CC BY
91
ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ
УДК 343.214
ББК 67.408.1 © Ю.О. Скорбич, 2018
Научная специальность 12.00.08 — уголовное право и криминология; уголовно-исполнительное право
УГОЛОВНО-ПРАВОВАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА НЕОБОСНОВАННОГО РИСКА
Юлия Олеговна Скорбич, адъюнкт факультета подготовки научно-педагогических и научных кадров по кафедре уголовного права
Московский университет МВД России имени В.Я. Кикотя (117437, Москва, ул. Академика Волгина, д. 12) E-mail: j uliaskorbich@m ail.ru
Научный руководитель: профессор, доктор юридических наук, профессор кафедры уголовного права Московского Университета МВД России имени В.Я. Кикотя В.И. Динека
Аннотация. Анализируются уголовно-правовые признаки причинения вреда при необоснованном риске. Рассматривается содержание интеллектуального и волевого элементов субъективной стороны деяния, совершенного при нарушении условий правомерности обоснованного риска, а также объективные признаки, отражающие характер и степень общественной опасности при необоснованном риске, которые, в конечном итоге, будут важны для правильной квалификации и индивидуализации ответственности.
Ключевые слова: необоснованный риск, нарушение условий правомерности, причинение вреда, интеллектуальный и волевой момент, неосторожная форма вины, профессиональная сфера.
CRIMINALLY-LEGAL CHARACTERISTIC OF UNREASONABLE RISK
Skorbich O. Yulia, adjunct faculty training of scientific and pedagogical and scientific personnel in the Department of Criminal Law
Moscow University of the Ministry of Internal affairs of Russia named after V.Ya. Kikot' (117437, Moscow, ul. Akademika Volgina, d. 12) E-mail: j uliaskorbich@m ail.ru
Scientific adviser: professor, doctor of law, professor of the Criminal Law Department of the Moscow University of the Ministry of Internal affairs of Russia named after V.Ya. Kikot' V.I. Dineka
Annotation. This article analyzes the penal signs of the injury at unreasonable risk. The contents of the intellectual and volitional elements of the subjective side of the acts committed in violation of the conditions of legitimacy of reasonable risk, and are considered objective evidence that characterizes the nature and degree of public danger in case of unreasonable risk, which ultimately will be important for the correct qualification and individualization of responsibility.
Keywords: unreasonable risk, the breach of legality, harm, intelligent and strong-willed moment, a careless form of guilt, professional sphere.
Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН
Для цитирования: Скорбич Ю.О. Уголовно-правовая характеристика необоснованного риска. Вестник Московского университета МВД России. 2018;(3): 115-119.
В соответствии с уголовным законодательством наиболее активно в отечественном правоведении ис-
РФ не образует состав преступления деяние, причи- следовал М.С. Гринберг, взгляды которого и сегодня
няющее вред охраняемым уголовным законом инте- сохраняют подлинную научную ценность и неоспори-
ресам при обоснованном риске для достижения об- мый вклад в развитие института освобождения от уго-
щественно полезной цели. Такую формулировку со- ловной ответственности. Его труды «Значение произ-
держит ч. 1 ст. 41 УК РФ. Обращение к указанной водственно-хозяйственного риска по советскому уго-
норме нашло отражение в многочисленных исследо- ловному праву», «Момент оправданного риска в про-
ваниях, проводимых в области уголовного права Рос- изводственном процессе и его уголовно-правовое зна-
сии, поскольку посвящено институту обстоятельств, чение», «Проблема производственного риска в уго-
исключающих преступность деяния, как одному из ловном праве» явились одними из первых и базовых
наиболее дискуссионных и проблемных с точки зре- научных исследований в данной области и, несомнен-
ния практического применения. но, открыли новую страницу в отечественной науке
Обращаясь к призме нормы о обоснованном уголовного права. риске, необходимо отметить, что проблема риска как В настоящее время уголовное законодательство не
уголовно-правовая проблема взяла свои истоки с се- содержит определения понятия обоснованного риска,
редины 50-х — начала 60-х гг. XX в. Данную тематику что само по себе повлекло многочисленные авторские
ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ
трактовки этого термина. Например, А.С. Шумков определяет обоснованный риск как «деяние, связанное с нарушением или несоблюдением специальных правил, направленное на достижение общественно полезной цели, не достижимой иными средствами (не сопряженными с нарушением или несоблюдением специальных правил), которое, несмотря на предпринятые лицом достаточные меры предосторожности, привело к наступлению вреда охраняемым уголовным законом интересам» [1, с. 8]. Исходя из вышеуказанного определения, А.С. Шумков выделил следующие признаки, характеризующие обоснованный риск: 1) деяние сопряжено с нарушением или невыполнением специальных норм, которые необходимы для предупреждения наступления негативных последствий; 2) основанием совершения такого рода деяния является наличие общественно полезной цели; 3) с объективной точки зрения невозможность достижения общественно полезной цели совершением деяния, не связанного с нарушением или невыполнением специальных норм и правил; 4) имеется объективная вероятность того, что результат, преследуемый лицом, будет отличаться от ожидаемого значения из-за нарушения или невыполнения специальных норм и правил, призванных не допустить наступление негативных последствий, в связи с чем презюмируется обязанность выполнения лицом достаточных мер для недопущения причинения вреда охраняемым уголовным законом интересам; 5) деяние, вопреки предпринятым достаточным мерам предосторожности, тем не менее повлекло наступление вреда охраняемым уголовным законом интересам.
Правомерность риска как в науке уголовного права, так и в уголовном законодательстве определяется понятием «обоснованный». Таким определением риска оперировал законодатель, употребив его впервые в Уголовном кодексе РФ 1996 г. отразивший указанное обстоятельство в числе прочих, исключающих преступность деяния. И такая формулировка дана с учетом того, что как в советской уголовно-правовой теории, так и в законодательстве ряда зарубежных государств риск называли и продолжают называть «профессиональным», «производственным», «хозяйственным», таким образом сузив и сферу уголовно-правового риска, и субъектов такого риска; например: «Уголовный кодекс Литвы в качестве обстоятельств, исключающих уголовную ответственность, отдельно предусмотрел такие, как исполнение профессиональных обязанностей (ст. 30), оправданный профессио-
нальный или хозяйственный риск (ст. 34) и научный эксперимент (ст. 35)» [2, с. 35, 36].
Сама по себе уголовно-правовая характеристика обоснованного риска в отечественном законодательстве не носит преступный характер. Но при этом в ч. 3 ст. 41 УК РФ предусмотрены условия, при которых риск признается необоснованным. К таким условиям законодатель относит: во-первых, если риск был заведомо сопряжен с угрозой для жизни многих людей. При этом по мнению авторитетных ученых в области уголовного права, угроза для жизни многих людей предполагает опасность хотя бы для двух человек [3, с. 23]. Во-вторых, если риск был заведомо сопряжен с угрозой экологической катастрофы или общественного бедствия. Таким образом, несоблюдение хотя бы одного из указанных условий, выводит субъекта за рамки допустимого причинения вреда при обоснованном риске, вследствие чего, лицо становится субъектом преступления. При этом, объективная сторона преступления при необоснованном риске выражается в определенном действии или бездействии, посягающем на нарушение тех или иных правил предосторожности и причиняющем вред охраняемым уголовным законом интересам граждан, общества и государства в целом. Речь, как правило, идет о грубом нарушении правил или несоблюдении мер предосторожности в сфере профессиональной деятельности. Указанные преступные последствия бесспорно находятся в причинной связи с деянием виновного. Поскольку, абстрагированное исключение лица из совершаемого преступного деяния при,тем нем менее, наступивших негативных последствиях будет исключать виновность лица в инкриминируемом ему деянии, так как негативные последствия наступили вне зависимости от действия или бездействия предполагаемого субъекта преступления. С субъективной стороны состава преступления — причинение вреда при нарушении условий правомерности обоснованного риска (необоснованного риска) характеризуется, как правило, неосторожной формой вины в виде преступного легкомыслия. Лицо понимает, что его действия сопряжены с риском, предвидит возможность наступления негативных последствий, однако самонадеянно рассчитывает на их предотвращение. «...Совершая преступление по легкомыслию, лицо сознает фактические признаки своего действия или бездействия, по крайней мере, в той степени, в какой это необходимо, чтобы предвидеть возможность наступления общественно опасных последствий. Такое лицо по-
ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ
нимает, что своими действиями создает определенную опасность для охраняемых законом интересов» [4, с. 129]. Как полагают П.С. Дагель и Д.П. Котов, это совсем не означает, что при легкомыслии преступник осознает общественно-опасный характер своего деяния (действия или бездействия). Указанные авторы отмечают, что предвидение возможности наступления общественно опасных последствий возможно также при совершении правомерных, допустимых законом действий, когда о сознании общественной опасности не может идти и речи (например, при хирургических операциях и иных действиях, связанных с риском). В указанных случаях такое предвидение является необходимым условием недопущения этих последствий. В связи с изложенным, «момент вины» при самонадеянности сводится не к предвидению наступления общественно опасных последствий, а к легкомысленному расчету на их предотвращение», — утверждают П.С. Дагель и Д.П. Котов. По их же мнению, «у самонадеянно действующего субъекта существует обязанность и возможность осознавать общественно опасный характер совершаемого действия или бездействия, а, следовательно, и обязанность воздержаться от его совершения». Как верно отмечается в уголовно-правовой литературе, лицо осознанно идет на нарушение установленных правил предосторожности. Среди таковых могут быть деяния, которые противоречат данным науки или профессиональным правилам, запрещенные законом, но не являющиеся преступлением, и случаи, когда на занятие этой профессией данное лицо и вовсе не имело право. Расчет субъекта на своевременное предотвращение преступного последствия содержит две стороны: интеллектуальную и волевую. В уголовно-правовой науке на сегодняшний день не существует единообразного подхода относительно интеллектуального момента легкомыслия. Например, А.И. Рарог в своей работе «Вина в советском уголовном праве» выделяет ряд признаков интеллектуального элемента преступной самонадеянности: «1) сознание лицом общественной опасности совершаемого им деяния, которое уже содержит вероятную угрозу причинения тяжких последствий; 2) предвидение лицом абстрактной возможности наступления общественно опасных последствий совершаемого деяния; 3) представление лица о наличии очевидно существующих факторов, сил и обстоятельств, могущих, по его мнению, предупредить наступление общественно опасных последствий (данный признак отграничивает преступную самонадеянность
от умысла и включает в себя констатирующий и оценочный моменты интеллектуальной деятельности виновного)» [5, с. 56—60]. Л.Д. Гаухман полагает, что интеллектуальный момент легкомыслия состоит из нескольких моментов. «Первый момент — предвидение реальной возможности наступления общественно опасных последствий, который выражается в сознательном допущении виновным абстрактной возможности наступления таких последствий. Субъект осознает, что в целом деяние, аналогичное совершаемому им, может привести и иногда приводит к общественно опасным последствиям, но все же рассчитывает, что такого рода последствия от его собственного конкретного деяния не наступят. Второй момент—легкомысленный расчет на предотвращение последствий (лицо прогнозирует их недопущение; учитывает конкретные условия и обстоятельства, имеющиеся, по его субъективному мнению, в момент совершения действия или воздержания от него, которые исключат наступление негативных общественных последствий; неточно, размыто, самонадеянно делает ставку на указанные обстоятельства без достаточных к тому оснований)» [6, с. 156, 157].
Некоторые ученые относят легкомысленный расчет на предотвращение общественно опасных последствий к волевому элементу легкомыслия. Волевая сторона такого расчета сводится к активному желанию не наступления общественно опасных последствий.
Согласно точки зрения Е.С. Бородина: «субъект, совершая преступление по легкомыслию, предвидит так называемую, абстрактную возможность наступления общественно опасных последствий, осознает общественную опасность совершаемого им деяния, но делает все возможное к ее предотвращению. Лицо осознает негативный характер возможных последствий и рассчитывает на обстоятельства, которые способны предотвратить ущерб в конкретном случае» [7, с. 143— 145]. Но такое определение легкомыслия попросту нельзя отнести к ситуациям, связанным с риском, в связи с тем, что лицо осознает неизбежность наступления вредных последствий, но стремится минимизировать этот вред, совершая деяния, прямо указывающие на нарушение тех или иных норм и правил, иными словами наносит вред охраняемым законом интересам во избежание вреда большего. Ряд специалистов в области уголовного права полагают, что определение риска, в отличие от легкомыслия, позволяет разнообразно подходить к всевозможным рискованным действиям, и даже устанавливать различную уголовную
ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ
ответственность в зависимости от степени риска. В.В. Бабурин в своей работе указывает, что высокий риск поставления в опасность неотъемлемо важных интересов сам по себе является неправомерным, и должен влечь за собой уголовную ответственность вне зависимости от наступления негативных последствий [8, с. 207—210]. Со слов А.А. Пионтковского, «...уголовная ответственность за нарушение соответствующих правил по предупреждению вредных последствий научно-технического прогресса должна строиться так, чтобы уголовную ответственность влекло, в необходимых случаях, не только причинение вреда человеку или окружающей его природе, а уже само поставление в опасность этих интересов» [9, с. 32].
Помимо прочего, важным элементом субъективной стороны в таких ситуациях, как риск и совершение того либо иного преступления, является психическое отношение субъекта к совершаемому деянию, на что указывают доктринальные точки зрения при рассмотрении определенного уголовно-наказуемого деяния [10, с. 61; 11, с. 49, 50]. Однако, в науке уголовного права незаслуженно мало внимания уделяется эмоциональному состоянию лица, действующему при ситуации, связанной с риском. Фактически, любой риск всегда сопряжен со стрессовой ситуацией; лицо, как правило, принимает решение при обстоятельствах, не-терпящих отлагательства, зачастую в экстремальных условиях. Этот фактор, на наш взгляд, должен быть одним из основополагающих при решении вопроса об индивидуализации наказания, в случаях, когда были допущены нарушения условий обоснованного риска.
Как мы уже отметили выше, нарушением условий обоснованного риска может служить лишь то условие, которое нацелено на причинение вреда как минимум двум лицам. Исходя из логики следует, что при причинении вреда одному лицу теоретически не может быть допущено нарушение условий обоснованного риска, что само по себе является недопустимым и выводит человеческую жизнь и здоровье (главное и неотъемлемое право, гарантированное Конституцией РФ) за рамки уголовно-правовой защиты. В связи с этим обстоятельством необходима коррекция уголовного законодательства в указанной части. Ситуации, связанные с риском, наиболее часто встречаются именно в профессиональной среде, спектр которой на сегодняшний день достигает внушительных масштабов. С точки зрения формальной, закон не ограничивает область рискованных действий исклю-
чительно профессиональной деятельностью, позволяя рисковать, в том числе, и в быту. Однако, по существу, такого рода дозволение представляется не вполне обоснованным. Как известно, риск — это нечто неопределенное, это использование уже имеющихся знаний, навыков и опыта для достижения полезной цели, в том числе и учет современных достижений науки и техники. В бытовой ситуации некоторые важные параметры риска могут быть не соблюдены. В частности, бытовой риск осуществляется, как правило, не в пользу общего блага, а в личных целях; при совершении деяния лицо использует в большей мере личный, житейский опыт, а не специальные знания в конкретной области; риск в быту в принципе не может быть направлен на получение нового знания или результата. «Лицо, не имеющее достаточных специальных знаний и опыта, не имеет объективной возможности провести обоснованный расчет обстоятельств, способных предотвратить наступление общественно опасных последствий» [12, с. 95]. В связи с этим, большая часть ситуаций, связанных с риском, в той или иной степени приходится на область профессиональной деятельности. При этом, в ситуациях, связанных с риском в профессиональной среде, даже при риске, необходимом для достижения общественно полезной цели, при тем не менее, наступивших негативных последствиях, выразившихся в причинении тяжкого вреда здоровью или смерти, лицо нарушившее те или иные нормы и правила своей профессиональной деятельности, на практике зачастую привлекается к уголовной ответственности за причинение тяжкого вреда здоровью или смерти по неосторожности при ненадлежащем исполнении лицом своих профессиональных обязанностей, т.е. деяние, квалифицируемое по ч. 2 ст. 118 и ч. 2 ст. 109 УК РФ соответственно. При этом позиция правоприменителя такова, что на практике зачастую имеют место случаи объективного вменения, иными словами: при наличии деяния и наступивших негативных последствиях, без установления причинной связи между деянием и последствиями, без установления цели и мотива, что особенно важно в ситуациях, связанных с риском, правоприменитель все же возбуждает уголовное дело, не уделяя внимания объективным и субъективным признакам состава преступления, что само по себе прямо противоречит ч. 2 ст. 5 УК РФ и является недопустимым [13, с. 17].
Подводя итог сказанному, стоит отметить, что причинение вреда при осуществлении профессиональ-
ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ
ных обязанностей должно оцениваться с позиций обстоятельств, исключающих преступность деяния, только в том случае, когда не были нарушены допустимые пределы правомерности. Превышение условий правомерности и наступление негативных последствий, находящихся в причинной связи с рискованным деянием, образует состав преступления, предусмотренный статьей Особенной части УК РФ. Содержание интеллектуального и волевого элементов влияют на установление признаков субъективной стороны преступления. В конечном итоге это будет важно для правильной квалификации и индивидуализации ответственности.
Литература
1. Шумков А. С. Обоснованный риск как обстоятельство, исключающее преступность деяния: Авто-реф. дисс. ... канд. юрид. наук. М., 2007.
2. Пархоменко С.В. Проблемы и перспективы совершенствования уголовно-правовой регламентации обоснованного риска // Сибирский юридический вестник. 2016. № 4 (75).
3. Уголовное право России. Общая и Особенная части: Учебник. М., 2015.
4. Дагель П.С., Котов Д.П. Субъективная сторона преступления и ее установление. Воронеж, 1974.
5. РарогА.И. Вина в советском уголовном праве. Саратов: Изд-во Саратовского университета, 1987.
6. Гаухман Л.Д. Квалификация преступлений: закон, теория, практика. М.: Центр ЮрИнфоР, 2003.
7. Бородин Е.С. Проблема осознания виновным общественной опасности совершаемого им деяния при легкомыслии // Общество: политика, экономика, право. 2011. № 2.
8. БабуринВ.В. Риск и его значение для дифференциации уголовной ответственности и индивидуализации наказания // Вестник Томского государственного университета. 2007. № 297.
9. Пионтковский А.А. Уголовный закон в борьбе с отрицательными последствиями научно-технического прогресса // Советское государство и право. 1972. № 4.
10. Андреева В.М. Субъективная сторона уклонения от уплаты таможенных платежей // Вестник Владимирского юридического института. 2014. № 3 (32).
11. ОсокинР.Б. Об интеллектуально-психологических качествах субъекта мошеннических посягательств // Международный журнал психологии и педагогики в служебной деятельности. 2017. Т. 3. № 3.
12. Мирошниченко Н.В. Обоснованный риск как обстоятельство, исключающее преступность деяния, при исполнении профессиональных функций // Общество и право. 2015. № 1 (51).
13. Динека В.И. К вопросу о содержании должностных и служебных полномочий в рамках должностных преступлений. М., 2014.
References
1. Shumkov A.S. Obosnovannyy risk kak obstoya-tel'stvo, isklyuchayushcheye prestupnost' deyaniya: Av-toref. diss. ... kand. yurid. nauk. M., 2007.
2. Parkhomenko S.V. Problemy i perspektivy sovers-henstvovaniya ugolovno-pravovoy reglamentatsii ob-osnovannogo riska // Sibirskiy yuridicheskiy vestnik. 2016. № 4 (75).
3. Ugolovnoye pravo Rossii. Obshchaya i Osobennaya chasti: Uchebnik. M., 2015.
4. Dagel' P.S., Kotov D.P. Sub"yektivnaya storona prestupleniya i eye ustanovleniye. Voronezh, 1974.
5. Rarog A.I. Vina v sovetskom ugolovnom prave. Saratov: Izd-vo Saratovskogo universiteta, 1987.
6. Gaukhman L.D. Kvalifikatsiya prestupleniy: zakon, teoriya, praktika. M.: Tsentr YurlnfoR, 2003.
7. Borodin E.S. Problema osoznaniya vinovnym ob-shchestvennoy opasnosti sovershayemogo im deyaniya pri legkomyslii // Obshchestvo: politika, ekonomika, pravo. 2011. № 2.
8. Baburin V.V. Risk i ego znacheniye dlya different-siatsii ugolovnoy otvetstvennosti i individualizatsii naka-zaniya // Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. 2007. № 297.
9. Piontkovskiy A.A. Ugolovnyy zakon v bor'be s otritsatel'nymi posledstviyami nauchno-tekhnicheskogo progressa // Sovetskoye gosudarstvo i pravo. 1972. № 4.
10. Andreyeva V.M. Sub"yektivnaya storona uklo-neniya ot uplaty tamozhennykh platezhey // Vestnik Vla-dimirskogo yuridicheskogo instituta. 2014. № 3 (32).
11. Osokin R.B. Ob intellektual'no-psikhologiches-kikh kachestvakh sub"yekta moshennicheskikh posyaga-tel'stv // Mezhdunarodnyy zhurnal psikhologii i pedagogiki v sluzhebnoy deyatel'nosti. 2017. T. 3. № 3.
12. Miroshnichenko N.V. Obosnovannyy risk kak obstoyatel'stvo, isklyuchayushcheye prestupnost' deyaniya, pri ispolnenii professional'nykh funktsiy // Obshchestvo i pravo. 2015. № 1 (51).
13. Dineka V.I. K voprosu o soderzhanii dolzhnost-nykh i sluzhebnykh polnomochiy v ramkakh dolzhnost-nykh prestupleniy. M., 2014.
