CC BY
152
УДК 343.97(470.51) ЛЮДМИЛА НИКОЛАЕВНА БЕХТЕРЕВА,
доктор исторических наук, заведующая отделом исторических исследований (Удмуртский институт истории, языка и литературы Уральского отделения Российской академии наук), e-mail: [email protected]
УГОЛОВНАЯ ПРЕСТУПНОСТЬ 1920-Х ГОДОВ: РЕГИОНАЛЬНЫЕ ОСОБЕННОСТИ
Реферат: в статье, основанной на комплексе как опубликованных, так и впервые вводимых в научный оборот источников, рассматривается преступность и уголовный бандитизм как политико-правовое явление 1920-х гг. в одном из регионов России - Вотской автономной области. Отмечаются факторы, вызвавшие ухудшение криминогенной обстановки при переходе к новой экономической политике: спад промышленного и сельскохозяйственного производства, голод, безработица, обеднение основной массы населения. К числу наиболее распространенных относились преступления против личности и имущественные преступления - убийства, телесные повреждения, кражи, разбои, грабежи. Они совершались как преступниками-одиночками, так и представителями организованного бандитского сообщества. Особую тревогу вызывала детская беспризорность, порождавшая всплеск подростковой преступности. Настоящим социальным бедствием стало хулиганство, которому во многом способствовали распространившееся пьянство и самогоноварение. Рост преступности провоцировался наличием у населения в большом количестве незарегистрированного огнестрельного оружия, продажей которого занимались рабочие заводов. Результатом деятельности милиции и уголовного розыска стало увеличение раскрываемости преступлений, задержание на территории области опасных рецидивистов.
Ключевые слова: Вотская автономная область, преступность, бандитизм, хулиганство, кражи, уголовное законодательство, милиция.
Вначале 1920-х гг. в стране наблюдалась сложная экономическая и политическая ситуация, вызванная последствиями Гражданской войны. В результате военных действий сократилось население Вятской губернии. Если в 1917 г. на ее территории проживало 3 935 тыс. человек, то к лету 1920 г. осталось 3 235 тыс. Значительный материальный ущерб был причинен сельскому хозяйству: уведено свыше 21 тыс. лошадей, 29 тыс. коров, сожжено более 3 тыс. жилых домов. Немалый урон понесла промышленность края. На одном только Воткинском железоделательном заводе убытки составили свыше 58 млн золотых рублей [1, с. 84]. Отмечались спад промышленного производства, снижение объемов государственного заказа, расстройство внутриотраслевых связей. Перестала выпускать продукцию местная промышленность. Железные, лесовозные дороги, подъездные пути к заводам области, пристани на реках были разрушены. Недостаточное и несвоевременное финансирование предприятий приводило к росту задолженности по заработной плате. На Воткинском заводе, например, к 1 ноября 1922 г. она составила крупную по тем временам сумму - 8 633 538 рублей [2]. Огромное количество видов обращавшихся денежных знаков создава-
ло благоприятную почву для колоссального развития денежной спекуляции и свидетельствовало о крайне расстроенном состоянии денежного обращения и остром товарном дефиците. Положение усугублял вызванный засухой сильнейший неурожай, спровоцировавший голод, который охватил 32 губернии и области с населением 31 млн 922 тыс. человек [3, с. 111, 112]. Процесс обеднения его основной массы в Удмуртии [с ноября 1920 г. по январь 1932 г. - Вотская автономная область (ВАО)] усиливался.
Совокупность экономических, политических и социальных проблем привела к ухудшению криминогенной обстановки и росту преступности. Данный вопрос относится к числу активно разрабатываемых в отечественной историографии [4-10]. Правоведы, историки, социологи проявляют к нему повышенный интерес. Между тем многие региональные и локальные аспекты темы, несмотря на свою особую научную и практическую значимость в условиях роста социальных девиаций в современной России, до сих пор не нашли отражения в трудах исследователей и требуют изучения.
Уголовное законодательство 1920-х гг. подразделяло все совершаемые преступления на следую-
© Бехтерева Л. Н., 2015
щие группы: 1) государственные преступления: вооруженные восстания, организация контрреволюционных групп, контрреволюционная агитация и пропаганда и др.; 2) преступления против порядка управления: массовые беспорядки, бандитизм, сопротивление власти и неисполнение ее законных требований, таможенные преступления, самоуправство, приобретение и сбыт спиртных напитков, наркотиков, нарушение правил о производстве, промыслах и торговле и др.; 3) преступления против личности: убийства, изнасилования, оскорбления, клевета, ложный донос, телесные повреждения, побои; 4) имущественные преступления: кражи, разбой, грабежи и скупка краденого, мошенничество, присвоение, растрата, подлог; 5) служебные преступления: подлог, взятка, злоупотребление служебным положением и др.; 6) воинские преступления.
Наиболее распространенными являлись преступления против личности и имущественные преступления. Так, за 1922 г. в ВАО было отмечено 5 731 преступление, в том числе 3 996 краж и грабежей. За девять месяцев 1924 г. из 9 443 совершенных преступлений 896 приходилось на правонарушения, связанные с присвоением чужих материальных ценностей, главным образом, скота, муки, различных продуктов питания. В 1924 г. за имущественные преступления по городам и уездам области было осуждено 835 человек, 1925 - 773, 1926 -1 068, 1927 - 1 109, в 1928 г. - 1 006 человек.
Хищения наблюдались как в частных домах и квартирах, так и в государственных складах, магазинах, мельницах. Ограбление квартир, изъятие дорогих вещей с целью перепродажи нередко сопровождалось насильственным лишением жизни. Так, в марте 1922 г. в г. Глазове организованной группой грабителей, состоявшей из трех женщин, с целью похищения имущества было совершено зверское убийство гражданина Арасланова. В этом же году, но уже в г. Ижевске на Старой улице грабителями квартиры были умерщвлены два ребенка, находившиеся на месте преступления, а на Сенной площади убита женщина, у которой похитили продовольственный паек, полученный ею из лавки единого потребительского общества*. Сенная площадь являлась наиболее криминогенным местом г. Ижевска 1920-х гг. Помимо мелких карманных краж, здесь совершались и более крупные хищения, например, лошадей, продовольствия и фуража у торговцев, приезжавших на базар из ближайших сел и деревень. Дурную славу имел и район кирпичного завода в Заречной части города. В праздники и дни зарплаты подвыпившие «кир-
Здесь и далее приведены сведения их Центрального государственного архива Удмуртской Республики.
пичники» устраивали здесь драки, прогуливаясь с кольями и нагоняя страх на случайных прохожих.
Огромный урон хозяйству, прежде всего селян, приносило конокрадство. Кражи лошадей случались главным образом в летнее время путем их увода с подножного корма, редко - со дворов и конюшен. После совершения кражи лошадь переправлялась в ближайший населенный пункт или за пределы уезда и области. Далее на нее заполнялись документы, пустые бланки которых доставались конокрадами через посредников в волисполкомах. Данное обстоятельство осложняло розыск лошадей. Другой причиной, влиявшей на раскрытие такого вида преступлений, была удаленность мест их совершения от уездных центров на 50-70 км. Несмотря на это, раскрываемость составляла 50 %. Так, в марте 1925 г. Можгинским отделом угрозыска была выявлена шайка конокрадов из 4 человек, орудовавшая с весны 1923 г. в окрестностях Ижевска и соседних уездов. Во главе ее стоял уроженец Ижевска М. В. Иванов, выполнявший функции руководителя и координатора преступлений и фабриковавший поддельные документы на похищенных лошадей.
Серьезную угрозу для населения представляли бандитские группировки численностью до десятка и более человек. Так, в г. Сарапуле несколько лет орудовала шайка «сизых орлов», совершавшая налеты на наиболее богатые магазины и дома состоятельных граждан. В начале 1920-х гг. в Ижевске кражей лошадей, скота, личных вещей занималась вооруженная банда в составе сбежавшего из тюрьмы и скрывавшегося от правоохранительных органов И. Елосина (он же Сурнин), В. и В. Черепановых, Г. Карнаухова. Награбленное имущество они хранили у знакомых и родственников в деревнях и сбывали с их помощью на рынке. Долгое время бандитам удавалось уходить от преследования благодаря прикрытию, обеспеченному им милиционером 1-го отделения милиции г. Ижевска А. Н. Даниловым. Он предупреждал их о розыске и местах облав, укрывал от поимки. На ликвидацию банды были брошены силы областной и городской милиции, которые в усиленном режиме патрулировали окрестности города. В результате 2 августа 1924 г. И. Сурнин и В. Черепанов были пойманы на месте преступления в с. Сосновка Ижевского уезда и убиты конвоирами при попытке бегства. 9 августа 1924 г. их сообщника Г. Карнаухова объявили в розыск.
7 января 1925 г. задержали шайку воров из 7 человек во главе с Н. Дроздовой, которая промышляла кражей мануфактуры из государственных и частных магазинов. Преступный стаж самой воровки составлял 20 лет. В июне 1925 г. в резуль-
тате налета на магазин Матвеева (Красный поселок) был убит один из четырех задержанных грабителей - П. Мочтаков, попытавшийся скрыться с места преступления. В декабре 1927 г., по данным ОГПУ, в районе г. Ижевска действовали 14 банд (84 человека), занимавшихся грабежом и разбоем.
В число наиболее опасных преступников входили рецидивисты - «гастролеры». Преступления, совершенные «гастролерами» в населенных пунктах, расположенных вблизи железных дорог, по которым они передвигались, относились к разряду особо дерзких и труднораскрываемых. Так, в 1925 г. большой общественный резонанс имели два крупных происшествия, произошедшие на территории Вотской области. В марте был зверски убит и ограблен агент Вятской конторы Госторга И. М. Елдынев. У потерпевшего были похищены бывшая при нем крупная сумма денежных средств, служебные документы и удостоверение личности. В августе на ст. Сюгинск Московско-Казанской железной дороги был пойман с поличным и арестован рецидивист со стажем М. Белянин. Находясь под стражей в Мож-гинском арестном доме, при попытке побега он был тяжело ранен и переведен в больницу, где вскоре от полученных ран скончался. Спустя два часа соратники Белянина, решив отомстить за него, совершили поджог здания управления уездной милиции, в результате которого сгорела канцелярия уголовного розыска, огнем было уничтожено все его следственное делопроизводство. Виновных преступления найти не удалось.
Не меньшую опасность представляли и преступники-одиночки. Имевшийся в ОГПУ поименный список преступников-рецидивистов г. Ижевска содержал 58 фамилий, у 22 из которых были известны точные адреса проживания. По решению судов многие правонарушители оказывались осужденными и высланными за пределы ВАО. В марте 1926 г. за совершенные преступления пределы Ижевска покинули 19 человек. Некоторые из них бежали из мест лишения свободы и объявлялись во всесоюзный розыск.
Рост преступности в области провоцировался наличием у населения в большом количестве незарегистрированного огнестрельного оружия, оставшегося после Ижевско-Воткинского восстания 1918 г. Продажей оружия занимались также рабочие ижевских заводов, которые собирали его из тайно вынесенных с производства отдельных частей либо устраняли дефекты бракованных изделий и тоже продавали. В частности, о подобном факте 19 января 1926 г. сообщал рабочий прокатной мастерской И. Шамшурин, квартирант которого рабочий Анисимов совершал аналогичные противоправные действия.
Особую тревогу вызывала детская беспризорность, порождавшая всплеск подростковой преступности. В 1924 г. на учете официальных органов в ВАО состояли 3 761 беспризорный ребенок, 1 782 из которых находились вне детских учреждений: детдомов, приемников и т. д. В г. Ижевске из 1 005 зарегистрированных беспризорников 295 бродяжничали, активно вовлекаясь в преступную среду. На их счету были квартирные и карманные кражи, хищения белья с улиц и различных предметов домашнего обихода. Часто малолетние преступники, связанные с преступным миром взрослых, будучи пойманными и отпущенными, совершали повторные правонарушения, постепенно превращаясь в опасных рецидивистов.
Значительный рост преступности был связан с безработицей. В мае 1924 г. на Ижевской бирже труда на учете состоял 2801 человек: 1033 взрослых мужчины, 1168 женщин, 409 подростков мальчиков и 191 девочка. Ежемесячное пособие по безработице равнялось 6 руб. Однако количество обеспеченных социальными пособиями безработных было незначительным: в июне 1924 г. из 2 240 зарегистрированных на бирже обеспечивались пособием только 490 человек, в первую очередь демобилизованные красноармейцы. Бедственное материальное положение толкало людей на преступления. Так, за первую половину 1925 г. областным уголовным розыском было зафиксировано 821 преступление, связанное с карманными кражами, кражами на дому, совершенное безработными.
В 1920-е гг. участились случаи хулиганства, которому во многом способствовали распространившееся пьянство и самогоноварение. С 23 февраля по 15 декабря 1925 г. из 2 510 преступлений, зафиксированных ижевской милицией, 1199 были связаны с производством и сбытом спиртных напитков, включая самогон, пиво и брагу; за торговлю самогоном привлечены к административной ответственности 1971 человек.
Высокий уровень преступности требовал принятия срочных мер со стороны правоохранительных органов. Борьбу с ней в ВАО возглавило образованное в 1921 г. Областное управление милиции, располагавшееся в центре Ижевска на Коммунальной улице в доме № 129. В состав управления, насчитывавшего в феврале 1922 г. 67 сотрудников, входили административно-строевой отдел, отдел снабжения с общей канцелярией, областной уголовный розыск и резерв (15 человек).
В ноябре 1921 г. было произведено сокращение штатов милиции, что значительно ограничило ее мобильность по обеспечению общественной и личной безопасности. По Постановлению ВЦИК от 6 декабря 1921 г. сотрудники органов правопо-
рядка, сохранив за собой административные и уголовно-розыскные функции, освобождались от несения караульной службы по охране складов и учреждений. Отмечались перебои в обеспечении их денежным и продуктовым довольствием. Ощущался недостаток в теплом обмундировании, а также в оружии, боеприпасах, транспортных средствах и канцелярских принадлежностях.
В дальнейшем по мере стабилизации экономической ситуации положение милиции улучшилось, несмотря на перевод уездных управлений на местные бюджеты. Выросла заработная плата, превысив средний уровень по г. Ижевску. Так, в июле 1925 г. в уездных городах ВАО она составляла 22 руб. 10 коп., в 1926 г. зарплата младшего милиционера г. Ижевска составляла 30 руб. 80 коп., старшего - 36 руб. 96 коп. при стоимости бюджетного набора в Ижевске в августе 1926 г. 18 руб. 14 коп. и средней заработной плате промышленных рабочих (включая высококвалифицированных специалистов) 25-30 руб., служащих госучреждений - 30-35 руб., учреждений образования и здравоохранения - 18 руб., в целом по городу -27 руб. Изменилось в лучшую сторону и материальное оснащение. В декабре 1926 г. работники милиции г. Ижевска, например, были обеспечены шинелями на 95 %, фуражками - на 75, брюками - на 50 %. Увеличивался численный состав милиции.
В 1925 г. для удобства обслуживания населения г. Ижевск был разделен на два отделения и 14 участков. Штат милиции состоял из 67 человек: два начальника отделений, три помощника, 14 участковых надзирателей, 6 старших и 29 младших милиционеров, 13 служащих административно-хозяйственной
части. На бюджете облисполкома находились также 11 конных милиционеров и областная школа милиции. Для борьбы с пьянством и хулиганством было увеличено до шести число милицейских постов на улицах города; осуществлялись обходы в вечернее и ночное время; производился точный учет хулиганствующих элементов; лица, замеченные в повторных действиях, незамедлительно привлекались к судебной ответственности; все хулиганские выходки освещались в местной печати.
Все это не могло не отразиться на результатах работы органов правопорядка. За 1925 г. из 2511 возбужденных уголовных дел ижевской милицией было раскрыто 1887, 1877 из них переданы в суд; результатом 863 произведенных обысков, 10 облав стало изъятие 640 ведер суррогатов спирта, 28 самогонных аппаратов. К наиболее заметным операциям областного уголовного розыска относится задержание на территории Можгинского уезда ВАО и заключение под стражу в ноябре 1924 г. скрывавшегося около двух лет С. Созонова, обвинявшегося в крупных злоупотреблениях по должности и разыскиваемого народным следователем реввоентрибу-нала Московского округа.
Таким образом, глубокий экономический и политический кризис, охвативший страну при переходе к нэпу, вызвал рост уголовной преступности. Правонарушения, имевшие имущественный характер и направленные против личности, совершались как преступниками-одиночками, так и представителями организованного бандитского сообщества. Борьба с ними, несмотря на существовавшие трудности, велась силами милиции и уголовного розыска.
Список литературы
1. Удмуртская Республика : знциклопедия. Ижевск, 2008. 768 с.
2. Центральный государственный архив Удмуртской Республики. Ф. Р-785. Оп. 1. Д. 149. Л. 124.
3. История Удмуртии: XX век. Ижевск, 2005. 544 с.
4. Панин С. Е. «Пьяная» преступность в России в 1920-е годы // Социологический журнал. 2002. № 4. С.92-102.
5. Павлов А. Н. Борьба милиции с преступностью в годы нэпа // Вопросы истории. 2004. № 10. С. 135-144.
6. Колемасов В. Н. Советская уголовно-правовая политика в 1917-1928 годах // Вестник Саратовского государственного социально-экономического университета. 2008. №. 1. С. 105-108.
7. Никулин В. В. Преступность как социально-правовое явление в 1920-е годы: тенденции и состояние // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. Тамбов, 2009. № 2. С. 55-60.
8. Мигущенко О. Н. Карательная (уголовная) политика Советского государства в 20-30-е годы XX в. // История государства и права. 2010. № 19. С. 23-26.
9. Кубасов А. Л. Термин «бандитизм» в советской политико-правовой лексике 1918-1924 гг. // История государства и права. 2012. № 14. С. 23-26.
10. Эккельман Н. А. Уголовно-правовые аспекты проблемы борьбы с преступностью несовершеннолетних в советской России (1917-1920-е годы) // История государства и права. 2014. № 10. С. 55-58.
LYUDMILA NIKOLAEVNA BEKHTEREVA,
dsc in history,
manager of the historical researches department (Udmurt institute of history, language and literature of the Ural office of the Russian Academy of Sciences),
e-mail: [email protected]
CRIMINAL CRIME OF THE 1920TH YEARS: REGIONAL FEATURES
Annotation: the article, which is based on a complex of the sources as published, and for the first time introduced into scientific circulation, is devoted to consideration of crime and criminal gangsterism as political and legal phenomenon of the 1920th in one of the regions of Russia - the Votsky autonomous region. The factors which caused deterioration of a criminogenic situation upon transition to new economic policy are noted: recession of industrial and agricultural production, hunger, unemployment, impoverishment of bulk of the population. The crime against the personality and property crimes - murders, injuries, thefts, and robberies were among the most widespread. They were made by both loner criminals, and representatives of an organized gangster community. The special alarm was caused by the children's homelessness generating splash in teenage crime. Hooliganism which was promoted in many respects by the extended alcoholism and moonshining became the real social disaster. Rise in crime was provoked by the existence at the population in a large number of the unregistered firearms in which sale workers of plants were engaged. The increase in solvability of crimes, detention in the territory of area of dangerous recidivists became the result of the activity of militia and criminal investigation department.
Key words: Votsky autonomous region, crime, gangsterism, hooliganism, thefts, criminal legislation, militia.
References
1. Udmurtskaja Respublika. Entsiklopedija [Udmurt Republic. Encyclopedia]. Izhevsk, 2008. 768 p.
2. Central'nyj gosudarstvennyj arhiv Udmurtskoj Respubliki [Central State Archive of Udmurt Republic]. Fund R-785. Inventory 1. Case 149. Page 124. Unpublished.
3. Istorija Udmurtii: XX vek [History of Udmurtia: 20th century]. Izhevsk, 2005. 544 p.
4. Panin S. E. «P'ianaja» prestupnost' v Rossii v 1920-e gody [«Drunk» crime in Russia in the 1920s]. Sotsi-ologicheskii zhurnal - Sociological journal, 2002, no. 4, pp. 92-102
5. Pavlov A. N. Bor'ba militsii s prestupnost'iu v gody nepa [The struggle of the militia against crime in the period of NEP]. Voprosy istorii - Approaches to History, 2004, no. 10, pp. 135-144.
6. Kolemasov V. N. Sovetskaja ugolovno-pravovaja politika v 1917-1928 godakh [Soviet criminal and legal policy in years 1917-1928]. Vestnik Saratovskogo gosudarstvennogo sotsial'no-ekonomicheskogo universiteta - Bulletin of the Saratov State Social and Economic University, 2008, no. 1, pp. 105-108.
7. Nikulin V. V. Prestupnost' kak sotsial'no-pravovoe yavlenie v 1920-e gody: tendentsii i sostoianie [Criminality as the social and legal phenomenon in the 1920s: tendencies and status]. Istoricheskie, filosofskie, politicheskie i yuridicheskie nauki, kul'turologija i iskusstvovedenie. Voprosy teorii i praktiki - Historical, Philosophical, Political and Law Sciences, Cultural studies and Art History. Approaches to Theory and Practice. Tambov, 2009, no. 2, pp. 55-60.
8. Migushchenko O. N. Karatel'naja (ugolovnaja) politika sovetskogo gosudarstva v 20-30-e gody XX v. [Punitive (criminal) policy of Soviet state in the 20-30-ies of the 20th century]. Istorija gosudarstva i prava -History of State and Law, 2010, no. 19, pp. 23-26.
9. Kubasov A. L. Termin «banditizm» v sovetskoi politiko-pravovoi leksike 1918-1924 gg. [The term «gangsterism» in the Soviet political and legal vocabulary of 1918-1924s]. Istorija gosudarstva i prava - History of State and Law, 2012, no. 14, pp. 23-26.
10. Ekkel'man N. A. Ugolovno-pravovye aspekty problemy bor'by s prestupnost'iu nesovershennoletnikh v sovetskoi Rossii (1917-1920-e gody) [Criminal and legal aspects of struggle problem against juvenile delinquency in the Soviet Russia (the 1917-1920s)]. Istorija gosudarstva i prava - History of State and Law, 2014, no. 10, pp. 55-58.
© Behtereva L. N., 2015
