CC BY
102
УДК 343.2
Вестник СПбГУ Право. 2022. Т. 13. Вып. 3
Уголовно-правовое регулирование противодействия киберпреступности в Китае: состояние, тенденции и недостатки*
Ван Гуанлун
Хэнаньский университет,
Китайская Народная Республика, 475001, Кайфун, ул. Минлунь, 85
Для цитирования: Ван Гуанлун. 2022. «Уголовно-правовое регулирование противодействия киберпреступности в Китае: состояние, тенденции и недостатки». Вестник Санкт-Петербургского университета. Право 3: 661-677. https://doi.org/10.21638/spbu14.2022.305
В современном Китае киберпреступность становится все более распространенной, что породило теоретическую необходимость переосмысления уголовного права на базовом теоретическом уровне. Китайские правоведы и практики характеризуют кибер-преступность с четырех точек зрения: с точки зрения предмета преступления, инструмента преступления, места преступления и взаимных связей. Поддерживая данную позицию с учетом соответствующих положений уголовного законодательства Китая о киберпреступности, автор статьи считает, что под киберпрестпностью понимается любое преступление, совершаемое с помощью компьютерной системы или сети, в ее рамках либо против нее. При регулировании противодействия преступлениям в ки-берпространстве следует сместить акцент киберуголовного права с традиционного сетецентрического на ориентированное на данные и построить систему защиты правовых благ в виде ориентации на данные. Кроме того, расширение объективных составных элементов киберпреступлений должно быть умеренным. Определенные ки-берправонарушения нельзя квалифицировать как незаконное предпринимательство (ст. 225 Уголовного кодекса КНР), так как это противоречит принципу законности уголовного права. Содержание заведомости в качестве признака субъективной стороны преступления должно быть переосмыслено и расширено на вероятное представление о совершении преступлений без сговора с исполнителем в соучастии в преступлении. Теоретическая основа для идентификации соучастия в киберпреступлении должна быть скорректирована путем утверждения односторонней субъективной связи. Посредством систематической корректировки и переосмысления основной теории уголовного права в этой области осуществляется постепенное совершенствование уголовно-правовых норм по регулированию борьбы с киберпреступностью в эпоху информационных сетей.
Ключевые слова: киберуголовное право, киберпреступность, киберпространство, за-ведомость, незаконное приобретение данных, соучастие в киберпреступлении, соучастие с одной субъективной связью, регулирование киберпреступлений.
* Статья подготовлена в рамках проекта Национального комитета КНР по управлению фондом для обучения за границей (CSC) № 202110100004.
© Санкт-Петербургский государственный университет, 2022
1. Введение
По состоянию на июнь 2021 г. число пользователей интернета в Китае составляло 1,011 млрд, что на 21,75 млн больше по сравнению с декабрем 2020 г., а уровень проникновения интернета достиг 71,6 %, увеличившись на 1,2 % по сравнению с декабрем 2020 г.1 Однако пока люди используют множество удобств, созданных развитием интернета, киберпреступность также незаметно вторгается во все аспекты жизни человека. Известный американский ученый Р. Спинелло говорил о том, что интернет не только откроет новый мир создания и свободы, но и станет виртуальной площадкой для греха и разврата (Спинелло 2007, 2). В Китае доля киберпре-ступлений в настоящее время составляет почти треть от общего числа преступлений, и с каждым годом она увеличивается примерно на 30 % (Шан 2016). Уголовное законодательство не только не может закрывать глаза на такую безудержную ки-берпреступность, но и должно проявлять инициативу для принятия эффективных мер. Предпосылкой изучения уголовного законодательства выступает определение понятия «киберпреступление».
2. Основное исследование
2.1. Определение понятия «киберпреступление» в Китае
В китайском юридическом сообществе еще не сформировано единое понимание киберпреступления. Некоторые ученые даже утверждают, что это понятие «является наиболее расплывчатой и запутанной субкриминальной концепцией в области уголовного права» (Сюй 2017, 115). Другие ученые считают, что киберпре-ступность — это криминологическое понятие и не относится к разделению видов преступлений в уголовном праве (Юй 2003, 73).
В целом в кругу китайских ученых — специалистов в области уголовного права понятие киберпреступления характеризуется с четырех точек зрения:
— с точки зрения предмета преступления киберпреступление определяется как деяние, совершаемое против самой сети; также в эпоху Web 1.0 оно называлось компьютерным преступлением (Сюй 2002, 30); по мнению профессора Чжао Бинчжина, «компьютерные преступления относятся к совершаемым с помощью компьютерных операций преступным деяниям, которые ставят под угрозу безопасность компьютерных информационных систем (включая данные и программы памяти)» (Чжао 1998, 10);
— с точки зрения инструмента преступления киберпреступления определяются как преступные деяния, совершаемые с использованием интернета; эта точка зрения в основном была сформирована в Китае во время перехода от эпохи Web 1.0 к эпохе Web 2.0 и в начале формирования эпохи Web 2.0; ученые, придерживающиеся указанной позиции, определяют киберпреступления как «действия, совершаемые лицом с помощью ком-
1 Приводится по: [Сколько че-
ловек будет онлайн в Китае в 2021 г.? Опубликованы новые данные об изменении числа пользователей сети в стране]. Дата обращения 2 ноября, 2021. https://www.ironge.com.cn/News/scroll/399341.html.
пьютеров, средств связи и других технических средств, направленные на нарушение или угрозу законным интересам» (Чжан 2003, 234);
— с точки зрения места преступления киберпреступления представляют собой преступные деяния, совершаемые в киберпространстве; эта точка зрения возникла из понятия «двухслойное общество», предложенного профессором Юй Чжиганом, полагающим, что человечество вступило в «двумерное пространство», в котором сосуществуют реальное общество и онлайн-общество; статус интернета в сфере преступности вырос от предмета преступления и инструмента преступления до места преступления — киберпространства (Юй 2014, 1045);
— с точки зрения взаимных связей киберпреступления включают в себя акты нападения на компьютер или сеть (т. е. компьютер и сеть рассматриваются как предмет нападения), акты с использованием компьютера или сети в качестве орудия преступления, а также акты, совершенные в киберпро-странстве (Сюй 2020, 32); эта позиция основана на положениях уголовного законодательства Китая о конкретных признаках определенных составов преступлений, связанных с компьютером или сетью, а именно на анализе шести составов преступлений, предусмотренных ст. 285-287 Уголовного кодекса КНР2 (УК КНР); таким образом, понятие киберпреступления включает в себя такие элементы, как предмет преступления, инструмент преступления и пространство для совершения преступления.
Мы согласны с последней точкой зрения: даже в эпоху Web 3.0 не могут быть полностью исчерпаны передовые технологии предыдущих периодов, так как действия, которые разрушают компьютерные системы, функции или нарушают работу компьютеров без подключения к интернету, не исчезли, а потому соответствующие положения уголовного закона также не могут быть отменены. Существование этого явления не только неизбежный результат развития сетевых технологий, но и результат реакции уголовного законодательства на киберпреступность. Следовательно, термин «киберпреступность» включает в себя любое преступление, совершаемое с помощью компьютерной системы или сети, в ее рамках или против нее.
2.2. Развитие уголовного законодательства Китая в области регулирования киберпреступлений
Уголовное законодательство Китая, касающееся системы составов преступлений, связанных с киберпреступностью, прошло три этапа развития.
2 Ф^АЙЛЮДИЙ [Уголовный кодекс КНР]. 1997. Дата обращения 20 апреля, 2022. Ыйрк// www.66law.en/tiaoli/9.aspx. — К этим шести составам преступлений относятся: незаконное вторжение в компьютерные информационные системы (ч. 1 ст. 285); незаконное приобретение данных компьютерных информационных систем или незаконное управление компьютерными информационными системами (ч. 2 ст. 285); предоставление программ, приборов для вторжения в компьютерные информационные системы или незаконного управления ими (ч. 3 ст. 285); разрушение компьютерных информационных систем (ст. 286); отказ от выполнения обязательств по управлению безопасностью информационной сети (ст. 286.1); незаконное использование информационных сетей (ст. 287.1).
На первом этапе положения о киберпреступлениях были внесены в УК КНР 1997 г. С развитием компьютерных технологий, в целях защиты безопасности компьютерных информационных систем в УК КНР 1997 г. впервые были предусмотрены такие составы преступлений, как незаконное вторжение в компьютерные информационные системы (ст. 285) и разрушение компьютерных информационных систем (ст. 286)3. Нормы ст. 285 направлены на защиту прав доступа к компьютерным информационным системам в областях государственных дел, национальной обороны и передовых достижений науки и техники. Статья 286 предусматривает три вида действий, которые разрушают компьютерные информационные системы, в том числе удаление, изменение, добавление функций компьютерных информационных систем или вмешательство в них; удаление, изменение или добавление данных и прикладных программ, хранящихся, обрабатываемых или передаваемых в компьютерных информационных системах, а также преднамеренное создание или распространение разрушительных программ, таких как компьютерные вирусы.
Кроме того, в УК КНР 1997 г. была добавлена ст. 287 об использовании компьютеров для совершения преступлений. В соответствии с регламентацией указанной статьи те, кто с использованием компьютера совершил такие преступления, как финансовое мошенничество, кража, коррупционные действия, использование не по назначению общественных средств, хищение государственной тайны и т. д., должны быть квалифицированы и наказаны согласно соответствующим статьям УК КНР.
Вышеуказанные конкретные составы преступлений (ст. 285, 286) и общие положения (ст. 287) выступают основой системы составов киберпреступлений в Китае, которую ученые называют «двухточечной и одноинклюзивной» системой составов преступлений (Пи 2009, 50).
На этом этапе интернет был еще не популяризирован и киберпреступность оставалась новинкой, поэтому законодательные положения о ней были относительно просты, а основным носителем и средством совершения таких преступлений по-прежнему выступали компьютеры. Следовательно, в теории и практике того времени понятие «компьютерное преступление» использовалось чаще (Ян, Цинь 2000, 57).
На втором этапе Поправки № 7 к УК КНР от 28.02.20094 расширили круг киберпреступлений. После вступления в XXI в. с быстрым развитием информационных технологий в Китае уровень проникновения интернета быстро вырос и проблемы сетевой безопасности обострились. Например, согласно статистике Национального центра реагирования на компьютерные вирусы в чрезвычайных ситуациях, в 2007 г. в Китае около 91,47 % компьютеров, подключенных к интернету, были за-
3 «Ф^лйлдадж^^т^йяй&й
^ЯЙ», [Разъяснение, законодательные основа-
ния и соответствующие положения статей УК КНР, составленные Отделом уголовного права Комитета по правовым вопросам Постоянного комитета Всекитайского собрания народных представителей. 2009. Пекин: Издательство Пекинского университета].
4 Поправки № 7 к УК КНР от 28.02.2009 были приняты и обнародованы на Седьмом заседании Постоянного комитета Одиннадцатого Всекитайского собрания народных Представителей Китайской Народной Республики, и вступили в силу с даты обнародования. (2009^2 Д 28 В,((Ф^Л
Дата обращения 20 апреля, 2022. http://www.gdxunfa.cn/article.
asp?id=1136.
ражены вирусами и троянскими программами, а число компьютеров с более чем тремя вирусами и троянскими программами составляли 53,64 % (Хуан 2009, 16).
В контексте эпохи интернета сфера компьютерных информационных систем, о которых говорится в ст. 285 УК КНР, слишком узка, а такие системы, не относящиеся к сферам государственных дел, национальной обороны и передовой науки и техники, не защищаются уголовным законом; вместе с тем число случаев кражи данных и управления компьютерными информационными системами после вторжения в них быстро возросло, и такие деяния не могут быть охвачены диспозицией указанной статьи (Хуан 2015, 224). В связи с этим законодатель посредством добавления Поправками № 7 к УК КНР ч. 2 ст. 285 УК КНР «Незаконное приобретение данных компьютерной информационной системы, незаконное управление компьютерными информационными системами» криминализировал такие деяния, как вторжение в компьютерные информационные системы вне сферы государственных дел, национальной обороны и передовой науки и техники, приобретения данных с использованием других средств или незаконного управление компьютерными информационными системами.
Кроме того, одна из важных причин распространения незаконного вторжения в компьютерные информационные системы и кражи данных заключается в том, что некоторые люди специализируются на создании и продаже программ и устройств, используемых для совершения названных преступных деяний, что значительно уменьшает сложность совершения таких преступлений. Поэтому законодатель специально криминализировал указанные деяния — Поправками № 7 к УК КНР была добавлена ч. 3 ст. 285 «Незаконное предоставление программ и устройств для вторжения в компьютерные информационные системы и незаконного управления ими». В соответствии с рассматриваемой частью деяния, связанные с предоставлением программ, устройств, специально используемых для вторжения, незаконного управления компьютерными информационными системами, или предоставлением программ, устройств другим лицам, заведомо совершающим незаконные и преступные действия по вторжению или незаконному управлению указанными системами, квалифицируются как отдельный состав преступления. Законодательные органы считают, что поставщики вышеупомянутых программ, устройств чаще всего продают эту продукцию через несколько агентов, поэтому трудно определить связь между соучастниками (пособниками) и реальными исполнителями. Поэтому во избежание трудностей с выявлением соучастия в преступлении законодатель отдельно криминализировал деяния таких лиц (Хуан 2009, 18).
На данном этапе модель законодательства Китая о киберпреступности соответствовала международным стандартам, т. е. УК КНР охватывал несколько видов киберпреступности, распространенных во всем мире, и сфера защиты уголовного права была значительно расширена.
На третьем этапе Поправки № 9 к УК КНР от 29.08.20155 еще больше расширили сферу криминализации правонарушений, связанных с интернетом. По состоянию
5 Поправки № 9 к УК КНР от 29.08.2015 были приняты и обнародованы на Шестнадцатом заседании Постоянного комитета Двенадцатого Всекитайского собрания народных Представителей Китайской Народной Республики, и вступили в силу 1 ноября 2015 г. (2015^8^29 0, Щ+^Ш ^ДАА^^+А^К^ШШЙШШСАХ Й2015^1ШВ®^ЙШ = ) Дата обращения 20 апреля, 2022. http://www.law-lib.eom/law/law_view.asp?id=507352.
на июнь 2015 г. уровень проникновения интернета в Китае составил 48,8 %, число китайских пользователей интернета достигло 668 млн, из них число пользователей интернет-магазинов — 374 млн6. Однако киберпреступность продолжает развиваться. Общие ее масштабы и количество участников были беспрецедентны. В подобном социальном контексте в ответ на практические потребности законодатель еще раз расширил сферу криминализации поведения, связанного с кибернетикой.
Во-первых, была установлена прямая уголовная ответственность поставщика интернет-услуг, который в прошлом являлся субъектом косвенной ответственности, поскольку на практике некоторые лица часто не выполняли свои обязательства в соответствии с законами и административными регламентами, что приводило к серьезным последствиям. Поэтому неисполнение такими поставщиками обязательств по обеспечению информационной безопасности должно преследоваться по уголовному законодательству (Цан 2015, 190-191). Так, Поправками № 9 к УК КНР был введен отдельный состав преступления — отказ от выполнения обязательств по управлению безопасностью информационной сети (ст. 286.1 УК КНР). Если интернет-провайдер не выполняет свои обязательства по обеспечению безопасности информационной сети, предусмотренные законами и административными регламентами, и отказывается вносить исправления после того, как надзорный орган приказал принять меры, что приводит к одному из таких последствий, как крупномасштабное распространение незаконной информации, разглашение информации о пользователях, уничтожение доказательств по уголовным делам, то указанное деяние образует преступление.
Во-вторых, законодатель принял стратегию непосредственной криминализации подготовительного и вспомогательного деяний для совершения киберпреступ-ления, т. е. рассматриваемые деяния были прямо предусмотрены в УК КНР в качестве отдельных составов преступлений.
Поскольку киберпреступность развивается, трудно реагировать на практические потребности путем борьбы только с нижестоящими звеньями преступной цепи. В связи с этим появилась новая превентивная уголовно-правовая теория о предварительном наказании, осуществлении раннего вмешательства и «ранней борьбе с малой преступностью» (Хэ 2017, 142). На практике возникают проблемы, касающиеся сбора доказательств, выявления фактов киберпреступлений и применения законов; межрегиональный, гибкий и децентрализованный характер подобных деяний затрудняет выявление всех участников преступления, поэтому законодатель дополнил УК КНР ст. 287.1 «Незаконное использование информационных сетей», в которой предусмотрены специальные положения для таких действий, как создание веб-сайтов и распространение информации, способствующей совершению преступлений (Цан 2015, 200-201). Это преступление может образовать любое из действий, совершенных с использованием информационной сети при отягчающих обстоятельствах. К таким деяниям относятся следующие: создание сайтов или связных групп, предназначенных для мошенничества, обучения способам преступления, изготовления или сбыта запрещенных или находящихся под контро-
6 2015^7Д23В,Щ7, 29
[36-й статистический отчет о состоянии развития интернет-сети Китая, опубликованный Китайским информационным интернет-центром 23 июля 2015 г. С. 7, 29]. Дата обращения 20 апреля, 2022. http://www.eae.gov.cn/2015-07/23/e_1116018119.htm.
лем предметов; распространение информации об изготовлении, сбыте наркотиков, оружия, порнографических предметов и иных запрещенных или находящихся под контролем предметов или иной преступной информации; публикация информации для совершения мошенничества или иной преступной деятельности.
В то же время Поправками № 9 в УК КНР был добавлен еще отдельный состав преступления — содействие информационной киберпреступности (ст. 287.2):
1. Предоставление средства соединения с интернетом, сервера, хранения сети, передачи связи и иного технического обеспечения, предоставление рекламного продвижения, средств расчета или оказание иной помощи другим лицам, заведомо совершающим преступления с использованием информационных сетей, при отягчающих обстоятельствах — наказываются лишением свободы на срок до трех лет, арестом или надзором и дополнительно или в качестве самостоятельного наказания — штрафом.
2. Если те же деяния совершаются организацией, то в отношении организации применяется штраф, а несущие непосредственную ответственность руководители организации и другие непосредственно ответственные лица — наказываются в соответствии с ч. 1 первой настоящей статьи.
3. Те же деяния, содержащие состав другого преступления, — наказываются по санкции за более тяжкое из преступлений.
Кроме того, Поправками № 9 в УК КНР также дополнительно предусмотрена корпорация (юридическое лицо) в качестве субъекта следующих преступлений: незаконное вторжение в компьютерные информационные системы; незаконное приобретение данных компьютерных информационных систем или незаконное управление компьютерными информационными системами; предоставление программ, приборов для вторжения в компьютерные информационные системы или незаконного управления ими; разрушение компьютерных информационных систем.
2.3. Тенденции уголовно-правового регулирования киберпреступности в Китае
Проанализировав вышеупомянутые изменения в УК КНР о киберпреступности, можно выделить некоторые тенденции законодательства Китая в этой сфере:
— расширение системы составов преступлений в сфере киберпреступности, отвечающих на социальную реальность; выделенные ранее этапы развития уголовного законодательства Китая о киберпреступности показывают, что своевременное реагирование на реальность постепенного ухудшения ситуации и постоянное расширение системы составов преступлений в этой сфере являются одной из основных характеристик уголовно-правового регулирования в Китае;
— предварительное наказание с превентивным характером; по мере того как киберпреступность начала развиваться, законодатель создал превентивную стратегию предварительного наказания, чтобы более эффективно справиться с указанной ситуацией и преодолеть трудности, возникающие
при квалификации и назначении наказания за это деяние (Хэ 2017, 141); основываясь на идеях непосредственной криминализации подготовительных деяний и деяний соучастников, законодатель дополнительно предусмотрел в Поправках № 7 ч. 3 ст. 285 УК КНР, криминализирующую конкретные действия по оказанию технической помощи (т. е. предоставлению программ и устройств) при совершении преступлений, предусмотренных ч. 1 и 2 ст. 285, а также в Поправках № 9 добавил в УК КНР состав «незаконное использование информационных сетей» (ст. 287.1) и дополнительно ввел ст. 287.2 УК КНР для криминализации киберпреступности в широком смысле (т. е. всех преступлений, совершенных с использованием информационных сетей);
— тенденция открытого законодательства; содействие информационной ки-берпреступности, предусмотренное ст. 287.2, содержит характеристики обобщенного открытого законодательства: с одной стороны, в этой статье предусмотрено несколько видов соучастия, которые включают в себя почти все виды киберпреступности; с другой стороны, соучастие в этом составе преступления является достаточно широким: хотя в рассматриваемой статье четко перечислены конкретные действия по оказанию помощи, такие как «предоставление средства соединения с интернетом, сервера, хранения сети, передачи связи» и «предоставление рекламного продвижения, средств расчета», однако законодатель включил в эту статью такие обобщенные выражения, как «предоставление... иного технического обеспечения», «оказание иной помощи».
Модель открытого законодательства стала стратегическим выбором для современного Китая. Она направлена на восполнение возможных упущений в уголовном законе, обеспечивает широкую нормативную базу для судебной системы, предоставляет большие возможности для уголовно-правового регулирования новых видов киберпреступности, которые еще не сформировались в обществе, но вместе с тем оставляет много скрытых рисков.
2.4. Недостатки уголовно-правового регулирования киберпреступности в Китае
Действующее уголовное законодательство Китая имеет ряд недостатков в регулировании киберпреступности.
Во-первых, недостаточна системность норм о защите данных. Существующая в Китае система уголовного законодательства уделяет особое внимание защите сетей или компьютерных информационных систем, которые являются инфраструктурой киберпространства; в соответствии с этим установлены вышеупомянутые составы преступлений. Однако не так много внимания уделяется защите данных: в УК КНР имеется только один чистый состав преступления, связанный с данными, — незаконное приобретение данных компьютерной информационной системы (ч. 2 ст. 285).
Некоторые ученые отмечали, что сеть выступает необходимым условием и основой для обеспечения безопасности данных, а данные в сети представляют собой ядро и основу уголовно-правовой защиты (Ту 2019, 126). С развитием информа-
ционных технологий (особенно с широким использованием таких технологий, как большие данные) сбор и использование данных значительно влияют на все аспекты национальной безопасности, социальной деятельности и жизни людей. Поэтому следует содействовать инновациям и трансформации уголовно-правовой защиты благ в киберпространстве от традиционной сетевой ориентации к ориентации на данные. «Ориентация на данные» заключается не в том, чтобы абсолютно ослабить защиту сетевой инфраструктуры (например, компьютерных информационных систем), а в том, чтобы осуществить поэтапный сдвиг в относительной направленности защиты от традиционного сетецентрического к ориентированному на данные (Чэн 2019, 36-38).
По сравнению с традиционной защитой благ, система защиты правовых благ «ориентация на данные» имеет следующие основные характеристики: 1) юридические интересы, основанные на данных, следует рассматривать как самостоятельные блага уголовно-правовой защиты; кроме того, методы рассматриваемой защиты отличаются от способов защиты от традиционных имущественных преступлений; 2) данные нужно рассматривать как основной предмет уголовно-правовой защиты, которому должна быть предоставлена ключевая защита; 3) при проектировании системы должна быть создана комплесная система уголовно-правовой защиты данных в сфере их генерации, хранения, передачи, владения ими, их использования и передачи.
Во-вторых, возникают трудности в судебной практике, вызванные расширением объективной стороны киберпреступности. Сетевая трансформация правонарушений в первую очередь отражается на изменении объективных признаков преступного поведения. Одной из наиболее отличительных особенностей здесь является расширение признаков объективной стороны: количества предметов посягательства и расширительное толкование существующих составов преступлений.
Что касается первого, то в аспекте истории развития учения о преступлении сфера охвата предметов преступлений всегда увеличивается по мере прогресса науки и техники, повышения уровня знаний. В киберпространстве это особенно очевидно. Новыми формами киберпреступности выступают компьютерные информационные системы, данные и виртуальная собственность. Различия, основанные на понимании природы предмета преступления, приведут к очевидным различиям в судебных решениях и повлияют на единство уголовно-правовой оценки. Например, китайские суды имеют непоследовательное понимание правовой природы виртуальной собственности в киберпространстве7, что привело к огромным различиям: акт кражи сетевой виртуальной собственности на практике квалифицировался по УК КНР как нарушение свободы переписки (ст. 252)8, как кража
7 Среди китайских ученых-юристов существуют совершенно различные мнения относительно правовой природы виртуальной собственности; она рассматривается как: 1) вещные права; 2) обязательственные права; 3) интеллектуальные достижения; 4) нематериальная собственность; 5) двойные атрибуты вещных и обязательственных прав
шжжжтто=.
8 #ЖГШЩ11ШШЕАЙЙ1Й(2006)?ШЙШЛ^Щ56^И*Я^ = [Приговор Народного суда района Наньшань г. Шэньчжэнь провинции Гуандун по уголовному делу № 56/2006]. Дата обращения 20 апреля, 2022. https://wenshu.lawtime.cn/pjxsepwsyishen/20110726104165.html.
(ст. 264)9 или как незаконное приобретение данных компьютерных информационных систем (ч. 2 ст. 285)10.
Вместе с тем на практике встречались случаи, когда аналогичное деяние рассматривалось как нарушение компьютерных информационных систем (ст. 286) или незаконное вторжение в компьютерные информационные системы (ч. 1 ст. 285). На самом деле рассматриваемая ситуация не ограничивается традиционными виртуальными активами, такими как игровые монеты, Q coin11. В судебной практике также существуют разные мнения о понимании виртуальных валют нового поколения, таких как биткоин. Например, в отношении одного и того же незаконного приобретения биткоинов содеянное квалифицировалось в качестве незаконного приобретения данных компьютерных информационных систем, как незаконное управление компьютерными информационными системами (ч. 2 ст. 285)12 либо как кража (ст. 264). Полагаем, что различная квалификация одного и того же типа поведения коренится в различном понимании юридических атрибутов виртуальной онлайн-собственности (например, игровые монеты, Q coin и т. п.).
Что касается расширительного толкования существующих составов преступлений, то «киберизация» преступности приводит к появлению ряда нового типа общественно опасных деяний, и это вызывает споры и путаницу в применении уголовного закона, тем более что некоторые из этих новых деяний не относятся ни к одному из составов преступлений, предусмотренных УК КНР. Чтобы регулировать такие деяния, судебные органы часто расширяют сферу применения существующих составов преступлений. Например, при пролистывании онлайн-за-казов лица используют фиктивные онлайн-транзакции для улучшения репутации онлайн-продавцов, чтобы привлечь других людей к покупке товаров. В приговоре, вынесенном судом района Юйхан города Ханчжоу провинции Чжэцзян, подобное поведение было квалифицировано как незаконное предпринимательство (ст. 225 УК КНР) (Фан 2017). Однако некоторые ученые отметили, что в действующем УК КНР нет уголовно-правовых норм, применимых к рассматриваемому деянию (Чжан 2014, 12), здесь неуместно применять и «карманную» норму п. 1 ст. 225 УК КНР («а также с иными предметами, в отношении торговли которыми имеются ограничения»). Их доводы заключаются в том, что рассматриваемые деяния не относятся к видам правонарушений, запрещенных Законом КНР о борьбе с недобро-
9 (2006) ^33-40^. [Народная прокуратура района Хуанпу г. Шанхая выдвинула против Мэн Дуна, Хэ Ликана обвинение в киберкраже. Бюллетень Верховного народного суда 11: 33-40].
10 [Приговор Промежуточного народного суда г. Суцянь провинции Цзянсу по уголовному делу № 0055/2014]. Дата обращения 20 апреля, 2022. https://cases.pkulaw.com/home.
11 Q coin (именуемый QB) обычно конвертируется в 1Q coin = 1 юань. QB — это виртуальная валюта, запущенная Tencent, которую можно использовать для оплаты номеров QQ, услуг членства в QQ и других услуг. Tencent Q coin можно преобрести посредством покупки карты QQ, пополнения счета телефона, пополнения счета банковской карты, пополнения счета сети, карты пополнения счета мобильного телефона, карты пополнения всех карт и других способов получения. Номинальная стоимость карты QQ составляет 10, 15, 30, 60, 100 или 200 юаней. См. подробнее: Q^—
coin — виртуальная валюта]. Дата обращения 11 июля, 2022. https://baike.baidu.com/item/ Q%E5%B8%81/754182?fr=aladdin.
12 #Ж±Ш^1ШЛЙЙ1Й(2014)^ШЛ^:Ш162^И#Я^„ [Приговор Народного суда района Путуо г. Шанхая по уголовному делу № 1162/2014]. Дата обращения 20 апреля, 2022. https://zhuanlan.zhihu.com/p/134062582.
ч 13
совестной конкуренцией13, и даже при подаче заявления соответствующий орган не имеет права выдать лицензию на ведение бизнеса, поэтому вообще не существует «лицензии на незаконное ведение бизнеса» (Чэнь 2017, 15; Чжоу 2019, 961) и аналогичные деяния не образуют незаконного предпринимательства, предусмотренного ст. 225 УК КНР14.
Кроме того, существуют иные деяния, такие как платное удаление сообщений, массовая вредоносная регистрация торговых веб-сайтов и т. д., которые квалифицируются и наказываются в судебной практике Китая путем расширения существующих составов преступлений (Гао 2016), т. е. такие действия признаются незаконным предпринимательством (ст. 225 УК КНР). Тем не менее высказывается все больше мнений о том, что признание аналогичного поведения незаконным предпринимательством относится к толкованию по аналогии (Чжан 2016, 1066-1067; Оян 2017, 167, 170), что противоречит принципу законности уголовного права.
В-третьих, остается актуальной дилемма квалификации соучастия в преступлениях, совершенных в киберпространстве. Явление соучастия в преступлении в киберпространстве более сложное: существует соучастие в преступлении, перенесенное с традиционного физического пространства в киберпространство, а также соучастие в преступлении, сильно отличающееся от традиционных преступных форм из-за тесной интеграции информационных и сетевых технологий. Новый облик и характеристики соучастия в преступлении в киберпространстве проявляются в нескольких аспектах.
Первый из этих аспектов — наличие нетипичного характера субъективной связи между лицами. В киберпространстве формы и способы субъективной связи между субъектами нетипичны для субъективной связи традиционного соучастия в преступлении и даже претерпевают существенные изменения. Такие случаи довольно распространены в интернете. Например, если оператор онлайн-платфор-мы, зная, что деяние лица, продающего запрещенные товары на предоставленной им онлайн-торговой платформе, образует преступление, допускает указанное поведение, то это может быть признано соучастием. В соответствии с п. 15 Замечаний по некоторым вопросам о применении законодательства при рассмотрении уголовных дел о нарушении прав интеллектуальной собственности, совместно опубликованным Верховным народным судом, Верховной народной прокуратурой, Министерством общественной безопасности и Министерством юстиции в 2011 г., «те, кто представляет другим лицам, заведомо совершающим преступления против прав интеллектуальной собственности, основное сырье для производства или изготовления контрафактной продукции... или предоставляет такие услуги, как до-
13 Закон КНР о борьбе с недобросовестной конкуренцией принят 02.09.1993 на Третьем заседании Постоянного комитета Восьмого Всекитайского собрания народных представителей, пересмотрен 04.11.2017 на 30-м заседании Постоянного комитета 12-го Всекитайского собрания народных представителей («Н^ШЗл^Ш»:
Дата обращения 8 ноября, 2021. http://www.npe.gov.en/npe/e30834/201905/9a37e6ff150e4be6a549d526 fd586122.shtml.
14 Согласно ст. 225 УК КНР, «занятие одним из нижеперечисленных видов незаконной хозяйственной деятельности, дестабилизирующих рынок, при отягчающих обстоятельствах — наказывается <...>: 1) безлицензионная хозяйственная деятельность, связанная с товарами, в отношении которых законом и административными законоположениями установлена монополия, а также с иными товарами, в отношении торговли которыми имеются ограничения...».
ступ в интернет, хостинг серверов, сетевое хранилище, каналы связи и передачи, взимание сборов, расчеты и т. д., должны быть квалифицированы и наказаны как соучастники преступления в нарушении прав интеллектуальной собственности» (Пан и др. 2011).
«Заведомость» в приведенных выше положениях включает три различные ситуации: 1) наличие сговора с другими лицами для оказания помощи в совершении преступных деяний; 2) между лицом, оказывающим помощь, и исполнителем отсутствует сговор, но, зная, что конкретный исполнитель собирается совершать определенное преступное деяние, такое лицо предоставляет ему онлайн-поддерж-ку и помощь; 3) поставщики онлайн-помощи не знают о виновнике и типе поведения преступных деяний, а также нет сговора с исполнителем преступных деяний, однако оказывается объективная помощь деянию виновника.
Второй аспект — размывание границ между пособничеством и исполнительством. В традиционном физическом пространстве нетрудно провести различие, но в киберпространстве, поскольку форма взаимодействия между лицами отличается от традиционного пространства, возникло явление размытых и неразличимых границ. Например, в сфере уголовного права остается весьма спорным вопрос о том, что деяние, нарушившее авторские права других лиц путем обеспечения глубоких нейронных сетей, по своей природе рассматривается как исполнительство в виде копирования, распространения работ других лиц либо как пособничество в виде оказания помощи другим лицам в нарушении авторских прав других лиц (Сунь 2015; Юй 2010а; Юй 2010Ь).
Третий аспект — утверждение теории односторонней субъективной связи. В случае если совместно совершаемое преступное деяние признается соучастием в преступлении, то и традиционные господствующие взгляды на соучастие в преступлении, и регламентация ч. 1 ст. 25 УК КНР15 являются непреодолимыми препятствиями. Из общей позиции уголовного права, согласно которой между соучастниками преступления должна существовать субъективная связь, вытекает отрицание соучастия в преступлении с односторонней субъективной связью, поэтому может образоваться пробел (Чэнь 2015, 44). Ситуация вызвана объективным существованием одностороннего пособничества и подстрекательства и стала потенциальной опасностью в киберпространстве, угрожающей онлайн-порядку. Поэтому некоторые ученые полагают, что «субъективная связь в соучастии в преступлении включает не только двустороннюю, но и одностороннюю связь» (Пи 2004, 22).
В последние годы отдельные китайские ученые пытались расширить рамки соучастия в преступлении путем переосмысления положения ч. 1 ст. 25 УК КНР, с тем чтобы найти правовые и теоретические основания для наказания деяния с односторонней субъективной связью. По их мнению, «согласно ч. 1 ст. 25 УК КНР соучастием в преступлении признается совместное умышленное преступление, совершенное двумя и более лицами. Здесь "совместное" умышленное преступление не означает, что только при наличии совершенно одинакового содержания по умыслу и способу поведения содеянное образует соучастие в преступлении, поскольку поведение разных лиц, совершенное отчасти совместно, также признается "совместным" деянием» (Чжоу 2011, 209). Иными словами, соучастие в преступлении отно-
15 Согласно ч. 1 ст. 25 УК КНР соучастием в преступлении признается «совместное умышленное соучастие в преступлении двух и более лиц».
сится не к преступлению, совершенному двумя и более лицами, а к умышленному преступлению (Чжан 2011, 349). Поэтому даже если между исполнителем и пособником, подстрекателем умышленного преступления отсутствует общая субъективная связь, это не повлияет на «совместность» совершенного деяния, что означает возможность существования односторонней субъективной связи.
3. Выводы
С развитием и изменением информационных технологий и компьютерных сетей киберпреступность приобрела новые характеристики и формы. В глобальном контексте, выходя за рамки географических и национальных границ, кибер-преступность приводит к нарушению более широкого спектра защищаемых благ. С учетом особых атрибутов, присущих сети, информационные сети в различных видах преступлений выполняют разные роли в качестве предмета преступления, инструмента преступления или места совершения преступления — киберпро-странства. В условиях непрерывной эволюции форм киберпреступности многие страны продолжают изучать ее закономерности развития и эффективные меры для борьбы с ней. Когда традиционная теоретическая модель уголовного права сталкивается с этой новой проблемой, необходимо скорректировать или даже пересмотреть теорию, чтобы обеспечить надежную поддержку действующим правовым нормам и их судебному применению. Уголовное законодательство Китая в сфере борьбы с киберпреступностью пересматривалось несколько раз, но все еще существуют проблемы, которые необходимо решать, совершенствуя его.
Библиография
2016^^2^,^14-24^о [Гао, Яньдун. 2016. «Состав преступления «незаконное предпринимательство» включает деяния, препятствующие ведению бизнеса, — квалификация деяний, связанных с массовой вредоносной регистрации онлайн-аккаунтов». Исследование профилактики преступности несовершеннолетних 2: 14-24].
ЙШЖ^ЙЯ, 2011^^9$, ^58-63^- [Пан, Цзиньвэнь, Лю Фуцянь, Ван
Чжигуан, Цун Юань. 2011. «Понимание и применение "Замечаний по некоторым вопросам о применении законодательства при рассмотрении уголовных дел о нарушении прав интеллектуальной собственности"». Народная прокуратура 9: 58-63].
. Й«ФДЙ^)) 2017^3$, Ж164-183^„ [Оян, Бенци. 2017. «Пределы толкования уголовного права в эпоху интернета». Китайское право 3: 164-183].
> 2004^2$, ®20-22^„ [Пи,
Юн. 2004. «Уголовное законодательство в отношении киберпреступлений, совершаемых "группой"». Народная прокуратура 2: 20-22].
ШДИМЕШЙ^ШЯ)) , ЙШ^Й^)) 2009^6$ , ®49-57^„ [Пи, Юн. 2009. «Исследование уголовного законодательства о киберпреступности в нашей стране». Хэбэйское право 6: 49-57].
, 2007^®
[Спинелло, Ричард. 2007. Железная клетка или утопия — этика и закон в киберпространстве. Пекин: Издательство Пекинского университета].
. Ä«ÄSi£Ä)) 2015^1
$ , ^96-112^ [Су
нь, Ваньхуай. 2015. «Вопросы о применении гражданского или уголовного
законодательства — характер распространения предоставления онлайн-услуг». Библиотека политики и права 1: 96-112].
, а«?ХШШк» , 2002^Ш6±$ , Ш29-35Жо [Сюй, Сюч-жун. 2002. Исследование понятия и видов киберпреступности. Форум Цзянхуай 6: 29-35].
, ашад^», 2017^^3^, Ш115-122
Жо [Сюй, Цзяньфэн. 2017. «Основное мышление о концепции участия уголовного права в эпоху интернета». Юридическая наука 3: 115-122].
31-38Жо [Сюй,
Шимин. 2020. «Уголовное законодательство в эпоху интернета: концептуальная трансформация и нормативное регулирование». Журнал Синьцзянского университета 1: 31-38].
;шц-.тшштушшшжтт, ташшт, 2019^ш6,эд , Ш125-шЖо [Ту,
Лунке. 2019. «Систематическое толкование экономического уголовного права в эпоху интернета». Правовые комментарии 6: 125-134].
, а<ШВШ 2017^о [Фан, Юэхун. 2017. «Вынесение приговора по первому уголовному делу о пролистывании онлайн-заказов». Прокурорская ежедневная газета. Дата обращения 20 апреля, 2022. https://www.spp.gov.cn/spp/ zdgz/201706/t20170621_193604.shtml].
а«ЛКШШ» 2009^Ш6,ЭД , Ш5-21Жо [Хуан, Тайюнь. 2009. «Разъяснение Поправок № 7 к УК КНР». Народная прокуратура 6: 5-21].
«ттттмжш—тт<тмтж(Ю>штт, №лйййжш?±2015
^-Шо [Хуан, Тайюнь. 2015. Сборник разъяснений Поправок к УК КНР — новое толкование, основанное на Поправках № 9 к УК КНР. Пекин: Издательство Народного суда].
, 2017^Ш4,ЭД, Ш138-154Жо [Хэ, Жунгун.
2017. «Расширение превентивного уголовного права и его пределы». Прововое исследование 4: 138-154].
, ФШШЖШ1±2015^Шо [Цан, Тевэй. 2015. Разъяснение к Поправкам № 9 к УК КНР. Издательство Китайской законности].
, ЛЖ:Й#ЖШ?±2011^Шо [Чжан, Минкай. 2011. Уголовное право. Пекин: Юридическое издательство].
, а«ЛКШШ» 2014^Ш5,ЭД , Ш6-12Жо [Чжан, Минкай. 2014. «Концепция уголовного права в эпоху интернета». Народная прокуратура 5: 6-12]. ЖВДЙ: , Й#ЖШ?±2016^ШШ [Чжан, Минкай. 2016. Уголовное право. Пекин: Юриди-
ческое издательство].
, , 2003^Шо [Чжан, Чу. 2003. Интернет-право. Пе-
кин: Издательство высшего образования].
, , , 1998^Ш5,ЭД , Ш7-10Жо [Чжао,
Бинчжин, Чжиган Юй. 1998. «Определение понятия компьютерной преступности». Современное право 5: 7-10].
Д^Х:«ШйЮ>(Ш2Ш) , ЛЖ:ФЯЛйА^ЖШ^2011^Шо [Чжоу, Гуанцюнь. 2011. Уголовное право. Общая часть. 2-е изд. Пекин: Издательство Китайского народного университета].
, атьй^» 2019^Ш4Ж , Ш951-966 Жо [Чжоу, Гуанцюань. 2019. «Ограничения на мягкое толкование уголовного законодательства и добавление состава преступления «Препятствие ведению бизнеса». Китайское и зарубежное право 4: 951-966].
, аШ^ВДЯ» 2019^Ш5,ЭД , Ш33-38 Жо [Чэн, Янь. 2019. «Исследование контрмер для обеспечения безопасности больших данных в предотвращении киберпреступности». Исследование преступности 5: 33-38].
6-19Ж [Чэнь, Синлян. 2017. «Теория слойной структуры в уголовном праве: сравнительное исследование трехслойной и четырехчленной структуры состава преступления». Чинхуаское право 5: 6-19].
^Й^» 2015^^4$ , ®32-44^о [Чэнь, Хунбин. 2015. «Новое толкование "совместного умышленного преступления, совершенного двумя и более лицами" — всесторонний обзор общего учения об условиях для установления соучастия в преступлении». Современное право 4: 32-44].
Ш: 2016 ^Л08 [Шан, Си. 2016.
«Киберпреступность стала видом преступности номер один в нашей стране». Южная городская газета Л08]. Дата обращения 20 апреля, 2022. http://www.chinapeace.gov.cn/chinapeace/ c54224/2016-10/15/content_11813443.shtml.
, , 2003^№о [Юй, Чжиган. 2003. Тео-
рия уголовного права в виртуальном пространстве. Пекин: Китайское издательство Фанчжэн].
> а«ФЯ?±£^» 2010^3$, ®109-126^„ [Юй, Чжиган. 2010а. «Киберпреступность и ответные меры уголовного законодательства Китая». Китайская общественная наука 3: 109-126].
. а«ЛКШШ» 2010^12$> ^6-Шс [Юй, Чжиган. 2010b. «Уголовно-правовая оценка поведения вредоносных ссылок в поисковых системах». Народная прокуратура 12: 6-10].
> а«Ф^ЬЙ^» , 2014^4$ , ^1045-
1058^0 [Юй,
Чжиган. 2014. «Эволюция сетевого мышления и мысли о санкциях за киберпреступность». Китайское и зарубежное право 4: 1045-1058].
> а«Й^Шк» 2000^3$ , ^57-63^0 [Ян, Чуньси, Сючунь Цинь. 2000. «Определение понятия компьютерной преступности в уголовном праве». Правовой форум 3: 57-63].
Статья поступила в редакцию 13 декабря 2021 г.;
рекомендована к печати 27 мая 2022 г.
Контактная информация:
Ван Гуанлун — науч. сотр.; guanglong95@163.com
Criminal law regulation of countering cybercrime in China: State, trends and shortcomings*
Wang Guanglong Henan University,
85, Minglun Street, Kaifong, 475001, People's Republic of China
For citation: Wang Guanglong. 2022. "Criminal law regulation of countering cybercrime in China: State, trends and shortcomings". Vestnik of Saint Petersburg University. Law 3: 661-677. https://doi.org/10.21638/spbu14.2022.305 (In Russian)
In modern China, cybercrime is becoming more widespread, which has given rise to the need to rethink criminal law at the basic theoretical level. It seems that when countering crimes in cyberspace, it is necessary to shift the focus of cyber-criminal law from the traditional "network-centric" to "data-oriented" and to build a system for the protecting legal benefits of "data centralism". In addition, the expansion of the objective components of cybercrime should be moderate: certain cyber-violations cannot be qualified as "illegal entrepreneurship", as this contradicts the principle of legality of criminal law. The content of "knowingness" as a sign of the subjective side of the crime should be rethought: it should include such different
* This article was prepared as part of the China Scholarship Council (CSC) (No. 202110100004).
forms as: a) the presence of collusion with other persons to assist in the commission of criminal acts; b) lack of collusion between the person providing assistance and the perpetrator, but the previous one, knowing that a particular perpetrator he is going to commit a certain criminal act, provides online support and assistance to the latter; c) online help providers who only have a probable idea of the existence of criminal acts, but do not have a clear idea of the culprit and the type of behavior of criminal acts, and as such there can be no collusion with the perpetrator of criminal acts, only objectively assists the culprit's act. The theoretical basis for identifying complicity in cybercrime should be adjusted by approving "one-sided" subjective connection. Ultimately, through systematic adjustment and rethinking of the basic theory of criminal law in this area, the gradual improvement of criminal law norms to regulate the fight against cybercrime in the era of information networks is being carried out.
Keywords: cyber criminal law, cybercrime, cyberspace, knowingness; complicity in cybercrime, one-sided accomplice.
References
Chen, Hongbing. 2015. "A new interpretation of the 'joint intentional crime committed by two or more persons' — A comprehensive review of the general teaching on the conditions for establishing complicity in a crime". Dangdai Faxue 4: 32-44. (In Chinese) Chen, Xingliang. 2017. "The theory of the layered structure in criminal law: a comparative study of the three-layered and four-membered structure of the corpus delicti". Qinghua Faxue 5: 6-19. (In Chinese) Cheng, Yan. 2019. "Research of countermeasures to ensure the security of big data in the prevention of cybercrime". Fanzui Yanjiu 5: 33-38. (In Chinese) Fan, Yuehong. 2017. "Sentencing in the first criminal case of flipping through online orders". Jiancha Ribao. Accessed April 20, 2022. https://www.spp.gov.cn/spp/zdgz/201706/t20170621_193604.shtml. (In Chinese)
Gao, Yandong. 2016. "The composition of the crime of Illegal entrepreneurship includes acts that hinder the conduct of business — the qualification of acts related to the mass malicious registration of online accounts". Yufang Qingshaonianfanzui Yanjiu 2: 14-24. (In Chinese) He, Ronggong. 2017. "Expansion of preventive criminal law and its limits". Faxue Yanjiu 4: 138-154. (In Chinese)
Huang, Taiyun. 2009. "Explanation of Amendments No. 7 to the Criminal Code of the People's Republic of
China". Renmin Jiancha 6: 5-21. (In Chinese) Huang, Taiyun. 2015. Collection of clarifications of amendments to the Criminal Code of the People's Republic of China — A new interpretation based on Amendments No. 9 to the Criminal Code of the People's Republic of China. Beijing, Renmin fayuan chuban she Publ. (In Chinese) Pang, Jinwen, Liu Fuqian, Wang Zhiguang, Cong Yuan. 2011. "Understanding and application of 'Comments on some issues on the application of legislation in the consideration of criminal cases of violation of intellectual property rights'". Renmin Jiancha 9: 58-63. (In Chinese) Ouyang, Benqi. 2017. "Limits of interpretation of criminal law in the Internet age". Zhongguo Faxue 3: 164183. (In Chinese)
Pi, Yong. 2004. "Criminal legislation regarding cyber crimes committed by a 'group'". Renmin Jiancha 2: 20-22. (In Chinese)
Pi, Yong. 2009. "Investigation of criminal legislation on cybercrime in our country". Hebei Faxue 6: 49-57. (In Chinese)
Shang, Xi. 2016. "Cybercrime has become the number one type of crime in our country". Nanfang Du-shibao A08. Accessed April 20, 2022. http://www.chinapeace.gov.cn/chinapeace/c54224/2016-10/15/ content_11813443.shtml. (In Chinese) Spinello, Richard. 2007. The iron cage, or Utopia-morality and law in cyberspace. Chinese Ed. Beijing, Beijing
daxue chuban she Publ. (In Chinese) Sun, Wanhuai. 2015. "Questions about the application of civil or criminal legislation — The nature of the distribution of online services". Zhengfa Luncong 1: 96-112. (In Chinese)
Tu, Longke. 2019. "Systematic interpretation of economic criminal law in the Internet age". Faxue Pinglun 6: 125-134. (In Chinese)
Xu, Jianfeng. 2017. "Basic thinking about the concept of criminal law participation in the Internet age". Falu
Kexue 3: 115-122. (In Chinese) Xu, Shiming. 2020. "Criminal legislation in the Internet age: Conceptual transformation and regulatory
regulation". Xinjiangdaxue Xuebao 1: 31-38. (In Chinese) Xu, Xiuzhong. 2002. "Research of the concept and types of cybercrime". Jianghuai Luntan 6: 29-35. (In Chinese)
Yang, Chunxi, Qin Xiuchun. 2000. "Definition of the concept of computer crime in criminal law". Faxue
Luntan 3: 57-63. (In Chinese) Yu, Zhigang. 2003. Theory of criminal law in the virtual space. Beijing: Fangzheng Publ. (In Chinese) Yu, Zhigang. 2010a. "Cybercrime and China's Criminal Law response". Zhongguo Shehuikexue 3: 109-126. (In Chinese)
Yu, Zhigang. 2010b. "Criminal legal assessment of the behavior of malicious links in search engines". Renmin
Jiancha 12: 6-10. (In Chinese) Yu, Zhigang. 2014. "The evolution of network thinking and the thought of sanctions for cybercrime". Zhong-
wan Faxue 4: 1045-1058. (In Chinese) Zang, Tiewei. 2015. Explanation of Amendments No. 9 to the Criminal Code of the People's Republic of China.
Beijing, Zhöngguo fäzhi chübän she Publ. (In Chinese) Zhang, Chu. 2003. Internet law. Beijing, Gäodeng jiaoyu chübän she Publ. (In Chinese) Zhang, Mingkai. 2011. Criminal law. Beijing, Fälü chübän she Publ. (In Chinese)
Zhang, Mingkai. 2014. "The concept of criminal law in the Internet age". Renmin Jiancha 5: 6-12. (In Chinese)
Zhang, Mingkai. 2016. Criminal law. Beijing, Fälü chübän she Publ. (In Chinese)
Zhao, Bingzhi, Yu Zhigang. 1998. "Definition of the concept of computer crime". Xiandai Faxue 5: 7-10. (In Chinese)
Zhou, Guangquan. 2011. Criminal law. The general part. 2nd ed. Beijing, Zhöngguo renmin daxue chübän she Publ. (In Chinese)
Zhou, Guangquan. 2019. "Restrictions on the soft interpretation of criminal legislation and the addition of the corpus delicti 'Obstruction of business'". Zhongwai Faxue 4: 951-966. (In Chinese)
Received: December 13, 2021 Accepted: May 27, 2022
Author's information:
Wang Guanglong — Research Fellow; guanglong95@163.com
