CC BY
46Бюллетень науки и практики /Bulletin of Science and Practice Т. 5. №5. 2019
https://www.bulletennauki.com DOI: 10.33619/2414-2948/42
УДК 347 https://doi.org/10.33619/2414-2948/42/62
УГОЛОВНО-ПРАВОВОЕ ОБЕСПЕЧЕНИЕ ОПЕРАТИВНОГО ЭКСПЕРИМЕНТА
©Кузьмин С. С., ORCID: 0000-0003-3671-9757, Московский университет им. С.Ю. Витте,
г. Рязань, Россия, [email protected] ©Мальцева С. Н., ORCID: 0000-0001-9252-284X, канд. юрид. наук, Московский университет им. С.Ю. Витте, г. Рязань, Россия, [email protected] ©Геранин В. В., ORCID: 0000-0003-0251-2002, канд. юрид. наук, Московский университет им. С.Ю. Витте, г. Рязань, Россия, [email protected]
CRIMINAL LEGAL SUPPORT OF OPERATIONAL EXPERIMENT
©Kuzmin S., ORCID: 0000-0003-3671-9757, Moscow Witte University, Ryazan, Russia, [email protected] ©Maltseva S., ORCID: 0000-0001-9252-284X, J.D., Moscow Witte University, Ryazan, Russia, [email protected] ©Geranin V., ORCID: 0000-0003-0251-2002, J.D., Moscow Witte University, Ryazan, Russia,
Аннотация. В статье предпринимается попытка анализа степени уголовно-правовой урегулированности отношений, возникающих в связи с проведением оперативного эксперимента как одного из наиболее сложных видов оперативно-розыскных мероприятий, характеризующихся внешней схожестью с преступным поведением. Уточняется понятие оперативного эксперимента и его содержательные признаки, после чего дается оценка степени уголовно-правовой урегулированности, обусловливающей правомерность его проведения, и формулируются предложения по совершенствованию статьи 304 УК РФ, в настоящее время, предусматривающей ответственность за провокацию взятки, коммерческого подкупа либо подкупа в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных или муниципальных нужд. Содержательный анализ правомерного оперативного эксперимента обусловлен необходимостью его отграничения от схожих с ним противоправных деяний (провокации и инсценировки преступления, фальсификации результатов оперативно-розыскной деятельности). Аспекты уголовно-правового регулирования оперативного эксперимента осуществлены на основе анализа уголовно-правовых норм, предусматривающих правомерность причинения вреда (глава 8 УК РФ), ст. 304 УК РФ и соответствующих разъяснений Верховного Суда РФ по отдельным категориям преступлений. В результате проведенного анализа была уточнена трактовка понятий провокация и инсценировка преступлений, сделаны выводы о необходимости 1) принятия специальной нормы (ст. 38.1 УК РФ), устраняющей преступность деяния при правомерном оперативном эксперименте, в том числе связанном с причинением вреда; 2) изменения редакции ст. 304 УК РФ, расширяющей уголовную ответственность за счет
а) отождествления деяний, связанных с провокацией и инсценировкой преступлений;
б) снятия существующих ограничений по кругу преступлений.
Abstract. The article attempts to analyze the degree of criminal-legal regulation of relationships arising in connection with the operational experiment as one of the most complex types of operational search measures characterized by external similarity with criminal behavior.
Бюллетень науки и практики /Bulletin of Science and Practice Т. 5. №5. 2019
https://www.bulletennauki.com DOI: 10.33619/2414-2948/42
The article clarifies the notion of operational experiment and its substantive features, and then assesses the degree of criminal-legal regulation that determines the legality of its conduct, and formulates proposals to improve article 304 of the Criminal Code, currently presupposing liability for provocation of bribes, commercial bribery or bribery in the procurement of goods, works and services for state or municipal needs. A substantive analysis of the legitimate operational experiment is stipulated to the necessity of its separation from related wrongful acts (provocation and staging of the crime, of falsification of results of operational search activity). Aspects of criminal-legal regulation of operational experiment are carried out on the basis of the analysis of criminal-legal norms providing legality of harm (Chapter 8 of the Criminal Code), Art. 304 of the Criminal Code and the corresponding explanations of the Supreme Court of the Russian Federation on separate categories of crimes. As a result of the analysis, the interpretation of the concepts of provocation and staging of crimes was clarified, conclusions were drawn about the need for 1) the adoption of a special rule (Art. 38.1 of the Criminal Code) that eliminates the crime in a legitimate operational experiment, including those associated with causing harm; 2) changes in the wording of article 304 of the Criminal Code, expanding criminal liability by a) identification of acts related to provocation and staging of crimes; b) the removal of existing restrictions on the range of crimes.
Ключевые слова: уголовное законодательство, оперативно-розыскное законодательство, оперативный эксперимент, оперативно-розыскное мероприятие, сбалансированность уголовного и оперативно-розыскного законодательства.
Keywords: criminal legislation, operational search legislation, operational experiment, operational search activity, balance of criminal and operational search legislation.
С позиций общей оценки оперативный эксперимент является одним из наиболее сложных по реализации, но весьма эффективных видов оперативно-розыскных мероприятий, обеспечивающих надежное документирование преступного поведения. Отсутствие законодательной трактовки понятия оперативного эксперимента позволяет неоднозначно определять его содержание в рамках предлагаемых формулировок [1, с. 31; 2, с. 373; 3, с. 47].
Вместе с тем понятие оперативного эксперимента содержится в Модельном законе СНГ «Об оперативно-розыскной деятельности» от 16 ноября 2006 г., имеющем рекомендательное значение. В соответствии со ст. 1 данного закона «оперативный эксперимент — искусственное создание обстановки, максимально приближенной к реальности, с целью вызвать определенное событие либо воспроизведение события или проведение определенных опытов в полностью управляемых условиях и под контролем органа, осуществляющего оперативно-розыскную деятельность, с вовлечением лица, в отношении которого имеются данные о противоправной деятельности, без уведомления его об участии в оперативном эксперименте, в целях подтверждения совершения данным лицом противоправных действий, а также предупреждения, выявления, пресечения и раскрытия менее тяжкого преступления против собственности, порядка осуществления экономической деятельности, общественной безопасности и здоровья населения, тяжкого, особо тяжкого преступления или преступления, могущего принести вред национальной безопасности».
Такая формулировка, в целом, отражает смысловое значение термина «эксперимент» [4, с. 822; 5, с. 575; 6, с. 759].
Обобщающий анализ существующих формулировок оперативного эксперимента
Бюллетень науки и практики / Bulletin of Science and Practice Т. 5. №5. 2019
https://www.bulletennauki.com DOI: 10.33619/2414-2948/42
позволяет выделить следующие признаки, раскрывающие его содержание:
-оперативный эксперимент является, как правило, комплексным, включающим совокупность оперативно-розыскных мероприятий;
-является негласным оперативно-розыскным мероприятием; -осуществляется под непосредственным контролем оперативных подразделений; -деятельность оперативных подразделений при проведении оперативно-розыскных мероприятий и тактических действий, в рамках оперативного эксперимента, должна соответствовать представленным им полномочиям;
-осуществляется в отношении преступлений средней тяжести, тяжких, особо тяжких (ч. 8 ст. 8 ФЗ РФ «Об оперативно-розыскной деятельности» №144 от 12 августа 1995 года (Далее: ФЗ РФ №144));
-предполагает инициативное участие подозреваемого (данный термин используется нами более широко, чем в уголовно-процессуальном праве, вынужденно, из-за отсутствия устоявшегося термина, характеризующего лица, в отношении которого проводятся оперативно-розыскные мероприятия) или его вовлечение без признаков провокации;
-содержательная сторона оперативного эксперимента характеризуется как искусственным созданием обстановки, так и воспроизведением обстановки, соответствующей ожиданиям подозреваемого;
-причиненный вред при проведении оперативного эксперимента должен соответствовать определенным пределам;
-конкретизированными целями оперативного эксперимента могут быть выявление позиции подозреваемого, выявление круга лиц, имеющих отношение к криминальному событию, документирование криминального поведения, задержание лица и др.
Сущностным аспектом оперативного эксперимента является установление механизма предполагаемого, ожидаемого или совершаемого криминального поведения и встраивание в него оперативно-розыскных ресурсов для решения задач, стоящих перед оперативными подразделениями. Это обусловливает внешнюю схожесть действий оперативных сотрудников с противоправным поведением. При этом выход за рамки правомерности оперативного эксперимента может образовывать преступное поведение.
С позиций уголовно-правового регулирования можно выделить две возможные ситуации при проведении рассматриваемого оперативно-розыскного мероприятия:
1. оперативный эксперимент, проводимый в соответствии с положениями УК РФ (правомерный оперативный эксперимент);
2. оперативный эксперимент, проводимый с нарушениями требований УК РФ (неправомерный оперативный эксперимент), и включающий три основных варианта:
-оперативный эксперимент, связанный с инсценировкой преступления; -оперативный эксперимент, связанный с провокацией преступления; -оперативный эксперимент, связанный с фальсификацией результатов оперативно-розыскной деятельности.
В соответствии с п. 14 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 15.06.2006 №14 «О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с наркотическими средствами, психотропными, сильнодействующими и ядовитыми веществами» законность оперативно-розыскных мероприятий, направленных на выявление, предупреждение, пресечение и раскрытие, а также выявление и установление лица, его подготавливающего, совершающего или совершившего предполагает в том числе два условия:
-наличие сведений об участии лица, в отношении которого осуществляется такое
Бюллетень науки и практики / Bulletin of Science and Practice Т. 5. №5. 2019
https://www.bulletennauki.com DOI: 10.33619/2414-2948/42
мероприятие в подготовке или совершении противоправного деяния;
-наличие у лица преступного умысла, сформировавшегося независимо от деятельности сотрудников органов, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность.
Правомерный оперативный эксперимент, характеризующийся выше приведенными признаками, преступление не образует. В случае причинения вреда, вопрос об уголовной ответственности решается в соответствии с условиями правомерности, установленными для крайней необходимости (ст. 39 УК РФ). Недостатком такого положения является то, что под правила крайней необходимости подпадает не весь спектр общественно опасного поведения, в отношении которого проводятся оперативно-розыскные мероприятия, в связи с чем УК РФ должен быть дополнен соответствующими нормами. На этот счет у специалистов существуют различные мнения, среди которых, как представляется, наиболее целесообразными являются два пути.
Первое предложение сводится к тому, чтобы создать специальную норму УК РФ, регламентирующую правомерность причинения вреда при проведении оперативно-розыскных мероприятий [7, с. 235-236].
Нам же представляется, что данная проблема должна быть решена с регулированием более широкого круга отношений, включающих и другие сферы профессиональной деятельности. По данному аспекту мы сформулировали свою позицию, заключающуюся в том, что решение данного вопроса должно быть осуществлено путем закрепления в гл. 8 УК РФ нового обстоятельства, исключающего преступность деяния — «Причинение вреда при исполнении служебных или профессиональных функций», — охватывающего и положение ч. 4 ст. 16 ФЗ РФ № 144 [8, с. 22-24].
Что касается неправомерного оперативного эксперимента, то существующие сложности его уголовно-правовой оценки, как представляется, обусловлены отсутствием достаточной проработанности понятий инсценировка и провокация, несмотря на то, что последний из терминов характеризован содержательными признаками состава преступления, применительно к взяточничеству и подкупу (ст. 304 УК РФ). При этом, действия сотрудников оперативных подразделений, выразившихся в инсценировке или провокации преступления, не связанных с отношениями, урегулированными ст. 304 УК РФ, в судебной практике чаще квалифицируются или как превышение должностных полномочий (ст. 286 УК РФ), или как фальсификация доказательств (результатов оперативно-розыскной деятельности) (ст. 303 УК РФ) [9-10].
С позиций смыслового содержания этих категорий под инсценировкой понимается изображение чего-либо с целью ввести кого-либо в заблуждение [5, с. 196], а под провокацией — побуждение кого-либо к заведомо вредным для него действиям [5, с. 400].
Применительно к сфере уголовного права эти понятия объединяет то, что они направлены на создание видимости преступного поведения соответствующего лица. Только при инсценировке создается видимость мнимого преступления, когда подозреваемый не выполняет криминальных действий, а при провокации — видимость реального преступления, связанного с вовлечением лица в криминальное поведение при отсутствии инициативного формирования умысла с его стороны.
В свою очередь, фальсификация результатов оперативно-розыскной деятельности также создает видимость причастности соответствующего лица к криминальной деятельности. По существу можно говорить о единой сущности трех правовых явлений. Схожесть данных категорий, по своим содержательным признакам, вызывает определенные сложности при их разграничении, в результате чего правоприменители квалифицируют их как должностные преступления. Так количество лиц, осужденных за последние пять лет (2013-2017 гг..) по ч. 4
Бюллетень науки и практики / Bulletin of Science and Practice Т. 5. №5. 2019
https://www.bulletennauki.com DOI: 10.33б19/2414-2948/42
ст. 303 и ст. 304 УК РФ в совокупности составило 18 человек (на основе систематизации данных Судебного департамента при Верховном Суде РФ).
Представляется, для устранения существующей раздробленности категории «инсценировка», «провокация», «фальсификация» в контексте ч. 4 ст. 303 УК РФ должны быть унифицированы, то есть, объединены единым общим понятием «инсценировка», состав которого в качестве преступления следует закрепить в ст. 304 УК РФ «Инсценировка преступления» в следующей редакции:
«Совершение деяния, создающего видимость причастности другого лица к общественно опасному посягательству», — ... .
Данная норма будет общей по отношению к другим, предусматривающим отве6тственность за инсценировку, провокацию и фальсификацию (специальные нормы) в рамках отношений, связанных с реализацией уголовной ответственности, что, в соответствии с ч. 3 ст. 17 УК РФ упорядочит квалификацию данных посягательств.
Список литературы:
1. Вагин О. А., Исиченко А. П., Шабанов Г. Х. Оперативно-розыскные мероприятия и использование их результатов. M.: Издательский дом Шумиловой И. И., 2006. 119 с.
2. Горяинова К. К. Оперативно-розыскная деятельность. M.: ИНФРА-M, 2006. 832 с.
3. Чувилев А. А. Оперативно-розыскное право. M.: Издательская группа НОРMA-ИНФРА, 1999. 80 с.
4. Mалый энциклопедический словарь. Т. 3. M.: Изд. центр Терра, 1997. 560 с.
5. Словарь иностранных слов. M.: Рус. яз., 1988. 608 с.
6. Философский энциклопедический словарь. M.: Сов. энцикл., 1989. 814 с.
7. Шкабин Г. С. Уголовно-правовое обеспечение оперативного внедрения. M.: Юриспруденция, 2018. 272 с.
8. Кузьмин С. С. Проблемы уголовно-правового обеспечения оперативно-разыскной деятельности // Проблемы применения уголовного закона при осуществлении оперативно-разыскной деятельности: материалы Регионального круглого стола (Рязань, 9 апреля 2015 г.). Рязань: Концепция, 2015. 112 с.
9. Волженкин Б. В. Допустима ли провокация как метод борьбы с коррупцией? // Российская юстиция. 2001. №5. С. 43-45.
10. Лапатников M. В. Спорные вопросы толкования критерия пассивного поведения сотрудников правоохранительных органов в контексте позиций Европейского суда по правам человека по вопросу об отграничении правомерного оперативно-розыскного мероприятия от провокации // Российская юстиция. 2016. №3. С. б5-б9.
References:
1. Vagin, O. A., Isichenko, A. P., & Shabanov, G. Kh. (200б). Operativno-rozysknye meropriyatiya i ispol'zovanie ikh rezul'tatov. Moscow, Izdatel'skii dom Shumilovoi I. I., 119. (in Russian).
2. Goryainova, K. K. (200б). Operativno-rozysknaya deyatel'nost'. Moscow, INFRA-M, 832. (in Russian).
3. Chuvilev, A. A. (1999). Operativno-rozysknoe pravo. Moscow, Izdatel'skaya gruppa NORMA-INFRA, 80. (in Russian).
4. Malyi entsiklopedicheskii slovar'. (1997). V. 3. Moscow, Izd. tsentr Terra, 5б0. (in Russian).
5. Slovar' inostrannykh slov. (1988). Moscow. Rus. yaz., б08. (in Russian).
Бюллетень науки и практики / Bulletin of Science and Practice Т. 5. №5. 2019
https://www.bulletennauki.com DOI: 10.33619/2414-2948/42
6. Filosofskii entsiklopedicheskii slovar'. (1989). Moscow, Sov. entsikl., 814. (in Russian).
7. Shkabin, G. S. (2018). Ugolovno-pravovoe obespechenie operativnogo vnedreniya. Moscow, Yurisprudentsiya, 272. (in Russian).
8. Kuzmin, S. S. (2015). Problemy ugolovno-pravovogo obespecheniya operativno-razysknoi deyatel'nosti. In: Problemy primeneniya ugolovnogo zakona pri osushchestvlenii operativno-razysknoi deyatel'nosti: materialy Regional'nogo kruglogo stola (Ryazan, 9 aprelya 2015 g.). Ryazan, Kontseptsiya, 112. (in Russian).
9. Volzhenkin, B. V. (2001). Dopustima li provokatsiya kak metod bor'by s korruptsiei? Rossiiskayayustitsiya, (5), 43-45. (in Russian).
10. Lapatnikov, M. V. (2016). Spornye voprosy tolkovaniya kriteriya passivnogo povedeniya sotrudnikov pravookhranitel'nykh organov v kontekste pozitsii Evropeiskogo suda po pravam cheloveka po voprosu ob otgranichenii pravomernogo operativno-rozysknogo meropriyatiya ot provokatsii. Rossiiskaya yustitsiya, (3), 65-69. (in Russian).
Работа поступила Принята к публикации
в редакцию 20.04.2019 г. 25.04.2019 г.
Ссылка для цитирования:
Кузьмин С. С., Мальцева С. Н., Геранин В. В. Уголовно-правовое обеспечение оперативного эксперимента // Бюллетень науки и практики. 2019. Т. 5. №5. С. 429-434. https://doi.org/10.33619/2414-2948/42/62.
Cite as (APA):
Kuzmin, S., Maltseva, S., & Geranin, V. (2019). Criminal Legal Support of Operational
Experiment. Bulletin of Science and Practice, 5(5), 429-434. https://doi.org/10.33619/2414-2948/42/62. (in Russian).
