CC BY
577
2.4. УГРОЗА ПРИМЕНЕНИЯ НАСИЛИЯ В ОТНОШЕНИИ ПРЕДСТАВИТЕЛЯ ВЛАСТИ (Ч. 1 СТ. 318 УК РФ)
Кисиев С.М., соискатель
Пятигорский государственный технологический университет
Перейти на Главное МЕНЮ Вернуться к СОДЕРЖАНИЮ
Аннотация. В статье представлены результаты исследования теоретических вопросов и судебной практики привлечения к уголовной ответственности за применение насилия в отношении представителя власти. Определена угроза в уголовном праве как разновидность психического насилия. Дана характеристика содержания угрозы и ее способов.
Ключевые слова: угроза, насилие, представитель власти, тяжкий вред здоровью, убийство.
Одной из форм выражения объективной стороны преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 318 УК РФ (Применение насилия в отношении представителя власти), в законе закреплена угроза применения насилия в отношении представителя власти или его близких в связи с исполнением им своих должностных обязанностей.
Следует отметить, взгляды на категорию «угроза» в отечественном уголовном праве, зачастую, не характеризуются единообразием.
Так, по мнению И.Я. Фойницкого, угроза представляет собой воздействие на психику потерпевшего, возбуждение в нём страха и, как правило, принуждение к определённым действиям или без-действию.1
Как проявление умысла рассматривает угрозу М.Д. Шаргородский, соглашаясь при этом с тем, что угроза может представлять значительную общественную опасность, чем и обусловлена криминализация угрозы.2 Во многом разделяет мнение данного автора Э.Ф. Побегайло, утверждающий, что сущность угрозы заключается в выражении вовне умысла на совершение преступления, угроза является психическим насилием.3
1 Фойницкий И.Я. Курс уголовного права. Часть Особенная. Посягательства личные и имущественные. - СПб., 1900. - С. 84-86. Подобной точки зрения придерживается ряд авторов: Левертова Р.А. Ответственность за психическое насилие по советскому уголовному праву: Дис. ... канд. юрид. наук. -Хабаровск, І972. - С. 12; Костров Г.К. Уголовно-правовое значение угрозы: Дис. ... канд. юрид. наук. - М., 1970. - С. 12; Сердюк Л.В. Психическое насилие как предмет уголовноправовой оценки: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. - М., 1979. - С. 11 и др.
2 Шаргородский М.Д. Преступления против жизни и здоровья. - М., 1947. - С. 250-252.
3 Словарь по уголовному праву / Отв. ред. А. В. Наумов. -М., 1997. - С. 625.
В.Н. Кудрявцев считает, что угроза, в частности убийством, относится к числу преступлений, создающих реальную возможность наступления вре-да.4
А.А. Крашенинников характеризует угрозу как «способ нарушения психической неприкосновенности личности»5.
Угрозу в интересуемом нас ракурсе О.И. Коро-стылёв понимает как «воздействие на психику отдельной личности, группы лиц, общество в целом, заключающееся в обнаружении субъективной решимости причинения вреда и реальной возможности его наступления»6.
«Под угрозой следует понимать психическое насилие (прямое и опосредованное), - пишет М.В. Хабарова, - реализуемое через информацию о намерении совершить в отношении потерпевшего или близких ему лиц немедленно либо в будущем общественно опасные действия»7.
Учитывая существующие теоретические разработки понятия угрозы, а также результаты анализа материалов судебно-следственной практики, представляется возможным определить угрозу в уголовном праве как разновидность психического насилия, состоящего в выражении вовне намерения причинить вред охраняемым уголовным законом общественным отношениям. Данная дефиниция вызвала одобрение 74 % опрошенных в ходе проведённого нами социологического исследования респондентов.
В преступлении, предусмотренном ч. 1 ст. 318 УК РФ, криминализирована лишь угроза применения насилия в отношении представителя власти или его близких в связи с осуществлением им своих должностных обязанностей. Способы передачи информации об угрозе применения насилия могут быть разнообразными, например, устно, письменно, конклюдентно (с помощью знаков, жестов, символов), однако на квалификацию содеянного способ выражения угрозы не влияет. Важно установить, что угроза применения насилия была объективирована, то есть каким-либо образом оглашена и стала известной потерпевшему.
Следует отметить, что содержание угрозы в уголовном законе (ч. 1 ст. 318 УК РФ) не конкретизировано, поэтому это может быть угроза убийством, причинением любого по тяжести вреда здоровью,
4 Кудрявцев В.Н. Объективная сторона преступления. - М., 1960. - С. 151.
5 Крашенинников А.А. Угроза в уголовном праве России (проблемы теории и практики правового регулирования) / Отв. ред. А.И. Чучаев. - Ульяновск: УлГУ, 2002. - С. 16.
6 Коростылёв О.И. Уголовно-правовая характеристика угрозы: Монография. - Ставрополь: СФ КА МВД России, 2005. -С. 37-38.
7 Хабарова М.В. Угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью: уголовно-правовой и криминологический аспекты (по материалам судебной практики Краснодарского края): Автореф. дис. . канд. юрид. наук. - Краснодар, 2006.
- С. 8.
зо
побоями. Вместе с тем, отдельными авторами высказывается иная позиция, согласно которой «в случае угрозы убийством ... в отношении представителя власти виновный по смыслу закона должен будет нести ответственность в рамках ст. 119 УК РФ («Угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью»)»8. По нашему мнению, с таким утверждением согласиться сложно, поскольку оно неоправданно ограничительно толкует уголовноправовую норму об ответственности за угрозу применения насилия в отношении представителя власти (ч. 1 ст. 318 УК РФ). Вряд ли могут возникнуть сомнения в том, что убийство - это проявление физического насилия.
Кроме того, о понимании угрозы насилия как угрозы любым видом физического насилия свидетельствуют материалы судебной практики. Так, Президиум Верховного Суда РФ, удовлетворив протест заместителя Председателя Верховного Суда РФ, переквалифицировал действия осуждённого со ст. 317 УК РФ на ч. 1 ст. 318 УК РФ.
Из материалов дела видно, что Т., держа в руке нож и угрожая участковому инспектору В. убийством, пытался приблизиться к нему. Однако В. удалось обезоружить Т.
Квалифицируя содеянное Т. по ст. 317 УК РФ, суд в приговоре не обосновал свой вывод о наличии в действиях Т. прямого умысла на убийство В.
Между тем, как утверждал осуждённый Т., «умысла на убийство участкового инспектора В. не имел и ножом на него не замахивался».
Потерпевший В. в суде пояснил, что «он (В.) сразу выбил нож у Т., не дав ему возможности замахнуться».
Президиум Верховного Суда РФ согласился с доводами протеста о том, что поскольку вид угрозы в законе не конкретизирован, то это может быть как угроза нанесения побоев, так и угроза убийством, а равно угроза насилия неопределённого характера, что и имело место в данном конкретном случае.
При таких обстоятельствах действия Т. в отношении В. охватываются диспозицией ч. 1 ст. 318 УК РФ как угроза применения насилия в отношении представителя власти в связи с исполнением им своих служебных обязанностей.9
Подавляющее большинство авторов, исследовавших признаки угрозы применения насилия в отношении представителя власти или его близких в связи с исполнением своих должностных обязанностей (ч. 1 ст. 318 УК РФ), утверждают, что уго-
8 Саруханян А.Р. Преступления против порядка управления.
- Ставрополь: СКГИ, РЮИ РПА МЮ РФ, 2003. - С. 62. См. также: Яковлева С.А. Уголовно-правовая оценка насилия в отношении представителя власти в связи с исполнением им должностных обязанностей: Дис. ... канд. юрид. наук. - Ульяновск, 2003. - С. 160.
9 Постановление Президиума Верховного Суда РФ №
86п2000 по делу Толкачёва // Бюллетень Верховного Суда
РФ. - 2000. - № 9. - С. 8.
ловно-правовое значение имеет исключительно угроза, обладающая признаком реальности, или иначе, угроза, характеризующаяся наличием оснований её осуществления. В качестве аргумента приводится довод о том, что угроза только тогда может нарушить нормальную деятельность представителей власти, когда она способна вызвать убеждённость в её осуществимости.10
Обращаясь к тексту диспозиции уголовноправовой нормы об ответственности за угрозу применения насилия в отношении представителя власти или его близких в связи с исполнением им своих должностных обязанностей (ч. 1 ст. 318 УК РФ), видим, что в отличие от общей уголовно-правовой нормы, регламентирующей ответственность за угрозу убийством или причинением тяжкого вреда здоровью (ст. 119 УК РФ), где прямо указывается на такой признак как «наличие оснований опасаться осуществления угрозы», в ч. 1 ст. 318 УК РФ данный признак отсутствует. Поэтому правоприменитель закономерно сталкивается с вопросом о необходимости установления признака реальности угрозы при квалификации содеянного по ч. 1 ст. 318 УК РФ.
Целесообразно заметить, что в теории уголовного права всё же бытует точка зрения, согласно которой признак реальности угрозы не характерен для квалификации по специальным нормам, предусматривающим уголовную ответственность за угрозы. Так, С.Н. Тулин считает, что в виду приоритетной охраны лиц, осуществляющих служебную деятельность, (представителей власти) угроза обладает высоким уровнем общественной опасности даже при отсутствии оснований опасаться её исполнения.11 Подобную позицию высказал и Б.С.
10 См.: Владимиров В.А., Ляпунов Ю.И. Преступления против порядка управления. - М., 1969. - С. 55; Грибунов О.П. Уголовная ответственность за применение насилия в отношении представителя власти: Дис. . канд. юрид. наук. -СПб., 2003. - С. 135; Яковлева С.А. Уголовно-правовая оценка насилия в отношении представителя власти в связи с исполнением им должностных обязанностей: Дис. . канд. юрид. наук. - Ульяновск, 2003. - С. 158; Кизилов А.Ю. Уголовно-правовое обеспечение управленческой деятельности представителей власти: Дис. . канд. юрид. наук. - Ульяновск, 2002. - С. 115; Шрамченко А.В. Уголовно-правовая защита сотрудников милиции при исполнении ими служебных обязанностей: учебное пособие. - Ставрополь, 2007. - С. 117 и др.
Схожей позиции придерживаются и авторы, исследовавшие признаки угрозы в составах преступлений, предусмотренных чч. 1, 2 ст. 296 УК РФ, (Угроза в связи с осуществлением правосудия или производством предварительного расследования), см.: Агузаров Т.К. Преступные посягательства на независимость и неприкосновенность судей: монография. - М.: ТК Велби, Изд-во Проспект, 2004. - С. 74; Горелик А.С., Лобанова Л.В. Преступления против правосудия. - СПб.: Издательство Р. Асланова «Юридический центр Пресс», 2005. - С. 115 и др.
1 Тулин С.Н. Осуществление лицом служебной деятельности и выполнение общественного долга как объект уголовноправовой охраны: Дис. ... канд. юрид. наук. - М., 1998. - С. 112.
Райкес применительно к составу угрозы в связи с осуществлением правосудия или производством предварительного расследования (чч. 1, 2 ст. 296 УК РФ), который отмечает: «. именно потому, что перечисленные в ст. 296 УК РФ угрозы посягают на нормальное осуществление правосудия, законодатель предусмотрел ответственность за них независимо от того, насколько они реальны. В связи со сказанным степень реальности угрозы может и должна учитываться не при определении наличия в действиях виновного признаков состава преступления, а при индивидуализации наказания»12.
В определённой взаимосвязи с вышеизложенным состоит и обоснованный П.Н. Левиным тезис о том, что «обязательным признаком преступления, предусмотренного ст. 119 УК РФ, является приведение потерпевшего в состояние опасения за свои жизнь или здоровье». По мнению данного автора, «если имелись объективные основания опасаться осуществления угрозы, но потерпевший, тем не менее, не приведен в состояние опасения за свои жизнь или здоровье, состав оконченного преступления, предусмотренного ст. 119 УК РФ, отсутствует»13.
На наш взгляд, П.Н. Левин вполне справедливо отмечает, что превалирующим основанием для наступления уголовной ответственности за угрозу является не факт наличия оснований опасаться её осуществления, а факт приведения потерпевшего в состояние опасения за свои жизнь или здоровье. Это предопределено тем, что о наличии оснований опасаться осуществления угрозы свидетельствуют, прежде всего: «обстановка деяния; взаимоотношения виновного и потерпевшего; направленность, содержание и интенсивность угрозы; обстоятельства, характеризующие виновного и потерпевшего и др.»14. Иными словами формулировка «наличие оснований опасаться осуществления угрозы», которую в уголовном праве именуют реальностью угрозы, основана, главным образом, на учёте объективных факторов. Однако, как представляется, уголовным законом запрещены угрозы не столько в целях предотвращения объективных возможностей реализации угроз, сколько в целях охраны здоровья человека от состояния опасения преступной угрозы.15
Кроме того, если при решении вопроса о квалификации содеянного по ст. 119 УК РФ (Угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью), как правило, существуют возможности для детального анализа обстановки деяния, взаимоотношений виновного и потерпевшего, направленности, содержания и интенсивности угрозы, обстоятельств, характеризующих виновного и потерпевшего, которые в совокупности могут свидетельствовать о наличии оснований опасаться осуществления угрозы, то применительно к исследуемому нами преступлению это предельно затруднено, а, порой, и не имеет смысла.
Дело в том, что при высказывании угрозы насилием в отношении представителя власти или его близких в связи с исполнением им своих должностных обязанностей (ч. 1 ст. 318 УК РФ) виновный и потерпевший могли не находиться в каких-либо
12 Преступления против правосудия / Под ред. к.ю.н. А.В. Галаховой. - М.: Норма, 2005. - С. 77.
13 Левин П.Н. Уголовная ответственность за угрозу убийством или причинением тяжкого вреда здоровью: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. - М., 2007. - С. 19.
14 Там же.
15 См.: Шарапов Р.Д. Психический вред в уголовном праве // Уголовное право. - 2004. - № 2. - С. 79-80.
взаимоотношениях. Как показывает анализ материалов судебно-следственной практики виновный и потерпевший по уголовным делам, возбуждённым по ч. 1 ст. 318 УК РФ (по признаку угрозы насилием), в большинстве случаев ранее знакомы не были (в 72 % случаев), какими-либо сведениями друг о друге не обладали. В этой связи следует вывод о том, что установление наличия оснований опасаться осуществления угрозы применения насилия в отношении представителя власти (ч. 1 ст. 318 УК РФ) во многих случаях не представляется возможным. В противном случае, учитывая, например, только обстановку, содержание и интенсивность угрозы для признания её реальной правоприменителю будет предельно затруднительно отграничить преступление, предусмотренное ч. 1 ст. 318 УК РФ (угрозу насилием), от действий, непосредственно направленных на применение насилия, то есть покушения на применение насилия или посягательства на жизнь.
Таким образом, наличие оснований опасаться осуществления угрозы или иначе реальность угрозы не является обязательным признаком угрозы применения насилия в отношении представителя власти (ч. 1 ст. 318 УК РФ). Данный вывод нашёл поддержку 69 % опрошенных в ходе проведённого нами социологического исследования респондентов.
Вместе с тем, сказанное отнюдь не означает, что любая угроза, высказанная в адрес представителя власти, образует состав преступления, регламентированный ч. 1 ст. 318 УК РФ. При квалификации содеянного по ч. 1 ст. 318 УК РФ по признаку угрозы насилия надлежит учитывать следующие положения.
Во-первых, как известно, все элементы состава преступления взаимосвязаны и, зачастую, взаимообусловлены. Не является исключением и объективная сторона, которую необходимо рассматривать через призму объекта преступления, то есть конкретное деяние представляется возможным признать выражением объективной стороны преступления только в том случае, когда деяние нарушает объект данного преступления. Следовательно, угроза насилием в отношении представителя власти может быть квалифицирована по ч. 1 ст. 318 УК РФ при условии, что данным деянием нарушены два непосредственных объекта - общественные отношения, возникающие по поводу реализации установленного законодательством РФ порядка управления, и общественные отношения, обеспечивающие здоровье человека.
Во-вторых, выработанное понимание угрозы свидетельствует о том, что угроза, имеющая уголовноправовое значение, - это всегда психическое насилие. В свою очередь, насилие - это деяние вредоносное, в данном случае, говоря о психическом насилии, мы подразумеваем определённый психический вред здоровью человека.
В этой связи угроза насилием в отношении представителя власти или его близких может быть квалифицирована по ч. 1 ст. 318 УК РФ лишь в том случае, когда данное деяние причиняет определённый психический вред представителю власти, например, в виде состояния опасения угрозы (страх, переживания). Причём установление такого вреда должно производиться с учётом как объективных, так и субъективных сведений (восприятие потерпевшим), в том числе с использованием возможностей судебно-психологической экспертизы.16
В случае совершения исследуемого преступления путём угрозы применения насилия его следует считать оконченным с момента доведения информации об угрозе до потерпевшего, вызвавшей у него состояние опасения, переживания.
Очевидно, что если угроза применения насилия не доведена до сведения адресата либо воспринимается потерпевшим психологически нейтрально, не вызывает у него переживаний, а умыслом виновного охватывалось причинение такого психического вреда, то содеянное может быть квалифицировано как покушение на угрозу применения насилия в отношении представителя власти (ч. 3 ст. 30, ч. 1 ст. 318 УК РФ).
Таким образом, под угрозой в ч. 1 ст. 318 УК РФ необходимо понимать разновидность психического насилия, состоящего в выражении вовне намерения причинить вред охраняемым уголовным законом общественным отношениям. Содержание данной угрозы может составлять любой вид физического насилия, включая убийство. Наличие оснований опасаться осуществления угрозы, или иначе реальность угрозы, не является обязательным признаком угрозы применения насилия в отношении представителя власти (ч. 1 ст. 318 УК РФ), однако ответственность по указанной уголовно-правовой норме наступает лишь в случае причинения угрозой потерпевшему определённого психического вреда, например, в виде состояния опасения, устанавливаемому по совокупности объективных и субъективных данных.
Список литературы:
1. Агузаров Т.К. Преступные посягательства на независимость и неприкосновенность судей: монография. - М.: ТК Велби, Изд-во Проспект, 2004. - С. 74.
2. Владимиров В.А., Ляпунов Ю.И. Преступления против порядка управления. - М., 1969. - С. 55.
3. Грибунов О.П. Уголовная ответственность за применение насилия в отношении представителя власти: Дис. . канд. юрид. наук. - СПб., 2003. - С. 135.
4. Кизилов А.Ю. Уголовно-правовое обеспечение управленческой деятельности представителей власти: Дис. . канд. юрид. наук. - Ульяновск, 2002. - С. 115.
5. Кудрявцев В.Н. Объективная сторона преступления. - М., 1960. - С. 151.
16 См.: Мамайчук И.И. Экспертиза личности в судебноследственной практике. - СПб., 2002. - С. 69, 96-107.
6. Крашенинников А.А. Угроза в уголовном праве России (проблемы теории и практики правового регулирования) / Отв. ред. А.И. Чучаев. - Ульяновск: УлГУ, 2002. - С. 16.
7. Коростылёв О.И. Уголовно-правовая характеристика угрозы: Монография. - Ставрополь: СФ КА МВД России, 2005. -С. 37-38.
8. Костров Г.К. Уголовно-правовое значение угрозы: Дис. ... канд. юрид. наук. - М., 1970. - С. 12.
9. Левертова Р.А. Ответственность за психическое насилие по советскому уголовному праву: Дис. . канд. юрид. наук. -Хабаровск, 1972. - С. 12.
10. Левин П.Н. Уголовная ответственность за угрозу убийством или причинением тяжкого вреда здоровью: Автореф. дис. . канд. юрид. наук. - М., 2007. - С. 19.
11. Мамайчук И.И. Экспертиза личности в судебноследственной практике. - СПб., 2002. - С. 69, 96-107.
12. Постановление Президиума Верховного Суда РФ № 86п2000 по делу Толкачёва // Бюллетень Верховного Суда РФ. - 2000. - № 9. - С. 8.
13. Преступления против правосудия / Под ред. к.ю.н. А.В. Галаховой. - М.: Норма, 2005. - С. 77.
14. Саруханян А.Р. Преступления против порядка управления.
- Ставрополь: СКГИ, РЮИ РПА МЮ РФ, 2003. - С. 62.
15. Сердюк Л.В. Психическое насилие как предмет уголовноправовой оценки: Автореф. дис. . канд. юрид. наук. - М., 1979. - С. 11.
16. Словарь по уголовному праву / Отв. ред. А.В. Наумов. - М., 1997. - С. 625.
17. Тулин С.Н. Осуществление лицом служебной деятельности и выполнение общественного долга как объект уголовноправовой охраны: Дис. ... канд. юрид. наук. - М., 1998. - С. 112.
18. Фойницкий И.Я. Курс уголовного права. Часть Особенная. Посягательства личные и имущественные. - СПб., 1900. -С. 84-86.
19. Хабарова М.В. Угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью: уголовно-правовой и криминологический аспекты (по материалам судебной практики Краснодарского края): Автореф. дис. . канд. юрид. наук. - Краснодар, 2006. - С. 8.
20. Шаргородский М.Д. Преступления против жизни и здоровья.
- М., 1947. - С. 250-252.
21. Шарапов Р.Д. Психический вред в уголовном праве // Уголовное право. - 2004. - № 2. - С. 79-80.
22. Яковлева С.А. Уголовно-правовая оценка насилия в отношении представителя власти в связи с исполнением им должностных обязанностей: Дис. . канд. юрид. наук. -Ульяновск, 2003. - С. 160.
Рецензия.
Вопросам квалификации угрозы в уголовном праве всегда уделялось особое внимание. Однако, как свидетельствуют результаты проведенного исследования в этой области, до сих пор при квалификации этого признака правоприменитель сталкивается с проблемами определения реальности угрозы. В этом смысле, тема, затронутая в статье, является весьма актуальной. Новизной отличается подход автора и его рассуждения относительно содержания угрозы и момента окончания преступления, совершенного путём угрозы применения насилия.
Работа имеет как теоретическое, так и практическое значение, поскольку изложенные в ней научные положения и обобщения вносят определенный вклад в развитие теории уголовного права и могут быть использованы при квалификации преступлений, содержащих признак «угроза».
Разрешена публикация в открытой печати. Статья не содержит элементов плагиата.
Предлагается к опубликованию в журнале, рекомендованном ВАКом для научных публикаций.
Научный руководитель:
Доктор юридических наук, профессор Т.В. Пинкевич
