CC BY
41
Организация судебной власти и правоохранительной деятельности
М. В. Шатских
УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНЫЕ ОСОБЕННОСТИ НАЗНАЧЕНИЯ НАКАЗАНИЯ В РУССКОМ ДОРЕВОЛЮЦИОННОМ СУДЕ ПРИСЯЖНЫХ
Анализируется проблема назначения наказания в русском дореволюционном суде присяжных заседателей с учетом возможности коллегии присяжных заседателей влиять на содержание приговора в сторону его смягчения. Исследуются средства, смягчающие наказание при вынесении присяжными заседателями вердикта о снисхождении.
К л ю ч е в ы е с л о в а: коллегия присяжных заседателей; особенности назначения наказания, средства смягчения наказания.
The problems of appointing the punishment in the court of jury tepore then Russian revolution are analyzed in this article, taking in account the possibiling of jury to influence to the content of the sentence towards its mitigation. Means of mitigation are also explored here in order to impose verdict apount mersu by a trial jury.
K e y w o r d s: trial jury, peculiarities of appointing the punishment, means of mitigation of the punishment.
Еще на стадии подготовки и обсуждения проектов предполагаемой судебной реформы остро встали вопросы, связанные с назначением наказания. Русский суд присяжных в целом создавался по образцу французского и отчасти немецкого, но технически он конструировался практически с нуля, т.е. каждый из элементов юридической конструкции рассматривался и обсуждался авторами проекта Устава и впоследствии - членами комиссии и Государственным советом индивидуально. Ни один из них, в общем, не был предопределен самим характером реформы. В частности, вопрос о том, следует ли предоставить присяжным право объявлять подсудимого заслуживающим снисхождения и какими должны быть последствия такого решения, вызвал определенную полемику.
Министр юстиции граф В. Н. Панин, чьи предложения вообще склонялись в реакционную сторону почти во всех случаях, протестовал против предоставления присяжным такого средства прямого влияния на наказание, как снисхождение. По его мнению, это подрывало основы правосудия, внося в него эмоциональный элемент, зависящий от случайных симпатий или антипатий конкретного состава присяжных к конкретному подсудимому. Не соглашаясь с этим, большинство членов комиссии высказались за введение снисхождения, указав при этом: «...при действии наших, в некоторых случаях строгих, законов о наказаниях, должно дать присяжным подобное право, дабы отнять у них неизбежное без того побуждение к оправданию таких преступников, которые, в случае признания их виновными, подлежали бы по закону строгому наказанию»1. Справедливость этого соображения не уменьшилась до сих пор, а значит, обеспечение эффективного влияния присяжных на назначаемое судом наказание - необходимая мера обеспечения законности их приговоров. В результате было решено и в вопросе о снисхождении последовать французскому образцу, хотя большинство немецких юристов того времени высказывались против этого по соображениям, подобным В. Н. Паниным.
1 Гессен И. В. Судебная реформа // Судебная реформа в прошлом и настоящем. М., 2007. С. 305.
© Шатских М. В., 2014
292
СУДЕБНАЯ ВЛАСТЬ И УГОЛОВНЫЙ ПРОЦЕСС-2014-№ 3
М. В. Шатских
Снисхождение, согласно Уставу уголовного судопроизводства 1864 г., выносилось присяжными по собственной инициативе и исключительно по собственному усмотрению. Каких-либо законных критериев для принятия такого решения не существовало. Если подсудимый признавался заслуживающим снисхождения, суд (коронная коллегия из трех судей во главе с председательствующим, решавшая вопросы большинством голосов) мог снизить наказание на одну степень, а при наличии особых (на усмотрение судей) обстоятельств - на две степени. «Более значительное облегчение его (подсудимого) участи может последовать лишь по ходатайству суда пред Императорским Величеством».
Как отмечал И. Я. Фойницкий, «ввиду слишком узкого значения, которое усваивается понятию степени, низводит рассматриваемое право наших присяжных заседателей к весьма ничтожным размерам; не велико и значение его по делам, решаемым на основании Уголовного уложения 1903 года»2, причем «права признавать особо смягчающие обстоятельства, существующего в некоторых местах Швейцарии, наши заседатели не имеют»3. Иного мнения придерживался Кони, полагавший, что даже в процессе Веры Засулич снисхождение присяжных «не шло бы вразрез с фактами дела и с требованиями общественного порядка, давало бы суду возможность применить к виновной наказание сравнительно не тяжкое»4.
По наблюдениям А. М. Бобрищева-Пушкина5, наиболее часто снисхождение даруется присяжными сознавшимся подсудимым. Разумеется, говорится о нерецидивистах, для них признание одних фактов без внутренней стороны деяния, неполное сознание вообще, уже считается за сознание в смысле обстоятельства, вызывающего снисхождение, и даже прямое несознание в тех случаях, когда оно объясняется страхом грозящего наказания, тоже не мешает дарованию снисхождения; такое же значение имеют: первая судимость, предварительное заключение6 и, наконец, такие условия жизни, которые позволяют применить к подсудимому с действительным правом тот эпитет «несчастного», которым так злоупотребляют независимо от сознания или несознания. Присяжные отказывают в снисхождении или даруют его в зависимости от свойства деяния и от характера личности подсудимого: нет снисхождения за совершение особо тяжких, дерзких, особо опасных, зверских преступлений.
Не отказывая несовершеннолетним в снисхождении вообще, присяжные даже при сознании не дают его подсудимому, подходящему под определение «из молодых, да ранний»; при этом наблюдается, что из двух обвиняемых несовершеннолетних обыкновенно снисхождение дается только младшему7.
2 Журнал Министерства юстиции. 1896. № 10. С. 479.
3 Там же. В то время особое смягчение применялось только в суде присяжных Женевского кантона, в некоторых других кантонах применялось простое смягчение, а в Цюрихе, Ар-гау, Тургау и Во - не признавалось вовсе (см.: Закревский И. П. О суде присяжных. СПб., 1893. С. 174-175). Впрочем, женевское уложение предусматривало совместное удаление председательствующего и жюри в совещательную комнату, что, с нашей точки зрения, исключает сохранение наименования суда присяжных, а сам Закревский, бывший сторонником объединенной коллегии, наоборот, считал это удачным решением.
4 Кони А. Ф. Воспоминания о деле Веры Засулич // А. Ф. Кони. Собр. соч. : в 8 т. М., 1966. Т. 2. С. 169.
5 См.: Бобрищев-Пушкин А. М. Эмпирические законы деятельности русского суда присяжных. М., 1896. С. 607-610.
6 Которое не засчитывалось в срок отбывания наказания и никак не компенсировалось ни осужденному, ни оправданному. Оно могло быть достаточно продолжительным и, во всяком случае, не меньше срока до созыва следующей сессии суда присяжных в данном судебном округе (см.: Кони А. Ф. О суде присяжных и суде с сословными представителями // А. Ф. Кони. Собр. соч. : в 8 т. М., 1966. Т. 4).
7 В практике современного суда присяжных выявлена закономерность: при обвинении нескольких близких по возрасту подсудимых, один из которых несовершеннолетний, а другому
СУДЕБНАЯ ВЛАСТЬ И УГОЛОВНЫЙ ПРОЦЕСС-2014-№ 3
293
Организация судебной власти и правоохранительной деятельности
Похожие наблюдения (в обобщенной форме) есть у А. Ф. Кони, а также в сборнике судебных очерков о русском суде присяжных Н. П. Тимофеева, который в отличие от
А. М. Бобрищева-Пушкина ставил во главу угла не количественные показатели, а описание отдельных казусов. Отмечая избыточную репрессивность действовавшего Уложения о наказаниях 1845 г., П. Н. Тимофеев подчеркивает, противореча в этой части подсчетам А. М. Бобрищева-Пушкина, что «снисхождение присяжных является чуть ли не необходимым дополнением к каждому обвинительному приговору»8, что при условии большей мягкости уголовного закона не было бы нормальным. Оправдание ввиду несоразмерности наказания он именует «полным снисхождением», подчеркивая, что русские присяжные вкладывают именно в него ту идею, которую законодатель вложил в снисхождение в собственном смысле.
Свою специфику вносил и неудовлетворительный порядок применения последствий снисхождения. При признании снисхождения по преступлениям, караемым по пятой степени ст. 31 Уложения, переход к первой степени ст. 33 мог привести не к уменьшению, а к увеличению наказания, поэтому подсудимые, знакомые на опыте с этой тонкостью, сами просили присяжных «не давать им снисхождения». Наказанием за принадлежность к скопческой секте была установлена безальтернативно ссылка на поселение в Восточную Сибирь, причем снисхождение присяжных никак не могло на это повлиять.
Наиболее существенным недостатком Устава уголовного судопроизводства 1864 г. применительно к вопросу об особенностях назначения наказания в суде присяжных была норма ст. 736, воспрещавшая обсуждать в присутствии присяжных (до вынесения вердикта) вопросы возможного наказания. Целью установления такого правила было оградить присяжных при обсуждении виновности от мыслей о грозящем подсудимому наказании, которые могли бы побудить их оправдать его. Предполагалось, по-видимому, что, не услышав о наказании в данном процессе, присяжные вовсе не станут обращать внимания на этот вопрос. Разумеется, данная теория была изначально несостоятельна. Даже при современной системе, когда участие отдельного присяжного в отправлении правосудия ограничивается одним-единственным делом, момент возможного наказания всегда привлекает внимание присяжных и влияет, насколько можно судить, на их суждение о виновности.
В дореволюционном суде, где присяжные привлекались к отправлению правосудия на целую сессию, им часто приходилось выслушивать приговоры по нескольким сходным делам (по распространенным категориям преступлений), и начиная с первого по порядку, у них уже складывалось определенное представление о пределах законной санкции, хотя и не всегда правильное. Услышав, что признанного им виновным в некрупной краже осудили к ссылке или арестантским ротам, они могли, ужаснувшись, оправдать подряд несколько следующих подсудимых, не зная, что первый был неоднократным рецидивистом, а последующие при осуждении отделались бы более мягким наказанием. Запрет обсуждать наказание могли порой использовать защитники, вставляя в речь разные намеки относительно «Сибири», «рудников» и другие по делам о преступлениях, каравшихся только небольшим заключением, причем председательствующий мог лишь прервать его, но не разъяснять присяжным недобросовестность приема в силу того же запрета9. Призывы отменить запрет упоминания о наказании
дополнительно вменяется в вину вовлечение в преступную деятельность первого, присяжные оправдывают по этому обвинению первого (см.: Новиков И. С. К вопросу о назначении наказания в суде с участием присяжных // Lex Russica : науч. труды Моек. гос. юрид. академии. 2006. № 1).
8 Тимофеев П. Н. Очерки русского суда присяжных. М., 1881. С. 340-341.
9 См.: Кони А. Ф. О суде присяжных и суде с сословными представителями // А. Ф. Кони. Собр. соч. : в 8 т. М., 1966. Т. 4. С. 269 ; Трегубов С. Н. О постановке вопросов на суд присяжных // Журнал Министерства юстиции. 1896. № 4.
294
СУДЕБНАЯ ВЛАСТЬ И УГОЛОВНЫЙ ПРОЦЕСС-2014-№ 3
М. В. Шатских
и предусмотреть подробное разъяснение присяжным последствий их решения раздавались регулярно, начиная с середины 1880-х гг.10 Даже те, кто предлагал заменить классический суд присяжных заседателей некоей разновидностью шеффенского суда с единой коллегией коронных и народных судей, рассматривали политику содержания присяжных в неведении о наказании как неразумную11. Своеобразный аргумент против такого ограничения приводил С. И. Викторский: задолго до введения Судебных уставов 1864 г. действовало общее правило, что никто не вправе отговариваться незнанием закона. Следовательно, законодатель предполагает, что все подданные знакомы с уголовным законом. Почему же в отношении присяжных необходимо менять это общее правило на прямо противоположное12?
Но несмотря ни на что, законодатель предпочитал оставить ограничение в силе. Как можно догадываться по общему направлению проводившихся в то время преобразований судебной системы13, он руководствовался соображениями поддержания уровня репрессии. С этой точки зрения более высокая в среднем (хотя и сопряженная с фактором случайности, вроде очередности слушания дел в ходе сессии) репрессивность - это лучше, чем рациональная мягкость. Запрет был отменен только в 1910 г.
Итак, для континентального права и доктрины на протяжении всего XIX в. характерны две противоположные тенденции. С одной стороны, не готовность предоставить присяжным всю полноту власти решения по существу дела, которая заключается в вынесении общего вердикта («виновен» или «невиновен»). Система вопросного листа (дробления вопросов), даже после отказа от попыток последовательно реализовать теорию разделения факта и права, все равно предполагает ограничение компетенции жюри в пользу коронного судьи (судей).
С другой стороны, реакцией присяжных на ограничительные усилия законодателя, высшего суда или юридической корпорации в целом становится повышенная склонность к оправданию подсудимых в сомнительных случаях. Поскольку возможность полного оправдания - единственная, которую нельзя никоим образом отнять у суда присяжных без потери им этого имени, то чем меньше у жюри других средств влиять на реальную судьбу обвиняемого, тем легче они прибегают к оправданию, даже вопреки очевидным фактам. Поэтому ответной реакцией законодателя (если только он не решается пойти на упразднение суда присяжных как такового) становится не отказ от ограничения власти присяжных, а в той или иной форме предоставление им специализированных, иногда только для жюри предназначенных средств смягчения наказания: право признания смягчающих или особо смягчающих обстоятельств, право вынесения вердикта о снисхождении и об особом снисхождении.
10 См.: Вышеславцов А. Из памятной книжки члена окружного суда // Журнал Министерства юстиции. 1906. № 1. С. 135 ; Чайковский А. Г. Заметки практика // Там же. 1896. № 2. С. 190-197 ; Лозина-Лозинский М. А. Реформа суда присяжных // Там же. № 8. С. 112-113 ; и др.
11 См.: ДейтрихФ. О суде присяжных. Вопрос его реорганизации // Там же. 1895. № 6. С. 14 ; Соллертинский И. И. Дуализм судебной коллегии // Там же. 1896. № 6. С. 164.
12 См.: Викторский С. И. Русский уголовный процесс : учеб. пособие. М., 1997. С. 55.
13 О тенденциях в эволюции суда присяжных и проводимой на этой основе периодизации см.: Демичев А. А. Периодизация истории суда присяжных в России // Журнал рос. права. 2001. № 7. См. также: Пашин С. А. Краткий очерк судебных реформ и революций в России // Отечественные записки. 2003. № 2. С. 164-167.
Шатских Михаил Васильевич,
кандидат юридических наук, преподаватель Воронежского государственного университета
Тел.: 8(473) 220-82-51
СУДЕБНАЯ ВЛАСТЬ И УГОЛОВНЫЙ ПРОЦЕСС-2014-№ 3
295
