CC BY
52
11.3. УГОЛОВНО-ПРАВОВЫЕ ОТНОШЕНИЯ И ПОСЛЕДСТВИЯ В МЕХАНИЗМЕ ПРАВОВОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ И РЕАЛИЗАЦИИ УГОЛОВНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ
Дворецкий Михаил Юрьевич, кандидат юридических наук, доцент, профессор кафедры уголовного права и процесса Место работы: институт права и национальной безопасности Тамбовского государственного университета имени Г.Р. Державина
dvoretskiy-68@mail.ru
Аннотация: В представленной публикации рассматриваются уголовно-правовые отношения и последствия в механизме правового регулирования и реализации уголовной ответственности. Предметом публицистического исследования выступает комплекс теоретических и практических проблем уголовной ответственности, ее понятие, основание, система форм, видов, их реализации и эффективности в отечественной уголовно-правовой теории, законодательной и правоприменительной практике. Ключевые слова: уголовно-правовые отношения и последствия; механизм правового регулирования; реализация уголовной ответственности.
CRIMINAL LEGAL RELATIONS AND IMPLICATIONS FOR THE MECHANISM OF LEGAL REGULATION AND THE IMPLEMENTATION OF CRIMINAL LIABILITY
Dvoretskiy Mikhail Yu., PhD, Associate Professor, Professor of Criminal Law and Law Institute and the national security of the process
Work place: Tambov State University named after G. R. Derzhavin
dvoretskiy-68@mail.ru
Annotation: In the present publication addresses the criminal legal relations and implications for the mechanism of legal regulation and the implementation of justice. The subject of journalistic research supports the complex theoretical and practical problems of criminal responsibility, its concept, the base, the system forms, species, their implementation and effectiveness in the national criminal legal theory, legislation and law enforcement practice.
Keywords: criminal-law relationship and the consequences; regulatory mechanism; implementation of criminal liability.
На наш взгляд, лица, виновно совершившие общественно-опасные деяния, обязаны понести именно уголовную ответственность, чьи формы, их разновид-
ности, объемы и содержание предусмотрены законодателем в санкциях конкретных уголовно-правовых норм. Как нам представляется, уголовная ответственность, фактически возлагаемая на всякого субъекта какого-либо преступления, непосредственно виновного в совершении общественно-опасного деяния, реально являясь наиболее оптимальным уголовно-правовым последствием со стороны правового государства и цивилизованного общества. По мнению В. Д. Иванова: «...фактически ...привлечение виновного... непосредственно к уголовной ответственности. в реальной действительности. является правовым последствием совершения именно им общественно-опасного деяния. соответствующим образом»1. Поскольку значимость именно этого фактически заключается в непосредственном разрешении декларируемых законодателем трех основополагающих задач УК РФ, то согласно содержанию ст. 2 УК РФ перед Уголовным кодексом стоят: охрана; обеспечение мира и безопасности человечества; предупреждение преступлений. Мы солидарны с позицией Б. Т. Разгиль-диева, вполне логично и достаточно обоснованно рассматривающего, посредством включения в нее предупреждение преступлений и воспитание граждан понятие уголовно-правовой охраны2. Любая из данных задач фактически реализуема при существовании в действительности целого ряда обстоятельств, сформулированных в положениях части 2 статьи 2 УК. Нам необходимо констатировать, что, на основании содержания именно этой нормы, фактически надлежащая защита охраняемых УК объектов (личность, общество, государство, мир и безопасность человечества), непосредственно предупреждение преступлений реально возможна путем установления в нормах отраслевого законодательства основания и принципов уголовной ответственности соответствующим образом. Как нам представляется, данная задача также реализуема за счет наиболее оптимального формулирования достаточного для эффективного предупреждения преступности количества составов преступлений, форм реализации уголовной ответственности, в том числе видов наказаний, иных мер уголовно-правового характера, возлагаемых на виновных, которые совершили общественно-опасные деяния в действительности.
1 Иванов В. Д. Уголовное законодательство Российской Федерации. Общ. Ч. Ростов н/Д, 1996. Т. 1. С. 146; См. также: Дуюнов В. К. Наказание в уголовном праве России - принуждение или кара? // Государство и право. 1997. № 11. С. 61.
2 См., напр.: Разгильдиев Б. Т. Задачи уголовного права Российской Федерации и их реализация. Саратов, 1993. С. 50-51, 135; Разгильдиев Б. Т. Некоторые проблемы задач уголовного право. С. 82; см. также: Тен-чов Э. С. О разработке концепции уголовно-правовой политики и некоторых вопросах ее реализации // Проблемы формирования уголовной политики Российской Федерации и ее реализация органами внутренних дел. Труды Академии МВД РФ. М., 1995. С. 71 и другие.
Вследствие того, что задачи уголовного закона решаются отечественным законодателем при помощи трех структурно-правовых групп, то, прежде всего, в первую группу входят основание и принципы уголовной ответственности. Соответственно, ко второй группе относятся описанные законодателем в Особенной части конкретные составы преступлений. Наконец, в третью группу включены формы реализации уголовной ответственности (виды наказаний и иных мер уголовно-правового характера), которые выступают правовым последствием фактически преступления непосредственно для лиц, реально виновно совершивших конкретный состав общественно-опасного деяния, предусмотренного соответствующей статьей УК РФ. На наш взгляд, фактически же первую и третью группы отечественные разработчики непосредственно связывают с наступлением правовых последствий, реально возлагаемых на виновных, в чьих общественно-опасных действиях и (или) бездействиях деяниях квалифицируются по предусмотренным в УК РФ составам преступлений. Нам необходимо констатировать, что группа, где законодатель описывает составы преступлений, в действительности никак нере-ализуема вне взаимосвязи с видами наказаний и разновидностями иных мер уголовно-правового характера соответствующим образом. Поскольку состав любого совершенного общественно-опасного деяния в какой-то степени является таковым, то, соответственно, за его виновное совершение законодателем устанавливается только нормативно определенное ограничение прав и свобод, которое возлагается на конкретных виновных, если факт непосредственно установлен правоохранительными органами и судом от имени Российской Федерации.
По нашему мнению, первоосновой уголовно-правового средства решения, декларируемых законодателем задач Уголовного кодекса является строго регламентированное последствие, угрожающее конкретному физическому виновному лицу, совершившему состав преступления, предусмотренный Особенной частью УК РФ. Вследствие того, что последствие является разнообразным превентивным обстоятельством, предупреждающим совершение общественно-опасных деяний, то, соответственно, индивид, будучи проинформирован, как по норме УК РФ, так фактически и по содержанию о мере уголовно-правового воздействия, непосредственно ожидающая его потенциально не совершит преступление в реальной действительности. Как нам представляется, сам перечень мер государственного принуждения, который предусмотрен законодателем, имеет конкретное содержание, обеспечивая тем самым эффективную защиту перечисленных объектов, фактически решая и иные проблемы в пределах принципов уголовной ответственности. На наш взгляд, меры государствен-
ного принуждения, непосредственно реализуемые, как правовые последствия в отношении виновных субъектов общественно-опасных деяний, которые совершили составы преступлений, реально не имея нормативной формы, фактически тем самым делая проблематичным решение задач, в том числе в пределах принципов отечественного уголовного права. Поскольку принципиально законодателю наиболее полно именно их воспроизвести в положениях УК РФ, то соответственно постоянная необходимость состоит во включении соответствующим образом системы принципов.
В настоящее время законодателем в действующем УК РФ сформулированы следующие виды принципов: законность; равенство граждан перед законом; вина; справедливость; гуманизм. Соответственно, априори, именно они, все пять в их совокупности, и образуют систему принципов. Мы солидарны с позицией А. В. Наумова о необходимости включения в перечень принципа неотвратимости ответственности3. С. Г. Ке-лина и В. Н. Кудрявцев вполне логично и достаточно обоснованно констатируют, что «...уголовное право не может быть построено на каком-либо одном принципе, как бы важен он ни был. фактически в основе отрасли уголовного права, а также правоприменительной деятельности должна непосредственно. лежать определенная система принципов в реальной действительности. Только в этом случае уголовное право как инструмент уголовной политики может соответствующим образом. выполнить многочисленные... нередко противоречивые задачи, которые на него возлагают государство и общество...»4. Представляется, в соответствии с данной констатацией в случаях, когда реально ряд положений УК РФ непосредственно противоречат только лишь одному из принципов, фактически противореча всей их системе. Например, на основании положений статьи 3 УК РФ: фактическая преступность совершенного виновным общественно-опасного деяния, непосредственно его наказуемость и иные уголовно-правовые последствия соответствующим образом определяются только Уголовным кодексом в реальной действительности. Вследствие ее содержания УК РФ должно иметь специальную норму, содержащую фактически формы реализации уголовной ответственности (виды наказаний и разновидности иных уголовно-правовых последствий), непосредственно наиболее эффективно возлагаемые на реально виновных, которые совершили
3 Наумов А. В. Уголовное право. Общая часть. Курс лекций. М, 1996. С. 52-53; см. также: Уголовный закон. Опыт теоретического моделирования / под ред. В. Н. Кудрявцева и С. Г. Келиной. М., 1987. С. 25; Смирнов А. В. Неотвратимость ответственности за совершенное преступление -принцип советского уголовного процесса // Уголовная ответственность: основание и порядок реализации. Самара, 1990. С. 84 и другие.
4 Келина С. Г., Кудрявцев В. Н. Принципы советского уголовного права. М., 1988. С. 22.
именно составы преступлений, предусмотренных Особенной частью УК РФ. Именно при реализации этого положения позиция отечественного законодателя как декларативно, так и фактически наиболее оптимально согласовывалась не только с принципом законности, но их системой в целом.
На наш взгляд, даже, несмотря на представительное количество разновидностей, перечисленных в ст. 44 «Виды наказаний», наряду с этим нормативно не решен в этом же аспекте вопрос об иных уголовно-правовых последствиях. Поскольку реально судить о формализации, содержательной стороне, необходимо согласно действующей уголовно-правовой норме, то сделать это не представляется возможным. Нам необходимо констатировать, что данная ситуация фактически затрудняет непосредственно именно эффективное решение проблем отраслевого законодательства, реальной защиты объектов уголовно-правовой охраны, тем самым противореча системе принципов УК РФ, относясь абсолютно ко всем правовым мерам государственного принуждения. По нашему мнению, на сегодняшний день законодатель не имеет логически обоснованной позиции именно по мерам государственного принуждения даже в отношении традиционной категории виновных (физических лиц), выступающих субъектами преступлений. Как нам представляется, внутренняя сплоченность, и целеустремленность в решении данной актуальной научно-практической проблемы в соответствии с уголовно-правовыми принципами выступают первоосновой позитивного результата.
Вследствие того, что мерой государственного принуждения в отношении виновного, который совершил состав преступления, является уголовно-правовая категория «Уголовная ответственность», то, соответственно, законодатель в УК РФ очень часто используется именно это словосочетание. Например, в Общей части УК РФ он 69 раз воспроизводит его. На основании исследования уголовно-правовых норм, где уголовная ответственность является одним из признаков, можно констатировать фактическое придание ему законодателем значение правового последствия, что подтверждается некоторыми статьями УК РФ. Так, согласно положениям статьи 4 УК РФ: Физические лица, которые фактически совершили составы преступлений, равны перед законом и реально подлежат уголовной ответственности в действительности. В свою очередь, в соответствии с содержанием данной нормы, физические лица несут уголовную ответственность в случаях виновного совершения ими общественно опасного деяния. Следовательно, в рассматриваемых обстоятельствах уголовная ответственность выступает правовым последствием для преступника. Логически аргументированной данная позиция формулируется законодателем и в положениях ст. 5 УК
РФ. На наш взгляд, схожую констатацию можно сделать на основании исследования норм уголовного законодательства, содержащих уголовно-правовую категорию «Уголовная ответственность» соответствующим образом. Например, на основании положений примечания к ст. 126 УК РФ «Похищение человека». Исходя из смысла именно данной нормы уголовная ответственность, являясь в этой ситуации негативным правовым последствием фактически совершенного лицом непосредственно похищения человека, реально не будет возложена на виновного субъекта, если он полностью выполнит заложенные в ней требования законодателя. Итак, законодатель целый ряд раз воспроизводит в Общей и Особенной части УК РФ словосочетание «уголовная ответственность». Представляется, что, по сути, УК РФ она фактически рассматривается как правовое последствие, которое непосредственно должно понести физическое лицо, реально совершившее виновное общественно опасное деяние. Так как законодатель непосредственно в нормативном акте об этом ничего не говорит, фактически не раскрывает ее содержание, то эти ситуации не позволяют полностью относить уголовно-правовую категорию «Уголовная ответственность» к автономным мерам государственного принуждения, реально возлагаемым на виновных, которые совершили составы преступлений, предусмотренных Особенной частью УК РФ.
Нам необходимо констатировать, что недоумения вызывает присутствие в структуре уголовно-правовых норм в формате общеобязательных признаков не уголовно-правовой категории «Уголовная ответственность», а менее емкого понятия «Наказание». Так, согласно ст. 9 УК РФ фактически не уголовно-правовой категории «Уголовная ответственность» является последствием для виновного, а только его формы и их виды. На основании положений статьи 10 УК РФ можно сделать вывод: Фактически уголовный закон, непосредственно устраняющий преступность деяния, реально смягчающий наказание... в действительности имеет обратную силу... уголовный закон, устанавливающий преступность деяния, усиливающий наказание... соответствующим образом обратной силы не имеет... По нашему мнению, позиция относительно фактически официального позиционирования уголовно-правовой категории «Уголовная ответственность» непосредственно в качестве автономной меры государственного принуждения, наименее основательно при анализе норм, где законодателем помимо понятия «наказание» воспроизводится словосочетание «Иные меры уголовно-правового характера» и (или) «Иные уголовно-правовые последствия». Согласно положениям статьи 3 Уголовного кодекса: Преступность общественно-опасного деяния, а также его наказуемость и иные уголовно-правовые послед-
ствия реально определяются только настоящим Кодексом соответствующим образом. Исходя из положений статьи 6 УК РФ: Наказание и иные меры уголовно-правового характера, которые фактически применяются к лицу, виновно совершившему преступление, непосредственно должны быть справедливыми. Представляется, что содержание данных норм позволяет констатировать наличие в контексте реализации мер государственного принуждения в отношении виновных, которые совершили какой-либо состав общественно-опасного деяния, в реальной действительности не уголовно-правовой категории «Уголовная ответственность», а одной из ее форм («Наказания»), в виде разновидностей, и (или) чего-нибудь иного, не являющегося ни тем, ни другим. На наш взгляд, именно это иное законодатель сформулировал в этих нормах как в форме «уголовно-правовое последствие», так и в виде «мер уголовно-правового характера». Однако логика наших умозаключений становится менее аргументированной при обстоятельствах, когда он, конструируя базовую норму, одновременно используют в понятийно-терминологическом аппарате уголовно-правовую категорию «Уголовная ответственность», и система образующее понятие «Наказание», и «Иные меры уголовно-правового характера». На основании положений части 2 статьи 2 УК РФ в целях фактического осуществления задач в тексте Кодекса непосредственно устанавливаются основание и принципы уголовной ответственности... реально виды наказаний и иные меры уголовно-правового характера за совершение преступлений, предусмотренных Особенной частью. При этом отечественным законодателем в контексте реализации мер государственного принуждения, которые возлагаются на виновного, совершившего состав общественно-опасного деяние, предусматривается и базовая уголовно-правовая категория «Уголовная ответственность», и система образующие понятия «Наказание», и «Иные меры уголовно-правового характера» соответственно.
Нам необходимо констатировать, что возникает вопрос о возможности рассмотрения каждого из перечисленных правовых последствий в качестве самостоятельных категорий, поскольку в самом УК РФ прямого ответа не существует. По нашему мнению, фактически исходя из содержания ряда обстоятельств, непосредственно индивидуализирующим положения норм, предусмотренных Особенной частью УК РФ, разновидностью мер государственного принуждения, которые возлагаются на виновного, реально выступает наказание, и его отдельные виды. Именно поэтому во всех ее статьях законодатель говорит о санкциях, угрожающих субъектам в случае совершения ими описанных в них составов преступлений. Одновременно фактически отсутствуют в положениях статей,
предусмотренных Особенной частью УК РФ, в содержании которых законодателем воспроизводилось словосочетание «Иная мера уголовно-правового характера», «Иные уголовно-правовые последствия» в реальной действительности. Соответственно словосочетанием «уголовная ответственность» в целом ряде примечаний к нескольким статьям Особенной части УК он оперирует. Так, например, согласно примечанию к ст. 205 УК, как нам представляется, фактически предусматривается возможность непосредственного освобождения виновного от уголовной ответственности, тем самым приводя к правовой ситуации, которая выражается в назначении террористу определенного вида наказания, а реально не уголовной ответственности. Поскольку же если виновное лицо фактически предотвратило террористический акт и если в его действиях непосредственно не содержится какого-либо иного состава преступления, предусмотренного Особенной частью УК РФ, то согласно примечанию к статье оно освобождается не от наказания, а реально от уголовной ответственности, соответствующим образом от реализации ее форм и их видов.
На наш взгляд, исходя из имеющейся позиции отечественного законодателя вполне допустимо существующее в уголовно-правовой науке предположение о тождественности понятий «наказание» и «уголовная ответственность», так как именно ими разработчики акта отразили одно явление. Нам необходимо констатировать, что фактически на самом деле, если лицо, непосредственно совершившее преступление, реально освобождается от уголовной ответственности, то согласно логике оно освобождается, только лишь от реализации мер государственного принуждения в отношении виновного в соответствии с изначальной санкцией нормы УК РФ. Поскольку в санкциях Особенной части УК РФ законодатель формулирует наказание, то, безусловно, освободив виновного от реализации уголовно-правовой категории «Уголовная ответственность», он также, априори, освободил от назначения и исполнения в отношении него какого-либо вида наказания соответствующим образом. Данное наше суждение фактически о тождественности непосредственно используемых разработчиками понятий «уголовная ответственность» и «наказание», даже на их полную очевидность, тем не менее, реально опровергается отечественной законодательной практикой. Так, согласно наименованию IV раздела Общей части Уголовного кодекса: «Освобождение от уголовной ответственности и от наказания» фактическое использование в УК РФ обоих понятий показывает, что по версии законодателя они абсолютно не тождественны, соответственно непосредственно каждое из них реально наполнено своим собственными смыслом и содержанием, имея, определенную классификацию и отличную друг от друга реализацию.
Данный вывод также подтверждается и отличающимся названием главы 11 и главы 12, структурно входящих в IV раздел. Следовательно, разработчики УК РФ изначально не отождествляли данных терминов, тем самым обозначая отличное их содержание. Фактически в настоящее время УК РФ решает эту задачу лишь наполовину, поскольку законодатель нормативно раскрывает только понятие «наказание», непосредственно никак не определяясь при этом с понятием «уголовная ответственность», реально ограничиваясь лишь ее формами и их видами. Так, в соответствии с положениями ст. 43 Уголовного кодекса и на основании ее содержания, наказание есть государственное принуждение, назначаемое фактически только лишь исходя из приговора судебной инстанции, непосредственно по сути состоящая реально в реализации ограничений персонифицированных прав и свобод человека либо в их полном лишении на определенное время при исполнении.
По нашему мнению, законодатель в УК РФ, воспроизводя словосочетание «уголовная ответственность» отдельно от понятия «наказание», изначально подтверждая их не тождественность, то соответственно стороны уголовно-правого отношения вполне логично должны иметь право на толкование законодателем, как определения «наказание», так и основополагающей уголовно-правовой категории «уголовная ответственность». Как нам представляется, в отечественной теории уголовного права имеются самые разнообразные позиции о субъектах уголовно-правовых отношений. На наш взгляд, наиболее обоснованной является позиция Б. Т. Разгильдиева5. По нашему мнению, это особенно актуально с позиции УК РФ, где фактически целый ряд уголовно-правовых принципов непосредственно изложено посредством реально ссылки именно на уголовную ответственность. Так, согласно принципу вины: Физическое лицо фактически подлежит уголовной ответственности непосредственно только лишь за те совершенные им общественно-опасные действия или бездействие и реально наступившие общественно опасные последствия, в отношении которых в действительности установлена его вина соответствующим образом. «Объективное вменение», то есть реализация уголовной ответственности, ее форм, и их видов за невиновное причинение вреда физическим лицом, не допускается вообще. Исходя из сути этого принципа, отечественный законодатель исключительно напрямую обеспечивает конституционный и уголовно-процессуальный принцип «Презумпция невиновности», наиболее понятным образом для применения данной нормы.
5 См., напр.: Разгильдиев Б. Т. Уголовно-правовые отношения и реа-
лизация ими задач уголовного права РФ. 1995. С. 98-125.
Представляется, что все перечисленные нами обстоятельства свидетельствуют о существующем в уголовном праве законодательного пробела, для устранения которого необходимо определиться с нормативным содержанием понятия «Уголовная ответственность». На наш взгляд, полемика вокруг именно данной проблемы фактически имеет непосредственно еще, куда большее значение, так как наряду с понятием «Наказание», уголовно-правовой категорией «Уголовная ответственность» в контексте понятийно-терминологического аппарата УК РФ законодатель также использует термины «Иные меры уголовно-правового характера», «Иные уголовно-правовые последствия» соответствующим образом. Нам необходимо констатировать, на основании положений раздела VI и части 2 ст. 2 УК РФ, разъяснить их смысл и социальную значимость в настоящее время не представляется реально возможным, т.к. они толкуются законодателем в качестве разновидности понятий «Наказание», или «Уголовная ответственность», либо, как качественно отличное и значимое наряду с ними.
По нашему мнению, фактически в зависимости непосредственно от содержания реально только согласно всем четырем сформулированным законодателем признакам разграничиваются уголовно-правовые нормы, где они используются, тем самым доказывая явность актуальности и целесообразность именно нормативного разрешения данной задачи для отечественной теории и практики. Нам представляется, что без ответа на этот достаточно логичный вопрос, никак нельзя найти решение рассматриваемой проблемы в отечественном уголовном законодательстве, хронологически предшествовавшем УК РФ. Поскольку само словосочетание «уголовная ответственность» фактически наряду с термином «наказание» непосредственно появляется еще в тексте Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик от 25 декабря 1958 г., то следует отметить, что до этого нормативного акта отечественные законы не оперировали понятием уголовной ответственности. Соответственно даже наказание все предшествующие советские разработчики и отечественные законодатели систематизировано рассматривали следующим образом:
во-первых, «Репрессивные меры» на основании положений «Руководящих начал.» 1919 года;
во-вторых, «Наказание и меры социальной защиты» исходя из положений УК РСФСР 1922 года;
в-третьих, «Меры социальной защиты: судебно-исправительного, медицинского и медико-педагогического характера» согласно положениям Основных начал уголовного законодательства СССР и союзных республик 1924 года.
Так, в частности, на основании положений ст. 3 «Основы уголовного законодательства Союза ССР и со-
юзных республик» 1958 года «Основания уголовной ответственности6, по нашему мнению, фактически ни в данной норме, непосредственно ни в других нормах Основ советский законодатель реально так и не раскрывает основополагающее понятие «уголовная ответственность». Как нам представляется, именно поэтому, исходя из смысла Основ, определить ее содержание не представляется возможным, что вполне алогично. На наш взгляд, одновременно согласно некоторым обстоятельствам можно сделать оптимистичный вывод, что советский законодатель фактически придавал непосредственно самостоятельное значение двум уголовно-правовым последствиям, реально возлагаемым на виновных лиц, совершивших общественно-опасные деяния. Нам необходимо констатировать, что при противоположном подходе (тождественность понятий «Уголовная ответственность» и «Наказание»), нецелесообразно разработчикам статью 3 Основ озаглавливать именно как «Основание уголовной ответственности». Таким образом, фактически в этой ситуации непосредственно наименовать «Основание уголовного наказания», так как именно реально при такой формулировке использование обоих понятий подтверждало их тождественность, что неверно. Поскольку, однако, их одинаковость никак невозможна в норме уголовного законодательства, то, следовательно, придание данным мерам государственного принуждения автономности является вполне очевидным исходя из юридической техники, как в наименовании, так и самом смысле положений части первой статьи 43 Основ соответствующим образом7. Вследствие того, что фактически лицо, совершившее состав преступления, может быть освобожден от реализации ответственности, если данное деяние непосредственно утратило один из признаков, либо виновный перестает быть общественно-опасным, и, реально при расследовании или рассмотрении уголовного дела в судебной инстанции стало доступным следующее обстоятельство: Обвиняемый исправился, фактически большая часть целей реализации категории «Уголовная ответственность» непосредственно достижима реально без назначения и реализации государственного принуждения в действительности. Так как фактически именно содержание части второй статьи 43 Основ непосредственно существенным образом отличается от содержания нормы, изложенной в части первой, то реально в данной ситуации имеется в виду освобождение не от уголовной ответственности вообще, а лишь от реализации ее одной из форм («Наказание»), ее конкретного вида. Следовательно, фактически виновное лицо, законно
6 См., напр.: Уголовное право. Общая часть. М., 1948. С. 495-496 и другие.
7 Цитируется по книге: Герцензон А. А. Об основах уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик. М., 1959. С. 75.
привлекаемое непосредственно к реализации в отношении него уголовно-правовой категории «Уголовная ответственность», освобождается государством также от отбывания конкретного вида в реальной действительности. А. В. Усс делает следующий вывод о том, что «.лицо, которое освобождается от наказания.., освобождается и от уголовной ответственности. соответствующим образом»8. В свою очередь, с критикой позиции А. В. Усса вполне логично и достаточно обоснованно выступал Б. Т. Разгильдиев9.
Со временем происходит трансформация оснований содержания понятия «Освобождение от наказания», поскольку нормативно таковыми стали выступать: 1) безупречное поведение; 2) честное отношение к труду виновного лица. В свою очередь, на основании данных обстоятельств само время уголовного процесса в судебной стадии не является сколько-нибудь общественно-опасным фактором для существующих правоотношений. По нашему мнению, фактически одновременно непосредственно само же деяние реально не перестает быть общественно опасным, давая судебной власти возможность освобождать виновное лицо от отбывания какого-либо вида наказания, тем самым делая возможным привлекать виновного к реализации категории «Уголовная ответственность», другим ее формам и их разновидностям. По представлению Н. М. Кропачева, В. С. Прохорова, А. Н. Тарбагае-ва: В УК РСФСР 1960 г. в ч. 2 ст. 50, законодатель, фактически воспроизводя непосредственно положения статьи 43 Основ, тем самым он. реально настаивает на привлечении лица к уголовной ответственности в действительности10. В отношении УК РФ А. Э. Жалин-ский констатирует существования ряда причин, по которым вновь следует обратиться к такой, казалось бы, разработанной проблеме, как уголовная ответственность. что именуют кризисом уголовного права, когда огромное количество обвинительных приговоров, поглощая социальные ресурсы и негативно влияя на нравственное, социальное и физическое здоровье общества, в сущности, не приводит к укреплению порядка. сейчас крайне важно уяснить требования, которые предъявлены к уголовному праву фактом принятия нового УПК РФ, а на этой основе попытаться критически рассмотреть некоторые доктринальные характеристики уголовной ответственности, ее оснований (основания) и материально-правового обвине-
8 Усс А. В. К дискуссии о понятии уголовной ответственности в связи с проблемой нравственного осуждения преступника // Вопросы уголовной ответственности и наказания. Красноярск, 1986. С. 88.
9 См., напр.: Разгильдиев Б. Т. Задачи уголовного права Российской Федерации и их реализация. Саратов, 1993. С. 159 и другие.
10 См., напр.: Кропачев Н. М., Прохоров В. С., Тарбагаев А. Н. Уголовная ответственность и применение санкции уголовно-правовой нормы // Гарантии прав личности и проблемы применения уголовного и уголовно-процессуального закон-ства. Ярославль, 1989. С. 52.
ния соответствующим образом11. Вследствие того, что наличие в понятийно-терминологическом аппарате категорий «Уголовная ответственность» и «Наказание» основывается на семантическом и историческом толкованиях УК, то это недостаточно для эффективной реализации. На наш взгляд, необходимо законодательно наполнить ответственность, все ее формы и их виды, иные меры государственного принуждения в соответствии с их внутренним содержанием, аналогично тому, как фактически уже было сделано законодателем в отношении уголовного наказания. Итак, исходя, из исторического и семантического толкования уголовно-правовых норм Основ 1958 года мы констатируем самостоятельность категорий «Уголовная ответственность» и «Наказание». Поскольку именно этот даже столь значимый аргумент, фактически недостаточен непосредственно для бесспорного решения вопросов правовых последствий совершенного общественно-опасного деяния, то, именно это реально потребует законодательного наполнения каждого из них вполне конкретным содержанием, что предполагает дальнейшие исследования в уголовно-правовой теории.
Список литературы:
1. Иванов В. Д. Уголовное законодательство Российской Федерации. Общ. Ч. Ростов н/Д, 1996. Т. 1. С. 146; См. также: Дуюнов В. К. Наказание в уголовном праве России - принуждение или кара? // Государство и право. 1997. № 11. С. 61.
2. См., напр.: Разгильдиев Б. Т. Задачи уголовного права Российской Федерации и их реализация. Саратов, 1993. С. 50-51, 135; Разгильдиев Б. Т. Некоторые проблемы задач уголовного право. С. 82; см. также: Тенчов Э. С. О разработке концепции уголовно-правовой политики и некоторых вопросах ее реализации // Проблемы формирования уголовной политики Российской Федерации и ее реализация органами внутренних дел. Труды Академии МВД РФ. М., 1995. С. 71 и другие.
3. Наумов А. В. Уголовное право. Общая часть. Курс лекций. М, 1996. С. 52-53; см. также: Уголовный закон. Опыт теоретического моделирования / под ред. В. Н. Кудрявцева и С. Г. Келиной. М., 1987. С. 25; Смирнов А. В. Неотвратимость ответственности за совершенное преступление -принцип советского уголовного процесса // Уголовная ответственность: основание и порядок реализации. Самара, 1990. С. 84 и другие.
4. Келина С. Г., Кудрявцев В. Н. Принципы советского уголовного права. М., 1988. С. 22.
5. См., напр.: Разгильдиев Б. Т. Уголовно-правовые отношения и реализация ими задач уголовного права РФ. 1995. С. 98-125.
6. См., напр.: Уголовное право. Общая часть. М., 1948. С. 495-496 и другие.
7. Цитируется по книге: Герцензон А. А. Об основах уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик. М., 1959. С. 75.
8. Усс А. В. К дискуссии о понятии уголовной ответственности в связи с проблемой нравственного осуждения преступника // Вопросы уголовной ответственности и наказания. Красноярск, 1986. С. 88.
9. См., напр.: Разгильдиев Б. Т. Задачи уголовного права Российской Федерации и их реализация. Саратов, 1993. С. 159 и другие.
10. См., напр.: Кропачев Н. М., Прохоров В. С., Тарбагаев А. Н. Уголовная ответственность и применение санкции уголовно-правовой нормы // Гарантии прав личности и проблемы применения уголовного и уголовно-процессуального закон-ства. Ярославль, 1989. С. 52.
11. См., напр.: Жалинский А. Э. Уголовное право в ожидании перемен: теоретико-инструментальный анализ. М., 2009. С. 394.
РЕЦЕНЗИЯ
на статью «Уголовно-правовые отношения и последствия в механизме правового регулирования и реализации уголовной ответственности», подготовленную Дворецким М. Ю., кандид. юрид. наук, доцентом, профессором кафедры уголовного права и процесса института права Тамбовского государственного университета имени Г.Р. Державина
Публикация М.Ю. Дворецкого является публицистическои работой теоретического характера, посвященной актуальным проблемам уголовно-правовых отношений и последствий в механизме правового регулирования и реализации уголовной ответственности.
Актуальность темы публицистического исследования определяется многими методологическими, социально-политическими, экономическими, правовыми, морально-нравственными аспектами. В методологическом контексте проблема уголовно-правовых отношений и последствии в механизме правового регулирования и реализации уголовной ответственности в контексте эффективности ее форм и их видов требует диалектического, комплексного анализа. Наиболее актуальной проблемой является познание ее оптимального построения и диалектической связи с объективными факторами становления общества, анализ эффективности.
В теории уголовного права недостаточно реализован комплексный подход. Эти моменты определяют актуальность выбранной автором темы данной публикации. Публикация построена по довольно тщательно разработанному плану, написана литературным языком. Содержание представленного материала изложено автором логично и аргументировано.
доктор юридических наук, доцент, заведующий кафедрой «Организация правоохранительной деятельности» института права ТГУ им. Г.Р. Державина
М.А. Желудков
11 См., напр.: Жалинский А. Э. Уголовное право в ожидании перемен: теоретико-инструментальный анализ. М., 2009. С. 394.
