Уголовный проступок: быть или не быть? Текст научной статьи по специальности «Право»

УДК 343.232 ББК 67.408

© 2019 г. Хилюта Вадим Владимирович,

доцент кафедры уголовного права, уголовного процесса и криминалистики Гродненского государственного университета имени Янки Купалы кандидат юридических наук, доцент. E-mail: [email protected]

УГОЛОВНЫЙ ПРОСТУПОК: БЫТЬ ИЛИ НЕ БЫТЬ?

В данной статье поднимается вопрос о необходимости и целесообразности введения в национальное законодательство новой категории - «уголовный проступок». Рассматриваются доктринальные позиции относительно сути и правового предназначения категории «уголовный проступок», модели закрепления данного института в праве и возможные риски.

Ключевые слова: проступок, преступление, правонарушение, уголовная ответственность, уголовный проступок, уголовный закон.

Khilyuta Vadim Vladimirovich - Associate Professor at the Department of Criminal Law, Criminal Procedure

and Criminalistics of the Grodno State University named after Yanka Kupala PhD in Law, Associate Professor.

CRIMINAL OFFENCE: TO BE OR NOT TO BE?

This article raises the question of the necessity and practicability of introducing a new category of criminal offence into national legislation. It considers the doctrinal positions regarding the essence and legal purpose of the category of «criminal offence», the model of consolidation of this institution in law and possible risks.

Keywords: misconduct, crime, offence, criminal liability, criminal offence, criminal law.

В настоящее время среди юридической общественности активно обсуждается вопрос о введении в уголовное законодательство нового института - уголовного проступка. Сама по себе эта идея не нова, ибо ее корни уходят в дореволюционное и советское уголовное право, но вопрос о гуманизации и либерализации уголовного законодательства довольно остро стоит на повестке дня, чем и обусловлена актуальность поставленной задачи.

Введение в национальное законодательство категории уголовного проступка возможно в рамках реализации законопроекта «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации в связи с введением понятия уголовного проступка», внесенного в парламент постановлением Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 31 октября 2017 г. № 42. Поэтому, как отмечают специалисты, выделение в уголовном законодательстве новой категории общественно опасных деяний - уголовных проступков - с закреплением соответствующих оснований освобождения от уголовной ответственности, менее строгих мер уголовно-правового воздействия, а также более мягких последствий судимости за преступления данной категории - это один из путей дальнейшей гуманизации законодательства.

В случае введения положений об уголовном проступке в нормы материального права одновременно должны быть упрощены и процессуальные процедуры расследования и судебного рассмотрения уголовных дел этой категории.

Исходя из этого, введение института уголовного проступка связывается с возможностью дальнейшей дифференциации ответственности за преступления, не представляющие большой общественной опасности (преступления небольшой тяжести). Обращается также внимание, что в настоящее время к не представляющим большой общественной опасности (небольшой тяжести) относятся преступления, существенно различающиеся между собой по степени тяжести, в то время как наказания и иные уголовно-правовые последствия за их учинение остаются одинаковыми, что противоречит законодательно закрепленному принципу справедливости уголовной ответственности. В структуре мер уголовной ответственности лиц, осужденных за преступления, не представляющие большой общественной опасности (небольшой тяжести), примерно половину составляют наказания, связанные с ограничением или лишением свободы. Поэтому в рамках понятия «уголовный проступок» предлагается определить основания для освобождения от уголовной ответственности, условия примене-

ния менее строгих наказаний и закрепить более мягкие последствия судимости.

Таким образом, можно прийти к выводу, что в понятие «уголовный проступок» могут быть заложены части мелких, незначительных преступлений, которые будут изъяты из уголовного и административного кодексов. Такой подход позволит идентифицировать уголовный проступок как деяние, которое формально содержит в себе признаки уголовно наказуемого преступления, но причиняемый вред является малозначительным и не представляет большой общественной опасности, где наказание не связано с лишением свободы.

В свете вышесказанного возникает вопрос о правовой сущности проступка: и в чем же заключается особенность уголовного проступка как институционального образования?

Понятие уголовного проступка сегодня содержится в законодательстве ряда европейских стран (Австрия, Бельгия, Германия, Франция, Швейцария) и стран постсоветского пространства (Казахстан, Латвия, Литва, Эстония) [1]. Здесь проступок рассматривается как разновидность уголовно-правового нарушения наряду с преступлениями и иными правонарушениями. Отличается проступок наименьшей степенью общественной опасности и, соответственно, наименьшей строгостью применяемых за его совершение мер уголовно-правового воздействия с использованием упрощенных процессуальных процедур.

Тем не менее справедливости ради надо сказать о том, что в нашем традиционном понимании уголовный проступок, имеющейся в аналогах зарубежного права, представляет собой административный деликт. Административные правонарушения, в советское время выделившиеся из числа уголовных в качестве автономной категории, так и остались «вне зоны действия» уголовного права. Поэтому принципиальных отличий здесь нет, если только не искать их в той плоскости, что ответственность индивида за совершение мелкого правонарушения может считаться «административной» (т. е. взыскание могут применять суды и различные административные органы), однако по сути своей являться «уголовной», что будет выражаться в стремлении государства строго соблюдать фундаментальные процессуальные гарантии личности.

Таким образом, можно прийти к еще одному выводу о том, что в условиях гуманизации и либерализации уголовного законодательства требуется переоценка его отдельных институтов, которые призваны обеспечить развитие общественных отношений в современных социально-экономических условиях. При этом решающие аргументы за введение в национальное законодательство нового понятия об уголовном проступке с институциональной точки зрения можно обозначить следующим образом:

- излишняя насыщенность современного законодательства уголовно-правовыми запретами («мелкой преступности») и оценочными категориями (например, «малозначительность деяния»);

- целесообразность продолжения внедрения принципа гуманизации в уголовное законодательство и расширение оснований для либерализации и дифференциации уголовной ответственности;

- декриминализация ряда общественно опасных деяний, содержащихся в уголовном законе и перевод их в зону действия деликт-ного права;

- незначительная степень общественной опасности уголовного проступка, позволяющая применить наименее строгие виды наказания (или иные виды воздействия) в виде взыскания, что в конечном счете позволит избежать негативных последствий в виде судимости;

- необходимость расширения практики назначения уголовных наказаний, не связанных с изоляцией от общества, а также освобождения от уголовной ответственности и наказания за совершение уголовных проступков;

- применение упрощенной процедуры расследования и судебного рассмотрения материалов дел об уголовном проступке при привлечении виновного к ответственности;

- уменьшение количества лиц, привлекаемых сегодня к уголовной ответственности и к которым применяются такие виды наказаний как лишение или ограничение свободы;

- обеспечение полной и всесторонней защиты прав и свобод личности при применении к ним мер правового воздействия;

- снижение нагрузки на следственные и судебные органы.

Итак, идея введения в национальное законодательство понятия «уголовный просту-

пок» весьма перспективна. В настоящий момент правоведам необходимо определить лишь форму и способ реализации такой идеи. Однако позволим себе высказать ряд положений, затрагивающих вопрос о возможных рисках и проблемах, которые могут постичь правоприменителя в этой связи.

Если говорить о том, что наряду с административным правонарушением уголовным преступлением будет выведен самостоятельный институт об уголовном проступке и размещен в форме некоего кодекса или отдельного закона, то в этой связи возникает недвусмысленный вопрос о целесообразности такого шага. Ведь пока еще толком никто внятно не может объяснить, каково место проступка в системе уголовного преступления и административного правонарушения. И если сегодня мы не можем достаточно четко провести критерии разграничения между преступлением и правонарушением и при этом критерий общественной опасности (вредности) не может быть взят за основу, то что тогда будет с уголовным (административным) проступком? По каким понятным для законодателя и правоприменителя критериям мы будем проводить линию разграничение проступка от преступления и правонарушения?

Механическое переименование отдельных правонарушений и преступлений, не представляющих большой общественной опасности (небольшой тяжести), в проступок автоматически не повлечет за собой гуманизацию и либерализацию уголовного законодательства, сокращения числа преступлений и т. д. Вся эта картина может быть иллюзорной, если не решать накопившихся проблем и противоречий в области уголовного и административного права. Проведение столь серьезных реформ в области уголовного и административного права за счет введения нового самостоятельного института (который впоследствии может претендовать на ранг самостоятельной отрасли права) весьма чревато непредсказуемыми последствиями, о которых пока стараются не говорить, потому как в содержательном аспекте мало что изменится.

Представляется, что те же самые задачи либерализации и гуманизации уголовного законодательства могут быть решены и в рамках действующих уголовно-правововых институтов. Достаточно прописать дополнительные основания и условия освобождения от уголовной ответственности за преступле-

ния, не представляющие большой общественной опасности (небольшой тяжести), провести декриминализацию деяний, не дотягивающих по своей опасности до числа преступлений, откорректировать понятие судимости и расширить сферу диспозитивности в уголовном праве. Зачем все усложнять и придумывать новые институты, принципиально ничего не меняющие, кроме как самого названия? Более того, не повлечет ли введение уголовного проступка, наряду с административным и уголовным, возникновение еще одного процесса (процессуального права), который будет сконструирован по аналогии с теми же уголовно-процессуальным или административным кодексами, которые уже и так есть? А что говорить о порядке исполнения наказаний (взысканий) за уголовные проступки, и чем эти карательные меры будут отличаться от уже существующих административных и уголовных? Только сроками и исполняющими их органами? Добавит ли это дополнительных гарантий лицу, обвиняемому в совершении проступка, или, наоборот, будут урезаны его права? Трудно сказать, но очевидно, что путаницы и неразберихи здесь не избежать. Такая дифференциация не может быть эффективной, если она становится казуистичной.

К сожалению, мы забываем, что идея деления противоправных деяний на преступления и проступки, свойственная западным канонам и образцам уголовно-правовой мысли и формально закрепленная в уголовном законе, вряд ли совместима с нашей.

Таким образом, на нашу почву пытаются искусственно наложить западноевропейскую концепцию - criminal matter. Она была разработана сугубо по причинам толкования сферы применения положений статьи 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, с которыми столкнулись Европейская комиссия по правам человека, а затем и Европейский суд по правам человека в контексте обязанности государства обеспечить лицо надлежащими процессуальными гарантиями при предъявлении любого обвинения. В такой парадигме «единственным критерием разграничения запрещенных уголовным законом деяний на преступления, проступки и правонарушения, то есть их классификации внутри уголовной сферы (criminal matter), должно служить наказание (его вид и размер), которого заслуживает то или иное поведение» [2].

По сути, речь дальше может идти лишь о «размывании» уголовного права и делении его на самостоятельные подотрасли и институты. И, по всей вероятности, уголовный проступок в рамках самостоятельной отрасли здесь должен явиться первым образчиком.

Тем не менее понятия преступления, проступка и правонарушения весьма относительны (тем более, когда заходит речь об общественной опасности и формальной противоправности деяния) и могут существенно различаться в разных государствах или в одном и том же государстве, но в разное время. Здесь всегда сохраняется потенциальная и реальная возможность трансформации некоторых видов гражданско-правовых, дисциплинарных, административных правонарушений в соответствующие виды преступлений. И наоборот (история знает немало таких примеров): в зависимости от уровня развития общества и правопорядка в нем, экономического, политического состояния социума в целом. В этом и состоит существенная относительность понятий правонарушения и преступления в разных странах. Поэтому механическое заимствование положений зарубежных концепций, пусть даже и доказавших свою практическую значимость, далеко не всегда может иметь положительный эффект в другом государстве ввиду различных условий их восприятия и реализации [3, с. 18; 4, с. 83].

Все же, не отрицая идеи более глубокой дифференциации преступлений и снижения репрессивности уголовного закона, следует отметить, что ее реализация потребует не формальной корректировки названий, а дифференциации мер уголовно-правового характера, включая особенности их исполнения, что повлечет за собой пересмотр значительного количества нормативных правовых актов материального и процессуального права [5, с. 222]. Поэтому есть резон подумать над тем, что все положительные моменты, касающиеся уголовного проступка, вполне можно реализовать в рамках действующего законодательства, без нарушения существующей системы дифференциации юридической ответственности.

Предлагаемое же сегодня отграничение уголовного проступка от иных преступлений, которое будет осуществляться не на основе юридически значимых признаков состава преступления, а исходя из размеров и сроков наказаний, предусмотренных санкцией соот-

ветствующей нормы (по образцу западных моделей), явно нарушает систему права и вносит в нее дисбаланс, т. к. не обеспечивает возможности понимания социального значения охраняемых уголовным законом общественных отношений.

Поэтому в сущностном плане мы пока еще далеки от понимания того, что же в институциональном аспекте представляет собой проступок, является ли он уголовным проступком, просто проступком или чем-то другим. Здесь важны признаки, отличающие и выделяющие проступок из числа иных правонарушений. Если принимать за основу постулат, согласно которому проступок фактически отождествляется с преступлением, но обладает меньшей степенью общественной опасности, то это не позволяет в должной мере наполнить понятие «проступок» собственным содержанием, отличающимся от доктринальных признаков преступного деяния. С этой точки зрения, будучи видом преступного деяния, уголовный проступок не может обладать иными качественными и количественными параметрами общественной опасности, формально выходящими за границы понимания общественной опасности преступления. Рассуждения об уголовном проступке как о преступлении, обладающем «невысокой», «небольшой», «минимальной» общественной опасностью, формируют в конечном итоге весьма расплывчатое представление о сущностных признаках исследуемого явления и ничего конкретного в содержательном плане в понятие проступок не вносят [6, с. 20]. Поэтому и приходится утверждать, что в действующей парадигме права проступок - это лишь один из видов существующей категоризации преступлений, и не более того. Замена же категории преступлений, не представляющих большой общественной опасности (небольшой тяжести), на проступок в институциональном плане ничего не даст, как и выделение еще одной категории преступлений («уголовный проступок») в ряду существующих. А если выводить природу уголовного проступка из определения малозначительности деяния, то все равно это в конечном итоге столкнется с понятием общественной опасности и придется давать принципиальный ответ на вопрос о том, в чем же разница между преступлением, проступком и правонарушением?

Определенный риск введения в уголовное законодательство категории «уголовный

проступок» может быть связан и с тем, что произойдет смешение предметов регулирования уголовного и административного права. Это создаст искусственные сложности для разграничения уголовных проступков и административных правонарушений, повлечет за собой выделение некоторых норм об административных правонарушениях (из Кодекса об административных правонарушениях) и перемещение их в уголовный закон (или самостоятельный Закон об уголовных проступках), также приведет к основательному пересмотру уголовно-процессуального законодательства (или потребует создания еще одного процесса) в части производства по делам об уголовных проступках. Отдельная проблема будет связана и с дифференциацией наказаний за уголовные проступки и преступления, а также особенностей их исполнения в зависимости от вида правонарушения [4, с. 83].

По этой причине, если уж всерьез говорить о либерализации и гуманизации уголовного законодательства, уголовный проступок следует связать с преступлениями, не представляющими большой общественной опасности (небольшой тяжести), и в этой плоскости необходимо расширить перечень иных мер уголовно-правового характера к лицам, совершившим такие деяния, и предусмотреть возможность их применения за совершение уголовного проступка. Важно также разделить статус лица, совершившего преступление и проступок, и исключить значимые уголовно-правовые последствия для лиц, допустивших проступок (в конечном итоге это и есть преступления небольшой тяжести).

Таким образом, само по себе желание разработчиков норм об уголовном проступке декриминализировать часть деяний, считающихся сегодня преступлениями, и придать им меньший статус вредоносности (общественной опасности), ввести более простое и ускоренное процессуальное производство по таким делам, не может вызывать серьезных возражений. Однако сделать это можно более простым и понятным путем (а не создавая отдельные институциональные изыскания в виде новой разновидности правонарушений) - переводом отдельных преступлений, не представляющих большой общественной опасности (небольшой тяжести), в разряд административных проступков (правонарушений). Признание же отдельных преступлений

уголовными проступками повлечет за собой неоправданное усложнение сложившейся системы дифференциации юридической ответственности, сделает весьма аморфными границы между проступком и уголовной, а также административной ответственностью. По большому счету, это может означать только лишь то, что в уголовном законе появится еще одна категория преступлений (наряду с уже существующими) - уголовный проступок, которому будет придан статус преступления, однако за счет административных деликтов. Это уже никакая не либерализация, а наоборот, диверсификация ужесточения наказания и расширения репрессивных мер. На фундаментальном уровне это также свидетельствует о том, что концепция проступка (уголовного или административного) противопоставляется существующей системе правонарушений, где проступки призваны быть новым и особым видом правонарушений, потерявшим всякие генетические связи с преступлением и административным правонарушением (деликтом).

Однако зачем в этой связи менять название категорий преступлений, когда их суть (правовая природа) все равно остается неизменной? Проще подкорректировать имеющиеся правовые подходы, которые используются для решения вопроса об уголовной ответственности и наказуемости действий виновных лиц. Проблема же снижения количества лиц, привлекаемых к уголовной ответственности, должна решаться путем стабилизации или улучшения криминальной обстановки в стране, выявления и устранения причин и условий совершения преступлений, их профилактики, а не за счет внесения сомнительных изменений в законодательство уголовно-правового цикла.

Таким образом, одним из важнейших направлений совершенствования мер уголовно-правового воздействия является дальнейшая дифференциация ответственности за преступления, не представляющие большой общественной опасности (небольшой тяжести). Исторически сложившаяся межотраслевая дифференциация публичной ответственности на уголовную и административную является позитивным достижением кодификационного процесса и позволяет весьма эффективно реагировать на изменение характера и тяжести асоциального поведения как посредством криминализации наиболее опас-

ных проявлений, так и путем декриминализации утративших общественную опасность деяний с отнесением их к числу административных проступков.

Введение же в уголовный закон понятия «уголовный проступок» не только будет означать движение назад, но и противоречит сущности межотраслевой дифференциации ответственности и принципам криминализации и не востребовано современными социально-политическими, экономическими, правовыми и иными процессами жизнедеятельности государства. Уголовный кодекс должен

Литература

1. Головко Л. В. Законопроект об уголовном проступке: мнимые смыслы и реальная подоплека // Закон. 2018. № 1.

2. Головко Л. В. Соотношение уголовных преступлений и административных правонарушений в контексте концепции criminal matter (уголовной сферы) // Международное правосудие. 2013. № 1.

3. Осипян Б. А. Критерии правомерного различения понятий и составов гражданского правонарушения (деликта), дисциплинарного проступка, административного правонарушения и преступления // Юридическая наука и правоприменительная практика. 2016. № 4.

4. Кругликов Л., Лапшин В. О последствиях включения категории «уголовный проступок» в российский уголовный закон // Уголовное право. 2017. № 4.

5. Скрипченко Н. Ю. Уголовный проступок: объективная потребность или декларируемая необходимость? // Уголовно-исполнительное право. 2018. № 2.

6. Блинов А. Г., Герасимов А. М. Уголовный проступок и его природа // Психопедагогика в правоохранительных органах. 2018. № 2.

оставаться единым и наиболее строгим нормативным актом противодействия наиболее опасным проявлениям деструктивного поведения, среди которых не должно быть проступков. Поэтому дальнейшая гуманизация уголовного законодательства в части ответственности лиц, впервые совершивших преступления, не представляющие большой общественной опасности (небольшой тяжести), при научно обоснованной необходимости может быть осуществлена посредством внесения изменений и дополнений в отдельные статьи Уголовного кодекса.

Bibliography

1. Golovko L. V. Bill of criminal offense: imaginary meanings and real background // Law. 2018. № 1.

2. Golovko L. V. Ratio of criminal offenses and administrative offenses in the context of the concept of criminal matter (the criminal sphere) // The International justice. 2013. № 1.

3. Osipyan B. A. Criteria of lawful distinction of concepts and structures of tort (delict), minor offense, administrative offense and crime // Jurisprudence and law-enforcement practice. 2016. № 4.

4. Kruglikov L., Lapshin V. About consequences of inclusion of category «criminal offence» in the Russian criminal law // Criminal law. 2017. № 4.

5. Skripchenko N. Yu. Criminal offense: objective requirement or the declared need? // Criminal and executive right. 2018. № 2.

6. Blinov A. G., Gerasimov A. M. Criminal offense and its nature // Psychopedagogics in law enforcement agencies. 2018. № 2.