CC BY
117
А. В. Перегудов, Л. В. Страхов,
кандидат исторических наук, доцент, аспирант, Воронежский государственный
Воронежский государственный университет университет
УЕЗДНАЯ ПОЛИЦЕЙСКАЯ СТРАЖА ВОРОНЕЖСКОЙ ГУБЕРНИИ, ФОРМИРОВАНИЕ И ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ С ЖАНДАРМСКИМ УПРАВЛЕНИЕМ
DISTRICT POLICE GUARD, FORMATION AND INTERACTION
WITH THE GENDARME SERVICE IN VORONEZH PROVINCE
Статья посвящена формированию уездной полицейской стражи в Российской империи. Показаны первые итоги образования подразделений и назначения начальников губернских жандармских управлений инспекторами стражи, влияние этого решения на эффективность правоохранительных органов и взаимоотношения политической полиции с местной администрацией. В статье отмечается роль жандармерии в обучении сотрудников уездной полиции в специально образованной школе-команде.
The article is devoted to the district police of Russian Empire. The author says about first results of governorate gendarme services chiefs' activity as a district police inspectors, influence of this on law enforcement effectiveness and relationships between political police and local administration. The author research which role belong to gendarmes in police school-squad classes.
В начале ХХ в. непрофессиональная сельская полиция, базовым звеном которой служили выборные десятские и сотские, явно не справлялась с задачами по охране правопорядка, чем активно пользовались не только уголовные преступники, но в том числе и действовавшие от имени революционных организаций пропагандисты.
Понимая это, в 1903 г. правительство учреждает уездную полицейскую стражу. В 1906 г. была проведена серьезная реорганизация этой структуры. После того как заведывание строевой и инспекторской частью подразделений было поручено начальникам губернских жандармских управлений (ГЖУ), уездная полицейская стража приобретает военизированный характер.
Основной целью этих преобразований было не просто усиление уездной полиции. Требовалось, чтобы новые подразделения могли самостоятельно без участия воинских команд выполнять весь круг обязанностей по обеспечению правопорядка, в том числе и подавлять крестьянские выступления.
По сложившейся в историографии традиции большее внимание полицейской страже уделялось исследователями именно на стадии формирования подразделений в 1903—1907 гг. Это можно объяснить и тем, что делать первые шаги стражникам приходилось в условиях крайней внутриполитической напряженности — в годы революционных беспорядков. Данной тематике, например, посвящены исследования С. А. Невского, Е. А. Сычева,
С. Ю. Можаева [1], Г. А. Салтык, Н. И. Горловой, С. Н. Главинской, А. А. Белобородовой [2] и др.
На наш взгляд, не меньший интерес представляет и более поздний период в истории уездной полиции. После революции 1905—1907 г. было завершено формирование полицейской стражи, определены ее штаты, получены первые итоги деятельности. Все это позволяет выяснить, в какой степени уездная полицейская стража оправдала возложенные на нее ожидания и насколько был заметен ее вклад в борьбу с преступностью в России.
К 1908 г. было достигнуто понимание между уездными исправниками, губернатором, жандарм-
Всего, таким образом, по штатам полагалось 1249 стражников, хотя фактически в день составления отчета (20 октября 1908 г.) на службе находился 1171 стражник (штат был заполнен на 93,7%). Очевидно, что количество сотрудников не соответствовало численности населения в уездах и оставалось крайне малым. К 1 января 1908 г., например, население Воронежской губернии составляло 3,4 млн. человек [4. — С. 128].
В число стражников входило 304 бывших кавалеристов, 188 казаков, 401 пехотинцев, 118 артиллеристов, 160 отслуживших в пограничной страже. При этом 651 стражников (56% ) являлись уроженцами уездов, в которых они служили [3. — Л. 276]. Избрание стражников из числа местных жителей противоречило столичным инструкциям, требовавшим набирать в стражу (в первую очередь — в конные отряды) выходцев из других губерний [5. — Л. 20]. Это было нужно для того, чтобы при подавлении крестьянских беспорядков (главная задача конных отрядов) они не отказывались стрелять в односельчан, друзей, родственников или чтобы узнавшие их люди потом не мстили полицейским.
ской полицией и чиновниками Министерства внутренних дел по поводу дислокации отрядов, количества сотрудников в одном подразделении и их распределения на конных и пеших. Конечно, в зависимости от служебной необходимости отряды могли дробиться, быть откомандированными в другие местности, но эти изменения носили уже временный характер и не были столь кардинальными. Штат уездной полицейской стражи Воронежской губернии в 1908 г. насчитывал 241 урядника, 832 конных и 417 пеших стражников. Они распределялись на 12 отдельных команд по количеству уездов. Команды состояли из нескольких отрядов.
83% всех конных стражников проходили службу в армии в кавалерийских частях. Это тоже было одним из установленных в столице условий приема в конную стражу, исполнение которого вызывало затруднения у местных властей [3. — Л. 276]. Не всегда среди желающих служить в полиции находилось необходимое количество демобилизованных кавалеристов, не все они желали служить именно в конно-полицейской страже.
В России в начале XX в. кандидатуру стражника согласовывали три инстанции: полицейская, жандармская и губернаторская. Так, в сентябре 1909 г. начальник Воронежского ГЖУ полковник В. З. Тар-хов в донесении губернатору С. И. Голикову писал: «Новохоперский уездный исправник ходатайствует об утверждении в должности старшего стражника 1-го Новохоперского конного отряда запасного вахмистра Сергея Корчагина». По мнению жандармского руководителя, Корчагин «вполне соответствует своему назначению». Губернское правление с таким доводом согласилось и результатом стала положительная резолюция начальника губернии [6. — Л. 2—3].
Личный состав уездной полицейской стражи Воронежской губернии в 1908 г. [3. — Л. 275]
Название уезда Урядников Конных стражников Пеших стражников
Бирюченский 23 70 40
Бобровский 25 85 50
Богучарский 32 100 41
Валуйский 17 60 30
Воронежский 20 80 50
Задонский 12 46 20
Землянский 18 64 36
Коротоякский 14 53 20
Нижнедевицкий 15 52 30
Новохоперский 18 80 10
Острогожский 27 82 60
Павловский 20 60 30
Для повышения профессиональных компетенций урядников и стражников в Воронеже была образована учебная команда-школа. Прошедшие в ней обучение и выдержавшие экзамен комиссии под председательством губернатора стражники назначались старшими в отрядах или даже получали должности урядников [7. — Л. 293].
В дальнейшем образовательное учреждение сыграло большую роль в обучении компетентных сотрудников полиции, обладающих достаточными знаниями в области полицейского права и особенностей работы в правоохранительном ведомстве. К тому же учебная команда-школа давала хорошие возможности отличившимся слушателям показать себя перед полицейским руководством губернии и даже лично губернатором, что могло в дальнейшем стать хорошим подспорьем для карьерного роста сотрудника уездной полиции.
Свою роль в профессиональной подготовке уездной полицейской стражи играло губернское жандармское управление, начальник которого считался ее инспектором по строевой части. Также из числа жандармов назначалась часть инструкторов полицейской стражи.
Жандармерия Воронежской губернии была достаточно скромной по штатному составу, включая, помимо начальника, четырех обер-офицеров и тридцать нижних чинов. Обусловлено это было относительно спокойной революционной ситуацией в регионе, а также этнической и конфессиональной однородностью населения. Необходимости приставлять к каждому жителю губернии жандарма не было: в случае возникновения массовых беспорядков власти использовали войска.
Начальником Воронежского ГЖУ в период с 1904 по 1913 г. являлся полковник Виктор Захарович Тархов. Его по праву можно назвать «долгожителем», т.к. на руководящей должности в одном и том же регионе жандармский штаб-офицер находился в среднем не более 3—4 лет. Обращает на себя внимание и происхождение В. З. Тархова — выходец из потомственных почетных граждан Воронежской губернии. Назначать на руководящую должность в земляческий регион — не в традиции русской армии. Видимо, во властных структурах были покровители. На жандармское начальствование Тархова пришлись такие события, как первая русская революция 1905—1907 гг. и покушение на губернатора М. М. Бибикова в апреле 1908 г.
В. З. Тархов родился в апреле 1854 г. Службу в политической полиции начал с декабря 1887 г., в возрасте 33 лет, перейдя в Корпус жандармов из 111-го Донского пехотного полка. До назначения в Воронеж занимал должности в разных жандармско-полицейских управлениях железных дорог Европейской России. К розыскной деятельности
В. З. Тархов, судя по всему, особого пристрастия не питал. В документах Особого отдела Департамента полиции МВД сохранилась уничижительная характеристика, данная В. З. Тархову в 1906 г.: «Малодеятельный, совершенно не умеет организовать и вести наблюдение, а также приобретать сотрудников и занимается только перепиской и представительством» [8. — Л. 5 а]. В штабе Корпуса жандармов им были также недовольны, критикуя за «большой беспорядок в Управлении». Более того, по результатам ревизии начала 1910-х гг. Тархов был занесен в список жандармских чинов, намеченных к увольнению за профнепригодность. Однако удивительны парадоксы бюрократической системы: вместо отставки В. З. Тархов пошел на... повышение. В декабре 1912 г. получил чин генерал-майора, а в марте 1913 г. — назначение в Калугу. В должности главного калужского жандарма В. З. Тархов благополучно дожил до февраля 1917 г. Дальнейшая его судьба неизвестна.
По-настоящему оценить роль жандармов в подготовке стражников непросто. По крайней мере, в
1906 г., по словам чиновников Департамента полиции, «жандармские офицеры совершенно бесполезны в деле управления стражниками и только даром получают за это деньги. Они завалены своим делом и им решительно нет времени заниматься стражниками» [8. — Л. 4 а]. Осмелимся лишь предположить, что с окончанием революции 1905—
1907 гг. времени у жандармов на занятия со стражниками должно было появиться больше.
В 1908 г. лишь четырежды воронежские стражники привлекались для подавления беспорядков в губернии. 28 февраля в с. Кочетовка Нижнедевиц-кого уезда полицейским пришлось, используя силу оружия, отбивать нападение 400 крестьян, пытавшихся освободить двух арестантов. В результате этого столкновения 6 крестьян было убито, 6 получили ранения. 21 сентября, когда несколько стражников пытались разнять дерущихся на ярмарке в с. Верхо-Тишанке Бобровского уезда, толпа набросилась на полицейских. Одному из них в спину ударили колом, после чего он выстрелил два раза, ранив крестьянина и крестьянского мальчика. 18 октября в сл. Павловке Валуйского уезда был убит пристав Горчаков и ранен один из стражников. Однако нападавших удалось задержать на месте. 4 ноября в одном из сел в Новохоперском уезде при задержании стражниками был убит разбойник Е. Дюков [3. — Л. 278 об., 279].
Эти случаи еще раз показали, что сила уездной полицейской стражи проявляется только в том случае, когда она действует крупными отрядами. Поэтому 14 октября 1908 г. было запрещено дробление на группы по 2-3 человека и направление их на охрану частных поместий. Командировать на защиту частной собственности разрешалось только
целыми отрядами и лишь при условии наличия реальной угрозы беспорядков и погромов [7. — Л. 255]. По всей видимости, прежние порядки были удобны исправникам, так как долгое время практика дробления отрядов стражников и отправление их на охрану частных владений сохранялась. Там, как указывал губернатору инспектор стражи полковник В. З. Тархов, стражники ничего не делали, предавались пьянству или «выполняли обязанности, ничего общего с охранной службой не имевшие». Однако, с другой стороны, рассредоточение сотрудников усиливало их возможности по осуществлению наблюдения за местным населением, о чем указывал в своем отчете по осмотру стражников Валуйского уезда с 19 по 21 февраля 1909 г. офицер полицейской стражи поручик Ушаков [3. — Л. 73, 104].
Помимо этого, офицерам стражи неоднократно (распоряжениями из Департамента полиции МВД от 5 сентября 1908 г., в мае 1909 г. и в 1912 г.) запрещалось использовать нижних чинов в качестве домашней прислуги и в других личных целях [7. — Л. 230, 307].
На острие борьбы с антиправительственной деятельностью и «бунтом толпы» стражники продолжали пребывать и в 1909 г. 22 апреля около 9 часов вечера в сл. Бутурлиновка Бобровского уезда толпа пьяных парней (около 20 человек), отмечавших престольный праздник и гулявших на улице, стала бросать камни в конных стражников, призвавших их разойтись по домам. Свидетелем событий стал становой пристав. Но его присутствие не произвело должного впечатления: толпа бесчинствовала, а особо отчаянные вооружились кольями и атаковали казаков. С целью предотвращения кровопролития пристав скомандовал «в нагайки», после чего парни мгновенно разбежались. Со стороны правоохранителей подоспело подкрепление. Начались обыски в избах, где предположительно скрывались хулиганы. При попытке арестовать виновных толпа решила отбить своих сотоварищей. Снова команда «в нагайки», в дополнение к которой прозвучало несколько выстрелов. В итоге были арестованы 15 человек. Через месяц семеро из них были переданы судебному следователю с заключением в бобровскую тюрьму [10. — Л. 4—5].
Несколько лет деятельности уездной полицейской стражи показали, что в условиях двойного подчинения подразделений: начальнику ВГЖУ — по строевой и инспекторской части, уездным исправникам — по полицейской деятельности, порядок этот не соблюдался. На практике разделение обязанностей по командованию стражей не было таким строгим, что рождало частые конфликты между офицерами стражи, исправниками и инструкторами от ГЖУ.
После очередной ссоры с инструктором стражи штаб-ротмистром В. М. Левандовским 23 июля
1909 г. бобровский исправник направил В. З. Тар-хову рапорт с просьбой издать четкую инструкцию, разъясняющую права и обязанности исправников и инструкторов по управлению стражей «во избежание возможных недоразумений с инструкторами полицейской стражи, которые сплошь и рядом, принимая несоответствующий тон, мнят себя не инструкторами, а инспекторами...». Исправник обвинил штаб-ротмистра в нетактичности и неуважении к нему как к старшему по званию [9. — Л. 106, 208].
С точки зрения В. М. Левандовского, исправник не пошел на сотрудничество с инструктором стражи, так как ревностно относился к своей власти, не желая ей делиться. При этом исправник, не имея всей полноты информации, которая была у Леван-довского, нанес вред розыску. Штаб-ротмистр объяснил конфликт тем, что двумя годами ранее они поспорили о взаимных полномочиях при подавлении беспорядков. В. М. Левандовский считал, что он как офицер командует отрядом (приказывает, когда стрелять, рубить и т. д.). Исправник считал, что раз он им платит зарплату, назначает и увольняет, то ему ими и командовать. После разговора В. М. Ле-вандовский направил В. З. Тархову запрос об уточнении полномочий. Затем был получен точный циркуляр МВД с разъяснением обязанностей и прав каждого при разгоне беспорядков. То есть, по мнению штаб-ротмистра, спор после детальных разъяснений не имел почвы.
Интересен ответ В. М. Левандовского на обвинение в нетактичном общении: «неоднократно упоминаемый «начальственный тон мой» заключается в самостоятельных суждениях моих по вопросам воспитания и обучения стражи, что людьми мелочного самолюбия, вероятно, и понимается как посягательство на власть исправника, а потому и кажется «начальственным тоном».
Конфликт так и не был улажен. 30 октября 1909 г. бобровский исправник попросил В. З. Тархова потребовать у В. М. Левандовского вернуть в Бобров зеркало, которое тот взял у исправника для проверки каналов стволов винтовок при осмотре стражников, но не вернул назад. Такие мелочные требования могут свидетельствовать о сохранившемся у исправника раздражении. Причина его — в еще одном конфликте. 3 декабря 1908 г. бобровский исправник ходатайствовал перед губернатором о назначении старшим в конном отряде 5 стана К. Обухова. Губернатор отказал на основании негативного отзыва В. З. Тархова об Обухове как неспособном поддерживать в отряде порядок и вести строевые занятия. Эта характеристика, в свою очередь, была составлена на основании донесений В. М. Левандовского. По мнению исправника, инструктор, нечасто видевший Обухова, сделал выводы на основании первого впечатления, тогда как исправник знал стражника хорошо, был в нем уверен и к тому же лично обещал
ему похлопотать о повышении [9. — Л. 52 об., 209, 210, 291].
В 1910 г. В. М. Левандовский снова вступил в конфликт, на этот раз с воронежским уездным исправником. Камнем преткновения стала судьба проштрафившегося стражника Севергина, который сначала привел девушку в отстраиваемое помещение учебной команды-школы и был за этим обнаружен, а спустя некоторое время ушел в самовольную отлучку и возвратился в казарму после вечерней поверки пьяным. По совокупности провинностей В. М. Левандовский предложил уволить Севергина, но исправник этого не удовлетворил, посчитав, что инструктор не имеет права увольнять стражника со службы, так как это прерогатива самого исправника. Еще одна жалоба на Левандовского поступила после того, как он, отменив приказ исправника, распорядился повесить портрет Николая II не там, где хотел исправник, а в другой комнате. По мнению начальника уезда, этот случай стал примером незаконного вмешательства инструктора стражи в хозяйственную часть уездной полиции.
Таким образом, «двойное подчинение» стражи оказалось источником проблем. Среди таковых на местном уровне ротмистр В. М. Левандовский выделил три. Первая была вызвана тем, что отпускать на ночь семейных стражников имели право как уездный исправник, так и становой пристав, и инструктор стражи от жандармерии. Это лишало начальство возможности четко контролировать отпуск нижних чинов к семьям, потому что дававшие устное разрешение руководители друг друга не всегда ставили в известность. Вторая проблема касалась дисциплинарных взысканий, налагаемых на стражников опять же всеми тремя должностными лицами. Таким образом, за одну и ту же провинность могли налагаться разные наказания, что наносило ущерб дисциплине в подразделениях. В-третьих, старшие отрядов стражников подавали рапорты по делам службы этим же начальникам и получали от них инструкции, которые могли противоречить друг другу [11. — Л. 4—6, 169].
В деятельности уездной стражи встречались не только внутренние конфликты, но и примеры товарищеской солидарности. Единение происходило в том числе на фоне трагических событий. В ноябре 1908 г. при задержании грабителей в слободе Калач Богучарского уезда был убит младший конный стражник И. Кудинов. В конце августа 1909 г. в Калаче состоялось открытие памятника из белого мрамора на могиле убитого. Надпись, высеченная золотыми буквами, гласила: «Стражнику Кудинову, погибшему от руки грабителей при исполнении служебного долга». Деньги на сооружение монумента собирали его сослуживцы по богучарской полиции и ряд частных лиц из местных жителей. На литургии и освящении памятника присутствовали высокие
гости: старший чиновник особых поручений при губернаторе, инспектор стражи — начальник ВГЖУ, депутации от полицейской стражи Воронежской губернии (по 2 человека из каждого уезда) и ряд общественных деятелей. По словам уездного исправника, собралось порядка 10 тыс. человек. Член 3-й Государственный думы от Воронежской губернии А. И. Урсул прислал вдове стражника денежное пособие. В. З. Тархов в обращении к полицейским «выразил надежду на сознание ими своего долга и пожелание служить так же честно и самоотверженно царю и родине, как служил стражник Куди-нов». Один из снимков мероприятия был опубликован журналом «Вестник полиции» [12. — Л. 21—22].
К сожалению, даже по прошествии нескольких лет деятельности уездной полицейской стражи были исправлены далеко не все недочеты в ее организации. Главной проблемой оставалось отсутствие единоначалия.
Сложным остается вопрос о том, могли ли стражники полностью заменить воинские команды при подавлении крестьянских беспорядков. Анализ показал, что в Воронежской губернии стража применялась достаточно редко и не всегда с должным успехом. Тем не менее, бесспорно, учреждение уездной полицейской стражи значительно усилило сельскую полицию и дало местной администрации дополнительные рычаги воздействия на население.
В дальнейшем, вплоть до начала Первой мировой войны и Февральской революции 1917 г., уездная полицейская стража Воронежской губернии только совершенствовалась. В частности, повышению квалификации сотрудников способствовало серьезное отношение воронежских властей к организации обучения полицейских в учебной команде-школе [13. — Л. 43].
Тем не менее многие проблемы, проявившиеся еще в первые годы после образования уездной полицейской стражи, сохранялись вплоть до упразднения этих подразделений. В частности, отдельные стражники так и не смогли приобрести должную квалификацию. Например, 11 августа 1912 г. в слободе Россошь Острогожского уезда четверо стражников были вызваны для задержания хулиганов. Возмутителей спокойствия оказалось шестеро. Они избили одного полицейского, перед этим отобрав у него оружие, а остальных обратили в бегство, несмотря на наличие у них огнестрельного оружия [14. — Л. 177].
Также источники свидетельствуют о том, что отношение общественности, прежде всего малограмотных крестьян, к полиции оставалось неоднозначным. В рапортах стражники отмечали, что среди народа бытует мнение, будто бы все, кого арестовывает полиция, являются жертвами правительственного произвола. Поэтому неоднократно при задержании преступников собиравшиеся зеваки
препятствовали полицейским стражникам и даже предпринимали попытки отбить задержанных. Так, 23 декабря 1912 г. толпа крестьян пришла на помощь к жителю села Нижний Кисляй Павловского уезда В. С. Кондратенко, который был задержан за попытку убийства полицейского урядника Бой-ченко. Стражникам пришлось шашками разгонять нападавших [15. — Л. 405].
Ослаблению городской и сельской полиции способствовало начало Первой мировой войны.
Таким образом, за свою четырнадцатилетнюю историю уездная полицейская стража постоянно совершенствовалась, однако многие проблемы так и не были решены, несмотря на усилия администрации губернатора, уездных исправников и жандармских офицеров, а также столичного руководства.
ЛИТЕРАТУРА
1. Невский С. А., Сычев Е. А., Можаев С. Ю. Уездная полицейская стража в России в начале ХХ в. // Историческая и социально-образовательная мысль. — 2014. — № 4. — С. 342—346.
2. Полиция Курской губернии: история становления и деятельности (1864-1917) / Г. А. Салтык, Н. И. Горлова, С. Н. Главинская, А. А. Белоборо-дова. — Курск : Изд-во КГУ, 2007. — 319 с.
3. Государственный архив Воронежской области. — Ф. И-1. — Оп. 2. — Д. 304.
4. Памятная книжка Воронежской губернии на 1910 г. Отдел II статистический / под ред. Д. Г. Тю-менева. — Воронеж, 1910. — 212 с.
5. ГАВО. — Ф. И-1. - Оп. 2. — Д. 154.
6. ГАВО. — Ф. И-2. — Оп. 9. — Д. 142.
7. ГАВО. — Ф. И-1. — Оп. 2. — Д. 201.
8. Государственный архив Российской Федерации. — Ф. 102. ОО. 1906. — Оп. 236. — Д. 828.— Ч. 12.
9. ГАВО. — Ф. И-1. — Оп. 2. — Д. 641.
10. ГАВО. — Ф. И-6. — Оп. 2. — Д. 1648.
11. ГАВО. — Ф. И-1. — Оп. 2. — Д. 759.
12. ГАВО. — Ф. И-6. — Оп. 2. — Д. 1641.
13. ГАВО. — Ф. И-1. — Оп. 2. — Д. 939.
14. ГАВО. — Ф. И-1. — Оп. 2. — Д. 935.
15. ГАВО. — Ф. И-1. — Оп. 2. — Д. 937.
REFERENCES
1. Nevskiy S. A., Syichev E. A., Mozhaev S. Yu. Uezdnaya politseyskaya strazha v Rossii v nachale HH v. // Istoricheskaya i sotsialno-obrazovatelnaya myisl.
— 2014. — # 4. — S. 342—346.
2. Politsiya Kurskoy gubernii: istoriya stanovleniya i deyatelnosti (1864-1917) / G. A. Saltyik, N. I. Gorlova, S. N. Glavinskaya, A. A. Beloborodova. — Kursk : Izd-vo KGU, 2007. — 319 s.
3. Gosudarstvennyiy arhiv Voronezhskoy oblasti (dalee — GAVO). — F. I-1. — Op. 2. — D. 304.
4. Pamyatnaya knizhka Voronezhskoy gubernii na 1910 g. Otdel II statisticheskiy / pod red. D. G. Tyume-neva. — Voronezh, 1910. — 212 s.
5. GAVO. — F. I-1. - Op. 2. — D. 154.
6. GAVO. — F. I-2. — Op. 9. — D. 142.
7. GAVO. — F. I-1. — Op. 2. — D. 201.
8. Gosudarstvennyiy arhiv Rossiyskoy Federatsii .
— F. 102. OO. 1906. — Op. 236. — D. 828. — Ch. 12.
9. GAVO. — F. I-1. — Op. 2. — D. 641.
10. GAVO. — F. I-6. — Op. 2. — D. 1648.
11. GAVO. — F. I-1. — Op. 2. — D. 759.
12. GAVO. — F. I-6. — Op. 2. — D. 1641.
13. GAVO. — F. I-1. — Op. 2. — D. 939.
14. GAVO. — F. I-1. — Op. 2. — D. 935.
15. GAVO. — F. I-1. — Op. 2. — D. 937.
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРАХ
Перегудов Александр Викторович. Доцент кафедры политической истории. Кандидат исторических
наук.
Воронежский государственный университет. E-mail: [email protected]
Россия, 394052, г. Воронеж, Московский просп., 88. Тел. 8 (473) 239-29-34.
Страхов Леонид Витальевич. Аспирант. Воронежский государственный университет. E-mail: [email protected]
Россия, 394052, г. Воронеж, Московский просп., 88. Тел. 8-915-549-04-64.
Peregudov Alexandr Viktorovich. Assistant Professor of the chair of Political Historu. Candidate of Historical
Sciences.
Voronezh State University.
E-mail: [email protected]
Work address: Russia, 394052, Voronezh, Moskoskiy Prospect, 88. Tel. 8 (473) 239-29-34.
Strakhov Leonid Vitalievich. Post-graduate student. Voronezh State University. E-mail: [email protected]
Work address: Russia, 394052, Voronezh, Moskoskiy Prospect, 88. Tel. 8-915-549-04-64. Ключевые слова: Центральное Черноземье; жандармы; полицейская стража; революция, команда-
школа.
Key words: Black Mould; gendarmes; police guard; revolt; squad-school. УДК 351.74
ИЗДАНИЯ ВОРОНЕЖСКОГО ИНСТИТУТА МВД РОССИИ
Занина Т. М. Правовое обеспечение органами внутренних дел Российской Федерации информационно-психологической безопасности личности и общества : учебное пособие / Т. М. Занина, К. Д. Рыдченко, Е. И. Лукина. — Воронеж : Воронежский институт МВД России, 2016. — 115 с.
ISBN 978-5-88591-388-1
В пособии излагаются наиболее актуальные вопросы обеспечения информационно-психологической безопасности личности, общества и государства, требующие адекватной интерпретации в рамках современной российской правовой системы. Особое внимание уделяется роли и компетенции органов внутренних дел Российской Федерации по обеспечению внешней и собственной информационно-психологической безопасности.
Предназначено для профессорско-преподавательского состава, курсантов и слушателей образовательных организаций МВД России, практических сотрудников органов внутренних дел.
