CC BY
65
Вострокнутов А.В.
(Пермский государственный гуманитарно-педагогический университет, Пермь)
УГОРСКИЙ ВОПРОС В СОВРЕМЕННОЙ ПРЕДУРАЛЬСКОЙ АРХЕОЛОГИИ И ПРОБЛЕМЫ КАРТОГРАФИРОВАНИЯ*
* Работа выполнена при поддержке гранта РГНФ № 13-11-59007
Ключевые слова: археология, этнос, угры, финны, "угорский вопрос", маркер
В статье анализируются проблемы, связанные с картографированием угорских признаков. Представлены противоположные точки зрения на этот вопрос. Делается вывод о вреде подобного спора для науки
Vostroknutov A.V. (Perm)
THE “UGRIC QUESTION” IN CONTEMPORARY ARCHAEOLOGY OF THE CIS-URALS AND THE PROBLEMS OF CARTOGRAPHY
Key words: archaeology, ethnos, Ugric people, Finns, “Ugric question ", marker
Problems of mapping Ugric markers are analyzed. Opposite views on this question are presented. It is suggested that such a dispute is harmful for scientific research.
"Первый вопрос, который должен задать себе исследователь, приступающий к истории Пермяков, это вопрос о их древней родине - были ли они аборигенами занимаемых ныне земель или пришли в них откуда-нибудь извне"
И.Н. Смирнов. Пермяки
Современная археология старается представить результаты своей деятельности в комплексном подходе. Найденные артефакты подвергаются типологическому анализу, датируются, выделяется "импортный" компонент, выстраиваются торговые связи и т. д. Перед нами предстаёт практически целостная картина "обитания" вещей в данном регионе, в определённое время, на примере конкретного памятника.
Далее остаётся наиболее интересный и сложный вопрос: "Кто оставил то, что мы нашли?". Естественно, что вещи без людей не появляются, но логически просто необходимо достроить уже имеющийся ряд анализа данными естественных наук, статистики, письменных (если возможно) источников, завершив его указанием либо какого-то этноса, либо его предка. Таким образом, исследование будет более завершённым. Без этого последнего сегмента вся работа сведётся к вещеведению, т. е. мы не будем видеть за артефактами человека.
Картографический метод в археологии широко применяется исследователями. Благодаря нему можно судить об исторической динамике
древнего населения той или иной территории, выделять "маркирующие" артефакты для определённой группы населения из общего ареала их распространения. В этих артефактах, при картографировании их различных вариантов, можно выделять территориальные типы (локальные моды) и т.д. Таким образом - потенциал картографического метода огромен, в синтезе с другими "классическими" методиками результат исследований может быть значительно более впечатляющим. Однако, в отношении заявленной темы и учитывая нижеизложенное, можно поставить вопрос: "а что картографировать и для кого?". Разберём проблему подробнее.
Например, на территории Верхнего Прикамья для эпохи Средневековья, исследователи разделились во мнениях относительно этнической принадлежности носителей ломоватовской археологической культуры, чьи поселения и могильники раскапываются здесь уже более 100 лет. Точек зрения существует две: "ломоватовцы" - это предки современных коми-пермяков, т.е. финны и "ломоватовцы" - это население, обладающее яркими угорскими чертами, родственное праугорскому населению Зауралья, Западной Сибири и Южного Урала УН-Х вв.
"Угорский вопрос" насчитывает в своей истории также более 100 лет. История его развития может являться темой отдельной исследовательско-детективной работы. Для нашей темы важно лишь отметить, что начиная с 30-х гг. ХХ в. в прикамской археологии начинает преобладать мнение об автохтонности коренного населения бассейна р. Камы, т.е. коми-пермяков. Эта точка зрения являлась доминирующей на протяжении практически полувека, пока в 80-е гг. XX вв. вновь не появились исследователи, поднявшие "угорский вопрос", - А.Х. Халиков, Е.А. Халикова, Е.П. Казаков.
На период конца XX - начала XXI вв., думаю, приходится пик споров по данной проблеме. Казалось бы, что в "споре рождается истина", но для дальнейших исследований, и картографирование тут не исключение, подобная дискуссия может иметь пагубное значение.
А.М. Белавин, В.А. Иванов и Н.Б. Крыласова в своей работе (Белавин, Иванов, Крыласова, 2009), которая является, по сути, некоей чертой в исследовании "угорского вопроса", выделяют определённые признаки ("маркеры"), которые, по их мнению, являются угорскими признаками. Составлены карты, где отражено географическое распространение этих признаков. Казалось бы, что эта работа является полной источниковой базой для карты, где собраны все угорские признаки материальной культуры. Обратимся к этому источнику подробнее.
Итак. Рассмотрим комплекс признаков, характеризуемых как "угорские" и картографированных исследователями. Условимся, что рассматриваемые маркеры относятся к эпохе средневековья. Также стоит отметить, что я не буду указывать название памятников, где были сделаны находки "маркеров" (ограничусь лишь общими географическими понятиями), это перегрузит текст - с названиями конкретных памятников можно ознакомиться в работе данных исследователей. Итак.
Погребальные лицевые покрытия. Находки данного элемента погребального костюма имеются в бассейне Камы (24 пункта), Приобье (4 пункта), Поволжье (3 пункта) и Приднепровье (1 пункт) (Белавин, Иванов, Крыласова, 2009, рис. 22).
Пряжки с изображением медведя. По данным А.М. Белавина, В.А, Иванова и Н.Б. Крыласовой следует, что находки подобных предметов отмечены
в бассейне р. Камы (12 пунктов), Оби (12 пунктов), на территории республики Коми (3 пункта) и 1 пункт находки имеется в Прионежье (Белавин, Иванов, Крыласова, 2009, рис. 54).
"Животное/всадник на змее”. Большая часть (но не подавляющая, как в предыдущем случае) находок относится к бассейну Камы (14 пунктов) и Оби (10 пунктов), несколько меньше - Поволжье (6 пунктов) и Прионежье с Приладожьем (8 пунктов), 1 пункт отмечен в Архангельской области (Белавин, Иванов, Крыласова, 2009, рис. 56).
Арочные шумящие подвески. Большая часть этих изделий найдена в бассейне Камы (98 пунктов); гораздо меньше - в Сургутском Приобье (6 пунктов) и 1 место находки имеется в Поволжье (Белавин, Иванов, Крыласова, 2009, рис. 63).
Биконьковые шумящие подвески. Для бассейна Камы это 69 пунктов, намного меньше в Поволжье (8 пунктов), Приобье (6 пунктов) и северном Причерноморье (6 пунктов). 2 пункта отмечены в Приладожье и 1 в
Архангельской области (Белавин, Иванов, Крыласова, 2009, рис. 68).
Фигурки птиц с личиной на груди. Находки этих артефактов имеются в бассейне Камы (подавляющее большинство - 41 пункт), в Приобье (14 пунктов), в Поволжье (3 пункта), республике Коми (5 пунктов) и в Архангельской области (1 пункт) (Белавин, Иванов, Крыласова, 2009, рис. 72).
Навершия жезлов. Для данной категории изделий карта не составлена, но имеющиеся данные позволяют судить о том, что в бассейне Камы данные "маркеры" встречены в 4 пунктах, в то время как в бассейне Оби это 6 пунктов, и на территории республики Коми - 1 пункт (Белавин, Иванов, Крыласова, 2009, рис. 75).
Поясные кошельки. Эта интересная деталь средневекового костюма встречена в бассейне р. Камы в 6 пунктах, а в Поволжье в 7 пунктах (Белавин, Иванов, Крыласова, 2009, рис. 76).
Биметаллические кресала. Встречены на территории бассейна Камы в 32 пунктах, в Поволжье - в 15 пунктах, в Приобье - в 10 пунктах, на территории республики Коми - в 4 пунктах, 2 пункта известны на территории Архангельской области и о. Вайгач, 3 пункта - в бассейне Днепра и 8 пунктов в Приладожье и Прионежье (Белавин, Иванов, Крыласова, 2009, рис. 78).
Даже не рассматривая карты распространения представленных маркеров, легко отметить, что территория их наибольшего распространения - это бассейны Камы и Оби. Тут представлены наиболее выразительные отличительные изделия, которые, как считают А.М. Белавин, В.А. Иванов и Н.Б. Крыласова, являются угорскими. Исследователи отмечают, что в период раннего средневековья по обеим сторонам Уральских гор существовала угорская ойкумена, которая распалась в конце I - начале II тыс. н.э. в результате появления булгар и затем финской колонизации Прикамья, вызванной расширением русских княжеств (миграции угров в Паннонию, Волжскую Булгарию и за Урал) (Белавин, Иванов, Крыласова, 2009, с. 259-260).
Повторюсь, что на основании приведённых данных можно было бы создать неплохую географо-информационную систему (ГИС) "Памятники археологии с угорскими признаками Евразии". Однако проблема возникает при рассмотрении современных данному исследованию трудов учёных, поддерживающих "финскую концепцию".
Повторим, что начиная с 30-х гг. XX в. в отечественной историографии, посвящённой интересующим нас территориям (имеется в виду Предуралье),
укоренилось мнение, что предки современных финноязычных этносов, проживающих здесь, появились на западном склоне Уральских гор и в бассейне Камы ещё на рубеже неолита и энеолита (Голдина, 2004, с. 390). Стоит оговориться, что сторонники угорской теории относят появление в Приуралье предков угров к эпохе поздней бронзы (Белавин, Иванов, Крыласова, 2009, с. 17).
" Угорский вопрос", так уж сложилось исторически, если подвергался критике, то критика эта является относительно слабо аргументированной но безапелляционной. Так было в советский период с его господствующей теорией автохтонности в истории финно-угров, когда мнение о пришлом характере населении на занимаемой им в данный момент территории трактовалось почти как сепаратизм или покушение на самобытность этих народов. Яркий этому пример: в работе М.В. Талицкого (Талицкий, 1951) мнение А.В. Шмидта (смена угорского населения пермским в X в.) считается ошибочным. Исследователь ссылается на нелогичность прихода вместе с финнами плужного земледелия с северо-запада (на которое указывал А.В. Шмидт) и шовинистичность (?) этой идеи: " Не говоря уже о противоестественности продвижения плужного
земледелия с севера на юг, такая теория прямо противоречила бы действительному ходу событий", пишет М.В. Талицкий (Талицкий, 1951, с. 7475). Тем не менее, анализ данных, связанных с земледелием, показывает, что масштабы распространения земледелия в северных районах действительно были выше. И вероятнее всего, связано это было с началом миграции в XI-XII вв. древнерусского населения (смешанного потока колонистов: финского и
славянского - см. статью Н.Б. Крыласовой в настоящем сборнике), которое проникало в Прикамье через Вымские земли (см. статью А.Н. Сарапулова в настоящем сборнике).
Современная критика "угорского вопроса" также беспощадна. Не будем здесь углубляться в анализ угорских топонимических доказательств и антидоказательств сторонников финского населения, поскольку картографирование топонимических данных по данному вопросу не проводилось, хотя вызывает огромный интерес. Обратимся к спору по археологическим вопросам.
Наиболее структурирована критика у И.Ю. Пастушенко (Пастушенко, 2011). В своей работе, помимо признаков, которых мы не касаемся, в связи с отсутствием картографического материала на них, исследователь рассматривает и вышеуказанные угорские маркеры.
Так, например, И.Ю. Пастушенко не согласен с мнением сторонников " угорской гиптоезы" о том, что погребальные лицевые покрытия характерны для угров. В опровержении, в том числе, он приводит цитату В.М. Зубарь о том, что традиция использования в погребальном обряде масок характерна для разных этносов в разное время (Пастушенко, 2011, с. 146). Звериные сюжеты с медведем и птицей с личиной на груди, а также "всадником", предлагается, в противовес высказанному тезису, считать не угорскими, а финскими, либо финскими и угорскими одновременно. При этом И.Ю. Пастушенко ссылается на "пришлость" технологических традиций, в которых изготовлены предметы (Пастушенко, 2011, с. 147). Шумящие подвески также относятся Игорем Юрьевичем к импортным, появившимся после Великого переселения народов (Пастушенко, 2011, с. 147).
Следует отметить, что критика И.Ю. Пастушенко относится именно к выделению маркеров для лесного Прикамья. А более южное расселение угорских кушнаренковско-караякуповских племён, предков мадьяр, под сомнение не ставится (Пастушенко, 2011, с. 148).
Общим итогом, как и следует ожидать, является мнение И.Ю. Пастушенко о вымышленности угорской эпохи в Прикамье (Пастушенко, 2011, с. 149).
Мы в самых общих чертах рассмотрели "угорский вопрос" в Приуральской археологии. Повторюсь, что подробный анализ его истории может быть темой отдельного исследования. Обратимся к проблемам, которые дискутирование это вопроса ставит при картографировании угорских признаков.
Конечно, это, в первую очередь, тот факт, что многими) археологами, исследующими археологию Приуралья, угорские маркеры критикуются и сохраняется мнение, согласное устоявшейся советской идее об автохтонности финно-пермского населения. Таким образом, исходя их этого положения, создание предполагаемой ГИС для лесной зоны Прикамья с точки зрения этих учёных будет бессмысленным. Выделенные маркеры будут трактоваться либо как "финские", либо как вообще "не-маркеры", что, кстати, и делает И.Ю. Пастушенко в своей статье, иронизируя по поводу погребальных масок: "Исходя из тезиса "угроведов", мы можем назвать уграми и Тутанхамона, и владык Микен, и даже Тикаля" (Пастушенко, 2011, с. 146).
Продолжение рассмотрения "угорского вопроса" в соответствии с идеей автохтонности, на мой взгляд, негативно может сказаться на развитии археологии Приуралья в целом. Противоборствующие стороны, скорее всего, останутся при своих мнениях и "истина в споре", скорее всего, утонет, а не родится. Подобное на данной территории уже случалось и, кстати, является следствием "угорского вопроса". Я имею в виду датировку археологических культур Верхнего Прикамья второй половины I тыс. н.э. - первой половины II тыс. н.э., ломоватовской и родановской. Если для сторонников "финской" теории ломоватовская культура заканчивается в IX в., а далее следует родановская, то учёные, поддерживающие "угорскую" концепцию, относят начало родановской культуры к XII в. Из-за данного обстоятельства памятники "кочуют" из одной культуры в другую, и, соответственно, являются то финскими, то угорскими, а затем финскими, что также усложняет картографирование.
Таким образом, создаваемая ГИС будет использоваться частью ученых лишь касаемо памятников в Паннонии, Южном Приуралье и Зауралье, где с угорским характером населения никто спорить не собирается. Однако такая оговорка не должна помешать созданию ГИС "Памятники древних угров-мадьяр в Восточной Европе". В настоящее время составляется интерактивная карта распространения матричных признаков угро-мадьярского погребального обряда по территории Восточной Европы, что, в свою очередь, позволит очертить ареал их максимальной концентрации и диффузии. Аналогичным образом проводится анализ категорий и типов погребального инвентаря - украшения, поясные наборы и их детали, предметы вооружения и конского снаряжения, керамика - и устанавливаются ареалы их распространения с привязкой к хронологическому и ландшафтному контекстам. К настоящему времени выработаны реперы для достаточно четкого определения элементов культуры угров Урало-Поволжья и их хронологии. На этой основе имеется возможность выявления массовых миграций, нередких в угорском мире, определения их причин. Самым же существенным является то, что сопоставление взаимного бытования реперных элементов позволит определить границы угорского мира эпохи раннего средневековья, и по-новому взглянуть на этническую карту средневековой Восточной Европы. Будут выделены характерные наборы предметов материальной культуры
(этнокультурные реперы), могущие считаться "мадьярским комплексом", их география распространения, локальные типы.
Остаётся лишь надеяться, что в будущем "угорский вопрос" всё-таки будет разрешён. И разрешение его даст мощный толчок к развитию Приуральской археологии.
Литература:
Белавин, Иванов, Крыласова, 2009 - Белавин А.М., Иванов В.А., Крыласова Н.Б. Угры Предуралья в древности и средние века. - Уфа: Изд. дом БГПУ, 2009. - 2В4 с.
Голдина, 2004 - Голдина Р. Д. Древняя и средневековая история удмуртского народа. - Ижевск: Изд. дом "Удмуртский университет", 2004. - 420 с.
Пастушенко, 2011 - Пастушенко И.Ю. Возможно ли говорить об "угорской эпохе в Прикамье" // Вестник Удмуртского университета. - Вып. 1. - 2011. - С. 144-150
Талицкий, 1951 - Талицкий М.В. Верхнее Прикамье в X-XIV вв. // МИА. -№22. - 1951- М.: АН СССР. - С.ЗЗ-9б.
