УГНАЛ ИЛИ ПОКАТАЛСЯ: ПРОБЛЕМЫ КВАЛИФИКАЦИИ ДЕЯНИЙ, СОДЕРЖАЩИХ ПРИЗНАКИ УГОНА НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНИМИ ТРАНСПОРТНЫХ СРЕДСТВ Текст научной статьи по специальности «Право»

_Трудовое право; право социального обеспечения

DOI 10.47643/1815-1337_2021_1_271

К ВОПРОСУ О СООТНОШЕНИИ ПО ЮРИДИЧЕСКОЙ СИЛЕ ОТДЕЛЬНЫХ ВИДОВ ИСТОЧНИКОВ ТРУДОВОГО ПРАВА ON THE LEGAL RELATIONSHIP BETWEEN CERTAIN TYPES OF SOURCES OF LABOUR LAW

ЛАДА Алексей Сергеевич,

кандидат юридических наук, доцент кафедры публичного и частного права

Дальневосточного института управления - филиала РАНХиГС, г. Хабаровск, Российская Федерация. E-mail: [email protected];

LADA Alexey Sergeevich,

Ph.D., Assistant Professor of Public and Private Law at the Far Eastern Institute of Management, a branch of RANHIGS, Khabarovsk, Russian Federation. E-mail: [email protected]

Краткая аннотация: в статье рассматриваются отдельные виды источников трудового права, их соотношение по юридической силе, выделяются проблемы правоприменения, и предлагаются пути совершенствования законодательства.

Abstract: the article considers certain types of sources of labor law, their correlation in legal force, highlights the problems of law enforcement, and suggests ways to improve legislation.

Ключевые слова: международный договор, федеральный конституционный закон, трудовой кодекс РФ.

Keywords: international treaty, federal constitutional law, labor Code of the Russian Federation.

Дата направления статьи в редакцию: 17.11.2020

В юридической литературе, в т.ч. и по трудовому праву, большинство ученых под источником права понимает форму выражения норм трудового права[16, с.27]. В последнее время в научных работах по трудовому праву под источниками трудового права стали понимать исключительно нормативные правовые акты[7, с.62]. С таким мнением сложно согласиться, поскольку в мировой практике помимо нормативного правового акта существует еще пять источников права (в т.ч. и трудового): нормативный договор, обычай, религиозная догма, судебный прецедент, юридическая доктрина[15, с.338,339]. К источникам трудового права в Российской Федерации можно отнести: нормативный правовой акт, нормативный договор, а также некоторые авторы к источникам трудового права относят обычай[11, с.8]. В связи с этим выглядит более предпочтительнее определение И.К. Дмитриевой, согласно которому: «источники трудового права - это результаты правотворческой деятельности органов государства, а также совместного нормотворчества работников и работодателей (их представителей) в сфере применения труда работников» [14, с.28].

В Трудовом кодексе РФ (далее ТК РФ) видам источников трудового права посвящены две статьи: 5 и 10[2]. Статья 5 ТК РФ перечисляет т.н. «внутренние» источники трудового права, к которым относит трудовое законодательство и иные акты, содержащие нормы трудового права, а в ст. 10 указывается ни их соотношение с международными договорами.

Пункт 4 в ст. 15 Конституции РФ устанавливает приоритет международных договоров РФ над законом[1]. Между тем, вопрос о соотношении Конституции РФ и международного договора долгое время носил дискуссионный характер. Большинство ученых придерживалось мнения о приоритете Конституции РФ над международным договором[10,с.50; 13,с.107; 17,с.115], хотя приводились аргументы и о приоритете применения международных договоров в случае возникновения конкретной коллизионной ситуации[9, с.70].

Сторонники приоритета Конституции РФ над нормами международного договора, в первую очередь, приводили позицию Конституционного Суда РФ, изложенную в постановлении от 14.07.2015 №21-П, о том, что нормы международных договоров не отменяют для российской правовой системы приоритет Конституции Российской Федерации и потому подлежат реализации в рамках этой системы только при условии признания высшей юридической силы именно Конституции Российской Федерации» [4].

Тем не менее, на законодательном уровне данный вопрос не был решен. И только внесенными поправками в ст. 79 Конституции РФ был установлен приоритет Конституции РФ перед международными договорами.

Однако, остался не решенным вопрос о соотношении федеральных конституционных законов и международных договоров. С одной стороны, федеральные конституционные законы имеют особый правовой статус и принимаются по вопросам, прямо предусмотренным Конституцией РФ, с другой стороны, в Конституции РФ прямо не указано об их приоритете над международными договорами РФ. В связи с этим возникает вопрос, можно ли по аналогии к федеральным конституционным законам, как продолжению конституционных положений, применить по аналогии норму о приоритете Конституции РФ над международными договорами, или все-таки, необходимо применить норму ст. 15 Конституции РФ о приоритете международных договоров над законами, в т.ч. конституционными?

Большинство ученых придерживается мнения о приоритете международного договора над федеральным конституционным законом. В качестве аргумента они приводят позицию Конституционного Суда РФ от 19.03.2014 № 6-П, в котором федеральному законодателю предписана обязанность приведения нормы федерального конституционного закона в соответствие с действующим между-

народным договором[5], что свидетельствует о приоритете норм международного права[12].

В некоторых кодексах РФ поименованы источники права, хотя прямо не указано, что они поименованы именно по юридической силе, но такой вывод можно сделать из анализа указанных статей. В частности, в ГПК РФ и АПК РФ федеральные конституционные законы указаны после международных договоров. Иная позиция прослеживается в ТК РФ. Как уже упоминалось, статья 10 ТК РФ устанавливает приоритет международного договора перед трудовым законодательством, причем ст. 5 ТК РФ очень узко трактует понятие «трудовое законодательство» (включая в него только ТК РФ, федеральные законы и законы субъектов РФ) и не относит федеральные конституционные законы к трудовому законодательству. В связи с этим вопрос о соотношении международных договоров и федеральных конституционных законов в ТК РФ остается открытым.

Тем не менее, следует согласиться с позицией Конституционного Суда РФ о приоритете международных договоров над федеральными конституционными законами, кроме того, при внесении изменений в ст. 79 Конституции РФ не вносились поправки относительно приоритета федеральных конституционных законов над международным договором.

В связи с этим, учитывая в ст. 5 ТК РФ узкую трактовку трудового законодательства, представляется необходимым внести изменения в ст. 10 ТК РФ следующего содержания: «Если международным договором Российской Федерации установлены другие правила, чем предусмотренные федеральным конституционным законом, трудовым законодательством и иными актами, содержащими нормы трудового права, применяются правила международного договора».

Еще одним дискуссионным вопросом в юридической литературе является вопрос о соотношении ТК РФ и федеральных законов. В ст. 5 ТК РФ установлен приоритет ТК РФ над федеральными законами. Аналогичные нормы также существуют в ГК РФ и УК РФ. При этом ТК РФ сам является федеральным законом. Насколько обоснован указанный приоритет мнения авторов разделились. Так, Ершова считает, что, в части третьей статьи 5 ТК РФ теоретически обоснованно установлен приоритет норм трудового права, содержащихся в ТК РФ, над нормами трудового права, находящимися в иных федеральных законах[8, с.25].

Авторы, считающие, что кодексы имеют приоритет ссылаются в основном на УК РФ, поскольку в юридической литературе не вызывает сомнений его приоритет.

Однако необходимо учитывать, что трудовое законодательство, в отличии от уголовного и гражданского, не относится к исключительной компетенции РФ, в связи с этим по указанным вопросам нормативные правовые акты могут принимать также субъекты РФ, в которых как правило отсутствуют свои трудовые кодексы. Кроме того, ТК РФ не является всеобъемлющим нормативным актом в области регулирования трудовых отношений.

Следует отметить, что в российском законодательстве отсутствует такой вид нормативного правого акта как кодекс. В ФЗ от 14.06.1994 N 5-ФЗ «О порядке опубликования и вступления в силу федеральных конституционных законов, федеральных законов, актов палат Федерального Собрания» упоминается только о федеральных конституционных и федеральных законах и ничего не упоминается о кодексах.

Конституционный Суд РФ в своем определении от 3 февраля 2000 г. Ы22-О По запросу Питкярантского городского суда республики Карелия о проверке конституционности статьи 26 федерального закона "О несостоятельности (банкротстве) кредитных организаций" разъяснил, что поскольку Конституцией Российской Федерации не определяется и не может определяться иерархия актов внутри одного их вида, в данном случае - федеральных законов. Ни один федеральный закон в силу статьи 76 Конституции Российской Федерации не обладает по отношению к другому федеральному закону большей юридической силой. [6]

Между тем, следует признать, что у правоприменителя может возникнуть проблема в случае противоречия федерального закона, принятого позднее, Трудовому кодексу РФ, поскольку ему придется выбирать, чем руководствоваться в данной ситуации: ст. 5 ТК РФ или N 5-ФЗ, а впоследствии применить нормы ст. 12 ТК РФ о приоритете действия федерального закона, принятого позднее.

Поскольку федеральные законы обладают равной юридической силой, необходимо исключить нормы ч.3-5 из ст. 5 ТК РФ.

Таким образом, можно прийти к следующему выводу, применительно к ТК РФ вопрос о том, нужно ли определенные отношения, урегулированные ТК РФ, изменять путем внесения изменений в ТК РФ или принимать отдельный ФЗ РФ должен решаться не на уровне правовприменителя, а на уровне подготовки законопроекта.

В связи с этим необходимо внести изменения в главу 12 «Порядок внесения законопроектов в Государственную Думу и их предварительное рассмотрение» регламента Государственной Думы Федерального Собрания РФ[3], обязывающие лицо, обладающее законодательной инициативой, а также соответствующий комитет Государственной Думы Федерального Собрания РФ при подготовки законопроекта и предварительном рассмотрении на уровне заключения дать оценку, противоречит ли предложенный законопроект положениям ТК РФ, и, если противоречит, то оформить законопроект в виде изменений в ТК РФ, если же не противоречит, то оформить законопроект в виде отдельного федерального закона.

В связи с внесением изменений в ст. 79 Конституции РФ окончательно решился вопрос о приоритете Конституции РФ над международными договорами РФ, тем не менее, вопрос о соотношении федеральных конституционных законов и международных до-

говоров требует законодательного решения. Из определений Конституционного Суда РФ можно сделать вывод, что международный договор выше по юридической силе федерального конституционного закона.

К сожалению, нормы ТК РФ не дают однозначного ответа на указанный вопрос. В связи с этим, учитывая предложенную законодателем в ст. 5 ТК РФ узкую трактовку трудового законодательства, не включающую в указанное понятие федеральные конституционные законы, представляется необходимым внести изменения в ст. 10 ТК РФ следующего содержания: «Если международным договором Российской Федерации установлены другие правила, чем предусмотренные федеральным конституционным законом, трудовым законодательством и иными актами, содержащими нормы трудового права, применяются правила международного договора».

Еще одним дискуссионным вопросом в юридической литературе является вопрос о соотношении ТК РФ и федеральных законов. Представляется, что они обладают равной юридической силой, в связи с этим необходимо исключить нормы ч.3-5 из ст. 5 ТК РФ. Проблему противоречия федеральных законов Трудовому кодексу РФ необходимо решать на уровне подготовки законопроекта, а не перекладывать на правоприменителя.

В связи с этим необходимо внести изменения в главу 12 «Порядок внесения законопроектов в Государственную Думу и их предварительное рассмотрение» регламента Государственной Думы Федерального Собрания РФ, обязывающие лицо, обладающее законодательной инициативой, а также соответствующий комитет Государственной Думы Федерального Собрания РФ при подготовки законопроекта и предварительном рассмотрении на уровне заключения дать оценку, противоречит ли предложенный законопроект положениям ТК РФ, и, если противоречит, то оформить законопроект в виде изменений в ТК РФ, если же не противоречит, то оформить законопроект в виде отдельного федерального закона. Библиография:

1. Конституция Российской Федерации принята всенародным голосованием 12.12.1993 // СЗ РФ. - 2014. - №31. - Ст. 4398.

2. Трудовой кодекс Российской Федерации от 30.12.2001 №197-ФЗ // Российская газета. - 2001. - N 256. - 31 декабря.

3. Постановление Государственной Думы ФС РФ от 22 января 1998 г. N 2134-II ГД "О Регламенте Государственной Думы Федерального Собрания РФ" // Российская газета. - 1998. - 25 февраля.

4. По делу о проверке конституционности положений статьи 1 Федерального закона «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней», пунктов 1 и 2 статьи 32 Федерального закона «О международных договорах Российской Федерации», частей первой и четвертой статьи 11, пункта 4 части четвертой статьи 392 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, частей 1 и 4 статьи 13, пункта 4 части 3 статьи 311 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, частей 1 и 4 статьи 15, пункта 4 части 1 статьи 350 Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации и пункта 2 части четвертой статьи 413 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросом группы депутатов Государственной Думы: постановление КС РФ от 14.07.2015 № 21-П // Вестник КС РФ. - 2015. - № 6.

5. По делу о проверке конституционности не вступившего в силу международного договора между Российской Федерацией и Республикой Крым о принятии в Российскую Федерацию Республики Крым и образовании в составе Российской Федерации новых субъектов: постановление КС РФ от 19.03.2014 № 6-П // Вестник КС РФ. 2014 № 3.

6. Определение КС РФ от 3 февраля 2000 г. N 22-О «По запросу Питкярантского городского суда республики Карелия «О проверке конституционности статьи 26 федерального закона "О несостоятельности (банкротстве) кредитных организаций"» // Вестник Конституционного Суда РФ. - 2000. - N 3.

7. Актуальные проблемы трудового права: учебник для магистров / отв. руд Н.Л. Лютов - М., 2018.- 688с.

8. Ершова Е.А. Источники и формы трудового права в Российской Федерации. Автореферат дисс. доктора юрид. наук - Москва-2008. - 44 с.

9. Иваненко В.С. Международные договоры и Конституция России в российской правовой системе: проблемные вопросы правового статуса и взаимодействия // Вестник университета имени Кутафина.- 2015. - №6. - С.54-72.

10. Кожеуров Я.С. Споры о соотношении Конституции России и Европейской конвенции о защите прав человека: можно ли избежать цугцванга? // Актуальные проблемы российского права. 2016. № 2 (63) - С.49-54.

11. Крыжан В.А. Правовой обычай и судебная практика как источники трудового права (на фоне интеграции отраслей российского права и интеграции Российской Федерации в мировое сообщество государств) Автореферат дисс. канд. юрид. наук - Пермь 2006. - 31 с.

12. Луценко С.И. Расстановка юридических приоритетов в соотношении норм федерального конституционного законодательства и международного права // https://www.sovremennoepravo.ru/ (дата обращения 04.01.2020.)

13. Петухов С.В. К вопросу о соотношении конституции российской федерации и международных договоров // Евразийская адвокатура. 2019. №4(41). С.105-107.

14. Российское трудовое право. Учебник для вузов / отв. ред. А.Д. Зайкин - М., 2000. - 415 с.

15. Теория государства и права. Курс лекций / под ред. М.Н. Марченко - М., 1996. - 475 с.

16. Толкунова В.Н. Трудовое право. Курс лекций. - М., 2020. - 320 с.

17. Хлопов И.Е. Соотношение юридической силы норм конституции и международных договоров в правовой системе российской федерации // Juvenis scientia.- 2016. - № 1. - С.113-115.

References (transliterated):

1. Konstituciya Rossijskoj Federacii prinyata vsenarodnym golosovaniem 12.12.1993 // SZ RF. - 2014. - №31. - St. 4398.

2. Trudovoj kodeks Rossijskoj Federacii ot 30.12.2001 №197-FZ // Rossijskaya gazeta. - 2001. - N 256. - 31 dekabrya.

3. Postanovlenie Gosudarstvennoj Dumy FS RF ot 22 yanvarya 1998 g. N 2134-II GD "O Reglamente Gosudarstvennoj Dumy Federal'nogo Sobraniya RF" // Rossijskaya gazeta. - 1998. - 25 fevralya.

4. Po delu o proverke konstitucionnosti polozhenij stat'i 1 Federal'nogo zakona «O ratifikacii Konvencii o zashchite prav cheloveka i osnovnyh svobod i Protokolov k nej», punktov 1 i 2 stat'i 32 Federal'nogo zakona «O mezhdunarodnyh dogovorah Rossijskoj Federacii», chastej pervoj i chetvertoj stat'i 11, punkta 4 chasti chetvertoj stat'i 392 Grazhdanskogo processual'nogo kodeksa Rossijskoj Federacii, chastej 1 i 4 stat'i 13, punkta 4 chasti 3 stat'i 311 Arbitrazhnogo processual'nogo kodeksa Rossijskoj Federacii, chastej 1 i 4 stat'i 15, punkta 4 chasti 1 stat'i 350 Kodeksa administrativnogo sudoproizvodstva Rossijskoj Federacii i punkta 2 chasti chetvertoj stat'i 413 Ugolovno-processual'nogo kodeksa Rossijskoj Federacii v svyazi s zaprosom gruppy deputatov Gosudarstvennoj Dumy: postanovlenie KS RF ot 14.07.2015 № 21-P // Vestnik KS RF. - 2015. - № 6.

5. Po delu o proverke konstitucionnosti ne vstupivshego v silu mezhdunarodnogo dogovora mezhdu Rossijskoj Federaciej i Respublikoj Krym o prinyatii v Rossijskuyu Federaciyu Respubliki Krym i obrazovanii v sostave Rossijskoj Federacii novyh sub"ektov: postanovlenie KS RF ot 19.03.2014 № 6-P // Vestnik KS RF. - 2014. - № 3.

6. Opredelenie KS RF ot 3 fevralya 2000 g. N 22-O «Po zaprosu Pitkyarantskogo gorodskogo suda respubliki Kareliya «O proverke konstitucionnosti stat'i 26 federal'nogo zakona "O nesostoyatel'nosti (bankrotstve) kreditnyh organizacij"» // Vestnik Kon-stitucionnogo Suda RF. - 2000. - N 3.

7. Aktual'nye problemy trudovogo prava: uchebnik dlya magistrov / otv. rud N.L. Lyutov - M., 2018.- 688s.

8. Ershova E.A. Istochniki i formy trudovogo prava v Rossijskoj Federacii. Avtoreferat diss. doktora yurid. nauk - Moskva-2008. - 44 s.

9. Ivanenko V.S. Mezhdunarodnye dogovory i Konstituciya Rossii v rossijskoj pravovoj sisteme: problemnye voprosy pravovogo statusa i vzaimodejstviya // Vestnik universiteta imeni Kutafina.- 2015. - №6. - S.54-72.

10. Kozheurov YA.S. Spory o sootnoshenii Konstitucii Rossii i Evropejskoj konvencii o zashchite prav cheloveka: mozhno li izbezhat' cugcvanga? // Aktual'nye problemy rossijskogo prava. 2016. № 2 (63) - S.49-54.

11. Kryzhan V.A. Pravovoj obychaj i sudebnaya praktika kak istochniki trudovogo prava (na fone integracii otraslej rossijskogo prava i integracii Rossijskoj Federacii v mirovoe soobshchestvo gosudarstv) Avtoreferat diss. kand. yurid. nauk - Perm' 2006. - 31s.

12. Lucenko S.I. Rasstanovka yuridicheskih prioritetov v sootnoshenii norm federal'nogo konstitucionnogo zakonodatel'stva i mezh-dunarodnogo prava // https://www.sovremennoepravo.ru/ (data obrashcheniya 04.01.2020.)

13. Petuhov S.V. K voprosu o sootnoshenii konstitucii rossijskoj federacii i mezhdunarodnyh dogovorov // Evrazijskaya advokatura. - 2019. - №4 (41). - S.105-107.

14. Rossijskoe trudovoe pravo. Uchebnik dlya vuzov / otv. red. A.D. Zajkin - M., 2000. - 415 s.

15. Teoriya gosudarstva i prava. Kurs lekcij / pod red. M.N. Marchenko - M., 1996. - 475 s.

16. Tolkunova V.N. Trudovoe pravo. Kurs lekcij. - M., 2020. - 320 s.

17. Hlopov I.E. Sootnoshenie yuridicheskoj sily norm konstitucii i mezhdunarodnyh dogovorov v pravovoj sisteme rossijskoj federacii // Juvenis scientia.2016. № 1. S.113-115.

Земельное право; природоресурсное право; экологическое право; аграрное право

DOI 10.47643/1815-1337_2021_1_274

ПРАВОВОЕ РЕГУЛИРОВАНИЕ В СЕКТОРЕ ЭНЕРГЕТИКИ РОССИИ, ГЕРМАНИИ И ФРАНЦИИ В СФЕРЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ ИЗМЕНЕНИЯ КЛИМАТА LEGAL REGULATION IN THE ENERGY SECTOR OF RUSSIA, GERMANY AND FRANCE IN THE FIELD OF CLIMATE CHANGE PREVENTION

НИКОНОВ Родион Валентинович,

младший научный сотрудник отдела экологического и аграрного законодательства

Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации (ИЗиСП). Е-mail: [email protected];

Nikonov Rodion,

Junior researcher, Department of environmental and agricultural legislation of The Institute of Legislation and Comparative Law under the Government of the Russian Federation. Е-mail: [email protected]

Краткая аннотация: В данной статье анализируется состояние правового регулирования сокращения выбросов парниковых газов в секторе энергетики России, Германии и Франции, являющихся Сторонами Парижского соглашения. Приведены национальные правовые акты и программы, принятые этими странами в сфере предупреждения изменения климата. Выявлены меры правового регулирования в секторе энергетики Германии и Франции и их соответствие положениям Парижского соглашения по климату.

Abstract: This article analyzes the state of legal regulation of reducing greenhouse gas emissions in the energy sector of Russia, Germany and France, which are Parties to the Paris Agreement. The national legal acts and programs adopted by these countries in the field of climate change prevention are presented. The measures of legal regulation in the energy sector of Germany and France and their compliance with the provisions of the Paris Climate Agreement were identified.

Ключевые слова: Парижское соглашение, выбросы парниковых газов, изменение климата, правовое регулирование, сектор энергетики.

Keywords: Paris Agreement, greenhouse gas emissions, climate change, legal regulation, energy sector. Дата направления статьи в редакцию: 02.12.2020

Парижское соглашение (2015 г.) для достижения цели по сдерживанию роста глобальной средней температуры в пределах 1,5-2°С по отношению к соответствующему показателю доиндустриальной эпохи ввело для стран, подписавших и ратифицировавших соглашение, обязательства, в том числе: определение на национальном уровне вкладов каждые пять лет, которые должны быть амбициознее предыдущих вкладов, и принятие внутренних мер по предотвращению изменения климата для достижения целей таких вкладов; разработки долгосрочной стратегии развития с низким уровнем выбросов парниковых газов [1].

Согласно данным, представленным в Пятом оценочном докладе Межправительственной группы экспертов по изменению климата (МГЭИК, 2014), прямые выбросы парниковых газов в разбивке по экономическим секторам в 2010 г. в производстве электро-и теплоэнергии составили 25% [2]

Рассмотрим правовое регулирование в секторе энергетики России, Германии и Франции в сфере предупреждения изменения климата, в том числе для выполнения взятых странами обязательств по Парижскому соглашению.

В Энергетической стратегии Российской Федерации, утвержденной распоряжением Правительства Российской Федерации от 9 июня 2020 г. № 1523-р, отмечается смена ресурсно-сырьевого и технологического уклада в мировой энергетике к середине XXI века. Ускоренный переход к эффективной и устойчивой энергетике включает в себя уменьшение негативного воздействия отраслей энергетики на окружающую среду и их адаптацию к изменениям климата. Стратегия содержит раздел «Охрана окружающей среды и противодействие изменениям климата». Предполагаемый объем выбросов парниковых газов к 2035 г. составит 70-75% к объему выбросов в 1990 г. Данным показателям будут способствовать использование низкоуглеродных и ресурсосберегающих технологий производства; возобновляемые источники энергии и использование водорода в качестве нового энергоносителя [3].

Анализ содержания Федерального закона «Об электроэнергетике» от 26.03.2003 г. № 35-Ф3, проведенный в рамках проблемы исследования, показал наличие правового регулирования использования возобновляемых источников энергии. В соответствии со ст. 21 Правительство Российской Федерации осуществляет поддержку использования возобновляемых источников энергии, а также стимулирование использования энергетически эффективных технологий; определяет механизм стимулирования использования возобновляемых источников энергии путем продажи электрической энергии на оптовом рынке по равновесным ценам оптового рынка с учетом надбавки [4].

Кроме этого, Распоряжением Правительства РФ от 08.01.2009 № 1-р «Об основных направлениях государственной политики в сфере повышения энергетической эффективности электроэнергетики на основе использования возобновляемых источников энергии на период до 2035 года» устанавливаются целевые показатели объема производства и потребления электроэнергии с использованием возобновляемых источников энергии [5].

В целях реализации Парижского соглашения в Российской Федерации, помимо проекта «Стратегии долгосрочного развития России с низким уровнем выбросов парниковых газов до 2050 года», разработан проект федерального закона № 1116605-7 «Об ограничении выбросов парниковых газов». В законопроекте целевой показатель сокращения выбросов парниковых газов для отраслей экономики прописан в статье 6; для отрасли энергетики, как и для других отраслей, целевой показатель не определен. В целом, указанная статья носит общий характер, следовательно, предполагается дальнейшая работа над ней [6].

В Германии в 2007 г. федеральным правительством Германии была принята «Интегрированная энергетическая и климатическая программа федерального правительства» (Das Integrierte Energie- und Klimaprogramm der Bundesregierung (IEKP), представленная пакетом из 14 законов и постановлений; 21 мая 2008 г. программа была дополнена вторым пакетом из четырех нормативно-правовых документов. В комплекс мер программы, среди прочих, включены следующие меры:

1) поправка в «Закон о возобновляемых источниках энергии» (EEG), в соответствии с которой Федеральным правительством поставлена цель увеличить долю электроэнергии из возобновляемых источников энергии с 13% в 2008 г. до 25-30% в 2020 г. (III, 6);

2) проект закона «О возобновляемых источниках энергии тепла» (EEWärmeG), с принятием которого доля возобновляемых источников энергии в теплоснабжении должна вырасти до 14%, на реализацию планируется увеличить со 130 млн в 2005 г. до 350 млн евро в 2008 г. и до 500 млн евро в 2009 г (III, 7);

3) проект поправок к регулированию доступа к газовым сетям (BMWi), с принятием которых к 2030 г. доля биогаза в сети природного газа должна составить 10%.

4) проект поправок к «Закону о биотопливе» (BImSchG), в соответствии с которыми статья о квоте на биотопливо приведет к тому, что доля биотоплива к 2020 году увеличится на 17%;

5) проект постановления регулировании биомассы, в соответствии с которым при производстве биомассы для биотоплива обеспечиваются минимальные требования к устойчивому управлению сельскохозяйственными угодьями и минимальные требования к защите естественных мест обитания. Цели переработки и поставок биомассы имеют определенный потенциал снижения выбросов парниковых газов [7].

В 2010 г. Федеральное правительство Германии приняло концепцию энергетического развития «Energiewende» (с нем. -энергетический поворот). Данный документ кратко излагает энергетическую политику Германии на период до 2050 года и устанавливает меры по продвижению технологий возобновляемой энергетики, расширению сетей электроснабжения и повышению энергетической эффективности. Идея «Energiewende» включает в себя пять основных целей: выбросы парниковых газов к 2050 г. должны быть сокращены не менее чем на 80%; технологии возобновляемой энергетики должны стать одним из основных источников энергообеспечения страны; снижается потребление электроэнергии в долгосрочной перспективе. К 2050 году потребление электричества должно быть снижено на 25% по сравнению с 2008 г.; темпы обновления зданий и сооружений должны увеличиться более чем в два раза; «Energiewende» также должна внести вклад в цели по защите климата в рамках Конвенции ООН по изменению климата [8].

Нормативно-правовой базой «Energiewende» служит ряд законов, регламентирующих возникающие отношения в сферах энергетики: атомной, из возобновляемых источников энергии.

Неуклонное увеличение использования энергии из возобновляемых источников имеет основополагающее значение в законодательстве Германии. В связи с этим был разработан успешный инструмент стимулирования производства возобновляемых источников энергии «Закон о возобновляемых источниках энергии» (Erneuerbare-Energien-Gesetz (EEG), который впервые вступил в силу в 2000 году и с тех пор постоянно развивается (EEG 2004, EEG 2009, EEG 2012, EEG 2014, EEG 2017).

«Закон об энергии морского ветра» (Offshore Wind Energy Act (WindSeeG 2017) (WindSeeG 2017) от 1 января 2017 г. определил цели расширения использования энергии морского ветра, в частности в интересах защиты климата и окружающей среды, увеличение установленной мощности морской ветроэнергетики в период с 2021 по 2030 г. [9]

Таким образом, в Германии сложилась обширная нормативно-правовая база по регулированию в секторе энергетики; в законах, относящихся к сфере эколого-правового регулирования в области возобновляемых источников энергии, отражены цели по снижению выбросов парниковых газов, достижению углеродного нейтралитета к 2050 г., в целом, охране климата.

В Федеральном законе «Об охране климата» от 12.12.2019 г. (Bundes-Klimaschutzgesetz (KSG) в § 4 (1,2) годовые эмиссии парниковых газов (млн т СО2-экв.) в секторе энергетики на период до 2030 года указаны в Приложении 2: в 2020г - 280, в 2022 г - 257 и в 2030 г - 175 и по сравнению с 2020 г. в 2030 г. объемы выбросов парниковых газов в секторе энергетики должны быть снижены в 1, 6 раза. Установленные максимальные выбросы парниковых газов в секторе энергетики в 2030 г. составляют 175-183 млн т СО2-экв. [10].

В «Федеральной программе по охране климата 2030 для реализации плана по охране климата на 2050 год» (Klimaschutzprogramm 2030 der Bundesregierung zur Umsetzung des Klimaschutzplans 2050) определены направления и меры для достижения указанных выше целей, в том числе, постепенное уменьшение и прекращение производства электроэнергии на основе сжигания угля, достижение к 2030 году 65% -ной доли возобновляемой энергии в общем объеме вырабатываемой энергии [11].

Во Франции предупреждение изменение климата впервые нашло правовое закрепление в 2005 г. с принятием закона «Основы энергетической политики» № 2005-781 (Energy Policy Framework (POPE, No. 2005-781)(2005 )), в котором говорится, что борьба с изменением климата является одним из приоритетов энергетической политики Франции. Закон содержит цели по увеличению доли возобновляемых источников энергии в национальном балансе, диверсификации и повышение энергоэффективности, снижению выбросов парниковых газов на 3% в год и общего объема выбросов на 75% к 2050 г. [12]

В 2015 г. с принятием «Закона об энергетическом переходе и зеленом росте» (Закон №2015-992. Loi sur la transition énergétique et la croissance verte 2018) (LTECV) Loi n° 2015-992 du 17 août 2015 relative à la transition énergétique pour la croissance verte) энергетическая политика Франции была обновлена. В указанном законе в разделе I закреплены следующие цели в секторе энергетики по борьбе с изменением климата:

1) сократить потребление первичной энергии ископаемого топлива на 30% к 2030 г. по сравнению с базовым 2012 г.;

2) увеличить долю возобновляемых источников энергии до 23% от валового конечного потребления энергии в 2020 г. и до 32% от этого потребления в 2030 г. (Ст. 1 (V)).

3) увеличить стоимость компонента углерода, встроенного в тарифы на внутренних налогах на потребление энергетических продуктов, перечисленных в ст. 265 таможенного кодекса, достичь стоимости тонны углерода 30,50 евро в 2017 году, от 47,50 евро в 2019 году, 56 евро в 2020 году и 100 евро в 2030 году (Ст.1 (VIII) [13].

«Закон № 2017-1839 от 30 декабря 2017 г., прекращающий исследования и разработку углеводородов и содержащий различные положения, касающиеся энергетики и окружающей среды» (LOI n° 2017-1839 du 30 décembre 2017 mettant fin à la recherche ainsi qu'à l'exploitation des hydrocarbures et portant diverses dispositions relatives à l'énergie et à l'environnement) ввел запрет всех видов деятельности по разведке и разработке углеводородного ископаемого топлива (газ, нефть, уголь) на территории Франции с 2040 г. [14].

Для достижения целей Франции по Парижскому соглашению в Законе №2019-1147 от 8.11.2019 г. «Об энергетике и климате» (LOI n° 2019-1147 du 8 novembre 2019 relative à l'énergie et au climat (1) определена цель уменьшить потребления ископаемого топлива на 40% к 2030 году [15]

В «Национальной низкоуглеродной стратегии развития» (Stratégie Nationale Bas-Carbone (SNBC) [16] для сектора энергетики приняты и закреплены законодательно три углеродных бюджета (утверждены Декретом №2020-457 от 21 апреля 2020 года «О национальных углеродных бюджетах и национальной низкоуглеродной стратегии» (Décret n° 2020-457 du 21 avril 2020 relatif aux budgets carbone nationaux et à la stratégie nationale bas-carbone): первый - с 2015г по 1018 г (127Мт СО2-экв); второй - с 2019г по 2023г (110 Мт СО2-экв); третий - 2024 г по 2028 г (96 Мт СО2-экв.). Таким образом, величина углеродных бюджетов от первого к третьему сокращается, и третий углеродный бюджет меньше первого в 1,3 раза [17]

К 2050 г. предполагается практически полная декарбонизация сектора энергетики Франции; сокращение выбросов парниковых газов уменьшится по сравнению с 2015 г. на 95%.

Таким образом, исследование законодательства России, Германии и Франции по правовому регулированию в секторе энергетики показало следующее.

В России в настоящее время работа по правовому обеспечению выполнения взятых на себя обязательств по Парижскому соглашению продолжается.

В Германии и Франции в правовом регулировании сектора энергетики основополагающее знание имеет снижение использования ископаемого топлива и неуклонное увеличение использования энергии из возобновляемых источников.

В целях выполнения Парижского соглашения в Германии на период с 2020 по 2030 гг. для сектора энергетики определены три временных периода, для каждого из которых законодательно определены допустимые объемы выбросов парниковых газов с тенденцией к сокращению; установлены максимальные выбросы парниковых газов в секторе энергетики в 2030 г. Во Франции на период с 2015 по 2028 гг. определены три углеродных бюджета с последовательным уменьшением их объемов. В результате в Германии и Франции к 2050 г. предполагается практически полная декарбонизация сектора энергетики. По нашему мнению, опыт Германии и Франции в правовом регулировании выбросов парниковых газов в секторе энергетики для выполнения своих обязательств по Парижскому соглашению может быть полезен для совершенствования законодательства Российской Федерации в сфере предупреждения изменения климата.

Библиография:

1. Парижское соглашение (2015 г.) URL: http://unfccc.int/files /meetings/paris_nov_2015/application/pdf/paris_agreement_russian_.pdf (дата обращения: 24.01.2021)

2. Изменение климата, 2014 г. Смягчение воздействий на изменение климата. Вклад Рабочей группы III в Пятый оценочный доклад Межправительственной группы экспертов по изменению климата. Резюме для политиков. URL: http://www.ipcc.ch/pdf/assessmentreport/ar5/wg3/WG3AR5_SPM_brochure_ru.pdf (дата обращения: 24.01.2021).

3. Распоряжение Правительства РФ от 9 июня 2020 г. № 1523-р «Об Энергетической стратегии РФ на период до 2035 г.» URL: http://www.garant.ru/products/ipo/prime/doc/74148810/ (дата обращения: 11.01.2021).

4. Федеральный закон от 26.03.2003 N 35-Ф3 (ред. от 27.12.2019) "Об электроэнергетике"

URL: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_41502/ (дата обращения: 24.01.2021).

5. Распоряжением Правительства РФ от 08.01.2009 № 1-р «Об основных направлениях государственной политики в сфере повышения энергетической эффективности электроэнергетики на основе использования возобновляемых источников энергии на период до 2035 года». URL: https://legalacts.ru/doc/rasporjazhenie-pravitelstva-rf-ot-08012009-n-1-r/ (дата обращения: 24.01.2021).

6. Проект Федерального закона «Об ограничении выбросов парниковых газов» от 20 февраля 2021 г. №1542п-П11, Москва. Государственная Дума Федерального Собрания Российской Федерации. URL: https://sozd.duma.gov.ru/bill/1116605-7 (дата обращения: 24.01.2021).

7. Das Integrierte Energie- und Klimaprogramm der Bundesregierung. URL: https://www.bmu.de/fileadmin/bmuimport/files/pdfs/allgemein/application/pdf/hintergrund_meseberg.pdf (дата обращения: 24.01.2021).

8. Deutschlands Energiewende uRl: http://www.energiewende-global.com/de/ (дата обращения: 24.01.2021).

9. Offshore Wind Energy Act (WindSeeG 2017) URL: https://www.bmwi.de/ Redaktion/EN/Downloads/E/windseeg-gesetz-en.pdf?_blob=publicationFile&v=3 (дата обращения: 24.01.2021).

10. Bundes-Klimaschutzgesetz (KSG) URL: https://www.gesetze-im internet.de/ksg/BJNR251310019.html (дата обращения: 24.01.2021).

11. Klimaschutzprogramm 2030 der Bundesregierung zur Umsetzung des Klimaschutzplans 2050 URL: https://www.bmu.de/fileadmin/Daten_BMU/ Down-load_PDF/Klimaschutz/klimaschutzprogramm_2030_umsetzung_klimaschutzplan.pdf (дата обращения: 24.01.2021).

12. Energy Policy Framework (POPE, No. 2005-781)(2005). URL: http://www.lse.ac.uk/GranthamInstitute/law/energy-policy-framework-pope-no-2005-781/ (дата обращения: 24.01.2021).

13. Loi n° 2015-992 du 17 août 2015 relative à la transition énergétique pour la croissance verte URL: https://www.ecologique-solidaire.gouv.fr/loi-transition-energetique-croissance-verte (дата обращения: 24.01.2021).

14. LOI n° 2017-1839 du 30 décembre 2017 mettant fin à la recherche ainsi qu'à l'exploitation des hydrocarbures et portant diverses dispositions relatives à l'énergie et à l'environnement URL: https://www.legifrance.gouv.fr/jorf/id/ J0RFTEXT000036339396/ (дата обращения: 24.01.2021).

15. LOI n° 2019-1147 du 8 novembre 2019 relative à l'énergie et au climat (1) URL:https://www.legifrance.gouv.fr/affichTexte.do?cidTexte=J0RFTEXT000039355955&categorieLien=id (дата обращения: 23.01.2021).

16. Stratégie Nationale Bas-Carbone URL: https://www.ecologique-solidaire.gouv.fr/sites/default/files/2020-03-25_MTES_SNBC2.pdf (дата обращения:

24.01.2021).

17. Décret n° 2020-457 du 21 avril 2020 relatif aux budgets carbone nationaux et à la stratégie nationale bas-carbone URL: https://www.legifrance.gouv.fr/ affich Texte.do?cidTexte=J0RFTEXT000041814459 (дата обращения: 24.01.2021).

References (transliterated):

1. Parizhskoe soglashenie (2015 g.) URL: http://unfccc.int/files /meetings/paris_nov_2015/application/pdf/paris_agreement_russian_.pdf (data obrashcheniya: 24.01.2021)

2. Izmenenie klimata, 2014 g. Smyagchenie vozdejstvij na izmenenie klimata. Vklad Rabochej gruppy III v Pyatyj ocenochnyj doklad Mezhpravitel'stvennoj gruppy ekspertov po izmeneniyu klimata. Rezyume dlya politikov. URL: http://www.ipcc.ch/pdf/assessmentreport/ar5/wg3/WG3AR5_SPM_brochure_ru.pdf (data obrashcheniya: 24.01.2021).

3. Rasporyazhenie Pravitel'stva RF ot 9 iyunya 2020 g. № 1523-r «Ob Energeticheskoj strategii RF na period do 2035 g.» URL: http://www.garant.ru/products/ipo/prime/doc/74148810/ (data obrashcheniya: 11.01.2021).

4. Federal'nyj zakon ot 26.03.2003 N 35-FZ (red. ot 27.12.2019) "Ob elektroenergetike"

URL: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_41502/ (data obrashcheniya: 24.01.2021).

5. Rasporyazheniem Pravitel'stva RF ot 08.01.2009 № 1-r «Ob osnovnyh napravleniyah gosudarstvennoj politiki v sfere povysheniya energeticheskoj effektivnosti elektroenergetiki na osnove ispol'zovaniya vozobnovlyaemyh istochnikov energii na period do 2035 goda». URL: https://legalacts.ru/doc/rasporjazhenie-pravitelstva-rf-ot-08012009-n-1-r/ (data obrashcheniya: 24.01.2021).

6. Proekt Federal'nogo zakona «Ob ogranichenii vybrosov parnikovyh gazov» ot 20 fevralya 2021 g. №1542p-P11, Moskva. Gosudarstvennaya Duma Federal'nogo Sobraniya Rossijskoj Federacii. URL: https://sozd.duma.gov.ru/bill/1116605-7 (data obrashcheniya: 24.01.2021).

7. Das Integrierte Energie- und Klimaprogramm der Bundesregierung. URL: https://www.bmu.de/fileadmin/bmuimport/files/pdfs/allgemein/application/pdf/hintergrund_meseberg.pdf (data obrashcheniya: 24.01.2021).

8. Deutschlands Energiewende URL: http://www.energiewende-global.com/de/ (data obrashcheniya: 24.01.2021).

9. Offshore Wind Energy Act (WindSeeG 2017) URL: https://www.bmwi.de/ Redaktion/EN/Downloads/E/windseeg-gesetz-en.pdf?_blob=publicationFile&v=3 (data obrashcheniya: 24.01.2021).

10. Bundes-Klimaschutzgesetz (KSG) URL: https://www.gesetze-im internet.de/ksg/BJNR251310019.html (data obrashcheniya: 24.01.2021).

11. Klimaschutzprogramm 2030 der Bundesregierung zur Umsetzung des Klimaschutzplans 2050 URL: https://www.bmu.de/fileadmin/Daten_BMU/ Down-load_PDF/Klimaschutz/klimaschutzprogramm_2030_umsetzung_klimaschutzplan.pdf (data obrashcheniya: 24.01.2021).

12. Energy Policy Framework (POPE, No. 2005-781)(2005). URL: http://www.lse.ac.uk/GranthamInstitute/law/energy-policy-framework-pope-no-2005-781/ (data obrashcheniya: 24.01.2021).

13. Loi n° 2015-992 du 17 août 2015 relative à la transition énergétique pour la croissance verte URL: https://www.ecologique-solidaire.gouv.fr/loi-transition-energetique-croissance-verte (data obrashcheniya: 24.01.2021).

14. LOI n° 2017-1839 du 30 décembre 2017 mettant fin à la recherche ainsi qu'à l'exploitation des hydrocarbures et portant diverses disposi-tions relatives à l'énergie et à l'environnement URL: https://www.legifrance.gouv.fr/jorf/id/ JORFTEXT000036339396/ (data obrashcheniya: 24.01.2021).

15. LOI n° 2019-1147 du 8 novembre 2019 relative à l'énergie et au climat (1) URL:https://www.legifrance.gouv.fr/affichTexte.do?cidTexte=JORFTEXT000039355955&categorieLien=id (data obrashcheniya: 23.01.2021).

16. Stratégie Nationale Bas-Carbone URL: https://www.ecologique-solidaire.gouv.fr/sites/default/files/2020-03-25_MTES_SNBC2.pdf (data obrashcheniya:

24.01.2021).

17. Décret n° 2020-457 du 21 avril 2020 relatif aux budgets carbone nationaux et à la stratégie nationale bas-carbone URL: https://www.legifrance.gouv.fr/ affich Texte.do?cidTexte=JORFTEXT000041814459 (data obrashcheniya: 24.01.2021).

Уголовное право и криминология; уголовно-исполнительное право

DOI 10.47643/1815-1337_2021_1_278

АНАЛИЗ ИСТОРИИ РАЗВИТИЯ КРИМИНАЛИЗАЦИИ ВЗЯТОЧНИЧЕСТВА ПО РОССИЙСКОМУ УГОЛОВНОМУ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВУ ANALYSIS OF THE HISTORY OF DEVELOPMENT OF CRIMINALIZATION OF BRIBERY UNDER RUSSIAN ЗАМАЛЕЕВА Светлана Владимировна,

кандидат юридических наук, доцент кафедры уголовного права и криминологии ФГКОУ ВО «Дальневосточный юридический институт МВД России». E-mail: [email protected];

Zamaleeva Svetlana Vladimirovna,

Candidate of Law, Associate Professor, Department of Criminal Law and Criminology

Federal State-Funded Educational Institution of Higher Education "Far Eastern Law Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia". E-mail: [email protected];

Краткая аннотация: Статья посвящена исследованию исторических этапов криминализации взяточничества. Автор приходит к выводу, что уяснение правовой природы и сущности взяточничества невозможно без изучения его эволюции.

Abstract: The article is devoted to the study of the historical stages of the criminalization of bribery. The author comes to the conclusion that understanding the legal nature and essence of bribery is impossible without studying its evolution.

Ключевые слова: взяточничество; должностное лицо; посул; лихоимство; мздоимство; вознаграждение; уголовная ответственность; наказание.

Keywords: bribery; executive; promise; covetousness; bribery; reward; criminal liability; punishment.

Дата направления статьи в редакцию: 17.10.2020

Эволюционируя вместе с человечеством, коррупция трансформировалась в сложное, многогранное явление и обрела множество форм собственного проявления, изучение которых имеет большое значение для государства в целом и может указать на актуальные направления деятельности в сфере антикоррупционной политики. Наиболее распространенными формами коррупционных проявлений в современном российском обществе являются взяточничество и подкуп. Уяснение правовой природы и сущности взяточничества невозможно без изучения его эволюции, поэтому обратимся к исследованию исторических этапов криминализации взяточничества.

В первом отечественном кодифицированном правовом памятнике, дошедшем до настоящего времени, - Русской правде уделялось особое внимание правовой регламентации обеспечения финансового благосостояния государственных чиновников общиной. Между тем, правовых норм об ответственности за нарушение указанного процесса Русская правда не устанавливала.

В уголовно-правовой литературе отмечается, что взяточничество начало рассматриваться государством как общественно опасное деяние, которому необходимо противодействовать, в том числе и с помощью уголовного закона, в период феодальной раздробленности [15, с. 606].

По утверждению Н.Г. Калугиной, С.С. Калугина впервые в истории отечественного законодательства ответственность за взяточничество была установлена в Псковской судной грамоте 1397 г. [7, с. 34]. При этом взяточничество является самым древним преступлением против государственной власти в истории отечественного уголовного законодательства, поскольку в Псковской судной грамоте 1397 г. была установлена уголовная ответственность князя и посадника за прием «тайных посулов» [12, с. 390]. Указанная формулировка обозначала взятку, а термином «посульник» именовался взяточник. Между тем, «посул» отличается от современного понимания взятки, поскольку он не представлял собой какой либо материальный объект или имущественное право, а заключался в нематериальной гарантии оплаты незаконных действий судьи при отправлении правосудия.

В период централизации государственной власти на Руси борьба со взяточничеством приобретает особое значение, что не могло не сказаться на законодательстве принимаемом в указанное время.

Так, Судебник 1497 г. прямо запретил сулить (то есть предлагать), просить и принимать посулы. Однако, в тоже время указанный нормативно-правовой акт не установил наказания за данное деяние. При вынесении приговора по делу о взяточничестве суд в первую очередь учитывал размер взятки. Если при рассмотрении дела суд приходил к выводу, что посульник не имел меры в получении вознаграждения, то в отношении него избиралось наказание в виде смертной казни. Так, в истории России впервые за получение взятки был казнен дьяк, получивший незаконное вознаграждение в виде жаренного гуся, начиненного золотыми монетами [8. с. 42].

Дальнейшее развитие отечественного уголовного законодательства об ответственности за взяточничество связано с принятием в 1649 г. Соборного уложения. Однако, в данном нормативно-правовом акте делался уклон на противодействие совершению указанного деяния исключительно при отправлении правосудия. В указанном нормативно-правовом акте в основном устанавливались нормы об ответственности за взяточничество при осуществлении правосудия. Так, согласно ст. 5 Соборного уложения 1649 г. к уголовной ответственности привлекался судья, вынесший неправосудное решение за материальное вознаграждение.

В качестве новеллы отечественного уголовного законодательства следует выделить установление в ст. 7-9 Соборного уложения 1649 г. запрета на посредничество во взяточничестве, который выражался в недопустимости брать деньги от имени судьи и якобы для него, но в на самом деле без его ведома. Отметим, что с точки зрения современного уголовного законодательства указанные

действия не могут быть расценены как посредничество во взяточничестве, поскольку являются мошенничеством.

Сфера действия уголовно-правовых норм о противодействии взяточничеству была расширена в период правления Петр I.

Так, в начале XVIII в. появилось новое понятие «лихоимство», которым обозначалось взяточничество. Законодатель уделял особое внимание вознаграждению труда государственных должностных лиц и Указом 1714 г. запрещал чиновникам получать какие-либо деньги или иное имущество кроме положенного жалования. В свою очередь Артикул воинский 1715 г. установил высшую меру наказания за совершение взятки - смертную казнь [13, с. 391].

Правовым актом, в какой-то степени систематизировавшим нормы об ответственности за взяточничество было принятое в 1845 г. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных (далее - Уложение 1845 г.). Так, в специальной главе Уложения 1845 г., именуемой «О мздоимстве и лихоимстве», в качестве лихоимства рассматривались незаконные поборы и вымогательство взятки. Под мздоимством рассматривалось собственно получение взятки. К достоинствам рассматриваемого нормативно-правового акта А.А. Артамонов относит определение конструкции состава взяточничества как формального [6, с. 182].

Уголовное уложение 1903 г. в отличие от ранее изданных нормативно-правовых актов об ответственности за взяточничество определило понятие служащего - субъекта совершения рассматриваемых преступлений. При этом, как отмечает О.А. Споршева, акцент делался не на выделении признаков указанного субъекта, а на перечислении видов должностей [14, с. 14].

После Октябрьской революции 1917 г. произошла смена государственной власти, следствием которой является полный отказ от законодательства досоветского периода.

Как указывает Н.П. Кучерявый, первые послереволюционные десятилетия были весьма насыщенными с точки зрения развития правовой регламентации уголовно-правового противодействия взяточничеству [9, с. 12].

В качестве первого нормативно-правового акта об ответственности за взяточничество, принятого в послереволюционное время, следует выделить Декрет Совета народных комиссаров (далее - СНК) РСФСР от 08.05.1918 г. «О взяточничестве», значение которого, по мнению Н.А. Поповой состояло в следующем. Во-первых, значительно расширился круг лиц - субъектов получения взятки, которые были определены как лица, состоящие на государственной либо общественной службе; во-вторых, уголовной ответственности подлежали не только лица, получившие взятки, но и взяткодатели, а также посредники во взяточничестве; в-третьих, была закреплена поощрительная норма, предусматривающая освобождение от уголовной ответственности взяткодателей, совершивших преступление до издания указанного нормативно-правового акта, но не позднее трех месяцев сообщивших о факте взяточничества [10, с. 133].

В последующем декрете СНК РСФСР от 16.08.1921 г. «О борьбе с взяточничеством» посредничество во взяточничестве было определено как самостоятельный состав преступления.

Указанные советские нормативно-правовые акты явились хорошей базой для подготовки первого УК РСФСР 1922 г. [4] содержащего специальную главу, именуемую «Должностные (служебные) преступления». Помимо того в УК РСФСР 1922 г. была установлена ответственность за получение взятки, дачу взятки, посредничество во взяточничестве и укрывательство взяточничества, на законодательном уровне было сформулировано понятие должностного лица - субъекта взяточничества - под которым понимались постоянные и временные работники государственных органов, выполняющие властные функции.

Принятый в 1926 г. новый УК РСФСР [5] во многом сохранил преемственность прежнего уголовного закона в вопросе установления уголовной ответственности за взяточничество. Однако, в качестве особенности данного нормативно-правового акта следует выделить дифференцированный подход к установлению возможности освобождения от уголовной ответственности за взяточничество: в отличие от взяткодателей и посредников во взяточничестве, взяткополучатели не могли быть освобождены от уголовной ответственности.

Следующим советским правовым актом, развившим правовую регламентацию ответственности за взяточничество, является УК РСФСР 1960 г. [1]. Прежде всего, были внесены изменения в понятие должностного лица, при определении которого вектор сместился с места его работы на определение функций указанного субъекта, к которым были отнесены функции представителя власти, организационно-распорядительные и административно-хозяйственные функции.

Несмотря на то, что в УК РСФСР 1960 г. изначально не было нормы об ответственности за посредничество во взяточничестве (она появилась лишь в 1962 г.), в уголовном законе устанавливалась наказуемость действий по провокации взятки.

Принятый в 1996 г. новый УК РФ установил ответственность только за два проявления взяточничества: дачу взятки (ст. 291) либо за ее получение (ст. 290 УК РФ). На протяжении довольно длительного периода времени указанные уголовно-правовые нормы действовали практически без каких-либо изменений и лишь с принятием Федерального закона от 04.05.2011 г. № 97-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях в связи с совершенствованием государственного управления в области противодействия коррупции» [2] в них внесены существенные изменения.

Во-первых, расширен перечень субъектов получения взятки за счет отнесения к ним иностранного должностного лица и должностного лица публичной международной организации.

Во-вторых, при раскрытии предмета взятки больше не употреблялся термин «выгоды имущественного характера», он заме-

нен на более корректное с юридической точки зрения выражение: получение взятки «в виде незаконных оказания ему услуг имущественного характера, предоставления иных имущественных прав».

В-третьих, установлена уголовная ответственность за взяточничество, совершенное не только в крупном, но и в значительном и особо крупном размерах.

В-четвертых, применительно к ст. 291 УК РФ, отметим, что добавился новый особо квалифицирующий признак - дача взятки, совершенная группой лиц по предварительному сговору или организованной группой. Претерпело изменения и примечание к данной статье. Так, помимо перечисленных в ней специальных оснований освобождения от уголовной ответственности за дачу взятки было добавлено еще одно.

В-шестых, УК РФ дополнен самостоятельной статьей, предусматривающей ответственность за посредничество во взяточничестве. При этом, по сравнению со ст. 174.1 УК РСФСР 1960 г., содержавшей простую диспозицию, не раскрывшую соответствующее понятие, в ст. 291.1 УК РФ диспозиция - описательная и к тому же альтернативная.

Следующим нормативно-правовым актом, привнесшим существенные изменения в уголовное законодательство по противодействию взяточничеству, является Федеральный закон от 03.07.2016 г. № Э24-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации» [3]. Данный нормативно-правовой акт также внес изменения в диспозиции ст. ст. 290 и 291 УК РФ, дополнив их указанием на то, что взятка по указанию должностного лица может передаваться иному физическому или юридическому лицу. Но главной новеллой является дополнение УК РФ ст. 291.2 об уголовной ответственности за мелкое взяточничество.

В заключение отметим, несмотря на то, что положения, регламентирующие властные отношения содержались уже в первых отечественных правовых источниках, при этом нормы об уголовной ответственности за взяточничество появились только с принятием Псковской судной грамоты 1397 г. И если изначально ответственность наступала только за дачу взятки судье, то постепенно она распространилась и на иные властные отношения. Советское уголовное законодательство дифференцировало нормы об ответственности за взяточничество, криминализировав провокацию взятки и посредничество во взяточничестве. Действующий УК РФ, изначально устанавливающий уголовную ответственность только за получение и дачу взятки, впоследствии подвергся существенным изменениям, не только изменившим диспозиции существующих уголовно-правовых норм, но и дополнившими уголовный закон нормами об ответственности за посредничество во взяточничестве и мелкое взяточничество.

Таким образом, анализ истории развития взяточничества свидетельствует о совершенствовании и развитии отечественного законодательства с каждым историческим периодом, заключающемся в криминализации новых общественно опасных деяний в исследуемой сфере, что еще раз доказывает, что взяточничество как социальное явления не только не уменьшается, но и продолжает оставаться главной угрозой экономической безопасности нашего государства. Библиография:

1. Уголовный кодекс РСФСР (утв. ВС РСФСР 27.10.1960 г.) // Ведомости ВС РСФСР. 1960. № 40. Ст. 591.

2. Федеральный закон от 04.05.2011 г. № 97-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях в связи с совершенствованием государственного управления в области противодействия коррупции» // Собрание законодательства Российской Федерации. 2011. № 19. Ст. 2714; 2014. № 23. Ст. 2928.

3. Федеральный закон от 03.07.2016 г. № 324-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации» // Собрание законодательства Российской Федерации. 2016. № 27 (часть II). Ст. 4257.

4. Постановление ВЦИК от 01.06.1922 г. «О введении в действие Уголовного Кодекса Р.С.Ф.С.Р.» // СУ РСФСР. 1922. № 15. Ст. 153.

5. Постановление ВЦИК от 22.11.1926 г. «О введении в действие Уголовного Кодекса Р.С.Ф.С.Р. редакции 1926 года» // СУ РСФСР. 1926. № 80. Ст. 600.

6. Aртамонов A.A. История российского взяточничества с XVIII-XXI вв. // Студент и научно-технический прогресс: материалы научно-практич. конференции. Новосибирск, 2017. С. 182.

7. Калугина Н.Г., Калугин С.С. История регламентации ответственности за взяточничество в российском уголовном законодательстве // Восточно-Европейский научный вестник. 2016. № 3 (7). С. 34.

8. Костенников М.В., Куракин A^. Предупреждение и пресечение коррупции в системе государственной службы. М., 2016. С. 42.

9. Кучерявый Н.П. Ответственность за взяточничество по советскому уголовному праву. М., 1957. С. 12.

10. Попова НА История развития законодательства о взяточничестве // XV Державинские чтения. Институт права: материалы научно-практической конференции. Тамбов, 2015. С. 133.

11. Российское законодательство IX-X веков / под ред. О.И. Чистякова. М., 1984. В 9 т. Т. 1. С. 88.

12. Российское законодательство X-XX веков / под ред. О.И. Чистякова. М., 1988. В 9 т. Т. 4. С. 390.

13. Российское законодательство X-XX веков / под ред. О.И. Чистякова. М., 1988. В 9 т. Т. 6. С. 391.

14. Споршева ОА Взяточничество: история и современность // Aктуальные проблемы современного права и политики: сборник научных трудов. 2017. Вып. 12. С. 14.

15. Уголовное право. Часть Особенная / отв. ред. И.Я. Козаченко, ЗА. Незнамова, Г.П. Новоселов. М., 2017. С. 606. References (transliterated):

1. Ugolovnyj kodeks RSFSR (utv. VS RSFSR 27.10.1960 g.) // Vedomosti VS RSFSR. 1960. № 40. St. 591.

2. Federal'nyj zakon ot 04.05.2011 g. № 97-FZ «O vnesenii izmenenij v Ugolovnyj kodeks Rossijskoj Federacii i Kodeks Rossijskoj Federacii ob administrativnyh pravonarusheniyah v svyazi s sovershenstvovaniem gosudarstvennogo upravleniya v oblasti protivodejstviya korrupcii» // Sobranie zakonodatel'stva Rossijskoj Federacii. 2011. № 19. St. 2714; 2014. № 23. St. 2928.

3. Federal'nyj zakon ot 03.07.2016 g. № 324-FZ «O vnesenii izmenenij v Ugolovnyj kodeks Rossijskoj Federacii i Ugolovno-processual'nyj kodeks Rossijskoj Federacii» // Sobranie zakonodatel'stva Rossijskoj Federacii. 2016. № 27 (chast' II). St. 4257.

4. Postanovlenie VCIK ot 01.06.1922 g. «O vvedenii v dejstvie Ugolovnogo Kodeksa R.S.F.S.R.» // SU RSFSR. 1922. № 15. St. 153.

5. Postanovlenie VCIK ot 22.11.1926 g. «O vvedenii v dejstvie Ugolovnogo Kodeksa R.S.F.S.R. redakcii 1926 goda» // SU RSFSR. 1926. № 80. St. 600.

6. Artamonov A.A. Istoriya rossijskogo vzyatochnichestva s XVIII-XXI vv. // Student i nauchno-tekhnicheskij progress: materialy nauchno-prakticheskoj konferencii. Novosibirsk, 2017. S. 182.

7. Kalugina N.G., Kalugin S.S. Istoriya reglamentacii otvetstvennosti za vzyatochnichestvo v rossijskom ugolovnom zakonodatel'stve // Vostochno-Evropejskij nauchnyj vestnik. 2016. № 3 (7). S. 34.

8. Kostennikov M.V., Kurakin A.V. Preduprezhdenie i presechenie korrupcii v sisteme gosudarstvennoj sluzhby. M., 201б. S. 42.

9. Kucheryavyj N.P. Otvetstvennost' za vzyatochnichestvo po sovetskomu ugolovnomu pravu. M., 1957. S. 12.

10. Popova N.A. Istoriya razvitiya zakonodatel'stva o vzyatochnichestve // XV Derzhavinskie chteniya. Institut prava: materialy nauchno-prakticheskoj konferencii. Tambov,2015. S.133.

11. Rossijskoe zakonodatel'stvo IX-X vekov / pod red. O.I. CHistyakova. M., 1984. V 9 t. T. 1. S. 88.

12. Rossijskoe zakonodatel'stvo H-HKH vekov / pod red. O.I. CHistyakova. M., 1988. V 9 t. T. 4. S. 390.

13. Rossijskoe zakonodatel'stvo H-HKH vekov / pod red. O.I. CHistyakova. M., 1988. V 9 t. T. б. S. 391.

14. Sporsheva O.A. Vzyatochnichestvo: istoriya i sovremennost' // Aktual'nye problemy sovremennogo prava i politiki: sbornik nauchnyh trudov. 2017. Vyp. 12. S. 14.

15. Ugolovnoe pravo. CHast' Osobennaya / otv. red. I.YA. Kozachenko, Z.A. Neznamova, G.P. Novoselov. M., 2017. S. б0б.

DOI 10.47643/1815-1337_2021_1_281

ПРАВОВЫЕ ПРОБЛЕМЫ ИСПОЛНЕНИЯ НАКАЗАНИЯ В ВИДЕ ЛИШЕНИЯ СВОБОДЫ В СЛЕДСТВЕННОМ ИЗОЛЯТОРЕ

Legal problems of execution of a sentence in the form of deprivation of liberty in a pre-trial detention center

ИШИГЕЕВ Владимир Степанович,

научный руководитель,

доктор юридических наук, профессор, заслуженный юрист Республики Бурятия, профессор кафедры уголовного права, криминологии и уголовного процесса Байкальского государственного университета (ФГБОУ ВО «БГУ»). E-mail: [email protected];

ЗАКАРЖЕВСКИЙ Николай Николаевич,

соискатель кафедры уголовного права, процесса и криминологии Байкальского государственного университета, старший советник юстиции. E-mail: [email protected];

Vladimir Stepanovich Ishigeev,

Scientific Supervisor, Honored Lawyer of the Republic of Buryatia, Doctor of Law, Professor, Professor of the Department of Criminal Law, Criminology and Criminal Procedure Baikal State University (BSU). E-mail: [email protected];

Nikolai Zakarzhevskii,

candidate of the department of criminal law, process and criminology

of the Baikal State University prosecutor at retired, senior counselor of justice.

E-mail: [email protected]

Краткая аннотация: В статье рассматриваются отдельные правовые проблемы исполнения наказания в виде лишения свободы в отношении осужденных к лишению свободы, оставленных в следственных изоляторах (СИЗО) для выполнения работ по хозяйственному обслуживанию, и других лиц.

Abstract: The article deals with some legal problems of execution of a sentence of deprivation of liberty in relation to persons sentenced to deprivation of liberty left in pre-trial detention centers (pre-trial detention centers) to perform economic maintenance work.

Ключевые слова: осужденный, следственный изолятор, хозяйственное обслуживание СИЗО, правовой статус. Key words: convicted, remand, community service, a repair tool, works on

Дата направления статьи в редакцию: 30.12.2020

Российская уголовно-исполнительная политика в качестве основной задачи ставит вопросы соблюдения законности, а также противодействия преступности. Безусловно, данные цели обозначены и для уголовно-исполнительной системы (далее УИС), в которой важное место занимают следственные изоляторы. Минюст РФ в «Публичной декларации целей и задач Минюста РФ на 2021 г.» определил «поддержание стабильного уважения к закону» [1].

УИС своими целями определяет исправление осужденных и предупреждение совершение ими новых преступлений (ст. 1 УИК РФ) [2]. В.И. Селиверстов так же на первое место выдвигает вопросы исправления осужденных, в частности нравственное воспитание данных лиц [3, т. 4, с. 65].

Так, по состоянию на 1 марта 2021 г. в УИС содержалось 479 400 чел. (-3 432 чел. к 01.01.2021), в том числе - в 209 СИЗО и 86 помещениях, функционирующих в режиме СИЗО, содержалось - 104 639 чел. (+419 чел.) [4].

История развития российского законодательства свидетельствует о том, что в начале XIX в. в местах лишения свободы не было разделения осужденных и лиц, заключенных под стражу, в связи с чем они содержались совместно до принятия соответствующих законов о разграничении данных функций. В силу сложившихся обстоятельств в местах лишения свободы возникала необходимость в удовлетворении потребностей не только самих арестантов и осужденных, но и в выполнении различного рода хозяйственных работ по обслуживанию тюрем. В частности к таким работам относились рабочие: хлебопеки; кашевары; прачки; истопники; ламповщики; больничные служители и т.п. При этом за выполнение хозяйственных работ данным лицам производилась оплата, часть их заработка поступала в доход учреждений (ст. 220-229 Общей тюремной инструкции) [5, с. 428], что также свидетельствует В.В. Петров [6, с. 9-12].

Указанные обстоятельства привели к тому, что в начале XX в. в тюремных заведениях были созданы отряды осужденных по хозяйственному обслуживанию. В последующем хозяйственные отряды обозначились и в СИЗО, где работы в силу ст. 77 УИК РФ выполняются осужденными к лишению свободы, которым отбывание наказание назначено в исправительной колонии общего режима.

Вместе с тем в соответствии с нормами Федерального закона «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений» 1995 г. [7] СИЗО предназначены для исполнения меры пресечения в виде содержания под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений. При этом исполнение наказания в виде лишение свободы в отношении осужденных, выполняющих работы по хозяйственному обслуживанию, а также осужденных на срок не свыше шести месяцев все же является

дополнительной функцией для СИЗО, в связи с чем в данном вопросе возникают отдельные правовые проблемы и коллизии. Однако данная функция СИЗО до настоящего времени не потеряла своей значимости и является практически востребованной.

Кроме основной проблемы, - исполнение СИЗО наказания в виде лишения свободы в отношении осужденных из отрядов хозяйственного обслуживания возникают другие вопросы. В частности положения ст. 77.1 УИК РФ определяют, что СИЗО, наряду с указанными выше осужденными содержатся лица (в статусе свидетеля, потерпевшего, подозреваемого обвиняемого) в связи с расследованием или судебным разбирательством по делам и преступлениях, совершенных другими лицами, и другие категории осужденных. Однако в отдельных случаях в СИЗО направляются осужденные без достаточных законных оснований, в отношении которых еще не определено процессуальное положение (свидетель, потерпевший, подозреваемый и обвиняемый). Так после массовых беспорядков, произошедших 9-10 апреля 2020 г. в ФКУ ИК-15 ГУ ФСИН России по Иркутской области в СИЗО области было направлено 516 осужденных, чей правовой статус до конца не был определен, т.е. в нарушении требований уголовно-процессуального, уголовно-исполнительного законодательства. В связи с чем права и законные интересы этих лиц были нарушены, в частности они содержались в запираемых помещениях, не имели свиданий и других законных возможностей, предусмотренных нормами УИК РФ о чем частично отмечалось в Постановлении Конституционного Суда от 28.12.2020 г.[8]. Безусловно, данные проблемные вопросы требуют совершенствования норм пенитенциарного законодательства, регламентирующих функции следственного изолятора в отношении осужденных к лишению свободы, выполняющих работы по хозяйственному обслуживанию, и лиц, содержащихся в СИЗО в порядке ст. 77.1 УИК РФ. В связи с чем считаем необходимым внести в действующее законодательство, проект Концепции развития УИС до 2030 г. предложение о рассмотрении и закреплении в соответствующих нормативно-правовых актах правового статуса осужденных, содержащихся в СИЗО в порядке 77.1., 77 УИК РФ.

Библиография:

1. «Публичная декларация целей и задач Минюста РФ на 2021 г. [Электронный ресурс] //Режим доступа: https://legalacts.ru/doc/publichnaja-deklaratsija-tselei-i-zadach-ministerstva-iustitsii-rossiiskoi-federatsii_2/15.04.2021.

2. Уголовно-исполнительный кодекс Российской Федерации: Федеральный закон от 18 декабря 1996 года № 63-Ф3 // Собрание законодательства Российской Федерации. 1997. № 2. Ст. 198.

3. Селиверстов, В.И. Исправительная доктрина и ее влияние на положение лиц, освобожденных от отбывания наказания // Юридический вестник Самарского университета. 2018. № 1. Т. 4. С. 65.

4. Краткая характеристика УИС по состоянию на 01.02.2021 [Электронный ресурс]//Режим доступа: https://fsin.g0v.r0/structure/inspect0r/ia0/statistika/kratkaya%20har-a%20uis/ 10.04.2021.

5. Общая тюремная инструкция 1915 г. Репринтное издание. М., - 1976. - С. 428.

6. Петров, В.В. Исполнение (отбывание) лишения свободы в следственном изоляторе: история и современность : дис. ... канд. юрид. наук: 12.00.08 / В.В. Петров. - Тюмень. - 1999. - 189 с.

7. О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений: Федеральный закон от 15 июля 1995 года, № 103-Ф3 // Собрание законодательства Российской Федерации. 1995. № 29. Ст. 2759.

8. Постановление Конституционного Суда РФ от 28.12.2020 № 50-П по делу о проверке конституционности статьи 77-1 УИК РФ, статей 17 и 18 ФЗ "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений" и пунктов 139-143 Правил внутреннего распорядка СИЗО УИС в связи с жалобой гражданина Е.В.Парамонова.

References (transliterated):

1. «Publichnaya deklaraciya celej i zadach Minyusta RF na 2021 g. [Elektronnyj resurs] //Rezhim dostupa: https://legalacts.ru/doc/publichnaja-deklaratsija-tselei-i-zadach-ministerstva-iustitsii-rossiiskoi-federatsii_2/15.04.2021.

2. Ugolovno-ispolnitel'nyj kodeks Rossijskoj Federacii: Federal'nyj zakon ot 18 dekabrya 1996 goda № 63-FZ // Sobranie zakonodatel'stva Rossijskoj Federacii. 1997. № 2. St. 198.

3. Seliverstov, V.I. Ispravitel'naya doktrina i ee vliyanie na polozhenie lic, osvobozhdennyh ot otbyvaniya nakazaniya // YUridicheskij vestnik Samarskogo universiteta. 2018. № 1. T. 4. S. 65.

4. Kratkaya harakteristika UIS po sostoyaniyu na 01.02.2021 [Elektronnyj resurs]//Rezhim dostupa: https://fsin.g0v.r0/structure/inspect0r/ia0/statistika/kratkaya%20har-a%20uis/ 10.04.2021.

5. Obshchaya tyuremnaya instrukciya 1915 g. Reprintnoe izdanie. M., - 1976. - S. 428.

6. Petrov, V.V. Ispolnenie (otbyvanie) lisheniya svobody v sledstvennom izolyatore: istoriya i sovremennost' : dis. ... kand. yurid. nauk: 12.00.08 / V.V. Petrov. - Tyumen'. - 1999. - 189 s.

7. O soderzhanii pod strazhej podozrevaemyh i obvinyaemyh v sovershenii prestuplenij: Federal'nyj zakon ot 15 iyulya 1995 goda, № 103-FZ // Sobranie zakonodatel'stva Rossijskoj Federacii. 1995. № 29. St. 2759.

8. Postanovlenie Konstitucionnogo Suda RF ot 28.12.2020 № 50-P po delu o proverke konstitucionnosti stat'i 77-1 UIK RF, statej 17 i 18 FZ "O

soderzhanii pod strazhej podozrevaemyh i obvinyaemyh v sovershenii prestuplenij" i punktov 139-143 Pravil vnutrennego rasporyadka SIZO UIS v svyazi s zhaloboj grazhdanina E.V.Paramonova.

Уголовный процесс

DOI 10.47643/1815-1337_2021_1_283

О ТЕНДЕНЦИЯХ РАЗВИТИЯ УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОЙ ФОРМЫ В СУДЕБНОМ ПРОИЗВОДСТВЕ ПО УГОЛОВНЫМ ДЕЛАМ И ПЕРСПЕКТИВЫ ПРИМЕНЕНИЯ СОВРЕМЕННЫХ ТЕХНОЛОГИЙ Trends in the development of the criminal procedure form in criminal proceedings and prospects for the use of modern technologies

НИКУРАДЗЕ Наталья Олеговна,

кандидат юридических наук, доцент кафедры уголовного процесса и криминалистики ФГБОУ ВО «Оренбургский государственный университет» (г. Оренбург). E-mail: [email protected];

МИЩЕНКО Елена Валерьевна,

доктор юридических наук, доцент, заведующий кафедрой уголовного процесса и криминалистики, декан юридического факультета ФГБОУ ВО «Оренбургский государственный университет» (г. Оренбург). E-mail: [email protected];

МАРИНА Елена Александровна,

кандидат юридических наук, доцент кафедры уголовного процесса и криминалистики ФГБОУ ВО «Оренбургский государственный университет» (г. Оренбург). E-mail: [email protected]; Nikuradze Natalia Olegovna,

Candidate of Law, Associate Professor of the Department of Criminal Procedure and Criminalistics of the Orenburg State University (Orenburg). E-mail: [email protected];

Mishchenko Elena Valeryevna,

Doctor of Law, Associate Professor, Head of the Department of Criminal Procedure and Criminalistics, Dean of the Faculty of Law of the Orenburg State University (Orenburg). E-mail: [email protected];

Marina Elena Aleksandrovna,

Candidate of Legal Sciences, Associate Professor of the Department of Criminal Procedure and Criminalistics of the Orenburg State University (Orenburg). E-mail: [email protected]

Краткая аннотация: В статье раскрываются актуальные вопросы развития уголовно-процессуальной формы в судебном производстве. Обозначены факторы, определяющие его тенденциозность. Раскрыты особенности развития уголовно-процессуальной формы обжалования в порядке апелляции, кассации, надзора, в том числе с учетом влияния изменений в судебной системе России. Рассмотрена практика и обозначены перспективы применения в судебном производстве по уголовным делам современных технологий.

Abstract: The article reveals the current issues of the development of the criminal procedure form in court proceedings. The factors that determine its tendentiousness are indicated. the features of the development of the criminal procedure form of appeal in the order of appeal, cassation, supervision, including taking into account the impact of changes in the judicial system of Russia, are revealed. The article considers the practice and outlines the prospects for the use of modern technologies in criminal proceedings.

Ключевые слова: уголовное судопроизводство; уголовно-процессуальная форма; судебное производство; применение современных технологий в уголовном процессе; защита прав участников уголовного судопроизводства; доступ к правосудию.

Keywords: criminal proceedings; criminal procedure form; judicial proceedings; application of modern technologies in criminal proceedings; protection of the rights of participants in criminal proceedings; access to justice.

Дата направления статьи в редакцию: 11.11.2020

Вопрос об уголовно-процессуальной форме достаточно широко изучен теорией уголовного процесса. Интерес ученых и практиков к проблемным сторонам её нормативного регулирования, соблюдения, практического применения как форменного воплощения и фактического отражения уголовно-процессуальной деятельности, существовал в разные исторические периоды. Однако сегодня представляются особенно актуальными вопросы тенденций и перспективных направлений развития уголовно-процессуальной формы в прямой зависимости от переломной смены социальной формации общества, ставшей следствием глобальной цифровизации.

Применительно к определению тенденций и основных направлений развития уголовно-процессуальной формы, необходимо разграничивать ее понимание в двух неразрывно связанных аспектах: как в целом императивную форму всего уголовного судопроизводства, так и определенную форму отдельно составляющих его институтов (форма производства о назначении меры уголовно-правого характера при освобождении от уголовной ответственности; форма апелляционного, кассационного обжалования и т.д.).

Изменение и появление новых форм уголовно-процессуальных институтов особенно интенсивно в последнее десятилетие. Такое положение обусловлено множеством факторов: информационных, технологических, социальных, экономических и других, оказывающих непосредственное воздействие на уголовно-процессуальную политику государства. Так вопросы процессуальной экономии никогда не утрачивают своей актуальности, особенно в части правоприменительной практики, для которой особенно важно обеспечить производство процессуального действия или принятия процессуального решения в установленный срок, без обращения к процедуре

его продления, для обеспечения своевременной и беспрепятственной защиты прав участников уголовного судопроизводства. Что зачастую по объективным причинам (необходимость производства судебной экспертизы, оперативно-розыскных мероприятий, документальных проверок и т.д.) крайне сложно соблюсти. В этой связи законодатель стремиться к созданию таких уголовно-процессуальных форм, которые создают условия, обеспечивающие беспрепятственный доступ к правосудию, в том числе посредством обжалования судебных решений в вышестоящие судебные инстанции, процессуальную экономию, гарантию прав участников, гуманизацию процесса и уголовной политики, в частности уменьшение числа лиц со статусом «судим» и создание альтернатив ограничивающим свободу мерам пресечения и др. Кроме того, сегодня особенно актуальны и дискуссионы вопросы развития электронного производства по уголовным делам, которое уже закреплено и апробировано в ряде зарубежных стран, что не только отвечает тенденциям глобальной цифро-визации, но и способствует процессуальной экономии, снижению финансовой затратности производства по уголовным делам.

Стоит отметить, что законодательные предпосылки такого развития уголовно-процессуальных форм хотя и переломны, однако вполне отвечают в соответствующий период приоритетам государственной политики и запросам общества.

Основными тенденциями развития уголовно-процессуальной формы в судебном производстве являются: поддержание демократических и гуманистических начал в отношении подозреваемых, обвиняемых (подсудимых), также направленных на эффективную защиту прав потерпевших; легализация институтов, ориентированных на создание условий гарантирующих процессуальную экономию и снижение финансовых затрат производства, применение современных технологий.

Так появление новой уголовно-процессуальной формы судебного производства, ориентированной на поддержание демократических и гуманистических начал, обусловлено закреплением в 2016 году в уголовно-процессуальном законодательстве института, регламентирующего основания и порядок применения меры уголовно-правового характера при освобождении от уголовной ответственности - судебного штрафа (ст. 251 и глава 511 УПК РФ) [2]. Обращаясь к анализу практики прекращения уголовного дела или уголовного преследования с назначением меры уголовно-правового характера - судебного штрафа, можно прийти к выводу об интенсивном увеличении числа прекращенных уголовных дел в порядке глава 511 УПК РФ. Так в 2017 году в Оренбургской области их число составило 8 583, а уже в 2019 году - 30 678, то есть увеличилось в 3,5 раза и стабильно удерживается, поскольку в первом полугодии 2020 года данный показатель составил - 16 034 [6].

Кроме того, в рамках данной тенденции развития уголовно-процессуальной формы, важно отметить Постановлением Пленума ВС РФ от 13 октября 2020 года № 24 в Государственную Думу Федерального Собрания РФ, внесен проект федерального закона «О внесении изменений в Уголовный Кодекс Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации в связи с введением понятия уголовного проступка». Изложенное свидетельствует о заинтересованности не только государственной политики, но самих правоприменителей в вопросах гуманизации начал уголовного судопроизводства, также признаваемых приоритетными международным сообществом.

Под воздействием указанных выше причин модернизации уголовно-процессуальной формы изменения произошли и в порядке обжалования итоговых судебных решений, самой судебной системе, а также в масштабности применения современных технологий, что также предопределило тенденции развития уголовно-процессуальной формы.

Институт обжалования судебных решений проходил путь реформирования, начиная с 2010 года. Большим шагом в развитии его уголовно-процессуальной формы стало принятие Федерального закона от 29 декабря 2010 года № 433-Ф3 «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации и признании утратившими силу отдельных законодательных актов (положений законодательных актов) Российской Федерации» [3], существенно изменяющего предмет и порядок пересмотра судебных решений. В результате проведенной реформы апелляционное обжалование, согласно ст. 3892 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее - УПК РФ) [1], осуществляется по не вступившим в законную силу итоговым решениям суда первой инстанции, а также другим решениям, принятым до вынесения итогового судебного решения, затрагивающим права на беспрепятственный доступ к правосудию, разумные сроки рассмотрения уголовного дела, препятствующие его дальнейшему движению, а также по частным определениям, постановлениям. При этом проверка приговора судом апелляционной инстанции осуществляется на предмет его соответствия законности, обоснованности, справедливости, иного судебного решения - законности и обоснованности.

Отличительной особенностью кассационного производства стала его главная задача - обеспечение единства законности. Суд кассационной инстанции осуществляет проверку законности приговора, определения суда или постановления судьи, вступивших в законную силу (ст. 4011 УПК РФ). Законодательные положения позволяют сделать вывод о том, что приоритетным становится создание надежных гарантий права на защиту, а разграничение предмета позволяет обеспечивать быстрое выявление и устранение допускаемых ошибок в применении уголовного и уголовно-процессуального законодательства при принятии судебного решения, ускорение и соблюдение разумных сроков производства.

Такой подход законодателя к изменению формы проверочных производств обусловлен воздействием международных тенденций, влияющих на национальную уголовно-процессуальную политику. А именно появлением, с подачи позиции Европейского суда

по правам человека, такой категории в уголовном процессе как «окончательность приговора», суть которой сводится к наделению приговора свойствами стабильности и правовой определенности. Именно по этой причине законодатель, изменяя процессуальную форму, разграничил предмет кассационного и апелляционного производств, не допуская возможности повторной проверки обоснованности приговора, то есть фактической стороны уголовного дела, после вступления его в законную силу.

Следующим шагом в развитии процессуальной формы стало изменение самой системы судов, осуществляющих апелляционное и кассационное производство по уголовным делам. Федеральным конституционным законом от 29 июля 2018 года № 1-ФКЗ «О внесении изменений в Федеральный конституционный закон «О судебной системе Российской Федерации» и отдельные федеральные конституционные законы в связи с созданием кассационных судов общей юрисдикции и апелляционных судов общей юрисдикции» регламентированы изменения в судебной системе России - созданы кассационные суды общей юрисдикции и апелляционные суды общей юрисдикции, а также кассационный и апелляционный военные суды.

Такое нововведение законодателя, бесспорно, повлекло существенные изменения процессуального порядка производства в судах апелляционной и кассационной инстанций. С принятием Федерального закона от 11 октября 2018 года № З61-ФЗ «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации» ознаменован новый этап модернизации уголовно-процессуальной формы апелляционного и кассационного производства по уголовным делам. Частично претерпевает изменения и форма надзорного производства, предмет которого теперь существенно ограничивается. Суд надзорной инстанции проверяет законность судебных решений Апелляционной коллегии Верховного Суда Российской Федерации (далее - ВС РФ), определений Судебной коллегии по уголовным делам ВС РФ и определения Судебной коллегии по делам военнослужащих ВС РФ вынесенные ими в кассационном порядке, постановлений Президиума ВС РФ (ст. 4121 УПК РФ). Как отмечает Президиум ВС РФ в Постановлении от 25 июня 2019 года № 19 «О применении норм главы 471 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, регулирующих производство в суде кассационной инстанции»: «принятые законодательные изменения направлены на создание условий для функционирования судебных инстанций на основе принципов независимости и самостоятельности, укрепление гарантий реализации конституционного права на судебную защиту, повышение эффективности механизма обеспечения законности судебных решений по уголовным делам» [4].

Согласно статистической отчетности ВС РФ в 2012 году количество уголовных дел, рассмотренных по апелляционным (кассационным) жалобам и представлениям на приговоры и иные судебные решения по существу уголовного дела, не вступивших в законную силу, составило - 413 736, при этом на надзорным жалобам и представлениям на итоговые судебные решения, вступившие в законную силу - 258 490. Уже в 2019 году, в результате проведенной реформы, данные по представленным показателям существенно изменились. Так, количество рассмотренных апелляционных жалоб на судебные решения, касающиеся существа уголовного дела, не вступившие в законную силу, составило - 334 818, количество рассмотренных кассационных жалоб на судебные решения, касающиеся существа уголовного дела, вступившие в законную силу - 122 296, а надзорных - 5063 [7]. Сопоставляя количественные показатели «дореформенные» и действующего порядка, можно прийти к выводу, что новая процессуальная форма пересмотра судебных решений и модернизированная судебная система, позволяют преодолевать чрезмерную загруженность вышестоящих судебных инстанций, пересматривающих судебные решения на предмет законности, неизбежно приводящую к процессуальной волоките и как следствие снижению качественных показателей доступа к правосудию. При этом изменение показателей не носит резко-контрастного характера и пропорционально системе апелляционных и кассационных судов общей юрисдикции. Изменение в системе судов и процессуальной формы апелляционного, кассационного производств обеспечивают процессуальную экономию, функциональную направленность судебных инстанций на создание условий беспрепятственного доступа к правосудию и гарантированности права на защиту. Именно такой подход как показывает практика обеспечивает правовую стабильность и определенность приговоров, иных судебных решений, касающихся существа уголовного дела.

Изменение процессуальной формы институтов апелляционного и кассационного обжалования, самой судебной системы привели к улучшению качества работы судов и повышению эффективности гарантий беспрепятственного доступа к правосудию и права на защиту. Европейской комиссией по эффективности правосудия Совета Европы было отмечено, что судебная система России получила высокие показатели не только по вопросам экономии затрат, но и по, впервые оцениваемым, вопросам применения в судопроизводстве современных технологий [5].

Критерий применения в судопроизводстве современных технологий, как показатель его эффективности, экономичности, пра-вообеспечительной направленности продиктован запросом общества, на который ориентирована политика государств, и Россия не исключение. Глобальная цифровизация и информатизация общества, бесспорно, влечет коренное изменение форм общественной жизнедеятельности, не оставляя без внимания правовой сектор и уголовное судопроизводство, в частности. Где «вживление» в публичный и консервативный по своей природе уголовный процесс технологий, и тем более электронных форм производств особенно сложно, однако, необходимо в условиях цифровизации и развития информационного общества.

Сравним, на примере судов Оренбургской области, статистические показатели применения в судебных заседаниях по первой инстанции современных технологий: видеоконференц-связи, аудио-видеопротоколирования в ходе рассмотрения уголовных дел. В 2013 году число уголовных дел, по которым использовалась видеоконференц-связь составило 4, в 2016 - 80 и уже 654 только в первом полугодии 2020 года. Применение аудиопротоколирования в 2016 году в судебных заседаниях по уголовным делам, рассматриваемых в первой инстанции, составило 1 732, видеопротоколирования - 34, в первом полугодии 2020 года аудиопротоколирование использовалось по 7479 уголовным дела, видеопротоколирование - 103 [8]. Особенно ярко тенденциозность применения современных технологий в судебном производстве по уголовным делам отражена в статистике всероссийского масштаба. Так в России в первом полугодии 2020 года судами первой инстанции при производстве по уголовным делам в судебном заседании в порядке ч. 4 ст. 240 и ст. 2781 УПК РФ видеоконференц-связь использовалась в 55 983 случаях, аудиопротоколирование велось в 508 938 случаях, видеопротоколирование -30 473 [9]. Представленная статистика явно отражает динамичность процесса «вживления» в уголовное судопроизводство современных технологий.

Как показало исследование, развитие процессуальной формы судебного производства обусловлено стремлением к снижению финансовой затратности и оптимизации процессуальной экономии судебного производства по уголовным делам, повышению эффективности обеспечения прав участников уголовного судопроизводства и доступности правосудия, и особая роль в этом сегодня отводится перспективам и целесообразности появления новой уголовно-процессуальной формы- электронной.

Библиография:

1. Уголовный процессуальный кодекс Российской Федерации: офиц. текст: по состоянию на 27 октября 2020 г. // Собр. законодательства РФ. -2020. - № 44. - Ст. 6894.

2. Российская Федерация. Законы. О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации по вопросам совершенствования оснований и порядка освобождения от уголовной ответственности: федер. закон: [принят Гос. Думой 21 июня 2016 г.: одобрен Советом Федерации 29 июня 2016 г.: по состоянию на 3 июля2016 г.] // Российская газета. - 2016. - № 149.

3. Российская Федерация. Законы. О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации и признании утратившими силу отдельных законодательных актов (положений законодательных актов) Российской Федерации: федер. закон: [принят Гос. Думой 22 декабря 2010 г.: одобрен Советом Федерации 24 декабря 2010 г.: по состоянию на 29 декабря 2010 г.] // Российская газета. - 2010. - № 297. - 31 декабря.

4. О применении норм главы 471 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, регулирующих производство в суде кассационной инстанции: постановление Пленума Верховного Суда РФ от 25 июня 2019 года № 19 // Российская газета. - 2019. - № 142. - 3 июля.

5. Куликов В. Судим правильно // Российская газета. - 2020. - № 250 (8304). - [Электронный ресурс]: Режим доступа: https://вперёдроссия.рф/blog/43332730027/Sudim-pravilno-Sudebnaya-sistema-Rossii-priznana-nayibolee-effek (дата обращения: 16.11.2020).

6. Судебная статистика Судебного департамента при Верховном Суде Российской Федерации по форме отчетности № 1.: [Электронный ресурс] Режим доступа http://www.cdep.ru/index. php?id=79&item=5461 (дата обращения 19.11.2020).

7. Судебная статистика Судебного департамента при Верховном Суде Российской Федерации по форме отчетности № 1.: [Электронный ресурс] Режим доступа http://www.cdep.ru/index.php?id=79&item=5258 (дата обращения 30.11.2020).

8. Судебная статистика Управления судебного департамента в Оренбургской области по форме отчетности №1.: [Электронный ресурс] Режим доступа: http://usd.orb.sudrf.ru/modules.php?name=sud_community (дата обращения 18.11.2020)

9. Судебная статистика Судебного департамента при Верховном Суде Российской Федерации по форме отчетности № 1.: [Электронный ресурс] Режим доступа: http://www.cdep.ru/index. php?id=79&item=5461 (дата обращения 18.11.2020)

References (transliterated):

1. Ugolovnyj processual'nyj kodeks Rossijskoj Federacii: ofic. tekst: po sostoyaniyu na 27 oktyabrya 2020 g. // Sobr. zako-nodatel'stva RF. -2020. - № 44. - St. 6894.

2. Rossijskaya Federaciya. Zakony. O vnesenii izmenenij v Ugolovnyj kodeks Rossijskoj Federacii i Ugolovno-processual'nyj kodeks Rossijskoj Federacii po voprosam sovershenstvovaniya osnovanij i poryadka osvobozhdeniya ot ugolovnoj otvetstvennosti: feder. zakon: [prinyat Gos. Dumoj 21 iyunya 2016 g.: odobren Sovetom Federacii 29 iyunya 2016 g.: po sostoyaniyu na 3 iyulya2016 g.] // Rossijskaya gazeta. - 2016. - № 149.

3. Rossijskaya Federaciya. Zakony. 0 vnesenii izmenenij v Ugolovno-processual'nyj kodeks Rossijskoj Federacii i priznanii utrativshimi silu otdel'nyh zakonodatel'nyh aktov (polozhenij zakonodatel'nyh aktov) Rossijskoj Federacii: feder. zakon: [prinyat Gos. Dumoj 22 dekabrya 2010 g.: odobren Sovetom Federacii 24 dekabrya 2010 g.: po sostoyaniyu na 29 dekabrya 2010 g.] // Rossijskaya gazeta. - 2010. - № 297. - 31 dekabrya.

4. O primenenii norm glavy 471 Ugolovno-processual'nogo kodeksa Rossijskoj Federacii, reguliruyushchih proizvodstvo v sude kassacionnoj instancii: postanovlenie Plenuma Verhovnogo Suda RF ot 25 iyunya 2019 goda № 19 // Rossijskaya gazeta. - 2019. - № 142. -- 3 iyulya.

5. Kulikov V. Sudim pravil'no // Rossijskaya gazeta. - 2020. - № 250 (8304).- - [Elektronnyj resurs]: Rezhim dostupa: https://vperyodrossiya.rf/blog/43332730027/Sudim-pravilno-Sudebnaya-sistema-Rossii-priznana-nayibolee-effek (data obrashcheniya: 16.11.2020).

6. Sudebnaya statistika Sudebnogo departamenta pri Verhovnom Sude Rossijskoj Federacii po forme otchetnosti № 1.: [Elektronnyj resurs] Rezhim dostupa http://www.cdep.ru/index.php?id=79&item=5461 (data obrashcheniya 19.11.2020).

7. Sudebnaya statistika Sudebnogo departamenta pri Verhovnom Sude Rossijskoj Federacii po forme otchetnosti № 1.: [Elektronnyj resurs] Rezhim dostupa http://www.cdep.ru/index.php?id=79&item=5258 (data obrashcheniya 30.11.2020).

8. Sudebnaya statistika Upravleniya sudebnogo departamenta v Orenburgskoj oblasti po forme otchetnosti №1.: [Elektronnyj resurs] Rezhim dostupa: http://usd.orb.sudrf.ru/modules.php?name=sud_community (data obrashcheniya 18.11.2020)

9. Sudebnaya statistika Sudebnogo departamenta pri Verhovnom Sude Rossijskoj Federacii po forme otchetnosti № 1.: [Elektronnyj resurs] Rezhim dostupa: http://www.cdep.ru/index.php?id=79&item=5461 (data obrashcheniya 18.11.2020)

Международное право; Европейское право

DOI 10.47643/1815-1337_2021_1_287

ВЗАИМОСВЯЗЬ НАУЧНО-ТЕХНИЧЕСКОГО ПРОГРЕССА С ОГРАНИЧЕНИЯМИ ПРАВ И СВОБОД ЧЕЛОВЕКА В МЕЖДУНАРОДНОМ ПРАВЕ Relationship of scientific and technological progress to restrictions on human rights and freedoms in international law Растегари Сайедэбрахим,

аспирант, кафедра международного права юридического факультета

Санкт петербургского государственного университета, Россия, г. Санкт Петербург.

E-mail: [email protected];

Rastegari Sayedebrahim,

PhD student of International law department Law Faculty Saint Petersburg State University, Russia, Saint Petersburg. E-mail: [email protected]

Краткая аннотация. В статье исследуется взаимосвязь научно-технического прогресса с правовым институтом ограничения прав человека. Внимание уделено непосредственно вопросу ограничения прав человека как совокупности правовых норм при влиянии научно-технического прогресса. На основе международной практики проведен анализ механизма ограничения прав человека - «треугольника правомерности ограничения прав человека». Рассмотрен механизм ограничения относительно отдельных прав человека. В частности, это право на свободу слова, в том числе публичного фотографирования физических лиц, а также право доступа к сети Интернет.

Abstract. The article explores the relationship between scientific and technological progress and the legal institution of restrictions on human rights. Attention is paid specifically to the question of the limitation of human rights as a set of legal norms under the influence of scientific and technological progress. On the basis of international practice, an analysis of the mechanism of restriction on human rights - "the human rights limitation triangle" - has been made. Consideration has been given to a restrictionmechanism for individual human rights. This includes the right to freedom of speech, including public photography of individuals, as well as the right of access to the Internet.

Ключевые слова: права человека, абсолютные и относительные права, институт ограничения прав человека, треугольник правомерности ограничения прав человека, свобода слова, право на информацию.

Keywords: human rights, absolute and relative rights, the institution of restrictions on human rights, the human rights limitation triangle, freedom of speech, right to information.

Дата направления статьи в редакцию: 03.12.2020

Демократическое общество не может существовать без вынужденных ограничений, уступки собственными интересами ради общественного блага и достижения консенсуса, мирного сосуществования. Указанные ограничения непосредственно касаются прав и свобод человека и гражданина, которые могут фактически и юридически обеспечиваться, и гарантироваться только в странах с демократическим политическим режимом. Права человека могут и в определенных случаях должны правомерно ограничиваться для обеспечения общего интереса. Однако такое ограничение не всегда бывает правомерным, поскольку неисключительные случаи незаконного злоупотребления своими возможностями, приводящие к нарушению прав человека и гражданина. Злоупотребление своим правом может заключаться в незаконности оснований ограничения, нарушение их процедурных механизмов реализации, несоразмерности последствий ограничения и предотвращенной общей урон.

Актуальность тематики ограничения прав и свобод человека и гражданина подчеркивается большим количеством научных трудов юристов теоретического направления деятельности. В частности, такую проблему исследовали А. Осинская, Л. Летнянчин, И. Савенкова, М. Савчин, Б. Сидорец, А. Скрипнюк, В. Сорокун, Т. Слинько, Е. Ткаченко, С. Шевчук и многие другие ученые, внесшие большой вклад в развитие и решение этой тематики. Однако указанные исследования касались лишь теоретического аспекта ограничения прав человека. Анализ этой темы осуществлялся только по основным правам человека и гражданина, что не дает возможности учесть критерии взаимосвязи научно-технического прогресса с ограничением прав и свобод человека и гражданина в зарубежном праве.

Целью статьи является анализ взаимосвязи научно-технического прогресса с ограничением прав и свобод человека и гражданина в современных условиях и непосредственно связанных с ними отношений на основе действующего зарубежного законодательства и практики его применения.

Права человека обладают собственными признаками, которые является совокупностью юридических свойств, позволяющих выделить права среди других юридических категорий. В целом права человека характеризуются следующими признаками:

1) это ее субъективные возможности, то есть права принадлежат самому человеку, только он определяет, как он будет распоряжаться своими правами в соответствии с границами, установленными законом, а также такие права являются возможностью нормального существование человека, то есть его саморазвития, совершенствования, реализации в обществе, взаимодействии с обществом и государством;

2) универсальность, поскольку права принадлежат каждой человеку независимо от его расы, национальности, убеждений и других факторов;

3) естественность, то есть большинство прав принадлежащие человеку от рождения, кроме того, возможны случаи защиты интересов зачатой, однако еще не рожденной ребенка;

4) неотъемлемость, которая означает, что права не могут быть отобраны неправомерно у человека другими участниками общественных отношений, государством и его должностными лицами;

5) неотчуждаемость, то есть сам человек ни при каких обстоятельствах не может отказаться от своих прав на любых основаниях;

6) равенство в правах означает, что все люди имеют равные по содержанию и объему права независимо от обстоятельств;

7) сочетание формальности и не формальности, поскольку естественные права человека являются неисчерпаемыми, их невозможно все закрепить, однако это не значит, что они не существуют и не должны обеспечиваться государством, в свою очередь, некоторые категории прав подлежат имплементации в национальное законодательство;

8) соответствие международным стандартам, то есть требованиям, предъявляемым международным сообществом.

Перечень признаков является неисчерпаемым и может подлежать расширенному толкованию. Каждые ученые выделяют различные по форме и содержанию признаки, определенным образом свидетельствует о масштабности вопроса прав человека и необходимость дальнейшего их изучения. Различные определения и признаки юридической категории прав человека, в свою очередь, дают возможность выделить виды прав человека [3]. Классификация субъективных возможностей человека означает разделение их на определенные виды по конкретным критериями. Проведение общей классификации даст возможность сформировать основу для специального исследования реализации института ограничения на конкретных категориях прав человека. Существуют такие критерии классификации прав и свобод человека и гражданина: по субъектам, по происхождению, по времени возникновения, по характеру образования, по виду субъекта и т. Однако большинство из перечисленных критериев имеет теоретическое значение. Зато теоретически-практическое значение приобретают следующие классификации прав человека: по содержанию и возможностью их ограничения. В частности, по возможности ограничения прав и свобод выделяют абсолютные права человека и гражданина (те, которые при любых обстоятельствах никоим образом не могут быть ограничены) и относительные (те, которые подлежат правомерному ограничению, поскольку такое допускается демократическим обществом и является необходимым в нем). Классификация прав и свобод человека и гражданина по содержанию является наиболее распространенной и простой для проведения разнообразных научных исследований. За таким критерием выделяют:

1) личные (право на жизнь, свободу, личную неприкосновенность, тайну переписки тому подобное);

2) политические (избирательное право, право доступа к государственной службе и тому подобное);

3) социально-экономические (право на труд, предпринимательскую деятельность, право собственности, социальное обеспечение);

4) культурно-экологические (право на на безопасную экологическую среду).

Классификация ограничений прав и свобод человека и гражданина, в свою очередь, позволит представить сущность ограничения и границы его распространения. Так, принято выделять следующие виды ограничения прав человека на:

1) общие, которые могут касаться всех прав и свобод (как требование о ненарушении прав других людей);

2) специальные, используемые в отношении некоторых прав и свобод (ограничения, устанавливаемые в условиях военного или чрезвычайного положения, а также в интересах национальной безопасности, и некоторые другие);

3) отдельные, применительно определенных прав (наличие судимости влечет за собой ограничение права быть избранным народным депутатом) [2].

Стоит отметить, что институт ограничения прав и свобод человека и гражданина соответствует духу права и закрепляется в международной норме права, а именно в статье 29 Всеобщей декларации прав человека [1], согласно которой во время осуществление своих прав и свобод каждый человек должен подвергаться только таким ограничениям, которые установлены законом исключительно с целью обеспечения надлежащего признания и уважения прав и свобод других и удовлетворения справедливых требований морали, общественного порядка и общего благосостояния в демократическом обществе. Похожие положения находим во многих международных актах, что свидетельствует о такой подходе к правам человека, при котором они могут быть ограничены лишь для общего блага в случае необходимости и целесообразности. Такая доктрина и практика мировых держав является приемлемой и понятной, эффективной, хотя в некоторых случаях на практике и приводит к противоречиям между интересами человека, общества и государства.

Механизм и порядок ограничения прав исходит из положений Всеобщей декларации прав человека [1], конкретизируется практикой Европейского суда по правам человека. Такой механизм имеет название Треугольника правомерности ограничение прав человека. На основе него основывается деятельность самого Европейского суда и национальных судов и осуществляется правомерное ограничение прав человека. Указанный механизм состоит из трех обязательных составляющих:

1) законность ограничения, то есть наличие в национальном законодательстве государства основания такого ограничения права;

2) правомерная цель-защита, обеспечение и реализация прав и интересов других лиц, общества, национальной безопасности и другие цели, что в основном так предусмотренные законодательством;

3) необходимость в демократическом обществе, то есть невозможность решить ситуацию по-другому без таких ограничений, а также достижение пропорциональности за ограничение права одного лица защиты прав других лиц. По мнению авторов, механизм треугольника правомерности ограничение прав человека является эффективным в применении и соответствует духу демократии и верховенства права. Сам процесс решения конкретного дела по ограничению права заключается в том, что каждую конкретную ситуацию правоприменительный орган должен пропускать сквозь такой треугольник и принимать соответствующее решение [4].

С развитием научно-технического прогресса просаживаются изменения, произошедшие в результате перехода от аналоговой фотографии к цифровой. С развитием цифровых технологий средства для фотографирования позволяют делать фотографии не заметно и

на значительном расстоянии. При решении дел относительно публичного фотографирования и распространения фотографий людей суд применяет для ограничения права свободы слова не только треугольник, а еще и другие критерии. Например, в решении по делу «BOGOMOLOVA v. RUSSIA» от 13.11.2017 № 13812/09 Европейский суд по правам человека отметил следующие критерии [5]:

1) место, где сделано фото, если это публичное, то предусматривается согласие лица на ее фотографирование и распространение фотографии;

2) само лицо, то есть если это политический деятель или известное лицо, то его защита права на неприкосновенность личной жизни меньше перед общественным интересом, что связано с публичностью самого лица;

3) составляет ли фотография общественный интерес, даже если это публичное лицо, то вряд ли общественный интерес представляет супружеские несогласия президента или его отдых после рабочего дня;

4) целевая аудитория издания или количество человек, которые увидели фотографию, конечно, что опубликование фотографии в общегосударственном издании значительно больше принесет негативных последствий для лица в случае распространения личной информации, чем если опубликуют фотографию обычного лица в малоизвестном местном издании;

5) лицо не должно быть основным объектом фотографии, то есть изображение самого лица должно сопровождаться комментарием к публичному мероприятию или событию; другие критерии, которые обязательно учитываются. Только после учета этих обстоятельств происходит применение треугольника правомерности ограничения прав человека.

С развитием научно-технического прогресса появилась сеть Интернет как глобальная система обращения информации любого характера. Это, в свою очередь, предопределило право человека четвертого поколения - право на доступ к интернету. Хотя достаточного правового урегулирования непосредственно этого права до сих пор нет, однако оно регулируется по аналогии с правом на доступ к информации, ее сбор, распространение и прочее, однако только в электронной сфере. Законодательные ограничения этого права такие же, как и ограничение свободы слова и доступа к информации, а такие ограничения осуществляется на основании треугольника ограничений. Однако главная проблема заключается в обеспечении наложенного ограничения. Сеть Интернет настолько глобальна и масштабная, что современные технологии правоохранительных органов не способны обеспечить запрет доступа к определенной информации или следить за нераспространением соответствующей информации (например, недостоверных сведений, информации, повреждающей психику, посягающей на честь конкретной лица и тому подобное). И такая проблема связана не с законодательным урегулированием такого вопроса, а с технической возможностью обеспечение наложенных правомерных запретов. Отдельно стоит отметить существование абсолютных прав человека и гражданина, которые никоим образом не могут быть ограничены. В частности, это право на жизнь, на свободу и личную неприкосновенность, на уважение к своему достоинству, обращение в органы государственной власти и тому подобное. Такие права являются табу для государства относительно их ограничения и требуют только выполнения государством положительных и отрицательных обязательств по этим правам.

Ограничение прав и свобод человека является необходимой составляющей правовой системы любого государства и современного общества, объективно предопределяющего его законодательное урегулирование и создание отдельного института права межотраслевого характера. Такие ограничения должны иметь правовой характер и налагаться только в соответствии с общего интереса национальной безопасности, правопорядка, защиты норм морали, защиты прав и свобод другого человека, когда право другого человека в правомерном балансе преобладает. Правовая процедура наложения ограничений должна заключаться в применении треугольника правомерности ограничения прав человека, который является достижением современной правовой науки и судебной практики. Даже с активным развитием научно-технического прогресса такой механизм не теряет своей эффективности и продолжает действовать, что свидетельствует о его эффективности и гарантирует незыблемость принципа верховенства права при решении конкретных дел по ограничению прав человека.

Библиография:

1. Всеобщая декларация прав человека (принята Генеральной Ассамблеей ООН 10.12.1948). - URL: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_120805/

2. Диноршоев А.М. К вопросу о понятии и содержании реализации прав и свобод человека и гражданина // Правовая жизнь. 2014. №1 (5). С. 5-10.

3. Ирхин И.В. Язык вражды в цифровых сообществах: проблемы дифференциации подходов конституционно-правового регулирования свободы слова и перспективы их разрешения / И.В. Ирхин // Конституционное и муниципальное право. 2019. № 9. С. 23-26.

4. Мавринская Т.В. Ограничение политических прав и свобод граждан в РФ / Т.В. Мавринская // В сборнике: Российская наука: актуальные исследования и разработки. Сборник научных статей^ Всероссийской заочной научно-практической конференции. В 2-х частях. 2017. С. 417-419.

5. Решение Европейского суда по правам человека от 13.11.2017 р. № 13812/09 у справi «BOGOMOLOVA v. RUSSIA». URL: https://hudoc.echr.coe.int/eng#{%22itemid%22:[%22001-174420%22]}

References (transliterated):

1. Vseobshchaya deklaraciya prav cheloveka (prinyata General'noj Assambleej OON 10.12.1948). - URL: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_120805/

2. Dinorshoev A.M. K voprosu o ponyatii i soderzhanii realizacii prav i svobod cheloveka i grazhdanina / A.M. Dinor-shoev // Pravovaya zhizn'. 2014. № 1 (5). S. 5-10.

3. Irhin I.V. YAzyk vrazhdy v cifrovyh soobshchestvah: problemy differenciacii podhodov konstitucionno-pravovogo regulirovaniya svobody slova i perspektivy ih razresheniya / I.V. Irhin // Konstitucionnoe i municipal'noe pravo. 2019. № 9. S. 23-26.

4. Mavrinskaya T.V. Ogranichenie politicheskih prav i svobod grazhdan v RF / T.V. Mavrinskaya // V sbornike: Rossijskaya nauka: aktual'nye issledovaniya i razrabotki. Sbornik nauchnyh statejIV Vserossijskoj zaochnoj nauchno-prakticheskoj konferen-cii. V 2-h chastyah. 2017. S. 417-419.

5. Reshenie Evropejskogo suda po pravam cheloveka ot 13.11.2017 r. № 13812/09 u spravi «BOGOMOLOVA v. RUSSIA». URL: https://hudoc.echr.coe.int/eng#{%22itemid%22:[%22001 -174420%22]}

Судебная деятельность; прокурорская деятельность; правозащитная и правооохранительая деятельность

DOI 10.47643/1815-1337_2021_1_290

ФОРМИРОВАНИЕ ПОНЯТИЙ О ПРАВАХ ЧЕЛОВЕКА В НАУКЕ И ИХ КОНЦЕПТУАЛЬНОЕ ОСМЫСЛЕНИЕ The formation of concepts of human rights in science and their conceptual understanding ВАСЯЕВ Александр Александрович,

кандидат юридических наук, докторант кафедры «Адвокатура»

Московского государственного юридического университета имени О.Е. Кутафина (МГЮА), адвокат коллегии адвокатов «Московская городская коллегия адвокатов». E-mail: [email protected];

Alexander A. Vasyaev,

doctoral candidate, Department of Advocacy, Moscow State Law University named after O.E. Kutafina (Moscow State Law Academy), Cand. in Law, Attorney at the Moscow City Bar Association. E-mail: [email protected]

Краткая аннотация: Представленная автором статья содержит анализ различных концепций и подходов к правам человека в исторической ретроспективе. Периодизация истории развития основных идей в области прав человека, предложенная автором, основана как на цивилизационных представлениях о справедливости, так и на хронологической последовательности возникновения этих представлений. Рассмотрение концептуальных подходов к формированию прав человека приводит автора к выводу о двух основополагающих направлениях в развитии обозначенной проблемы. Основу первого направления составляют нравственно-этические (естественные) фундаментальные идеи о правах человека. Второе направление формирует представления о правах человека с точки зрения практической значимости, или юридического позитивизма. Хотя между этими теориями существуют исторические связи и общность характера, они существенно различаются. Обосновывая выделенные им теории в качестве фундаментальных в рамках изучения обозначенной темы, автор приходит к выводу об отсутствии к настоящему моменту единства воззрений в определении понятия прав человека.

Abstract: The article presented by the author contains an analysis of various concepts and approaches to human rights in historical perspective. The periodization of the history of the development of the main ideas in the field of human rights, proposed by the author, is based on both civilizational ideas about justice and the chronological sequence of the emergence of these ideas. Consideration of conceptual approaches to the formation of human rights leads the author to the conclusion that there are two fundamental directions in the development of the indicated problem. The first direction is based on moral and ethical (natural) fundamental ideas about human rights. The second direction forms the concept of human rights from the point of view of practical significance, or legal positivism. While there are historical connections and commonalities between these theories, they differ significantly. Justifying the theories highlighted by him as fundamental in the study of the indicated topic, the author comes to the conclusion that there is no unity of views in the definition of the concept of human rights by now.

Ключевые слова: права человека; защита прав человека; правозащитная деятельность; идеи правовой защиты; естественные права; естественный закон.

Keywords: human rights; protection of human rights; human rights activities; legal protection ideas; the concept of "human rights"; natural rights; natural law.

Дата направления статьи в редакцию: 07.12.2020

Понятие прав человека насчитывает тысячи лет и всегда базировалось на существующих в том или ином обществе религиозных, культурных, философских и юридических нормах. Современная теория прав человека, понятная для всего мира, концептуально сформировалась сравнительно недавно - после второй мировой войны, а до этого предпринимались лишь попытки кодифицированного закрепления прав человека на национальном уровне. Впервые о правах человека в юридическом их смысле заговорили в 1948 году, когда они были признаны естественным правом каждой личности. «Все люди рождаются свободными и равными в своем достоинстве и правах» [1]. Всеобщая декларация прав человека была принята Генеральной Ассамблеей ООН 10 декабря 1948 года. Основным ее тезисом была идея о том, что все люди наделены разумом и совестью и должны поступать друг с другом в духе братства.

Задолго до этого И. Кантом была высказана мысль о том, что человеческие существа имеют некие внутренние ценности, отсутствующие у неодушевленных предметов, а нарушение прав человека есть неспособность признать ценность человеческой жизни [2, с. 189]. Соответственно, права человека безусловны - каждый человек при рождении наделяется определенными правами, и права и свободы - такое же достояние всех людей этого мира как солнце, вода и воздух. При этом права человека неделимы - нельзя отказать в каком-либо праве по той причине, что оно «менее важно» или «несущественно», и в то же время права взаимозависимы - они являются частью взаимодополняющей ценностной структуры личности. Права человека - это базовые условия достойной жизни каждого индивидуума, и нарушение чьих-то прав означает недостойное обращение с человеком. Отстаивать права - значит требовать уважения человеческого достоинства [3, с. 34-35].

Концептуализация идей прав человека строится на исторически сложившихся подходах и периодизации развития представлений о правах. Среди основных подходов к правам человека можно назвать естественную теорию права, исторический, позитивистский, марксистский и социально-научный подходы, практикуемые в разные исторические периоды.

Так, естественная теория права (естественный подход) фокусируется на естественном законе, который выше, чем позитивный закон (закон, созданный человеком) и которому последний должен соответствовать. Естественный закон основан на равенстве [5, с. 6-13]. Однако суть раскрытия божественной воли, трансцендентного познания и содержания естественного разума в рамках естественного права не может быть окончательно подтверждена или опровергнута.

При историческом подходе права человека рассматриваются в контексте симбиоза культуры и фактов окружающей реальности,

хотя в этом случае индивид не мыслится как отдельный субъект, то есть вне сообщества, а значит, акцентуация различий между разными социумами подрывает универсальность прав человека. Кроме того, исторический подход подразумевает особую значимость религии.

В свою очередь, позитивистским подходом констатируется наличие закона как свода правил, принятых авторитетным сувереном. При этом речь не идет о волеизъявлении народа, хотя послушания было бы легче достичь, если бы санкции исходили не от властной силы, а от законов, основанных на ценностных ориентациях общества. Более того, по мнению позитивистов, только нации, а не отдельные лица подчиняются международному праву, и это может сделать неэффективным целый ряд инструментов, доступных сегодня человеку, стремящемуся найти справедливость за пределами своей страны.

Марксистский подход основан на трудах Карла Маркса и его понимании смысла промышленной революции XIX века, суть которого - констатация несоблюдения прав человека в капиталистических обществах [6, с. 7-9]. Если следовать этой теории, права возникают только в бесклассовом обществе, где существует общественная собственность. Данный подход предполагает, что развитие концепций прав человека в коммунистическом обществе - процесс неизбежный и в то ж время проблематичный.

Еще один подход - социально-научный, где права человека определяются в контексте более широких социальных процессов, и здесь огромную роль играют большие сообщества, их значимость в формировании правовых принципов - ключевая. Социально-научный подход предполагает использование научных и эмпирических методов и моделей для оценки степени соблюдения (несоблюдения) прав человека.

Перечисленные выше подходы к пониманию прав человека основываются на периодизации их зарождения и становления. Каждый исторический период отмечен характерными особенностями понимания прав человека, связанными с развитием цивилизаци-онных представлений о миропорядке и месте в нем человека.

В догреческий период одним из первых примеров кодификации законов, содержащих ссылки на индивидуальные права, являются Законы Хаммурапи [7, с. 206-217]. Они были созданы шумерским королем Хаммурапи около 4 000 лет назад. Хотя система 282 законов считается «варварской» по современным стандартам, она создала прецедент для мировой правовой системы. Этот узаконенный и обязательный к исполнению документ был призван защищать людей от произвола властителей, незаслуженных наказаний и преследований. Вместе с тем следует признать и несовершенство Законов Хаммурапи ввиду некоторого субъективизма их причинно-следственной природы, поскольку они не защищали абстрактные, но при этом базовые для личности идеи, такие как раса, религия, убеждения и индивидуальные свободы.

Позже, уже в древней Греции, концепция прав человека стала приобретать гораздо большее значение, нежели защита от самовластных преследований [8, с. 121]. Так, греки стали основоположниками принципов естественного права, сформулировав концепцию универсального закона для всего человечества. Права человека стали синонимами естественных прав, то есть прав, вытекающих из естественного права. Согласно греческой теории Сократа и Платона, естественный закон - это закон, который отражает естественный порядок вселенной, по сути, волю богов, управляющих природой. При этом у греков было совершенно естественно держать рабов, что противоречит идеям свободы и равенства, которые мы ассоциируем сегодня с правами человека.

Римский период продолжил развитие идеи естественных прав. По мнению римского юриста Ульпиана, естественные права принадлежат каждому человеку от рождения, независимо от его гражданства, и могут быть классифицированы следующим образом: Jus Civile, Jus Genitum и Jus Naturale [9, с. 18]. Впоследствии первые два были урегулированы земельным правом, основанном на третьем понятии (Jus Naturale), которое воплощает принципы естественного права, хотя и не подлежит принудительному исполнению в суде.

Концепции прав человека греческого и римского периодов в науке принято объединять, когда речь идет о формирования в греко-римских доктринах идеи естественного права, или «стоицизма», обосновывающего универсальность силы, пронизывающей все земные творения и оценивающей образ жизни человека в соответствии с Законами природы.

Намного позже, уже в христианский период, идеи естественного права получили свое дальнейшее развитие. Естественный закон на этом этапе считается волей Божьей, раскрытой людям в Священном Писании, а «человеческие законы», противоречащие закону Бога, должны быть «проигнорированы».

В период средневековья окончательно сформировались права человека как естественные, этому немало поспособствовали идеи Фомы Аквинского - предпринятая им попытка гармонизировать учение Церкви с учением естественных законов увенчалась успехом. Это мыслитель определил закон природы как открытие вечного закона через разум и религиозные откровения. И тем не менее, в средние века, а затем и в эпоху Возрождения упадок церковной власти привел к возрождению личности, спровоцировав таким образом отход от феодальных и монархических представлениях о правах в пользу индивидуального самовыражения.

Дальнейшее формирование прав человека происходило в эпоху Томаса Гоббса и Джона Локка. Томас Гоббс видел естественное право как расплывчатое, пустое и слишком неопределенное для толкования понятие. В свою очередь, Джон Локк утверждал, что каждый человек имеет право на жизнь, свободу и собственность. Эти идеи были основаны на идее рациональности, равенства людей в естественных правах, предоставленных Богом [3]. Сегодня именно Дж. Локк считается основоположником идеи прав человека,

которая получила широкое распространение в Северной Америке. Для американцев британское правление было тиранией, утратившей свою легитимность из-за нарушения прав колонистов, поэтому в американской Декларации независимости нашли отражения идеалы Дж. Локка, считавшего основополагающей идеей государства нового типа равенство всех людей [3].

В XIX веке формирование идей о правах человека с позиции естественно-правовой доктрины основывается на светско-правовом и религиозно-духовном направлениях философии и права. Представители первого направления (П. И. Новгородцев [11] и другие) стремились обосновать необходимость юридизации прав человека с позиции необходимости их защиты. Представители второго направления (Н. А. Бердяев [12] и другие) рассматривали процесс формирования прав с точки зрения постижения трансцендентального религиозного содержания.

Впоследствии естественно-правовая концепция сменяется юридико-позитивистским подходом [13, с. 22] с определением законодательства в качестве основного источника прав человека. Основоположниками данной теории считаются Остин и Бентам [14, с. 264]. В рамках юридико-позитивистского подхода Законы общества должны быть подмножеством суверенных команд в ряду общих порядков, которые применяются к классам действий и людей и подкрепляются угрозой применения силы или «санкций». Эта теория относится к позитивистской, поскольку она отождествляет существование закона с шаблонами командования и послушания, которые можно установить, не принимая во внимание тот факт, имеет ли суверен моральное право управлять или нет.

Также в рамках юридико-позитивистского подхода можно рассмотреть и монистическую теорию происхождения прав человека. Данная теория представляет все законы как единую форму, накладывающую обязательства на своих подданных, но не на самого суверена. Еще одна теория, императивисткая, признает, что высшая законодательная власть может быть самоограниченной или ограниченной внешне общественным мнением, а также правовыми системами, по сути, не являющимися императивными. С другой стороны, редуктиви-стская теория утверждает, что нормативный язык, используемый при описании и изложении закона, можно интерпретировать как указания власти. Иными словами, позитивистское изложение существования и содержания прав человека в соответствии с любой из вышеперечисленных позиций предлагает теорию обоснованности права как специфический способ существования нормы права. В этом смысле действующий закон является системно действующим в юрисдикции - он является частью правовой системы и определяется как таковой в силу своей зависимости от социальных источников системы. Идея отличается от обоснованности своей моральной уместностью, т.е. обоснованным уважением к норме. Однако ни один юридический позитивист не мог утверждать, что системная законность устанавливает ее моральную обоснованность, необходимость для нее подчиняться каким-либо субъектам или применяться судьями. Даже Т. Гоббс, которому иногда приписывают эту точку зрения, требовал, чтобы закон мог реально сохранять мир, в противном случае «мы ничего никому не должны» [15, с. 23]. Бентам и Остин как утилитаристы полагали, что такого рода дилеммы всегда связаны с последствиями тех или иных действий, причем оба сходились во мнении, что непослушание иногда полностью оправдано. В свою очередь, Кельзен настаивает на том, что наука о праве не предписывает того, что человек должен подчиняться командам создателя конституции [16, с. 621-658]. По мнению Харта, закон может диктовать необходимость подчиняться, и это требование основано на понятии справедливости [17, с. 26]. Расс идет еще дальше, утверждая, что не может быть обязанности подчиняться закону даже в справедливом государстве [18, с. 12].

Как видим, утверждение позитивистов о том, что закону всегда надо следовать, не всегда имеет под собой концептуальное обоснование в науке. Действительно, чрезмерное уважение к закону лучше соотносится с теориями, которые наполняют закон моральными идеалами. Соответственно, наиболее влиятельные критические взгляды на правовой позитивизм проистекают из подозрений в отсутствии морали у законодателей и власть предержащих. Критики позитивизма утверждают, что, несмотря на то, что язык и правовая практика высоко морализированы, важнейшая задача права - не в теоретизировании, а в способности закона содействовать общему благу и вместе с тем обеспечивать права каждого человека.

Самый влиятельный критик позитивизма - Р. Дворкин, отвергает теорию на всех мыслимых уровнях [19, с. 529-547]. Он отрицает существование: какой-либо общей теории права; локальной теории отдельных правовых систем, могущих идентифицировать право, не прибегая к его достоинствам, и отвергает всю институциональную направленность позитивизма. Теория права для Р. Дворкина -это теория о том, как следует правильно поступать, и она начинается не с учета политической организации, а с абстрактного идеала, регулирующего условия, при которых правительства могут применять принудительную силу в отношении своих граждан. Принуждение в принципе не должно быть применено, за исключением случаев, когда это крайне необходимо или требуется в соответствии с индивидуальными правами и обязанностями, вытекающими из оправдывающих коллективную силу политических решений.

Многие представители данного направления по-разному реагируют на феноменологическую точку зрения Р. Дворкина, соглашаясь с ее особой актуальностью. Так называемые «инклюзивные позитивисты» (например, Сопер, Лайонс, Коулман, Уолухов (которому этот термин принадлежит), Крамер и Химма) утверждают, что соображения, основанные на заслугах, действительно могут быть частью закона. Например, Конституция Канады прямо разрешает за нарушение прав человека «средство правовой защиты, которое суд сочтет целесообразным и справедливым при определенных обстоятельствах». Иными словами, при определении юридически-действительных средств правовой защиты судьям прямо предлагается учитывать их моральную сторону. Такие моральные соображе-

ния являются частью закона, поскольку именно источники делают их таковыми. Следовательно, Р. Дворкин, на наш взгляд, прав в том, что юридическая сила зависит от морали не из-за интерпретирующих последствий некоего идеала о правильном применении силы, а от признания ее в качестве окончательного фактора юридической силы.

Эксклюзивные позитивисты предлагают в качестве основных аргументов верховенства социальных (моральных) источников рассмотреть роль закона в практических рассуждениях. В качестве второго аргумента, ставящего под сомнение основополагающую идею инклюзивного позитивизма, эксклюзивные позитивисты обосновывают необходимость применения властью определенных моральных норм, политических принципов, а также мнений экспертов для преобразования этих норм, принципов или мнений в правовые нормы, и следовательно, в источники права.

Таким образом, анализ концептуальных подходов и воззрений прошлого к формированию прав человека приводит к выводу о наличии двух ключевых направлениях в развитии рассматриваемой проблемы. Основу первого направления составляют нравственно-этические (естественные) фундаментальные идеи о правах человека. Второе направление формирует представления о правах человека с точки зрения практической значимости, или юридического позитивизма. Юридический позитивизм здесь иногда ассоциируется с омонимичными, но независимыми доктринами логического позитивизма или социологического позитивизма. Хотя между этими теориями существуют исторические связи и общность характера, они существенно различаются. Представление о том, что существование и содержание прав человека и их защита в конечном итоге зависит от социальных фактов, не имеет глубокого обоснования, оно скорее совместимо с рядом теорий, исследующих социальный мир, включая ненатуралистические учения.

В целом анализ существующих доктринальных представлений о сути прав человека показал отсутствие единства и взаимосвязи естественного и позитивного права. И хотя работы многих мыслителей разных эпох не подпадают под осмысление с позиции сравнения естественного или позитивного права, по сути, современные представления о правах человека опираются на идеи, предложенные нам классиками позитивизма или естественного права. В этом смысле их труды и вклад в формирование и развитие идей прав человека сегодня трудно переоценить. Библиография:

1. Всеобщая декларация прав человека: принята Генеральной Ассамблеей ООН 10.12.1948 // Российская газета. - № 67. - 05.04.1995.

2. Melden A.I. Rights and Persons. Berkeley and Los Angeles : University of Califoria, 1977. P. 189.

3. Кант и Гегель в их учениях о праве и государстве. Два типических построения в области философии права. - Москва, 1901. - 245 с.

4. Фролова Е.А. Теория естественного права (историко-теоретический аспект) // Вестник Московского университета. - 2013. - Серия 11 : Право. - № 2. - С. 71 -77.

б. Занин С.В. Античный рационализм и естественный закон // История государства и права. - 2013. - № 11. - С. 6-13.

б. Поппе Э. Маркс о правах человека // Социалистическая законность. - 1983. - № б. - С. 7-9.

T. Крашенинникова Н.А. Законы Хаммурапи - древнейший памятник права: цивилизационный метод исследования // Методология сравнительно-правовых исследований. Жидковские чтения: материалы Всероссийской научной конференции. 2013. С. 207-216.

В. Эллинизм: восток и запад / [Зельин К. К., Гаибов В. Г., Кошеленко Г. А. и др.]; Отв. ред. Е. С. Голубцова; [Рос. АН, Ин-т всеобщ. истории]. - М. : Наука, 1992. - 383 с.

9. Вологдин А.А. Римское право [Текст] : учебник и практикум : учебник для студентов вузов, обучающихся по программам подготовки бакалавров по направлению "Юриспруденция" / А.А. Вологдин. - Москва : Ustitia, 2017. - 250 с.

10. Freeman M. Human rights : An interdisciplinary approach I Michael Freeman. [Repr.]. Cambridge : Polity, 2003. 201 с.

11. Савельев В.А. Теория «возрожденного естественного права» в учении П. Новгородцева // Труды ВЮЗИ. Вопросы государства и права в общественной мысли России XVI - XIX вв. - 1979. - С. 110-128.

12. Дендиберя А.А. Идеи Н.А. Бердяева о государстве и праве // Философия права. - 2015. - № 4. - С. 28-30.

13. Мальцев Г.В. Понимание права. Подходы и проблемы / Г. В. Мальцев. - М. : Прометей, 1999. - 402 с.

14. Марченко М.Н. История политических и правовых учений [Текст] : учебное пособие / М. Н. Марченко, И. Ф. Мачин ; МГУ им. М. В. Ломоносова, Юридический фак. - Москва : Проспект, 2011. - 467 с.

1б. Яковлев В.В. Христианская философия чуда: идеи Томаса Гоббса и Джона Локка = The christian philosophy of miracle: ideas of Thomas Hobbes and John Locke I В.В. Яковлев; научный редактор В.А. Суровцев. - Томск: Издательский Дом Томского государственного университета, 2019. - 245 с.

1б. Иештедт М. Введение в чистое учение о праве Ганса Кельзена // Ганс Кельзен: чистое учение о праве, справедливость и естественное право. - С-Пб.: ИД «Алеф-Пресс», 2015. - С. 621-658.

1T. Горбунов М.Д. Неопозитивистская концепция права Герберта Харта: рукопись диссертации на соискание ученой степени кандидата юридических наук: специальность 12.00.01 / М.Д. Горбунов. - Нижний Новгород: [б.и.], 2019. - С. 26.

1В. Михайлов А.М. Актуальные вопросы теории правовой идеологии и методологии юриспруденции [Текст] : монография. - Москва: Юрлитинформ, 2016. - 459 с.

19. Чурносов К.М. Концепция права Рональда Дворкина // Право и политика. - 2014. - № 4 (172). - С. 529-547.

References (transliterated):

1. Vseobshchaya deklaraciya prav cheloveka: prinyata General'noj Assambleej OON 10.12.1948 II Rossijskaya gazeta. - № 67. - 05.04.1995.

2. Melden A.l. Rights and Persons. Berkeley and Los Angeles : University of Califoria, 1977. P. 189.

3. Kant i Gegel' v ih ucheniyah o prave i gosudarstve. Dva tipicheskih postroeniya v oblasti filosofii prava. - Moskva, 1901. - 245 s.

4. Frolova E.A. Teoriya estestvennogo prava (istoriko-teoreticheskij aspekt) II Vestnik Moskovskogo universiteta. - 2013. - Seriya 11: Pravo. - № 2. - S. 71-77.

5. Zanin S.V. Antichnyj racionalizm i estestvennyj zakon II Istoriya gosudarstva i prava. - 2013. - № 11. - S. 6-13.

6. Poppe E. Marks o pravah cheloveka II Socialisticheskaya zakonnost'. - 1983. - № 5. - S. 7-9.

7. Krasheninnikova N.A. Zakony Hammurapi - drevnejshij pamyatnik prava: civilizacionnyj metod issledovaniya II Metodologiya sravnitel'no-pravovyh is-sledovanij. ZHidkovskie chteniya: materialy Vserossijskoj nauchnoj konferencii. 2013. S. 207-216.

8. Ellinizm: vostok i zapad I [Zel'in K. K., Gaibov V. G., Koshelenko G. A. i dr.]; Otv. red. E. S. Golubcova; [Ros. AN, In-t vseobshch. istorii]. - M. : Nauka, 1992. - 383 s.

9. Vologdin A.A. Rimskoe pravo [Tekst] : uchebnik i praktikum : uchebnik dlya studentov vuzov, obuchayushchihsya po programmam podgotovki bakalavrov po napravleniyu "YUrisprudenciya" I A.A. Vologdin. - Moskva : Ustitia, 2017. - 250 s.

10. Freeman M. Human rights : An interdisciplinary approach I Michael Freeman. [Repr.]. Cambridge : Polity, 2003. 201 s.

11. Savel'ev V.A. Teoriya «vozrozhdennogo estestvennogo prava» v uchenii P. Novgorodceva // Trudy VYUZI. Voprosy gosudarstva i prava v obshchestvennoj mysli Rossii XVI - XIX vv. - 1979. - S. 110-128.

12. Dendiberya A.A. Idei N.A. Berdyaeva o gosudarstve i prave II Filosofiya prava. - 2015. - № 4. - S. 28-30.

13. Mal'cev G.V. Ponimanie prava. Podhody i problemy I G. V. Mal'cev. - M. : Prometej, 1999. - 402 s.

14. Marchenko M.N. Istoriya politicheskih i pravovyh uchenij [Tekst] : uchebnoe posobie I M. N. Marchenko, I. F. Machin ; MGU im. M. V. Lomonosova, YUridicheskij fak. -Moskva : Prospekt, 2011. - 467 s.

15. YAkovlev V.V. Hristianskaya filosofiya chuda: idei Tomasa Gobbsa i Dzhona Lokka = The christian philosophy of miracle: ideas of Thomas Hobbes and John Locke I V.V. YAkovlev; nauchnyj redaktor V.A. Surovcev. - Tomsk: Izdatel'skij Dom Tomskogo gosudarstvennogo universiteta, 2019. - 245 s.

16. leshtedt M. Vvedenie v chistoe uchenie o prave Gansa Kel'zena II Gans Kel'zen: chistoe uchenie o prave, spravedlivost i estestvennoe pravo. S-Pb.: ID «Alef-Press», 2015. S. 621-658.

17. Gorbunov M.D. Neopozitivistskaya koncepciya prava Gerberta Harta: rukopis' dissertacii na soiskanie uchenoj stepeni kandidata yuridicheskih nauk: spe-cial'nost' 12.00.01 I M.D. Gorbunov. - Nizhnij Novgorod: [b.i.], 2019. - S. 26.

18. Mihajlov A.M. Aktual'nye voprosy teorii pravovoj ideologii i metodologii yurisprudencii [Tekst] : monografiya. - Moskva: YUrlitinform, 2016. - 459 s.

19. CHurnosov K.M. Koncepciya prava Ronal'da Dvorkina II Pravo i politika. - 2014. - № 4 (172). - S. 529-547.

Криминалистика; судебно-экспертная деятельность; оперативно-розыскная деятельность

DOI 10.47643/1815-1337_2021_1_294

ПОЛУЧЕНИЕ, ИССЛЕДОВАНИЕ И ИСПОЛЬЗОВАНИЕ ИНТЕРНЕТ-ИНФОРМАЦИИ В РАССЛЕДОВАНИИ ПРЕСТУПЛЕНИЙ ЭКСТРЕМИСТСКОЙ НАПРАВЛЕННОСТИ Obtaining, researching and using internet information in the investigation of extremist crimes МАЛЮТКИН Борис Андреевич,

аспирант кафедры уголовно-правовых дисциплин Российской таможенной академии, г. Люберцы, Россия. E-mail: [email protected];

MALOVUTKIN Boris Andreevich,

PhD student in the Department of Criminal and Legal Disciplines of the Russian Customs Academy, Lubertsy, Russia. E-mail: [email protected]

Краткая аннотация: В статье проводится анализ использования сети Интернет при совершении преступлений экс-тремисткой направленности. Даны этапы работы с информацией из сети Интернет и на электронных носителях при расследовании преступлений экстремистской направленности.

Abstract: The article analyzes the use of the network when committing extremist crimes. The stages of work with information from the Internet and electronic media in the investigation of extremist crimes are given.

Ключевые слова: экстремистская деятельность, преступность, информационно-телекоммуникационные технологии, судебная экспертиза, методика расследования.

Keywords: extremist activity, crime, information and telecommunication technologies, forensic examination, investigation technique.

Дата направления статьи в редакцию: 18.12.2020

В современном мире научно-технический прогресс является двигателем способов передачи и хранения информации, колоссальный объем которой передается, содержится и создается в сети «Интернет». С распространением сети Интернет совершенствуются и электронные устройства обработки, хранения и передачи информации, чем также подтверждается и актуальность выбранной темы.

На сегодняшний день развитие информационно-телекоммуникационных технологий не обошло стороной и преступность, связанную с экстремизмом, ведь указанные технологии могут также активно использоваться преступниками, что представляет существенную угрозу общественной безопасности, а потому актуализация способов получения, исследования и использования интернет-информации занимает важное место в методике расследования преступлений экстремистской направленности.

На сегодняшний день информация экстремисткой направленности может передаваться через получившее широкое распространение социальные сети, «мессенджеры». Так, согласно п. 14 Стратегии противодействия экстремизму в Российской Федерации до 2025 года, утвержденной Указом Президента Российской Федерации от 29.05.2020 г. № 344, информационно-телекоммуникационные сети, включая сеть «Интернет», стали основным средством связи для экстремистских организаций, которое используется ими для привлечения в свои ряды новых членов, организации и координации совершения преступлений экстремистской направленности, распространения экстремистской идеологии1. Вышеуказанные преступления носят резонансный характер, дестабилизирующий общество.

Согласно пп. «а» п. 32 Стратегии противодействия экстремизму в Российской Федерации до 2025 года, утвержденной Указом Президента Российской Федерации от 29.05.2020 г. № 344, одним из основных направлений государственной политики в сфере противодействия экстремизму является совершенствование законодательства Российской Федерации в сфере противодействия экстремизму в части, касающейся пресечения производства и распространения экстремистских материалов, в том числе на электронных носителях информации, а также в информационно-телекоммуникационных сетях, включая сеть «Интернет»2.

На сегодняшний день правоохранительными органами Российской Федерации проводится мониторинг интернет сайтов на предмет присутствия материалов экстремистской направленности, где могут быть размещены материалы экстремисткой направленности, представляющие угрозу общественной безопасности.

По нашему мнению, ключевой мерой для эффективного и полного противодействия преступлениям экстремистской направленности, в первую очередь, является их профилактика, а также, дальнейшая разработка и совершенствование системы научных рекомендаций расследования преступлений данной категории, в связи с чем, одним из основных аспектов создания эффективной и качественной методики раскрытия и расследования этой категории преступлений, является, в первую очередь, установление первоисточника информации, имеющей признаки экстремисткой, ее исследование, оценка и приобщение в качестве доказательств к материалам проверки в порядке статей 144-145 УПК РФ и в ходе расследования уголовного дела.

Анализируя вышесказанное, можно сделать вывод о том, что выявление экстремистской информации в сети «Интернет» яв-

1 Указ Президента Российской Федерации от 29.05.2020 г. № 344 «Об утверждении Стратегии противодействия экстремизму в Российской Федерации до 2025 года», электронный ресурс: http://kremlin.ru/acts/bank/45555

2 Указ Президента Российской Федерации от 29.05.2020 г. № 344 «Об утверждении Стратегии противодействия экстремизму в Российской Федерации до 2025 года», электронный ресурс: http://kremlin.ru/acts/bank/45555

ляется одним из ключевых моментов успешного предотвращения рассматриваемой категории преступлений.

Также, важным аспектом при раскрытии и расследовании преступлений экстремистской направленности является эффективность реализации специальных знаний. При расследовании преступлений данной категории появляется необходимость в использовании специальных знаний в виде оказания помощи специалистов и экспертов в самых различных областях научного знания. При раскрытии и расследовании преступлений экстремистской направленности могут назначаться следующие виды судебных экспертиз, а именно:

- лингвистическая;

- психолого-лингвистическая;

- психолого-этнологическая;

- религиоведческая.

Зачастую, при расследовании указанной категории уголовных дел имеется необходимость совместного использования знаний нескольких областей науки, а, как следствие, и производства комплексных судебных экспертиз в составе комиссии экспертов.

Применительно к исследованию информации, полученной из сети «Интернет», может назначаться компьютерно-техническая судебная экспертиза.

При совершении преступлений экстремистской направленности с использованием сети «Интернет» образуется имеющая оперативный и следственный интерес информация в электронной форме, как в персональных устройствах обработки и передачи информации, так и на дисковом пространстве самой сети. Обнаружение, изъятие, исследование, осмотр и приобщение в качественных вещественных доказательств к материалам уголовного дела такой информации требует специальных познаний и навыков, как сотрудников экспертного учреждения, так и сотрудников следственных органов, а также специальных криминалистических технологий, актуализация которых не должна отставать от имеющейся в действительности картины развития способов хранения, обмена и передачи информации в электронной сети.

Обнаружение информации в сети «Интернет», имеющей оперативный интерес при раскрытии преступлений экстремисткой направленности может быть в социальных сетях, каналах «мессенджеров», сайтов. Такая информация может стать важным моментом при принятии решения при проверке в порядке статьей 144-145 УПК РФ, и лечь в основу доказательств в случае возбуждения уголовного дела.

Изъятие информации в ходе раскрытия и расследования преступлений экстремисткой направленности может быть как с персональных электронных устройств обработки информации, так и с виртуального хранилища данных компаний, предоставляющих возможность хранения, обработки и передачи информации в сети «Интернет». Такое изъятие может быть произведено по запросу правоохранительных органов на специальный электронный носитель, так и вместе с самим устройством обработки, хранения и передачи информации. Здесь следует отметить, что в случае изъятия информации на электронный носитель, такой носитель не должен обладать свойством многоразовой записи информации или ее изменения, как например диски формата CD-R или DVD-R, для исключения возможности ее утраты или корректировки. Также следует отметить, что как в случае изъятия имеющей значение для правоохранительных органов информации, как на персональных устройствах, так и на электронные носители, и в том, и в другом случае, и устройства, и носители подлежат упаковке, исключающей возможность ее незаметного вскрытия. Это могут быть конверты, снабженные пояснительной надписью и опечатанные печатью и подписями присутствовавших и участвовавших при изъятии лиц, либо пакеты, также снабженные пояснительными надписями, подписями и печатями. Такая упаковка минимизирует возможность утраты или внесения изменений в изъятую информацию.

Порой, при расследовании преступлений экстремисткой направленности, требуются специальные познания в области обработки информации, в связи с чем, имеется необходимость в назначении компьютерно-технических экспертиз, особенно, в случае изъятия компьютерной техники, либо мобильных устройств, защищенных паролем. При назначении компьютерно-технической экспертизы следователь может поставить вопросы перед экспертом о наличии скрытых файлов на устройстве, которые без специальных познаний обнаружить не представляется возможным. Кроме того, при расследовании преступлений экстремисткой направленности, имеет значение не только способ изъятия информации, но и отношение информации, либо материала к экстремистским.

Следующим этапом использования информации, полученной в сети «Интернет», либо с памяти электронных устройств, является ее осмотр и приобщение в качестве вещественного доказательства этой информации на ее носителе. Согласно ч. 1 ст. 81 УПК РФ вещественными доказательствами признаются любые предметы:

1) которые служили орудиями, оборудованием или иными средствами совершения преступления или сохранили на себе следы преступления;

2) на которые были направлены преступные действия;

2.1) деньги, ценности и иное имущество, полученные в результате совершения преступления;

3) иные предметы и документы, которые могут служить средствами для обнаружения преступления и установления обстоя-

тельств уголовного дела1.

Перед осмотром носителя информации следователю необходимо убедиться в целостности упаковки этого носителя, о чем необходимо отметить в протоколе осмотра предметов (документов), либо указать на отсутствие упаковки. Осмотр может быть произведен в присутствии понятых, а также подозреваемого, обвиняемого и его защитника. Содержание осматриваемой информации также фиксируется в протоколе. Кроме того, в протоколе может быть отражен комментарий подозреваемого, либо обвиняемого лица, касательно осматриваемого информационного материала.

В случае, если информация, полученная из сети «Интернет», при расследовании преступлений экстремисткой направленности имеет значение уголовного дела, то она на своем носителе постановлением следователя признается в качестве вещественного доказательства и приобщается к материалам уголовного дела, а также определяется место ее хранения.

После окончания предварительного следствия при ознакомлении с материалами уголовного дела в порядке ст. 217 УПК РФ, и согласно ч. 1 ст. 217 УПК, для ознакомления предъявляются также вещественные доказательства и по просьбе обвиняемого или его защитника фотографии, материалы аудио- и (или) видеозаписи, киносъемки и иные приложения к протоколам следственных действий, которые были исследованы в ходе предварительного следствия2.

Резюмируя вышесказанное, можно сделать вывод о том, что в современных реалиях особую важность при расследовании уголовных дел экстремисткой направленности имеет значение грамотное обнаружение, изъятие, исследование, осмотр и приобщение в качественных вещественных доказательств интернет-информации, а также актуализация специальных знаний и методик, использующихся при расследовании уголовных дел данной категории.

Библиография:

1. Конституция Российской Федерации // СЗ РФ. - 2009. - № 4. - Ст. 445.

2. Уголовный кодекс Российской Федерации от 13.06.1996 № 63-Ф3 // СЗ РФ. - 1996. - № 25. - Ст. 2954.

3. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18.12.2001 N 174-ФЗ (ред. от 08.12.2020).

4. Указ Президента Российской Федерации от 29.05.2020 г. № 344 «Об утверждении Стратегии противодействия экстремизму в Российской Федерации до 2025 года», электронный ресурс: http://kremlin.ru/acts/bank/45555.

References (transliterated):

1. Konstituciya Rossijskoj Federacii // SZ RF. - 2009. - № 4. - St. 445.

2. Ugolovnyj kodeks Rossijskoj Federacii ot 13.06.1996 № 63-FZ // SZ RF. - 1996. - № 25. - St. 2954.

3. Ugolovno-processual'nyj kodeks Rossijskoj Federacii ot 18.12.2001 N 174-FZ (red. ot 08.12.2020).

4. Ukaz Prezidenta Rossijskoj Federacii ot 29.05.2020 g. № 344 «Ob utverzhdenii Strategii protivodejstviya ekstremizmu v Rossijskoj Federacii

do 2025 goda», elektronnyj resurs: http://kremlin.ru/acts/bank/45555.

1 Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18.12.2001 N 174-ФЗ (ред. от 08.12.2020), ч. 1 ст. 81.

2 Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18.12.2001 N 174-ФЗ (ред. от 08.12.2020), ч. 1 ст. 217.

Криминалистика; судебно-экспертная деятельность; оперативно-розыскная деятельность DOI 10.47643/1815-1337_2021_1_297

ФОРМИРОВАНИЕ МЕХАНИЗМА ПРЕСТУПЛЕНИЙ НА ПОЧВЕ НАЦИОНАЛЬНОЙ И РЕЛИГИОЗНОЙ ВРАЖДЫ: ПРОТИВОДЕЙСТВИЕ РАССЛЕДОВАНИЮ ПРЕСТУПЛЕНИЙ И СПОСОБЫ ИХ ПРЕОДОЛЕНИЯ ВЕРЕНИЧ Игорь Васильевич,

кандидат юридических наук, доцент кафедры правоведения Северо-Западного института управления Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ. E-mail: [email protected];

Verenich Igor Vasilievich,

сandidate of law, associate professor, department of law of North-West Institute of Management, branch of RANEPA. E-mail: [email protected]

Краткая аннотация. В статье описано формирование механизма преступлений на основе межнациональных и религиозных конфликтов, массовые беспорядки, виды противодействия расследованию преступлений на почве национальной и религиозной вражды, система способов преодоления противодействия расследованию преступлений.

Abstract The article describes the formation of the mechanism of crimes based on interethnic and religious conflicts, riots, types of counteraction to the investigation of crimes motivated by ethnic and religious hatred, system of ways to overcome counteraction to the investigation of crimes.

Ключевые слова: механизм преступления, криминалистическое обеспечение, массовые беспорядки, национальная и религиозная вражда, противодействие расследованию преступлений, преодоление противодействия.

Keywords: mechanism of crime, forensic support, riots, ethnic and religious hatred, counteraction to the investigation of crimes, overcoming the counteraction.

Дата направления статьи в редакцию: 02.12.2020

Развал Советского Союза в конце 80-х- начале 90-х годов ХХ века привел не только к изменению конституционного строя государства, но и полному изменению ценностей, правил поведения, что привело к резкому преобразованию социально-экономических условий граждан, был резкий, если не сказать катастрофический рост преступности.

Полное изменение политической и экономической ситуации в стране, изменение территориальных границ государства, перераспределение, а во многих случаях утрата государственных функций контроля и регулирования, несовершенство и противоречия в действующем законодательстве привело к непониманию со стороны граждан происходящей действительности. Началась широкомасштабная экономическая нестабильность, обесценивание денежных средств, рост инфляции, общество было не готово к такому быстрому переходу на рельсы капитализма. Начала рушиться выстроенная десятилетиями система производственных отношений между предприятиями страны, между предприятиями и организациями союзных республик, десятки миллионов трудящихся оказались безработными и не нужными. Недовольство, а во многих случаях ужасающая обстановка в обществе начала приводить где-то в локальных случаях, а во многих даже в масштабах целых республик к массовым беспорядкам. Формат массовых беспорядков, элементы и законы толпы начали проявлять межрелигиозные и межнациональные неприязни друг перед другом, конфликты и столкновения. В определенных регионах и республиках начались настоящие боевые столкновения и военные действия, таких как Приднестровье, Нагорный Карабах, Чеченская республика и т.д. Конфликты и массовые беспорядки на межнациональной и религиозной почве приняли в тот момент систему постоянных вспышек.

Во всех бесчинствах массовых беспорядков на межнациональной и религиозной почве стали играть преступные группы, чьи средства и орудия преступлений стали значительно расширяться и усложняться. Повысилась мобильность преступников, их техническая оснащенность и вооруженность.

Серьезную угрозу обществу и государству представляют преступления против жизни и здоровья граждан, против общественной безопасности и общественного порядка. Изменения экономико-политической ситуации в стране, экономическая нестабильность, рост инфляции, несовершенство и противоречия в законодательстве, отсутствие у граждан страны опыта участия в рыночных отношениях создали для одних причину, а для других благоприятную базу для совершенствования преступных навыков и, в целом, роста корыстных преступлений.

Абсолютно стало очевидным разделение экономики страны и «теневой» экономики. Начался процесс сращивания государственных органов управления экономическими процессами и лидерами преступных группировок, что безусловно стало отражаться на состоянии преступности в стране. Постоянное недовольство народа происходящими процессами, рост корыстных преступлений вели к распространению и росту массовых беспорядков, люди начали искать виновных в происходящем друг в друге, лиц другой национальности, другого вероисповедания.

Проблема корыстных преступлений, массовые беспорядки стали насущной проблей правоохранительной системы, которая еще в тот момент поставила перед собой задачу, актуальную и на данный момент, улучшения качества следственной, экспертной и судебной деятельности. Уголовно-правовой блок наук и особенно науки криминалистики поставили перед собой задачу исследования и

разработки абсолютно новых и эффективных мер борьбы с массовыми беспорядками, особенно ранее практически не встречавшихся элементов межнациональной и религиозной вражды. Особую проблему в данных фактах составляло то, что практически все массовые беспорядки на межрелигиозной и национальной почве сопровождались вооруженными столкновениями с огромными многотысячными человеческими жертвами, унижением человеческих ценностей и достоинства другого народа, вероисповедания и поведения, уничтожением имущества и иных материальных ценностей и т.д.

Преступления на почве национальной и религиозной вражды не возникали и не возникают сами по себе, всегда имеется подстрекатель, организатор. Как правило именно они формируют различного рода религиозные, национальные, сепаратистские движения и организации, причем в конце 80-х-90-х годах прошлого века они имели в том числе официальный статус государственный регистрации, основной задачей которых являлось организация и проведение всевозможных движений направленных друг против друга, народ против народа, призывы людей к проведению массовых беспорядков и протестов, к свержению органов государственной и исполнительной власти, неподчинению и разоружению правоохранительным органам и т.д.

Политические и экономические проблемы государства толкали неуверенных в завтрашнем дне граждан к свершению преступлений, криминальной активности, созданию и формированию преступных групп и организаций, которые в обеспечение собственных интересов приводили к конфликтным ситуациям, конфликты активно возникали на национальной почве, происходило межнациональное напряжение и не восприятие иного вероисповедания, участились случаи протестов, распускались различные слухи, драки, убийства, изнасилования, грабежи, поджоги и погромы жилых, коммерческих, культурных и культовых зданий, сооружений, помещений, иное уничтожение имущества, другие насильственные действия.

Анализ судебно-следственной практики всех межнациональных и религиозных конфликтов показывает, что все они были нацелены на массовые беспорядки. «Массовые беспорядки, совершенные во время национальных и религиозных конфликтов, стали приобретать массовый характер, отличаться особой дерзостью и исключительным цинизмом. Они породили вандализм и садизм, мародерство и сожжение людей, массовые изнасилования женщин и малолетних девочек, истязание престарелых и несовершеннолетних граждан, глумление над трупами и могилами, погромы и др» [10, С.128-135].

Следственная и судебная практика, исторические материалы, материалы литературных и научных источников требуют вернуться к вопросу моделирования механизма преступлений на почве межнациональных и религиозных распрей и вражды в виде механизма массовых беспорядков:

1) начальный этап.

Данный начальный этап формирования механизма преступлений определяется первичными причинами, которые послужили для массовых беспорядков, ими могут являться: «выступление по телевидению, в прессе или по радио с обвинениями в адрес местной власти относительно ее бездействия или не реагирования на факты унижения коренного малочисленного населения или религиозных общин, а также выступления, связанные с нарушениями равноправия граждан в различных вопросах; организация или возникновение стихийного митинга, шествия, собрания или иных различных «сборищ»; бесплатное распространение нелегальной провоцирующей литературы, брошюр, книг, статей, видеокассет и т.п.; распространение листовок, демонстрация плакатов, содержащих соответствующие негативные оценки, провоцирующие призывы и лозунги; распространение среди активных граждан инструкций, настраивающих лиц одной национальности (вероисповедания) против другой; предъявление устно или через средства массовой информации лицам другой национальности (вероисповедания) определенных требований, а также угрозы расправы и т.д.» [10, С.128-135].

Все данные действия разжигали межнациональную и религиозную вражду и настоящую ненависть между людьми и даже целыми народами.

Анализ следственной и судебной практики позволил авторам выделить и указать основные признаки данной криминальной обстановки: «формирование отрицательного образа нации или религии, существование которых способствовало формированию негативных сторон жизни каждого гражданина на данной территории; формирование убежденности у граждан об их природном превосходстве по национальному или религиозному принципу (над остальными); необоснованное приписывание негативных действий одной нации (религии) по отношению к другой; утверждение о несовместимости интересов разных наций и религий; выступления по СМИ оправданиями геноцида, депортаций, репрессий в отношении представителей отдельной нации (религии); требование увольнения из различных сфер производственной или административной деятельности представителей той или иной нации (религии), ограничения их прав и свобод и т.д. Таким образом, подобная информация порождала, на наш взгляд, напряженность в небольших скоплениях людей, нетерпимость к соответствующим гражданам или лицам без гражданства и, в целом, создавало благоприятную почву для межнациональным или религиозным конфликта» [10, С.128-135].

2) Основной этап.

Как мы уже говорили ранее в своих работах, а именно при рассмотрении формировании механизма преступлений коррупционной направленности, данный этап механизма преступления является основным и самым главным. «На данном этапе механизма

преступления осуществляется само уголовно наказуемое деяние, преступник предпринимает всевозможные способы сокрытия следов преступления, предпринимаются действия различными участниками преступного события по текущему и последующему противодействию расследованию преступления, может осуществляться противодействие преступнику потерпевшим и т.д.»

При наступлении данного этапа формирования механизма преступлений зачинщики и участники переходят от призывов, выступлений, провокаций и т.д. к непосредственному совершению беспорядков, противодействиям органам правопорядка и государственной власти. Начинается активное проведение беспорядков, вступает в силу закон толпы, начинаются массовые и организованные шествия, нападение на сотрудников полиции и Росгвардии, забрасывание камнями, элементами уличного обихода, бросаются взрыв-пакеты, бутылки с зажигательной смесью, осуществляется применение огнестрельного оружия и взрывчатых веществ, осуществляются погромы и грабежи жилых, коммерческих, государственных и муниципальных помещений, в том числе отделов и управлений полиции, следственных изоляторов, тюрем. Насилие и жестокость, которые присутствуют при проведении массовых беспорядков, сопровождаются всегда дополнительными преступлениями: причинением различного рода вреда жизни и здоровью граждан, насилием, изнасилованиями, убийствами и т.д. Характеризующим признаком данных преступлений является то, что они совершаются абсолютно демонстративно, открыто, с особой дерзостью и жестокостью.

На данном этапе формирования механизма массовых беспорядков могут одновременно и параллельно совершаться нижеуказанные тяжкие преступления: «физическое насилие (нанесение телесных повреждений, побои и др.) в отношении представителей местной власти или служащих культа; самоуправство; насильственный захват служащих, служебных помещений или публичной власти на местах; уничтожение культовых учреждений, памятников истории и культуры; в редких случаях - террористические акты; захват заложников или помещений; хулиганство; воспрепятствование осуществлению правосудия или охраны общественного порядка; насильственное ограничение деятельности религиозных организаций; применение в отношении граждан холодного или огнестрельного оружия» [10, С. 128-135].

3) Завершающий этап.

Сопротивление, а в большей части вооруженное сопротивление, представителям государственной власти в виде применяемых различных средств и способов нанесения вреда и ущерба государству и, самое главное, общественной безопасности страны является основной целью и завершающим этапом механизма совершения массовых беспорядков. У всего преступного замысла всегда есть цель и задачи, здесь они таковы.

На данном этапе организаторами особенно активно осуществляется сокрытие преступлений, сокрытие организаторов, посредников, подстрекателей, исполнителей. Отличительным признаком данных преступлений на данном этапе является то, что как правило сокрытие следов преступлений и его последствий практически не осуществляется, так как они и должны являться видимым результатом нанесения вреда и ущерба для лиц, лиц другой национальности, другого вероисповедания, органов государственной власти и общественности. Но с полной уверенностью можно констатировать факт организации и реализации противодействия последующего расследования, как и на начальном и основном этапе совершения преступления.

Ранее в своей работе «Теоретические основы преодоления и нейтрализации противодействия расследованию преступлений» мы детально рассматривали данный вопрос, где определяли это как целую систему действий сохранения в тайне обстоятельств преступлений, сокрытия источников криминалистически значимой информации о преступном событии и его участниках, где в нашем случае это касается исключительно заказчиков, организаторов, подстрекателей, в некоторых случаях исполнителей, путем физического или иного воздействия на лиц, осуществляющих расследование преступлений, дезорганизацию и дестабилизацию их работы в целях воспрепятствованию осуществления правосудия.

В данную систему входят следующие действия: угрозы возможной расправы над следователем, судьёй, членами их семей; угрозы или подкуп свидетелей или потерпевшего; шантаж или распространение ложных, порочащих слухов; организация негативных публикации в печати, создание отрицательного общественного мнения и т.д. [4, С.47].

В.Н. Карагодин в своих работах давал следующие классификации способов противодействия: «по направленности на воспрепятствование решению тех или иных задач предварительного расследования, по содержанию, по субъектам, по участию в процессе расследования, в зависимости от должного положения субъекта противодействия, по структуре, по времени реализации, по уголовно правовой наказуемости» [9, С.21-31].

«Существенным препятствием для объективного расследования совершенного преступления является его воспрепятствование и противодействие, которое реализуется со стороны преступников, уклоняющихся от уголовной ответственности и иных заинтересованных в «развале» уголовного дела лиц, в противовес чему должна применяться система действий и операции по обнаружению, фиксации, изучению и оценке признаков и свойств воспрепятствования правоохранительным органам в достижении истины по уголовному делу» [3, С.34-38].

«Самыми распространенными методами преодоления противодействия расследованию преступлений следователем мы счи-

таем: метод убеждения с использованием положительных качеств личности; метод внушения через управление следователем поведением лица; метод изобличения через логическое воздействие следователем на лицо и др.» [3, С.34-38].

«Анализ материалов уголовных дел, следственно-судебной практики, научных источников позволил нам классифицировать преодоление противодействия расследованию преступлений следующим образом: на уровне следователя (органа дознания), на уровне законодательных органов, на уровне научно-исследовательских институтов и высших учебных заведении» [3, С.34-38].

На уровне следователя (органа дознания) представляется необходимым: «а) уголовно-процессуальное реагирование на все факты противоправного вмешательства в предварительное расследование; б) к расследованию сложных уголовных дел, по которым имеется информация о попытках противодействия, приступать после ознакомления со всеми фактами такого противодействия; в) в ходе расследования реализовать существующие в следственной практике и разработанные средства и методы преодоления, которые способствуют прежде всего преодолению попыток сокрытия следов преступления, а затем преодолению иных форм противодействия; г) добросовестное раскрытие и расследование преступлении; целенаправленное и тщательное выяснение подробностей совершения преступления и установление лиц, причастных к этому событию, а также лиц, заинтересованных в негативном результате расследования этого дела; д) хранение «важных» вещественных доказательств отдельно от уголовного дела и в охраняемых специализированных хранилищах; е)неразглашение полученной информации о деталях совершенного преступления и его участниках среди коллег, сослуживцев и родственников, а особо в тех случаях, когда они интересуются теми или иными подробностями; ж) с целью сохранения следственной тайны заменить понятых техническими средствами фиксации; з) подбор наиболее эффективных тактических приемов производства следственных действий: предъявление доказательств, нейтрализующих ложные показания; внезапная демонстрация прямых и косвенных доказательств; допущение легенды о наличии и объеме у следователя доказательств; способствование актуализации забытых обстоятельств дела: постановка уточняющих и детализирующих вопросов и др.; и) установление всех попыток «давления» на потерпевшего или свидетелей и быстрое реагирование на эти факты, если имели место; к) предупреждение или пресечение изменении правдивых показании на ложные или отказов давать правдивые показания; л) использование при производстве следственных действий специальных знании и современных средств фиксации хода и результатов процессуальных действий следователя; м) информирование руководителей следственных подразделении о таких фактах и т.д.» [3, С.34-38].

На уровне руководителей следственных подразделении и органов дознания видится необходимым: «а) поручать расследование сложных уголовных дел, по которым имеется информация о попытках противодействия расследованию, более опытным следователям или группе следователей разъяснением мер таких попыток, привлечению к расследованию других аналогичных отделов, подразделении; б) содержание в тайне от всех лиц (кроме участников мероприятия) о времени, месте и существе будущей тактической операции или комбинации по розыску, манипулирование следователями (оперативными работниками), участвующими в расследовании уголовного дела, задержании подозреваемого или осуществлении иного мероприятия; в) организация задержания, доставления и содержание подозреваемых при таких условиях, чтобы исключить контакт между ним и «выход» информации об их задержании за пределы органа внутренних дел; г) установление всех попыток давления на следователя со стороны различных лиц и быстрое реагирование на эти факты вплоть до взятия расследования под свои контроль; д) существенное подкрепление дополнительными силами и техническими средствами; е) информирование вышестоящего руководства и надзирающего прокурора о таких фактах (если не с их стороны); ж) нейтрализация действий высокопоставленных лиц, пытающихся противоправно (негативно) вмешиваться в ход расследования; з) устранение, лишение реальных властных полномочии лиц, ранее скомпрометировавших себя в таких ситуациях; и)отстранение следователя, заподозренного в бездействии или неформальных связях с окружением преступника; к) инициирование проведения служебного расследования в отношении лиц, заподозренных в содействию противодействия расследованию преступлении; л) организация выступлении и публикации в СМИ объективной информации о ходе расследования для изменения в сторону позитива общественного мнения» [3,С.34-38].

«На уровне законодательных органов, как представляется, необходимо разработать и принять нормативные акты или внести изменения в действующее законодательство: а) об определении юридической ответственности лиц, умышленно вмешивающихся в ход расследования и пытающихся его изменить в пользу обвиняемого либо создать условия для уклонения виновного от правосудия; б) о защите подозреваемых, свидетелей и потерпевших, дающих важную и криминалистически значимую для расследования информацию.

На уровне научно-исследовательских институтов и высших учебных заведении: а) разработка мер по преодоления противодействия и обучение этими приемами следователей (дознавателей); б) разработка законопроектов по усилению ответственности лиц, реализующих способы противодействия; в) разработка законопроектов по защите участников уголовного судопроизводства от деятельности по противодействию и т.д.» [3, 34-38].

Огромная важность недопущения преступлений против общественной безопасности, недопущения массовых беспорядков, преступлений на почве национальной и религиозной вражды, детальное рассмотрение вопросов формирования механизма данных

преступлений, позволит быстро и эффективно планировать первоначальный этап расследования и досудебное производство уголовного дела.

Библиография:

1. Белкин С.Р. и др. Криминалистика. История, общая и частные теории. Т. 1, М., 1995.

2. Белкин Р.С. Курс криминалистики. Учебное пособие. М.: Норма, 2001.

3. Веренич И.В. Методы и средства преодоления и нейтрализации противодействия расследованию преступлений. // Сборник материалов международной научно-практической конференции в рамках IV Международного Фестиваля науки «Наука и новация: современные проблемы теории и практики права», 2019. С. 34-38.

4. Веренич И.В. Теоретические основы преодоления и нейтрализации противодействия расследованию преступлений. М.: Юрлитинформ, 2018.

5. Веренич И.В., Дубровин С.В., Звягин А.И., Исаенко В.Н., Комаров И.М., Корчагин А.А., Костылева Г.В., Кустов А.М., Кустова О.А., Левченко О.П., Прошин В.М., Федотов И.С., Цховребова И.А., Ялышев С.А., Ян Е.И. Криминалистическое обеспечение предварительного и судебного следствия умышленного убийства: курс лекций. В 2-х частях/ под научной редакцией доктора юридических наук, проф. А.М. Кустова. М.: Юрлитинформ, 2017. - 1 ч. -512 с., 2ч. -520 с.

6. Веренич И.В., Кустов А.М., Прошин В.М. Криминалистическая теория механизма преступления. М.: Юрлитинформ, 2014.

7. Винберг А.И., Шавер Б.М. Криминалистика. IV издание. М.,1950.

8. Гросс Г. Руководство для судебных следователей как система криминалистики. - Грац., 1882. /Пер. с нем./ - Смоленск, 1896, М.,

9. Карагодин В.Н. Преодоление противодеиствия предварительному расследованию. Свердловск,1992. С. 21-31.

10. Кустов А.М. К вопросу о формировании механизма массовых беспорядков. // Вестник Московского финансово-юридического 2, 2017. С.128-135.

References (transliterated):

1. Belkin S.R. i dr. Kriminalistika. Istoriya, obshchaya i chastnye teorii. T. 1, M., 1995.

2. Belkin R.S. Kurs kriminalistiki. Uchebnoe posobie. M.: Norma, 2001.

3. Verenich I.V. Metody i sredstva preodoleniya i nejtralizacii protivodejstviya rassledovaniyu prestuple-nij. // Sbornik materialov mezhdunarodnoj nauchno-prakticheskoj konferencii v ramkah IV Mezhdunarodnogo Festivalya nauki «Nauka i novaciya: sovremennye problemy teorii i praktiki prava», 2019. S. 34-38.

4. Verenich I.V. Teoreticheskie osnovy preodoleniya i nejtralizacii protivodejstviya rassledovaniyu prestup-lenij. M.: YUrlitinform, 2018.

5. Verenich I.V., Dubrovin S.V., Zvyagin A.I., Isaenko V.N., Komarov I.M., Korchagin A.A., Kostyleva G.V., Kustov A.M., Kustova O.A., Levchenko O.P., Proshin V.M., Fedotov I.S., Ckhovrebova I.A., YAlyshev S.A., YAn E.I. Kriminalisticheskoe obes-pechenie predvaritel'nogo i sudebnogo sledstviya umyshlennogo ubijstva: kurs lekcij. V 2-h chastyah/ pod nauchnoj redakciej doktora yuridicheskih nauk, prof. A.M. Kustova. M.: YUrlitinform, 2017. - 1 ch. -512 s., 2ch. -520 s.

6. Verenich I.V., Kustov A.M., Proshin V.M. Kriminalisticheskaya teoriya mekhanizma prestupleniya. M.: YUrlitinform, 2014.

7. Vinberg A.I., SHaver B.M. Kriminalistika. IV izdanie. M.,1950.

8. Gross G. Rukovodstvo dlya sudebnyh sledovatelej kak sistema kriminalistiki. - Grac., 1882. /Per. s nem./ - Smolensk, 1896, M., 2002.

9. Karagodin V.N. Preodolenie protivodeistviya predvaritel'nomu rassledovaniyu. Sverdlovsk,1992. S. 21-31.

10. Kustov A.M. K voprosu o formirovanii mekhanizma massovyh besporyadkov. // Vestnik Moskovskogo finansovo-yuridicheskogo universiteta. № 2, 2017. S.128-135.

2002.

университета. №

Гражданский процесс; арбитражный процесс

DOI 10.47643/1815-1337_2021_1_302

АДМИНИСТРАТИВНЫЕ И СУДЕБНЫЕ ПРОЦЕДУРЫ, СВЯЗАННЫЕ С ПРИНУДИТЕЛЬНЫМ МЕДИЦИНСКИМ ВМЕШАТЕЛЬСТВОМ В США Administrative and Judicial Procedures Relevant to Involuntary Medication in the USA (i.e. the States of Wisconsin and Delaware)

СОЛОВЬЕВ Андрей Александрович,

доктор юридических наук, профессор

Московского государственного юридического университета имени О.Е. Кутафина (МГЮА), профессор Московского педагогического государственного университета (МПГУ), заместитель председателя Арбитражного суда Московской области. E-mail: [email protected];

Andrey A. Solovyev,

Deputy Chairman of the State Commercial Tribunal of Moscow Region, doctor of science (Law), professor, Kutafin Moscow State Law University, Moscow State Pedagogical University, Moscow, Russia. E-mail: [email protected]

Краткая аннотация: Статья посвящена исследованию проблем правового регулирования административных и судебных процедур, связанных с принудительным медицинским вмешательством, в двух штатах США: Висконсине и Делавэре. Автор анализирует релевантные положения Сводов законов указанных штатов, останавливается на основных вариантах инициирования процедур по принудительному медицинскому вмешательству, порядке их осуществления, а также основных гарантиях соблюдения прав лиц, подвергнутых такому вмешательству. При этом особое внимание уделено процессуальным аспектам применения соответствующих процедур.

Abstract: The article is dedicated to the issues of legal regulation for the administrative and judicial procedures involving forced medical treatment particularly in two USA states of Wisconsin and Delaware. The author explores relevant provisions of the Codes of the said states, dwells on the main options for the commencement of involuntary medical treatment procedure, the routine of its implementation, yet the main guarantees of upholding rights of the individuals subjected to such medication. Whereas the priority is given towards the analysis of the procedural aspects of the respective routines.

Ключевые слова: зарубежный опыт, принудительное медицинское вмешательство, административные и судебные процедуры, США, штат Висконсин, штат Делавэр.

Keywords: global experience, compulsory medical intervention, administrative and judicial proceedings, USA, the state of Wisconsin, the state of Delaware.

Дата направления статьи в редакцию: 01.12.2020

Продолжая исследование зарубежного опыта вопросов правового регулирования административных и судебных процедур, связанных с принудительным медицинским вмешательством [1-8], мы остановимся на примере двух штатов США: Висконсина и Делавэра.

Глава 51 «Закон штата о злоупотреблении алкоголем и наркотическими веществами, нарушениях развития и психическом здоровье» Свода законов штата Висконсин [9] содержит интересные положения по рассматриваемой тематике.

Законодательство штата Висконсин предусматривает три основных варианта инициирования процедур по принудительному медицинскому вмешательству (в частности, принудительной госпитализации) в силу определенного состояния психического здоровья соответствующего индивида:

- по инициативе сотрудника правоохранительных органов или по заявлению об экстренном задержании лица сотрудником правоохранительных органов для помещения этого лица в медицинское учреждение;

- по заявлению трех лиц, которое подается в компетентный окружной суд по наследственным делам;

- по заявлению медицинского учреждения, в котором пациент проходил стационарное лечение на добровольной основе, однако отказывается продолжать такое лечение далее, а медицинское учреждение считает, что пациент может быть опасен для себя или окружающих.

Во всех указанных вариантах необходимо соответствие поведения индивида достаточно четким критериям.

Так, например, рассматриваемый нормативный правовой акт предусматривает предоставление немедленного лечения с применением ограничительных мер с учетом потребностей индивида лицу, которое является психически больным, страдает от наркотической зависимости либо от нарушений развития, не хочет или не может пройти добровольное лечение и соответствует какому-либо из следующих критериев:

- имеется существенная вероятность причинения физического вреда индивидом самому себе, которая проявляется в недавних угрозах или попытках самоубийства или нанесения серьезных телесных повреждений;

- имеется существенная вероятность причинения физического вреда другим лицам, которая проявляется в недавнем насильственном поведении или в том, что другие лица разумно боятся жестокого поведения этого индивида и причинения им серьезного

физического вреда, о чем свидетельствуют недавние явные его действия, а также попытки или угрозы причинить серьезный физический вред;

- имеется существенная вероятность причинения физического повреждения или травмы индивидом самому себе или другим лицам из-за помутнения сознания;

- лицо в силу психического заболевания посредством действий или бездействия демонстрирует поведение, свидетельствующее о неспособности удовлетворять свои основные потребности в питании, медицинском обслуживании, жилище или безопасности и, соответственно, для такого лица возникает значительная вероятность смерти, серьезной физической травмы, истощения или заболевания, которые неизбежно возникнут, если индивид не получит быстрого и адекватного лечения своего психического заболевания.

В общем, именно эти критерии, с некоторыми дополнениями, учитываются во всех указанных случаях инициирования соответствующих судебных процедур.

Интересно отметить, что данные критерии также достаточно четко детализированы для их надлежащего толкования (в частности, разъясняется, как именно необходимо применять тот или иной критерий, если индивид является несовершеннолетним или содержится в исправительном учреждении).

В случае соблюдения вышеуказанных критериев сотрудник правоохранительных органов вправе задержать лицо и поместить его в соответствующее психиатрическое учреждение.

При этом необходимость такого принудительного помещения индивида в медицинское учреждение должна быть подтверждена квалифицированным специалистом.

В течение 24 часов после помещения индивида в такое учреждение необходимо определить, имеется ли необходимость в его госпитализации, обследовании, оценке состояния и лечении.

Если такие госпитализацию, обследование, оценку состояния индивида и лечение необходимо произвести, то индивид может принудительно удерживаться в этом учреждении в течение последующих 72 часов. Уполномоченное лицо, занимающееся его лечением, затем подает соответствующее заявление в компетентный суд.

Также имеется возможность направления лица в медицинское учреждение на принудительную госпитализацию по заявлению третьих лиц.

Каждое заявление о принудительной госпитализации индивида должно быть подписано тремя взрослыми лицами, по крайней мере одно из которых имеет собственные знания о поведении индивида.

Заявление должно также содержать имена и почтовые адреса всех заявителей и информацию об их отношениях с индивидом, а также имена и почтовые адреса супруга индивида, его взрослых детей, родителей или опекунов, братьев, сестер и лиц, с которыми проживает индивид. Если эта информация неизвестна заявителям, это должно быть указано в заявлении.

В заявлении также должно содержаться четкое и краткое изложение фактов, на которых оно основано.

В некоторых случаях такое заявление до его подачи должно быть рассмотрено и одобрено прокурором.

Если у медицинского учреждения есть определенные основания полагать, что госпитализированное на добровольной основе лицо отказывается проходить дальнейшее лечение и при этом соответствует определенным критериям, которые необходимы для принудительной госпитализации пациента, то в таком случае медицинское учреждение также вправе инициировать судебную процедуру принудительной госпитализации пациента.

Если добровольно госпитализированный пациент подлежит выписке, но руководитель медицинского учреждения имеет основания полагать, что пациент может быть опасен, то может быть инициирована процедура экстренного удержания лица. При этом до подачи соответствующего заявления персонал вправе удерживать лицо до проведения необходимых обследований до конца следующего рабочего дня.

Рассмотрение дела судом производится в два основных этапа: предварительное слушание по вопросу наличия возможных оснований для принудительной госпитализации индивида и основное (заключительное) заседание.

После подачи заявления компетентный суд рассматривает его в течение 24 часов с целью определения того, следует ли выдать постановление о немедленном задержании индивида для помещения в медицинское учреждение. При этом индивид может быть задержан только в том случае, если есть основания полагать, что он является психически больным, страдает наркотической зависимостью или нарушениями развития, а также соблюдаются указанные ранее критерии.

Если суд сочтет, что индивид должен быть задержан, ему должно быть направлено уведомление о проведении судебного заседания, копия заявления и постановления о задержании, а также письменное заявление о том, что он имеет право на адвоката, рассмотрение его дела судом присяжных (соответствующее ходатайство может быть заявлено за 48 часов до основного заседания суда по делу).

Слушания по делу о применении к индивиду мер принудительной госпитализации должны проводиться с соблюде-

нием процессуальных принципов и справедливого обращения с индивидом, включая соблюдение таких прав, как право на открытое судебное разбирательство, право требовать проведения закрытого судебного разбирательства, право на адвоката, право представлять и проводить допрос свидетелей, право хранить молчание и право на суд присяжных. Также соответствующее слушание может быть проведено посредством видеоконференц-связи.

После подачи заявления, если лицо уже удерживается в медицинском учреждении, в течение 72 часов после начала его принудительного удержания в таком учреждении суд проводит слушание для определения наличия оснований для этого. Если суд приходит к выводу о том, что есть вероятная причина полагать, что такие основания имеют место, то он назначает основное слушание по делу в течение 14 дней с момента задержания лица.

Если же суд установит наличие оснований полагать, что индивиду может быть назначено попечительство, то в таком случае он вправе без дальнейшего уведомления назначить временного попечителя для индивида или поместить его в так называемое «учреждение, обеспечивающее защиту» - учреждение социального обслуживания, которое обеспечит уход за таким лицом.

Суд должен назначить двух лицензированных врачей, специализирующихся в области психиатрии, или одного лицензированного врача и одного лицензированного психолога, или двух лицензированных врачей, один из которых прошел специальную подготовку в области психиатрии, для обследования индивида.

По результатам такого обследования готовятся рекомендации этих специалистов относительно дальнейшего лечения индивида.

Основное слушание по делу проводится для определения действительного наличия оснований, по которым предполагается осуществить принудительную госпитализацию индивида.

Об этом слушании в разумные сроки уведомляются все заинтересованные стороны, а адвокат индивида вправе получить доступ ко всем психиатрическим и иным отчетам не менее чем за 48 часов до проведения основного слушания по делу.

До или во время проведения основного слушания по делу компетентный орган публичной власти также обязан представить суду и индивиду первоначальный рекомендованный письменный план лечения, который содержит цели лечения, тип лечения, а также учреждение, оказывающее соответствующие услуги.

По завершении разбирательства по делу суд обязан:

- отклонить заявление; или же

- определить, должен ли индивид быть помещен в непсихиатрическое учреждение, предназначенное для ухода за такими лицами (например, в дом престарелых); или же

- определить, должен ли индивид быть подвергнут мерам, связанным с принудительным медицинским вмешательством.

Отметим также, что в отношении различных категорий граждан (например, несовершеннолетних или лиц, содержащихся в

исправительных учреждениях) требования к судебному решению, выносимому по вопросу применения мер принудительной госпитализации, могут несколько различаться.

Глава 50 Титула 16 «Здравоохранение и безопасность» Свода законов штата Делавэр [10] называется «Принудительная госпитализация лиц с психическими расстройствами; выписка; процедуры».

Никто не может недобровольно стать объектом применения к нему мер, связанных с принудительным медицинским вмешательством, в психиатрическом медицинском учреждении, если только лицо не определено как лицо с психическим состоянием, признанным опасным для него самого или для других лиц в соответствии с установленными законодательством процедурами. При этом такие меры должны представлять собой наименее ограничивающее вмешательство из всех доступных, а лицо должно отказаться от добровольного лечения. Решение относительно необходимости применения мер, связанных с принудительным медицинским вмешательством в отношении индивида, выносит суд по результатам соответствующего судебного разбирательства.

В качестве такого суда может выступать Верховный суд или Суд по семейным делам штата Делавэр, юрисдикция которого распространяется на соответствующее дело.

Рассматриваемая глава предусматривает возможность экстренного задержания лица, поведение которого опасно для него самого и для других лиц, сотрудником правоохранительных органов, экспертом по психическому здоровью или экспертом по психическому здоровью несовершеннолетних (например, психиатром). После чего лицо направляется в назначенное психиатрическое медицинское учреждение для оценки его состояния, немедленного лечения и составления рекомендаций.

Срок пребывания индивида в психиатрическом медицинском учреждении на данном этапе и по таким основаниям не может превышать 24 часов (в некоторых определенных ситуациях, когда недоступен родитель или законный опекун индивида, этот срок может быть увеличен до 72 часов).

Далее по заключению психиатра лицо может быть задержано в психиатрическом медицинском учреждении на дополнительный 48-часовой период. В течение данного периода применяемые к лицу меры не считаются мерами, связанными с принудительным

медицинским вмешательством, по смыслу закона. В данный период медицинское учреждение должно оценить состояние пациента и прийти к соответствующему решению.

Если пациент, не давший добровольного согласия на пребывание в психиатрическом медицинском учреждении, не был выписан в течение 48 часов, медицинское учреждение должно обратиться с заявлением о вынесении решения о применении мер, связанных с принудительным медицинским вмешательством, в соответствующий судебный орган. В заявлении должны быть изложены факты, указывающие на то, что пациент соответствует стандарту принудительной госпитализации и что его следует оставить в медицинском учреждении до тех пор, пока он не перестанет соответствовать соответствующим критериям. Также заявление должно содержать отметку о том, что пациент был ознакомлен со своими правами. К жалобе прилагается ряд иных документов, в том числе соответствующая форма, заполняемая при экстренном задержании лица, а также аффидевит (письменное заявление, составленное по особой форме) представителя медицинского учреждения, в котором указывается в том числе на то, может ли пациент позволить себе оплатить услуги адвоката, а также запрашивал ли пациент проведение независимого психиатрического освидетельствования.

Суд, получивший такое заявление, определяет время проведения предварительного слушания, которое должно состояться как можно скорее, но не позднее 8 дней с момента подачи жалобы, а также при необходимости самостоятельно назначает адвоката для пациента. На предварительном слушании определяется наличие достаточных оснований для госпитализации лица в принудительном порядке. Слушание может проводиться с использованием электронных средств, таких как видеоконференц-связь.

Суд также направляет информацию о проведении слушания по делу и копии документов пациенту, его супругу, другому родственнику, близкому другу или иному лицу, определенному пациентом, при условии, что пациент вправе запретить или ограничить раскрытие соответствующей информации. Кроме того, суд издает иные распоряжения, например о разрешении продолжения принудительной госпитализации пациента до вынесения решения по итогам предварительного слушания.

Если суд по итогам предварительного слушания по делу придет к выводу о том, что нет достаточных оснований для принудительной госпитализации, пациент должен быть немедленно выписан. Если же такие основания будут иметь место, назначается слушание по делу о применении мер, связанных с принудительным медицинским вмешательством, не позднее чем через восемь дней. При необходимости назначается независимый медицинский эксперт.

Если же, по мнению суда, нет достаточных оснований для принудительной госпитализации, но лицо соответствует критериям необходимости проведения обязательного амбулаторного лечения, суд может распорядиться о проведении такого лечения и назначить следующее предварительное слушание через 3 месяца.

Интересно императивное предписание рассматриваемого нормативного правового акта, предусматривающее обязанность суда в том случае, если последний придет к выводу о необходимости применения к индивиду мер, связанных с принудительным медицинским вмешательством, обязать его сдать любое огнестрельное оружие или боеприпасы, которые находятся в его распоряжении.

Если медицинское учреждение определяет, что пациент, госпитализированный без его согласия, перестает соответствовать соответствующим критериям, то такое учреждение должно подтвердить это письменно и незамедлительно выписать его, а затем уведомить об этом суд, который в силу этого отклоняет заявление этого медицинского учреждения о проведении предварительного слушания, если оно еще находится на рассмотрении. В таком случае лицо освобождается без соответствующего распоряжения суда.

Лицо должно подвергнуться принудительной госпитализации только в том случае, если удовлетворяются все нижеследующие критерии на основании ясных и убедительных доказательств:

- индивид имеет особое психическое состояние (заболевание, отклонение);

- индивид опасен для самого себя или для других лиц;

- во время слушания были рассмотрены альтернативные, менее ограничительные меры и определены как неподходящие с медицинской точки зрения;

- индивид отказался от добровольной госпитализации либо не способен сознательно и добровольно согласиться на такое лечение (при оценке такой способности лица суд учитывает, в частности, способность индивида понимать последствия, выгоды, риски и альтернативы его решения добровольно отказаться от госпитализации).

Если суд определяет, что лицо отвечает критериям, которые необходимы для его принудительной госпитализации, суд выносит постановление о госпитализации, срок которой не должен превышать 3 месяцев. Если этот срок должен быть продлен, назначаются новые слушания каждые 3 месяца, о которых лицо уведомляется не менее чем за 14 дней.

Суд вправе предписать принудительное амбулаторное лечение для индивида, если он отвечает следующим критериям, которые подтверждаются ясными и убедительными доказательствами:

- лицо достигло восемнадцатилетнего возраста;

- лицо обладает документально подтвержденными особенностями психического состояния (заболеваниями, отклонениями);

- от лица разумно можно ожидать, что оно станет опасным для себя или для других лиц либо в силу иных причин вряд ли сможет безопасно выжить в обществе без лечения своего психического состояния;

- лицо на настоящий момент отказывается проходить лечение добровольно либо неспособно определить, является ли такое лечение необходимым;

- есть документально подтвержденные случаи несоблюдения лицом рекомендуемого лечения его психического состояния либо того, что лицо представляло чрезвычайную угрозу для себя или для других лиц, на основании его прошлых действий;

- были рассмотрены альтернативные, менее ограничительные меры и определены как неподходящие с медицинской точки зрения либо имеются доказательства того, что лицо вряд ли будет придерживаться таких менее ограничительных мер.

Дальнейшие процедуры и порядок действий суда и медицинского учреждения схожи с теми, которые предусмотрены в отношении мер, связанных с принудительной госпитализацией.

Любая сторона разбирательства вправе обжаловать решение судьи Верховного суда или Суда по семейным делам штата Делавэр в Верховный суд данного штата в течение 30 дней после вступления в силу соответствующего распоряжения. При этом подача апелляционной жалобы не предполагает приостановления действия такого решения, если судом не определено иное. Указанный срок подачи апелляционной жалобы может быть продлен по уважительным причинам.

Библиография:

1. Соловьёв А.А., Аристов Е.В. Принудительное медицинское вмешательство в зарубежных государствах: административные и судебные процедуры // Вестник Пермского университета. Юридические науки. - 2020. - Вып. 49. - C. 418-441.

2. Соловьёв А.А. Об административных и судебных процедурах, связанных с принудительным медицинским вмешательством в отдельных скандинавских странах (Королевство Норвегия и Королевство Швеция) // Российский судья. - 2020. - № 2. - С. 56-64.

3. Соловьёв А.А. Общие проблемы правового регулирования административных и судебных процедур, связанных с принудительным медицинским вмешательством, в зарубежных государствах // Юридические исследования. - 2020. - № 1. - С. 10-19.

4. Соловьёв А.А. Правовое регулирование вопросов принудительного медицинского вмешательства в штате Техас (США): отдельные процедуры, применяемые при рассмотрении дел // П раво и образование. - 2020. - № 4. - С. 94-105.

5. Соловьёв А.А. Правовое регулирование вопросов принудительного медицинского вмешательства в штате Техас (США): принудительная госпитализация в экстренном и не экстренном порядке // Право и образование. - 2020. - № 1. - С. 86-98.

6. Соловьёв А.А. Правовое регулирование вопросов принудительного медицинского вмешательства в штате Техас (США): процессуальные особенности рассмотрения дел, обжалования и пересмотра судебных актов // Право и образование. - 2020. - № 2. - С. 96-107.

7. Соловьёв А.А. Принудительное медицинское вмешательство в Канаде // Современное право. - 2020. - № 5. - С. 117-122.

8. Соловьёв А.А. Проблемы правовой регламентации принудительного медицинского вмешательства в отдельных государствах Африки и Австралии // Право и государство: теория и практика. - 2020. - № 4. - С. 133-138.

9. Свод законов штата Висконсин [Wisconsin Statutes] // <https://codes.findlaw.com/wi/>; <https://codes.findlaw.com/wi/social-services-ch-46-to-58/#!tid=NC5D25720770111DAA 16E8 D4AC7636430 >.

10. Свод законов штата Делавэр [Delaware Code] // <http://delcode.delaware.gov/>; <http://delcode.delaware.gov/title16/c050/index.shtml>.

References (transliterated):

1. Solov'yov A.A., Aristov E.V. Prinuditel'noe medicinskoe vmeshatel'stvo v zarubezhnyh gosudarstvah: administra-tivnye i sudebnye procedury // Vestnik Permskogo universiteta. YUridicheskie nauki. - 2020. - Vyp. 49. - C. 418-441.

2. Solov'yov A.A. Ob administrativnyh i sudebnyh procedurah, svyazannyh s prinuditel'nym medicinskim vmeshatel'-stvom v otdel'nyh skandinavskih stranah (Korolevstvo Norvegiya i Korolevstvo SHveciya) // Rossijskij sud'ya. - 2020. - № 2. - S. 56-64.

3. Solov'yov A.A. Obshchie problemy pravovogo regulirovaniya administrativnyh i sudebnyh procedur, svyazannyh s prinuditel'nym medicinskim vmeshatel'stvom, v zarubezhnyh gosudarstvah // YUridicheskie issledovaniya. - 2020. - № 1. - S. 10-19.

4. Solov'yov A.A. Pravovoe regulirovanie voprosov prinuditel'nogo medicinskogo vmeshatel'stva v shtate Tekhas (SSHA): otdel'nye procedury, primenyaemye pri rassmotrenii del // Pravo i obrazovanie. - 2020. - № 4. - S. 94-105.

5. Solov'yov A.A. Pravovoe regulirovanie voprosov prinuditel'nogo medicinskogo vmeshatel'stva v shtate Tekhas (SSHA): prinuditel'naya gospitalizaciya v ekstrennom i ne ekstrennom poryadke // Pravo i obrazovanie. - 2020. - № 1. - S. 86-98.

6. Solov'yov A.A. Pravovoe regulirovanie voprosov prinuditel'nogo medicinskogo vmeshatel'stva v shtate Tekhas (SSHA): processual'nye osobennosti rassmotreniya del, obzhalovaniya i peresmotra sudebnyh aktov // Pravo i obrazovanie. - 2020. - № 2. - S. 96-107.

7. Solov'yov A.A. Prinuditel'noe medicinskoe vmeshatel'stvo v Kanade // Sovremennoe pravo. - 2020. - № 5. - S. 117-122.

8. Solov'yov A.A. Problemy pravovoj reglamentacii prinuditel'nogo medicinskogo vmeshatel'stva v otdel'nyh gosudarstvah Afriki i Avstralii // Pravo i gosudarstvo: teoriya i praktika. - 2020. - № 4. - S. 133-138.

9. Svod zakonov shtata Viskonsin [Wisconsin Statutes] // <https://codes.findlaw.com/wi/>; <https://codes.findlaw.com/wi/social-services-ch-46-to-58/#!tid=NC5D25720770111DAA 16E8 D4AC7636430 >.

10. Svod zakonov shtata Delaver [Delaware Code] // <http://delcode.delaware.gov/>; <http://delcode.delaware.gov/title16/c050/index.shtml>.

Отпечатано с готовых диапозитивов в типографии ООО «СВ-Дизайн» 141080, Мос. обл., г. Королев, Калининградский проезд, д. 1. Тел. (495) 287-41-30 Подписано в печать. 29.01.2021. Бумага офсетная. Печать офсетная. Объем 19 п.л.