CC BY
110
Ирина Геннадиевна Воробьева
УЧЕНИК И УЧИТЕЛЬ:
М. К. ЛЮБАВСКИЙ И Н. А. ПОПОВ
В отечественной историографии в последние годы утвердилось понятие «Московская историческая школа», все представители которой сформировались в Московском университете. При дискуссионности признаков любой школы1, несомненно, существенным является отношение учитель — ученик2.
Как известно, первая научная публикация Матвея Кузьмича Любавского «Областное деление и местное управление Литовско-Русского государства ко времени издания первого Литовского Статута», опубликованная в 1892 г., имела посвящение «памяти Нила Александровича Попова». М. К. Любавский счел необходимым написать в предисловии: «Издавая в свет свой первый научный труд, считаю нравственным долгом почтить благодарным воспоминанием человека, который так много содействовал его появлению. И в университете, и в Архиве Министерства юстиции я находил у него радушный прием, теплое участие к научным начинаниям и трудам и всегдашнюю помощь советами и книгами из его богатой библиотеки»3.
Уже одно это обстоятельство позволяет поставить вопрос об отношениях двух русских историков. Чему же учился М. К. Любавский у профессора кафедры русской истории Московского университета Н. А. Попова?
В Московский университет, на историко-филологический факультет, выпускник Рязанской духовной семинарии М. К. Любавский поступил в 1878 г. В то время московская историческая школа уже приобрела свои характерные качества. В университете преподавали: историк русской литературы Ф. И. Буслаев, славист А. Л. Дювернуа, зарубежную литературу —Н. И. Стороженко, психологию—М. М. Троицкий, всеобщую историю — В. И. Герье и В. Ф. Миллер, русскую историю — С. М. Соловьев и Н. А. Попов.
Нил Попов (1833-1890) — именно так он подписывал даже официальные документы — ученик С. М. Соловьева, уроженец Тверской губернии4.
32
В 1869 г. он защитил докторскую диссертацию, с 1870 г. Попов — профессор Московского университета. Его двухтомная книга «Россия и Сербия. Исторический очерк русского покровительства с 1806 по 1856 гг.» прославила автора во всем славянском мире. Международную известность Н. А. Попов имел и благодаря участию в организации в России в 1867 г. Всероссийской этнографической выставки и Славянского съезда. После съезда его избрали секретарем Славянского благотворительного комитета в Москве, который действовал с 1858 г. под председательством М. П. Погодина и И. С. Аксакова. Деятельность комитета в годы русско-турецкой войны 1877-78 гг. была настолько активной, что современник событий философ В. С. Соловьев писал в статье с характерным названием «Народная беда и общественная помощь»: «С сороковых годов в некоторых, сначала весьма узких, кружках образованных людей явилось сочувствие к другим славянским народам, потребность войти в общение с ними и помогать им. Когда с оживлением умственных и общественных интересов в эпоху реформ эти идеи вышли из пределов кружка, образовались славянские комитеты, удовлетворявшие сперва нашему славянолюбию лишь в тех скромных размерах, в каких оно было действительною потребностью. Но когда в 1876 г. разнеслись по России вести об избиениях в Болгарии, и возникло сильное и, по крайней мере, некоторое серьезное стремление помочь избиваемому народу, те же самые славянские комитеты, над которыми года два перед тем покойный Катков в качестве реального политика издевался как над пустою затеею “старца Погодина и его молодого друга Нила Попова”, вдруг выросли и стали руководящею общественною силою и увлекли за собою самого Каткова в числе прочих»5.
По окончании русско-турецкой войны председатель Московского славянского общества И. С. Аксаков высказал в печати свое несогласие с решением Берлинского конгресса, что привело к закрытию общества летом 1878 г. Ликвидация активно действующей общественной организации обросла слухами и предположениями. Н. А. Попов, боровшийся за возобновление деятельности Славянского общества, не сумел изменить позицию властей. Он хорошо осознавал, что такое решение произведет отрицательное впечатление в славянских странах. Так, в письме сербского митрополита Михаила к Попову писалось: «Очень жаль, что дело дошло до закрытия общества, которое много добра делало славянам»6. Из Болгарии Аксакову пришло письмо от А. Техарова, который был потрясен случившимся и сообщал: «Нет города, села, махала в Болгарии, где не знают о случившемся, и нет ни одного болгарина, кто бы ни прочитал
исполненную правдивости и любви Вашу речь... Примите наши уверения, многоуважаемый Иван Сергеевич, в том, что наш народ останется Вам вечно признателен за Ваши заслуги и с благоговением произносит Ваше имя. Вы — единственный человек, кто высказался в нашу защиту в тот момент, когда все другие молчали»7.
По словам В. С. Соловьева из цитированной выше статьи, «когда цель общественного движения была достигнута, славянские комитеты, несмотря на честолюбивые старания отдельных лиц, вернулись навсегда к своей прежней незначительности. Но как бы мы вообще к ним ни относились, нельзя отрицать, что в 1875-1878 гг. они делали свое дело и сыграли заметную роль в истории». Итак, общественная славянофильская деятельность Н. А. Попова завершилась в конце 1878 г., он сдал документы Славянского общества в архив и полностью сосредоточился на университетских обязанностях.
М. К. Любавский встретился с профессором Поповым в новый период его научной и преподавательской карьеры. Коллеги по факультету ценили организаторские способности Попова, его трижды избирали деканом факультета. По данным формулярного списка, составленного в 1887 г., Министерство народного просвещения утверждало Н. А. Попова в должности декана на следующие сроки: с 2 декабря 1872 г. по 14 февраля 1876 г., с 8 октября 1877 г. по 19 апреля 1880 г., с 27 июня 1882 г. по 25 апреля 1885 г. Должность декана для Попова была очень хлопотной: она предполагала участие в хозяйственных распоряжениях университета, составлении расписания, регулярном разборе студенческих дел и просьб, организации магистерских экзаменов и диспутов. Не рассматривая подробно административную деятельность Попова, отмечу, что его деканство проходило в трудное для Московского университета время борьбы за сохранение университетской автономии хотя бы в рамках устава 1863 г. Много позднее и М. К. Любавского выберут деканом факультета, а затем ректором университета. Ему будет тяжелее всех прежних деканов — С. М. Соловьева, Н. А. Попова, В. О. Ключевского, в России настанет время революционных потрясений.
И в личной жизни 1879 г. Н. А. Попова оказался нелегким. Его учитель и тесть С. М. Соловьев тяжело заболел и 4 октября скончался. Попов находился до последней минуты у постели тяжелобольного историка, а после его смерти стал опекуном малолетних детей Соловьева, воспитывая и своих четверых детей. При его участии был издан последний том соло-вьевской «Истории России». Наконец, Попов — первый биограф великого 34
историка, сумевший сохранить часть личного архива С. М. Соловьева, что не удалось сделать его детям.
Понимая, что Сергей Михайлович уже не сможет читать лекции, Попов как декан факультета предложил на должность доцента кафедры русской истории В. О. Ключевского, который и начал читать общий курс с 1880 г. Студент Любавский оказался в числе его первых слушателей. В это же время профессор Попов продолжал читать лекции и проводить семинары.
В своих лекциях по русской истории, которые он читал в Московском университете с 1860 по 1888 г., Попов следовал логике изложения и толкования фактического материала, опираясь на «Историю России с древнейших времен» С. М. Соловьева8. Обычно лекции по русской истории на втором курсе читал Соловьев, на четвертом — Попов. Для студентов четвертого курса исторического отделения важнейшим предметом факультетского преподавания стали семинары. По всеобщей истории их впервые практиковал коллега Попова В. И. Герье. Семинарий по русской истории вели параллельно по группам профессора Соловьев и Попов. Первоначально на исторический семинарий отводился 1 час в неделю, с 1873 г. — по 2 часа. Число записавшихся на семинарий составляло 5-7 человек, но были годы, когда на занятия приходили 2-3 человека. Выпускник Московского университета известный историк Н. И. Кареев в своих мемуарах вспоминал случай на семинарии, руководимом тестем-ректором и зятем-деканом, когда его реферат о судебниках Иванов III и IV слушали только ректор, декан и попечитель округа9.
О семинарах Попова вспоминали И. Шимко и А. Голомбиовский, учившиеся в университете в начале 1880-х гг., то есть чуть позднее М. К. Любавского. «Предметом упражнений по русской истории избирался перевод и комментирование летописи по Ипатьевскому списку, главнейших памятников древнерусского права по хрестоматии М. Ф. Владимирского-Буданова, чтение некоторых мемуаров и записок ХУП в. Студент, избиравший для себя тот или иной памятник, составлял к нему объяснительное введение и приготовлялся к переводу. Был и другой род упражнений. Между несколькими участниками семинария распределялись вопросы, которым посвящена 1 глава XIII тома “Истории” С. М. Соловьева. Задача состояла или в простом ознакомлении с каким-либо отделом и представлении о том письменного отчета, или в более детальной разработке вопроса по собраниям актов и на основании данных литературы»10.
Судя по отчетам о состоянии дел в Московском университете, М. К. Любавский мог заниматься в семинаре профессора кафедры всеобщей истории В. И. Герье, в семинаре Н. А. Попова, где разбирались источники по истории Ливонского края и Волынская летопись. Интерес Любавского к науке, несомненно, вырос из участия в семинарах Попова.
С 1880 г. для специалистов исторического и славяно-русского отделений профессор Попов открыл новый курс по истории южных славян, о чтении которого он беспокоился давно. Так, в ходе работы министерской комиссии в 1875 г. Попов публично высказался «за отнесение курсов истории славянских государств и народов к кафедре русской истории в силу того, что славянским филологам много и своего дела: четыре языка, история их литератур и древности; что история есть предмет исторической специальности, как история славянских законодательств есть специальность юридическая; что польская, сербская и болгарская история — в частной и постоянной связи с русскою, и что нельзя относить историю славян к филологии только на том основании, что часть источников написана на славянских наречиях, наконец, у нас личный состав говорит в пользу такого решения»11.
Порядок преподавания истории отечественной и славянской в 18821886 гг. описали И. Шимко и А. Голомбиовский: «На первых двух общих курсах профессор читал лекции, посвященные обзору древней и новой русской истории, а со студентами исторического отделения вел семинарий; история славянских народов преподавалась III и IV курсам того отделения и славяно-русского»12. В 1882/1883 учебном году им были изложены: «Обзор современной исторической литературы о славянах, историко-географический очерк стран, которые они занимали в средние века, политическая и внутренняя история их до конца XIV в. В 1883-84 гг. курс этот продолжался до новейших времен, с включением в него специального обзора польской, чешской и южнославянской историографии с ее возникновения до XVII в.». Слушатели запомнили, что лектор, «никогда не упускавший из виду педагогических соображений, останавливался на истории тех славянских народностей, политическая и духовная жизнь которых ближе соприкасалась с Русским государством, из южных — сербов и болгар, из западных — поляков»13. Действительно, и в курсе русской истории профессор Попов уделял особое внимание истории славянских народов. Эпиграфом лекционного курса русской истории Н. А. Попова следует считать его слова: «История России начинается со славян».
Судя по программе курса древней русской истории, составленной Поповым для студентов второго курса в 1878/79 учебном году и сохранившейся в литографическом издании, в лекциях освещались следующие вопросы из славянской истории: «Доисторический быт народов славянской семьи, средства и методы изучения древнего периода в истории славянских народов, восточные славяне и их быт перед призванием варягов». В конспекте лекций по русской истории, хранящемся в фонде
В. О. Ключевского и не имеющем даты, вторая и третья лекции полностью посвящены анализу славянской истории, причем в третьей рассматривались причины возникновения государства у славян. В восьмой рассматривались особенности государственного развития Польши. Лектор подробно останавливался на географической характеристике земель, осваиваемых славянами-поляками, показывал изменения общественной жизни славян в связи с миграциями немцев, евреев и унией с Литвой. 11-я и 12-я лекции были посвящены истории Малороссии и роли в ней Православной Церкви. Тексты этих лекций, несомненно, были известны М. К. Любавскому, более того, он использовал их при разработке собственного курса. С 1899 г. Любавский продолжит дело своего учителя и будет читать курс по истории западных славян14, а в 1916 г. выйдет его первый учебник по этому курсу.
Воспоминаний об университетской жизни М. К. Любавский не оставил, или они не сохранились по причине обысков и ареста в 1930 г. Но о манере чтения лекций Поповым, его общении со студентами имеются многочисленные воспоминания современников М. К. Любавского. Их восприятие было сугубо индивидуальным и могло определяться уровнем гуманитарной подготовки слушателей, личным отношением к преподавателю, возможно, и их общественно-политическими пристрастиями. Отсюда столь полярные оценки преподавательской деятельности профессора Попова.
Так, И. Шимко и А. Голомбиовский отмечали, что Попов «как лектор имел качества истинного оратора: обладал прекрасным органом голоса, говорил просто, ясно, серьезно, заинтересовывал слушателей и производил на них всегда одинаково приятное впечатление». В. В. Розанов, сотоварищ Любавского, писал: «Нам читал лекции... Нил Александрович Попов, благодушный и праведный человек, коего за рост, толщину и бас мы прозвали “трубою”»15. В мемуарах «Прожитое и пережитое» историк Н. И. Кареев записал: «Это был человек чрезвычайно жовиальный, большой говорун и хлопотун»16.
Совершенно иную, в целом негативную характеристику Попова-лектора мы встречаем в мемуарах П. Н. Милюкова, который учился в университете вместе с М. К. Любавским и вспоминал о студенческих временах в довольно преклонном возрасте17. Тем не менее, именно Поповым Милюков был рекомендован для подготовки к профессорскому званию и тот пользовался библиотекой профессора, о чем свидетельствует его письмо от 23 апреля 1883 г.18
Как сказано выше, вместе с П. Н. Милюковым и М. К. Любавским в университете учился и В. В. Розанов, упоминавший о Ниле Попове как о «благородном и праведном человеке», у которого он брал «справки и книги для курсового сочинения»19. Но Розанов сохранил и другое представление о лекциях своих московских учителей, которое мы уже цити-ровали20. Повторюсь. В дни революционных событий 1-2 марта 1917 г. в Петрограде он записал: «Вечерело... И вот с ружьем наперевес... прошел, проковылял мимо меня ужасно невзрачный рабочий, с лицом тупым... И вся история русская пронеслась перед моим воображением... И Ключевский, С. М. Соловьев, и Н. А. Попов: все, кого я слушал в Москве. И я всем им сказал реплику консерватора: — Господа, господа... О, Отечество, Отечество, что же ты дало вот такому рабочему?.. и в том-то и боль, что вы не только сделали “сего Степана” отброшенным, ненужным себе, ненужным ни Ключевскому, ни Соловьеву, которые занимаются “величествами историческими”... Но сколько же Степанов, сколько русских Степанов забыто русскими историками и русскою историею... в окаянном молчании»21. Как бы ни различались манера чтения лекций, концепции русской истории трех профессоров Московского университета, читавших лекции по русской истории более полувека, в образной памяти они слились.
Важной формой самостоятельной работы студентов считалось написание реферата по заданной профессором теме. Так, Любавский, будучи студентом четвертого курса, представил, видимо, по указанию профессора философии М. М. Троицкого, реферат «К “Критике чистого разума” И. Канта» и получил за него премию Н. В. Исакова, бывшего попечителя Московского учебного округа22.
По предложению Н. А. Попова летом 1881 г. Любавский работал над сочинением «Служилые люди Московского государства, городовые дворяне и дети боярские. Критический обзор мнений, существующих в русской исторической литературе по вопросу об их происхождении и составе». По сообщению Д. В. Карева, рукопись, состоящая из вве-
дения и двух глав, находится в виде непереплетенной тетради в фонде Московского университета23.
Работа была завершена 2 сентября 1881 г., и на титульном листе значится: «Читал и одобрил ординарный профессор Н. Попов»24. Сочинение было удостоено золотой медали. Именно эта работа дала возможность Попову рекомендовать Любавского для приготовления к профессорскому званию. В архивном фонде Московского университета имеется представление от 31 мая 1882 г. за подписями Попова и Ключевского25. Замечу, что Ключевский еще не имел докторской степени, поэтому мнение Попова для Совета университета было более значимым.
По существовавшим правилам «оставленные» (университетский сленг) для приготовления к профессорскому званию должны были сдать магистерский экзамен и написать диссертацию.
Подготовка к сдаче магистерских экзаменов давалась напряженным трудом, умственными и эмоциональными усилиями, требовалось изучение значительного списка научных изданий. За необходимыми книгами М. К. Любавский, как и другие студенты, обращался в личную библиотеку Н. А. Попова, одну из лучших в Москве26.
Об этом сохранились два письма Любавского, не введенные в научный оборот его биографами. Процитируем письмо 2 мая 1883 г.: «Покорнейше прошу Вас, Нил Александрович, снабдить меня нижеследующими книгами на лето: Полное собрание летописей, т. 3; Акты археографической комиссии, Акты юридические; Загоскин “Уставные грамоты XIV-XV в.”, Андреевский “О наместниках”, Градовский “История Ляшского управления”. Кроме того, для ознакомления с общественным устройством Литовского княжества XV-XVI вв. я наметил себе для прочтения и просмотра следующие книги: Акты Западной России (они уже у меня есть); Акты, относящиеся к Южной и Западной России, т. 1, Буданов-Владимирский “Немецкое право в Литве”». Далее названы исследования В. Антоновича
о происхождении шляхетских родов и работы Ф. Леонтовича по литовскому праву. Любавский советовался: «Если Вы сочтете выбор настоящих пособий удовлетворительным, пожалуйста, соблаговолите мне их одолжить, буде они у Вас обрящутся». Любавский продолжал консультации: «Кроме того, я просил бы Вас указать мне сочинения по внешней, так скорее, истории Литвы до окончания соединения ее с Польшей. Я знаю одно из таких: “Очерк истории Литовского княжества до половины XV в.” Вл. Антоновича, которое прошу также приобщить к выше названным
книгам. Не безынтересно было бы также прочесть что-нибудь о влиянии Польши на быт Литвы за этот период». Завершалось письмо словами: «Указанием всего этого и сообщением книг премного обяжете уважающего Вас покорнейшего слугу М. Любавского»27.
Процитированное письмо — важное свидетельство получения профессорских консультаций будущим магистром. Из текста видно, что именно с Поповым советовался Любавский, выбирая тему диссертации, поэтому и слова благодарности в предисловии к ее публикации отражали конкретную реальность.
Сохранился в университетском архиве и отчет Любавского о работе над диссертацией, цитированный Ю. Ф. Ивановым. В нем указывалось, что «оставленный» Любавский проработал вопрос о присоединении Малороссии к Московскому государству, проштудировал соответствующие тома сочинений С. М. Соловьева, работы Н. И. Костомарова. Попов, проверяя отчет, обратил внимание Любавского на необходимость изучения книг польских историков. Сам он был хорошо осведомлен в новинках польской историографии, писал отзывы и рецензии на вновь выходившие работы, да и в своей библиотеке имел книги профессоров Краковского университета28. Их-то он и рекомендовал для изучения Любавскому, так как полагал, что «присоединение Малороссии к Московскому государству имеет и другую сторону, относящуюся к Польше, а потому требует польской истории»29.
Весной 1885 г. Любавский держал первый магистерский экзамен, а по правилам таковых было три. В составе принимавших были профессора кафедры всеобщей истории В. И. Герье и П. Г. Виноградов, профессора русской истории В. О. Ключевский и Н. А. Попов, профессор классической филологии А. Н. Шварц.
Подготовка к экзаменам шла одновременно с работой над диссертацией, но денег не хватало, с января 1885 г. Любавский перестал получать стипендию, и ему пришлось искать заработок. О тяжелом материальном положении он писал к товарищу по университету В. В. Розанову30.
Попов как декан проявил заботу о трудоустройстве, как бы мы сейчас сказали, своих учеников. В начале 1885 г. он получил письмо от профессора Казанского университета историка Д. А. Корсакова с информацией: «На днях я имел разговор с организатором Сибирского университета, нашим профессором В. М. Флоринским, который очень озабочен приисканием в оный университет преподавателя русской истории. Я не мог никого указать
и обращаюсь к Вам (с согласия Флоринского) с покорнейшей просьбой указать из окончивших уже или оканчивающих курс в Московском уни-верситете»31. Попов предложил Любавскому подумать о вакантном месте. Однако Любавский не решился уезжать из Москвы в Томск, «ибо в провинции дальнейшие занятия русскою историей немыслимы», писал он Розанову.
Осенью 1886 г. он устроился в частную гимназию, затем В. И. Герье пригласил его преподавать на Высших женских курсах. Над магистерской диссертацией Любавский работал долго, 12 лет, защита состоялась лишь в 1894 г. Диссертация называлась «Областное деление и местное управление Литовско-Русского государства ко времени издания первого Литовского Статута». В ее основе лежал анализ книг Литовской метрики, фонда документов, переданных из Петербурга в Московский архив Министерства юстиции в 1887-1888 гг. Именно здесь помощь Любавскому вновь оказал профессор Попов. Дело в том, что в декабре 1885 г. Попов получил должность сначала директора, а позднее управляющего Московским архивом Министерства юстиции (МАМЮ).
На эту должность он попал неслучайно: здесь переплелись и любовь к архивным разысканиям, которую он стремился привить своим студентам в университете, читая курс историографии с подробным обзором главнейших архивов, и желание укрепить финансовое положение большой семьи. Попов хорошо был знаком с управляющим МАМЮ сенатором Н. В. Калачовым и поддерживал его идеи архивной реформы.
МАМЮ объединял в себе несколько старых архивных собраний, и Н. В. Калачов задумал издать их историю. Сам он был занят делами по открываемому Археологическому институту, и историю возникновения архивов предложил написать Попову. Так возникла «Памятная книжка МАМЮ» (М., 1880), которую историки архивного дела считают образцовым путеводителем. В ней впервые приведены описание состава фондов архива и данные об истории образования фондов, напечатаны биографические сведения о сотрудниках архива и их научных интересах.
После неожиданной смерти Н.В. Калачова осенью 1885 г. Попов продолжил его дело. Он открыл вновь построенное здание архива, ныне здание РГАДА на Девичьем поле, разработал программу деятельности архива32. Он считал, что «главное — иметь опись архива». Для этой цели по его инициативе было создано археографическое отделение, куда он пригласил способных выпускников Московского университета, добился
увеличения окладов в архиве по новому штату, в течение шести лет успел издать с новой командой четыре книги «Описания документов и бумах, хранящихся в МАМЮ» и «Памятную книжку МАМЮ», оказавшуюся ценным пособием.
За это же время под его редакцией как члена-корреспондента Академии наук на средства академии были изданы два тома «Актов Московского государства». Его коллеги академики К. С. Веселовский и Н. Ф. Дубровин в памятном слове о Попове 8 января 1892 г. сказали: «Для справедливой оценки заслуг Н. А. Попова по редакции двух первых томов “Актов Московского государства” должно заметить, что Калачову принадлежит лишь первая мысль о таком издании, исполнение же его, и при том в существенно распространенном виде, есть всецело дело Попова, причем нельзя забывать, что Калачов, посвящая свой труд академическому делу, пользовался зато и всеми материальными выгодами академического кресла, тогда как Попов работал безвозмездно и вполне бескорыстно; а между тем выборка из архивов полезного для науки материала есть работа трудная, большею частью не видная и во многом неблагодарная»33.
Следует сказать об особенностях деятельности Попова как директора архива, подмеченных еще современниками. П. Н. Полевой писал, что «в отличие от “архивных генералов”, стоявших во главе других московских и петербургских архивов, где ученые встречали много препятствий и препон, демократичный, добродушный и приветливый Н. А. Попов умел создать благожелательную атмосферу для исследователей, приходивших в архив. Можно смело сказать, что русский ученый не чувствовал себя так спокойно и уютно, как в залах архива Министерства юстиции под управлением Н. А. Попова»34.
Сотрудник МАМЮ Н. Н. Оглобин упоминал, что Попов относился ко всему составу архива «с полной справедливостью, с чисто русским добродушием и высокой гуманностью, смотря на своих подчиненных не как бюрократ-начальник, а как старый добрый товарищ, как соработник на совместном поприще высокого служения русской науке»35.
Историк А. А. Кизеветтер, ученик В. О. Ключевского, вспоминал: «Архивом Попов управлял как добрый и ласковый папаша. Большой его заслугой было то, что он освежил состав архивных служащих, пригласив туда на службу целую группу молодых историков, только что окончивших университетский курс. Это обстоятельство сразу внесло в деятельность архива струю серьезной научности. И некоторые из приглашенных
Поповым в архив молодых людей выполнили затем очень ценные работы по описанию архивных документальных фондов, составив эти описания согласно с научными требованиями... Все его там любили»36.
М. К. Любавскому было не только уютно в МАМЮ, но не без помощи и советов Попова он сумел выявить в архиве множество документов, позволявших восстановить историю Великого Литовского княжества. Материалов оказалось так много, что в 1901 г. он написал новую книгу «Литовско-русский сейм». В том же году была защищена докторская диссертация.
Следует назвать еще одно важное научное направление, объединяющее двух историков. Н. А. Попов занимался историей родного Московского университета. Имея возможность чтения документов в университетском архиве, он, в отличие от других профессоров, ею воспользовался. Попов написал более десяти работ, имевших документальную основу и представлявших собой аннотированные публикации текстов источников. Значительный материал был собран в архиве к биографии Н. И. Надеждина, О. М. Бодянского, по истории Общества древностей российских при Московском университете и др. Любавский также серьезно отнесся к архиву университета. Им написаны статьи о Московском университете в 1812 г., о М. В. Ломоносове и университете. После революции Любавский служил в Главархиве37, и его заботами Архив Московского университета был спасен и приумножен.
Как видим, М. К. Любавский в своей деятельности имел возможность опираться на разработки Н. А. Попова, который, как и написал М. К. Любавский, «...создан был для того, чтобы направлять по стезе науки и поддерживать молодые, часто еще слабые и колеблющиеся, силы».
1 См.: Мягков Г. П. Научное сообщество в исторической науке. Казань, 2000.
2 При изучении отношений учительства важно представить существование связи учитель—ученик как процесс. Об этом обстоятельно в последние годы пишет А. В. Антощенко. Он анализирует процесс ученичества на примере обше-ния профессора П. Г. Виноградова. Подробнее см.: Антощенко А. В. Русский либерал-англофил Павел Гаврилович Виноградов. Петрозаводск, 2010.
3 См.: ЧОИДР. Кн. 3. 1892.
4 См. его биографию: Воробьева И. Г. Профессор-славист Нил Александрович Попов. Тверь, 1999.
5 Соловьев В. С. Народная беда и общественная помощь // Сочинения: В 2 т. М., 1989. Т. 2. С. 382.
6 См.: Воробьева И. Г. К истории закрытия Московского славянского общества // Интеллигенция и власть. М., 1999. С. 95.
7 Цит. по: Стоянов И. Славянските комитети и българското освободително движение след априлското въстание. София, 1992. С. 85.
8 См. подробно: Воробьева И. Г. Н. А. Попов как профессор и организатор науки // Российские университеты в ХУШ-ХХ веках. Воронеж, 1998. С. 115-134.
9 КареевН. И. Прожитое и пережитое. Л., 1990. С. 122.
10 Шимко И., Голомбиовский А. Памяти Нила Александровича Попова. М., 1892. С. 44.
11 См.: ОР РНБ. Ф. 120. № 1139. Л. 6 об.
12 Шимко И., Голомбиовский А. Памяти Нила Александровича Попова. С. 43.
13 Там же.
14 Лаптева Л. П. Славяноведение в Московском университете в XIX - начале XX века. М., 1997. С. 192-202.
15 Розанов В. В. Литературный род Соловьевых // Кодры. Молдова литературная. 1991. № 5. С. 170.
16 КареевН. И. Прожитое и пережитое. С. 122.
17 Милюков П. Н. Воспоминания. М., 1990. С. 105.
18 См.: НИОР РГБ. Ф. 239. П. 13. № 38.
19 Розанов В. В. Литературный род Соловьевых. С. 170.
20 См: Воробьева И. Г. Славяно-Россика. Тверь, 2008. С. 159.
21 Розанов В. В. Мимолетное. М., 1994. С. 369-370.
22 Этот факт упомянут только в работе профессора МГУ Л. П. Лаптевой (Лаптева Л. П. Славяноведение в Московском университете в XIX - начале XX века. С. 190).
23 Карев Д. В. Неопубликованное творческое наследие М. К. Любавского // Археографический ежегодник за 1974 год. М., 1975. С. 301-302.
24 Иванов Ю. Ф. М. К. Любавский — выдающийся ученый и педагог // Вопросы истории. 2001. № 10. С. 151. — Заметим, что в другой статье дано иное название кандидатского сочинения (см.: Дегтярев А. Я., Иванов Ю. Ф., Карев Д. В. Академик М. К. Любавский и его наследие. С. 7).
25 См. архивную ссылку: Ермолаев Ю. Н. Ректор Московского университета М. К. Любавский // Академик М. К. Любавский и Московский университет. М., 2005. С. 131.
26 О составе библиотеки Н. А. Попова сохранилось дело, из которого ясно, что его вдова пыталась продать библиотеку Министерству народного просвещения (см.: РГИА. Ф. 733. Оп. 142. № 1335. Л. 10). — Позднее библиотека была подарена Московскому архиву Министерства юстиции, ныне РГАДА, но дальнейшая ее судьба нам не известна.
27 См.: НИОР РГБ. Ф. 239. П. 12. № 44.
28 См. подробно: Воробьева И. Г. Зарубежная историография славянских народов в трудах Н. А. Попова // Проблемы социальной истории и культуры Средних веков и раннего Нового времени. СПб., 2005. Вып. 5. С. 34-37.
29 Цит. по: Иванов Ю. Ф. М. К. Любавский — выдающийся ученый и педагог. С. 151.
30 См.: ЕрмолаевЮ. Н. Ректор Московского университета М. К. Любавский.
С. 131.
31 НИОР РГБ. Ф. 239. П. 11. № 5. Л. 21 об.
32 Шохин Л. И. Московский архив Министерства юстиции и русская историческая наука: Архивисты и историки во второй половине XIX - начале XX в. М., 1999.
33 Веселовский С. В., Дубровин Н. Ф. Памяти Нила Александровича Попова. СПб., 1892. С. 21.
34 Полевой П. Н. Нил Александрович Попов (некролог) // Исторический вестник. 1892. № 2. С. 527.
35 Оглобин Н. Н. Памяти А. А. Востокова // ЧОИДР. 1892. Кн. 2. С. 11.
36 Кизеветтер А. А. На рубеже двух столетий: Воспоминания 1881-1914. М., 1996. С. 192, 194.
37 Карев Д. В. Участие академика М. К. Любавского в советском архивном строительстве // Советские архивы. 1978. № 2. С. 31-34.
Информация о статье:
Автор: Воробьева Ирина Геннадиевна, доктор исторических наук, профессор, Тверской государственный университет, Тверь, Россия, Dubrovnik@mail.ru Название: Ученик и учитель: М. К. Любавский и Н. А. Попов.
Аннотация: В статье рассмотрены взаимоотношения студента М. К. Любавского и профессора русской истории Московского университета Н. А. Попова. Впервые публикуются письма М. К. Любавского, находящиеся в Отделе рукописей Российской государственной библиотеки.
Ключевые слова: биографика, историография, Московский университет,
Н. А. Попов, московская историческая школа.
Information about the article:
Author: I. G. Vorobeva
Title: The Student and the teacher: M. K. Lyubavskiy and N. A. Popov.
Summary: The paper considers the relations of student M. K. Lyubavskiy and Professor of Russian history at Moscow University N. A. Popov. The author executed the first publication of some M. K. Lyubavskiy’s letters located in the Department of manuscripts of the Russian state library.
Key words: biographical researches, historiography, M. K. Lyubavskiy, Moscow University, N. A. Popov, Moscow historical school.
