CC BY
92Уголовно-процессуальный кодекс России: двадцать лет спустя (2001-2021)
О. В. Качалова1, В. И. Качалов2
2 Российский государственный университет правосудия, Москва, Российская Федерация
' oksana_kachahva@mail.ru; 2 okukel@yandex.ru
Аннотация
Введение. В 2021 году исполняется 20 лет Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации, принятому Государственной Думой 22 ноября 2001 г. Федеральным законом № 174-ФЗ. Развитие уголовно-процессуального законодательства в эти годы не всегда было последовательным, нередко отличалось хаотичностью и поспешностью. Тем не менее основные факторы, определяющие развитие современного уголовно-процессуального законодательства, а также ключевые тенденции правового регулирования уголовно-процессуальных правоотношений, остаются достаточно устойчивыми на протяжении 20 лет.
Теоретические основы. Методы. Объектом исследования являются нормы уголовно-процессуального права, возникающие и развивающиеся в период действия УПК РФ с 2001 г. Методологическую основу исследования составляют всеобщий диалектический метод научного познания, позволивший изучить предмет исследования во взаимосвязи с другими правовыми явлениями, а также общенаучные методы познания (анализ, синтез, индукция, дедукция, аналогия, моделирование) и частнона-учные методы познания (формально-юридический, историко-правовой, сравнительно-правовой).
Результаты исследования. В многообразии различных факторов, определяющих развитие современного уголовно-процессуального законодательства, можно выделить несколько основных:
1. Влияние международных стандартов в сфере уголовной юстиции на российское уголовное судопроизводство. Ратифицировав в 1998 г. Европейскую конвенцию о защите прав и свобод граждан, Россия добровольно приняла на себя обязательства в сфере обеспечения прав и свобод граждан, а также создания необходимых условий для их реализации. Среди важнейших уголовно-процессуальных норм и институтов, появившихся в системе уголовно-процессуального регулирования под влиянием позиций Европейского Суда по правам человека, следует назвать разумный срок уголовного судопроизводства, права участников проверки сообщения о преступлении, оглашение в судебном заседании показаний отсутствующего свидетеля, альтернативные заключению под стражу меры пресечения.
2. Оптимизация процессуальных ресурсов и повышение эффективности уголовного судопроизводства. С самого начала действия УПК РФ установил особый порядок судебного разбирательства, являющийся упрощенной формой рассмотрения уголовных дел, предусмотренной главой 40 УПК РФ. В 2009 году эта процедура была распространена на дела с заключенными досудебными соглашениями о сотрудни-
Научная статья УДК 343.1
DOI: 10.37399/2686-9241.2021.3.167-188
© Качалова О. В., Качалов В. И., 2021
честве (глава 401 УПК РФ), а в 2013 г. в УПК РФ появился институт сокращенного дознания (глава 321 УПК РФ).
3. Социальный запрос на повышение независимости суда, состязательность уголовного судопроизводства. Потребности общества в повышении независимости судей, доверия общества к суду, транспарентности и качества правосудия привели к реформированию в 2016 г. суда с участием присяжных заседателей (Федеральный закон от 23 июня 2016 г. № 190-ФЗ).
В результате проведенной реформы суд с участием присяжных заседателей стал функционировать и на уровне районных судов, была расширена подсудность уголовных дел присяжным заседателям, количество присяжных с 12 сокращено до 8 в судах областного звена и 6 - в районных судах. Однако практика показала, что приговоры, выносимые судом на основе вердикта, вынесенного присяжными заседателями, намного чаще, чем другие, отменяются вышестоящими судами из-за допущенных нарушений, которые связаны в том числе с невозможностью обеспечить объективность присяжных заседателей.
В контексте запроса общества на независимый суд была принята ст. 81 УПК РФ о независимости судей (Федеральный закон от 2 июля 2013 г. № 166-ФЗ).
4. Снижение степени уголовной репрессии. В контексте этой тенденции в уголовном и уголовно-процессуальном законах появились институты, регламентирующие новые виды освобождения от уголовной ответственности. В 2011 году была принята ст. 281 «Прекращение уголовного преследования в связи с возмещением ущерба», касающаяся ряда уголовных дел о налоговых и иных экономических преступлениях (Федеральный закон от 7 декабря 2011 г. № 420-ФЗ). В 2016 году УПК РФ дополнен нормами о прекращении уголовного дела или уголовного преследования в связи с назначением меры уголовно-правового характера в виде судебного штрафа (Федеральный закон от 3 июля 2016 г. № 323-ФЗ).
5. Цифровизация современного общества. Стремительное развитие информационных технологий и их внедрение во все сферы общественной жизни поставило на повестку дня вопрос об адаптации достаточно архаичного «бумажного» уголовного процесса к потребностям сегодняшнего дня, возможностях использования современных информационных технологий в процессе производства по уголовным делам. Среди нововведений в данной сфере следует отметить появление в уголовно-процессуальном законе ст. 1861 «Получение информации о соединениях между абонентами и (или) абонентскими устройствами» (Федеральный закон от 1 июля 2010 г. № 143-ФЗ), ст. 4741 «Порядок использования электронных документов в уголовном судопроизводстве» (Федеральный закон от 23 июня 2016 г. № 220-ФЗ), правовой регламентации видеоконференц-связи в уголовном судопроизводстве (Федеральный закон от 20 марта 2011 г. № 39-ФЗ), внедрение аудиопротоколирования судебных заседаний (Федеральный закон от 29 июля 2018 г. № 228-ФЗ) и др. В настоящее время активно обсуждаются возможности дальнейшей цифровизации уголовного судопроизводства, использования в производстве по уголовным делам программ на основе искусственного интеллекта и т. д.
Обсуждение и заключение. К числу основных факторов, определяющих вектор развития современного уголовного судопроизводства, следует, на наш взгляд, отнести влияние международных стандартов в сфере уголовной юстиции на российское уголовное судопроизводство; оптимизацию процессуальных ресурсов и потребности в повышении эффективности уголовного судопроизводства, социальные запросы на укрепление независимости суда, состязательность уголовного судопроизводства; потребности общества в снижении степени уголовной репрессии; цифровизацию современного общества.
Ключевые слова: Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации, эффективность уголовного судопроизводства, стандарты справедливого правосудия, оптимизация уголовного судопроизводства, информационные технологии, обеспечение прав участников уголовного судопроизводства
Для цитирования: Качалова О. В., Качалов В. И. Уголовно-процессуальный кодекс России: двадцать лет спустя (2001-2021) // ПравосудиеД^йсе. 2021. Т. 3, № 3. С. 167-188. DOI: 10.37399/2686-9241.2021.3.167-188.
Criminal Procedure Code of Russia: Twenty Years Later (2001-2021)
Oksana V. Kachalova1, Viktor I. Kachalov2
2 Russian State University of Justice, Moscow, Russian Federation For correspondence: ' oksana_kachalova@mail.ru; 2 okukel@yandex.ru
Abstract
Introduction. 2021 marks the 20th anniversary of the Criminal Procedure Code of the Russian Federation, adopted by the State Duma on November 22, 2001 by Federal Law No. 174-FZ. The development of criminal procedure legislation in these years was not always consistent, often characterized by chaotic and hasty measures. Nevertheless, the main factors that determine the development of modern criminal procedure legislation, as well as the key trends in the legal regulation of criminal procedure legal relations, have remained fairly stable for twenty years.
Theoretical Basis. Methods. The object of the study is the norms of criminal procedure law that have emerged and developed during the period of the Code of Criminal Procedure of the Russian Federation since 2001. The methodological basis of the study is the general dialectical method of scientific knowledge, which allowed us to study the subject of the study in relation to other legal phenomena, as well as general scientific methods of knowledge (analysis, synthesis, induction, deduction, analogy, and modelling) and private scientific methods of knowledge (formal legal, historical-legal, and comparative-legal). Results. Among the variety of various factors that determine the development of modern criminal procedure legislation, there are several main ones:
1. The impact of international standards in the field of criminal justice on Russian criminal proceedings. Having ratified the European Convention for the Protection of Citizens' Rights and Freedoms in 1998, Russia voluntarily assumed obligations in the field of ensuring citizens rights and freedoms, as well as creating the necessary conditions for their implementation. Among the most important criminal procedure norms and institutions that have emerged in the system of criminal procedure regulation under the influence of the positions of the ECHR, the following are notable: a reasonable period of criminal proceedings, the rights of participants in the verification of a crime report, the disclosure of the testimony of an absent witness at a court session, and alternative preventive measures to detention.
2. Optimisation of procedural resources and improvement of the efficiency of criminal proceedings. From the very beginning of the Criminal Procedure Code of the Russian Federation, there was a special procedure for judicial proceedings, which is a simplified form of consideration of criminal cases, provided for in Chapter 40 of the Criminal Procedure Code of the Russian Federation. In 2009, this procedure was extended to cases with concluded pre-trial cooperation agreements (Chapter 401 of the Code of Criminal Procedure of the Russian Federation), and in 2013, the institute of abbreviated inquiry appeared in the Code of Criminal Procedure of the Russian Federation (Chapter 321 of the Code of Criminal Procedure of the Russian Federation).
3. Social demand for increasing the independence of the court, and the adversarial nature of criminal proceedings. Society's needs to improve the independence of judges, increase public confidence in the court, transparency and quality of justice led to the reform of the jury court in 2016 (Federal Law of 23 June 2016 N 190-FZ).
As a result of the reform, the court with the participation of jurors began to function at the level of district courts, the jurisdiction of criminal cases for jurors was expanded, the number of jurors was reduced from 12 to 8 in regional courts and 6 in district courts. However, practice has shown that sentences handed down by a court on the basis of a verdict rendered by a jury are overturned by higher courts much more often than others due to committed violations, which are associated, among other things, with the inability to ensure the objectivity of jurors.
In the context of a request for an independent court, Article 81 of the Criminal Procedure Code of the Russian Federation on the independence of judges (Federal Law of 2 July 2013 N 166-FZ) was adopted.
4. Reducing the degree of criminal repression. In the context of this trend, institutions have emerged in the criminal and criminal procedure laws that regulate new types of exemption from criminal liability. In 2011, Article 281 "Termination of criminal prosecution in connection with compensation for damage" was adopted, concerning a number of criminal cases on tax and other economic crimes (Federal Law of 7 December 2011 N 420). In 2016, the Criminal Procedure Code of the Russian Federation introduced rules on the termination of a criminal case or criminal prosecution in connection with the appointment of a criminal law measure in the form of a court fine (Federal Law of 3 July 2016 N 323-FZ).
5. Digitalisation of modern society. The rapid development of information technologies and their implementation in all spheres of public life has put on the agenda the question of adapting a rather archaic "paper" criminal process to the needs of today, and the possibilities of using modern information technologies in the process of criminal proceedings. Among the innovations in this area, it should be noted the appearance in the criminal procedure law of Article 1861 "Obtaining information about connections between subscribers and (or) subscriber devices" (Federal Law of 1 July 2010 N 143-FZ), Article 4741 "The procedure for using electronic documents in criminal proceedings" (Federal Law of 23 June 2016 N 220-FZ), the legal regulation of video-conferencing in criminal proceedings (Federal Law of 20 March 2011 N 39-FZ), and the introduction of audio recording of court sessions (Federal Law of 29 July 2018-FZ N 228-FZ), etc. Currently, the possibilities of further digitalisation of criminal proceedings, and the use of programs based on artificial intelligence in criminal proceedings, ets. are being actively discussed.
Discussion and Conclusion. The main factors determining the vector of development of modern criminal justice should, in our opinion, include the impact of international standards in the field of criminal justice on Russian criminal justice; optimisation of procedural resources and the need to improve the efficiency of criminal justice, social demands for strengthening the independence of the court, adversarial criminal proceedings; the needs of society to reduce the degree of criminal repression, and digitalisation of modern society.
Keywords: Criminal Procedure Code, efficiency of criminal proceedings, fair justice standards, optimization of criminal proceedings, information technologies, ensuring the rights of participants in criminal proceedings
For citation: Kachalova, O. V. and Kachalov, V. I., 2021. Criminal Procedure Code of Russia: twenty eears later (2001-2021). Pravosudie/Justice, 3(3), pp. 167-188. DOI: 10.37399/2686-9241.2021.3.167-188.
Введение
В 2021 году исполняется 20 лет Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации (УПК РФ), принятому Государственной Думой 22 ноября 2001 г. Федеральным законом № 174-ФЗ. За 20 лет было принято 278 законов, а также 34 решения Конституционного Суда Российской Федерации, которыми вносились изменения и дополнения в уголовно-процессуальный закон.
Развитие уголовно-процессуального законодательства в эти годы не всегда было последовательным. Тем не менее основные факторы, определяющие развитие современного уголовно-процессуального законодательства, а также ключевые тенденции правового регулирования уголовно-процессуальных правоотношений, остаются достаточно устойчивыми на протяжении 20 лет. Не претендуя на полноту исследования всех факторов и тенденций в развитии современного уголовно-процессуального законодательства, рассмотрим более подробно лишь самые, на наш взгляд, важные из них.
Теоретические основы. Методы
Объектом исследования являются нормы уголовно-процессуального права, возникающие и развивающиеся в период действия УПК РФ с 2001 г. Методологическую основу исследования составляют всеобщий диалектический метод научного познания, позволивший изучить предмет исследования во взаимосвязи с другими правовыми явлениями, а также общенаучные методы познания (анализ, синтез, индукция, дедукция, аналогия, моделирование) и частнонаучные методы познания (формально юридический, историко-правовой, сравнительно-правовой).
Результаты исследования
Состояние современного постиндустриального, постмодернистского общества отличается стремительным нарастанием разнообразных явлений социальной жизни, появлением качественно новых связей, которые потребовали новых подходов к правовому регулированию, в том числе и в сфере уголовного судопроизводства, поскольку традиционные уже не соответствовали стремительно развивающимся общественным отношениям. Поиск оптимальных стратегий и моделей общественного развития, детерминированный разнообразными экономическими, геополитическими, социокультурными и иными факторами, осуществлялся перманентно на протяжении всего существования общества, однако в условиях развития современного общества значительно ускорился [Качалова, О. В., 2016b, с. 30-31]. Напряженные поиски адекватных стратегий развития национальной правовой системы в условиях конвергенции (сближения) правовых норм и институтов, принадлежащих различным правовым семьям, применительно к уголовному судопроизводству в полной мере нельзя назвать успешными, однако существенный шаг в этом направлении уже сделан: в российском обществе в целом, в юридической науке, а также на законодательном уровне были восприняты признанные мировым сообществом мировоззренческие идеи, лежащие в основе таких правовых конструкций, как «справедливое правосудие», «независимый суд», «состязательный процесс», «гарантии прав участников уголовного судопроизводства», а также новых подходов, новых моделей разрешения социальных конфликтов.
В многообразии различных факторов, определяющих развитие современного уголовно-процессуального законодательства, следует выделить несколько основных.
1. Влияние международных стандартов в сфере уголовной юстиции на российское уголовное судопроизводство
Ратифицировав в 1998 г. Европейскую конвенцию о защите прав и свобод граждан (далее - Конвенция)1, Россия добровольно приняла на себя обязательства в сфере обеспечения прав и свобод граждан, а также создания необходимых условий для их реализации. Ряд этих прав - право на свободу, право на справедливое судебное разбирательство (включающее право быть информированным о причинах уголовного преследования, право на защиту, право на своевременное судебное разбирательство независимым судом и т. д.) - реализуются в сфере уголовного судопроизводства. Эти права не являются новыми либо чужеродными для России: они совпадают с правами, предусмотренными Конституцией Российской Федерации, формально и ранее были закреплены в российском уголовно-процессуальном законодательстве. Однако их переосмысление в свете позиций, выраженных Европейским Судом по правам человека, привело к изменениям в УПК РФ, в которых содержание этих прав было детализировано, появились новые механизмы обеспечения этих прав, усовершенствованы уже содержащиеся в уголовно-процессуальном законе процедуры.
Среди важнейших уголовно-процессуальных норм и институтов, появившихся в системе уголовно-процессуального регулирования под влиянием позиций Европейского Суда по правам человека, можно назвать следующие.
Разумный срок уголовного судопроизводства
Среди наиболее частых причин, приводивших к нарушениям ст. 6 Конвенции в практике Европейского Суда по правам человека, долгое время указывалась чрезмерная длительность уголовного судопроизводства. Множество решений Суда, в которых констатировалось нарушение права на разумный срок судопроизводства2, привели к появлению в УПК РФ норм
Конвенция о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 г. // Собрание законодательства Российской Федерации. 2001. № 2. Ст. 163 (ратифицирована Федеральным законом от 30 марта 1998 г. № 54-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации. 1998. № 14. Ст. 1514; вступила в силу для Российской Федерации 5 мая 1998 г.).
Постановления Европейского Суда по правам человека от 12 октября 2006 г. «Глазков против России»; от 21 октября 2010 г. № 22596/04 «Ахматова против России»; от 15 октября 2009 г. № 42277/04 «Довидян против России»; от 23 октября 2008 г. № 34171/04 «Губер против России»; от 15 июня 2006 г. № 4171/03 «Чевкин против России»; от 22 декабря 2009 г. № 20882/04 «Горовая против России»; от 4 марта 2010 г. № 22721/04, § 59 «Баранцева против России»; от
о разумном сроке уголовного судопроизводства. Одноименная ст. 61 УПК РФ была введена Федеральным законом от 30 апреля 2010 г. № 69-ФЗ. На протяжении десяти лет в нее пять раз вносились дополнения3.
В данной статье установлены критерии определения разумности срока уголовного судопроизводства, момент начала его исчисления для разных участников уголовного процесса; предусмотрены средства ускорения судопроизводства в судебных стадиях процесса.
Права участников проверки сообщения о преступлении
До 2013 года лицо, в отношении которого осуществлялась проверка сообщения о совершении им преступления, фактически заподозренное, в отношении которого уже начинается уголовное преследование, формально не обладало никакими процессуальными правами, позволяющими реализовывать свое право на защиту. Нередко это приводило к нарушениям.
Так, в Постановлении Европейского Суда по правам человека по делу «Александр Зайченко против Российской Федерации» (Первая Секция, жалоба № 39660/02) бъло указано, что процессуальные действия, проведенные до возбуждения уголовного дела, ««существенно воздействовали») на его положение (опрос во время производства осмотра, произведенного до возбуждения уголовного дела). Европейский Суд также отметил, что Зайченко бъл обвинен на основе его досудебных признаний, сделанных при невозможности посоветоваться с юристом4.
В 2013 году в ст. 144 УПК РФ была введена ч. 11, которая наделяет участников проверки сообщения о преступлении комплексом прав, позволяющим быть информированными о производимых действиях, осуществлять право на защиту, не свидетельствовать против себя и своих близких, обжаловать производимые действия, а должностных лиц обязывает разъяснять эти права и обеспечивать возможность их осуществления5.
Оглашение показаний отсутствующего свидетеля
Ряд решений Европейского Суда по правам человека касался нарушения права обвиняемого, предусмотренного п. d) ч. 3 ст. 6 Европейской конвенции по правам человека (право допрашивать показывающих про-
30 апреля 2009 г. № 23310/04 «Гасанова против России»; от 30 июля 2009 г. № 4487/04 «Светлана Орлова против России»; от 18 февраля 2010 г. № 16583/04 «Грибаненко против России» и др.
См. федеральные законы от 21 июля 2014 г. № 273-ФЗ; от 29 июня 2015 г. № 190-ФЗ; от 30 декабря 2015 г. № 440-ФЗ; от 3 июля 2016 г. № 331-ФЗ; 31 июля 2020 г. № 243-ФЗ.
Доступ из справочной правовой системы «КонсультантПлюс». Федеральный закон от 4 марта 2013 г. № 23-ФЗ.
тив него свидетелей или иметь право на то, чтобы эти свидетели были допрошены, и иметь право на вызов и допрос свидетелей в его пользу на тех же условиях, что и для свидетелей, показывающих против него). Нередко обвинение строилось на оглашенных показаниях свидетелей, существование которых оспаривала сторона защиты, что давало основания говорить о фальсификациях в данном вопросе.
В 2013 году под влиянием решений Европейского Суда по правам человека6 в ст. 281 УПК РФ были внесены существенные изменения7: установлены четкие основания для возможности оглашения показаний отсутствующих в судебном заседании свидетелей. При отсутствии согласия сторон показания потерпевшего и свидетеля, ранее данные при производстве предварительного расследования или судебного разбирательства, а также демонстрация фотографических негативов и снимков, диапозитивов, сделанных в ходе допросов, воспроизведение аудио- и (или) видеозаписи, киносъемки допросов допускаются с согласия сторон в случае неявки потерпевшего или свидетеля в случаях смерти потерпевшего или свидетеля; тяжелой болезни, препятствующей явке в суд; отказа потерпевшего или свидетеля, являющегося иностранным гражданином, явиться по вызову суда; стихийного бедствия или иных чрезвычайных обстоятельств, препятствующих явке в суд; если в результате принятых мер установить место нахождения потерпевшего или свидетеля для вызова в судебное заседание не представилось возможным. Решение об оглашении показаний потерпевшего или свидетеля и о воспроизведении видеозаписи или киносъемки следственных действий, производимых с их участием, может быть принято судом при условии предоставления обвиняемому (подсудимому) в предыдущих стадиях производства по делу возможности оспорить эти доказательства предусмотренными законом способами. Согласно разъяснениям, данным в Постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29 ноября 2016 г. № 55 «О судебном приговоре»8, суд не вправе оглашать без согласия сторон показания нея-вившихся потерпевшего или свидетеля, воспроизводить в судебном заседании материалы видеозаписи или киносъемки следственных действий, проведенных с их участием, а также ссылаться в приговоре на эти доказательства, если подсудимому в предыдущих стадиях производства по делу не была предоставлена возможность оспорить показания указанных лиц предусмотренными законом способами (например, в ходе очных ста-
См. постановления Европейского Суда по правам человека от 11 декабря 2008 г. № 6923/04 «Мириашвили против России»; от 4 декабря 2008 г. № 1111/02 «Трофимов против России»; от 16 ноября 2006 г. № 46503/99 «Климентьев против России»; от 29 января 2009 г. № 7718/01 «Поляков против России»; от 13 июля 2006 г. № 26853/04 «Попов против России»; от 14 февраля 2008 г. № 66802/01 «Дорохов против России» и др.
Федеральный закон от 28 декабря 2013 г. № 432-ФЗ. Доступ из справочной правовой системы «КонсультантПлюс».
О
7
вок с его участием задать вопросы потерпевшему или свидетелю, с чьими показаниями подсудимый не согласен, и высказать свои возражения против них).
Альтернативные заключению под стражу меры пресечения
Одной из системных проблем российского уголовного судопроизводства является чрезмерное применение заключения под стражу в качестве меры пресечения, существенно ограничивающего право на свободу, которое является естественным неотъемлемым правом каждого человека, охраняемым ст. 22 Конституции Российской Федерации и ст. 5 Европейской конвенции. В Европейский Суд по правам человека ежегодно поступает большое количество жалоб из России на необоснованное применение меры пресечения в виде содержания под стражей. В настоящее время около 10% от всех постановлений, вынесенных Европейским Судом по правам человека по делам в отношении Российской Федерации, связаны с нарушением п. 3 ст. 5 Конвенции о защите прав человека и основных свобод [Качалова, О. В. и Качалов, В. И., 2019, с. 6]. Конституционный и Верховный суды Российской Федерации неоднократно подчеркивали, что право на свободу и личную неприкосновенность воплощает наиболее значимое социальное благо, которое, исходя из признания государством достоинства личности, предопределяет недопустимость произвольного вмешательства в сферу автономии личности и создает условия как для демократического устройства общества, так и для всестороннего развития человека. Данное право может быть ограничено лишь в той мере, в какой это необходимо в определенных законом целях и в установленном законом порядке.
Под влиянием многочисленных решений Европейского Суда по правам человека9 институт мер пресечения в российском уголовном судопроизводстве подвергся значительной либерализации.
В статьи 108 и 109 УПК РФ, регламентирующие заключение под стражу, было внесено значительное количество изменений10.
См. постановления Европейского Суда по правам человека от 3 мая 2012 г. № 6479/05 «Евгений Кузьмин против России»; от 24 июля 2012 г. № 14807/08 «Михаил Гришин против России»; от 27 ноября 2014 г. № 51857/13 «Амиров против России»; от 31 января 2017 г. № 18232/11 «Вахитов и другие против России»; от 7 ноября 2013 г. № 43165/10 «Ермаков против России»; от 29 мая 2012 г. № 41716/08 «Валерий Коваленко против России»; от 21 июня 2007 г. № 24552/02 «Мельникова против России»; от 27 ноября 2012 г. № 41461/10 § 109 «Дирдизов против России»; от 30 июля 2009 г. № 3194/08 «Сергей Медведев против России»; от 24 июня 2010 г. № 24202/05 «Велиев против России»; от 29 апреля 2010 г. № 5453/08 «Юрий Яковлев против России»; от 18 декабря 2012 г. № 57319/10 «Сопин против России»; от 6 февраля 2014 г. № 48613/06 «Зимин против России»; от 5 декабря 2013 г. № 28020/05 «Евгений Гусев против России»; от 13 ноября 2012 г. № 61767/08 «Пятков против России»; от 10 января 2012 г. № 48977/09 «Арутюнян против России» и многие другие. См. федеральные законы от 8 декабря 2003 г. № 161-ФЗ; от 2 декабря 2008 г. № 226-ФЗ; 30 декабря 2012 г. № 309-ФЗ; от 2 августа 2019 г. № 315-ФЗ; от 5 июня 2007 г. № 87-ФЗ; от 29 мая 2002 г. № 58-ФЗ; от 6 марта 2019 г. № 21-
9
Данная проблема разрешалась также посредством принятия Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации, обзоров судебной практики, решений Конституционного Суда Российской Федерации.
Заключение под стражу стало рассматриваться в качестве исключительной меры пресечения, применяемой только тогда, когда применение более мягкой меры невозможно. Эта мера может быть оправдана публичными интересами, если отвечает требованиям справедливости, является пропорциональной, соразмерной и необходимой для целей защиты конституционно значимых ценностей мерой. Был установлен перечень уголовных дел экономической направленности, при расследовании которых данная мера пресечения применяться не может; на уровне правоприменительной практики был скорректирован алгоритм по применению заключения под стражу; детализированы основания и условия ее применения, расширены возможности применения альтернативных мер пресечения, в том числе введена новая мера пресечения в виде запрета определенных действий (ст. 1051 УПК РФ, Федеральный закон от 18 апреля 2018 г. № 72-ФЗ).
Явка с повинной
В ряде случаев без формального изменения норм УПК РФ изменилась практика их применения. В ряде постановлений Пленума Верховного Суда Российской Федерации судам разъяснялся порядок применения отдельных процессуальных норм, касающихся обеспечения важнейших прав и свобод граждан. Например, в Постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29 ноября 2016 г. № 55 «О судебном приговоре» дано разъяснение относительно использования явки с повинной в качестве доказательства в уголовном судопроизводстве. Практика получения явок с повинной незаконными методами, в том числе с применением насилия, стала предметом внимания Европейского Суда, поскольку использование недопустимых доказательств подобного рода, положенных в основу обвинения, нарушает право на справедливое судебное разбирательство. В связи с этим в п. 10 Постановления Пленума № 55 было указано, что в тех случаях, когда в ходе проверки сообщения о преступлении в порядке, предусмотренном ст. 144 УПК РФ, подсудимый обращался с письменным или устным заявлением о явке с повинной и сторона обвинения ссылается на указанные в этом заявлении сведения как на одно из доказательств его виновности, суду надлежит проверять, в частности, разъяснялись ли подсудимому при принятии от него такого заявления с учетом требований ч. 11 ст. 144 УПК РФ права не
ФЗ; от 4 июля 2003 г. № 92-ФЗ; от 8 декабря 2003 г. № 161-ФЗ; от 18 апреля 2018 г. № 72-ФЗ; от 29 декабря 2010 г. № 433-ФЗ; от 1 июля 2010 г. № 132-ФЗ; от 22 июля 2010 г. № 155-ФЗ и др.
свидетельствовать против самого себя, пользоваться услугами адвоката, приносить жалобы на действия (бездействие) и решения органов предварительного расследования, была ли обеспечена возможность осуществления этих прав.
2. Оптимизация процессуальных ресурсов и повышение эффективности уголовного судопроизводства
Более ста лет назад И. Я. Фойницкий писал о том, что уголовный «процесс, кроме моральной основы, состоящей в направлении его к правильному разрешению дела, имеет основу... экономическую; как институт практической жизни он должен сообразоваться с наличными средствами государства, и при построении его весьма важно соблюдать экономию времени, личных сил и денежных затрат» [Фойницкий, И. Я., 1996, с. 141].
Общий критерий пределов возможной оптимизации уголовного судопроизводства был обозначен отечественной наукой более 30 лет назад: И. Л. Петрухин, Г. П. Батуров и Т. Г. Морщакова подчеркнули, что «...снижать уровень социальных издержек в судопроизводстве можно и нужно лишь при условии, что это не отразится на его качестве», экономия может привести к ухудшению качества правосудия, в этом случае велик риск причинения вреда охраняемым ценностям нематериального характера, еще более важным, чем материальные [Петрухин, И. Л., Батуров, Г. П. и Морщакова, Т. Г., 1979, с. 185].
В конечном итоге общей точкой приложения векторов рационализации уголовного судопроизводства и задач, стоящих перед уголовным процессом, является его эффективность [Бобрышев, Д. Н., 1986, с. 54]. Эффективность уголовного судопроизводства с точки зрения количественных показателей, определяющих его экономический эффект, и качественных показателей, определяющих социальную эффективность, предполагает оценку степени достижения результатов и поставленных целей [Качалова, О. В., 2016b, с. 32-33].
Долгое время вопрос о том, применимы ли показатели, которые использовались в основном в экономической сфере, к оценке деятельности судов, был весьма спорным. В последние годы вопрос о соотношении средств, вложенных в организацию уголовного судопроизводства, и полученного результата в виде справедливых, законных и обоснованных решений по уголовным делам, в полной мере отвечающих задачам уголовного судопроизводства, обеспечивающих защиту прав личности, общества и государства, перестал быть неуместным [Бажанов, С. В., 2002]. Решение проблемы повышения эффективности уголовного судопроизводства и его модернизация как способа регулирования уголовно-правового конфликта основаны на весьма простой идее: выборе лучшего (в том числе и с ресурсосберегающей точки зрения) из возможных вариантов для приведения системы в более совершенное состояние.
Один из создателей теории модернизации американский социолог С. Блэк трактует ее как «процесс адаптации традиционного общества к быстро меняющимся условиям, порожденным научно-технической революцией, которая сделала возможным установление беспрецедентного контроля за средой обитания» [Black, C., 1966, p. 7]. Модернизация уголовного судопроизводства может вестись одновременно в нескольких направлениях, в том числе и посредством снижения его избыточного формализма. За последние годы в сфере уголовного судопроизводства сформировалась достаточно устойчивая тенденция рационализации уголовного судопроизводства. Суть этой тенденции заключается в отказе от непременного соблюдения всех предусмотренных законом процедур уголовного судопроизводства при расследовании и разрешении ряда уголовных дел и появлении новых дифференцированных сокращенных форм производства по отдельным категориям уголовных дел. Она является общемировой, в ее основе лежат выработка и практическая реализация стандартов оптимизации, соответствующих уровню развития общественных отношений, социальным потребностям, мировоззренческим ценностям, финансовым, техническим, организационным, кадровым и иным возможностям государства [Качалова, О. В., 2016b, с. 33].
В 1987 году объективно развивающийся процесс рационализации сферы уголовной юстиции, с разной степенью интенсивности проходивший в различных странах, был нормативно обозначен принятием Рекомендации № 6 г (87) 18 Комитета министров Совета Европы «Относительно упрощения уголовного правосудия»11. В ней были определены основные направления оптимизации уголовно-процессуальной деятельности, к числу которых отнесены суммарное производство, введение упрощенных процедур и т. д.
С самого начала действия УПК РФ в нем существовал особый порядок судебного разбирательства, являющийся упрощенной формой рассмотрения уголовных дел, предусмотренный главой 40 УПК РФ. В 2009 году эта процедура была распространена на дела с заключенными досудебными соглашениями о сотрудничестве (глава 401 УПК РФ), а в 2013 г. в УПК РФ появился институт сокращенного дознания (глава 321 УПК РФ).
Особый порядок судебного разбирательства
Юридический смысл конструкции «постановление приговора без судебного разбирательства», которым был законодательно назван особый порядок судебного разбирательства, предложенный в ч. 2 ст. 314 УПК РФ и далее повторенный в ст. 315 и 316 УПК РФ, представляется абсурдным, поскольку установленная процедура рассмотрения дела в особом порядке предусматривает все необходимые элементы судебного разбирательства: подготовительную часть, судебное следствие, судебные прения и последнее слово подсудимого, постановление приговора. Сокращенный порядок
11 Доступ из справочной правовой системы «КонсультантПлюс».
предусмотрен лишь в отношении судебного следствия и прений сторон как логически детерминированных именно судебным следствием [Качалова, О. В., 2016b, с. 138-140].
Тенденции развития особого порядка судебного разбирательства за время его существования не отличались последовательностью. Изначально предусмотренное по таким делам предварительное слушание было отменено Федеральным законом от 4 июля 2003 г. № 92-ФЗ. Обязательное проведение предварительного слушания существенным образом тормозило распространение данной процессуальной формы, поскольку создавало для судей дополнительные сложности: на рассмотрение дела приходилось затрачивать два дня: один - для предварительного слушания, другой - для рассмотрения дела по существу, тогда как рассмотреть это же дело в особом порядке можно было бы за один день. Очевидно, что такая ситуация противоречила идеям рациональности и процессуальной экономии, которые стали предпосылками для возникновения особого порядка судебного разбирательства, что и было законодательно скорректировано.
С 2003 по 2020 г. расширение данной процессуальный формы судебного разбирательства развивалось в двух направлениях - легальном и правоприменительном. Легальное расширение заключалось в юридическом закреплении дополнительных возможностей применения данного института путем расширения границ его возможной реализации. В проекте УПК РФ предусматривалась возможность рассмотрения в особом порядке уголовных дел, максимальное наказание за совершение которых не превышает трех лет лишения свободы. В первоначальной редакции УПК РФ этот срок был установлен в пять лет (по делам о преступлениях небольшой и средней тяжести), а в 2003 г. Федеральным законом № 92-ФЗ особый порядок был распространен на уголовные дела о тяжких преступлениях (максимальное наказание за совершение которых не превышает 10 лет лишения свободы). Правоприменительное расширение означало увеличение количества уголовных дел, рассмотренных в сокращенном порядке, которое к 2019 г. достигало 70% от общего количества рассмотренных дел. Формальный подход к рассмотрению уголовных дел в особом порядке стал вызывать все больше нареканий, в том числе на уровне Верховного Суда Российской Федерации и Генеральной прокуратуры, в связи с чем было принято решение исключить уголовные дела о тяжких преступлениях из рассматриваемых в общем порядке, предоставив обвиняемым в их совершении лицам гарантии в виде полноценного судебного разбирательства. Федеральным законом от 20 июля 2020 г. № 224-ФЗ в главу 40 УПК РФ были внесены изменения, в соответствии с которыми особый порядок судебного разбирательства стал возможен лишь при рассмотрении преступлений небольшой и средней тяжести, что привело к значительному сокращению уголовных дел, рассмотренных в особом порядке.
Досудебное соглашение о сотрудничестве
Взаимодействие двух важнейших стратегий уголовного судопроизводства - рационализации процесса и противодействия преступности -привело к введению Федеральным законом от 29 июня 2009 г. № 141-ФЗ института досудебного соглашения о сотрудничестве. Разработчиками законопроекта о досудебном соглашении данный институт рассматривался как средство, способствующее раскрытию и расследованию тяжких и особо тяжких преступлений, совершенных организованными преступными группами и сообществами, наркопреступлений, коррупционных проявлений и т. д. Однако в главе 401 УПК РФ не был установлен конкретный перечень составов преступлений, по которым возможно заключение досудебного соглашения о сотрудничестве, и они стали заключаться по делам о любых преступлениях. Институт досудебного соглашения о сотрудничестве фактически стал структурно состоять из двух самостоятельных процессуальных производств: усложненного досудебного производства, в рамках которого заключается и реализуется досудебное соглашение, а также особого порядка судебного разбирательства, в рамках которого рассматривается уголовное дело в отношении лица, заключившего досудебное соглашение. Рассмотрение таких уголовных дел в особом порядке, когда уголовное дело без исследования судом обстоятельств его совершения осуществляется раньше, нежели уголовное дело в общем порядке в отношении соучастников данного преступления, повлекло многочисленные проблемы в виде необходимости пересмотра приговоров, вынесенных в отношении лица, заключившего досудебное соглашение о сотрудничестве. Законодательная корректировка главы 401 УПК РФ была осуществлена в 2016 г. Федеральным законом от 3 июля 2016 г. № 322-ФЗ.
Сокращенное дознание
Данная модель упрощенного производства в российском уголовном процессе появилась в 2013 г., когда Федеральным законом от 4 марта 2013 г. № 23-ФЗ в российское уголовное судопроизводство была введена новая форма предварительного расследования - дознание в сокращенной форме. Необходимость кардинального упрощения процедуры предварительного расследования, введения института сокращенного дознания неоднократно обсуждалась в ходе различных конференций, круглых столов, научно-практических семинаров; дискуссии о возможных формах и особенностях сокращенного дознания разворачивались на страницах ведущих юридических изданий. Как верно отмечал В. В. Дорошков, «в отношении несложных, очевидных преступлений сложная процедура не только не обеспечивает гарантий защищенности прав участников процесса, но и выглядит как чисто внешняя, бессодержательная и ритуальная. В результате нерационально используются не только время, финансовые, организационные ресурсы, но и само затягивание процесса негативно сказывается на разумных сроках рассмотрения дела, вызывает
недовольство участников процесса и не способствует достижению цели правосудия» [Дорошков, В. В., 2010, с. 30-31].
Вместе с тем введение данной процессуальной формы не принесло желаемого упрощения, она не стала популярна у правоприменителей из-за изъянов правового регулирования. В числе основных недостатков данного института ученые и практики называли излишнее сокращение процесса доказывания [Качалова, О. В., 2013; Сумин, А. А., 2013; Доля, Е. А., 2013; Кувалдина, Ю. В., 2014, с. 50-53; Боярская, А. В., 2015], недооценку данных о личности подсудимого [Андреева, О. Н., 2014], невозможность дознавателя по собственной инициативе отказаться от производства сокращенного дознания и расследовать его в общем порядке, неудачное регулирование окончания дознания, подмену следственных действий их оперативно-розыскными аналогами, возможность применения данной формы только по ходатайству подозреваемого, который может использовать его как часть тактики для уклонения от уголовной ответственности [Гирько, С. И., 2013]. Указывались нерациональность перехода к общему порядку производства дознания ввиду невозможности ознакомления сторон с обвинительным постановлением, недостаточность гарантий от принуждения подозреваемого к признанию вины [Кувалдина, Ю. В., 2014, с. 45-46], зависимость возможности производства сокращенного дознания от мнения потерпевшего [Гирько, С. И., 2013; Кувалдина, Ю. В., 2014, с. 47], размытые сроки, способные затянуть расследование [Ковтун, Н. Н., 2013] и др. Эти проблемы вряд ли могут быть решены в данной процессуальной форме, а российский уголовный процесс, равно как и 20 лет назад, нуждается в максимально простой процессуальной форме протокольного типа для расследования малозначительных преступлений.
3. Социальный запрос на повышение независимости суда, состязательность уголовного судопроизводства
Потребности общества в повышении независимости судей, доверия общества к суду, транспарентности и качества правосудия привели к реформированию суда с участием присяжных заседателей в соответствии с Федеральным законом от 23 июня 2016 г. № 190-ФЗ. Необходимость более широкого привлечения населения к участию в осуществлении правосудия была обусловлена снижением степени риска судебной ошибки (по сравнению с рассмотрением дела судьей единолично): участие граждан способно уменьшить влияние профессиональной деформации на принятие судебного решения; присутствие представителей общества побуждает судей к более строгому соблюдению процедуры рассмотрения дела; участие граждан в осуществлении правосудия увеличивает доверие населения к суду [Качалова, О. В. и Беляев, М. В., 2017].
Как верно отмечали Е. А. Асеева и О. В. Качалова, у граждан создается уверенность, что подсудимый признан виновным не только органами
власти, но и такими гражданами, как он сам, что содействует поднятию авторитета приговоров и судебной деятельности в целом. Увеличивается воспитательный эффект судебного разбирательства, участие представителей общественности усиливает независимость суда. Общественный контроль и активное участие граждан в осуществлении правосудия повышают степень демократичности общества и государства в целом. Участие граждан в отправлении правосудия способствует индивидуализации каждого рассматриваемого судом дела [Асеева, Е. А. и Качалова, О. В., 2015]. При разрешении дела учитываются мнения, преобладающие в настоящий период в обществе, в правосудие будет привнесен житейский здравый смысл. Вопросы права всегда имеют помимо юридического общечеловеческое содержание, понятное каждому разумному человеку, ибо правосудие лишь тогда является таковым, когда оно понятно самым обширным слоям общества.
В результате проведенной реформы суд с участием присяжных заседателей стал функционировать и на уровне районных судов, была расширена подсудность уголовных дел присяжным заседателям, количество присяжных с 12 сокращено до 8 в судах областного звена и 6 - в районных судах. Однако практика показала, что приговоры, выносимые судом на основе вердикта, вынесенного присяжными заседателями, намного чаще, чем другие, отменяются вышестоящими судами из-за допущенных нарушений, которые связаны в том числе с невозможностью обеспечить объективность присяжных заседателей.
В контексте запроса общества на независимый суд Федеральным законом от 2 июля 2013 г. № 166-ФЗ была принята ст. 81 УПК РФ о независимости судей.
4. Снижение степени уголовной репрессии
В последнее десятилетие в современном обществе растет понимание того, что задачи уголовного судопроизводства могут быть достигнуты не только с помощью традиционных способов разрешения уголовно-правовых конфликтов (путем осуждения лица, совершившего общественно опасное деяние), но и с помощью менее репрессивных мер, которые заключаются в отказе от уголовного преследования в отношении лиц, загладивших причиненный ущерб. В связи с этим одним из значимых публичных правовых интересов является отказ от применения избыточных мер уголовной ответственности к лицам, совершившим преступления и осуществляющим позитивные посткриминальные действия. Отказ от уголовного преследования лиц, совершивших преступление, не нуждающихся в применении к ним уголовного наказания, в полной мере соответствует запросам современного общества, которое не заинтересовано в стигматизации преступника, загладившего причиненный ущерб [Каминский, Э. С., 2021, с. 3]. В контексте этой тенденции в уголовном и уголовно-процессуальном законодательстве появились институты, регламентирующие новые виды
освобождения от уголовной ответственности. В 2011 году была принята ст. 281 «Прекращение уголовного преследования в связи с возмещением ущерба», касающаяся ряда уголовных дел о налоговых и иных экономических преступлениях (Федеральный закон от 7 декабря 2011 г. № 420-ФЗ). В 2016 году в УПК РФ Федеральным законом от 3 июля 2016 г. № 323-ФЗ введены нормы о прекращении уголовного дела или уголовного преследования в связи с назначением меры уголовно-правового характера в виде судебного штрафа.
Особенности прекращения уголовного преследования с применением штрафа заключаются в том, что решение о прекращении может быть вынесено только судом на основе анализа обстоятельств дела, которые предварительно установлены в ходе расследования. В ходе расследования преступления фактически доказывается виновность конкретного лица в его совершении, дается уголовно-правовая оценка деяния, а также выявляются причины, позволяющие не привлекать такое лицо к уголовной ответственности, не назначать ему наказание. Прекращение уголовного преследования по данному основанию возможно лишь при условии возмещения ущерба или заглаживания вреда, причиненного преступлением, а также с согласия обвиняемого. Кроме того, принимая решение о прекращении уголовного преследования и применении судебного штрафа, суд должен установить и указать в этом решении фактические обстоятельства совершенного деяния [Качалова, О. В., 2016а].
5. Цифровизация современного общества
Стремительное развитие информационных технологий и их внедрение во все сферы общественной жизни поставило на повестку дня вопрос об адаптации достаточно архаичного «бумажного» уголовного процесса к потребностям сегодняшнего дня, о возможностях использования современных информационных технологий в процессе производства по уголовным делам.
Среди нововведений в данной сфере следует отметить появление в уголовно-процессуальном законе ст. 1861 «Получение информации о соединениях между абонентами и (или) абонентскими устройствами» (Федеральный закон от 1 июля 2010 г. № 143-ФЗ), ст. 4741 «Порядок использования электронных документов в уголовном судопроизводстве» (Федеральный закон от 23 июня 2016 г. № 220-ФЗ), правовой регламентации видеоконференц-связи в уголовном судопроизводстве (Федеральный закон от 20 марта 2011 г. № 39-ФЗ), внедрение аудиопротоколирования судебных заседаний (Федеральный закон от 29 июля 2018 г. № 228-ФЗ) и др. В настоящее время активно обсуждаются возможности дальнейшей цифровизации уголовного судопроизводства, использование в производстве по уголовным делам программ на основе искусственного интеллекта и т. д.
Обсуждение и заключение
Таким образом, анализ 20-летнего периода действия Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации позволил сделать следующие выводы.
Развитие уголовно-процессуального законодательства на протяжении последних 20 лет было обусловлено совокупностью разнообразных факторов, детерминировано развитием общества в целом и его правовой системы. К числу основных факторов, определяющих вектор развития современного уголовного судопроизводства, следует, на наш взгляд, отнести влияние международных стандартов в сфере уголовной юстиции на российское уголовное судопроизводство; оптимизацию процессуальных ресурсов и потребности в повышении эффективности уголовного судопроизводства, социальные запросы на укрепление независимости суда, состязательность уголовного судопроизводства; потребности общества в снижении степени уголовной репрессии; цифровизацию современного общества.
Список использованной литературы
Андреева О. И. Проблемы производства дознания в сокращенной форме // Вестник Томского государственного университета. Право.
2014. № 4. С. 5-14.
Асеева Е. А., Качалова О. В. Формы участия граждан в осуществлении правосудия по уголовным делам // Российское правосудие.
2015. № 6. С. 33-40.
Бажанов С. В. Стоимость уголовного процесса : дис. ... д-ра юрид. наук. Н. Новгород, 2002. 585 с.
Бобрышев Д. Н. Основные категории теории управления. М. : АНХ, 1986. 189 с.
Боярская А. В. Проблемы юридической конструкции предмета доказывания в рамках сокращенного дознания // Российская юстиция. 2015. № 1. С. 38-42.
Гирько С. И. Производство по уголовному делу дознания в сокращенной форме: прогнозы и суждения // Российский следователь. 2013. № 21. С. 2-5.
Доля Е. А. Особенности доказывания при производстве дознания в сокращенной форме // Российский судья. 2013. № 6. С. 43-46.
Дорошков В. В. Дифференциация форм уголовного судопроизводства // Уголовно-процессуальное законодательство в современных условиях. Проблемы теории и практики / под ред. В. И. Качалова. М. : Волтерс Клувер, 2010. С. 29-34.
Каминский Э. С. Обеспечение публичных правовых интересов при применении альтернативных способов разрешения уголовно-правовых конфликтов в досудебном производстве : дис. ... канд. юрид. наук. М., 2021. 187 с.
Качалова О. В. Доказывание при сокращенной форме дознания // Уголовный процесс. 2013. № 6. С. 32-36.
Качалова О. В. Как суду нужно применять судебный штраф // Уголовный процесс. 2016a. № 11. С. 10.
Качалова О. В. Ускоренное производство в российском уголовном процессе : дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2016b. 482 с.
Качалова О. В., Беляев М. В. Вердикт присяжных заседателей и социальные запросы общества // Вестник Томского государственного университета. 2017. № 416. С. 176-180.
Качалова О. В., Качалов В. И. Заключение под стражу в качестве меры пресечения: обоснованность применения и продления : учеб.-метод. материалы, подготовленные в рамках программ сотрудничества Совета Европы и Российской Федерации. М. : Деловой стиль, 2019. 81 с.
Ковтун Н. Н. Дознание в сокращенной форме: коллизии и лакуны нормативного регулирования // Российская юстиция. 2013. № 12. С. 47-49.
Кувалдина Ю. В. Сокращенное судопроизводство: вчера, сегодня, завтра (гл. 321 УПК РФ) // Вестник Томского государственного университета. Право. 2014. № 1. С. 44-55.
Сумин А. А. Сокращенное дознание: мертворожденное дитя реформаторов уголовного процесса // Адвокат. 2013. № 10. С. 5-8.
Петрухин И. Л., Батуров Г. П., Морщакова Т. Г. Теоретические основы эффективности правосудия / отв. ред. Г. П. Батуров. М. : Наука, 1979. 392 с.
Фойницкий И. Я. Курс уголовного судопроизводства. Т. 1 / общ. ред., послесл., примеч. А. В. Смирнова. СПб. : Альфа, 1996. 552 с. Black C. The dynamics of modernization: a study in comparative history. N. Y. : Harper & Row, 1966.
References
Andreeva, O. I., 2014. The problems of a reduced inquiry. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. Pravo = [Bulletin of the Tomsk State University. Right], 4, pp. 5-14. (In Russ.)
Aseeva, E. A. and Kachalova, O. V., 2015. Types of citizen participation in administration of criminal justice. Rossijskoe pravosudie = [Russian Justice], 6, pp. 33-40. (In Russ.)
Bazhanov, S. V., 2002. Stoimost' ugolovnogo processa = [The cost of the criminal process]. Dr. Sci. (Law) Dissertation. Nizhny Novgorod. (In Russ.)
Black, C., 1966. The dynamics of modernization: a study in comparative history. New York: Harper & Row.
Bobryshev, D. N., 1986. Osnovnye kategorii teorii upravleniya = [Basic categories of control theory]. Moscow: ANKh. (In Russ.)
Boyarskaya, A. V., 2015. Issues legal structure of the subject of proof under reduced inquiries. Rossijskoe pravosudie = [Russian Justice], 1, pp. 38-42. (In Russ.)
Foynitsky, I. Y., 1996. Kurs ugolovnogo sudoproizvodstva = [Course of criminal justice]. Vol. 1. A. V. Smirnova, general ed., afterword, note. St. Petersburg : Al'fa.
Girfco, S. I., 2013. [Proceedings in the criminal case of the inquiry in an abbreviated form: forecasts and judgments]. Rossijskij sledovatel' = [Russian Investigator], 21, pp. 2-5. (In Russ.)
Dolya, E. A., 2013. [Features of proof in the production of an inquiry in an abbreviated form]. Rossijskij sud'ya = [Russian Judge], 6, pp. 43-46. (In Russ.)
Doroshkov, V. V., 2010. [Differentiation of forms of criminal justice]. In: V. I. Kachalov, ed. Ugolovno-processual'noe zakonodatel'stvo v sovre-mennyh usloviyah. Problemy teorii i praktiki = [Criminal procedure legislation in modern conditions. Problems of theory and practice]. Moscow: Volters Kluwer. Pp. 29-34. (In Russ.)
Kaminsky, E. S., 2021. Obespechenie publichnyh pravovyh interesov pri primenenii al'ternativnyh sposobov razresheniya ugolovno-pravovyh konfliktov v dosudebnom proizvodstve = [Ensuring public legal interests in the application of alternative methods of resolving criminal law conflicts in pre-trial proceedings]. Cand. Sci. (Law) Dissertation. Moscow. (In Russ.)
Kachalova, O. V., 2013. Proof in the abbreviated form of inquiry. Ugolovnyj process = [Criminal Proceedings], 6, pp. 32-36. (In Russ.) Kachalova, O. V., 2016b. Uskorennoe proizvodstvo v rossijskom ugolov-nom processe = [Accelerated production in the Russian criminal process]. Dr. Sci. (Law) Dissertation. Moscow. (In Russ.)
Kachalova, O. V., 2016a. When the court may apply a judicial penalty. Ugolovnyj process = [Criminal Procedure], 11, p. 10. (In Russ.) Kachalova, O. V. and Belyaev, M. V., 2017. The jury verdict and social needs of society. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universi-teta = [Bulletin of the Tomsk State University], 416, pp. 176-180. (In Russ.)
Kachalova, O. V. and Kachalov, V. I., 2019. Zaklyuchenie pod strazhu v kachestve mery presecheniya: obosnovannost' primeneniya i prodleni-ya = [Remand in custody as a preventive measure: the validity of the application and extension]. Educational and methodological materials prepared within the framework of cooperation programs of the Council of Europe and the Russian Federation. Moscow: Delovoy stil'. (In Russ.) Kovtun, N. N., 2013. Inquiry in abbreviated form: collisions and gaps regulatory. Rossijskaya yusticiya = [Russian Justice], 12, pp. 47-49. (In Russ.)
Kuvaldina, Y. V., 2014. Reduced legal proceedings: yesterday, today and tomorrow (chapter 32.1 of the Сriminal Procedural Code of the Russia Federation). Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. Pravo. = [Bulletin of the Tomsk State University. Right], 1, pp. 44-55. (In Russ.) Sumin, A. A., 2013. Short inquiry: stillborn child reformers of criminal legal proceeding. Advokat = [Advocate], 10, pp. 5-8. Petrukhin, I. L., Baturov, G. P. and Morshchakova, T. G., 1979. Teore-ticheskie osnovy effektivnosti pravosudiya = [Theoretical foundations of the effectiveness of justice]. G. P. Baturov, ed. Moscow: Nauka. (In Russ.)
Информация об авторах / Information about the authors
Качалова Оксана Валентиновна, доктор юридических наук, доцент, профессор кафедры уголовно-процессуального права имени Н. В. Радут-ной ФГБОУВО «Российский государственный университет правосудия» (Российская Федерация, 117418, г. Москва, ул. Новочеремушкинская, д. 69).
Oksana V. Kachalova, Dr. Sci. (Law), Associate Professor, Professor of the Radutnaya Department of Criminal Procedure Law, Russian State University of Justice (69 Novocheremushkinskaya St., Moscow, 117418, Russian Federation).
E-mail: oksana_kachalova@mail.ru
Качалов Виктор Иванович, доктор юридических наук, профессор, профессор кафедры уголовно-процессуального права имени Н. В. Радутной ФГБОУВО «Российский государственный университет правосудия» (Российская Федерация, 117418, г. Москва, ул. Новочеремушкинская, д. 69). Viktor I. Kachalov, Dr. Sci. (Law), Professor, Professor of the Radutnaya Department of Criminal Procedure Law, Russian State University of Justice (69 Novocheremushkinskaya St., Moscow, 117418, Russian Federation). E-mail: okukel@yandex.ru
Заявленный вклад авторов / Contribution of the authors
Качалова Оксана Валентиновна - сбор и систематизация данных, анализ и обобщение результатов исследования.
Oksana V. Kachalova - collection and systematization of data, analysis and synthesis of research results.
Качалов Виктор Иванович - обзор литературы по исследуемой проблеме. Viktor I. Kachalov - literature review on the problem under study.
Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов. The authors declare no conflicts of interests.
Дата поступления рукописи в редакцию издания: 03.06.2021; дата одобрения после рецензирования: 28.06.2021; дата принятия статьи к опубликованию: 05.07.2021.
Submitted: 03.06.2021; reviewed: 28.06.2021; revised: 05.07.2021.
