CC BY
403
«УКРАИНСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ» ИЛИ РЕВОЛЮЦИЯ НА УКРАИНЕ?
Михайлов И. В.
Процесс утверждения украинской государственности имел своеобразный побочный результат: резко вырос поток работ, посвященных так называемой украинской революции начала ХХ в. Хотя события на Украине являлись частью общероссийского революционного процесса, современные украинские авторы утверждают, что здесь имело место нечто иное - шло восстановление некогда разрушенной российским самодержавием национальной государственности. Такая установка, заимствованная у деятелей украинской политической эмиграции, ныне получила официальную государственную поддержку. При всем разнообразии точек зрения, среди украинских историков преобладает представление, что провал «украинской революции» произошел в результате чисто насильственного его подавления большевиками.
Политика оказывает порой совершенно неожиданное воздействие на историографию. После обретения Украиной независимости, ее руководители поставили задачу показать истоки украинской государственности, уходящие в максимально возможную глубину веков. А поскольку из этого вытекала идея «своей» национальной революции, на которой в свое время настаивали эмигрантские публицисты, то историки прореагировали на открывшуюся конъюнктуру весьма оперативно1. Так был реанимирован миф об особой революции 1917—1921 гг. на Украине, смысл которой якобы состоял в том, чтобы восстановить ее некогда разрушенную «москалями» государственность.
Миф об украинской революции возник еще в 1920-е годы в среде украинских политических эмигрантов. Писали об украинской революции и западные историки, правда, чаще оценивая ее в качестве побочного продукта германских планов революционизирования России2. Современные российские авторы также не склонны признавать автохтонный характер украинского движения3. Как бы то ни было, после 1991г. миф об украинской революции подхватили киевские идеологи, включая тех, кто совсем недавно сочинял книги об интернациональной дружбе революционныхтрудящихся, наголову разгромивших украинских националистов4.
Историкам украинской революции их российские коллеги могли бы позавидовать. В этой области продолжается настоящий бум: с 1991 по 2006 г. было защищено около 250 кандидатских и докторских диссертаций, количество их множится5. Работы такого рода вписываются в ряд книг об «украинской идее»6, державности7, соборности8, национально-освободительном движении9. Несомненно, процесс «переписывания» революционных событий на Украине связан с торопливой «переквалификацией» бывшихукраинских «историков КПСС» в патриотов-самостийников. Однако он идет довольно неровно, причем далеко не все проживающие на Украине историки согласны с подобными идеологическими метаморфозами10.
Обычно нынешние специалисты по украинской революции исходят из того, что развитие событий на Украине после Февральской революции вышло за рамки общероссийского процесса, ибо включало в себя не только социальный, но и национально-освободительный компонент. На это нетрудно возразить. Во-первых, общероссийский революционный процесс объективно включал в себя не только субъективные доктринерские устремления политических лидеров, но и всевозможные - как интеллигентские, так и массовые - иллюзии, предрассудки и утопии. Во-вторых,
Михайлов Игорь Васильевич - кандидат исторических наук, доцент Кафедры всемирной и отечественной истории МГИМО (У) МИД России, e-mail: [email protected].
«национально-освободительное» содержание революционных процессов на Украине, определяемое действиями Центральной рады, имело массу аналогов на всех нерусских окраинах России -существовала масса всевозможных «национальных» политических организаций, которые, однако, далеко не адекватно отражали реальные -социальные по преимуществу - устремления масс. Строго говоря, можно указать на целый ряд «национальных» революций, которые, однако, вполне укладываются в общероссийский процесс развала империи. Концепт «украинской революции» имеет ничуть не большее право на существование, чем, скажем, финляндская, прибалтийские (литовская, латышская, эстонская), белорусская, «закавказские» (грузинская, армянская, азербайджанская), «туркестанская» или даже «мусульманская» революции. Создается впечатление, что в настоящее время об украинской революции склонны писать лишь сами украинцы, да некоторые западные авторы, имеющие настолько смутное представление о реальной истории, что это позволяет им строить всевозможные умозрительные схемы11.
* * *
Для современных историков не составляет секрета, что большевистская революция в значительной степени оказалась связана с общеевропейским кризисом имперского мироустройства, обернувшимся Первой мировой войной. Одним из побочных результатов краха, так называемых традиционных империй (Россия, Австро-Венгрия, Турция), а также Германии, стало образование ряда новых государств. Далеко не все из лимитрофов выдержали испытание временем - прежде всего, из-за слабости внутренних «национальных» ресурсов. Однако националистические историки как всегда этнократичны - на их взгляд, империи разрушились главным образом в результате национально-освободительных движений.
Современная украинская историография «своей» революции находится примерно в таком же положении, в каком оказались большевистские авторы после победы Октябрьской революции - существовала объективная потребность в создании вдохновляющего мифа. Об особых приемах воссоздания мифа об украинской революции наглядное представление дает вышедший к ее 90-летию объемистый сборник (более 50 авторов)12. Помещенные в нем статьи позволяют проследить насколько продуманно и корректно в научном отношении осуществлялась такая акция. Сборник составлен по материалам «международной» конференции. Впрочем, похоже, что трое зарубежных участников об украинской революции ничего
не слышали13. Задать направленность сборнику призваны статьи маститых украинских авторов, помещенные в его начале.
Наиболее известным знатоком украинской революции считается В. Ф. Солдатенко. В советские времена он участвовал в написании ортодоксальных марксистских книг об «огне» трех - отнюдь не украинских, а российских- революций14. Сейчас он является одним из лидеров в исследовании «украинской» революции15. В данном сборнике Солдатенко предложил своего рода «установочную» статью о новых тенденциях и актуальных проблемах историографического освоения процессов революционных событий 1917—1920 гг. на Украине. Он обозначил приоритеты весьма четко, при этом указал не только на достижения, но и упущения, связанные с бездумной апологетикой лидеров украинской революции. Отметил он и некоторые тематические перекосы16. Однако из этого вряд ли следует, что все украинские авторы намерены придерживаться его указаний.
С фактологической точки зрения статья В. Вер-стюка «Украинская революция: историческое значение и уроки» смотрится вполне корректно и научно. Автор не спешит доказывать, что украинская политическая элита как некое целое поспешила отмежеваться от российской демократии в 1917 г. По его мнению, лишь в ходе революции украинские лидеры постепенно заменили идеи автономии и федерации на принцип полного суверенитета Украины17. Детерминированность социального национальным, по его мнению, имело как позитивные, так и негативные последствия. Поначалу после свержения самодержавия сложились благоприятные условия для активной гражданской жизни, государственные органы еще сохраняли контроль над ситуацией на местах, социальный компонент был приглушен и лишь усиливал украинское национальное движение. Однако по мере ослабления власти социальный фактор выдвигался на первый план. Во времена Скоропадского, решившего вернуть землю помещикам, социальное содержание революции возобладало. Крестьяне предпочли ту государственность, которая наиболее убедительно обещала им землю и хлеб. Украинская идея оказалась дискредитирована в их глазах. Директория, пришедшая на смену Скоропадскому, так и не смогла реабилитировать национальную идею18.
За пределами данного сборника эта статья смотрелась бы вполне объективно. К сожалению, о других статьях сборника этого сказать нельзя.
Статья Л. Токаря о значении и уроках 1917— 1920 гг. для строительства независимого Украинского
государства призвана напомнить, что Киевская Русь, «ка зацко-гетма нская де ржа ва», УНР - соста в-ляют естественные этапы насильственно прерываемой украинской государственности19. Никакой новой информации она в себе не несет, а по стилю напоминает большевистский «агитпроп».
В. Головченко в статье «Украинская народная республика в контексте первой волны глобальной демократизации» пытается решить принципиально важную для идентификации современных украинских политиков задачу. В той мере, в какой им хочется почувствовать себя органичной частью современного европейского сообщества, им важно представить украинскую революцию частью прошлой волны демократизации. Отталкиваясь от известной работы С. Хантингтона «Третья волна», внося в его теорию нужные «уточнения» с помощью других западных социологов20, автор дает понять, что становление украинской демократической государственности естественно вписывалось в общеевропейский процесс. Примечательно, что «реакционный» переворот П. Скоро-падского связывается автором с «волной отката» от демократии, характерной для общеевропейского процесса 1920—1930-х годов ХХ в.21 Получается, что разница между украинской революцией и аналогичными процессами в Польше, Чехословакии, странах Балтии и Финляндии состояла лишь в том, что украинцы не устояли перед большевистской агрессией. А это, в свою очередь, было связано с недальновидностью Запада, упустившего возможность своевременного формирования Балтийско-Черноморского, то есть ан-тироссийского, союза, в которой ключевая роли принадлежала бы Украине22. На деле общероссийские военно-политические процессы определялись своей собственной имперской культурноисторической логикой; германские оккупационные власти всячески сдерживали геополитические устремления гетмана23; западные демократии, истощенные мировой войной, «украинской революции», отмеченной, ко всему, прогерманскими симпатиями, никак не смогли бы помочь. Тем не менее, некоторые украинские авторы обращаются к теоретико-методологическим аспектам проблематики Октябрьской революции лишь для того, чтобы поставить ее на один уровень с украинской революцией24.
Поскольку главным авторитетом для современных украинских историков является Михаил Грушевский, В. Идзьо постарался по-новому истолковать его работы по «украинскому вопросу», написанные 1905—1907гг. Автор доказывает, что Грушевский, выдвигая идею культурно-национальной автономии украинцев, вместе стем,
понимал, что российская власть, в отличие от австро-венгерской, действует в прямо противоположном направлении25. Соответственно этому в 1907 г. он подчеркивал, что у галицийских и российских украинцев одна цель - борьба за единство Украины26. Возможно, Грушевский действительно так считал. Дело, однако, в том, что в те годы реализация любых планов украинских идеологов зависела от факторов, едва ли подвластных их воображению. Что бы они ни сочиняли, «украинская революция» была частным проявлением распада российской империи.
«Украинский вопрос» не случайно обострился в связи с Первой мировой войной. А. Реент, один из авторов весьма основательной монографии, посвященной этой проблематике27, между тем, ограничился в данном сборнике показом того тяжелого положения, в котором оказались в это время украинские губернии. Строго говоря, в прошлом исследователи не обращали достаточного внимания на то, насколько основательно на этих украинских территориях сказались последствия общероссийской разрухи. Но в данном сборнике эта весьма содержательная статья вписана в ан-тироссийский контекст - получается, что украинцы пострадали от войны больше, чем русские, еще и потому, что основная масса беженцев была размещена на их территориях28. На деле положение с беженцами было намного сложнее - значительная их часть оказалась в глубине России29. Надо также учитывать, что положение с продовольствием на Украине было много лучше, чем в российском Нечерноземье.
Для украинских авторов тот факт, что украинские политики были крайне неоднородны в своих ориентациях, всегда создавал дополнительные трудности в сотворении мифа о «единой» революции. В. Яремчук в статье «Украинский вопрос: трансформация и перспективы реализации в годы Первой мировой войны» напомнил, что в начале войны украинские политики придерживались трех направлений: пророссийского (С. Петлюра), антироссийского, представленного эмигрантским «Союзом вызволения Украины» (СВУ) и рассчитывающим на создание под протекторатом Австро-Венгрии украинской конституционной монархии (гетманата), и, наконец, «самостоятельного», ориентирующегося на организованные силы самого украинского народа (В. Винниченко)30. Стоило бы добавить, что деятели СВУ, снабжаемые австро-венгерским правительством31, при этом оставались в меньшинстве. Однако в последнее время украинские историки склонны доказывать, что СВУ, принявший после Февральской революции решение о самороспуске, тем не менее «внес
весомый вклад в развитие национальной идеи, развертывание общеукраинской освободительной борьбы первой половины ХХ в.»32
История Центральной рады занимает важное место в описании «украинской революции»33-очень хочется представить ее источником национальногосударственного строительства. На деле положение было сложнее - ее деятели ощущали себя связанными с российской демократией образца
1917 года. В. Матвиенко постарался проследить эволюцию интеграционно-федералистских проектов и политических действий Центральной рады в период с марта по ноябрь 1917 г. Автор заключает статью словами Д. Дорошенко из книги «История Украины» (1932 г.): «Централь-ная рада взялась за явно непосильную и ненужную для Украины задачу». По мнению автора, Украине проще было отделится от России, устроить свои внутренние дела вместо того, чтобы конкурировать с большевистским СНК в деле воссоздания общероссийской власти на новых основах. Автор считает, что федералистские планы Киева дали противоположный результат- военный конфликт с большевистским СНК и вынужденное приглашение германо-австрийских войск для защиты Украины от большевистской агрессии34. В связи с этим следует заметить, что в 1917 г. Центральная рада по договоренности с Временным правительством поначалу позиционировала (вынужденно или искренне - в данном случае неважно) себя как краевой орган общероссийской власти.
Конечно, в условиях неопределенностей
1917 года многие политики, вольно или невольно, вели «двойную игру». Украинские авторы, между тем, склонны «спрямлять» сложные исторические процессы. Т. Бевз, к примеру, утверждает, что становление украинской государственности связано с шестимесячной деятельностью Генерального секретариата Центральной рады - «первого демократического коалиционного правительства Украины»35. Но стоило бы к этому добавить, что деятели Центральной рады сами согласились на то, чтобы Генеральный секретариат стал краевой частью общероссийской власти. Кстати, это хорошо видно из известной публикации докумен-тов36, на которую она постоянно ссылается.
Былую зависимость украинских политиков от российской истории современные украинские авторы воспринимают особенно болезненно. В свое время украинские лидеры также сознавали, насколько они несамостоятельны, до какой степени зависимы от соотношения сил между враждующими империями. Но стоит ли в связи с этим переписывать историю?
В свое время на развалинах российские СССР историки кинулись искать «альтернативы» Октябрьской
революции. И, разумеется, «отыскивали» их в деятельности антибольшевистских партий. Украинские историки, как видно, склонны предаваться этому умозрительному занятию по сей день. Так, Р. Ветров и С. Сборец в статье «К вопросу о ликвидации многопартийности на Украине в начале 20-х годов ХХ столетия» определенно возлагают вину на большевиков в ликвидации многопартийного своеобразия демократичной украинской революции. А из статьи В. Гусева «Бунд на Украине: от свержения царизма до провозглашения Украинской народной республики» можно составить представление, что еврейские социалисты ощущали себя органической частью украинской революции37. Увы, это было далеко не так-еврейские политики уже в это время были серьезно обеспокоены угрозой погромов, что, действительно, не замедлило сказаться38.
Впрочем, весьма основательная статья А. Лю-бовец об украинской многопартийности примечательна признанием, что она была нестабильной, незрелой, пребывавшей скорее в стадии формирования, а потому в полноценную партийно-политическую систему не сложилась39. Между прочим, она косвенно признает, что гетман взял курс на создание независимой украинской державы в отличие от выдвинувшего его Союза земельных собственников и Протофиса (Союз промышленности, торговли, финансов и сельского хозяйства Украины), ориентирующихся на «единую и неделимую Россию»40. Со своей стороны А. Мельник проанализировал тактику украинских партий на выборах 1917—1918 гг. - общероссийские и прочие партии при этом в расчет не принимаются. Известно, что украинское село (как и русское) голосовало преимущественно за эсеров. В этом смысле ничего нового выявить не удалось - за украинских эсеров и Селянскую спилку и на выборах во Всероссийское Учредительное собрание, и на выборах в Украинское Учредительное собрание было подано наибольшее число голосов41. Очевидно, что единственной «опорой» украинских политиков была вера крестьян в то, что «своя» власть может быстрее разрешить аграрный вопрос. За пределами этих иллюзий Центральная рада поддержки не имела. Тем не менее, А. Ми-хайлюк в статье «Интеллигенция и "пробуждение" села в 1917 г.»42 и В. Лозовой, написавший об «идеологических ориентациях» украинского крестьянства в 1917—1921 гг.43, вольно или невольно пытаются представить дело так, что между политиками и крестьянскими массами на Украине существовало куда более тесное взаимопонимание, нежели в России. По этому поводу некоторые украинские социалисты еще в 1919 г. писали, что следует усвоить, что «селянин выступает против
большевиков не за украинскую "коммунию", а только потому, что российская "коммуния" забрала у него корову»44. А в целом, украинская «селянская война», начавшаяся летом 1918 г.45, была вполне аналогичной русской «общинной революции», не желающей признавать никаких властей, «обирающих» их и не дающих ничего взамен.
Политиков принято оценивать по делам. Современные украинские авторы стараются показать многообразие политических и социальных проектов Центральной рады - это помогает конструированию образа «настоящей власти». Так, В. Пискун, оценивая деятельность украинской кооперации, отметила, что, поскольку вся торговопромышленная деятельность на Украине была сосредоточена в русских и еврейских руках, то недобросовестная конкуренция с их стороны парализовала ее. Данная ситуация откровенно экстраполируется на современность46.
Всякая государственность существует лишь постольку, поскольку имеет международное признание. Между тем украинские историки связали деятельность Центральной рады по добыванию средств у союзников с первыми шагами «украинской дипломатии»47. Впрочем, в данном сборнике П. Гай-Нижник оценивает «международную финансовую политику» Центральной рады 1917—
1918 гг. весьма критично. После того, как Временное правительство фактически отказалось финансировать Центральную Раду, ее представители вынуждены были обратиться к союзникам, которые после провозглашения III Универсала обещали ей помощь48. Союзники были заинтересованы в том, чтобы сохранить российский фронт противостояния Центральным державам - неважно под каким флагом; со своей стороны, деятели Рады в своей финансовой политике оказались неразборчивы, за что и поплатились. Так, немецкое командование совершенно бесцеремонно с точки зрения международного права установило на Украине выгодный им курс марки. Рада вынуждена была согласиться. Примечательно, что при этом ее лидеры вели переговоры с германской и австро-венгерской стороной так, как будто находились в равных с ними условиях, забывая, что успех ведения государственных финансов не зависит от патриотических и идейных установок49.
В современном украиноведении важное место занимает идея соборности-так именуется стремление кобъединению всех этнических украинцев в рамках единой государственности50. В сборнике И. Гошуляк постарался показать историческую обоснованность претензий Украины на территории, которые лежат за ее административными пределами, полагая, что в 1918—1919 гг. естественный
соборный процесс закрепить не удалось в силу внешних обстоятельств51. В. Филиппов, со своей стороны, доказывает, что западные украинцы (на территории Галиции, принадлежавшей Австро-Венгрии) в 1918 г. стремились войти в состав «Великой Украины», предпочитая правительство Украинской народной республики, а не державу Скоропадского52. На деле проблема идентификации на западноукраинских землях стояла совсем по-другому: часть из населяющего их населения стремилась объединиться с Россией, а не с несуществующей Украиной53. Н. Литвин уверяет, что духом соборности были охвачены даже украинцы Северной Америки54. И. Сребняк вольно или невольно старается показать, что даже украинские военнопленные также внесли свою лепту в этот процесс55. В. Капелюшный в статье «Государственные границы и этнические межи Украины: история и современность» привел немало интересных сведений о том, как происходило формирование современной территории Украины. Между прочим, в период «пророссийского» режима П. Скоропадского удалось договориться о присоединении к Украинской державе нескольких уездов Могилевской, Минской, Курской и Воронежской губерний. В сентябре 1918 г., по мнению Капелюшного, Крым вошел в состав Украины на правах автономии56 (на деле лишь в начале октября немцы стали решительно настаивать на этом57), возвращение его в состав Украины в 1954 г., по мнению автора, можно считать актом восстановления «исторической справедливос-ти»58. Как видно, идея соборности откровенно экстраполируется на современность. По той же схеме украинские авторы ищут доказательства «успехов» украинской революционной геополитики59.
Некоторым диссонансом статьям об украинской соборности являются данные о службе наследников украинских казацко-старшинских родов у белогвардейцев, приводимые В. Кривошеей. Автор считает, что здесь сказалось воспитание в русифицированных военных заведениях, воспитывавших православных воинов, готовых положить жизнь «за Веру, Царя и Отечество»60.
Как выглядит в этом контексте «русский» большевизм? Н. Дорошко постарался показать, что национально-демократической украинской революции московские большевики сразу же противопоставили однопартийную систему и диктат своей партии61. Между прочим, расправившись со своими украинскими противниками не менее решительно, чем с российскими меньшевиками и эсерами, в 1920-х годах большевики предприняли попытку так называемой коренизации государственного аппарата Украины. Известно, что
этот процесс развернулся очень интенсивно, причем вызвал серьезные трения украинско-еврейские трения. «Русифицировать» украинскую политику на базе однопартийности они не спешили.
Национальный миф невозможен без утверждения национальных лидеров. На современной Украине уже сформировалась официальная номенклатура героев «своей» революции62. Некоторым из них посвящены специальные историко-биографические исследования63. Иные лидеры выглядят романтично. К примеру, В. Ф.Солдатенко отмечает у В. К. Винниченко «степной темперамент», а у С. В. Петлюры-«козацкую кровь»64. Эта тема получила в сборнике свое дальнейшее развитие.
В. Кучер и Д. Муха в статье «Павел Христюк о взаимоотношениях Центральной рады и СНК: взгляд участника событий» напомнили, что он одним из первых начал писать историю украинской революции65. Авторы забыли, однако, сказать, что этот украинский социалист привел при этом немало разоблачительного для ее современного имиджа материала. Наиболее одиозной фигурой среди украинских лидеров 1917 г. был Н. Михнов-ский - неуравновешенный самостийник, которого более расчетливые украинские лидеры безуспешно старались сдерживать. Считается (и это соответствует историческим реалиям), что Мих-новский и его сторонники в 1917 г. сколько-либо серьезным влиянием в массах не пользовались66. Но со временем украинские историки стали ставить Михновского в один ряд с более достойными по-литиками67.Так, Н. Горелов попытался представить его куда более значительной и популярной фигурой68. Нечто подобное проделывается с образами других украинских лидеров. К примеру, Т. Осташ-ко попыталась по-новому осветить деятельность в Украинской Центральной раде Сергея Шелухи-на, также представив его «самостийником»69. В действительности все было сложнее. Автор почему-то забывает упомянуть, что 16 декабря 1917 г. на заседании Центральной рады Шелухин доказывал, что самостийность - это ступень к федерации, так как федерация складывается из самостоятельных государств. Он также выражал недоумение по поводу употребления термина «русский» (а не «великоросс»)-формально «русскими» являются все подданные бывшей Российской империи70. Надо заметить, что позднее Шелухин побывал в должности министра «пророссийского» гетманского правительства, о чем Осташко «забывает». Нет упоминаний и о том, что ранее, в годы Первой мировой войны Шелухин уверял, что «в нынешнюю войну украинцы сражаются за достоинство и целостность России, исполняя свой долг за честь и совесть»71. В любом случае Шелухин,
действительно искренний сторонник украинской идеи, в современной украинской историографии превращается в еще одного «одномерного» героя украинской революции.
Как известно, в свое время Центральная рада претендовала на лидерство в общероссийском движении по федерализации России. На деле ее активность, подобно действиям большевиков, развивалась в русле идейного, политического и организационного кризиса имперской государственности. Современные украинские историки, напротив, хотели бы представить дело так, что в 1917 г. именно украинцы составляли конструктивную альтернативу российской деструктивности. Так, Г. Савченко старается показать, что виновниками межнациональных конфликтов в армии были русские солдаты, украинцы, напротив, инициировали создание национальнофедеративных органов в армии72. Вряд ли надо объяснять, что «федерализация» армии была губительна для ее боеспособности.
Немалые трудности испытывают современные украинские авторы применительно к проблеме так называемого вольного казачества. Как оценивать эти полуанархистские отряды в украинской революции? С. Полтавец пишет об особом «бунтарском духе» населения южных губерний, который, распространившись на всю Украину, стал важной составной частью украинской национальной ре-волюцииXVII столетия73, определенно намекая, что нечто подобное произошло в начале ХХ в. На деле, южнорусская «вольница» выглядит частью общероссийской смуты: феномен Нестора Махно ясно свидетельствует на этот счет.
Украинская историография длительное время испытывала особые сложности в оценке деятельности гетмана Скоропадского в силу того, что украинские социалисты (С. Петлюра, В. Винниченко) воевали против этого российского «великодержавника» и «монархиста». Официально считается, что диктаторский режим гетмана олицетворял собой антидемократичную контрреволюцию. Тем не менее, появляются более «гибкие» оценки гетмана как человека, у которого только начали формироваться самостийницкие взгляды74. Соответственно этому, Р. Пирог утверждает, что гетман обладал «дихотомной украинско-российской ментальностью», но его усилия не могли иметь успеха из за противодействия пророссий-ских сил75. Забывается, что Скоропадский был, прежде всего, прогерманским деятелем - его переворот произошел с санкции начальника штаба германских войск на Украине генерала Гренера76 При этом гетман всего лишь стремился стабилизировать социально-политическую ситуацию
на Украине в связи с необходимостью «выкачки продовольствия» для Германии и Австро-Венгрии; со своей стороны оккупационные власти настойчиво внушали украинским социалистам, что он является проводником проукраинских и анти-российских установок77. Этот«пророссийский монархист» позволил себе на Всеукраинском съезде народных учителей произнести слова о «200-річном яреме Московщины»78. В сущности, он был озабочен только одним - проблемой удержания власти.
В любом случае украинские историки стараются любыми способами противопоставить гетмана «настоящим» героям украинской революции. Так, С. Корновенко ставит в один ряд аграрные проекты Скоропадского, Деникина, Врангеля-за двумя первыми якобы стоял один человек - В. Колокольцев, правый земский деятель, убежденный в необходимости сохранения помещичьего землевладения79. На деле разработанная во времена гетманата аграрная реформа отличалась гибкостью - прежде всего, ставилась задача сохранить высокопродуктивные товарные хозяйства80. Российские историки белого движения считают, что аграрное законодательство гетмана развивалось в русле кадетских проектов принудительного отчуждения частновладельческих земель, причем в этом направлении оно двинулось намного дальше, нежели реформаторство Деникина и Врангеля81.
Национальная революция немыслима без утверждения национальной культуры. Несколько статей сборника посвящено становлению украинского просвещения. Авторы исходят из того, что без своего просвещения украинцы остались бы этнографическим материалом, а не нацией. Н. Обушный в статье «Украинизация школы во времена Центральной рады» сразу постарался поставить под сомнение политику так называемой коренизации, провозглашенную на XII съезде РКП(б). Оказывается, не менее успешно действовала в свое время Центральная рада82. На деле украинизация в это время встречала сопротивление, а Рада занимала в вопросах просвещения довольно пассивную позицию по причине недостатка средств и кадров: лишь в сентябре 1917 г. Генеральный секретариат заявил о своем намерении открыть народный университет для подготовки кадров для украинских университетов83. Из статьи А. Завальнюка видно, что наибольшую активность в создании украинского высшего образования проявило гетманское правительство84. В. Яремчук подтверждает высокую активность гетманского правительства в организации украинского просвещения: в течение
лета 1918 г. действовало 59 украинских учительских курсов, к началу 1919 г. планировалось открыть 150 украинских гимназий85. Стоило бы при этом добавить, что у истоков этой политики стоял «русский» кадет Н. П. Василенко, в прошлом присяжный поверенный, преподаватель русского языка и литературы, в марте 1917 г. назначенный попечителем Киевского учебного округа, а в 1918 г. вошедший в правительство Скоропадского86.
А в целом, надо заметить, что тогдашняя культурная «украинизация» оказалась крайне слабой из-за отсутствия средств и, главное, подготовленных кадров. Как ни парадоксально, в 1920-е годы большевики сумели сделать в этом отношении куда больше.
Большинство статей сборника призвано показать органическую связь украинской революции и украинской государственности. Современным украинским авторам труднее всего дается признание того, что украинская революция была лишь частью общероссийского социально-политического хаоса. В связи с этим бросается в глаза и общая ан-тироссийская направленность сборника. Даже русскоязычная статья В. Брошевана о «красном» терроре в Крыму в контексте данного сборника также приобретает антирусский характер87.
Конечно, под неудачи украинской революции требовалось подвести некоторую теоретическую базу. Иной раз получается нечто противоположное. Так, по мнению П. Кориненко («Современность и наследие революционных процессов на Украине в 1917—1920 гг. Взгляд из ХХI столетия») в 1918—1920 гг. Украина не случайно пережила 5 форм государственности (Украинская народная республика Центральной рады, УНР Директории, Украинская держава гетмана, Западноукраинская народная республика и Украинская советская социалистическая республика) - все это, как и украинская многопартийность, ставит под сомнение существование единой украинской революции. Автор считает, что украинская революция была естественным продолжением Февральской революции в России, украинских лидеров слишком впечатлили обещания российского Временного правительства88, они так и не нашли оптимального соотношения между демократическими и социальными компонентами революционных устремлений масс - прежде всего крестьянского большинства89. Собственно народно-демократическая революция имела место только на Западной Украине (территория Австро-Венгрии), за остальных украинских землях национальнодемократические и социалистические революционные процессы переплетались. При этом он отмечает, что все три украинских революции
последовали после Февральской и Октябрьской революций в России, с одной стороны, Ноябрьской революции 1918 г. в Австро-Венгрии- с другой90. Главный урок событий 1917—1920 годов, по мнению автора, заключается в том, что политикам никогда не следует переходить ту грань, за которой начинается гражданская война - ее проще упредить, нежели прекратить. Статья заканчивается оптимистичным заявлением: «Несмотря на все невзгоды, украинский народ в эти годы вышел на тот путь развития, с которого никакие силы уже не смогут его свернуть»91.
Поразительно, но певцом украинской революции и одновременно жертвой сталинизации Украины оказался объявлен даже известный поэт ПавлоТычина92. Междутем, этот украинский академик (1929 г.) и Герой социалистического труда (1957 г ) в советское время получил широкую известность стихотворным сборником «Чувство семьи единой».
Заключительная статья сборника «Революция кактип политических изменений: Украина вначале ХХ и ХХ! столетия» создает впечатление некоторого конфуза: автор (Н. Ржевская), пытаясь вписать украинскую революцию в мировую типологию революций, напоминает, что Центральная рада фактически вынуждена была начинать строительство государства в условиях незавершенности процесса формирования нации93. Проводя параллель между событиями конца 1917—начала
1918 г. на Украине и «оранжевой революцией» 2004 г. автор приходит к выводу, что последняя была нацелена не на институционные преобразования, а смену правящей команды94.
Увы, так называемая украинская революция была побочным результатом глобального поворота мировой истории, а отнюдь не ее самостоятельным субъектом. В известном смысле то же самое можно сказать и о большевистской революции. Однако Октябрьская революция одновременно являлась актом «перекрашивания империи» в видах ее самосохранения на мировой арене. Именно этот фактор и определил незавидную судьбу «украинской» революции.
Что касается попыток современных украинских историков дистанцироваться от российской истории, то опыт публикации подобного сборника лишний раз убеждает, что в научном отношении они оказываются малопродуктивны.
Конечно, украинским историкам сегодня неловко признавать, что украинская революция, увенчавшаяся кратковременным существованием «своей» государственности, была всего лишь производным от распада одной империи (России) и устремлений других геополитических сил
(прежде всего Германии). Нечто подобное случилось в конце ХХ в. - современная украинская независимость-всего лишь производное от распада СССР. Но стоило бы вспомнить и другое: как в 1918 г. С.Петлюра, так и в 1991 г. Л. Кравчук заявляли одно и то же: «Государственность мы получили, теперь нужно создавать украинскую нацию». Так стоит ли после этого писать об особой украинской революции?
Как ни странно, в сборнике совершенно не нашла отражения проблема украинской церковной автокефалии. Возможно, это не случайно: в 1918 г. попытки ее утверждения провалились. Известно, что 30 октября 1918 г. накануне Всеукраинского церковного собора митрополит Антоний (Храповицкий), выдающийся политик своего времени, заявил: «Не нужно смотреть на национальность, как на перегородку между церквами. Не нужно разделять перегородками и церковь, когда историческая воля судеб ведет к слиянию всех славянских рек в одно море»95. Попытка обретения автокефалии на Украине провалилась. Строго говоря, ситуация повторилась через 90 лет.
И, конечно, совсем «забыли» авторы сборника о погромах, главным виновником которых принято считать С. Петлюру, хотя некоторые современные украинские авторы пытаются даже в этом обвинить москалей96. Современные российские авторы лишний раз подтвердили это97. В марте 1918 г. из рядов петлюровцев раздавались такие угрозы: «Я один вырежу не менее 50 евреев»; «Полгорода надо перерезать»; «Они (евреи - И. М.) всю Украину хотели захватить в свои руки»; «Жид Троцкий идет войной на Украину и его поддерживают все капиталисты»; «Всех 3 млн жидов надо выгнать из Украины» и т.п.98 Известен также приказ Петлюры от 23 марта 1919 г. о восстании украинского народа «...против новых грабите-лей-москалей и жидов»99. Увы, такова была еще одна особенность «украинской революции».
В оправдание поборников особой украинской революции можно сказать только одно: российский хаос начала ХХ в. приобрел такие параметры и масштабы, что событийным рядам того времени можно придавать какие угодно интерпретации - в том числе и взаимоисключающие. Но по тому, насколько корректно решается идеологическая задача, можно судить об уровне профессионализма историков. И надо заметить, что советская - она же по преимуществу русская -историческая школа на современной Украине весьма основательно напоминает о себе.
На всем пространстве бывшего СССР историки обнаруживают поразительную зависимость от текущих политических императивов. Современная
украинская историография не случайно напоминает большевистскую историографию 1920— 60-х годов, когда надо было представить большевистский переворот «первой в мире социалистической революцией». В общем, это разновидность былой «историко-партийной» литературы. Можно согласиться, что это не просто естественный, но и неизбежный процесс - издержки становления российской государственности. Но возникает вопрос: о чем бы писали современные украинские авторы, если бы Украина не обрела независимость в результате распада СССР?
Остается только пожалеть, что после распада СССР историки на Украине так и не обрели независимости от политики.
---------------- Ключевые слова------------------
украинская революция, украинская государственность, украинская историография, федерализм, национализм
Igor V. Mikhailov. The Ukrainian revolution or the Revolution in Ukraine
The process of state-building in Ukraine has a specific by-product, namely a growing number of works devoted to the so-called Ukrainian revolution in the beginning of the twentieth century. Though the events in Ukraine were a part of the revolutionary process in the Russian Empire, Ukrainian authors today claim that there was a restoration of the national statehood destroyed by the Russian autocracy. This conception borrowed from the Ukrainian political emigration has acquired an official recognition. Despite a variety of views the historians in Ukraine are dominated by an idea that the failure of the "Ukrainian revolution" was due to a violent suppression by Bolsheviks.
----------------------- Keywords-------------------------
Ukrainian revolution, Ukrainian statehood, Ukrainian historiography, federalism, nationalism
1. Українська революція і державність. Науково-бібліографічне видания. Київ, 2001.
2. Fedyshyn O. S. The Germans and the Union forthe Liberation of the Ukraine, 1914-1917 //The Ukraine, 1917—1921: A Study in Revolution. Cambridge, Mass., 1977.
3. См.: Михутина И. В. Украинский вопрос в России (конец XIX—начало XX века). М., 2003.
4. См.: Радченко Л. О. Сучасна історіографія национально-демократичної революції в Україні 1917—1920 рр. Xарьків, 1996; Сол-датенко В. Ф. Українська революція. Концепція та істориографія. Київ, 1997.
5. Солдатенко В. Ф. Феномен украинской революции // Российская история. 2009. № і. С. 36.
6. Українська ідея. Постаті на тлі революції. Київ, 1994.
7. Павленко Ю., Храмов Ю. Українська державність у 1917—1919 рр. (історико-генетичньїй аналіз). Київ, 1995.
8. Українська соборність: ідея, досвід, проблеми. Київ, 1999.
9. Український національно-визвольний рух. Березень-листопад 1917 року. Документи і матеріали. Київ, 2005: Українська революция и державность. Київ, 1998; Кондратюк В. О., Буравченкова С. Б. Українська революція: здобудки і втрати в дер-жавнотворчих змиганнях (1917—1920 рр.). Навчальний посібник. Київ, 1998.
10. Бондаренко Д. Я., Крестовская Н. М. Взаемовідносини Тимчасового Уряду та Українськоі Центральноі Ради: правовий аспект// Вісник Інституту внутріщних справ. Одеса, 1999. № 4; Бондаренко Д. Я., ЦвиргунА. Ф. Временное правительство и Украинская Центральная рада: проблемы взаимоотношений // Записки Історичного факультиту. Одеса, 2000. Вип. 10; Его же. Взаимоотношения Временного правительства и Украинской Центральной Рады. Одесса, 2004; и др.
11. ГрациозиА. Большевики и крестьяне на Украине, 1918—1919 годы. Очерк о большевизмах, национал-социализмах и крестьянских движениях. М., 1997.
12. Україна в революційних процесах перших десятиліть XX століття. Збірник. Ред. В. М. Литвин. Міждународна науково-теоретична конференція 20—21 листопада 2007 р. Київ, 2007. 581 с.
13. См.: Буров В. (Россия) Соотношение революции и реформы (на примере революций 1917 г. в России; Костюк М. (Белоруссия) Соотношение реформистского и революционного путей развития в истории России XX века; Исхаков С. М. (Россия) Украинско-мусульманские отношения в контексте 1917 года //Україна в революційних процесах перших десятиліть XX століття. 2007.
14. Варгатюк П. Л., Солдатенко В. Ф., Шморгун П. М. В огне трех революций. Из истории борьбы большевиков Украины за осуществление ленинской стратегии и тактики в трех российских революциях. Киев, 1986.
15. Солдатенко В. Ф. Українська революція. Історичний нарис. Київ, 1999; КурасІ.Ф., Солдатенко В. Ф. Соборництво і регіоналізмвукраїн-ськомудержавтворенніі9і7—1920 рр. Київ, 2001; Солдатенко В. Ф.,ХалоЛ. Г Війковий чиннику боротибі за політичну владу вУкраїні в 1917—1918 рр. Київ, 2002; ВерстюкВ. Ф., Солдатенко В. Ф. Революції вУкраїні: політико-державні моделі та реалії (1917—1920)// Політична історія України XX століття у 6 т. Т. 2, Київ, 2003; Солдатенко В., СанчукБ. Галицька армія у Наддніпрянсській Україні. Київ, 2004; и др.
16. Солдатенко В. Новітні тенденції й актуальні проблеми історіграфічного освоєння процесів революційної доби 1917— 1920 рр. в Україні //Україна в революційних процесах перших десятиліть XX століття. С. 16—19.
17. ВерстюкВ. Українська революція: історичне значення та уроки //Україна в революційних процесах перших десятиліть XX століття.С. 36.
18. Там же. С. 37.
19. Токар Л. Досвід та уроки революційної доби (1917—1920 рр.) у побудові незалежноїУкраїнської держави //Україна в революційних
процесах перших десятиліть XX століття. С. 53.
20. Головченко В. Українська Народна Республіка в контексті глобальної «першоїхвилі демократизації» //Україна в революційних процесах перших десятиліть XX століття. С. 101.
21. Там же. С. l05.
22. Там же. С. 108.
23. ФедюшинО. Украинская революция. 1917—1918. М., 2007. С. 194.
24. ПавкоА. Жовтенева революція 1917 року у загально-історичному контексті: теоретико-методологічні аспекти проблеми //Україна в революційних процесах перших десятиліть XX століття. С. 223.
25. Идзьо В. М. С. Грушевський про українське питання в період російської революції 1905—1907 рр. // Україна в революційних процесах перших десятиліть XX століття. С. 63.
26. Там же.С. 66.
27. РеєнтО., Сердюк О. Перша світова війна й Україна. Київ, 2004.
28. См.: РеєнтО. Перша світова війна й українське питання //Україна в революційних процесах перших десятиліть XX століття. С. 67—85.
29. GatrellP. Whole Empire Walking: Refugees in Russia During World War I. Bloomington, 1999.
30. ЯремчукВ. Українське питання: трансформація й перспективи реалізаціі в роки Першої світової війни //Україна в революційних процесах перших десятиліть XX століття. С. 86—87.
31. См.: Лавров Ю. П. Початок діяльності Союзу Визволення України //Український історичний журнал. 1998. № 5. С. 10.
32. Патер И. Г. «Союз освобождения Украины» в борьбе за государственность и соборность//Последняя война Российской империи. С. 374.
33. См.: КопиленкоО.Л. «Стоднів» Центральноі Ради. К., 1992: МироненкоО. М. Світочукраінськоі державності: Політико-правовий аналіздія-тельності Центральноі Ради. К., 1995; Українська Центральна Рада: Поступ націєтвоворення та державобудівництва. Київ, 2002. По мнению некоторых авторов, эта литература остается весьма тенденциозной. См.: БондаренкоД. Я. Крестовская Н. М. Взаимоотношения Временного правительства и Украинской Центральной рады: историография проблемы //Формула России: центр и периферия. СПб., 2000.
34. Матвієнко В. Федералістська ідея та інтеграційна політика Центральної Ради як новий вимїр богатосторонніх проектів на теренах колишної Російської імперії (березень—листопад 1917 р.) //Україна в революційних процесах перших десятиліть XX століття. С. 119.
35. БевзТ. Становленняцентральноговиконавчогоорганувладиві9і7—l9l8рр.//Українавреволюцiйнихпроцесахпершихдеся1rvlлiтbXXстолiття■С■l47.
36. Українська Центральна Рада. Документи і матеріали. У двох томах. Київ, 1996—1997.
37. Гусєв В. Бунд в Україні: від повалення царизму до проголошення УНР (березень—листопад 1917 р.) //Україна в революційних процесах перших десятиліть XX століття. С. 254—265.
38. Книга погромов. Погромы на Украине, в Белоруссии и европейской части России в период Гражданской войны. 1918—1922 гг.:Сборникдо-кументов/Отв. ред.Л. Б. Милякова, отв. сост.: Зюзина И.А., МиляковаЛ. Б., Розенблат Е. С., Еленская И. Э., приучастииСереды В.Т. М., 2007.
39. ЛюбовецьО. Українська багатопартійність 1917—1920 рр. //Україна в революційних процесах перших десятиліть XX століття. С. 134.
40. Там же. С. 131.
41. Мельник О. Тактика українських партій у виборчих кампаніях 1917—1918 рр. //Україна в революційних процесах перших десятиліть XX століття. С. 160.
42. См.: МихайлюкО. Інтелігенція и «пробудження» села в 1917 р. //Україна в революційних процесах перш их десятиліть XX століття. С. 265—277.
43. См.: Лозовий В. Ідеологічні оріентації українського селянства в добу революції (1917—1921 рр.)//Україна в революційних процесах перших десятиліть XX століття.
44. ХристюкП. Замітки і матеріяли до історіі українськоі революціі. 1917—1920. Відень,Т. 4.1922. С. 26.
45. Ганжа О. І. Українське селянство в період становлення тоталітарному режиму (1917—1927 рр.). Київ, 200. С. 121—122.
46. Пискун В. Економічні чинники Української революції //Україна в революційних процесах перших десятиліть XX століття. С. 175, і8і.
47. См.: КосикВ. Франція та Україна. Становлення української дипломатії (березень 1917—лютий 1918). Львів, 2004.
48. Гай-Нижник П. Міжнародна фінансова політика Центральної Ради: надії та нереалізовані проекти (1917—1918 рр.) //Україна в революційних процесах перших десятиліть XX століття. С. 183—184.
49. Там же. С. 189—199.
50. См.: Українська соборність: ідея, досвід, проблеми. Київ, 1999.
51. Гошуляк И. Проблема соборності України в контексті революційних подій 1917—1919 рр. //Україна в революційних процесах перших десятиліть XX століття. С. 215.
52. Пилипів В. Ідеї соборності України в історичних джерелах 1918 р. //Україна в революційних процесах перших десятилiтьXX століття. С. 395.
53. См.: MagocsiP. R. The Shaping of National Identity. Subcarpathian Rus'. 1848—1948. Cambridge. Mass., London, 1978.
54. Литвин М. Проблеми відродження державності й соборності України 1914—1923 рр.: політика і дипломатичний чин північноамериканської еміграції//Україна в революційних процесах перших десятиліть XX століття. С. 433.
55. См.: Срібняк І. Українська громада табору Фрайштадт і державнотворчі процеси в Україні 1917—1918 рр.//Україна в революційних процесах перших десятиліть XX століття. С. 310—319.
56. Капелюшний В. Державні кордонитаетнічні межіУкраїни: історіята сучасність//Україна вревQлюцiйнихпр0цесахпершихдеся^rvлi^rьXXсraлrlгтя.C440.
57. Федюшин О. Украинская революция. 1917—1918. М., 2007. С. 253.
58. Капелюшний В. Указ. соч. С. 446.
59. БойкоО. Геополітичн і зрушення натеренахУжраЇнівчасиДирежт0ріЇУНР//Українаврев0люцiйнихпр0цесахпершихдеся1rvlлiтbXXст0лiття■С■406.
60. Кривошея В. Нащадки козачько-старшинськихродину білому русі //Україна в революційних процесах перших десятиліть XX століття .С. 463.
61. Дорошко М. Більшовизація владних структур України в добу національно-демократичної революції 1917—1921 рр. //Україна в революційних процесах перших десятиліть XX століття. С. 234.
62. См.: Постанова Верховної Ради України «Про відзначення 125-річчя з дня народження видатного громадського, політичного діяча і письменника Володимира Винниченка.
63. Солдатенко В. Ф. Три Голгофи: політична доля Володимира Винниченка. Київ, 2005; Его же. Володимир Винниченко: на перехресті соціальних і національних пранень. Київ, 2005; Кульчицький С. В., Солдатенко В. Ф. Володимир Винниченко. Київ, 2005.
64. См.: Солдатенко В. Ф. Винниченко і Петлюра: політичні портрети революційної доби. Київ., 2007. С. 50, 68.
65. См.: Кучер В., МухаД. Павло Xристюк про відносини Центральної Ради з Раднаркомом: погляд учасника подій //Україна в революційних процесах перших десятиліть XX століття. С. 235—254.
66. Солдатенко В. Ф. Феномен украинской революции. С. 38.
67. См.: Горєлов М. Є. Передвістники незалежноі України. Київ, 1996.
68. Горєлов М. М. Міхновский і українізація війська //Україна в революційних процесах перших десятиліть XX століття. С. 298—310.
69. См.: Осташко Т. Діятельність Сергія Шелухина в Українській Центральній Раді //Україна в революційних процесах перших десятиліть XX століття. С. 351—362.
70. Народна воля. 1917.14 грудня; Нова рада. 1917.19 грудня.
71. Украинская жизнь. 1916. № 7—8. С. 90.
72. Савченко Г Участь українців російської армії в діятельності міжнаціональних військових органів (жовтень—грудень 1917 р.) // Україна в революційних процесах перших десятиліть XX століття. С. 297.
73. Полтавець С. Вільне козацтво в Української національній революції//Україна в революційних процесах перших десятилiтьXX століття .С. 319.
74. Солдатенко В. Ф. Феномен Украинской революции. С. 37, 40
75. Пиріг Р. Гетьманат Павла Скороп ад ьского: російський чинник//Україна в революційних процесах перших десятиліть XX століття. С. 371.
76. КущиньскийА. Гетьман Павло і гетьманич Данило Скоропадські. Чікаго, 1968. С. 31.
77. ФедюшинО. Украинская революция. 1917—1918. М., 2007. С. 182—183.
78. См.: Татищев А. А. Земли и люди. В гуще переселенческого движения. (1906—1921). М., 2001. С. 302.
79. Корновенко С. Білогвардійські проекти земельної реформи в контексті роз'вязання аграрного питання // Україна в революційних процесах перших десятиліть XX століття. С. 471.
80. См.: Михайлов И. В. Гетман и гетманщина // Родина. 2000. № 9; Его же. Малоизвестные страницы деятельности правительства гетмана П. П. Скоропадского // Гражданская война в России. События, мнения, оценки. М., 2002. С. 460—461.
81. Цветков В. Ж. Белые армии Юга России. 1917—1920 гг. М., 2000. С. 122—123.127,131—137.
82. ОбушнийМ. Українизація освіти в добу Центральної Ради //Україна в революційних процесах перших десятиліть XX століття. С. 507.
83. ВерстюкВ. Українська Центральна Рада. Навчальній. посібник. Київ, 1997. С. 311.
84. ЗавальнюкО. Українські уряди і університетське будівництво у 1917—1920 рр.: законодавчий аспект //Україна в революційних процесах перших десятиліть XX століття. С. 461—462.
85. ЯремчукВ. Проблеми становлення національної освіти в Україні в революційні часи (історико-правовий аспект)//Україна в революційних процесах перших десятиліть XX століття. С. 504.
86. Михайлов И. В. Малоизвестные страницы деятельности правительства гетмана П. П. Скоропадского. С. 467—458.
87. Брошеван В. Победителей судит история. К вопросу о «красном» терроре в Крыму (конец 1920—весна 1921 гг.) // Україна в революційних процесах перших десятиліть XX століття. С. 527—542.
88. Коріненко П. Сутність і наслідки революційних процесів в Україні у 1917—1920 рр. Погляд изXXI століття//Україна в революційних процесах перших десятиліть XX століття. С. 554—555.
89. Там же. С. 557.
90. Там же. С. 564.
91. Там же. С. 565.
92. МиронецьН. Українська революція в доли йтворчости ПавлаТичини//Україна в революційних процесах перших десятилiтьXX століття. С. 525.
93. РжевськаН. Революція яктип політv1чнихзмін:Ужра'lHа на початжахXXтаXXІ столітb//УжраїнавреволюuiйнихпрQцесахпершихдесягvlлiтbXXстолПтя■С. 571
94. Там же. С. 572.
95. Слово (Киев). Щоденна церковно-громадянська часопись. 1918. 31 октября.
96. См.: СергйчукВ. Погроми вУкраіні: 1914—1920. Від штучних стереотипів до гіркоі правди, приховуванноі в радянських архівах. Киів.і998.
97. См.: Книга погромов. ПогромынаУкраине, в Белоруссии и европейской части Россиивпериод Гражданской войны. 1918—1922 гг.:СбQрникдожументов/ Отв. ред.Л. Б. Милякова. М., 2007. Подробнее см. рецензиюИ. В. Михайлова вТЛє Sovietand Post-Soviet Review. 2009/Vol. 36. № 2. P. 157—162.
98. Полетика Н. П. Виденное и пережитое (Из воспоминаний). Тель-Авив, 1982. С. 122.
99. Книга погромов. С. 85.
