УГОЛОВНО-ПРАВОВОЕ РЕГУЛИРОВАНИЕ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ЗА НАРУШЕНИЕ САНИТАРНО-ЭПИДЕМИОЛОГИЧЕСКИХ ПРАВИЛ Текст научной статьи по специальности «Право»

УГОЛОВНО-ПРАВОВЫЕ НАУКИ

Уголовное право

Научная статья

УДК 343

Уголовно-правовое регулирование ответственности за нарушение санитарно-эпидемиологических правил

Вера Александровна Казакова

Московский государственный лингвистический университет, г. Москва, Россия,

ВНИИ МВД России, г. Москва, Россия

vera1313@yandex.ru, https://orcid.org/0000-0001-7453-6201

АННОТАЦИЯ. Подвергаются анализу составы преступлений, регламентированные статьей 236 Уголовного кодекса Российской Федерации, иллюстрируются изменения, касающиеся усиления уголовной ответственности за нарушение санитарно-эпидемиологических правил.

Путем сопоставления общественной опасности производится сравнение уголовно-правовой и административно-правовой ответственности за это деяние. Выявляются недостатки формулировок диспозиций рассматриваемых норм. На основе изучения уголовного законодательства зарубежных стран (Аргентины, Израиля, Швейцарии, Швеции) исследуется иностранный опыт привлечения к ответственности за это преступление.

Отмечается дублирование последствий нарушения рассматриваемых правил в Уголовном кодексе Российской Федерации и Кодексе Российской Федерации об административных правонарушениях. Иллюстрируются противоречия, содержащиеся в санкции части 3 статьи 236 Уголовного кодекса Российской Федерации, касающиеся возможности назначения принудительных работ в качестве альтернативы лишению свободы.

Делается вывод о необходимости дифференцированного подхода в части учета наступления последствий и формы вины при формулировании уголовно-правового и административно-правового запретов, а также при определении санкций за нарушение санитарно-эпидемиологических правил.

КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: нарушение санитарных правил, общественная опасность административных правонарушений и преступлений, последствия преступления, форма вины, уголовно-правовые нормы

ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ: Казакова В. А. Уголовно-правовое регулирование ответственности за нарушение санитарно-эпидемиологических правил // Научный портал МВД России. 2022. № 1 (57). С. 51-56.

Criminal Law

Original article

Intersectoral regulation of liability for violation of the sanitary

and epidemiological rules

Vera A. Kazakova

Moscow State Linguistic University, Moscow, Russia,

NRI of the Ministry of Interior of the Russian, Moscow, Russia

vera1313@yandex.ru, https://orcid.org/0000-0001-7453-6201

ABSTRACT. The article analyzes the elements of crimes regulated by Art. 236 of the Criminal Code of the Russian Federation, the changes relating to the expansion of criminal liability for violation of sanitary and epidemiological rules are illustrated. By comparing levels of public danger, a comparison of criminal and administrative liability for this act is made. The disadvantages of the wording of the dispositions of the considered norms are revealed. Based on the study of the criminal legislation of foreign countries (Argentina, Israel, Switzerland, Sweden), the foreign experience of bringing to justice for this crime is investigated. A duplication of the consequences of violation of the rules in question in the Criminal Code of the Russian Federation and the Code of Administrative Offenses of the Russian Federation is noted. The contradictions included in the sanction of Part 3 of Art. 236 of the Criminal Code of the Russian Federation concerning the possibility of assigning forced labor as an alternative to imprisonment are mentioned

The conclusion is made about the need for a differentiated approach in terms of taking into account the consequences and the form of guilt when formulating criminal law and administrative law prohibitions, as well as when determining sanctions for violating sanitary and epidemiological rules.

© Казакова В. А., 2022

KEYWORDS: violation of sanitary rules, public danger of administrative offenses and crimes, consequences of a crime, form of guilt, the sanction of the criminal law norm.

FOR CITATION: Kazakova V. A. Intersectoral regulation of liability for violation of the sanitary and epidemiological rules // Scientific portal of the Russia Ministry of the Interior. 2022. № 1 (57). P. 51-56 (In Russ.).

Здоровье населения и личности как объект правовой охраны приобрело за последние два года особую актуальность. Пандемия коронави-русной инфекции, борьба с которой ведется как административно-правовыми, так и уголовно-правовыми мерами, явилась определенным импульсом законотворчества. В частности, в Уголовный кодекс Российской Федерации (далее - УК РФ) вошли новые нормы и ряд действующих подвергся обновлению, среди которых ст. 236 УК РФ.

Уголовно-правовые новации в сфере противодействия нарушению санитарно-эпидемиологических правил

Общественная опасность деяния, предусмотренного ч. 1 ст. 236 УК РФ, в новой редакции значительно повышена: уголовная ответственность может наступить не только в случае массового заболевания или отравления людей, но и при создании угрозы наступления таких последствий. Если это и оправдано новыми социальными реалиями, связанными с небывалыми ранее масштабами пандемии коронавирусной инфекции, то с точки зрения законодательной техники не отвечает принципу справедливости уголовной ответственности. Как правило, наступление последствий образует состав с отягчающими или особо отягчающими обстоятельствами и большей наказуемостью.

Примером классической дифференциации общественной опасности может быть ст. 215 УК РФ (Нарушение правил безопасности на объектах атомной энергетики), в диспозиции ч. 1 которой описывается деяние, состоящее в нарушении правил безопасности при размещении, проектировании, строительстве и эксплуатации объектов атомной энергетики, если это могло повлечь смерть человека или радиоактивное заражение окружающей среды. Деяние отнесено законодателем к преступлениям небольшой тяжести. При этом наказуемость в основном и квалифицированном составах существенно отличаются: санкция ч. 1 - альтернативная, кумулятивная: содержит штраф в размере до двухсот тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до восемнадцати месяцев, ограничение свободы на срок до трех лет, принудительные работы на срок до трех лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься

определенной деятельностью на срок до трех лет или без такового, лишение свободы на тот же срок с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до трех лет или без такового.

Часть 2 этой статьи предусматривает состав с отягчающими обстоятельствами, которые связаны с наступлением последствий в виде причинения тяжкого вреда здоровью или смерти человека либо радиоактивного заражения окружающей среды (средняя категория тяжести). В данном случае наблюдается более строгая ответственность, а именно: в качестве основного наказания выбор суда ограничен принудительными работами на срок до пяти лет и лишением свободы на тот же срок, в качестве дополнительного (необязательного) упоминается лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до трех лет.

По ч. 1 ст. 236 УК РФ как при наступлении массового заболевания или отравления лю-дей1, так и без такового может быть назначено наказание в виде штрафа в размере от пятисот тысяч до семисот тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период от одного года до восемнадцати месяцев, лишения права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок от одного года до трех лет, ограничения свободы на срок до двух лет, принудительных работ на срок до двух лет либо лишения свободы на тот же срок. Конечно, суду предоставлен достаточно большой выбор наказаний, но сам факт игнорирования возможности дифференциации ответственности законодателем в зависимости от причиняемого преступлением вреда нарушает принцип законности и является коррупциогенным. Предложение о разграничении ответственности в зависимости от наступления последствий в литературе высказывалось [1, с. 80].

1 Верховный Суд Российской Федерации в Обзоре судебной практики, отмечая оценочный характер последствий, подчеркивая их значимость, рекомендует при решении вопроса об отнесении заболевания или отравления к массовому принимать во внимание не только количество заболевших или получивших отравление людей, но и тяжесть заболевания (отравления).

Дифференциация уголовной и административной ответственности за нарушение санитарно-эпидемиологических правил

Ситуация осложняется также конкуренцией правовых норм об уголовной и административной ответственности за нарушение санитарно-эпидемиологических правил. Статья 6.3 КоАП РФ предусматривает административную ответственность за нарушение тех же правил без последствий (ч. 1). Федеральным законом от 1 апреля 2020 г. № 99-ФЗ2 статья была дополнена второй и третьей частями. Часть 2 этой статьи в качестве отягчающих признаков называет обстановку совершения правонарушения в период режима чрезвычайной ситуации, возникновение угрозы распространения заболевания, представляющего опасность для окружающих, либо период карантина, а также вариант злостности, связанный с невыполнением в установленный срок выданного в указанные периоды законного предписания (постановления) или требования органа (должностного лица), осуществляющего федеральный государственный санитарно-эпидемиологический надзор, о проведении санитар-но-противоэпидемических (профилактических) мероприятий. Кроме того, в ч. 3 ст. 6.3 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях3 (далее - КоАП РФ) правонарушением считается деяние, если причинен вред здоровью человека или наступила его смерть (при отсутствии признаков уголовно наказуемого деяния).

Поскольку в ч. 2 ст. 236 УК РФ также предусмотрены последствия в виде смерти человека, потребовалось разъяснение Верховного Суда РФ по поводу разграничения уголовной и административной ответственности. В подготовленном Обзоре по отдельным вопросам судебной практики, связанной с применением законодательства и мер по противодействию распространению на территории Российской Федерации новой коронавирусной инфекции (СОУЮ-19) № 24, разъясняется, что административная ответственность наступает при причинении вреда здоровью

2 См.: О внесении изменений в Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях : Федер. закон от 1 апр. 2020 г. № 99-ФЗ // СПС КонсультантПлюс.

3 См.: Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях от 30 декабря 2001 г. № 195-ФЗ // СПС КонсультантПлюс.

4 См.: Обзор по отдельным вопросам судебной

практики, связанной с применением законодательства и мер по противодействию распространению на территории

Российской Федерации новой коронавирусной инфекции (СОУЮ-19) № 2 : утв. 30 апр. 2020 г Президиумом Верховного Суда Рос. Федерации // СПС КонсультантПлюс.

человека или нескольких лиц, а в случае смерти должна применяться уголовная ответственность. Это толкование нормы КоАП РФ следует рассматривать как явно ограничительное, обусловленное противоречивостью указанных правовых норм. Поскольку субъектом преступления может быть лишь физическое лицо, следует сделать вывод о том, что в случае наступления смерти к административной ответственности должно быть привлечено только юридическое лицо.

Диспозиция ч. 3 ст. 236 УК РФ построена традиционно, так как содержит особо отягчающее обстоятельство - последствие в виде смерти двух и более лиц. Однако ее санкция характеризуется фиктивной альтернативностью. В ней предусмотрены принудительные работы, которые до настоящего времени согласно ст. 531 УК РФ могут быть лишь альтернативой лишению свободы на срок до 5 лет, в то же время лишение свободы варьируется от 5 до 7 лет, что исключает назначение принудительных работ и делает санкцию безальтернативной.

Возникает ключевой вопрос: «Повлияло ли усиление криминализации по ч. 1 ст. 236 УК РФ путем внесения в нее признака угрозы массового заболевания или отравления людей на эффективность борьбы с пандемией?». Судебная практика показала, что ч. 1 ст. 236 УК РФ применяется в единичных случаях. По данным Судебного департамента при Верховном Суде Российской Федерации, за 2020 г. к уголовной ответственности по ней привлечено 16 человек, из них к реальному лишению свободы - 1 человек, к штрафу - 4 человека, в отношении остальных дела прекращены. За первое полугодие 2021 г. в общей сложности по ст. 236 УК РФ привлечено к ответственности 5 человек, реального наказания не понес никто. В то же время аналогичная ст. 6.3 КоАП РФ применяется достаточно активно. За 2020 г. привлечено к административной ответственности 36 992 человека, из них 28 777 - к административным штрафам5. Правоприменитель явно делает выбор в пользу административной ответственности. Это говорит о том, что либо формулировка ст. 236 УК РФ неудачна, либо общественная опасность такого правонарушения неадекватна уголовно-правовой каре.

Действующая формулировка ст. 236 УК РФ не только уравнивает ответственность за нарушение санитарно-эпидемиологических правил при наступлении последствий и их отсутствии, но

5 См.: URL : http://www.cdep.ru/index.php?id=79 (дата обращения : 17.01.2022).

и игнорирует форму вины в этом преступлении. До изменений, внесенных в диспозицию указанной статьи в апреле 2020 г., это деяние могло совершаться только по неосторожности, так как без наступления массового заболевания или отравления людей оно не было уголовно-противоправным. Теперь же формально-материальная конструкция состава предполагает, что нарушения этих правил (например, карантина) могут совершаться как неосторожно, так и умышленно, что очевидно расширяет границы общественной опасности и предполагает дифференциацию ответственности. Так, например, это происходит в случаях причинения вреда здоровью, уничтожения имущества и т. д.

В первой редакции УК РФ 1996 г. уголовная противоправность нарушения каких-либо правил без последствий была редкостью. Почти всегда эти составы формулировались как материальные, совершаемые по легкомыслию или небрежности. К примеру, только по неосторожности совершается нарушение правил дорожного движения и эксплуатации транспортных средств (ст. 264 УК РФ), все шесть частей которой сформулированы в виде материальных составов. В последнее время в российском уголовном законодательстве наметилась тенденция увеличения таких преступлений с формальным составом. Кроме рассматриваемой ст. 236 УК РФ, к ним следует отнести и ст. 264.1 УК РФ (Управление транспортным средством в состоянии опьянения лицом, подвергнутым административному наказанию или имеющим судимость) и 264.2 УК РФ (Нарушение правил дорожного движения лицом, подвергнутым административному наказанию и лишенным права управления транспортными средствами). Очевидно, что первое из них следует отнести к умышленным деяниям, а второе может совершаться как по умыслу, так и по неосторожности. Виновное лицо, сознавая, что было подвергнуто административному наказанию и лишено права управления транспортными средствами либо имеет судимость за это, управляет транспортным средством и сознает либо не сознает, хотя могло и должно было сознавать, что нарушает определенные этой статьей правила (например, превышая скорость движения).

Вопросы вины в формальных составах весьма дискуссионны. Так, в науке распространено мнение, что в них возможен лишь прямой умысел или небрежность6 [2]. Оно основано на том,

что законодатель в ст. 26 УК РФ связывает легкомыслие с предвидением общественно опасных последствий. Есть и иная позиция: «Вопреки устоявшемуся в доктрине мнению некоторые формальные составы могут быть совершены с косвенным умыслом и по легкомыслию»[3, с. 38].

Эта полемика, вероятно, имеет объективные причины: во-первых, критерии разграничения форм вины не в полной мере применимы к формальным составам; во-вторых, общественная опасность деяния - весьма оценочный и постоянно размываемый критерий, неопределенность которого повышается с введением административной преюдиции и иными факторами сближения административного и уголовного права, что признается Конституционным Судом РФ в постановлении в связи с жалобой гражданина И. И. Дадина от 10 февраля 2017 г.7 и заявлено на доктринальном уровне. Большинство адми-нистративистов справедливо настаивают на наличии общественной опасности как признака административных правонарушений [4]. В связи с этим в теории и постановлениях Конституционного Суда РФ появился термин «криминальная общественная опасность». В вышеупомянутом постановлении Конституционного Суда РФ также утверждается, что преступления, составы которых предусматривают административную пре-юдицию, «хотя и противоправны, но не обладают действительной общественной опасностью».

Ответственность за нарушение санитарно-эпидемиологических правил по зарубежному законодательству

Следует сказать, что уголовное законодательство многих зарубежных стран предусматривает дифференциацию наказуемости в зависимости от форм вины, в частности в составах преступлений, связанных с нарушением санитарно-эпидемиологических правил.

Статья 7 УК Швеции предусматривает наказание за распространение серьезной болезни в виде лишения свободы до шести лет. В качестве квалифицирующих обстоятельств она указывает на намерение причинить вред жизни или здоровью другого лица (т. е. на прямой умысел) или на возникновение опасности для нескольких лиц. Тогда наказание варьируется от четырех до десяти лет лишения свободы, а также возможен пожизненный срок. Ситуацию деятельного рас-

6 См.: Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / под ред. А. И. Рарога. М., 2004. С. 40.

7 См.: По делу о проверке конституционности положений статьи 212.1 Уголовного кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданина И. И. Дадина : постановление Конституционного Суда Рос. Федерации от 10 февр. 2017 г. № 2-П // СПС КонсультантПлюс.

каяния шведское законодательство рассматривает как доказательство неосторожной вины (пренебрежение к предотвращению общественной опасности). Для таких случаев предусмотрен штраф или лишение свободы до одного года8.

В ст. 231 УК Швейцарии прямо указано на форму вины: умышленное распространение заразных болезней наказывается тюремным заключением на срок от одного месяца до пяти лет, неосторожное - тюремным заключением или штрафом9.

Закон об уголовном праве Израиля (ст. 218) дифференцирует ответственность за распространение смертельной болезни в зависимости от формы вины (при халатности максимальное наказание составляет 3 года лишения свободы, при злонамеренности - 7 лет)10.

По тому же пути пошла Аргентина, законодательство которой предусматривает наказание

8 См.: URL : http://www.sweden4rus.nu/rus/info/juridisk/ ugolovnyj_kodeks_shvecii (дата обращения : 12.12.2021).

9 См.: URL : http://okpravo.ru/zarubezhnoe-pravo/ ugolovnoe-pravo-zarubezhnyh-stran/уголовный-кодекс-швейцарии.Мт! (дата обращения : 12.12.2021).

10 См.: URL : http://libed.ru/knigi-nauka/1191505-1-za-kon-ugolovnom-prave-izrailya-postateyniy-perevod-ivrita-russ-kiy-yazik-sudya-marat-dorfman-avtor-perevoda-i.php (дата обращения : 12.12.2021).

за намеренное распространение опасной для людей инфекционной болезни в виде тюремного заключения от 3 до 15 лет, а за неосторожное -штраф (ст. 205 УК Аргентины)11.

Заключение

Таким образом, опыт зарубежных стран в уголовно-правовом противодействии пандемии коронавирусной инфекции свидетельствует о существенном разграничении карательных мер в зависимости от общественной опасности распространения этого вируса, определяемой во многом наступлением последствий и формой вины в нарушении санитарно-эпидемиологических правил.

Для локального устранения нарушений системности УК РФ российскому законодателю целесообразно предусмотреть дифференциацию уголовной ответственности в ст. 236 УК РФ по определяющим для характера и степени общественной опасности критериям (наступлению последствий и форме вины), а также устранить дублирующие характеристики этого преступления в ст. 6.3 КоАП РФ.

11 См.: URL : http://okpravo.ru/zarubezhnoe-pravo/ ugolovnoe-pravo-zarubezhnyh-stran/уголовный-кодекс-аргентиньШт! (дата обращения : 12.12.2021).

СПИСОК ИСТОЧНИКОВ

1. Евстратова Ю. А., Аникушин С. В. Проблемы отграничения преступлений от административных правонарушений в системе мер, направленных на противодействие распространению на территории Российской Федерации новой коронавирусной инфекции (Covid-19) // Вестник Санкт-Петербургского военного института войск национальной гвардии. 2020. № 3 (12). С. 79-81.

2. Муромцев А. М. К вопросу об уголовно-правовой оценке неосторожной формы вины // Наука. Общество. Государство : электронный научный журнал. 2020. Т. 8. № 4 (32). C. 108-115. URL : http://esj.pnzgu.ru ISSN 23079525 (online) (дата обращения : 01.12.2021).

3. Кондрашова Т. В. К вопросу о возможности косвенного умысла и легкомыслия в формальных составах преступлений // Вестник института: преступление, наказание, исправление. - Екатеринбург : Уральский государственный юридический институт, 2008. № 2. С. 36-38.

4. Липинский Д. А., Мусаткина А. А. Общественная опасность правонарушения в научных и законодательных определениях России и зарубежных стран // Вопросы безопасности. 2015. № 3. С. 24-44. DOI : 10.7256/24097543.2015.3.15941. URL : https://nbpublish.com/library_ read_article.php?id=15941 (дата обращения : 01.12.2021).

REFERENCES

1. Evstratova Yu. А., АЫ^Ып S. V. Vestnik Sankt-Peterburgskogo voennogo instituta vojsk natsional'noj gvardii (Bulletin of the St. Petersburg Military Institute of the National Guard Troops), 2020, No. 3 (12), pp. 79-81.

2. Muromtsev А. M. Nauka. Obshhestvo. Gosudarstvo : ehlektronnyj nauchnyj zhurnal (The science. Society. State: electronic scientific journal), 2020, Vol. 8, No. 4 (32), pp. 108115, available at: http://esj.pnzgu.ru ISSN 2307-9525 (online) (December 1, 2021).

3. Kondrashova T. V. Vestnik instituta: prestuplenie, nakazanie, ispravlenie (Bulletin of the institute: crime, punishment, correction), Yekaterinburg: Ural State Law Institute, 2008, No. 2, pp. 36-38.

4. Lipinskij D. А., Musatkina А. А. Voprosy bezopasnosti (Security questions), 2015, No. 3, pp. 24-44, DOI: 10.7256/2409-7543.2015.3.15941, available at: https:// nbpublish.com/library_read_article.php?id=15941 (December 1, 2021).

ИНФОРМАЦИЯ ОБ АВТОРЕ

В. А. Казакова - доктор юридических наук, профессор, заведующая кафедрой уголовно-правовых дисциплин Института международного права и правосудия федерального государственного бюджетного образовательного учреждения высшего образования «Московский государственный лингвистический университет» (Российская Федерация, 119034, г. Москва, ул. Остоженка, д. 38, стр. 1); главный научный сотрудник отдела по исследованию проблем оперативно-розыскного обеспечения противодействия преступлениям коррупционной направленности научно-исследовательского центра по исследованию проблем противодействия преступности в сфере экономики федерального государственного казенного учреждения «Всероссийский научно-исследовательский институт Министерства внутренних дел Российской

Федерации» (Российская Федерация, 121069, г. Москва, ул. Поварская, д. 25, стр. 1)

INFORMATION ABOUT THE AUTHOR

V. A. Kazakova - Doctor of Juridical Sciences, Professor, Head of the Department of Criminal Law Disciplines of the Institute of International Law and Justice of the Federal State Budgetary Educational Institution of Higher Education «Moscow State Linguistic University» (Ostozhenka str., d. 38, p. 1, Moscow, 119034, Russian Federation); Chief Researcher of the Department for Research of Problems of Operational-Investigative Counteraction to Crimes of Corruption of the

Center for Research of Problems of Counteracting Crime in the Sphere of Economics of the Federal public establishment «National Research Institute of the Ministry of Interior of the Russian Federation» (Povarskaya Str., 25, b. 1, Moscow, 121069, Russian Federation)

Рукопись поступила в редакцию 15.02.2022; одобрена после рецензирования 04.03.2022; принята к публикации 11.03.2022.

The article was submitted 15.02.2022; approved after reviewing 04.03.2022; accepted for publication 11.03.2022.