CC BY
79
Вестник ПСТГУ I: Богословие. Философия
2012. Вып. 5 (43). С. 95-108
Учение Исидора Севильского о предопределении
С. А. Воронцов
В данной статье рассматривается учение Исидора Севильского о предопределении на основе 30-й главы второй книги «Дифференций» и 6-й главы третьей книги «Сентенций». Проводится сопоставительный анализ текстов Исидора с их источниками. В результате опровергаются мнения исследователей об отсутствии оригинального элемента в учении Исидора о предопределении и полном его соответствии учению Фульгенция Ру-спийского или Григория Двоеслова и указываются оригинальные моменты его учения.
Рассуждения Исидора Севильского о предопределении1 не имеют однозначной оценки в истории теологии. В каролингскую эпоху еретик Годскальк, защищая свои взгляды, ссылается в том числе и на Исидора2. А. М. Шишков, автор пособия, посвященного истории средневековой мысли, полагает даже, что именно Исидор оказал на Годскалька наибольшее влияние3. Ратрамн из Корби и Пру-денций Труасский опираются на воззрения Исидора относительно предопределения4, в то время как Иоанн Скот Эриугена и особенно Гинкмар Реймский его воззрения критикуют5. В немалой степени оценка учения Исидора была связана с вопросом о зависимости его взглядов от взглядов цитируемых им авторов. Так, если Пруденций пишет о соответствии рассуждений Исидора о предопределении во всем учению Григория Двоеслова, то Гинкмар, наоборот, указывает на то, что Исидор извращает смысл своих источников и, «во всем остальном ученый»,
1 Конкретизировать, о каком именно предопределении идет речь (о предопределении участи или поступков), значит подойти к вопросу анахронично. Ни сам Исидор, ни авторы, к которым он обращался, такого разделения не производили. Предопределение связывалось очевидным образом с посмертной участью человека, но касалось (что также очевидно) и его прижизненных поступков.
2 Gotteschalcus Orbacensis. Confessio // PL 121. Col. 350; Idem. Confessio proxilior // PL 121. Col. 357.
3 Шишков А. М. Средневековая интеллектуальная культура. М., 2003. С. 40. Отметим, что А. М. Шишков не приводит доказательств такой гипотезы.
4 См., например: Prudentius Trecensis. De praedestinatione II // PL 115. Col. 1028—1029; Ra-tramnus Corbiensis. De praedestinatione Dei // PL 121. Col. 54—62.
5 Ioannes ScotusEriugena. De pradestinatione III // PL 122. Col. 366—367; Hincmarus Rhemensis. De praedestinatione IX // PL 125. Col. 97.
в данном случае симпатизирует ереси «галлов», придерживавшихся крайнего предестинационизма6.
Удивительным образом связь положительной оценки учения Исидора о предопределении с тезисом о его зависимости от Григория перекочевала и в исследовательскую литературу. Ф. Аревало (1747—1824), оппонируя Гинкмару, посвящает целую главу своей «Исидорианы» доказательству того, что Исидор во всем следует Григорию, на которого опирается, возможно «имея перед собой изречения Августина или его учеников — Проспера и Фульгенция»7. Более поздние исследователи творчества Исидора, насколько нам известно, практически не интересовались учением Исидора о предопределении. Исключение составляет французский историк П. Казье, подготовивший критическое издание «Сентенций» Исидора и монографию, посвященную им. Однако он уделяет учению о предопределении у Исидора сравнительно мало внимания. Он полагает, что Исидор ни в чем не отступает от учения Фульгенция, как оно выражено в первой книге «К Мониму»8, и, соответственно, не занимается анализом содержания этого учения.
Глубокая взаимосвязь проблем интерпретации и оригинальности / зависимости учения Исидора Севильского о предопределении представляется вполне органичной, если учесть, что его произведения выстроены практически целиком и полностью из цитат. Соответственно, реконструкцию учения Исидора о предопределении имеет смысл производить в русле проблемы зависимости / оригинальности, не решенной в историографии однозначно. Таким образом, цель данной статьи — выяснить, только ли транслирует Исидор концепции, изложенные в его источниках, или вносит и некий оригинальный элемент? Если да, то в чем он состоит?
Как уже было сказано, в истории можно выделить три позиции относительно учения Исидора Севильского о предопределении: 1) позиция Гинкмара Реймского: Исидор опирается на текст Григория, но извращает его смысл, говоря об абсолютном предопределении ко спасению или к гибели без участия воли человека9; 2) позиция Пруденция Труасского и Ф. Аревало: Исидор транслирует учение Григория Двоеслова о предопределении, исходя из различных отрывков из «Нравственных бесед на книгу Иова»; 3) позиция П. Казье: Исидор транслирует учение Фульгенция Руспийского из первой книги «К Мониму».
Все три указанные позиции на поверку оказываются достаточно уязвимыми.
Позиция П. Казье основана на анализе лишь первой сентенции главы «О предопределении» второй книги «Сентенций». Он полагает, что источником данной сентенции является цитата из первой книги Фульгенция Руспийского «К Мониму»10. Сравним, однако, тексты Исидора и Фульгенция (см. таблицу 1).
6 Hincmarus Rhemensis. Op. cit. Col. 97.
7Arevalus F. Isidoriana // PL 81. Col. 157.
8 CazierP. Isidore de Seville et la naissance de l’Espagne catholique. P., 1994. P. 167-170.
9Arevalus F. Isidoriana // PL 81. Col. 152-153.
10 Cazier. Op. cit. P. 169. И в критическом издании и в монографии он ссылается на Ad Mo-nimum I. 18 (Ibid.; Isidorus Hispalensis. Sententiae II. 6. 1 / P. Cazier, ed. Turnhout, 1998. P. 103), в то время как в издании Патрологии Миня текст, на который он ссылается, — это 13-я глава.
Бросается в глаза отсутствие буквальных совпадений. Единственно, в чем согласны оба текста, — тезис о предопределении одних к спасению, других — к гибели. Следовательно, можно усомниться в том, что Исидор в данном случае пользовался именно этим текстом Фульгенция. Исидор совершенно ничего не говорит о наличии или отсутствии предопределения ко греху. Хотя фразу «к наказанию, не ко греху» от лица Исидора добавляют Петр Абеляр и Гонорий Августодун-ский11, насколько нам известно, в текстах Исидора ее нет. Следовательно, отождествление идей Фульгенция и Исидора является как минимум поспешным.
Таблица 1
Сопоставление «К Мониму» Фульгенция и «Сентенций» Исидора
Fulgentius. Ad Monimum I. 13. Isidorus. Sententiae II. 6. 1.
Proinde potuit, sicut uoluit, praedes-tinare quosdam ad gloriam, quosdam ad poenam. Sed quos praedestinauit ad gloriam, praedestinauit ad iustitiam. Quos au-tem praedestinauit ad poenam, non praedestinauit ad culpam. Posset enim pecca-tum aliquod ex praedestinatione Dei esse, si posset aliquis hominum iuste peccare. Nul-lus autem hominum iuste peccat, quamuis eum iuste Deus peccare permittat. Iuste enim deseritur a Deo, qui deserit Deum12. Gemina est praedestinatio siue electorum ad requiem, siue reproborum ad mortem. Vtraque diuina agitur iudicio, ut semper electos superna et interiora sequi faciat, semperque reprobos ut infima et exteriora delectentur deserendo permittat13.
Поэтому Он мог, как и хотел, предопределить кого-то к славе, кого-то — к наказанию. Но кого предопределил к славе, того предопределил к праведности. Кого же предопределил к наказанию, не предопределил к вине. Ибо мог бы быть какой-нибудь грех по божественному предопределению, если бы мог какой-нибудь человек справедливо грешить. Но ведь никакой человек не грешит справедливо, хотя бы Бог и справедливо попускал ему грешить. Справедливо же оставляется Богом, кто оставляет Бога. Предопределение — двойное: или избранных к упокоению, или порочных к смерти. И то, и другое вершится божественным судом, чтобы всегда заставлять избранных следовать возвышенному и внутреннему, а порочным, оставляя их, всегда попускать, чтобы они находили удовольствие в низшем и внешнем.
Ф. Аревало находит подтверждение своей позиции в том, что большая часть рассуждений Исидора о предопределении построена на цитатах из «Нравственных бесед» Григория Двоеслова. Но: 1) та же самая «программная» первая сен-
11 Honorius Augustodunensis. De libero arbitrio IV // PL 172. Col. 1228; Petrus Abaelardus. Sic et non XXIX // PL 178. Col. 1388.
12 PL 65. Col. 162.
13 Isidorus Hispalensis. Op. cit. P. 103.
тенция главы «О предопределении» не восходит к 20-й (21-й по изданию Миня) главе 33-й книги «Нравственных бесед» Григория, как то утверждает Ф. Арева-ло14; 2) Аревало довольствуется указанием на источники цитат, не рассматривая, каким образом цитаты используются, в какой контекст встраиваются и каким изменениям подвергаются.
Гинкмар Реймский основывает свой вывод также только на первой сентенции главы «О предопределении». Ф. Аревало справедливо указывает на то, что: 1) Гинкмар не учитывает контекст цитаты; 2) сентенция может быть истолкована по-разному (в зависимости от того, идет ли речь о предопределении участи или поступков)15.
Таким образом, представляется необходимым еще раз внимательно сопоставить тексты Исидора Севильского и их источники. В нашем исследовании мы будем руководствоваться принципами, предложенными известнейшим исследователем наследия Исидора Ж. Фонтеном: 1) тщательное исследование источников; 2) выявление всех дополнений и изменений, внесенных в цитату в тексте Исидора16.
Проблема предопределения рассматривается Исидором в 30-й главе второй книги «Дифференций» и 6-й главе второй книги «Сентенций». Обратимся для начала ко второй книге «Дифференций», которая представляет собой философско-богословский трактат, выстроенный по грамматическому принципу дифференцирования понятий17. При этом, из-за отсутствия предисловия в трактате, неизвестно кому он был адресован. Точная датировка текста также не представляется возможной18. Вопроса о предопределении Исидор касается в главе, посвященной разведению понятий свободы воли и благодати. Данный текст Исидора легко разделяется на две части. Первая часть посвящена собственно соотношению воли человека и благодати, вторая — предопределению.
Ф. Аревало указывает, что основным источником утверждений о двойном предопределении в рассматриваемой главе служит 21-я глава 33-й книги «Нравственных бесед на книгу Иова» Григория Двоеслова19, и, в частности, из этого он делает вывод о вторичности учения Исидора о предопределении относительно данного источника.
Однако при сопоставлении рассуждений Григория и Исидора обнаруживается важное, на наш взгляд, композиционное различие. Исидор выстраивает цитаты и аллюзии на текст Григория в обратном порядке, т. е. как будто двигаясь
14 Ср.: «...omnibus Conditor, et quosdam praeelegit, et quosdam in suis prauis (в некоторых манускриптах: reprobis) moribus iuste derelinquit» — «.Творец всех некоторых избирает, а некоторых справедливо оставляет в их порочных нравах» (здесь и далее перевод мой. — С. В.) (Gregorius Magnus. Moralia in Iob XXXIII. 21. 38 // PL 76. Col. 699).
15Arevalus. Op. cit. Col. 151-155.
16 Fontaine J. Isidore de Seville et l’astrologie // Revue des fitudes Latines. 1953 (1954). Vol. 31. P. 300. Третий принцип, предложенный Ж. Фонтеном, — максимально учитывать контекст эпохи — представляется трудным применить на рассматриваемом нами материале. Возможно, это требует отдельного исследования.
17 Andres Sanz M. A. Introduction general // Isidorus Hispalensis. Liber Differentiarum [II] / M. A. Andres Sanz, ed. Turnhout, 2006. P. 10*.
18 Ibid. P. 22*-27*.
19Arevalus. Op. cit. Col. 151.
от его последней мысли к первой. Григорий от тезиса о том, что благодать распределяет Бог согласно своей воле, поскольку Бог не может быть должником человека, и все доброе в человеке лишь от Божией благодати, переходит к тезису о том, что добрые дела человека вменяются и ему самому и Богу20. Таким образом он стремится согласовать роль благодати и свободы воли. Исидор от положения о том, что в совершении добрых дел участвует и божественная и человеческая воля, переходит к тому, что человек не может сделать Бога должником, и, соответственно, Бог справедливо решает, кого избрать, а кого оставить в заблуждении21.
При этом в тексте Исидора данная цитата из «Нравственных бесед» составляет лишь центральную часть, в которой обозначен переход от темы соотношения человеческой воли и божественной благодати к теме предопределения. Обе темы раскрываются им на основе других источников.
Проблема соотношения свободной воли и благодати раскрывается Исидором с опорой на «Энхиридион о вере, надежде и любви» Августина. Исидор основывает свой текст на двух мыслях Августина: 1) благодать и предваряет, и сопровождает человека, то есть и образовывает в человеке волю к добру, и способствует реализации этой воли (32-я глава22); 2) первый человек потерял свободу воли (30-я глава23). В то же время Исидор не привлекает рассуждений Августина из той же 32-й главы о необходимости для спасения не только милосердия Бога, но и стремления человека. Исидор, в отличие от Августина (цитируя Григория), сводит роль человеческой воли лишь к послушанию благодати, соглашению с ней24. Впрочем, определяющую роль благодати утверждает и Августин, поскольку именно она и подготавливает, и поддерживает в человеке волю к добру25.
Тему предопределения Исидор раскрывает, строя свой текст на цитатах из «Нравственных бесед» Григория, 15-го письма Фульгенция Руспийского и того же «Энхиридиона» Августина. Отталкиваясь от утверждения Григория о том, что никто не может сделать Бога должником и Он сам справедливо решает, кому ее подавать, а кому — нет, Исидор переходит к аллюзиям на Рим 9, отождествляя сосуды гнева с предопределенными к наказанию, а сосуды милосердия — с предопределенными к спасению26.
Затем Исидор приводит пример предопределения Иакова и Исава, который встречается как в «Энхиридионе» Августина27, так и в 15-м письме Фульгенция28. При явном цитировании Фульгенция, Исидор скорее следует Августину. Фуль-генций рассуждает о необходимости крещения младенцев. Соответственно, он пишет, что Иаков и Исав были избавлены от состояния первородного греха через обрезание29, в то время как Августин утверждает, что и Иаков, и Исав были в
20 Gregorius Magnus. Op. cit. Col. 698-700.
21 IsidorusHispalensis. Differentiae II. 30 // Idem. Liber Differentiarum [II]. P. 75-76.
22Augustinus Hipponensis. Enchiridion de fide, spe et charitate XXXII // PL 40. Col. 247.
23 Ibid. XXX // PL 40. Col. 246.
24 Isidorus. Differentiae II. 30. P. 74-75.
25Augustinus. Op. cit. Col. 248.
26 Isidorus. Differentiae II. 30. P. 76-77.
27Augustinus. Op. cit. Col. 277-278.
28 Fulgentius Ruspensis. Epistolae XV. 6-7 // PL 65. Col. 437.
29 Ibid. XV. 9 // PL 65. Col. 438.
«узах осуждения»30. Затем Фульгенций переходит к тому, что все крещеные младенцы спасаются по предопределению, а некрещеные погибают, будучи «сплетены путами первородного греха»31. Именно эти слова Исидор использует для обозначения состояния Исава и Иакова, таким образом словами Фульгенция выражая позицию Августина.
Из примера с Исавом и Иаковом Августин, Фульгенций и Исидор делают различные выводы. Августин акцентирует внимание на милости, проявленной Богом в отношении Иакова32. Фульгенций, указав, что не всем дается благодать, переходит к подтверждению значения воли человека для спасения у взрослых (у детей — только благодатью)33. Исидор же приходит к выводу, что спасение или гибель происходят только согласно намерению предопределяющего Бога, следуя в этом риторике Рим 934.
Таким образом, применительно к «Дифференциям» гипотеза Ф. Аревало неверна. Исидор выстраивает свой текст на основе цитат, но не во всем следует логике источников, к которым обращается. Говоря о свободе и благодати, Исидор основывается на «Энхиридионе» Августина. Для перехода от этой темы к теме предопределения Исидор использует отрывок из «Нравственных бесед» Григория, «переворачивая» его. Тезис о предопределении Исидор раскрывает, опираясь прежде всего на пассаж из 15-го письма Фульгенция Руспийского, где говорится о главенствующей роли предопределения в отношении младенцев. При этом Исидор опускает рассуждения о необходимости активного действия человеческой воли у сознательных людей, содержащиеся как в «Энхиридионе», так и в 15-м письме. Кроме того, если и Фульгенций, и Григорий от утверждения предопределения переходят к указанию на значение воли человека в делах спасения, то Исидор, наоборот, в качестве вывода утверждает абсолютность предопределения.
Тогда, возможно, верна гипотеза о крайнем предестинационизме Исидора. Исидор словами Григория подтверждает значение заслуги воли человека для спасения35, что опровергает данное предположение, но несколькими строками ниже Исидор указывает, что заслуга «последующего выбора» (т. е. после посещения предваряющей благодатью) не играет роли36, что данную гипотезу подтверждает.
Само это противоречие указывает на то, что Исидор все же стремился согласовать свободу воли и предопределение. Следуя Августину, Исидор полагает наличие свободной воли только у спасающегося, которому она восстановлена
30 «Ambo... originaliter ex Adam uinculo damnationis obstricti» — «Оба. изначально стянуты узами осуждения по Адаму» (Augustinus. Op. cit. Col. 277).
31 Исидор: «parique nexu peccati originalis adstricti» — «.равно сплетены узами первородного греха» (Isidorus. Differentiae II. 30); Фульгенций: «paruulorum animas nexu peccati originalis obstrictas [esse]» — «.[что] души младенцев оплетены путами первородного греха» (Fulgentius. Op. cit. Col. 441).
32Augustinus. Op. cit. Col. 277.
33 Fulgentius. Op. cit. Col. 438—439.
34 Isidorus. Differentiae II. 30. P. 77—78.
35 Ibid. P. 75.
36 Ibid. P. 76.
1сс
предваряющей благодатью (поскольку свобода воли заключается в возможности выбирать между добром и злом). Заслуга человека состоит в том, что он следует воле к добру. Вместе с тем Бог не может быть должником человека. Исидор, в отличие от Григория, полагает, что любая заслуга — первичная или вторичная относительно благодати (т. е. предшествующей добродетели или последующего выбора) — делала бы Бога должником человека, коль скоро Ему надо по ней воздать. А это абсурдно. Следовательно, спасение на самом деле происходит исключительно божественной благодатью. Выходит, что на уровне человека (так сказать, субъективном) человеческая воля имеет значение в деле спасения, а на уровне Бога (объективном, который «uerissimum est») имеет значение только благодать и предопределяющая воля Бога.
Рассуждение о предопределении Исидор строит на противопоставлении бессильной, испорченной воли человека и всесильной воли Бога, обходя проблемы соотношения атрибутов Бога с предопределением (опуская весь элемент теодицеи, содержащийся в источниках, на которые он опирается) и, соответственно, проблемы предопределения ко греху.
Несколько другая картина предопределения представлена в «Сентенциях». Название трактата указывает на способ изложения материала. Сентенции определенным образом структурированы, разбиты на книги и главы. При этом как датировка, так и цель написания данного произведения, как и в случае со второй книгой «Дифференций», неизвестны и устанавливаются лишь гипоте-
тически37.
В «Сентенциях» главе «О предопределении» (Sententiae II. 6) непосредственно предшествует глава «О благодати» (Sententiae II. 5), что повторяет структуру 30-й главы «Дифференций». Соотношению благодати Бога и праведной жизни человека посвящены в соответствующей главе сентенции со 2-й по 6-ю и последняя сентенция главы. При этом сентенции 2-6 совершенно определенно являются цитатами. Что за ними стоит?
40-я глава 18-й книги «Нравственных бесед» Григория служит источником для трех сентенций (2, 5a и 5b по изданию П. Казье). Григорий пишет, что можно спастись только благодатью. Она производит в человеке заслугу, которую потом сама и вознаграждает. Затем Григорий переходит к примеру с благоразумным разбойником, которого посетила благодать и, что немаловажно, была им воспринята. Вывод Григория состоит в том, что благодатью дарована людям христианская мудрость, к которой разум сам по себе взойти не может38. Данный вывод Григория Исидор помещает в начало своего рассуждения (вторая сентенция). Кроме того, слово «мудрость» не заменяет на слово «исповедание» (confessio) (речь идет об исповедании веры39), которое, таким образом, подается только благодатью.
В сентенциях 3-4 Исидор раскрывает определяющее значение благодати для праведной жизни, обращаясь при этом к «Толкованиям на псалмы» Августина и
37 Cazier P. Introduction // Isidorus Hispalensis. Sententiae. P. XIV.
38 Gregorius Magnus. Op. cit. Col. 73—75.
39 «Nam nihil boni operis dedimus, per quod confessionem fidei accipere mereamur» — «Ведь мы ничего доброго не воздали делами, из-за чего заслужили бы восприять исповедание веры» (Isidorus. Sententiae II. 5. 2. P. 99).
«Комментарию на Исайю» Иеронима. Третья сентенция главы «О благодати» является цитатой из «Толкований на псалмы»40. Исидор добавляет, что человек не имеет в себе что-либо доброго, что не противоречит мысли Августина, но усиливает акцент на благодати41.
Следующая сентенция (Sententiae II. 5. 4) является цитатой из «Комментария на Исаию» Иеронима Стридонского. Иероним говорит о спасении не по заслуге, но только помощью Божией42. Исидор же напрямую связывает человеческую заслугу (или, вернее, то, что человек заслуживает) с гибелью, а спасение — с Божией помощью, подчеркивая определяющее значение благодати и в данном случае43. Добавим, что выражение «защитники свободной воли», употребляемое в данной сентенции Исидора, встречается в наследии Августина, Проспера Аквитанского и иных западных отцов в отрицательном значении44.
В сентенциях 5a и 5b, цитируя Григория, Исидор описывает действие благодати в человеке (она творит в человеке заслугу). В качестве примера он приводит покаяние благоразумного разбойника. Далее Исидор переходит к значению праведности человека. Хотя данная сентенция вдохновлена, по-видимому, фразой Григория о роли восприятия благодати45, Исидор предпочел обратиться к другой главе «Нравственных бесед», поскольку в ней праведность человека трактуется как то, что он воспринимает от Бога (как «хлеб насущный») 46, т. е. человеческой воле отводится крайне пассивная роль.
Шестая сентенция представляет собой отрывок из 15-го письма Фульгенция Руспийского. Исидор обращается к той части письма, где говорится, что благодать подается не всем, поскольку существуют народы, еще не просвещенные христианским вероучением. Исидор, цитируя Фульгенция, начисто исключает рассуждения о народах, говоря только об «избранных», получающих благодать47. То есть он переносит рассуждение о благодати на личный уровень. Кроме того, он добавляет, что хотя и многие принимают веру, но не творят плод веры48.
Итак, Исидор, опираясь на Священное Писание и его толкование признанными авторитетами, указывает, что и исповедание веры, и духовное преуспеяние, и победа добродетели являются даром Бога. Роль человека при этом сводится к принятию благодати. Воле человека отводится лишь пассивная, воспринимающая роль. При этом Исидор указывает, что благодать подается не всем, а лишь избранным. В чем состоит избранничество, Исидор не объясняет. Кроме того,
40 Augustinus Hipponensis. Enarrationes in psalmos CXVIII. 5. 3 // PL 37. Col. 1513.
41 Isidorus. Sententiae II. 5. 3... P. 99—100.
42 Hieronymus Stridonensis. Oommentaria in Isaiam I // PL 24. Col. 35.
43 Isidorus. Sententiae II. 5. 4... P. 100.
44 Augustinus Hipponensis. Epistolae CXCVI. 3 // PL 33. Col. 879; ProsperusAquitanus. De gratia Dei et libero uoluntatis arbitrio III // PL 51. Col. 205 и др.
45 Gregorius Magnus. Op. cit. Col. 74.
46 Ibid. XXIV. 7. 13 // PL 76. Col. 293.
47 Isidorus. Sententiae II. 5. 4... P. 101.
48 Аревало и Лоаиса, издавшие в 1593 г. «Сентенции» Исидора с комментариями, полагают, что речь идет о даре постоянства (Isidorus Hispalensis. Sententiae // PL 83. Col. 604). Но к этой теме Исидор обращается в последней сентенции главы «О благодати», так что, возможно, речь идет просто о праведных делах.
в завершение главы Исидор указывает, что хотя многим и подаются дары Бога, но постоянство дара подается также только избранным49. Интересно отметить, что Исидор понимает дары Бога весьма широко, к ним относятся власть, богатство, природные способности и мудрость50. Как мы увидим, такое понимание соотношения воли Божественной и человеческой лежит и в основании учения «Сентенций» о предопределении, изложенного в 6-й главе второй книги «Сентенций».
Анализ главы «Сентенций» о предопределении имеет смысл также начать с сопоставления текста Исидора с источниками, которые он цитирует. Как мы указали в самом начале статьи, попытки проследить источники первой сентенции данной главы не приносят результата, что является одним из слабых мест гипотезы Ф. Аревало (поскольку эта сентенция является, так сказать, программной) и фактически лишает оснований гипотезу П. Казье. Выражения, употребляемые в этой сентенции, не совсем обычны. Исидор говорит о предопределении «к упокоению» и «к смерти», в то время как рассматриваемые нами авторы предпочитают писать о предопределении «к славе» и «к наказанию». Рассуждения о предопределении к смерти встречаются у Фульгенция51, но Исидор не следует им. Можно предположить, что сентенция является плодом творчества самого Исидора.
Однако почти все остальные сентенции данной главы (2, 4-6, т. е. кроме третьей) определенно являются цитатами из 18-й и 33-й глав 29-й книги «Нравственных бесед на книгу Иова» Григория Двоеслова, в которых идет речь о непознаваемости для человека путей Господних (или, по выражению Григория, «судов Божиих»). Отметим, что предопределение ко спасению или к гибели не является, собственно, темой данных глав. Исидор творчески подходит к данному материалу «Нравственных бесед», связывая его с предопределением. Из 18-й главы заимствуется пассаж о том, что неизвестно, что победит в конце жизни человека — добро или зло52. Довольно интересно проследить, как Исидор переставляет акценты в заимствованиях из 33-й главы. Григорий указывает в ней, что неизвестно, почему одним подается власть, успех, долголетие, принадлежность к Церкви и праведность, а другим — нет. Причем воля человека не играет
49 «Plerisque Dei dona dantur, perseuerantia uero doni non datur. Et inde est, quod quidam principia habent conuersionis bonae, fine uero malo clauduntur. Electi uero accipiunt et conuersio-nis donum, et perseuerantiam doni. Ea ergo causa est, quod quidam et bene incipiunt, et bene fi-niunt» — «Многим подаются дары Божии, но не подается постоянство дара. Вот почему так происходит, что некоторые полагают хорошее начало обращения (conuersionis), но завершают плохим концом. Избранные же принимают и дар обращения (conuersionis), принимают и постоянство дара. По этой причине некоторые и хорошо начинают, и хорошо заканчивают» (Isidorus. Sententiae II. 5. 14... P. 103).
50 «Nam quod sapientes sumus, quod diuites, quod potentes existimus, non alterius, sed potius diuino munere sumus» — «Ведь что мы мудры, что богаты, что считаемся сильными, то мы [таковы] не в силу чего другого, но в силу божественного дара» (Isidorus. Sententiae II. 5. 12... P. 102).
51 См., например: Fulgentius Ruspensis. Ad Monimum I. 5 // PL 65. Col. 155; Ibid. I. 27 // PL 65. Col. 174; Idem. De ueritate praedestinationis I. 23. 47 // PL 65. Col. 627.
52 Gregorius Magnus. Op. cit. Col. 496.
решающей роли (см. таблица 2). Григорий делает из этого следующий вывод: человек, осознающий свое неведение в таких вопросах, трепещет и смиряется, не надеется на себя и, следовательно, ищет Божией помощи53.
Из всех сфер жизни, которых касается Григорий, Исидор оставляет только одну — духовную, внося при этом некоторые изменения в текст цитат (см. таблицу 2), самое показательное из которых, на наш взгляд, следующее: Григорий противопоставляет «ие11е» (хотеть) и «иа1еге» (мочь), а Исидор — «ие11е» (хотеть) и «ёап / регшШеп» (дано / позволено). Иными словами, если Григорий соотносит желание и возможность, то Исидор — желание и дарование. Исидору важно показать недостаточность воли человека для продвижения в сторону греха или праведности и необходимость дара или попущения Бога. Григорий же подчеркивает человеческое неведение, которое было для него началом пути к смирению — уроку, который должны были извлечь слушатели.
Таблица 2
Сопоставление 33 главы 29 книги «Нравственных бесед» Григория и «Сентенций» Исидора
Gregorius. Moralia XXIX. 33. 77. Isidorus. Sententiae II.
Ordinem coeli nosse est supernarum dispositionum occultas praedestinationes uidere... Quod utique facere in hac uita positus nullus potest. 6. 6. .Et in hac tanta obscuritate non ualet homo diuinam perscrutari dispo-sitionem, et occultum praedestinationis perpendere ordinem.
Знать уставы неба (Иов 38. 33) — это значит видеть скрытые предопределения вышних планов. что во всяком случае никто, пребывающий в этой жизни, не может. В такой и толикой темноте человек не в состоянии исследовать божественный план, и уразуметь скрытый порядок предопределения.
Alius male inchoans usque ad uitae suae terminum ad peiora protrahitur; alius bene incipiens per longitudinem tempo-rum proficit ad augmenta meritorum. At contra, alius male uiuens diu reseruatur ut se corrigat, alius uero bene quidem uide-tur uiuere, sed in hac uita eo usque durat quoad in peruersa prorumpat. Alius in er-rore infidelitatis natus in errore deficit. Alius celsitudinem bene uiuendi appetere et uult, et ualet; alius nec uult, nec ualet. Alius uult, et non ualet; alius ualet, et non uult. 6. 4. Mira dispositio est supernae distributionis, per quam hic iustus amplius iustificatur, impius amplius sordidatur (Apoc. XXII. 11); malus ad bonum aliquando conuertitur, bonus ad malum aliquando reflectitur. Vult quis esse bonus, et non ualet; uult alter esse malus, et non permittitur interire. Datur ei qui uult esse bonus; alius nec uult, nec datur ei ut sit bonus. Iste nascitur in errore, et moritur; ille in bono quo coepit, usque in finem perdurat. Tandiu iste stat, quousque cadat; ille diu male uiuendo in fine saluatur, respectusque conuertitur.
53 Gregorius Magnus. Op. cit. Col. 496; Ibid. Col. 522.
104
Окончание таблицы 2
Gregorius. Moralia XXIX. 33. 77. Isidorus. Sententiae II.
Один, начав плохо, до конца своей жизни тянется к худшему; другой, начав хорошо, в течение длительного времени продвигается к увеличению заслуг. Напротив, иной, живя плохо, долго щадится, чтобы исправился, иной же вроде и живет хорошо, но в этой жизни держится до тех пор, пока не устремится к злу. Иной, родившись в заблуждении неверия, в заблуждении и умирает. Один желает высоты доброй жизни и может [ее достичь], другой — и не хочет, и не может. Иной хочет, но не может; иной — может, но не хочет. Удивителен план вышнего распределения, по которому этот праведник творит правду еще, нечестивый еще сквернится (Откр 22. 11), плохой некогда обращается к добру, хороший некогда возвращается к злу. Кто-то быть хорошим хочет и не может, другой — хочет быть плохим, и не попускается ему погибнуть. Тому, который хочет быть хорошим, это дается, этот и не хочет быть добрым, и ему не дается. Один рождается и умирает в заблуждении, другой держится добродетели, с которой начал, до самого конца. Один долго стоит, пока не падет, другой, долго живя худо, в конце концов спасается, обратившись.
Немаловажно, что Григорий упоминает о предопределениях во множественном числе, а Исидор — в единственном. Пруденций Труасский и Ф. Аревало не придают этому значения54. П. Казье не идентифицирует данную параллель между текстами Григория и Исидора. В то же время неясно, в каком смысле употребляет Григорий в данном случае слово «praedestinationes». Как мы указали выше, в данной главе не идет речь о предопределении ко спасению или к гибели. Григорий говорит о непознаваемости промысла Божия о человеке. Кроме того, по-видимому, употребление слова «praedestinatio» во множественном числе не было распространено широко: нам не удалось найти случаев, чтобы это слово употреблялось в других рассуждениях Григория или кого-либо другого (до Исидора включительно), за исключением одного анонимного трактата55. Так что рискнем предположить, что выражение Григория «скрытые предопределения вышних планов» скорее относится к промыслу Божию о жизни человека, а не к предопределению его участи.
Таким образом, Исидор в главе «О предопределении» не просто транслирует идеи Григория, хотя и цитирует его. Исидор по-своему расставляет акценты и наполняет фразы Григория новым смыслом. Так что и в отношении «Сентенций» гипотеза Ф. Аревало оказывается неверной.
Чтобы лучше понять концепцию Исидора, необходимо проанализировать композицию его рассуждения о предопределении в «Сентенциях». В первой сентенции выдвигается положение о предопределении, причем именно божественным судом одни побуждаются следовать хорошему, а другие оставляются во зле.
54 Prudentius. Op. cit. Col. 1029; Arevalus. Op. cit. Col. 151.
55 De praedestinatione Dei, libellus ignoti auctoris II, V // PL 45. Col. 1677, 1680. Поиск проводился по: Patrologia Latina Database. Versione 5.0b.
Во второй сентенции Исидор указывает на то, что Богу известно, к какому результату придет человек в конце жизни (это состояние имеет ключевое значение для определения участи), а человеку — нет. Соответственно, хотя благочестивое поведение и похвально, но не является гарантом спасения, поскольку неизвестно, к чему мы предопределены. И в двух последующих сентенциях Исидор показывает, что человеческой воли недостаточно ни чтобы согрешить, ни чтобы покаяться. Кроме того, невозможно определить, кто праведен, а кто грешен.
В 5-й главе Исидор обозначил, что человеческая воля играет пассивную роль, все подается Богом, начиная от спасения и заканчивая благополучием. В главе «О предопределении» значение человеческой воли также является второстепенным. Гибель или спасение обусловлены, прежде всего, волей Бога, Его «распределением», его Промыслом. Кроме того, человек не обладает знанием о праведности или греховности как другого человека, так и себя в конечном итоге (перед смертью), в отличие от Бога.
Итак, концепция предопределения в «Сентенциях» представляется нам простой и изящной. Человек не знает, что возобладает в нем в конце жизни, грех или праведность (а ведь это, по сути дела, решает участь). Бог это знает (Sententiae II. 6. 2). Человеческого стремления к спасению или к гибели недостаточно для их осуществления. Нужна воля Бога (Sententiae II. 6. 4-5). Человек не может судить о других, праведны ли они, Бог — может (Sententiae II. 6. 6). Следовательно, в конечном итоге Бог предопределяет человека ко спасению или к гибели (Sententiae II. 6. 1). При этом праведная жизнь оказывается достойной одобрения, но сама по себе не гарантирует спасения (Sententiae II. 6. 3).
Для пояснения этой схемы подойдет, нам кажется, следующий пример (не Исидоров): здоровый образ жизни полезен, но не гарантирует от болезни, поскольку существуют внешние по отношению к нему обстоятельства, которые суть проявления воли Бога о нас. В конечном итоге именно эти обстоятельства (которых мы не можем предзнать или изменить) и определяют, заболеем ли мы или нет. В нашей же власти только вести здоровый образ жизни.
Выбранная Исидором в «Сентенциях» позиция делает нерелевантными рассуждения о предопределении и предзнании, о предопределении ко греху или к наказанию, о соотношении предопределения и милосердия и справедливости Бога и т. д., поскольку автор отталкивается не столько от учения о Боге и Его атрибутах, сколько от учения о человеке, и прежде всего от тезиса о недостаточности человеческой воли и человеческих усилий для осуществления гибели или спасения. При этом Исидор искусно драпирует свою позицию цитатами из «Нравственных бесед» Григория, подтверждая ее, таким образом, авторитетом традиции.
Можно ли говорить об абсолютном отрицании значения человеческой воли для спасения в «Сентенциях», как то предполагал Гинкмар? Представляется, что нет. Исидор в главе о благодати словами Григория Двоеслова указывает, что праведность относится не только к Богу, но и к человеку, а в главе о предопределении говорит, что образ жизни, который ведут праведники, похвален. Вместе с тем, роль воли человека весьма невелика, поскольку существуют внешние по отношению к ней обстоятельства, которыми управляет Бог и которые, соответственно, имеют решающее значение.
Исидор выстраивает учение о предопределении на различных цитатах и аллюзиях, что было верно подмечено Ф. Аревало и П. Казье. Вместе с тем Исидор не столько транслирует чужие концепции, сколько использует слова авторитетных отцов для передачи своих мыслей. Следовательно, сводить его рассуждения о предопределении к пересказу концепций Фульгенция или Григория нельзя. Обозначим основные особенности его учения о предопределении.
Исидор и в «Дифференциях», и в «Сентенциях» выстраивает учение о предопределении не из учения о Боге, что позволяет Исидору в обоих случаях избежать рассуждений о том, как относятся к предопределении свойства Бога (пред-знание, милость, справедливость), и вопроса о предопределении ко греху и т. п., встречающиеся во всех источниках, которыми пользовался Исидор. Однако при таком подходе учение о предопределении могло быть по-разному связано с учением о Боге, что, на наш взгляд, и породило столь неоднозначное отношение к учению Исидора.
Кроме того, Исидор и в «Дифференциях», и в «Сентенциях» сводит значение человеческой воли лишь к послушанию благодати или ее восприятию. При этом Исидор в обоих произведениях движется от разбора роли человеческой воли в деле спасения к утверждению предопределения ко спасению или к гибели. Обе эти особенности указывают, что Исидор Севильский все-таки делает некий акцент на предопределении. При этом Исидор не отрицает на определенном уровне значения воли человека в деле спасения.
Особенностью учения о предопределении в «Дифференциях» является наличие в рассуждении Исидора двух схем. В одном случае воля человека имеет значение для спасения, поскольку за добрые дела, в совершении которых принимает участие и благодать, и воля человека, полагается воздаяние, в другом — нет, поскольку никакая заслуга человека (в том числе заслуга послушания благодати) не может сделать Бога должником. Согласно последней схеме, спасение и гибель происходят исключительно по замыслу предопределяющего Бога. По-видимому, Исидор не отрицает значения свободной воли на, так сказать, субъективном уровне, но объективно, «иепББтит еБ1», именно воля Бога и его предопределение играют решающую роль.
В «Сентенциях» Исидор в определенном смысле отождествляет предопределение ко спасению или к гибели с промыслом Божиим, в отличие от цитируемого им Григория Двоеслова. Человеческой воли недостаточно для спасения или гибели, необходимо содействие внешних по отношению к ней обстоятельств, которыми управляет Бог. Соответственно, человек не может сказать, возобладает ли в нем в ключевой момент для определения участи — перед смертью — греховность или праведность. Богу же это известно. Следовательно, хотя и полезно стремиться к праведному образу жизни, в конечном итоге спасение или гибель происходят именно по божественному предопределению.
Ключевые слова: Исидор Севильский, Григорий Двоеслов, Фульгенций Ру-спийский, благодать, свобода воли, предопределение.
THE TEACHING OF ISIDORE OF SEVILLE ON PREDESTINATION
S. VORONTSOV
The views of Isidore of Seville on predestination are described based mainly on the thirtieth chapter of the second book of his De differentiis verborum and the sixth chapter of the third book of his Sententiae. A comparative analysis of the texts of Isidore with their sources follows. As a result, the author of this article refutes earlier argumentation claiming that Isidore’s teaching on predestination contained nothing new but was totally lifted from that of Fulgentius of Ruspe and Gregory the Great. The author on the contrary points out the original elements in Isidore’s teaching.
Keywords: Isidore of Seville, Pope Gregory the Great, Fulgentius of Ruspe, grace, free will, predestination.
