Ученики П. Г. Виноградова Текст научной статьи по специальности «История и археология»

Вестник ПСТГУ

Серия II: История. История Русской Православной Церкви. 2019. Вып. 89. С. 115-147 Б01: 10.15382Миг11201989.115-147

Цыганков Дмитрий Андреевич, канд. ист. наук; доцент кафедры истории России XIX века - начала ХХ века Исторического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова Российская Федерация, 119192, г. Москва, Ломоносовский просп., д. 27, корп. 4;

ст. научный сотрудник лаборатории социально-антрпологических исследований, Факультет исторических и политических наук, Национальный исследовательский Томский государственный университет, Российская Федерация, 634050, Томск, пр. Ленина, 36 [email protected] ОИСГО: 0000-0003-3005-503Х

Наумов Павел Юрьевич, аспирант кафедры истории России XIX века - начала XX века Исторического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова Российская Федерация, 119192, г. Москва, Ломоносовский просп., д. 27, корп. 4;

мл. научный сотрудник лаборатории социально-антрпологических исследований исторического факультета, Факультет исторических и политических наук, Национальный исследовательский Томский государственный университет Российская Федерация, 634050, Томск, пр. Ленина, 36 [email protected] ОЯСГО: 0000-00024353-8711

Ученики П. Г. Виноградова* Д. А. Цыганков, П. Ю. Наумов

Аннотация: Огатья посвящена проблеме взаимоотношений профессора Московского университета П. Г. Виноградова и его учеников. В годы работы на кафедре всеобщей истории историко-филологического факультета Императорского Московского университета профессор Виноградов имел возможность предлагать кандидатуры для оставления при университете с целью подготовки к профессорскому званию. Нами выявлено 14 случаев, когда Виноградов выступал с подобной инициативой. Номинантами всегда были хорошо известные профессору студенты. Знакомство с ними происходило в семинарах по всеобщей истории, которые вел Виноградов, под его руководством они писали вы-

* Исследование выполнено за счет гранта Российского научного фонда (проект №18-1800121).

пускную работу. Два ученика Виноградова — А. Н. Савин и М. М. Хвостов — стали профессорами русских университетов, защитив магистерские и докторские диссертации в дореволюционную эпоху. Преподавание в Московском университете вел и Д. Н. Егоров, который получил должность ординарного профессора летом 1917 г. Большая часть учеников Виноградова не преодолела рубежа магистерских экзаменов. Однако некоторые из учеников при советской власти продолжили заниматься научной и преподавательской деятельностью, став заметными в науке фигурами в новую эпоху. В статье выявлены все ученики Виноградова в Московском университете (два ученика не были оставлены для подготовки; один, считаясь учеником Виноградова, формально был оставлен В. И. Герье), дано представление об их дальнейшей карьере, вскрыты характерные черты и особенности стиля работы профессора с подопечными.

Ключевые слова: П. Г. Виноградов, ученики Виноградова, система подготовки научных кадров историков, научное сообщество историков Московского университета, научный преемник, интеллектуальный диалог, исследовательская традиция.

Обращение к теме «П. Г. Виноградов и его ученики» в современной историографии вполне объяснимо. С одной стороны, возрос интерес к личности Виноградова, исследование биографии которого благодаря работам А. В. Антощенко1 вышло на новый уровень. С другой стороны, изучение историков круга В. И. Герье, коммуникационных особенностей внутри этой школы2, поставило на повестку дня вопрос о педагогических доктринах всеобщих историков Московского университета. В настоящее время исследована история диалога с учениками Герье. Появилась работа, посвященная коммуникационным практикам Р. Ю. Виппера3. Понятно, что последний фактически отказался от той системы отношений с молодыми историками, которая была свойственна Герье, поставив под угрозу традиции, существовавшие ранее. Каковы же были особенности педагогического процесса у Виноградова?

Кружок историков П. Г. Виноградова

Первым учеником, оставленным Виноградовым для подготовки к профессорскому званию на кафедре всеобщей истории, был Сергей Павлович Моравский4. Он был сыном хирурга университетской клиники Киевского университета (Павел Григорьевич Моравский; 1832—1868). Отец умер, когда мальчику было

1 См. обобщающие работы: Антощенко А. В. Русский либерал-англофил Павел Гаврилович Виноградов. Петрозаводск, 2010; Он же. Профессор Московского императорского университета Павел Гаврилович Виноградов (очерки жизни и деятельности). Б.м. 2015. (рукопись). Работа была размещена в сети интернет, но не существует в печатном виде.

2 Мягков Г. П., Иванова Т. Н. Школа В. И. Герье: основные черты и место в научном пространстве России // Диалог со временем. 2013. Вып. 44. С. 165—185.

3 Наумов П. Ю. Ученики Р. Ю. Виппера // Вестник ПСТГУ. Сер. II: История. История Русской Православной Церкви. 2018. Вып. 80. С. 77—92.

4 А. А. Кизеветтер в воспоминаниях упоминает об Александре Алексеевиче Кудрявцеве (1862—1893), окончившем университет в 1884 г., и считает его учеником Виноградова. Однако формально Кудрявцев оставлен Герье. Центральный государственный архив города Москвы

два года, и его образованием занималась мать (в девичестве А. Картамышева). Он учился во 2-й киевской гимназии, Евангелической школе города Йера5, коллеги Павла Галагана (в последнем учебном заведении его одноклассниками были будущий профессор кафедры всеобщей истории Московского университета Дмитрий Моисеевич Петрушевский и студент-юрист Владимир Эммануи-лович Грабарь). В 1885 г. Моравский поступает на историко-филологический факультет Московского университета, где занимается в семинаре профессора П. Г. Виноградова. Впоследствии он отметит, что семинары Виноградова давали ученикам возможность пройти «прекрасную методологическую школу»6.

Изначально Моравский собирался заниматься на кафедре русской истории, и именно Виноградов сыграл решающую роль в том, что студент изменил свой выбор. В письме будущей жене О. П. Шеленковой в 1887 г. Моравский описывает это следующим образом: «Накануне был у Виноградова и имел с ним очень любопытный разговор; он говорил о моих занятиях, о том, чтб намерен делать в будущем, и между прочим сообщил, что оставит меня с большим удовольствием при университете, если только я захочу посвятить себя всеобщей истории. Такое открытое заявление было для меня довольно неожиданно и, правду сказать, поставило меня в тупик: когда я поступал в университет, у меня был план, от которого я и до сих пор не хотел отказываться. Я хотел за 4 года пребывания в Университете основательно заняться всеобщей историей, познакомиться с жизнью и развитием западно-европейских народов, с различными историческими явлениями и процессами вообще, пройти возможно лучшую школу, чтобы овладеть вполне научным методом, и затем уже, вооружившись таким общим образованием, приступить к специальному изучению русской истории. В этом я видел свой долг, долг развитого русского интеллигента, не обделенного природой и избравшего для своей деятельности науку, историю»7. Занятия русской историей более подходили для служения стране и выполнения долга интеллигента: «Я твердо верил (и теперь верю), что русское общество более всего нуждается не только в отчетливом знании и понимании своего прошлого, в самосознании в самом широком и лучше смысле этого замечательно хорошего слова, но и в общем политическом и общественном развитии, в том особом просвещении, которого могут быть сплошь и рядом чужды люди умственно очень развитые и которое делает невозможными целый ряд безобразных и возмутительных явлений, повторяющихся у нас на каждом шагу»8.

(далее — ЦГАМ). Ф. 418. Оп. 476. Д. 12. Л. 4 об., Л. 21. об. См.: Кизеветтер А. А. На рубеже двух столетий: Воспоминания. 1881-1914. М., 1997. С. 186-187.

5 Моравская А. C. Сергей Павлович Моравский // Московский журнал. 2000. № 2. URL: http:// http://mosjour.ru/2017061670/ (дата обращения: 19. 06. 2019).

6 Архив Российской Академии наук (далее — АРАН). Ф. 1830. Оп. 1. Д. 10. Л. 1. Черновой вариант статьи Моравского о Виноградове для энциклопедического словаря. Крайняя дата — октябрь 1900 г. В списке печатных работ, составленных самим Моравским (Ф. 1830. Оп. 1. Д. 53.), эта статья не указана.

7 АРАН. Ф. 1830. Оп. 1. Д. 100. Л. 71-71 об.

8 Там же. Л. 69.

Занятия всеобщей историей представлялись Моравскому «очень неприятной альтернативой»9, но личностный фактор сыграл решающую роль: Виноградов был гораздо ближе по духу студенту, чем профессор кафедры русской историей В. О. Ключевский: «Чуть ли не самое главное, это мои отношения к Ключевскому, с которым я, впрочем, пока еще почти не знаком лично: я очень уважаю его как крупного и талантливого ученого, как выдающегося профессора, могущего создать свою школу, но я не могу разделять многие его взгляды и тенденции: особенно противны мне некоторые его отношения, которые делают его моим принципиальным врагом, именно его враждебное отношение не только к современному общественному движению в Малороссии, но и вообще к ее прошлому, ее истории и даже историографии, т. е. к деятелям южнорусской историч[еской] науки. А быть учеником человека, основных взглядов которого не можешь разделять, очень тяжело»10.

Особое отношение Моравского к Малороссии можно понять из письма-завещания матери (скончалась в 1889 г.): «Знайте, что мать Ваша любила свою дорогую Малороссию выше всего на свете, и простите, дорогие, я любила ее одинаково, как Вас, а может быть, и больше; и кто из Вас уважает меня, пусть любит ее, дорогую, по-моему. Даю Вам честное слово, что это была единственная любовь, ради которой любовь к Вам отходила назад или, лучше сказать, ослабевала. Понимаете, если б сказали: "Отдай всех четырех сыновей для блага родины, но знай, что они все погибнут", наверное, отдала бы. Вот единственный секрет в моей жизни, все прочие слабости мои вы знаете, я их никогда не скрывала»11.

В 1889 г. Сергей Павлович окончил университет с дипломом 1-й степени и серебряной медалью и был оставлен для подготовки к профессорскому званию. Виноградов подготовил мотивированный отзыв об оставлении к заседанию Совета факультета 18 апреля 1890 г. и просил оставить Моравского с министерской стипендией12: «Окончивший курс в 1889 году и выдержавший в настоящее время экзамен в Испытательной комиссии Сергей Моравский, — писал в рекомендации Виноградов, — в течение Университетского курса ревностно занимался историческими предметами и в особенности всеобщей историей. Занятия его на семинариях выразились отчасти в прилагаемых письменных работах о политических союзах у галлов, о сословном разделении германцев в эпоху Тацита, о Карле V и о наказах 1789 года. Как в этих работах, так и в устных сообщениях Моравский обнаружил не только редкое трудолюбие, начитанность, основательность разработки, но и способность к самостоятельному и тонкому анализу исторических явлений, ввиду этого я прошу факультет ходатайствовать об оставлении Моравского при Московском университете на два года для приготовления к профессорскому званию по кафедре всеобщей истории»13. О раз-

9 АРАН. Ф. 1830. Оп. 1. Д. 100. Л. 70 об.

10 Там же. Л. 68, 70.

11 Моравская А. С. Указ. соч.

12 ЦГАМ. Ф. 418. Оп. 476. Д. 17. Л. 14.

13 Там же. Оп. 59. Д. 162. Л. 3.

решении министерства стало известно на заседании 5 сентября. Правда, Моравского оставили без стипендии14.

На годы магистерской подготовки Моравского выпала активная деятельность кружка молодых ученых под руководством Виноградова15. Моравский отметит, что этот кружок, весьма оживленно действовавший, внес вклад в образование в 1893 г. Исторического общества при московском Университете16. Дочь историка назовет отца одним из самых активных деятелей этого кружка17.

Кружок дал как интересных академических ученых, так и деятелей просвещения. Жизненный путь Моравского оказался типичным для последних. Из-за материальных проблем (рано женился, содержал все более разраставшуюся семью) молодой историк вынужден был одновременно преподавать в нескольких средних учебных заведениях Москвы18 и все более удалялся от академического мира, несмотря на попытки Виноградова ему административно помочь (продлен срок оставления на кафедре, решался, правда неудачно, вопрос о стипендии). Как следствие, центром коммуникации Моравского с учителем оставались научные организации рядом с университетом, в которые входил и Виноградов, и молодой магистрант.

В 1900 г. Моравский был избран председателем Исторического отделения Педагогического общества при Московском университете (институция создана при активном участии Виноградова)19. С этого же года Сергей Павлович занимал также пост председателя Учебного отдела Общества распространения технических знаний (ОРТЗ)20. Особенную популярность приобрело организованное и редактируемое Моравским издание «Русская история в картинах» (четыре издания с 1904 по 1914 г.).

Таким образом, к началу XX в. Моравский имел, по словам С. П. Мельгу-нова, славу одного «из лучших и известнейших московских преподавателей»21, сохранив связь со своим учителем на поприще совместной работы над различными вопросами преподавания истории в средней школе22.

14 ЦГАМ. Ф. 418. Оп. 476. Д. 17. Л. 24.

15 О кружке см.: Богословский М. М. П. Г. Виноградов // Он же. Историография, мемуаристика, эпистолярия. М., 1987. С. 85—87.

16 АРАН. Ф. 1830. Оп. 1. Д. 10. Л. 1.

17 Моравская А. С. 130 лет со дня рождения Сергея Павловича Моравского (1866—1942) // Бюллетень Всероссийской Ассоциации медиевистов и историков раннего Нового времени. 1997. № 8. С. 31. Среди других членов она отмечает А. А. Кизеветтера, М. К. Любавского, А. А. Мануйлова, П. Н. Милюкова, Д. М. Петрушевского, С. Н. Трубецкого.

18 Моравская А. С. Сергей Павлович Моравский.

19 См., например: Зубков И. В. Научные педагогические общества. Педагогическое общество при Московском университете // Самоорганизация российской общественности в последней трети XVIII — начале ХХ в. / отв. ред. А. С. Туманова. М., 2011. С. 651—661.

20 О связи последнего с кружком Виноградова см.: Богословский М. М. П. Г. Виноградов. С. 87-88.

21 Мельгунов С. П. Воспоминания и дневники... С. 209.

22 Письма П. Г. Виноградова ученикам // Мир историка. Вып. 3. Омск, 2007. С. 334-376. О педагогической и общественной деятельности С. П. Моравского см.: Забугина Е. И. Педагогическая и общественная деятельность историка С. П. Моравского // Вестник Самарского университета. История, педагогика, филология. Т. 23. № 1. 2017. С. 21-25.

В 1904 г. жизненные обстоятельства вынудили Моравского отказаться от руководства делами Педагогического общества: у семилетнего сына был обнаружен туберкулез в тяжелой форме, умер отец жены, тяжело заболела ее мать, нужно было помогать братьям23.

В 1907 г. Моравского приглашают в Ростов Великий директором строящейся там мужской гимназии (деньги были выделены ростовским купцом Алексеем Леонтьевичем Кекиным в память скончавшегося его сына Максимилиана). На руководящем посту в школе (до 1917 г. — директором, потом — заведующим) Моравский оставался до 1923 г.

После 1923 г. Сергей Павлович вернулся в Москву, где вновь занялся академической деятельностью. Так, Моравский активно сотрудничал с Институтом истории РАНИИОН в составлении пособий для вузов («История в источниках. Социальная история Средневековья» / под ред. А. Д. Удальцова. М., 1927) и в переводе II и III томов «Всеобщей истории хозяйства» Г. Кунова.

С 1935 г. Моравский — переводчик исторической редакции издательства «Соцэкгиз». Одновременно он участвовал в подготовке к публикации исторических документов в сборнике «Древние германцы» (серия «Документы к материалам по Всеобщей истории») и в «Хрестоматии по истории средних веков» (1937 и 1939 гг.). Переводы Моравского из Цезаря и Тацита о древних германцах стали классическими24.

В 1939—1941 гг. Сергей Павлович член коллектива издающейся Институтом истории АН СССР «Всемирной истории» (период Средневековья). Историк скончался 22 февраля 1942 г.

Что же типичного в биографии Моравского для учеников Виноградова? Во-первых, явно восходящий к виноградовскому кружку дух просветительства. Интересно отметить, что одним из преподавателей университета, создававшего атмосферу этого кружка, был Павел Николаевич Милюков25, об оппозиционности которого — реальной или мнимой — было хорошо известно. Вовсе не случайно поэтому, что для студентов Московского университета, испытавших влияние этого дружеского объединения, был характерен приоритет идеи общественного служения или — если сказать мягче — подчинения задач науки решению социальных проблем. А. А. Кизеветтер, бывший членом кружка, говорил об органичном сочетании «служения научной истине с служением общественному благу»26.

Во-вторых, стоит помнить, что многие студенты Виноградова были критически настроены по отношению к самодержавию из-за их индивидуальных и часто национальных особенностей, сталкивающих их с всесильным государством. Если Моравский всю жизнь помнил отношение матери к малороссийскому вопросу, то М. О. Гершензон (студент 1889—1893 гг., подробнее ниже) и Н. Б. Гольденвейзер (студент 1889—1893 гг., подробнее ниже) были евреями, которые остро

23 Моравская А. С. Сергей Павлович Моравский.

24 Там же.

25 См.: Милюков П. Н. Воспоминания. М., 1991. С. 116-121.

26 Кизеветтер А. А Московский университет и его традиции // Он же. Исторические отклики. М., 1915. С. 322; см. также: Шаханов А. Н. Русская историческая наука второй половины XIX — начала XX века. М., 2003. С. 177-184.

чувствовали несправедливость процентной нормы в университетах, а первый так и вовсе не сумел стать академическим ученым из-за негласного запрета оставить его для приготовления к профессорскому званию опять-таки из-за происхождения (об этом ниже). Продолжению академической карьеры В. П. Потемкина (подробнее ниже) помешала его активная политическая позиция. В 1896 г. за участие в студенческих волнениях он был заключен в Бутырскую тюрьму и оставлен в университете при содействии Виноградова. А затем на публичном заседании Педагогического общества и учебного отдела Общества распространения технических знаний в память одного из пионеров внешкольного образования для рабочих — П. В. Беневоленского — произнес речь, которая вызвала недовольство помощника попечителя Московского учебного округа В. Д. Иса-енкова, что привело к проблемам в его преподавательской деятельности. Другим обстоятельством, осложнившим взаимоотношения Потемкина с руководством учебного округа, было издание сборника «Помощь» (СПБ, 1901; вышел под редакцией Потемкина и с его предисловием). Сборник стал демонстрацией протеста против антисемитизма со стороны крупнейших русских и иностранных писателей и ученых, среди которых были М. Горький, В. Г. Короленко, Б. Н. Чичерин, А. И. Чупров, Э. Золя, Г. Брандес и многих других.

В просветительской работе социально ориентированные ученики Виноградова стремились уделять внимание прежде всего обездоленным, формируя у них тягу к просвещению. Так, тот же Потемкин долго работал в Музее содействия труду, редактировал еженедельник профессиональной жизни «Семь дней». В качестве лектора он преподавал на Бутырских и Пречистенских рабочих курсах, в кружках марксистской молодежи. По приглашению партийных организаций Нижнего Новгорода, Саратова, Вологды, Костромы он выезжал с лекциями по политическим вопросам.

Некоторые из учеников Виноградова в начале ХХ в. после манифеста 17 октября 1905 г. отдались во власть политики. М. Н. Коваленский (студент в 1894— 1898 гг., подробнее ниже) придерживался левых взглядов. По словам Мельгуно-ва, он называл себя «социал-демократом»27. В 1905 г. сблизился с большевиками еще один ученик Виноградова — Н. М. Никольский (студент в 1896—1900 гг., подробнее ниже), оказавшийся под влиянием И. И. Степанова-Скворцова и М. Н. Покровского. Он участвовал в работе лекторской группы Московского комитета РСДРП, активно сотрудничал в большевистской печати — газетах «Борьба» и «Светоч» (главным образом по литературной части, под псевдонимом З. Антонов), предоставил свою квартиру для заседаний МК РСДРП.

Практически все ученики Виноградова активно сотрудничали с научными обществами просветительского характера, близко стоявшими к университету, особенно с Историческим (создано в 1893 г., Виноградов занимал в нем должность товарища председателя), Педагогическим (создано в 1898 г., Виноградов был председателем общества). Также они тесно взаимодействовали с Обществом распространения технический знаний (историческая комиссия) и Комитетом грамотности. Многие поучаствовали в проекте Виноградова, связанного с созданием многотомной хрестоматии для чтения по всеобщей истории для

27 Мельгунов С. П. Воспоминания и дневники. С. 97.

121

средней школы28. Так, в работе Общества по распространению технических знаний и Комитете грамотности под руководством Виноградова участвовал М. О. Гершензон. В Историческую комиссию учебного отдела Общества распространения технических знаний, которую возглавлял Виноградов, входил Коваленский29, который затем также участвовал в деятельности Педагогического общества, активно занимался просветительской деятельностью, например на Пречистенских рабочих курсах. В 1905-1906 гг. Коваленский был одним из руководителей левого по идеологии Всероссийского союза учителей и деятелей средней школы. На II съезде учителей (проходил в Санкт-Петербурге в июне 1906 г.) он выступил с докладом «Об ассоциациях для устройства свободной средней школы». Как и все ученики Виноградова 1890-х гг., Коваленский разрабатывал проблемы методики преподавания истории в школах различного уровня. Наиболее известен учебник Коваленского по русской истории30 и связанная с ним хрестоматия31.

Ученики Виноградова 1890-х гг. часто испытывали материальные сложности при обучении в «аспирантуре», поскольку не имели финансирования из министерских и университетских фондов. Косвенно это могло сказаться на том факте, что никто из ранних учеников Виноградова так и не приступил к сдаче магистерских экзаменов. При этом, правда, практически все продолжали заниматься интеллектуальным творчеством, имели опубликованные статьи, монографии, школьные учебники, хрестоматии. Именно сохранявшиеся связи с университетской наукой позволили Коваленскому, Потемкину и Никольскому стать крупными организаторами советской исторической науки. При этом их творческий почерк кардинальным образом отличался от методологических установок, например, М. Н. Покровского, также работавшего с Виноградовым.

Чуть более подробно остановимся на тех, кто вышел из кружка Виноградова в 1890-е гг.

В 1892 г. Виноградов предложил к оставлению на кафедре Василия Ивановича Розанова и Федора Александровича Смирнова32. В представлении факультету Виноградов отметил занятия Розанова на его собственных семинарах и занятиях В. И. Герье, а также выпускное сочинение о Карле V, которое свидетельствует о «большом прилежании автора, а также о его твердом намерении и способности продолжить начатое в университете историческое образование»33. В аналогичном прошении о Смирнове Виноградов отметил, что он с особым успехом изучал византийские источники, и, по отзыву протоиерея Александра Михайловича Иванцова-Платонова, сочинение Смирнова «Церковь и общество в эпоху Каролингов» было удостоено золотой медали34. Виноградов сначала в самом представлении, а затем несколько месяц спустя отдельным прошением

28 Богословский М. М. П. Г. Виноградов. С. 89-90.

29 Ситник В. С. М. Н. Коваленский — историк и педагог. Воронеж, 1976.

30 Коваленский М. Н. Учебник русской истории. М., 1912-1913. Ч. 1-3.

31 Хрестоматия по русской истории. М., 1914-1915. Ч. 1-3.

32 ЦГАМ. Ф. 418. Оп. 476. Д. 19. Л. 30

33 Там же. Оп. 59. Д. 162. Л. 82.

34 Там же. Л. 119.

совместно с Герье ходатайствовал о назначении Смирнову стипендии С. М. Соловьева35. По истечении срока получения стипендии в продолжение двух лет, согласно прошению Виноградова, стипендия назначалась Розанову36. Виноградов также добился продления срока обучения для Смирнова и Розанова еще на один год37, однако оба так и не приступили к магистерским экзаменам. Об их дальнейшей академической карьере сведений нет.

В 1893 г. Виноградов оставил на кафедре Николая Борисовича Гольденвейзера (1871 — 1924). Молодой магистр происходил из семьи известного еврейского адвоката, выпускника юридического факультета Московского университета, по долгу службы долго проживавшего в Кишиневской губернии, где и родился Николай. На рубеже 1880—1890-х гг. отец Николая переехал в Москву, где сотрудничал в качестве журналиста с «Русскими ведомостями». Его брат Александр Борисович стал известным музыкантом, профессором Московской консерватории, одним из ближайших сподвижников Л. Н. Толстого в последние годы жизни писателя, свидетелем составления Толстым завещания. У Николая была родная сестра Мария, ставшая женой Михаила Осиповича Гершензона, однокурсника Николая38.

В представлении Гольденвейзера для оставления к подготовке к профессорскому званию Виноградов писал: «Окончивший курс в текущем 1893 году с дипломом первой степени Гольденвейзер заявил себя в течение университетского курса способным и трудолюбивым работником. Предметом своих специальных занятий он избрал всеобщую историю и на семинариях по этой науке выделился законченностью, добросовестностью и осторожностью своих сообщений. В 1892 г. ему присуждена была факультетом золотая медаль за сочинение "Об императоре Тиберии"39. Позволяю себе ходатайствовать перед факультетом об оставлении Гольденвейзера при Университете на 2 года для приготовления к профессорскому званию по кафедре всеобщей истории»40.

Изначально в ходатайстве об оставлении Гольденвейзера было указано, что его предлагают оставить без содержания из сумм министерства народного просвещения, но благодаря Виноградову ему была присуждена премия А. А. Сази-ковой41.

После окончания университета Гольденвейзер стал преподавателем Московского Императорского лицея в память цесаревича Николая, перевел книгу

35 ЦГАМ. Ф. 418. Оп. 476. Д. 20. Л. 4 об.

36 Там же. Д. 22. Л. 4-4 об.

37 Там же. Л. 9.

38 В студенческие годы оба были награждены книгами из премии Внуковского (ЦГАМ. Ф. 418. Оп. 476. Д. 20. Л. 5).

39 Отзыв о сочинении на тему «Характеристика императора Тиберия», поданное под девизом из Ливия <^аСшите орегае ргейиш и т. д.» был написан В. И. Герье. По вскрытии конверта (сочинение было подписано девизом; в отдельном конверте хранился девиз и настоящее имя автора) автором оказался студент VII семестра Николай Гольденвейзер. ЦГАМ. Ф. 418. Оп. 476. Д. 19. Л. 34.

40 ЦГАМ. Ф. 418. Оп. 62. Д. 365. Л. 2, 13.

41 Там же. Оп. 476. Д. 20. Л. 43.

«Заговор Катилины» (М., 1916). Он умер в 1924 г. и похоронен на Ваганьковском

кладбище42.

В 1894 г. Виноградов не сумел, хотя и хотел оставить на кафедре Михаила Осиповича Гершензона. Талантливый студент происходил из семьи мелкого коммерсанта, жившего в губернском Кишиневе. Он не должен был стать историком и по настоянию отца после окончания 1-й Кишеневской гимназии (1877; золотая медаль) отправился учиться в Королевскую высшую техническую школу в Берлине. Пользуясь нахождением в центре мировой гуманитарной науки, он посещал лекции по истории и философии. Одновременно Михаил добивался разрешения МНП поступить на историко-филологический факультет Московского университета, что ему удалось сделать в 1889 г. В университете Гершензон слушал курсы Виноградова (история Греции и Средних веков), Герье (история Европы ХУП-ХГХ вв.; римская история; история политических теорий XVIII в.), М. С. Корелина (история Древнего Востока), В. О. Ключевского (история России и источниковедение), П. Н. Милюкова (Петр I) и других профессоров43. Под впечатлением курса Герье и работ Л. Ранке и Ф. Гизо Гершензон увлекся историей Англии XVII века. Впоследствии определяющим для становления молодого человека стало влияние Виноградова, работать с которым молодой человек начал на его семинарах. В специальном семинаре Виноградова Гершензон изучал «Афинскую Политию» Аристотеля и в 1893 г. подготовил работу «Об отношении между изложением Аристотеля в его Политии и Историей Эфора», в которой восстановил философию истории своего источника и доказал, что она была заимствована у Эфора — автора IV в. до н. э. Работа была удостоена Исаковской премии44. По представлению Виноградова45 работа была напечатана в Ученых записках Московского университета. За сочинение «Отношение цитат из Аристотелевой яоХп^а в биографиях Плутарха к изданному Британским музеем под этим же названием трактата» Гершензон был удостоен Большой золотой медали (1893) и премии Сазиковой (1894)46.

Медальные сочинения давали Гершензону право быть оставленным в университете, однако ему было отказано даже в просьбе подать документы для продолжения учебы. Чтобы поддержать юношу, Виноградов предложил ученику работу личным секретарем, а затем снабжал многочисленными переводами, за счет которых тот содержал фактически три семьи: родителей, брата и себя самого47.

В 1895 г. декан Казанского университета Д. Ф. Беляев обратился к Виноградову с просьбой указать кандидатуру на кафедру древней истории в Казани48.

42 Богинский А. В. История семьи Гольденвейзер: XIX—XX вв. // Научные труды по иудаике. Материалы XIX Международной конференции по иудаике. М., 2012. Т. III. Вып. 42. С. 218-234.

43 См.: Гершензон М. О. Письма к брату. М., 1927.

44 ЦГАМ. Ф. 418. Оп. 476. Д. 20. Л. 15 об.

45 Там же. Л. 16 об.

46 ЦГАМ. Ф. 418. Оп. 476. Д. 20. Л. 15 об., Л. 42; Ф. 418, Оп. 476., Д. 21. Л. 35.

47 Дневниковые записи М. О. Гершензона (1894-1895, 1906/1907) / публ. А. Л. Соболева // Литературный факт. 2016. № 1-2. С. 9.

48 Письмо М. О. Гершензона родным от 1 мая 1895 года // Гершензон М. О., Гершензон М. Б. Переписка, 1895-1924 / Публ., вступ. ст. А. Л. Соболева. М., 2018. С. 97.

Виноградов указал на Гершензона, и Беляев собирался в Петербурге добиться его назначения, однако это ему также не удалось49.

Сблизившись с С. Т. Солдатенковым и братьями Сабашниковыми, Гершензон в их издательствах занимался переводами и рецензиями. Осознав, что в античной и средневековой истории не хватает источников для понимания внутреннего мира личности в ее неповторимости, Михаил Осипович увлекся изучением биографий представителей русской культуры XIX в., став известным историком русского общества, стоявшим у истоков создания нашумевшего сборника «Вехи» (1909).

Неудачу потерпела попытка Виноградова оставить на кафедре и Василия Алексеевича Маклакова. Подготовленная в семинаре работа Маклакова «Избрание жребием должностных лиц в Афинском государстве», посвященная разбору «Афинской политии» Аристотеля, наряду с сочинением Гершензона, была представлена Виноградовым к напечатанию в Ученых записках Московского университета. В воспоминаниях Маклаков отзывался о Виноградове очень тепло: «Всем, что мне дал исторический факультет, я обязан был П. Г. Виноградову. Он меня чуть не сделал историком. В моей памяти он и сейчас сохранился как идеал университетского преподавателя»50.

Согласно воспоминаниям, против оставления Маклакова решительно выступил попечитель университета Н. П. Боголепов, с которым у него в студенческие годы произошел конфликт51. По словам Маклакова, Виноградов уговаривал его «не смущаться отказом и готовиться к магистерскому экзамену»52, однако он осознал, что не является «кабинетным ученым»53, и не пытался продолжить академическую карьеру.

Первые защитившиеся

Первым учеником Виноградова, защитившим магистерскую диссертацию, стал Александр Николаевич Савин. Будущий историк родился в селе Кондрово Медынского уезда Калужской губернии. Его отец служил старшим фельдшером на писчебумажной фабрике. С 1883 по 1891 г. Савин учился в Калужской гимназии. Выпустившись с золотой медалью, он поступил на историко-филологический факультет Московского университета, который окончил весной 1895 г. Как уже отметила А. В. Шарова, знакомство Савина и Виноградова состоялось на втором курсе во время семинарских занятий54. Кроме медального сочинения55 в годы учебы Савин написал работы «Положение земледельческого класса Византии по

49 Письмо М. О. Гершензона родным от 1 мая 1895 года... С. 98.

50 Маклаков В. А. Из воспоминаний. Уроки жизни. М., 2011. С. 174—175.

51 Там же. С. 191. Маклаков передает его слова следующим образом: «Пока я попечителем, Маклакову кафедры не видать».

52 Там же. С. 193.

53 Там же. С. 196.

54 Шарова А. В. Александр Николаевич Савин: неизвестная жизнь известного историка // Одиссей: человек в истории. М., 2012. С. 219.

55 Как отметил А. В. Антощенко, Виноградов, в отличие от Герье, в силу ряда причин не уделял большого внимания такой форме обучения, как конкурсные сочинения, и все время предлагал один и тот же сюжет (Общественный строй Иерусалимского королевства), когда ему предоставляли право назначения темы для конкурсных сочинений (см.: Антощенко А. В.

юридическим источникам V—VII вв.», «Критика политических воззрений Платона в «Политике» Аристотеля (реферат), «Дипломатические сношения Москвы с Литвою при Иоанне III и Василии III» (реферат).

В ходатайстве об оставлении Виноградов написал: «Честь имею ходатайствовать перед факультетом об оставлении при Университете для приготовления к профессорскому званию по кафедре всеобщей истории окончившего курс в нынешнем году с дипломом I степени Александра Савина. Г. Савин обнаружил своими университетскими работами по истории ясный ум, добросовестное и трудолюбивое изучение источников, способность хорошо излагать свои мысли. В прошлом академическом году он был удостоен золотой медали за сочинение под заглавием «Общественный строй Иерусалимского королевства». В настоящее время я ходатайствую об оставлении г-на Савина при Университете на 2 года без стипендии, но в случае освобождения стипендии Данилова прошу назначить ее Савину, который, как калужанин, имеет преимущественное право воспользоваться ей. Г. Савин хорошо знает французский, немецкий, английский и итальянский языки»56.

Вопрос о стипендии для Савина был решен фактически без участия учителя. Дело в том, что вскоре после оставления Савина Виноградов уехал в заграничную командировку и в письме к магистранту писал, что «с моей стороны было бы бестактно вмешиваться в этот вопрос из Норвегии»57. Виноградов посоветовал «прямо изложить дело в письме к В. И. Герье»58. Савин последовал совету учителя и подробно изложил авторитетному профессору факультета, что он вправе претендовать на стипендию Данилова, которая назначалась калужанину по происхождению59. Благодаря ходатайству Герье и Корелина вопрос на заседании совета историко-филологического факультета был решен положительно60. После знакомства с Савиным Герье стал привлекать магистранта к заседаниям в Историческом обществе при Московском университете61.

На исходе третьего года пребывания в числе «оставленных» Савин приступил к сдаче магистерских испытаний62. Процедура заняла время с февраля по декабрь. По всем трем периодам всеобщей истории Савин отвечал Виноградову и Герье: сначала была сдана средневековая (вопрос о Генеральных штатах, оценка «весьма удовлетворительно»63), затем за одно заседание древняя (Политическая теория Аристотеля, «весьма удовлетворительно») и новая история (О Ришелье — «удовлетворительно»)64. На экзамене по русской истории Ключевский

Профессор Московского императорского университета Павел Гаврилович Виноградов (очерки жизни и деятельности). 2015. С. 149).

56 ЦГАМ. Ф. 418. Оп. 4. Д. 366.

57 Научно-исследовательский отдел рукописей Российской государственной библиотеки (далее — НИОР РГБ). Ф. 263. К. 30. Ед. хр. 6. Л. 1 об.

58 Там же.

59 Там же. Ф. 70. К. 51. Ед. хр. 68. Л. 3-4.

60 ЦГАМ. Ф. 418. Оп. 476. Д. 23. Л. 14.

61 НИОР РГБ. Ф. 70. К. 51. Ед. хр. 68. Л. 5.

62 ЦГАМ. Ф. 418. Оп. 476. Д. 26. Л. 3.

63 Там же. Л. 4.

64 Там же. Л. 10.

предложил вопрос о реформах центрального управления при Петре Великом и поставил оценку «весьма удовлетворительно»65. Завершило экзамен испытание по политической экономии, где А. А. Мануйлов после ответа Савина на вопрос о заработной плате также поставил высшую оценку66.

Вскоре Виноградов предложил факультету ходатайствовать о заграничной командировке для Савина, охарактеризовав его как человека «с выдающимися дарованиями для научной работы», ум которого «направлен к точному и всестороннему исследованию фактов, совершенно чужд риторики, но чужд и бесцельному перерыванию материала: он всегда стремится к определенным и хорошо контролируемым выводам». Виноградов также отметил быструю подготовку к сдаче магистерского экзамена и появление первых печатных работ: перевод труда Джона Локка «О разумении» и рефераты, сделанные в Историческом и Юридическом обществах о Жозефе де Местре и о последних трудах по истории Английского права67. Прошение было удовлетворено, и Савин с министерской стипендией отправился на два года за границу68.

В инструкции для занятий Савину рекомендовалось заняться печатными и рукописными материалами в Британском музее, «Record Office» и Бодлианской библиотеке в Оксфорде, обратить внимание на историю секуляризации и ее последствий, а также на эпоху, предшествующую этим событиям (конец XV в.). В ходе командировки Савин должен был также познакомиться с характером преподавания исторической науки в Париже и немецких университетах.

В одно время с Савиным в очередную заграничную командировку отправился и Виноградов69, поэтому связь с факультетом стипендиат поддерживал через Герье70, а также выполнял для него различные поручения за границей71. Также с Герье он обсуждал темы и литературу будущих пробных лекций для получения звания приват-доцента72. Помимо этого Владимир Иванович привлек Савина к преподаванию на Высших женских курсах73.

В 1903 г., после прочтения лекций «Историческая трилогия Сибома» (по собственному выбору) и «Аграрный строй Германии в XVI веке» (по предложению факультета), которые получили оценку «весьма удовлетворительно»74, Савин стал приват-доцентом ИМУ. В 1904 г. он защитил магистерскую диссертацию «Английская деревня в эпоху Тюдоров»75. Во введении к работе Савин отметил, что «всего более обязан своему учителю, проф. П. Г. Виноградову. Его московские семинарии, живые в памяти всех слушателей и особенно дорогие актив-

65 ЦГАМ. Ф. 418. Оп. 476. Д. 26. Л. 42.

66 Там же. Л. 50.

67 Там же. Оп. 64. Д. 366. Л. 27.

68 ЦГАМ. Ф. 418. Оп. 476. Д. 27. Л. 18.

69 Там же. Л. 4 об.

70 НИОР РГБ. Ф. 70. К. 51. Ед. хр. 68. Л. 7—8.

71 Там же. Л. 1-2.

72 Там же. Л. 8.

73 Шарова А. В. «Отстал от века?» В. И. Герье и А. Н. Савин // Историческая наука и образование в России и на Западе: судьбы историков и научных школ. М., 2012. С. 35.

74 ЦГАМ. Ф. 418. Оп. 476. Д. 30. Л. 22—23.

75 Там же. Д. 31. Л. 8.

ным участникам, были моею историческою школой; его "Вилланство в Англии" остается для меня образцом точного и широкого исторического исследования; его личное внимание и содействие во многом облегчило мне первые шаги на английской почве»76.

Летом 1904 г. Савин вторично отправляется в командировку в Англию, где работает над докторской диссертацией — «Английская секуляризация»77, которую защищает в 1907 г.

В 1908 г. он утвержден экстраординарным профессором кафедры всеобщей истории историко-филологического факультета78.

В университете Савин читал общий курс по истории средних веков, курсы по религиозной истории Европы эпохи Реформации, по истории английской революции XVII в., Великой французской революции. Его специализацией была новая история. В семинарах Александр Николаевич практиковал сдачу специальных зачетов, коллоквиумов. Он требовал, чтобы для проведения семинаров было выделено специально приспособленное помещение с удобной для занятий мебелью.

После революции он остался на родине и в 1919-1922 гг. преподавал на Факультете общественных наук Московского университета. В 1922 г. он получил возможность выехать за границу для работы в архиве. Скончался он 29 января 1923 г. в Лондоне, где и похоронен.

Другим известным учеником Виноградова, еще до революции 1917 г. ставшим профессором, был Михаил Михайлович Хвостов. Он родился 14 октября 1872 г. в Керчи. Его отец, Михаил Никифорович, окончивший в 1862 г. юридический факультет Московского университета, служил сначала в течение двух лет учителем истории и географии в Мариинском училище в Казани, а затем товарищем прокурора Симферопольского окружного суда. В 1874 г., когда его отец умер, будущему историку было всего два года. Воспитание троих детей легло на плечи матери — Марии Кирилловны79.

С 1883 по 1891 г. Хвостов учился в керченской Александровской гимназии, окончив которую с золотой медалью, стал студентом историко-филологического факультета Московского университета.

В университете Хвостов попал под влияние Виноградова. Тематика лекционных курсов Виноградова в 1890-е гг. (профессор читал о социально-экономических процессах в позднем Риме и исследовал проблему возникновения колоната) определила научные интересы Хвостова. После завершения университетской учебы Хвостов был оставлен на кафедре всеобщей истории Московского университета для приготовления к профессорскому званию. В его представлении, написанном Виноградовым, говорилось: «Честь имею обратить внимание факультета на выдающиеся трудолюбие и способности окончивше-

76 Савин А. Н. Английская деревня в эпоху Тюдоров. М., 1903. С. 5-6.

77 Савин А. Н. Английская секуляризация. М., 1907.

78 См.: Савин А. Н. Университетские дела. Дневник. 1908-1917 / отв. ред. А. К. Гладков; публ., вступ. ст. А. В. Шаровой. М.; СПб., 2015. С. 25-26.

79 Грацианский Н. Памяти М. М. Хвостова // Известия Общества археологии, истории и этнографии при Казанском университете. 1921. Вып. 2-3. С. 17-22.

го курс с дипломом I-ой степени Михаила Хвостова. В течение четырех лет его пребывания в университете я имел случай следить за его занятиями и позволяю себе дать самый лестный отзыв о нем. Более всего и успешнее всего г. Хвостов занимался историей Греции, которой посвящено, между прочим, и его комиссионное сочинение под заглавием "Внутренний кризис в Спарте III века". Уже в прошлом академическом году факультет удостоил г. Хвостова стипендии Милютина, которая дается отличному студенту IV курса, предназначенному на оставление при Университете. Позволяю себе ходатайствовать пред факультетом о таковом оставлении г. Хвостова для приготовления к профессорскому званию по кафедре всеобщей истории: и об утверждении за ним стипендии Милютина еще на один год, согласно положению об этой стипендии»80.

В 1895 г. Хвостов начал преподавать в Константиновском межевом институте, вел уроки в женской гимназии С. А. Арсеньевой и А. Ф. Гросман. В 1897 г. он публикует первую работу по античной тематике «Сисахтия Солона и разложение эвпатридского землевладения». С этого момента внимание историка к социально-экономическим вопросам остается определяющим на протяжении всей его жизни.

Хвостов, как и Савин, был оставлен без министерской стипендии, и Виноградов только спустя два года смог исходатайствовать о назначении для него факультетской стипендии имени Володи Павлова81.

Хвостов одновременно с Савиным (февраль 1899 г.82) приступил к сдаче магистерского экзамена, однако сдал его позже: срок испытаний занял год. Сначала Хвостов сдал Герье древнюю и новую историю, по средневековой истории вопросом о Генрихе Плантагенете его экзаменовал Виноградов. По русской истории В. О. Ключевский и А. П. Лебедев предложили Савину ответить о «Русской Правде». Завершилось испытание ответом Мануйлову об учении о ценностях83. За все испытания Хвостов получил оценку «весьма удовлетворительно».

В отличие от Савина Хвостов в год сдачи экзамена приступил к чтению пробных лекций. 29 и 30 сентября им были прочитаны две пробные лекции: «Политические идеи маркиза д'Аржансона в связи состоянием Франции в середине XVIII века» (по собственному желанию) и «Хозяйственный быт Спарты» (по назначению факультета)84. Обе лекции получили наивысшую оценку, что помогло Хвостову стать приват-доцентом Московского университета.

Молодой ученый, так же как и Савин, был привлечен Герье к участию в работе Исторического общества85. По инициативе Ф. Г. Мищенко Хвостов был приглашен в Казанский университет, где и стал профессором, защитив для этого магистерскую и докторскую диссертации.

В 1901 г. выходит первая крупная работа ученого — «Хозяйственный переворот в древней Спарте»86. После публикации этого исследования Хвостов подроб-

80 ЦГАМ. Ф. 418. Оп. 64. Д. 359. Л. 11.

81 Там же. Оп. 476. Д. 24. Л. 18.

82 Там же. Л. 3

83 Там же. Д. 26. Л. 15, 24, 42; Д. 27. Л. 6, 15 об.

84 Там же. Д. 27. Л. 45-46.

85 НИОР РГБ. Ф. 70. Оп. 55. Ед. хр. 8. Л. 1.

86 Хвостов М. М. Хозяйственный переворот в древней Спарте. Казань, 1901.

но начинает изучать проблематику экономической истории эллинистического и римского Египта, используя в качестве источников введенные в научный оборот папирусы.

В 1904 г. в «Ученых записках Казанского университета» Хвостов помещает статью «О постановке студенческих занятий в Оксфордском университете»87, фактически популяризируя метод семинарских занятий своего учителя — Виноградова, бывшего тогда оксфордским профессором.

9 мая 1907 г. ученый защищает в Петербургском университете магистерскую диссертацию «История восточной торговли греко-римского Египта»88. Официальными оппонентами на защите диссертации выступили М. И. Ростовцев и Б. А. Тураев89. В этой работе Хвостов выявил существенные изменения в характере обмена и производства. Он доказывал, что государство постепенно теряет свою силу, монополия уходит на второй план, а частное предпринимательство играет первостепенную роль. Как и модный в начале XX столетия в Московском университете Виппер, Хвостов увидел в развитии государства черты капитализма и некую цикличность.

Большой успех книги Хвостова стал причиной командирования его в Берлин на Международный исторический конгресс, который состоялся в ноябре 1908 г. Участие в работе конгресса позволило историку посмотреть на историческую науку «изнутри»90. Итогом поездки стал доклад «О международном съезде историков в Берлине» в Обществе археологии, истории и этнографии Казанского университета91. Именно с этого момента можно проследить особый интерес Михаила Михайловича к методологии истории. Этой проблеме историк уделяет пристальное внимание и в университетских лекциях, и на казанских ВЖК.

21 сентября 1914 г. в Санкт-Петербурге Хвостов защитил докторскую диссертацию «Очерк развития текстильной промышленности в греко-римском Египте»92, оппонентами которой вновь выступили Ростовцев и Тураев. В годы Гражданской войны Хвостов оказался в Томском университете, где 11 февраля 1920 г. скончался от сыпного тифа.

Итак, к началу ХХ в. у Виноградова появились ученики, которые сдали магистерские экзамены в университете и защитили диссертации. Оставленные на кафедре, его ученики в 1895 г. стали самыми академически успешными. Однако,

87 Хвостов М. М. Постановка студенческих занятий в Оксфордском университете: из отчета о загранич. командировке с апр. 1902 г. по 1 сент. 1903 г. // Ученые записки Императорского Казанского университета. Казань, 1904. Кн. 5/6. С. 163-172.

88 Хвостов М. М. История восточной торговли греко-римского Египта. Казань, 1907.

89 Матвеева И. Н. М. М. Хвостов как историк античности: дис. ... канд. ист. наук. Казань, 1970. С. 38.

90 Старкова Н. Ю. Проблемы истории Древней Спарты в трудах казанских антиковедов рубежа XIX—XX вв. // Казанский университет как исследовательское и социокультурное пространство: Сб. научных статей и сообщений / сост. и отв. ред. Г. П. Мягков и Е. А. Чиглинцев. Казань, 2005. С. 266-273.

91 Хвостов М. М. Международный Исторический конгресс в Берлине 6-12 августа (2430 июля) 1908 года // Известия общества археологии, истории и этнографии при Казанском университете. Т. XXV. Вып. 5. Казань, 1909.

92 Хвостов М. М. История восточной торговли греко-римского Египта. Очерки организации промышленности и торговли в греко-римском Египте. Казань, 1914.

отдавая дань методической строгости учителя, получив от него темы исследования (Савин продолжал английскую тему Виноградова, а Хвостов занимался греческой и эллинистической историей, что было специализацией Виноградова на кафедре всеобщей истории Московского университете), ученики не очень ценили организаторские способности учителя, а Савин так и вовсе переориентировался в ситуации между двумя революциями на Виппера. По воспоминаниям Богословского, после женитьбы на иностранке (вторая половина 1890-х гг.) Виноградов все более и более стал отдаляться от студентов93.

Герье и Виноградов: сотрудничество в работе с учениками

Впрочем, успешная модель сотрудничества с оставленными в 1895 г. привела профессоров кафедры всеобщей истории к идее, что контроль за оставленными для приготовления к профессорству они будут осуществлять совместно. Ярче всего это проявилось на заседании 9 сентября 1898 г., когда Виноградов совместно с Корелиным представил сразу четырех кандидатов к оставлению: Николая Теплова, Владимира Потемкина, Михаила Коваленского и Александра Угримо-ва94. На заседании отсутствовал Герье95, поэтому Корелина, с которым Виноградов был в непростых отношениях, можно рассматривать как «человека Герье», которому Владимир Иванович делегировал свои полномочия поддержать кандидатуры Виноградова.

В декабре пришло разрешение из министерства на оставление Коваленского и Угримова96, а в феврале следующего года факультет получил аналогичное решение относительно Теплова и Потемкина97. Все четыре прошения об оставлении впервые в практике кафедры были составлены по одному образцу, лапидарному и формальному, и напечатаны на машинке, тогда как ранее все тексты писались от руки. Во многом это связано с бюрократизацией процедуры оставления, которая стала формироваться в 1890-е гг. Именно тогда Совет факультета принял решение, что отчеты оставленных на кафедре и ходатайства об оставлении надо рассматривать на первых факультетских заседаниях в учебном году, к которому следовало собрать все необходимые документы кандидатов.

Академическая карьера Коваленского фактически возвращает нас к модели взаимоотношений Виноградова с Моравским, в чем-то сходны и судьбы этих двух ученых. И даже усилия Герье сделать Коваленского академическим ученым успехом не увенчались.

Михаил Николаевич Коваленский еще студентом входил в число учеников Виноградова, которые активно помогали учителю в деле школьного просвещения. Однако при этом студент обладал и хорошим научным потенциалом. Так, одновременно с известием об оставлении при университете Коваленский узнал,

93 Богословский М. М. Указ. соч. С. 90—91.

94 ЦГАМ. Ф. 418. Оп. 476. Д. 25. Л. 16.

95 Там же. Л. 1.

96 Там же. Л. 31.

97 Там же. Д. 26. Л. 3 об., Л. 4.

что представленное им на конкурс сочинение («О влиянии экономических условий на Реформацию в Германии») по рецензии Герье было удостоено золотой медали98. В том же заседании 16 декабря 1898 г. Герье и Виноградов успешно ходатайствовали о назначении Коваленскому стипендии имени Т. Н. Грановского99. Виноградов в конце 1900 г. ходатайствовал о продлении срока оставления Коваленскому еще на один год100, однако профессорский стипендиат так и не приступил к сдаче магистерского экзамена.

В годы «аспирантуры» появились первые печатные работы Коваленского: они вышли в издании Исторического общества при Московском университете под редакцией Герье101. Работы пользовались успехом, и Коваленский обсуждал с Герье их переиздание в другом издательстве, а также приглашал маститого историка к участию в своих проектах102.

Коваленский стал известным педагогом в дореволюционную эпоху103, однако настоящий карьерный прорыв случился у него после революции 1917 г. В новую эпоху ученик Виноградова работал в центральных органах народного образования РСФСР: в Главполитпросвете и ГУС Наркомпроса РСФСР; преподавал в ГИГУ, Центральном гуманитарно-педагогическом институте, Горном институте. В духе идей М. Н. Покровского Коваленский разрабатывал программы преподавания истории и обществоведения в советской школе 2-й ступени, а также написал выдержавшее 17 изданий пособие для школ 1-й ступени «Вчера и завтра. Как и откуда взялась новая красная Россия» (М., 1923). Это был своего рода «большевистский Иловайский». Коваленский подготовил также книгу «Русская революция в судебных процессах и мемуарах» (М., 1923-1925, кн. 1-4). При этом лучшим исследовательским трудом Коваленского специалисты считают работу «Москва в истории и литературе». (М., 1916).

Еще одним оставленным в 1898 г. был Владимир Петрович Потемкин. Он родился 7 октября 1874 г.104, в семье врача, заметного общественного деятеля города Твери, погибшего после избиения, учиненного над ним в 1905 г. черносотенцами, громившими губернскую земскую управу.

По окончании Тверской классической гимназии Владимир Потемкин в 1893 г. поступил на историко-филологический факультет Московского универ-

98 ЦГАМ. Ф. 418. Оп. 476. Д. 25. Л. 31.

99 Там же. Л. 31 об.

100 Там же. Д. 27. Л. 55.

101 В первый раз кругом света: для чтения / сост. М. Н. Коваленский; под ред. В. И. Герье. Историч. о-во при Имп. Моск. ун-те. М., 1900; Последний царь ацтеков: Три чтения / сост. М. Коваленский; под ред. В. И. Герье. Историч. о-во при Моск. ун-те. М., 1901. Не знаю как правильно — нужно проверит: давайте Коваленского в начале уберем.

102 НИОР РГБ Ф. 70. К. 46. Ед. хр. 76. Л. 1-10. Переписка Коваленского и Герье.

103 При этом новаторские учебники Коваленского не были допущены к распространению в средней школе (см.: Волобуев О. В. Школьные учебники начала ХХ века по русской истории: функциональность и типология // Российская история. 2014. № 1. С. 107-108).

104 Из-за отсутствия метрических и др. документов, подтверждающих дату рождения, В. П. Потемкин указывал в автобиографических записях и официальных документах дату своего рождения по памяти и считал таковым 1877 г. (АРАН. Ф. 574. Оп. 2. Д. 1. Автобиография В. П. Потемкина. Л. 1). Новая дата установлена по метрическим книгам (см.: Соколов В. В. В. П. Потемкин (1874-1946): дипломат и ученый // Новая и новейшая история. 2007. № 5. С. 89).

ситета, где специализировался на гебраистике. Учась в университете, он принимал активное участие в студенческих марксистских кружках, был арестован и заключен в Бутырскую тюрьму за связь со студенческим движением, что, однако, не помешало успешному оставлению Потемкина на кафедре, которое было утверждено в 1899 г.105 Одновременно, благодаря рекомендации учителей, ученый был приглашен преподавателем в московскую 7-ю гимназию.

На второй год «аспирантуры» благодаря ходатайству Виноградова Потемкину была присуждена премия имени Володи Павлова106. Виноградов продлил срок оставления Потемкину на третий год, указав, что стипендиат активно занимается согласно инструкции, изучив шесть вопросов107, однако к магистерскому экзамену Потемкин так и не приступил.

Мельгунов отметил, что Потемкин и его супруга были активными членами просветительского кружка, в котором занимались составлением популярных брошюр по истории для народа108. Редактировать брошюры члены кружка просили Герье и самые удачные из них публиковались от имени Исторического общества. Помимо этого Герье помогал Потемкину в издании сборника «Помощь» в пользу голодающих евреев109. Впрочем, академическая карьера Потемкина до революции не сложилась, и его карьерный рост приходится на постреволюционную эпоху.

После Октября 1917 г. Потемкин стал представителем советской номенклатуры (с 1919 г. член партии большевиков). Признанием его заслуг стали назначения первым заместителем наркома иностранных дел СССР (1937) и министром просвещения РСФСР (1940), избрание в академики (1943) и президентом Академии педагогических наук РСФСР (в том же 1943 г.).

Оставленные в 1898 г. Угримов и Теплов, хотя и находились под влиянием Виноградова в студенческие годы, однако в годы магистерства все более сближались с Герье.

Александр Иванович Угримов был выпускником 3-й московской гимназии110. Будучи студентом VI семестра, он в качестве зачетного сочинения с одобрения Виноградова выбрал тему «Цеховой строй немецких городов XIII— XV веков»111. Среди документов, представленных к оставлению при университете, значились три его работы: «Экономическая борьба цехов XIV и XV века», «Очерк истории возникновения и организации союзов подмастерий в немецких городах XIV—XV веков», «Афины и их союзники»112. На последнем курсе вместе с Коваленским он был награжден книжной премией Внуковского113.

105 ЦГАМ. Ф. 418. Оп. 476. Д. 26. Л. 3 об., 4; Оп. 67. Д. 350.

106 Там же. Д. 27. Л. 17 об.

107 Там же. Оп. 67. Д. 350. Л. 17.

108 Мельгунов С. П. Воспоминания и дневники. С. 96—97. См. письмо Потемкина к Герье: НИОР РГБ. Ф. 70. К. 50. Ед. хр. 99. Л. 3—Л. 4 об.

109 Там же. Л. 1—2.

110 ЦГАМ. Ф. 418. Оп. 67. Д. 362. Л. 12.

111 Там же. Оп. 476. Д. 24. Л. 6.

112 Там же. Оп. 67. Д. 362. Л. 9.

113 Там же. Оп. 476. Д. 25. Л. 1.

Факультет не представлял Угримова к заграничной поездке. Он самостоятельно выехал в Лейпциг, где, видимо, собирался совмещать подготовку к магистерскому экзамену и получение агрономического образования114, однако полностью сосредоточился на последнем и к экзамену уже не приступил. В результате Виноградов не представлял Угримова к оставлению на третий год. В Лейпциге он стал доктором биологии115, но связь с факультетом Угримов не терял, выполняя научные поручения Герье116.

В 1898 г. Герье из Лейпцига пришло письмо от Угримова и ученика Герье Ивана Иванович Шитца117, в котором они тепло поздравляли профессора с сорокалетием ученой и педагогической деятельности118. Угримов писал Герье: «Имея впереди и готовясь к общественной деятельности в деревне, я хочу назвать себя счастливым за те взгляды и за то мировоззрение, которым научился у своего любимого учителя; я знаю, к чему надо стремиться при деятельности в обществе, знаю, во что нужно верить, имея перед собой пример человека, неуклонно следовавшему в продолжении стольких лет трудовой и поистине просвещенной деятельности — принципам гуманности и самостоятельной свободы. И вот теперь — в день Вашего торжества — я хочу поблагодарить Вас — мой уважаемый учитель — за то, что Вы сообщили мне и воспитывали во мне идеалы, стремление к которым теперь — в дни моего расцветшего счастья — доставляет мне еще большую радость и удовлетворение, а в дни горя, которое неизбежно на земле, — будет приносить утешение»119. Угримов после возвращения из-за границы станет завсегдатаем в семье Герье: его сына крестят в доме профессора в Гагаринском переулке, крестным отцом станет один из учеников Герье — Сергей Андреевич Котляревский120.

В Москве Угримов прошел путь от секретаря до президента Московского общества сельского хозяйства (1906—1922), а осенью 1922 г. был выслан из СССР. В Германии ученый работал консультантом по сельскому хозяйству и читал лекции по истории сельского хозяйства и географии растениеводства в Берлинском университете (1927—1936). В 1948 г. он вернулся в СССР и работал агрономом121.

Трагически сложилась судьба Николая Васильевича Теплова. Большинство стипендиатов представляли в документах об оставлении выпускное и зачетные сочинения последних курсов, посвященные различным проблемам всеобщей истории. Теплов был один из немногих, кто представил работы не только по всеобщей («Социально-экономические деления и парии в Аттике в первой полови-

114 Угримов А. А. Из Москвы в Москву через Париж и Воркуту / сост., предисл. и коммент. Т. А. Угримовой. М., 2004. С. 375.

115 Там же. С. 376.

116Письма Угримова к Герье. НИОР РГБ. Ф. 70. К. 54. Ед. хр. 40.

117ЦГАМ. Ф. 418. Оп. 67. Д. 351. Л. 8. Ходатайство об оставлении подписано Герье, Виноградовым и Корелиным. В дневнике Савина за 1908 год сообщается, что «Шитц давно уже отстал» (см.: Савин А. Н. Университетские дела. Дневник. С. 29.

118 НИОР РГБ. Ф. 70. К 56. Ед. хр. 42. Л. 9 — Л. 12 об.

119 Там же. Л. 10 — Л. 10 об.

120 Угримов А. А. Из Москвы в Москву через Париж и Воркуту... С. 387.

121 Высылка вместо расстрела. Депортация интеллигенции в документах ВЧК-ГПУ. 1921—1923 / вступ. ст., сост. В. Макарова, В. Христофорова; коммент. В. Макарова. М., 2005. С. 495—496.

не VI века»), но и по русской истории («Критический разбор взглядов С. Соловьева, К. Кавелина и профессора В. Сергеевича на политический строй древней Руси до конца XII века»)122. Виноградов и Герье ходатайствовали о назначении одной из факультетских стипендий Теплову123.

Наряду с другими учениками Виноградова Теплов участвовал в заседаниях Исторического общества под руководством Герье124. В годы оставления при университете появились первые печатные работы, которые родились из докладов, сделанных в обществе125. Находясь под влиянием различных социологических идей, Теплов хотел представить культуру как самостоятельный предмет изучения. Он определял ее как «совокупность приспособлений к жизни, усваиваемых человеком через трансляцию-общение с другим человеком». Теплов выделил четыре вида культуры: «материальная культура — приспособление внешних объектов к удовлетворению человеческих потребностей; социальная культура — установление определенных отношений с себе подобными; духовная культура — формирование представлений и установление связей между ними; коммуникативная культура — совокупность средств общения между индивидами, включая язык»126. Теплов сформулировал общий закон культурного развития: культурные приобретения передаются независимо от биологической наследственности через коммуникацию, поэтому культурное развитие человека не совпадает с биологическим. Методом исследования исторической культуры Теплов считал сравнительный анализ текстов127.

Герье доверил Теплову ведение практических занятий на факультете, однако уже тогда, по воспоминаниям Мельгунова, были заметны следы душевной болезни, которая приведет молодого ученого к ужасной смерти128. В 1905 г. он сначала убьет своего пятилетнего сына, чтобы впоследствии он не страдал неврастенией, как его отец, а затем себя. В предсмертном письме Теплов написал, что в том положении, в котором сейчас находится, не может служить науке129.

122 ЦГАМ. Ф. 418. Оп. 67. Д. 351. Л. 5.

123 Там же. Оп. 476. Д. 25. Л. 31 об.

124 См. письма Теплова к Герье. НИОР РГБ. Ф. 70. К. 53. Ед. хр. 63.

125 Теплов Н. В. Схоластика как культурно-психологическое явление // Вопросы философии и психологии. М., 1901. Кн. 58; Он же. Что такое культура и что такое гениальность с точки зрения развития культуры (Докл., чит. в заседании Ист. о-ва 24 марта 1902 г.). Историч. о-во при Моск. ун-те. М., 1902; Он же. Классификация социальных наук в связи с типичными формами социальной организации. М., 1903.

126 Теплов Н. В. Классификация социальных наук в связи с типичными формами социальной организации. М., 1903. См. также: Трошин А. Т. Теплов Николай Васильевич (1870— 1905) // Культурология. XX век: Энциклопедия. СПб., 1998. Т. 1. С. 253-254.

127 Теплов Н. В. Схоластика как культурно-психологическое явление; Он же. Что такое культура и что такое гениальность с точки зрения развития культуры; Он же. Классификация социальных наук в связи с типичными формами социальной организации.

128 Мельгунов С. П. Воспоминания и дневники. С. 112. См. письмо К. Н. Успенского к Герье: «Какой ужасный конец постиг Теплова. Просто не верится». НИОР РГБ. Ф. 70. К. 54. Ед. хр. 51. Л. 1.

129 У Толстого. 1904-1910: «Яснополянские записки» Д. П. Маковицкого. Кн. 1: 19041905 // Литературное наследство / АН СССР. Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького. М., 1979. Т. 90. С. 167-168.

Два сильных ученика были оставлены Виноградовым в 1900 г., незадолго до эмиграции. Одним из них был Николай Васильевич Никольский. Он родился 13 ноября 1877 г. в Москве. Его отец — Михаил Васильевич Никольский (1848— 1917), библеист, востоковед, родоначальник русской ассириологии. В 1887 г., будучи секретарем созданной по его инициативе Восточной комиссии при Императорском московском археологическом обществе, Михаил Васильевич начал изучать урартскую письменность, возглавил экспедицию в русскую часть Армении для изучения древних надписей. М. В. Никольский преподавал в Московском университете еврейский язык и ассириологию.

В 1896 г. его сын — Николай Никольский — окончил 6-ю московскую гимназию с золотой медалью и в том же году поступил на историческое отделение историко-филологического факультета Московского университета. Уже в студенческие годы Николай начал специализироваться в области древней истории, особенно по истории Востока.

Окончив в 1900 г. учебный курс, Никольский был оставлен при университете для подготовки к профессорскому званию по прошению Виноградова: «Покорнейше прошу Факультет ходатайствовать об оставлении при Университете по кафедре всеобщей истории для приготовления к профессорскому званию окончившего курс с дипломом Ьой степени Николая Никольского. Г. Никольский с выдающимся прилежанием и успехами занимался в Университете. Преимущественно интересуется он историей Востока, но на семинариях по всеобщей истории он обнаружил также интерес к историческим вопросам других эпох и сделал все возможное, чтобы приобрести хорошее общеисторическое образование. Насколько я могу судить, выпускное сочинение его о Маккавеях выполнено прекрасно, с редкой для студенческого сочинения полнотой и самостоятельностью. Факультет уже наметил Никольского к оставлению при Университете, назначив ему в прошлом году стипендию Милютина, которая предназначена для студентов старшего курса, имеющих быть оставленными, и закрепляется за получавшим ее на второй год, если он будет оставлен при Университете. Ходатайствуя об оставлении Никольского, я в то же время прошу Факультет представить в Правление о сохранении за ним этой стипендии на второй год130».

После окончания университета и еще до утверждения документов об оставлении Никольский обратился со словами благодарности к Герье: «Считаю долгом и потребностью сердца хоть письменно поблагодарить Вас за все то доброе и хорошее, чему научился я от Вас во время пребывания в Университете. Правда, занимался я главным образом у Павла Гавриловича; но никто более Вас не имел на меня и на моих товарищей доброго воспитательного влияния. Вы воспитывали в нас людей, заражая нас на своих лекциях и беседах Вашим светлым идеализмом, хранить который, по Вашему завету, я постараюсь всю свою жизнь. Выходя из Университета, я не лишен надежды продолжить под руководством Павла Гавриловича и Вашим свою работу по изучению истории; надеюсь, что Вы не

130 ЦГАМ. Ф. 418. Оп. 69. Д. 434. Л. 10.

лишите меня возможности обращаться к Вам за советами и указаниями»131. Никольский прибегал к помощи Герье и далее132.

До магистерского экзамена Никольский не дошел. В 1900-1918 гг. он служил преподавателем истории в частной женской гимназии О. Ф. Протопоповой, а также давал уроки в других учебных заведениях Москвы. В это время Никольский плотно занимался вопросами методики преподавания в школе, переиздал учебную книгу П. П. Мельгунова «Первые уроки истории».

С научными докладами, отражающими ход его исследовательской работы, Никольский обычно выступал в Обществе имени Чупрова133 и в Археологическом обществе. Как ученый Никольский знакомил читающую публику с достижениями критического толкования Библии. Находясь под влиянием школы Ю. Вельхаузена, он перевел его «Введение в историю Израиля» (СПб., 1909), которую снабдил своими заключениями и выводами, полученными в работах «Иудея при Маккавеях и Асмонеях» (1901), «Царь Давид и псалмы» (1908). Чуть позже вышла еще одна обобщающая работа исследователя — «Древний Израиль» (1911).

Изучение истории Нового завета отражено Никольским в работах «Раннее христианство» (1908), «Иисус и первые христианские общины» (1918), «Мировой и социальный переворот, по воззрениям раннего христианства» (1922) и др.

После Октябрьской революции Никольский был приглашен работать в Социалистическую академию общественных наук в Москве, а затем в 1918 г. — во вновь организованный Смоленский государственный университет профессором по кафедре истории религии. Чуть позже он стал ректором этого учебного заведения134. В июле 1922 г. Никольский переехал в Минск, где стал профессором Древней истории в Белорусском государственном университете (БГУ). В 1933 г. Никольский написал первый учебник по древней истории для школы135. 4 декабря 1946 г. Н. М. Никольский был избран членом-корреспондентом Академии наук СССР по Отделению истории и философии, специализация «древняя история, история Древнего Востока».

В один год с Никольским на кафедре был оставлен Дмитрий Николаевич Егоров. В 1895 г. Егоров окончил Петропавловское училище в Москве и поступил на историко-филологический факультет университета, где слушал лекции и участвовал в семинарах проф. Герье, Ключевского, Виноградова, Виппера, С. Н. Трубецкого и др. В 1899 г. за участие в студенческих волнениях молодой

131 НИОР РГБ. Ф. 70. К. 49. Ед. хр. 67. Л. 1-Л. 1 об.

132 Там же. Л. 2.

133 О неудачной попытке доклада см.: Савин А. Н. Университетские дела. Дневник. С. 267-268.

134 Малюгин О. И. Смоленский период в жизни и деятельности Н. М. Никольского (по архивным материалам и воспоминаниям современников) // Россия и Беларусь. История и культура в прошлом и настоящем. 2016. № 1. С. 112-123.

135 Малюгин О. И. Н. М. Никольский и создание первого советского учебника по древней истории для школ // Сборник научных статей Всероссийской научно-практической конференции с международным участием, посвященный 85-летию со дня образования Ханты-Мансийского автономного округа — Югры / под общ. ред. проф. Я. Г. Солодкина, Л. В. Алексеевой. Нижневартовск, 2015. С. 218-219.

человек был исключен из университета и выслан в Калугу. Затем, по ходатайству Виноградова, Егорова восстановили в университете. В период учебы Егоров дважды получал премию за лучшую семинарскую работу. Он окончил курс с дипломом 1-й степени и был оставлен при университете для приготовления к профессорскому званию по кафедре всеобщей истории. Представление было подписано Виноградовым: «Прошу факультет ходатайствовать об оставлении при Университете по кафедре всеобщей истории окончившего в нынешнем году с дипломом первой степени Дмитрия Егорова и предоставить ему какую-нибудь из имеющихся в распоряжении факультета стипендий. Г. Егоров с выдающимся успехом занимался в моих семинариях и представил ряд работ, свидетельствовавших как об обширной начитанности и редком трудолюбии, так и о способности анализировать и комбинировать исторические данные. Прилагаются из этих работ сочинения о следах родового строя в Салической Правде, об афинских партиях V века по Аристотелевой политии и о литературе по истории средневековых немецких городов»136. Впрочем, Виноградову с Егоровым плотно поработать не удалось, поскольку профессор после отставки уехал за границу.

В отличие от многих других учеников Павла Гавриловича рубежа 1890— 1900—х гг. Егоров стремительно пошел в гору еще в дореволюционную эпоху. Одновременно с научной подготовкой Егоров получает педагогическую практику. С 1902 г. он вел на московских ВЖК семинар по всеобщей истории и там же читал курс по истории Реформации. В 1904 г., еще не приступив к магистерскому экзамену, по представлению Виппера он стал помогать ему вести практические занятия137. Подавая прошения о продлении срока оставления при университете, Егоров ссылался на тяжелое материальное состояние и необходимость обеспечивать семью, в связи с чем ему приходилось давать много уроков138.

Потратив больше положенного срока для подготовки к магистерскому экзамену, он приступил к нему весной 1906 г. Он быстро и весьма успешно сдал все три части экзамена по всеобщей истории, а затем был вынужден прервать его из-за воспаления легких и вернулся к экзамену в конце года139.

В 1907 г. Егоров утвержден приват-доцентом кафедры всеобщей истории140. В 1908 г. он уезжает в заграничную командировку. Факультет активно помогал Егорову с материальным обеспечением и помимо министерской стипендии поощрял ученого другими стипендиями141.

В ходе университетских событий 1911 г. Егоров в знак протеста ушел из университета и до 1917 г. работал на ВЖК, преподавал в Московском коммерческом институте, Московском городском народном университете им. А. Л. Ша-нявского.

136 ЦГАМФ. 418. Оп. 70. Д. 372. Л. 9.

137 Там же. Оп. 476. Д. 31. Л. 21.

138 Там же. Оп. 70. Д. 372. Л. 20.

139 Виппер ходатайствовал о материальной поддержке своего помощника в виде присуждения премии Грановского. Там же. Оп. 476. Д. 33. Л. 48; Л. 109 об.

140 ЦГАМ. Ф. 418. Оп. 70. Д. 372. Л. 31.

141 Там же. Оп. 476. Д. 35. Л. 6, 11 об.; Д. 36. Л. 1 об.

Научные интересы Егорова были разнообразны, но в дореволюционную эпоху он занимался преимущественно источниковедением истории западного Средневековья. Еще в студенческие годы Егоров занимался вопросами славяногерманских отношений в эпоху Средневековья, в семинаре проф. Виноградова подготовил работу «Немецкая колонизация Бранденбурга» (не сохранилась). В 1906, 1908-1909 гг. Егоров во время командировок в Германию изучал архивные материал о полабских славянах. Свой главный труд — «Славяно-германские отношения в средние века. Колонизация Мекленбурга в XIII в.» (1915) Егоров издал в двух томах, защитив первый из них («Материал и метод») как магистерскую, а второй («Процесс колонизации») как докторскую диссертацию по всеобщей истории.

После революции 1917 г. Егоров принял участие в создании новых высших учебных заведений, стоял у истоков реорганизации архивного и библиотечного дела в Советской России. В 1920-х гг. он участвовал в подготовке русского перевода «Записок» Г. Штадена о Москве времен Ивана IV Грозного, был одним из составителей «Хрестоматии по социально-экономической истории Западной Европы в Новое и новейшее время» (1929), писал популярные брошюры, работал в первых советских энциклопедиях.

С 1919 г. Егоров заведовал отделом всеобщей истории Румянцевского музея. 14 января 1928 г. Егоров был избран членом-корреспондентом АН СССР, при баллотировке в академики в 1929 г. был отсеян, чтобы в академию могли быть избраны ученые коммунисты.

30 августа 1930 г. Егоров был арестован по «академическому делу», осужден и сослан в Ташкент, где начал работать в Государственной публичной библиотеке Узбекской ССР. Скончался от сердечного приступа.

А. П. Рудаков и А. А. Захаров — последние ученики П. Г. Виноградова в Московском университете

После возвращения Виноградова к преподаванию в Московском университете в 1908 г. он вновь попытался оставлять на кафедре собственных учеников. Так на кафедре оказались Александр Петрович Рудаков142 и Алексей Алексеевич Захаров. Обе фигуры вызвали неоднозначные оценки в корпорации факультета, что отчасти было обусловлено тем, что Виноградов, «не имея таких тесных контактов со студентами, какие были у него в 1880 — начале 1890-х гг., он вынужден

142 См. работы об А. П. Рудакове: Заливалова Л. Н., Лебедева Г. Е. А. П. Рудаков и его время (к изучению творческой биографии ученого) // Византия и Крым: проблемы городской культуры: Тезисы конференции. Екатеринбург, 1995; Лебедева Г. Е. Александр Петрович Рудаков и его время (к изучению творческой биографии историка) // Византийские очерки. М., 1996. С. 206-216; Она же. Александр Петрович Рудаков и его время (к изучению творческой биографии историка) // Проблемы социальной истории и культуры Средних веков и раннего Нового времени. 2000. № 2. С. 40-61; Она же. Ф. И. Успенский и А. П. Рудаков // Античная древность и Средние века. 2002. № 33.

был ориентироваться на впечатления от довольно непродолжительных занятий и формальные показатели»143.

Рудаков родился 21 января 1886 г. в семье тульского мещанина144. После окончания местной гимназии в 1904 г. он поступил на историко-филологический факультет. Его работа по русской истории «Боярство и самодержавие в XVI веке» была отмечена премией Н. В. Исакова145, однако сам студент хотел заниматься всеобщей историей. В 1908 г. он получил золотую медаль за сочинение «Аграрный вопрос в политике и литературе последних десятилетий Римской республики» по римской истории146. В 1909 г. по рекомендации Виноградова он был оставлен на кафедре: «Покорнейше прошу факультет ходатайствовать об оставлении при университете для приготовления к профессорскому званию по кафедре всеобщей истории окончившего курс с дипломом первой степени Александра Петровича Рудакова, который занимался с успехом на семинарии в течение осеннего семестра 1908 г. и получил золотую медаль за сочинение по всеобщей истории в том же году. А. П. Рудаков обладает уже значительной начитанностью, огромным трудолюбием и жаждой знания. В своих письменных работах и при обсуждении рефератов он обнаружил незаурядную наблюдательность и способность обращаться с историческими фактам. Желательно было бы предоставить ему стипендию, так как он никаких средств не имеет. Он хорошо знает французский, немецкий и английский языки»147.

После оставления Рудаков чувствовал свое неуверенное положение на факультете и собирался сдать первую часть магистерского экзамена раньше положенного срока, чтобы сделать это в присутствии Виноградова. Также он искал поддержки у Герье: «Я чувствую, что радикальная партия на факультете (и особенно ее вдохновитель) смотрит на оставленного ненавистным ей Павлом Гавриловичем так, что мне, при теперешнем по крайней мере университетском режиме, нельзя рассчитывать на беспристрастие. <...> Да и сама программа моя с значительной наличностью вопросов религиозного и правового характера, избранная под указаниями Вашими и Павла Гавриловича, едва ли будет симпатична сторонникам марксизма»148.

В 1911 г. отчет магистранта по отзыву Савина не был одобрен кафедрой и был возвращен на доработку, однако в итоге все же принят149. Поддержки в университете после ухода Виноградова у Рудакова не было, поэтому магистерские экзамены он сдал в Санкт-Петербургском университете.

В 1914 г. он стал приват-доцентом Московского университета, прочитав пробные лекции на тему «Роль восточных культов в религиозном движении II и III веков в Римской империи» (по собственному выбору) и «Кольбер и кольбер-

143 Антощенко А. В. Профессор Московского Университета Павел Гаврилович Виноградов. С. 304—305.

144 ЦГАМ. Ф. 418. Оп. 87. Д. 313. Л. 10.

145 Там же. Л. 90.

146 ЦГАМ. Ф. 418. Оп. 476. Д. 35. Л. 70 об.

147 Там же. Оп. 87. Д. 313. Л. 6.

148 НИОР РГБ. Ф. 70. К. 51. Ед. хр. 56. Л. 2—2 об.

149 Савин А. Н. Университетские дела. Дневник. С. 195—196, 199.

тизм» (по предложению факультета)150. Помимо недовольства качеством лекций, Савин написал в дневнике, что «Рудаков соединяет отсутствие подлинного дарования с нравственной неприглядностью»151.

В письмах к Герье Рудаков создавал мрачную картину засилья «экономического материализма» в исторической науке и сожалел о том, что «не пришлось быть Вашим непосредственным учеником, что пришлось учиться в школе историков экономистов в той школе, которая принижает и обезличивает объект истории, думая, что от этого она станет более научной»152.

Когда Рудаков на курсах Полторацкой отрекомендовался последователем Герье, противником «материалистического» направления и любителем исторической психологии, Савин воспринял это как открещивание от Виноградова153.

У ряда профессоров (Савин, Виппер, Любавский) еще при оставлении Рудакова были сомнения в чистоте его нравственного облика, и ряд его последующих действий были восприняты резко негативно и как нарушение «добрых академических нравов». Сначала Рудаков сам выдвинул свою кандидатуру на место преподавателя на курсах Полторацкой, тогда как считалось, что кандидатуру должен предложить один из действующих преподавателей154. Следующим «бесцеремонным», по словам Савина, поступком Рудакова стало письмо на имя министра народного просвещения с прошением денежного пособия на написание диссертации, тогда как считалось, что вопросом материальной поддержки должен заниматься факультет155.

Стоит отметить, что факультет не без доли иронии сформулировал ответ следующим образом: «Донести его С-ву, что факультет не имеет ничего против выдачи пособия Рудакову из сумм Министерства, тем более что и все вообще приват-доценты получают слишком малое вознаграждение»156.

Диссертацию Рудаков защитить не смог, и после революции он некоторое время работал в Туле, однако затем поступил на службу в Главное архивное управление, фактически заложив основы архивного дела в советской Туле. По его инициативе был открыт Тульский художественно-исторический музей.

Ученый подготовил к печати «Исторический очерк тульской архитектуры», однако издать работу не сумел, а рукопись была утрачена. Некоторое время бывший магистрант Московского университета руководил секцией Общества по из-

150 ЦГАМ. Ф. 418. Оп. 87. Д. 313. Л. 87.

151 Савин А. Н. Университетские дела. Дневник. С. 331.

152 НИОР РГБ. Ф. 70. К. 51. Ед. хр. 56. Л. 9 об.

153 Савин А. Н. Указ. соч. 377.

154 Там же. С. 378. Рудаков очень болезненно отреагировал на свое неизбрание: «От декана курсов Полторацкой получил вежливый и очень обстоятельно формулированный отказ. "Совет курсов не обсуждает (подчерки. Рудаковым) кандидатуру лиц, не предложенных каким-либо из преподавателей". Таким образом, высшее женское образование раз и навсегда узурпировано и монополизировано кучкой красных недоучек, среди которых ни Вы, ни Любавский не имеют значения. Куда глядит Министерство? Почему нет правительственного контроля над ними?». Удивляюсь и не понимаю!». НИОР РГБ. Ф. 70. К. 51. Ед. хр. 56. Л. 7 об.

155 Савин А. Н. Указ. соч. С. 423.

156 ЦГАМ. Ф. 418. Оп. 476. Д. 43. Л. 47 об.

учению Тульского края. В 1925 г. Рудаков издал сборник «По Тульскому краю», куда вошла и его статья «История оружейного дела в Туле».

После создания Тульского педагогического института Александр Петрович стал первым заведующим кафедрой истории СССР этого вуза. В доме Рудаковых часто бывали студенты, с которыми он подолгу беседовал о жизни, устраивал поэтические и астрономические вечера.

Вместе с Рудаковым был оставлен Алексей Алексеевич Захаров. «Совершенно неожиданным для меня было ходатайство П. Г. Виноградова об оставлении серого А. А. Захарова. Весною я говорил с П. Г. об этом муравье, и Виноградов как будто отказался от этой мысли. А теперь присылает представление. Петру-шевский предложил отложить обсуждение до следующего заседания ввиду отсутствия Виппера»157, — писал об оставлении Савин. Однако, ссылаясь на то, что «Захаров хорошо знает древние языки, много занимался эпиграфикой и особенно хорошо подготовлен для работы по древней истории»158, Виноградов предложил коллегам оставить ученика. Кандидатура Захарова обсуждалась в отсутствие Виноградова. «Лопатин заявляет, что надо просто оставить Захарова, что всякое обсуждение будет оскорбление Виноградову, ибо Виноградова не запрашивали о кандидатуре Попова и Косминского (ученики Виппера, по которым согласия Виноградова не спрашивали; в случае с учениками Виноградова делалось предложение отложить вопрос до выхода на кафедру Виппера — Д. ц.), а теперь собираются спрашивать отсутствующего Виппера. Петрушевский решительно указывает на неуместность разговоров об оскорблении и высоких качествах Виноградова; каждый оставляемый при университете подлежит обсуждению в факультете, и приводит из практики нашего факультета случаи, когда факультет расходился с оценкой представляющего. Фактически переходят к оценке кандидатуры. Виппер говорит довольно резко о том, что его особенно удивляет, как Виноградов мог признать Захарова особенно годным для занятий древней историей, которая находится в его, Виппера, ведении. Я тут иду против Виппера и указываю, что у Виноградова был свой семинарий по древней истории, на котором он мог узнать Захарова. Виппер зовет Захарова бездарным и говорит, что ему даже не могло бы прийти в голову оставить Захарова при университете. Щепкин просит Виппера разъяснить, что такое бездарный, и говорит что-то невразумительное о различных видах бездарности. Факультет большинством голосов решает немедленно голосовать. и оставляет Захарова»159.

Как и Рудаков, Захаров сдал магистерские экзамены в Петербургском университете, что вызвало нарекания профессоров, так как программа там, по словам члена кафедры всеобщей истории И. И. Иванова, была «несравненно легче»160.

В 1915 г. Захаров прочел в университете пробные лекции «Вопрос о происхождении древнейшей культуры Греции при свете новейших археологических открытий» (по собственному выбору), «Отчуждение национальных имуществ в

157 Савин А. Н. Указ. соч. С. 118.

158 ЦГАМ. Ф. 418. Оп. 88. Д. 639.

159 Савин А. Н. Указ. соч. С. 119—120.

160 Там же. С. 392.

эпоху французской революции» (от факультета)161. Пробные лекции также вызвали ожесточенные споры на факультете. Савин написал в дневнике: «Сам или при помощи Рудакова, только он мобилизировал 78-летнего Герье, который явился защищать этого муравья от вражеских нападений»162. За Захарова активно выступили Герье и С. И. Соболевский, против выступал Виппер; Савин охарактеризовал Захарова как «бездарнейшего трудолюбца» и с оговорками признал лекцию удовлетворительной163.

После революции Захаров был профессором кафедры археологии и музееведения (1921-1925) Факультета общественных наук МГУ. В 1925-1930 гг. он занимал должность профессора кафедры исторической археологии этнологического факультета МГУ.

До 1929 г. он трудился в Историческом музее, откуда был уволен в год академического дела, в 1931 г. лишен работы в РАНИОН. Несколько раз Захаров подвергался аресту и в 1935 г. был приговорен к трехгодичной ссылке. Был сослан в Алма-Ату (Казахстан), где не оставлял занятий археологией. 1 декабря 1937 г. приговорен Тройкой УНКВД по Алма-Атинской области к высшей мере наказания и в тот же день расстрелян (реабилитирован в 1955 г.).

Итак, можно говорить о том, что Виноградов как научный руководитель в подготовке «аспирантов» занимает промежуточное положение между имевшим свою педагогическую доктрину Герье, главной задачей которого было налаживание системы воспроизводства ученых на кафедре всеобщей истории Московского университета, и Виппером, не сумевшим предложить эффективную систему подготовки историков в ситуации кризиса университета в начале ХХ в. Среди учеников Виноградова есть как крупные ученые, имеющие высокую репутацию в дореволюционной исторической науке и ставшие профессорами в эпоху между двумя революциями (Савин, Хвостов; в период между февралем и октябрем 1917 г. профессором в родном университете стал Егоров), так и крупные просветители, политические деятели с ярко выраженными левыми взглядами. При этом заметно, что определенную роль в выстраивании академической карьеры учеников Виноградова играл его учитель Герье, как бы помогавший Виноградову в подготовке «аспирантов» в Московском университете. Более того, в 1898 г. профессора кафедры всеобщей истории фактически приняли решение о коллективном руководстве оставленными для подготовки к профессорскому званию. Однако эта линия не был продолжена из-за распада триумвирата профессоров кафедры всеобщей истории: в 1899 г. умирает Корелин, в 1901 г. университет покидает (до 1908 г.) Виноградов, с 1905 г. Герье прекращает преподавание в университете. В целом понятно, что в силу различных причин Виноградову при подготовке историков не хватало педантичности и организаторских способностей. Он легко увлекал студентов исследовательской техникой, знакомил их с передовыми достижениями исторической мысли, приобщал к собственным просветительским проектам, что принесло успех так называемому кружку Виноградова. Однако при этом в круге

161 ЦГАМ. Ф. 418. Оп. 476. Д. 42. Л. 62. Савин в дневнике отметил, что тему от факультета сформулировал именно он (см.: Савин А. Н. Указ. соч. С. 392).

162 Там же.

163 Там же.

Виноградова к чисто исследовательским проблемам примешивались некоторые другие вопросы: например политические и социальные идеи, что иногда уводило его учеников из науки. Очень много внимания, иногда явно в ущерб академической карьере, ученики Виноградова уделяли проблемам преподавания в средней школе и не имевшим образования взрослым. В результате базовые ценности и традиции дореволюционной исторической науки транслировались учениками Виноградова, занявшими видные позиции в системе просвещения послереволюционной России, в советскую историческую науку и образование, что вело к формированию советского патриотизма после возрождения исторических факультетов в 1934 г.

Список литературы

Антощенко А. В. Русский либерал-англофил Павел Гаврилович Виноградов. Петрозаводск, 2010.

Антощенко А. В. Профессор Московского императорского университета Павел Гаврилович Виноградов (очерки жизни и деятельности). Б.м., 2015. Рукопись. Богинский А. В. История семьи Гольденвейзер: XIX—XX вв. // Научные труды по иудаи-ке: Материалы XIX Международной конференции по иудаике. Т. III. Вып. 42. М., 2012. С. 218-234.

Волобуев О. В. Школьные учебники начала ХХ века по русской истории: функциональность и типология // Российская история. 2014. № 1. С. 107-108. Забугина Е. И. Педагогическая и общественная деятельность историка С. П. Моравского // Вестник Самарского университета: История, педагогика, филология. Т. 23 № 1. 2017. С. 21-25.

Зубков И. В. Научные педагогические общества. Педагогическое общество при Московском университете // Самоорганизация российской общественности в последней трети XVIII — начале ХХ в. / отв. ред. А. С. Туманова. М., 2011. С. 651-661. Малюгин О. И. Н. М. Никольский и создание первого советского учебника по древней истории для школ // Сб. научных статей Всероссийской научно-практической конференции с международным участием, посвященной 85-летию со дня образования Ханты-Мансийского автономного округа — Югры / под общ. ред. проф. Я. Г. Солод-кина, Л. В. Алексеевой. Нижневартовск, 2015. С. 218-219. Моравская А. С. 130 лет со дня рождения Сергея Павловича Моравского (1866-1942) // Бюллетень Всероссийской ассоциации медиевистов и историков раннего Нового времени. 1997. № 8. С. 31-35. Мягков Г. П., Иванова Т. Н. Школа В. И. Герье: основные черты и место в научном пространстве России // Диалог со временем. 2013. Вып. 44. С. 165-185. Наумов П. Ю. Ученики Р. Ю. Виппера // Вестник ПСТГУ. Сер. II: История. История

Русской Православной Церкви. 2018. Вып. 80. С. 77-92. Ситник В. С. М. Н. Коваленский — историк и педагог. Воронеж, 1976. Старкова Н. Ю. Проблемы истории Древней Спарты в трудах казанских антиковедов рубежа XIX-XX вв. // Казанский университет как исследовательское и социокультурное пространство: сб. научных статей и сообщений / сост. и отв. ред. Г. П. Мягков и Е. А. Чиглинцев. Казань, 2005. С. 266-273. Цыганков Д. А. Сообщество московских всеобщих историков во второй половине XIX века // Terra Europa: Интеллектуальное пространство московских историков второй половины XIX века. М., 2014. С. 11-173. Шарова А. В. Александр Николаевич Савин: неизвестная жизнь известного историка // Одиссей: человек в истории. М., 2012. С. 212-243.

Шарова А. В. «Отстал от века?» В. И. Герье и А. Н. Савин // Историческая наука и образование в России и на Западе: судьбы историков и научных школ. М., 2012. С. 35-37. Шаханов А. Н. Русская историческая наука второй половины XIX — начала XX века. М., 2003.

Vestnik Pravoslavnogo Sviato-Tikhonovskogo gumanitarnogo universiteta. Seriia II: Istoriia. Istoriia Russkoi Pravoslavnoi Tserkvi. 2019. Vol. 89. P. 115-147 DOI: 10.15382/sturII201989.115-147

Dmitry Tsygankov, Candidate of Sciences in History, Associate Professor, Department of Russian history of the 19th century - early 20th century, Faculty of History, Lomonosov Moscow State University, Lomonosovskiy prospekt 27/4, Moscow, 119992, Russian Federation Laboratory of Social Anthropological Research, Faculty of Historical and Political Studies Tomsk State University, 36 Lenin pr., Tomsk, 634050, Russian Federation.

[email protected] ORCID: 0000-0003-3005-503X

Naumov Pavel, Post graduate student, Department of Russian history of the 19th century - early 20th century Faculty of History, Lomonosov Moscow State University, Lomonosovskiy prospekt 27/4, Moscow, 119992, Russian Federation;

Junior Researcher, Laboratory of Social Anthropological Research, Faculty of Historical and Political Studies, Tomsk State University 36 Lenin pr., Tomsk, 634050, Russian Federation. [email protected] ORCID: 0000-00024353-8711

Vinogradov's Students D. Tsygankov, P. Naumov

Abstract: This article is devoted to the problem of relations between professor of Moscow University P. G. Vinogradov and his students. During his work at the Department of World History, Faculty ofHistory and Philology, Imperial Moscow University, Professor Vinogradov had the opportunity to offer candidates to be left at the university with the

aim of preparation for professorship. We have identified 14 instances when Vinogradov did this. The nominees were always students well known to the professor. He made their acquaintance during his seminars in World History, they wrote their dissertations under his supervision. Two of his students, A. N. Savin and M. M. Khvostov, became professors of Russian universities, having defended their master's and doctoral theses before the revolution. D. N. Egorov was a teacher at Moscow University, he obtained professorship in summer 1917. Most students ofVinogradov did not succeed in master's examinations. However, some of them continued their academic work during Soviet times and came to be prominent figures in the academia of the new era. This article identifies all students of Vinogradov at Moscow University (two students were not left for the preparation; one of them, who was considered Vinogradov's student, was formally left by V. I. Ger'ye), gives an outline of their subsequent career, describes characteristic features of professor's work with those he was in charge of.

Keywords: P. G. Vinogradov, Vinogradov's students, system of training of historians, academic community of historians of Moscow University, successor in science, intellectual dialogue, academic tradition.

References

Antoshchenko A. (2010) Russkii liberal-anglofil P. G. Vinogradov [Russian Liberal Anglophile P. G. Vinogradov]. Petrozavodsk (in Russian).

Boginskii A. (2012) Istoriyasem'iGol'denveizer:XIX— XXvv. [History ofthe Goldenweiser Family: 19th — 20th Centuries], in Nauchnye trudypo iudaike, vol. III/42, pp. 218—234 (in Russian).

Malygin O. (2015) "N. M. Nikol'skii i sozdanie pervogo sovetskogo uchebnika po drevnei istorii dlia shkol" [N. M. Nikolsky and Making the First Soviet Textbook on Ancient History for Schools], in Sbornik nauchnyh statei Vserossiiskoi nauchno-prakticheskoi konferentsii s mezhdunarodnym uchastiem, posvyashchennyi 85-letiiu so dnia obrazovaniia Hanty-Mansiiskogo avtonomnogo okruga — lugry [Collection of Scientific Articles of the All-Russian Scientific and Practical Conference with International Participation in Honour of the 85th Anniversary of Khanty-Mansiysk Autonomous Region — Yugra]. Nizhnevartovsk, pp. 218-219 (in Russian).

Miagkov G., Ivanova T. (2013) "Shkola V.I. Ger'e: osnovnye cherty i mesto v nauchnom prostranstve Rossii" [System of Training of V. I. Ger'e: Main Features and Place in the Scientific Space of Russia»], in Dialog so vremenem, 44, pp. 165-185 (in Russian).

Moravskaya A. (1997) "130 let so dnia rozhdeniia Sergeia Pavlovicha Moravskogo (1866-1942)" [130th Anniversary of Sergei Pavlovich Moravsky (1866-1942)], in Biulleten' Vserossijskoi Associacii medievistov i istorikov rannego novogo vremeni, 8, pp. 31-35 (in Russian).

Naumov P. (2018) "Ucheniki R. Yu. Vippera" [Vipper's students], in Vestnik Pravoslavnogo Sviato-Tikhonovskogo gumanitarnogo universiteta. Series II: Vestnik Pravoslavnogo Sviato-Tikhonovskogo gumanitarnogo universiteta. Seriia II: Istoriia. Istoriia Russkoi Pravoslavnoi Tserkvi, 80, pp. 77-92 (in Russian).

Sitnik V. (1976) M. N. Kovalenskii — istorik ipedagog [M. N. Kovalensky, Historian and Teacher]. Voronezh (in Russian).

Shakhanov A. (2003) Russkaia istoricheskaia nauka vtoroi poloviny XIX — nachala XX veka [Russian Historical Science of the Second Half of the 19th — Early 20th Centuries]. Moscow (in Russian).

Sharova A. (2012) "Aleksandr Nikolaevich Savin: neizvestnaia zhizn' izvestnogo istorika" [Alexander Nikolaevich Savin: Unknown Life of the Famous Historian], in Odissei: chelovek v istorii, pp. 212-243 (in Russian).

Sharova A. (2012) "«Otstal ot veka?» V.I. Ger'e i A.N. Savin" ["Behind the Century?" V.I. Ger'e and A.N. Savin], in Istoricheskaya nauka i obrazovanie v Rossii i na Zapade: sud'by istorikov i nauchnyh shkol [Historical Science and Education in Russia and the West: Fates of Historians and Academic Schools], pp. 35-37 (in Russian).

Starkova N. (2005) "Problemy istorii Drevnei Sparty v trudakh kazanskikh antikovedov rubezha 19-20 vv." [Problems of History of Ancient Sparta in Works of Scholars of Antiquity from Kazan of the Turn of 19th — 20th Centuries], in Kazanskii universitet kak issledovatel'skoe i sociokul'turnoe prostranstvo [Kazan University as an Academic and Socio-Cultural Space]. Kazan, pp. 266-273 (in Russian).

Tsygankov D. (2014). "Soobshchestvo moskovskikh vseobshchikh istorikov vo vtoroi polovine XIX veka" [Academic Community of World Historians in Moscow], in Terra Europa: Intellektual'noe prostranstvo moskovskikh istorikov vtoroi poloviny XIX veka [Terra Europa: Intellectual Space of Moscow Historians of the Second Half of the 19th Century]. Moscow, pp. 11-173 (in Russian).

Volobuev O. (2014) "Shkol'nye uchebniki nachala XX veka po russkoi istorii: funktsional'nost' i tipologiia" [School Textbooks on Russian History ofthe Early Twentieth Century: Functionality and Typology], in Rossiiskaya istoriia, vol. 1, pp. 95-110 (in Russian).

Zabugina E. (2017) "Pedagogicheskaia i obshchestvennaia deiatel'nost' istorika S. P. Moravskogo" [Pedagogical and Social Work of the Historian S. P. Moravskiy], in Vestnik Samarskogo universiteta. Istoriia, pedagogika, filologiia, 23/l, pp. 21-25 (in Russian).

Zubkov I. (2011) "Nauchnye pedagogicheskie obshchestva. Pedagogicheskoe obshchestvo pri Moskovskom universitete" [Scientific Educational Societies. Educational Society at Moscow University], in Samoorganizaciya rossiiskoi obshchestvennosti vposlednei treti XVIII— nachale XX v. [Self-Organisation of the Russian Public in the Last Third of the 18th — Early 20th Centuries]. Moscow, pp. 651-661 (in Russian).