CC BY
55
ВЕСТНИК УДМУРТСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
УДК 908.809 А.А. Юнаковская
UGRISTARUM В СРЕДНЕМ ПРИИРТЫШЬЕ*
Рассматриваются вопросы межнационального взаимодействия на примере одного региона. Анализ исторических документов и текстов позволил сделать некоторые выводы относительно места и роли угорского компонента (ugristamm) в структуре региона.
Ключевые слова: обские угры, культурное и языковое контактирование, угорская составляющая региона.
История освоения Прииртышья схожа с историей заселения всей Сибири, поэтому результаты ее изучения могут использоваться как основа описания региона в ретроспекции, а также позволят сделать те или иные выводы относительно языковой истории (в т.ч. интерференции).
В Омском университете ведутся исследования обь-угорского компонента (и§п81агит: ханты и манси) с разных точек зрения. Так, омские археологи выделили и описали десятки угорских археологических культур (екатерининской, окуневской, саргатской и др.), их культурно-исторические связи, а также комплексы духовной сферы, их мировоззренческие основания [4; 5]. Изучением формирования и современного существования обско-угорского населения в юго-западном районе Западной Сибири (в т.ч. в Прииртышье) активно занимаются этнографы ОмГУ, Омского филиала объединенного института истории, филологии и философии Сибирского отделения РАН (М.А.Корусенко, С.Н.Корусенко, В.И. Матющенко, А.Г. Селезнев, И.А. Селезнева (Ерш), Е.Ю.Смирнова, Н.А. Томи-лов и др.). Следует отметить исследование обско-угорских компонентов в современном русском фольклоре региона (А.Ф. Палашенков, Н.К. Козлова, И.К.Феоктистова и др.).
Лингвистический аспект изучения обско-угорских языков также имеет традицию. С XIV в. в письменных источниках ханты назывались «остяками», а манси - «вогуличами», «вогулами». В литературе отмечается, что первоначально ученые путешественники обращали внимание на обычаи местного населения, однако уже в XVIII в. делались попытки выявить основания объединения их языков (В.Н. Татищев, Г.Ф. Миллер и др.). Первые слова мансийского языка, записанные краеведами, появляются в печати в XVIII в. В XIX в. изучением так называемых остяков и их языка занимался М.А. Каст-рен, а в «Списке тобольских слов и выражений» (1899), собранных К.С. Паткановым и Зобниным, представлен ряд слов из «остяцкого» языка, используемых в речи русских. В первой половине XX в. данная тема остается актуальной (Г.Старцев. 1928, А. Баландин. 1939, Г.Новицкий. 1941 и др.). В дальнейшем развитие финно-угроведения в Сибири - результат экспедиционной деятельности А.П. Дульзо-на и его учеников, которые основной упор делали на изучение сибирской топонимической системы. Во второй половине XX в. финно-угорскими заимствованиями в русском языке (на уровне уральских и сибирских говоров) занимались А.И. Попов, А.К. Матвеев, В.Я. Дерягин, Л.П. Комягина, Т.А. Мудрая, Л.В. Петропавловская, А.Е. Аникин и др. Тем не менее вопрос об угорском компоненте в современном языковом пространстве Западной Сибири требует дальнейшей разработки.
В общем русле исследований лингвисты в той или иной степени касались отдельных аспектов угорского компонента в структуре таежного Прииртышья. Так, Г.А. Садретдинова рассматривала историю возникновения народонаселения Сибири, при этом учитывалась и судьба автохтонного населения (это ханты, манси, а также пришлые вместе с русскими коми-зыряне). Обско-угорские элементы в русских говорах Прииртышья описаны в работах Т.Н. Дмитриевой (Чайко). Отмечаются обско-угорские элементы в названиях озер и рек таежного Прииртышья в диссертационной работе М.Н. Нечай «Русская топонимика лесной зоны Среднего Прииртышья» (Свердловск, 1989). Это обско-угорские элементы в названиях озер и рек в Усть-Ишимском, Тевризском, Знаменском, Тарском районах. Однако в данной работе вопрос об угорских топоэлементах является побочным. Исследователь Среднего Прииртышья А.А. Юнаковская в ряде работ отмечает обско-угорские заимствования в словаре и топонимике [18-20]. Обращались к изучению топонимики севера Омской области А.А. Пыхтеева и Л.М. Кадырова [11]. Тем не менее обь-угорские топонимы и топоэлементы, антропонимов (фамилии, родовые имена, прозвища и т.п.), региональные угорские диалекты и их реликты, заимствованные угорские единицы, культуремы или их части требуют дальнейшего изучения.
* Исследование выполнено при финансовой поддержке гранта РГНФ 11-14-55004 а/Т.
2013. Вып. 2 ИСТОРИЯ И ФИЛОЛОГИЯ
Финно-угроведческие исследования региона осложняются тем, что остается нерешенным ряд общих теоретических вопросов. Так, ханты и манси, являясь частью населения современной СевероЗападной Сибири, в прошлом имели ареал проживания более широкий. Каковы причины его сокращения? В науке до сих пор остается нерешенным вопрос о том, являются ли ханты и манси единым этносом, отдельные группы которого расселились в различных природных условиях. Возможно, это были разные этнические общности, которые со временем образовали единый массив. Не разработан до сих пор вопрос о том, какова основа «угорского мира». В литературе отмечается, что финно-угры (в т.ч. и обские угры) имели как азиатскую, так и европейскую прародину. С одной стороны, их относят к древнейшему аборигенному населению. С другой стороны, манси и зауральские ханты рассматриваются как клин приуральского населения в Западной Сибири, сохранившего некоторые архаичные особенности (Г.А. Аксянова) [16]. В исследованиях отмечается, что «финно-угорская эпоха» проявляется в археологических культурах с IV в. до н.э. В дальнейшем в результате климатических изменений наблюдается расширение зоны проживания и смена вида хозяйственной деятельности у угров. В литературе бытует мнение, что разделение хантов на северных и южных восходит к глубокой древности. Не решен вопрос о сложении третьей большой хантыйской группы - восточных хантов, заселявших Сургутское Приобье (реки Салым, Пим, Аган, Юган, Тромъюган, Вах, Васюган (части таежного Прииртышья)). По мнению большинства ученых, основные массы обских угров в начале второго тысячелетия нашей эры жили еще к западу от Уральских гор и только позднее переселились в Западную Сибирь. Xанты продвинулись на север значительно раньше, чем манси. Уже в XIV в. ханты населяли места по нижнему течению р. Оби и ее притоков, а манси еще в XVII в. жили значительно южнее (в т.ч. и в Тобольском уезде). Фактор изоляции, порождаемый условиями Западно-Сибирской низменности, вероятно, способствовал формированию и сохранению комплекса черт, характерных для таежных районов.
Анализ исторических документов и научной литературы позволяет создать в общих чертах модель «угорского мира», с которой столкнулись осваивающие эти земли русские. Территория проживания обских угров была включена в мировую экономическую систему: путь перевоза товаров проходил по Иртышу и Оби в страны Передней Азии (В.Радлов), а также в Среднюю Азию (Н.П. Матвеева), так как археологами были найдены предметы арабского происхождения. Уже в XIII-XIV вв. торговля между Новгородом и Северо-Западной Сибирью была весьма активной, что привело к созданию особого торгового объединения «Югорщина» (Л.Г. Панин). С XV в. в борьбу за Югру вступило Московское княжество и сделало часть угров своими данниками (С.В.Бахрушин). Однако в XVII в. обские угры по ряду причин начинают переселяться с юга на север и с запада на восток. Историки отмечают, что их основное занятие составляли рыболовство и охота, а в южных районах - скотоводство [6. С. 8]. Охотничий промысел включал добычу мясных и пушных зверей. Для мяса добывали лосей, оленей, боровых и водоплавающих птиц. Охота на пушных зверей имела товарную ориентацию.
В XV-XVI вв. сложились политические объединения угров. При этом часть обских угров была подчинена сибирским татарам с целью получения дани-ясака. В письменных источниках говорится, что остяцкая страна («мыг», «пелег» (у хантов)) делилась на области или «княжества», во главе которых стояли «князцы» («княжики»), которые жили в укрепленных «городках» («вож»/«вош», «ваш», «вач» (у хантов), «ус»/«уш» (у манси)), городищах, маленьких городках («вож/вош пай»)). С.К. Патканов сообщает, что площадь городков составляла 500-700 кв. саженей (2000-3000 м2). Они выполняли военно-оборонительную функцию, были торгово-обменными, культурно-ритуальными, административными центрами. Причем в одном городке могли проживать 2-3 «князца». «Остяцкие городки» представляли собой укрепленные поселения площадью 500-700 кв.саженей (2000-3000 м2), обнесенные валом и частоколом. В «Книге Большого чертежу» (1699) С.У. Ремезова упоминаются более 90 поселений. (В литературе отмечается, что автохтонная городская цивилизация просуществовала до прихода русских.) Рядом с «городками» располагались поселения (хант. курт, пугот)
[9. С. 87]. Основной единицей общества была семья (как большая, так и малая), а поселений - юрта-посело&гор скМНлвирзобввзврунр^вперосоиав азрих&дб русскншмвовдставляло сложный конгломерат шама-нистических верований палеосибирского (доугорского) населения и принесенных на просторы севера Западной Сибири (ханты) и Урала (манси) древними уграми «южных импульсов» [4]. Это митраист-ские представления (от Митра, бога договора и согласия у индоиранцев). К ним также можно отнести в погребальном обряде обертывание в бересту, захоронение в берестяном коробе, поломку вещей с
целью освобождения души вещи, культ белого металла (серебра, оловянистой бронзы) и т.п. Местными по происхождению, вероятно, можно считать некоторые сюжеты искусства: изображение утки, соболя, волка, зайца и т.п. [3. С. 31]. Для наскальных изображений были характерны не только зооморфные, но и антропоморфные образы, а для речи - метафоризация (подробнее см.: [1; 3; 8]).
В литературе отмечается, что в начале II тысячелетия до н.э. завершается формирование угорского праязыка, хотя до сих пор идут споры о его принадлежности к определенной языковой семье. Его словарь складывался благодаря окружающей действительности и жизнедеятельности.
Занятие рыболовством и охотой требовало от людей освоения природных ресурсов, что привело к формированию обширной топографической терминологии у обских угров, которая позволяет получить определенную информацию. Так, территория их проживания представляла собой низменность, прорезанную реками, занятую обширными болотами. Поэтому для автохтонного населения важно такое понятие, как «количество воды» (уй «ручей», юн «протока», шош (сос), шошик «лесной ручей» (манс. 565/ п565), ёхан^-юган (обск.), цис-сис-сес «река» (от кет.?), ]а «река» (манс. ]а ), ас, аш, об «большая река», икса/окса, окша, укса, укша «приток, ручей», тор «озеро» (обск.), тур «озеро» (манс.), лор-сор-яр «сезонное озеро», туман «проточное озеро», урай «старица», ай «малый», ун/елле «большой» и т.п.).
В мансийском языке отмечены единицы типа йаа «река», сойим «маленькая речка», тур «озеро», вор «озеро». Помимо общих географических названий, существуют слова, уточняющие вид леса, рек, озер, болот: хульум «глубокая речка», аахт «узкая протока», ууйм «лес на берегу реки», сальки «еловый лес на берегу реки», хальаси «смешанный лес с преобладанием березы», кэлыг «болото, покрытое водой», хомс «болото с мхом и ягелем», ньяр «болото с кустарником на кочках», сами «трясина», мээсыг «речная извилина», рось «песчаная отмель», аврах «низкий обрывистый берег реки», сип «крутой склон» и т.п. Не менее важное место занимает рыболовная терминология: йаа-арпи «большой запор реки», таарс «заграждение с прибрежной стороны», ньюол-таарс «заграждение, поставленное вдоль течения реки», аахт-арпи «маленький запор в озерной протоке» и т.п. (в мансийском языке).
Одним из способов изучения могут быть контактологические исследования: это взаимодействие на культурном и языковом уровнях. Так, в результате давления тюркских племен и коми-зырян обские угры продвигаются на север и восток, вступая в непосредственный контакт с ненцами, занимая места их обитания и перенимая виды деятельности, например оленеводство. Поэтому начинают заимствоваться единицы, обозначающие названия оленей, одежды, сшитой из оленьих шкур, термины оленеводства и т.п. Так, отмечены единицы овка «прирученный олень», паасыг «теленок до 1 года», сурти «теленок от 1 до 2 лет» и т.п. (в мансийском языке), тыньсяц «аркан для ловли оленей», парка «одежда из меха молодых оленей» (в хантыйском языке) и т.п. [2]. В научной литературе существует понятие «межсибирского заимствования». Кроме того, наблюдались контакты с представителями других культурно-религиозных регионов. Например, с VI-IX вв. в лесостепи Западной Сибири начинают проникать различные тюркские племена, в результате к XV-XVI вв. сформировалась новая этническая группа - «тюркоязычные татары». У этнографов неоднократно встречаются указания на сходство заболотных татар Тобольского округа с хантами (Д.Г. Тумашева). С последней четверти XVI в. происходит активное взаимодействие русских переселенцев и обских угров. В результате манси и южные прииртышские (оседлые) ханты смешались с тюркскими племенами и русскими, утратив черты традиционной культуры, оказывая влияние на «культурное пространство» Сибири (в т.ч. и в Среднем Прииртышье), оставляя в нем следы.
О типе взаимоотношений пришедших в Сибирь русских с местным населением существуют диаметрально противоположные точки зрения. С одной стороны, историками отмечается, что царское правительство было заинтересовано в сохранении ясачных людей, оберегало их не только от истребления, но и от притеснений, так как ценило в них плательщиков ясака и нередко жертвовало ради них русскими колонистами. Администрации рекомендовалось действовать на них «ласкою», а «не жесточью» [6]. Без разрешения из Тобольска или даже Москвы местные власти были лишены права применять смертную казнь по отношению к ним, хотя фактически допускали злоупотребления по отношению к местному населению. А.А. Преображенский отмечал, что такое отношение является «историческим парадоксом», так как «цивилизованные» западноевропейские державы того времени уже вовсю вели истребительные войны, очищая от «дикарей» целые континенты, а варварски-азиатский царизм в отсталой стране к присоединенным народам старался не применять насильственных методов [10. С. 171]. Сибирские аборигены интересовали царское правительство,
2013. Вып. 2 ИСТОРИЯ И ФИЛОЛОГИЯ
[10. С. 171]. Сибирские аборигены интересовали царское правительство, прежде всего, как поставщики драгоценной пушнины. С другой стороны, историки отмечали, что народы бывшего Сибирского ханства не раз поднимали восстания с целью освободиться от экономической и духовной зависимости и «быть себе царством, как было при царе Кучуме». В результате в угорском фольклоре русский царь, купцы и священники представлялись как отрицательные герои (подробнее см.: Русские сказки Сибири. 1977).
По мере продвижения русские вступали в контакты с местным населением и знакомились с топонимикой, особенностями местных промыслов (охотой, рыболовством, сбором кедровых шишек), то есть местное угорское население оказывало воздействие на вновь прибывающих прежде всего в хозяйственной деятельности. При этом для автохтонного населения был характерен природосберегающий тип экономики, натуроцентризм (природоцентризм): человек не отделялся от природы, люди - «младшие» по отношению к окружающему миру и т.п. У русских преобладал «антропоцентристский» взгляд на мир, стремление к преобразованию природы («осваивающий» тип экономики). По мере продвижения русских на восток и возникновения сети опорных военно-торговых и торгово-промышленных пунктов местное финно-угорское население частью отходило к северу от линии русского продвижения, частью оставалось на территории, занятой русскими, и постепенно подвергалось обрусению, утрачивая родной язык. Местное население начало принимать православие с XVII-XVIII вв. (начиная с «верхушки» общества), хотя долго придерживалось традиционных верований. Традиционные языческие праздники приурочивались к русским церковным праздникам: Вороний день слился с Благовещением, праздник в честь водного божества - с Петровым днем, праздник в честь божества грома - с Ильиным днем и т.п. При этом «русский бог» так и остался чужим. А шаманы до XIX в. продолжали пользоваться авторитетом даже среди крещеных обских угров. При этом длительное время отмечалось четкое разделение «своих» и «русских» божеств. Можно говорить, что сформировался своеобразный религиозный дуализм.
Огромные размеры новых земель и малая плотность населения в них не обеспечивали «безболезненного» расселения русских людей. Первые шаги переселенцев в Сибири осложнялись тем, что обычно русские шли «за Камень» с представлением о лесах, озерах и реках как об общей, «мирской», «божьей» земле, что с точки зрения местного населения не было таковым. Все это не могло не порождать между пришлыми и коренным населением споров и столкновений из-за различных угодий, которые последние называли «своими». Постепенно уменьшилось количество конфликтов и сгладилась их острота, так как промышленники к XVII в. начали «переводить» ясак на себя за право на охотничьи угодья. В районах интенсивного сельскохозяйственного освоения расселение русских также не сопровождалось ни насильственным вытеснением, ни истреблением «иноземцев», а происходило либо путем «обтекания» мест их жительства, либо путем «вкрапления» русских селений в уже существующие.
В результате освоения азиатского Севера русские переселенцы вступили с обскими уграми в непосредственный контакт, например, в юго-западном районе Западной Сибири, в котором «славянорусская народность... подверглась непрерывному и продолжительному смешению с местными азиатскими племенами и особенно вогуличами, остяками, татарами» [16. С. 90]. Русские попадали под воздействие местного населения: казаки переняли бытующий среди коренных жителей опыт возведения городков как опорных оборонительных пунктов, переселенцы использовали виды одежды коренных народов, перенимали у «иноземцев» способы приготовления пищи, способы передвижения и т.п. Историки отмечают, что «в области духовной культуры соседство с туземцами наложило глубокий отпечаток на русских новоселов» [2; 6]. В частности, «достоянием русского населения Сибири в XVII в. становятся «мрачные верования» аборигенов, «создавшиеся на почве суровой сибирской природы» и невольно захватившие «своей жуткой реальностью русского человека, заброшенного в далекую глушь северной тайги» [2. С. 79-80].
В литературе отмечается, что русские уважительно относились к обычаям коренного населения (культ деревьев, бережное отношение к природе и т.п.), при этом наблюдалось и некоторое непонимание ряда компонентов их культуры (например, шаманизм вызывал неприятие, хотя некоторые русские переселенцы и обращались к шаманам, но это было редким явлением). Наблюдается «наложение» некоторых элементов культуры (образ «медведя» - это центральный персонаж верований обско-угорского населения, у русских также является «представителем» мифологического пространства).
Многолетний сбор материала и его анализ позволяют представить в общих чертах историю «угорского компонента» в границах Среднего Прииртышья. Первоначально территорию северо-
восточной части региона населяли предки одного из древних народов - кетов (А.П. Дульзон), которых в середине IX в. до н.э. ассимилировали угры (А.М. Малолетко). В дальнейшем в Прииртышье манси обитали по преимуществу по левобережью Оби в пределах от Васюгана до устья Оби, южные ханты расселялись по правобережью Оби, преимущественно в тех же пределах [5]. В границах региона происходило завершение этнических процессов у русских, а также наблюдалось контактирование с другими этносами, в том числе и с хантами, манси, сибирскими татарами.
Затем татарское население, распространившись среди манси, ассимилировало их. При этом наименьшему воздействию подверглись северные манси. Татары частично смешались с уграми, жившими южнее: на территории таежного Прииртышья сформировалась в результате смешения тюрков и угров так называемая тевризская группа (Н.А. Томилов). При анализе саргатской культуры (сформировавшейся на территории таежного Прииртышья) выделяются обско-угорские черты. Определенное влияние оказывали на обских угров коми-зыряне, являющиеся их западными соседями, которые рано попали под влияние русских, уже в XIV в. приняв христианство. Первоначально они занимались торговлей с обскими уграми, а затем использовались как проводники для казачьих отрядов. В исторических документах отмечается, что при строительстве Тарского городка (1594 г.) принимали участие и ханты. Затем в архиве г. Тобольска встречаются дела, в которых фигурируют остяки и остячки (например, д. 298. «Дело об Уватском остяке Евемякове и об остячке Анне Борисовой» (1748 г.) (ГУ «ГА в г. Тобольске». Ф.156.)). По данным переписи в 1926 г., 18 тыс. человек в Омской губернии отнесли себя к хантам или манси. Со временем их количество в составе населения сокращается, а в настоящее время в перечне национальностей они не представлены.
С.В. Бахрушин отмечал, что важным итогом в дореволюционной русской историографии было выяснение топографии хантыйских и мансийских городков. Однако в XIX в. также наблюдается этнографическое описание Юго-Западного региона Западной Сибири, в том числе опубликованы и различные Словники, позволяющие выделить употребляемые заимствованные единицы. Так, в речи жителей северных районов Западной Сибири (в т.ч.таежного Прииртышья) конца XIX в. уже отмечены следующие заимствования из языка обских угров: аки «отец» (с вогульского аки «старший брат отца»), анька «остячка» (происходит от остяцкого анка «мать»), муксун «рыба из породы лососевых, живет в Оби, отчасти в Иртыше (от остяцкого мугсанг)», остяцкая верста «мера длины, равная 5-6 верстам (применяется на Демьянке)», пыжьян «рыба из породы лососевых (от остяцкого пысьян)», сырок «небольшая рыба из породы лососевых, живущая в Иртыше, Оби (от остяцкого сорохъ)», чянчик «распластанный и высушенный язь - остяцкое кушанье» и т.п. [13]. Контактирование с пришедшими русскими также получило отражение в языке обских угров: лапка «лавка, магазин», астакан «стакан», парса «баржа», сопакэ «сапоги», йупка «юбка», сьарка «чарка», сутка «сутки», курэк «кручок», исвесьа «свеча» и т.п.
Взаимодействие русских переселенцев и автохтонного населения можно рассматривать как процесс освоения «чужого культурного пространства». Язык и культуру можно изучать сквозь призму человеческого сознания, менталитета, мифологических представлений. Тем не менее анализа обь-угорских единиц, бытующих в северной зоне Среднего Прииртышья, не проводилось. Его целью можно считать выявление иноэлементов (автохтонных, в т.ч. одно- и разноструктурных) в языке и культуре русских, степени их адаптации, определение характера языковых заимствований и их роли в современном региолекте. Исходным должно быть положение о том, что «иртышское наречие (хантыйского языка)», распространенное в бассейне Иртыша и его притоков - Демьянки и Конды, в основном исчезло, диалект мансийского языка также не употребляется в настоящее время. Поэтому объектом исследования должны быть «зафиксированные» единицы и знаки.
При анализе современных культурных составляющих просматриваются «остатки древностей» местного угорского населения в русской фольклорной традиции и мифологических сюжетах. Так, исследователи выделяют мотив об исчезновении (самоуничтожении) «чуди» (ханты, манси) (А.Ф. Палашенков, Н.К. Козлова, И.К. Феоктистова и др.). Также в поверьях русских в Сибири выделяется образ мамоны (демонического существа). Так, в сказке «Про хорошего охотника» герой собирается выстрелить не в орла, как обычно в русских сказках, а в филина, который у манси считался покровителем определенной группы людей. Герой оказывается обещанным не Кащею, не Водяному, не Идолищу и пр., как в русских сказках, а именно филину, который не несет зла герою, а, наоборот, способствует его успеху (подробнее см.: Русские сказки Сибири. 1977). В тоболо-иртышском регионе существовали гадания, в которых просматриваются элементы «местных» верований: если в процессе
2013. Вып. 2 ИСТОРИЯ И ФИЛОЛОГИЯ
гадания схватит «мохнатая» лапа, то муж будет богатый, а если лапка будет «голой», то муж будет бедный. У местного финно-угорского населения (т.н. чуди), с которым русские столкнулись в таежном Прииртышье, существовала такая характеристика, как «лохматый». От «обладающий богатством», «имеющий золото и серебро», «шьющий шубу из золота», «являющийся рудокопом» и т.п. Существуют до сих пор легенды о них в фольклоре региона, в которых отражается возникшая в сознании оппозиция «белый» (русский) - «черный», «грязный» (обско-угорские племена).
Определенный интерес представляет «рассказ об иштяках», записанный от Ш.А. Фаткулиной (1911 г.р.): «Местный народ, который жил здесь так давно, что никто уже не помнит, от кого он пошел и откуда пришел. Был этот народ наружностью некрасив: ростом мал, в кости широк, руки длинные, голова как круглый котел на плечах, а глаза узкие. И был этот народ многочисленным. Но были они люди дурные, потому что часто меняли они свои слова и дела... ». Данный легендарный народ ушел на север Омской области после прихода поволжских приуральских татар (записал М.А. Ко-русенко. Исторический музей ОмГУ). Можно говорить о том, что бытуют наивные представления об истории региона его жителей.
С лингвистической точки зрения существует ряд вопросов методологического характера. Так, необходимо разграничивать «досибирские» и «сибирские» заимствования. Продвижение финноугорских заимствований шло с запада на восток (вместе с продвижением коми-зырян и русских). Существуют единицы, которые могут быть возведены не к одному, а к целому ряду родственных языков и к различным диалектам, что может выражаться в ряде звуковых вариантов, при этом могут возникать разнообразные контаминации и взаимовлияние. Возможно заимствование и из вымерших языков и диалектов. Адаптировались специфические сферы лексики: географические термины, названия местного населения (самоназвания, групповые прозвища), терминология охоты и рыболовства, местных бытовых предметов и т.п.
С обь-угорским населением (хантами и манси), ассимилированным тюрками, русские диалек-тоносители контактировали чаще всего в обиходно-бытовой сфере, что не могло не сказаться в устройстве быта, а также в освоении топонимического пространства, заимствовании единиц, отражающих местную специфику.
Осмысление собранного топонимического материала показывает, что обь-угорские обозначения объектов ландшафта сохранились в разных видах: а) исконном (законсервированном виде), б) полуадаптированном, в) адаптированном русскими, г) адаптированном тюрками (это кальки и по-лукальки тюркского типа).
Угорские элементы «законсервировались» в топонимическом пространстве современного Среднего Прииртышья: р. Уй, р. Васюган (от хант. иа?-(оуэп «остяк», от (оуап «речка» [СлФ Т. 1. С. 277]), р. Калья «березовая река» (манс. хэГ, Шё1, ккйТ). С водой связаны ее обитатели, что получило отражение в названиях: кул «рыба», сох «осетр», тари «ерш» (манс. Шп^оап), васех «утка» (р. Тара, р. Тарка (г. Тара), р. Васис и т.п.). В русской топонимии встречаются названия типа оз. Щучье - возможное древнее название Сорт юхан и т.п. Обитатели леса также получили «отражение» в топонимике: лунг «журавль», уй «зверь», си «соболь», ягр «волк», ятри «тетерев» и т.п. (Лунгуй «журавлиный ручей», Тара-Лунг «Дух-журавль» и т.п.). (В русской топонимии встречаются названия типа р. Бобровка - предполагаемое название Бобровая река от Река водного зверя (Йингк вой ёган) и т.п.)
Топонимические элементы teu, ^и (хант. «озеро») сохраняются в гидронимах оз. Артево,
оз. Картово, оз. Телютово и др., ]а (манс. «река») в единицах р. Калья, р. Суя, р. Тынья и др., и] («ручей») р. Уй, Лунгуй и др. Исследователи отмечают, что в бассейне Васюганья известно 75 речек, в названиях которых присутствует гидроформант игай, егай, югай («речка») (см. у Г.Ф. Миллера - ige «речка» [12]).
Расшифровка топонимической информации позволяет со временем выявить в том или ином объеме «мир, окружающий автохтона». Название р. Бардаковка, возможно, возникло от имени остяцкого князя Бардак, а название р. Шайтанка связывается с манси (вогулами) и их культовыми и жертвенными местами (от тюркс. шайтан «злой дух, черт»), рр. Ава, Тава могут иметь общий компонент - ва «река» или корень авыт «идолы» и т.п. Существует в топонимике мансийский элемент ]е1р!у/]е1ре'у (ялпынг) «священный».Также отмечены историками такие своеобразные памятники, как оружейные клады (компактное скопление оружия и культовых вещей).
Анализ антропонимов (фамилий, родовых имен, прозвищ и т.п.) практически не производился на материале Среднего Прииртышья. Тем не менее можно указать фамилии типа Чач (вост.-обск. (?) ч'ач' «селезень»), Паршуков, Паршуковский (от хант .(?) паршук, першук «кедровка, кукушка, сойка»), Полуянов (от «полуй» (?), одна из родовых групп ханты) (существует д. Полуяновка) и т.п.
Анализ словаря старожильческой речи и собираемой картотеки говоров Среднего Прииртышья позволил выделить небольшой ряд единиц, отражающих угорский «след» в языковом пространстве региона. Так, в «Словаре русских старожильческих говоров Среднего Прииртышья» представлен такой этноним, как Остячонки. Снисх. Остяки. - Вот остячонки были: на песку балаган сделают, живут вот так, как мы вот сейчас сидим (СРСГСП. Ч. II, 1992. С. 229). В диалектной картотеке ОмГУ отмечены единицы типа: Остяк. Коренной житель Сибири. - Здешние мы, остяки. Все наши тут жили. Только севернее, может .(с. Такмык), Остяк. Народ, живущий вдоль рек. - Остяки вдоль речек живали. Сибиряки тож (р.п. Большеречье) (1994). А также употребляются выражения Глупый как остяк (1971), Заросший как остяк (1971). ( С XI в. территория проживания угров называлась «Югра», «Югория»,а с XIV в. в письменных источниках ханты назывались «остяками», а манси - «вогуличами», «вогулами») В данных высказываниях при сохранении названия остяк (хант. as-jax самоназвание народа ханты «обской народ») можно увидеть отражение отношения к нему как к «чужому», что проявляется в коннотации. (Этноним остяк употреблялся в научной литературе до 1940 г.) При этом проявляется противопоставление: Ватяк. Исконный сибиряк. - А были еще ватяки-сибиряки тож, но не ханты и не манси (р.п. Большеречье). При этом возможно уточнение места проживания в регионе: остяки - Жители Ва-сюганских болот; васяк - житель Васюганья (от хант. иа^-^оуэп «остяк»). (В г. Тара в 2000 г. было услышано высказывание об остяках, о том, что они выходят из своих болот в город по своим делам.) А также встречается «общий» этноним для обозначения «чужих»: чудь. Прежнее население Сибири (языческие остяки и вогулы) и т.п.
В результате тесного хозяйственного взаимодействия местного населения и переселенцев происходил обмен языковыми единицами. Следует отметить, что разговорная речь периода заселения носила диалектный характер, это могло привести к нескольким вариантам функционирования исходных единиц. Из обско-угорских заимствований можно назвать такие: Аллап «приспособление для ловли птиц», Аллап, Аллапинка «низкий болотистый луг» (СРСГСП. Ч. I. С. 17), Нур «рыба, надетая на палку» ^ Норило. Шест, которым под водой проталкивают невод (СРСГСП. Ч. II. С. 192), Чувал «тип каминообразного очага в лесных избушках, труба, верхняя часть печи, очаг из камней) ^ Чувал. Наружная часть трубы русской печи, топка в русской печи, нижняя часть русской печи» (СРСГСП. Ч. III. С. 317), Чувалка, Чувало, Чувальник (То же самое), Чувалец. Большой мешок (СРСГСП. Ч. III. С. 318), Кувсь «длинная нераспашная одежда с пришитым колпаком» ^ Гусь ^ Гусиная плоть. Вид домотканого полотна (СРСГСП. Ч. I. С. 165), Тор ^ Сор (заливные площади, луга) ^ Сор, Сорга, Согра, Согора, Согорь, Лес на болоте, топкое место (СРСГСП. Ч. III. С. 161, 167), Хотцы. Запруда из прутьев для ловли рыбы (СРСГСП. Ч. III. С. 287) и т.п.
В обиходной речи жителей г. Омска заимствования из языка обских угров практически не представлены: в картотеке народно-разговорной речи отмечены единицы Рям «лес на болоте»,Туес, Туесок «коробка/коробочка из бересты», Чувал, Чувалец «открытый очаг». Употребление подобных единиц характерно для лиц старшего поколения, носителей полудиалекта (первичного просторечия), которые являются «хранителями» диалектных единиц. Это подтверждает положение об унификации разных культур в условиях урбанизации, а также говорит об утрате их актуальности в современной языковой ситуации.
Подводя итоги, можно говорить о том, что происходит свертывание проявлений «языка культуры» обских угров. Xотя в таежном Прииртышье, входившем в юго-западный район Западной Сибири, обские угры были древнейшим населением, сформировавшим, благодаря природным условиям, свой «угорский мир». Со временем их культура и язык подвергались влиянию ненецкого, коми-зырянского, татарского и русского языков и отчасти культур. В настоящее время таежное Прииртышье - это ареал бывшего проживания обских угров: манси и южные прииртышские (оседлые) ханты смешались с тюркскими племенами, утратив черты традиционной культуры, практически не ощущаясь в монокультурном пространстве региона, так как русские являются титульной нацией (86%). При этом русская культура не является реципиентом, а только частично осваиваетотдельные элементы пространства обских угров.
В результате контактирования носителей русского языка с обско-угорскими языками и их диалектами произошло заимствование прежде всего топонимов и их элементов. Помимо этого наблюдается некое воздействие на мироощущения русских переселенцев, а также проникновение в речь отдельных единиц в начальный период освоения региона.
Анализ собранного материала показал, что обско-угорские элементы являются наиболее «скрытыми» в современном культурном пространстве Среднего Прииртышья, «неживыми». Топонимы сохраняют лишь часть «кода» об окружающем мире с точки зрения называющих - обских угров. Лексические единицы представлены в региолекте слабо.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Баландин А. Современный словарный состав мансийского языка // Омская область. 1 январь. ОмГИЗ, 1939. С. 68-73.
2. Бахрушин С.В. Исторический очерк заселения Сибири до половины XIX в. // Очерки по истории колонизации Севера и Сибири. Пг., 1922. Вып. 2. С. 18-83.
3. Матвеева Н.П. Об иранском компоненте в саргатской культуре // Аборигены Сибири. Новосибирск, 1995. Т. 2. С. 30-32.
4. Матющенко В.И., Осипов Б.И. Финно-угроведческие исследования в Омском государственном университете // Вестн. Омского ун-та. 1997. №2. С. 5-10.
5. Матющенко В.И. Древняя история Сибири. Омск, 1999. 233 с.
6. Никитин Н.И. Сибирская эпопея XVII века. М., 1987. 176 с.
7. Новицкий Г. Краткое описание о народе остяцком. Новосибирск, 1939. 116 с.
8. Обские угры. Материалы II Сибирского симпозиума «Культурное наследие народов Западной Сибири». Тобольск; Омск, ТГИАМЗ, 1999. 305 с.
9. Патканов С.К. Стародавняя жизнь остяков и их богатыри по былинам и сказаниям // Живая старина. СПб., 1891. Вып. 3-4.
10. Преображенский А.А. Урал и Западная Сибирь в конце в конце XVI - начале XVIII в. М., 1972. 392 с.
11. Пыхтеева А.А., Кадырова Л.М. Топонимы Тевризского района Омской области // Диалектологические и историко-лингвистические проблемы. Омск, 1999. С. 50-51.
12. Сибирь XVIII века в путевых описаниях Г.Ф. Миллера. Новосибирск, 1996. Сер. История Сибири. Первоисточники. Вып. VI. 310 с.
13. Список тобольских слов и выражений, записанных в Тобольском и Тюменском, Курганском и Сургутском округах, в двух первых Паткановым, в трех последних Зобниным, и приведенных в алфавитный порядок Николаевым // Живая старина. 1899. №4. С.487-517.
14. Старцев Г. Остяки. Л.: Прибой, 1928. 56 с.
15. Старцев Г. Остяки: социально-географический очерк. М.: Прибой, 1930. 130 с.
16. Угры. Материалы VI Сибирского симпозиума «Культурное наследие народов Западной Сибири» (9-11 декабря 2003 г., Тобольск). Тобольск, 2003. 587 с.
17. Щапов А.П. историко-географические и этнологические заметки о сибирском населении // Собрание сочинений. Доп. том. Иркутск, 1937. 380 с.
18. Юнаковская А.А. Отражение истории формирования региосистемы в современном региональном койне (на материале Среднего Прииртышья)» // Актуальные вопросы филологии. Барнаул, 1999. С.79-81
19. Юнаковская А.А. Условия формирования жителей Среднего Прииртышья // Традиции славяно-русской словесности в Тюмени. Тюмень, 2000. С.25-30.
20. Юнаковская А.А. Отражение межъязыкового взаимодействия в границах Среднего Прииртышья // VII Жит-никовские чтения: Диалог языков и культур в гуманистической парадигме. Челябинск, 2004. С. 104-105.
СЛОВАРИ
СРСГСП - Словарь русских старожильческих говоров Среднего Прииртышья. Ч. I - III. Томск, 1992, 1993.
СлФ - Этимологический словарь русского языка: в 4 т. М., 1986.
Поступила в редакцию 10.02.13
ИСТОРИЯ И ФИЛОЛОГИЯ
A.A. Yunakovskaja Ugristarum in Middle Priirtyshye
In this article, the questions of international cooperation are considered by giving an example of one region. The analysis of historical documents and texts allowed us to draw some conclusions about the place and the role of the ugristarum in the regional structure.
Keywords: ugristarum, cultural and lingual contakts, ugristarum composite of region.
Юнаковская Алла Анатольевна, кандидат филологических наук, доцент
ФГБОУ ВПО «Омский государственный университет им. Ф.М. Достоевского»;
644077, Россия, г. Омск, просп. Мира 55-А, корп. 2 E-mail: a.yunakovskaja@mail.ru
Yunakovskaja A.A.,
candidate of philology, associate professor
Omsk State University
644077, Russia, Omsk, Mira av., 55-A/2
E-mail: a.yunakovskaja@mail.ru
