УГОЛОВНО-ПРАВОВОЕ ПРОТИВОДЕЙСТВИЕ ВОСПРЕПЯТСТВОВАНИЮ УСТАНОВЛЕНИЮ ИСТИНЫ УЧАСТНИКАМИ УГОЛОВНОГО СУДОПРОИЗВОДСТВА Текст научной статьи по специальности «Право»

УДК 343.1

Беспалько В.Г.,

кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры уголовно-правовых дисциплин Российской таможенной академии

Жданов С.П.,

кандидат юридических наук, доцент кафедры уголовно-правовых дисциплин Российской таможенной академии

УГОЛОВНО-ПРАВОВОЕ ПРОТИВОДЕЙСТВИЕ ВОСПРЕПЯТСТВОВАНИЮ УСТАНОВЛЕНИЮ ИСТИНЫ УЧАСТНИКАМИ УГОЛОВНОГО

СУДОПРОИЗВОДСТВА

Статья посвящена обоснованию значения объективной истины по уголовному делу как самостоятельного объекта уголовно-правовой охраны, выявлению проблем в ее защите от преступных посягательств и поиску возможных путей их преодоления на примере уголовно-правового обеспечения деятельности специалиста как участника уголовного судопроизводства. На основании изложенного, в целях дальнейшего совершенствования уголовно-правового механизма противодействия воспрепятствованию установлению истины по уголовному делу отдельными недобросовестными участниками уголовного судопроизводства представляется целесообразным: 1) во-первых, дополнить диспозицию ст. 307 УК РФ еще одним преступным деянием в виде дачи специалистом заведомо ложного заключения по делу; 2) во-вторых, расширить диспозицию ст. 308 УК РФ путем включения в нее такого противоправного деяния, как незаконный отказ специалиста от дачи заключения или показаний.

Ключевые слова: преступления против правосудия, классификация преступлений против правосудия, объективная истина в уголовном процессе, специалист, уголовная ответственность специалиста

Bespal'ko V.,

PhD in Law, Associate Professor, Associate Professor of Chair of Criminally-Legal Disciplines

of the Russian Customs Academy

Zhdanov S.,

PhD in Law, Associate Professor of Chair of Criminally-Legal Disciplines of the Russian Customs Academy

CRIMINALLY-LEGAL COUNTERACTION AGAINST THE OBSTRUCTION OF ESTABLISHMENT OF TRUTH BY PARTIES TO A CRIMINAL PROCEEDING

This article is considered with the background of the meaning of objective truth in a criminal case as a discretionary object of criminally-legal protection, to the identification of issues in its protection from criminal encroachments and to search for possible ways to overcome them through the example of criminally-legal support of an expert activities as a part to a criminal proceeding. In the light of the foregoing, to the further improvement of the criminally-legal mechanism to counteract the obstruction to establish the truth in a criminal case by individual unfair parts to a criminal proceeding, the following seems appropriate: 1) firstly, to supplement the disposition of Article 307 of the Criminal Code of the Russian Federation with another criminal act by way of giving a patently false conclusion in the case by an expert; 2) secondly, to develop the disposition of Article 308 of the Criminal Code of the Russian Federation by including in this one of such illegal act as unlawful refusal of an expert to give a conclusion or testimonies.

Keywords: crimes against justice, classification of crimes against justice, objective truth in criminal process, expert, criminal responsibility of expert

Как цитировать статью: Беспалько В.Г., Жданов С.П. Уголовно-правовое противодействие воспрепятствованию установлению истины участниками уголовного судопроизводства // Вестник Академии права и управления. 2018. № 4(53). с. 74-78

1. О признании истины по уголовному делу

самостоятельным объектом уголовно-правовой охраны и классификации преступлений против правосудия-1 После принятия в 2001 г. и введения в действие в 2002 г. Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее - УПК РФ) в юридической науке и практике радикально изменилось отношение к назначению уголовного судопроизводства, включая представления об объективной истине, установление которой до этого считалось целью уголовного процесса. Если в период действия УПК РСФСР 1960 г. объективная истина имела значение важнейшего принципа отечественного уголовно-процессуального права, то современный этап развития данной отрасли российского законодательства характеризуется отказом от официального закрепления соответствующей идейной установки в нормах УПК РФ. Более того, многие процессуальные формы рассмотрения уголовных дел и их разрешения по существу, предусмотренные действующим УПК РФ, объективно и не могут обеспечить условия, необходимые для установления истины по делу (например, некоторые особенности исследования доказательств в суде с участием присяжных заседателей, особый порядок принятия судебного решения при согласии обвиняемого с предъявленным ему обвинением или при заключении досудебного соглашения о сотрудничестве и др.), да они, по всей видимости, и не ставят перед собой такой цели.

Тем не менее, действующий источник норм российского материального уголовного права - Уголовный кодекс Российской Федерации (далее - УК РФ), принятый в 1996 г. и введенный в действие в 1997 г., по-прежнему исходит из идеи исключительной общественной значимости объективной истины по уголовному делу и потому признает ее одним из непосредственных объектов преступных посягательств, являющимся частью видового объекта в виде интересов правосудия, охраняемых нормами главы 31 «Преступления против правосудия» УК РФ [1]. Данное суждение опирается, в частности, на содержание таких уголовно-правовых норм, призванных обеспечить достоверность доказательств по уголовному делу, как ст. 303 УК РФ о фальсификации доказательств, ст. 306 УК РФ о заведомо ложном доносе, ст. 307 УК РФ о заведомо ложных показаниях, заключении эксперта и неправильном переводе и др.

На основании как указанных выше, так и иных положений главы 31 УК РФ представляется возможным сделать вывод о непреходящем исключительном общественном значении объективной истины по уголовному делу для правильного применения уголовного закона и торжества законности в целом,

1 Автор Беспалько В.Г.

которая как самостоятельный непосредственный объект уголовно-правовой охраны от преступных посягательств включает в себя два основных элемента:

- во-первых, это установленный законом порядок получения и использования достоверных доказательств по уголовному делу, обеспечивающий соответствие содержащейся в них доказательственной информации фактическим обстоятельствам совершения расследуемого преступления и исключающий их произвольное толкование участниками уголовного судопроизводства по своему субъективному усмотрению в своих интересах;

- во-вторых, это опирающаяся на достоверные доказательства законность, обоснованность и справедливость выводов и решений органов предварительного расследования и суда о преступности того или иного деяния, обстоятельствах совершения расследуемого преступления, виновности конкретного лица и других обстоятельствах, имеющих правовое значение для разрешения уголовного дела.

Уголовно наказуемые деяния, представляющие собой посягательства на установленный процессуальным законодательством порядок предварительного расследования и судебного рассмотрения уголовных дел, включая те из них, что направлены на воспрепятствование установлению истины по уголовному делу, могут быть классифицированы (как для научно-исследовательских целей, так и в целях удобства правоприменения) по самым различным основаниям.

Например, авторы коллективного труда «Преступления против правосудия», подготовленного и изданного под редакцией А.В. Галаховой в 2005г., за основу классификации обозначенных деяний взяли непосредственный объект преступления, то есть «общественные отношения, обеспечивающие нормальную деятельность конкретных государственных органов по осуществлению правосудия» [2]. В результате ими была построена следующая система преступлений против правосудия, предусмотренных в главе 31 УК РФ:

а) «преступления, посягающие на отношения, обеспечивающие нормальное осуществление правосудия судом» (ч. 1 ст. 294, ч. 1 ст. 296, ст. 297, ч. 1 ст. 298, ч. 1 ст. 303, ст. 305 УК РФ);

б) преступления, посягающие «на отношения, обеспечивающие нормальную деятельность органов прокуратуры и предварительного расследования по осуществлению функции уголовного преследования (ч. 2 ст. 294, ст. 299-300, ч. 1 ст. 301, ст. 302, 304, 310 УК РФ);

в) «посягательства на отношения, обеспечивающие нормальную деятельность органов по исполнению судебного акта» (ст. 312-315 УК РФ);

г) «посягательства на отношения, обеспечивающие нормальную деятельность всех органов по осуществлению правосудия» (ст. 295, ч. 2 ст. 296, ч. 2 ст. 298, ч. 2 ст. 301, ч. 2 ст. 303, ст. 306-309, 311. 316 УК РФ) [2].

В научной и учебной юридической литературе встречаются и другие подходы к систематизации преступленных посягательств на интересы правосудия как по признаку непосредственного объекта преступления, так и по другим основаниям.

Для достижения же целей настоящей статьи, каковыми являются выявление актуальных проблем функционирования механизма уголовно-правового противодействия преступной деятельности отдельных участников уголовного судопроизводства, направленной на воспрепятствование установлению истины по расследуемому или рассматриваемому делу, а также разработка возможных мер по их преодолению, представляется, что наиболее приемлемым основанием классификации соответствующих преступлений является именно осуществляемая субъектом преступления уголовно-процессуальная функция. Руководствуясь данным критерием, среди преступлений, направленных против установления истины по уголовному делу, могут быть выделены:

а) деяния, совершаемые общим субъектом, независимо от того, какое процессуальное положение он занимает, участвуя в производстве по уголовному делу (например, общий субъект наряду со специальным субъектом упоминается в ст. 302 УК РФ о принуждении к даче показаний или заключения по уголовному делу; также общий субъект характерен и для состава заведомо ложного доноса, предусмотренного ст. 306 УК РФ, для состава подкупа или принуждения к даче заведомо ложных показаний, заключений или неправильному переводу, предусмотренного ст. 309 УК РФ, для состава укрывательства преступлений, предусмотренного ст. 316 УК РФ);

б) преступления специального субъекта в виде судьи (такой специальный субъект присущ составу преступления в виде вынесения заведомо неправосудных приговора, решения или иного судебного акта, предусмотренного ст. 305 УК РФ);

в) преступления специальных субъектов в виде участников уголовного судопроизводства со стороны обвинения (например, в качестве специальных субъектов указаны следователь и лицо, производящее дознание в составе принуждения к даче показаний или заключения по уголовному делу, предусмотренном ст.

302 УК РФ, а также лицо, производящее дознание, следователь и прокурор - в составе фальсификации доказательств по уголовному делу, предусмотренном ст.

303 УК РФ; потерпевший как специальный субъект указан в ст. 307 и 308 УК РФ о даче заведомо ложных показаний и отказе от дачи показаний соответственно);

г) преступления специальных субъектов в виде участников уголовного судопроизводства со стороны защиты (например, защитник как специальный субъект преступления фигурирует в составе фальсификации доказательств по уголовному делу, предусмотренном ст. 303 УК РФ);

д) преступления иных участников уголовного судопроизводства, то есть уголовно наказуемые деяния лиц, призванных способствовать установлению истины по уголовному делу, но не имеющих собственного интереса в исходе уголовного дела (например, специальными субъектами состава преступления, предусмотренного ст. 307 УК РФ, выражающегося в заведомо ложных показаниях, заключениях или неправильном переводе, являются свидетель, эксперт, специалист переводчик; свидетель также выступает как специальный субъект в составе отказа от дачи показаний, предусмотренном ст. 308 УК РФ).

2. О направлениях дальнейшего совершенствования правовых норм, устанавливающих основания и меры уголовной ответственности за воспрепятствование установлению истины по уголовному делу отдельными участниками уголовного судопроизводства (на примере специалиста)2. Интересы правосудия, включая те из них, что связаны с участием специалиста в производстве по уголовным делам, представляют собой весьма специфическую область уголовно-правового воздействия. Представляется, что современная уголовная политика России в данной сфере должна быть направлена не столько на ужесточение уголовной ответственности специалистов (лиц, обладающих специальными познаниями (знаниями), сколько на обеспечение условий для установления истины по уголовному делу с их помощью или при их активном участии).

Не случайно УК РФ содержит ряд норм, указанных выше, так или иначе направленных как на пресечение возможных негативных последствий преступных посягательств на интересы судебной власти со стороны специалиста, так и на обеспечение нормальных условий осуществления им своей уголовно-процессуальной функции.

Значение составов вышеуказанных преступлений для уголовно-правового обеспечения нормальных условий деятельности специалиста в производстве по уголовным делам, с одной стороны, и интересов правосудия, связанных с применением и (или) использованием специальных познаний (знаний) специалиста для установления истины по уголовному делу, с другой стороны, заключается в следующем:

- ст. 295 УК РФ предусматривает основания и меры уголовной ответственности за посягательство на жизнь участника судопроизводства, включая специалиста (а равно его близких) в связи с рассмотрением дела или материалов в суде, производством предварительного расследования, совершенное в целях воспрепятствования его законной деятельности либо из мести за такую деятельность;

2 Автор Жданов С.П.

- ст. 296 УК РФ устанавливает преступность и наказуемость угрозы убийством, причинением вреда здоровью, уничтожением или повреждением имущества в отношении участника судопроизводства, в том числе и специалиста (а равно его близких) в связи с производством предварительного расследования, рассмотрением дел или материалов в суде;

- ст. 302 УК РФ предусматривает среди прочих деяний принуждение специалиста к даче заключения или показаний путем применения угроз, шантажа или иных незаконных действий со стороны следователя или лица, производящего дознание, а равно другого лица с ведома или молчаливого согласия следователя или лица, производящего дознание;

- ст. 307 УК РФ признает преступным деянием среди прочих и заведомо ложные показания специалиста в суде либо при производстве предварительного расследования (в примечании к данной статье указанно, что специалист освобождается от уголовной ответственности, если он добровольно в ходе дознания, предварительного следствия или судебного разбирательства до вынесения приговора суда или решения суда заявил о ложности данных им показаний);

- ст. 309 УК РФ предусматривает среди прочего уголовную ответственность и за подкуп специалиста в целях дачи им ложного заключения или ложных показаний.

Кроме того, возможно привлечение специалиста к уголовной ответственности за разглашение данных предварительного расследования по ст. 310 УК РФ, если он был об этом заранее предупрежден в порядке, установленном ст. 161 УПК РФ.

Поскольку заключение и показания специалиста являются важными средствами доказывания обстоятельств дела и в некоторых случаях лежат в основе обвинения и (или) профессиональной защиты от него, постольку ненадлежащее или недостаточное правовое обеспечение достоверности показаний и заключений специалистов способно породить ряд серьезных проблем для современного правосудия и как одного из важнейших элементов и достижений правовой культуры, и как особого объекта уголовно-правовой охраны [3]. Среди таких проблем, прежде всего, выделяются следующие:

1) отсутствие норм о юридической ответственности специалиста за дачу заведомо ложного заключения, как в УК РФ, так и в УПК РФ, а также отсутствие в УПК РФ упоминания о его ответственности за дачу заведомо ложных показаний по статье 307 УК РФ;

2) отсутствие в УК РФ нормы об ответственности специалиста за уклонение от исполнения своих процессуальных обязанностей несмотря на то, что в соответствии со ст. 58 УПК РФ он не вправе уклоняться от явки по вызовам дознавателя, следователя или в суд.

Для решения первой из обозначенных проблем необходимо дополнить ст. 307 УК РФ еще одни преступным деянием - дачей специалистом заведомо ложного заключения по делу [4;5;6].

Руководитель Комитета Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации по гражданскому, уголовному, арбитражному и процессуальному законодательству П.В. Крашенинников высказал следующие суждения по данному вопросу: «Изменения в законодательстве (об ответственности за дачу специалистом заведомо ложного заключения) способствовали бы правильной оценке заключения специалиста в качестве доказательства. Однако необходимо учитывать, что в настоящее время, в уголовно-процессуальном законе не уточняются требования к процессуальной форме заключения специалиста, а также порядок его получения. В связи с чем, внесение предлагаемых изменений в уголовное законодательство может повлечь сложности при установлении вины специалиста за дачу заведомо ложного заключения»3.

Что касается восполнения обозначенного пробела в УПК РФ, то по данному вопросу несколько интересных поправок к ст. 58 УПК РФ предложил А.Р. Белкин, представленных им в виде следующей авторской редакции соответствующей нормы:

«Статья 58. Специалист

5. За дачу заведомо ложного заключения и (или) заведомо ложных показаний специалист несет ответственность в соответствии со ст. 307 УК РФ.

6. За разглашение данных предварительного расследования специалист несет ответственность в соответствии со ст. 310 УК РФ» [7].

Решение второй проблемы теоретически возможно, на наш взгляд, путем расширения диспозиции ст. 308 УК РФ за счет включения в нее такого противоправного деяния, как незаконный отказ специалиста от дачи заключения или показаний [4;5;6].

Однако эксперт экспертно-консультацион-ного совета по уголовному праву, уголовному процессу, уголовно-исполнительному праву аппарата Комитета Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации по конституционному законодательству и государственному строительству М.С. Фокин высказал в связи с этим следующие суждения: «Расширение диспозиции ст. 308 УК РФ за счет включения в нее незаконного отказа специалиста от дачи заключения или показаний не обоснован. Пояснительная записка не содержит указания на данные, свидетельствующие о повышенной общественной опасности данного деяния, действи-

3 См.: Ответ от 08.12.2015 №3.3-29/1981 на обращение Жданова С.П.

тельной, а не мнимой сложности проблемы. Специалистом, согласно УПК РФ, является лицо, имеющее специальные познания в какой либо области. В связи с тем, что статус специалиста (в отличие от эксперта) иной (от оснований его приобретения до обязательности дачи заключения) любые изменения в части ответственности возможны лишь после корреспондирующих начальных изменений процессуального законодательства. Только после того, как нормы уголовно-процессуального права (сейчас, по большому счету, это лишь ст. 58, 168, 270 УПК РФ) будут изменены в части большей схожести статуса специалиста и эксперта возможно расширение объема ответственности специалиста. Сейчас специалист вправе отказаться от дачи заключения на основании субъективного восприятия некомпетентности в области предлагаемого исследования либо поставленных перед

ним вопросов. Данная некомпетентность является, как уже было сказано, субъективной категорией, что не дает возможности принуждения к даче данного заключения»4.

Таким образом, на основании изложенного, в целях дальнейшего совершенствования уголовно-правового механизма противодействия воспрепятствованию установлению истины по уголовному делу отельными недобросовестными участниками уголовного судопроизводства представляется целесообразным:

- во-первых дополнить диспозицию ст. 307 УК РФ еще одни преступным деянием в виде дачи специалистом заведомо ложного заключения по делу;

- во-вторых, расширить диспозицию ст. 308 УК РФ путем включения в нее такого противоправного деяния, как незаконный отказ специалиста от дачи заключения или показаний.

Список литературы

1. Беспалько В.Г. Межотраслевое значение истины как принципа уголовного, уголовно-процессуального и оперативно-розыскного законодательства в контексте христианской правовой культуры / В.Г. Беспалько // Вестник Российской таможенной академии. 2014. №4. С. 76-85.

2. Преступления против правосудия / под ред. А.В. Галаховой. М.: Норма, 2005. С. 31.

3. Беспалько В.Г. Современное правосудие как элемент правовой культуры и объект уголовно-правовой охраны / В.Г. Беспалько // Российская юстиция. 2008. №3. С. 36-40.

4. Жданов С.П. Специология - научное направление и учебная дисциплина. К вопросу о совершенствовании участия специалиста в правоохранительной деятельности / С.П. Жданов // Закон и право. 2016. № 1. С. 41.

5. Уголовная политика и участие специалиста в судопроизводстве / С.П. Жданов // Уголовная политика России на современном этапе: состояние, тенденции, перспективы: сборник материалов всероссийской научно-практической конференции. М.: Академия управления МВД России, 2016. С. 74.

6. К дискуссии о научной основе участия специалиста в правоохранительной деятельности / С.П. Жданов // Вестник Костромского государственного университета. 2017. Т. 23. №3. С. 243.

7. Белкин А.Р. Уголовно-процессуальный кодекс РФ: нужны ли перемены?: монография / А.Р. Белкин. М.: Норма: ИНФРА-М, 2013. С. 247.

Reference list

1. Bespal'ko V. Interdisciplinary importance of truth as a principle of criminal, criminal procedure and operational-investigative legislation in the context of Christian legal culture / V. Bespal'ko // Bulletin of the Russian Customs Academy. 2014. №4. P. 76-85.

2. Crimes against justice / Under the editorship of A. Galakhova. M.: Norma, 2005. P. 31.

3. Bespal'ko V. Contemporary justice as an element of legal culture and the object of criminally-legal protection / V. Bespal'ko // Russian justice. 2008. №3. P. 36-40.

4. ZhdanovS. Spetsiologiya - scientific direction and academic discipline. On the issue of improving the participation of an expert in law enforcement activity / S. Zhdanov // Law and right. 2016. №1. P. 41.

5. Criminal policy and participation of an expert in legal proceedings / S. Zhdanov // Criminal policy of Russia at the present stage: State, trends, prospects: Proceedings of the all-Russian scientific-practical conference. M.: Academy of Management of the Ministry of Internal Affairs of Russia, 2016. P. 74.

6. On the discussion on the scientific foundation of the participation of an expert in law enforcement activity / S. Zhdanov // Bulletin of Kostroma State University. 2017. Vol. 23. №3. P. 243.

7. Belkin A. Criminal Procedure Code of the Russian Federation: Do we need changes?: Monograph / R. Belkin. M.: Norma, INFRA-M, 2013. P. 247.

4 См.: Ответы от 03.11.2015 №3.1-41/3623, от 25.11.2015 №3.141/3992 на обращения Жданова С.П.