CC BY
6614. Misztal, Bronislaw and Shupe, Anson. Religion, Mobilization and Social Action. Westport, CT: Praeger Publish-ers1998, p.5
15. Al'termatt U. Etnonacionalizm v Evrope (Ethno-nationalism in Europe), M., 2000.
16. Bel'kov O.A. Zhurnal «Vlast'» ("Vlast" magazine), 2006. 3 marta.
17. Kandel' P.E. Nacionalizm i problema modernizacii v posttotalitarnom mire (Nationalism and the problem of modernization in the post-totalitarian world), Polis. 1994. No. 6.
18. Fukuyama F. Doverie. Novaya postindustrial'naya volna na Zapade: Antologiya (Confidence. The new postindustrial wave in the West: Anthology), pod red. V.L. Inozemceva. M., 1999.
19. Prazauskas A.A. Etnonacionalizm, mnogonacional'noe gosudarstvo i processy globalizacii (Ethno-nationalism, multi-ethnic state and globalization), Polis. 1997. No. 2.
20. Bakunina T.S. Pravovoj status korennyh narodov pripolyarnyh gosudarstv: mirovoj opyt i polozhenie v Rossii (Legal status of the indigenous peoples of circumpolar countries: international experience and the situation in Russia), Materi-aly mezhdunarodnoj konferencii. Gosudarstvo i pravo. 1997. No. 9. Рр. 36-49.
21. Smit E. Nacionalizm i modernism (Nationalism and Modernism), M., 2004.
22. Glazer N., Moynihan D. P. (Eds.) Ethnicity: Theory and Experience. Cambridge, MA: Harvard University Press, 1975.
23. Barber B. R. Jihad vs. McWorld, Publisher: Ballantine Books. Publication Date: August 1996.
24. Kuvaldin V.B. Globalizaciya - svetloe budushchee chelovechestva? (Is Globalization the bright future of mankind?), (http://scenario.ng.ru/ printed/interview/2000-10-11/5_future.html).
25. Glazer N., Moynihan D. P. Beyond the Melting Pot. Cambridge: MIT Press & Harvard University Press, 1963.
26. Ryumin V.A. Globalizaciya i civilizacionnye perspektivy chelovechestva (Globalization and the prospects for human civilization), Globalizaciya v social'no-filosofskom izmerenii / Sbornik materialov konferencii. SPb.: Sankt-Peterburgskoe filosofskoe obshchestvo, 2003.
27. Pain E. Mezhdu imperiej i naciej. Modernistskij proekt i ego tradicionalistskaya al'ternativa v nacional'noj politike Rossii (Between empire and nation. The modernist project and its traditionalist alternative to the national policy of Russia), M.: Fond «Liberal'naya missiya», 2003. 164 s. [Elektronnyj resurs]. Rezhim dostupa. URL: http://web.archive.org/web/20111125010548/ http://club.fom.ru/books/ doc1104071407.pdf (accessed date: 18.02.2015).
Дата поступления: 20.01.2017 Received: 20.012017
УДК 340
УЧЕНИЕ ИММАНУИЛА КАНТА О СВОБОДЕ ЛИЧНОСТИ КАК ОСНОВА ТРАНСЦЕНДЕНТАЛЬНОЙ ТЕОРИИ ФИЛОСОФИИ И ПРАВА
ПЕТРОСЯН Лиана Камоевна
помощник депутата Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации, г. Москва, Россия. E-mail: [email protected]
ПОНОМАРЕВ Андрей Александрович
аспирант Юридического института, г. Санкт-Петербург, Россия. E-mail: [email protected]
Путем анализа понятия свободы, Кант получает понятия нравственности и высшего нравственного закона. Развитие этих понятий приводит к утверждению понятия легальности и понятия права. Из понятия права, по Канту, следуют его основные теоретические задачи, состоящие в том, чтобы дедуцировать и обосновать свободу каждого члена общества как человека, равенство его с каждым другим как подданного, самостоятельность каждого члена общества как гражданина.
DOCTRINE OF IMMANUEL KANT ON INDIVIDUAL LIBERTY AS THE BASIS OF TRANSCENDENTAL THEORY OF PHILOSOPHY AND LAW
PETROSYAN Liana Kamoevna
Assistant to the Deputy of the State Duma of the Federal Assembly of the Russian Federation, Moscow, Russia. E-mail: [email protected]
PONOMAREV Andrei Aleksandrovich
Postgraduate Student of the Law Institute, St. Petersburg, Russia. E-mail: [email protected]
By analyzing the concept of freedom, Kant receives the notions of morality and higher moral law. The development of these concepts leads to the assertion of the concepts of legality and law. According to Kant, main theoretical issues ensue from the concept of law, they are to deduce and justify the freedom of every member of society as a human being, his\her equality with each other as a citizen, the independence of each member of society as a citizen. Theoretical elaborations of these issues define the
Теоретическая разработка этих задач определяет основное содержание кантовского понятия прав и обязанностей личности. Однако утверждение Канта о том, что понятие свободы само по себе не может быть предметом теоретического рассмотрения, поскольку не может быть объектом опыта, оставляет его принципиально абстрактным понятием. Соответственно, и полученные им общие начала морали и права также имеют форму абстракции, что не позволяет дать убедительное обоснование частных правовых принципов.
Ключевые слова: Кант, право, мораль, свобода, личность, легальность, высший нравственный закон.
main content of the Kantian concept of individual rights and duties. However, Kant's assertion that the concept of freedom itself can not be a subject of theoretical analysis, because it can not be an object of experience, leaves it to be essentially an abstract concept. Accordingly, the general principles of morality and law received by him also have a form of abstraction and it does not allow giving a convincing rationale for private legal principles.
Key words: Kant, law, morality, freedom, personality, legality, supreme moral law.
Центральным вопросом правовой теории является вопрос о том, как человек может познать природу права и каким образом это знание транслируется в акт воли [7, с. 14-22]. Первая часть этого вопроса существенна, прежде всего, для построения самой научной теории. Кризис правовой мысли, ставший вполне очевидным в последней трети XVIII века, был вызван ограниченностью метода научного познания, на преодоление которого и была, прежде всего, направлена философская и теоретико-правовая мысль Иммануила Канта.
Ограниченность метода познания вытекала из того, что наука Нового времени признавала знание лишь в форме опыта: сугубо чувственного опыта как в методологии эмпиризма или же внутреннего интеллектуального опыта созерцания врожденных идей. И в том, и в другом случае ученый имел дело с застывшими в своей неизменности сущностями. Ими могли быть как неизменные атомарные элементы бытия (атомы природы или же неизменяемые качества сущности человека), так и врожденные идеи. Результат в любом случае оставался одним и тем же: мышлению было недоступно познание сущности вещей как вечно изменяющегося и развивающегося процесса. И эмпирический, и рационалистический методы познания в равной мере были порождением метафизического способа мышления.
В области права противоречие предмета и метода познания, недостаточность методологического инструментария для познания сложных развивающихся социальных процессов и явлений, проявились в том, что явления правовой материи приходилось объяснять, отсылая разум к тем основаниям, которые можно назвать условными, если не сказать фантастическими. Во всяком случае, они были внешними для самого права. К сожалению, такая тенденция порой сохраняется и в современной теоретической правовой науке, в частности на это указывают отдельные яркие ее представители [6].
Речь идет, в случае рационалистической традиции, об идее естественного права, представленной линией, восходящей к учению о государстве и законе Платона, закрепленной в трудах римских юристов, прежде всего Ульпиана, и достигшей своей классической зрелости в трудах Фомы Аквинского [12; 19; 22]. А в случае эмпирической традиции - о понятии общественного договора, разработанного Гоббсом и Локком и взятого на вооружение просветителями XVIII века - Монтескье, Ваттелем, Руссо и др. [19; 21; 24].
В рамках первой традиции идея естественного права развивалась как чисто идеалистическое понятие, на обоснование которого правовая наука и не претендовала, подменяя возможное обоснование ссылкой на самоочевидность врожденной идеи. Ключевое для эмпирической традиции понятие общественного договора - это столь же произвольная идея, как и понятие естественного права. По сути, концепция общественного договора представляет собой не что иное, как лишенный прямой отсылки к истории «интеллектуальный эксперимент», на что непосредственно указывал и сам Гоббс.
И в том, и в другом случае правовая наука должна была опираться на шаткий фундамент. Если ее высшее основоположение не могло быть доказано научно, не могло быть логически дедуцировано, то это противоречило самому идеалу научности Нового времени. В таком случае правовая наука могла лишь развиваться до известных пределов, но рано или поздно ограниченность ее теоретического основания должна была проявить себя [8, с. 11-21].
Научная революция в правовой мысли состояла в том, что классики немецкой философии права, вместо тех оснований, которые предлагала наука Нового времени, вводят понятие свободы как сложного, многоаспектного понятия, из содержания которого можно попытаться дедуцировать всю полноту постулатов права: «классическая немецкая философия права ни восстанавливает теорию естественного права, ни пролонгирует концептуальные основания общественного договора, а развивает понимание права, основанное на впервые представленной в истории науки развернутой философской интерпретацией христианской идеи свободы» [15, с. 171]. Таким образом, свобода становится исходной теоретической категорией, а идея необходимых и неотъемлемых прав и свобод личности получает свое дополнительное обоснование. Первый шаг на этом пути сделал Иммануил Кант, хотя сделал это не последовательно, сохраняя многие черты новоевропейской научной мысли. С одной стороны, Кант относит свободу в сферу трансцендентального, внечувственного, а значит соединяет всеобщую правовую категорию со всеобщим содержанием человеческого мышления. С другой стороны, в ходе обоснования базисной в его концепции права идеи свободы он, по-прежнему, не идет дальше простой отсылки к произвольному основанию.
По сути, Кант лишь доводит дело правовой науки Нового времени до логического завершения. А именно: он, во-первых, сводит возможное многообразие идеалистических оснований права, будь то естественное право или общественный договор, к простой форме базисного понятия свободы, а во-вторых, прямо указывает на то, что это понятие является не действительной вещью (вещью-в-себе), а трансцендентальной иллюзией. Пусть эта иллюзия необходимая, которую разум не может отбросить, но оттого она не перестает быть иллюзией.
По Канту, идея свободы, как и идея Бога, - это задаваемый самим разумом идеал, который не достижим, ему ничего не соответствует в феноменальном мире, но без него мы не можем достичь завершенности и целостности ни системы права, ни системы морали. Здесь Кант стремится в полной мере сохранить установку Лейбница-Вольфа о том, что право является завершенной системой с закрытой системой норм. Очевидно, что подобное обоснование свободы не может стать действительным теоретическим обоснованием права. Но Кант не может выйти за пределы теоретических посылок старой метафизики, не отказавшись от методологической установки на трактовку опыта как единственной формы знания. Поэтому решить указанную проблему он пытается, перейдя в область практического отношения, где свобода уже не является трансцендентальной идеей, а выступает ноуменальным источником воли.
Кант сделал решительный шаг вперед к преодолению кризиса правовой науки XVIII столетия. Этого он достиг, во-первых, сосредоточившись на вопросах методологии познания, как ключевых вопросах научной теории, во-вторых, сведя многообразие произвольных обозначений трансцендентального по своей природе понятия права к единому понятию свободы. В перспективе само это понятия оказалось наполненным такого уровня эвристическим потенциалом, о котором ученый XVIII века не мог и подозревать. Этот потенциал был раскрыт и реализован в сфере науки о праве только Фихте и Гегелем. Сам же Кант продолжал настаивать на том, что теоретическое основание права может быть истолковано только как трансцендентальный идеал. По Канту, свобода не может быть постигнута в опыте. Вместе с тем, оставаясь в рамках эмпирических установок, Кант сохраняет опыт как единственную форму знания. Поэтому свобода, по сути, оказывается у Канта вещью-в-себе. В «Критике чистого разума», в разделе описывающем антиномии чистого разума, Кант показывает, что рассуждая
о свободе, рассудок неизбежно впадает в противоречие. А это для него означает иллюзорность познания, когда мы нашу познавательную способность принимаем за вещь-в-себе.
Свобода принадлежит ноуменальному миру, а потому не может стать объектом теоретического рассмотрения. Однако как основание ряда причинности в акте воли она должна быть познана и описана разумом. Другими словами, мы познанием не саму по себе свободу, а ряд условий, определенных свободой и даем ей трактовку как основанию этого ряда. Этот ряд Кант определяет как систему моральности. Свобода обуславливает действие нравственного закона, в котором Кант видит основание той «причинности, которая не есть явление, хотя результат ее находится, тем не менее, в явлении» [11, с. 83]. В мире природы и материальности свободы нет и быть не может: «Идея свободы имеет место единственно в отношении интеллектуального как причины к явлению как действию. Поэтому мы не можем признать за материей свободу в отношении ее непрерывного действия...» [11, с. 166].
Нравственность строго обусловлена законами свободы и исключает причинность, обусловленную законами природы. По Канту, если человек следует своим природным наклонностям, он поступает вопреки законам морали. Этот тезис Канта часто вызывал непонимание. Но именно жесткое противопоставление природы и морали составляет основу кантовской этики. Это противопоставление естественного и морального закона приводит к тому, что Кант отодвигает на второй план понятие естественного права, которое может вызвать аналогии с понятием природности. Естественное право у него сохраняется, но уже не в качестве всеобщей субстанции позитивного права, как это было у его предшественников - рационалистов Нового времени, а как близкий моральности раздел права, выступающий всего лишь наряду с другими его разделами. Не давая определение свободы, которое в пределах трансцендентальной методологии не представляется возможным, Кант, тем не менее, в «Критике практического разума» дает его очень емкую характеристику: «Так как чистая форма закона может быть представлена только разумом, стало быть, не есть предмет чувств и, следовательно, не относится к числу явлений, то представление о ней как определяющем основании воли отличается от всех определяющих оснований событий в природе по закону причинности, так как в этом случае определяющие основания сами должны быть явлениями. Но если никакое другое определяющее основание воли не может служить для нее законом, кроме всеобщей законодательной формы, то такую волю надо мыслить совершенно независимой от естественного закона явлений в их взаимоотношении, а именно от закона причинности. Такая независимость называется свободой в самом строгом, т.е. трансцендентальном, смысле» [11, с. 211].
Категорический императив является концентрированным выражением высшего нравственного закона, хотя и не тождественен ему напрямую. Высший нравственный закон является всеобщим по своему содержанию и потому не может быть выражении в какой-либо особенной форме. В известном смысле он также может быть назван «вещью-в-себе». Однако категорический императив в наибольшей степени выражает суть этого высшего нравственного закона. В морально-правовой системе Канта высший нравственный закон занимает то же место, какое в учении Гоббса занимал основной естественный закон. Категорический императив же близок ко второму естественному закону, формулируя который Гоббс вспоминает евангельское правило, в созвучии с которым Кант формулирует свой категорический императив: «поступай по отношению к другим так, как желал бы, чтобы другие поступали по отношению к тебе». Ставя на место естественного закона высший нравственный закон, Кант, во-первых, продолжает традицию естественного закона, в творчестве Гоббса и Локка уже в значительной степени противостоящей традиции естественного права. Во-вторых, он существенно модифицирует уже саму эту традицию.
Для Канта высший нравственный закон вовсе не является продуктом общественного договора, содержание которого в конечном итоге определяется решением людей, а потому оно насквозь позитивно. Но еще менее он является элементов некоей высшей правовой суб-
станции - естественного права. Последний подход был бы абсолютно неприемлем для основоположника трансцендентализма, всегда особенно резко и последовательно критиковавшего старую метафизику за апелляцию к произвольным понятиям, которое она столь же произвольно отождествляла с вещами-в-себе. Соответственно трансформируется и отношение к «естественному состоянию», являющемуся столь важным понятием у Гоббса. Для Канта естественное состояние представляет собой «состояние, из которого необходимо выйти, чтобы вступить в законное состояние» [11, с. 386]. Естественному состоянию Кант, в противоположность Гоббсу и Локку, противопоставляет не общественное, а гражданское состояние: «в естественном состоянии общество может существовать, но только не гражданское».
Выход из естественного состояния означает становления человека, живущего в соответствии с установками разума, а не природы, а значит, потенциально морального существа. Ведь именно разум, по Канту, устанавливает для людей моральный закон, форма которого закрепляется в праве, законах правового государства и принципах гражданского общества. При этом сам разум для Канта является воплощением идеи свободы. Именно благодаря свободе, спонтанному и автономному действию трансцендентального единства самосознания становится возможным осмысление чувственного материала (по Канту это означает подведение его под ту или иную категорию рассудка). В отличие от классиков XVII века принцип свободы для Канта является не только результатом, но и исходным пунктом развития правового состояния человека. При этом именно опора на понятие свободы позволяет Канту преодолеть ограниченность субъективизма. Следуя методологии трансцендентализма, Кант вслед за Декартом стремится перейти от субъективного понятия свободы к объективному. Этот переход связан для него с дедукцией понятия морали и понятия права, а далее - с дедукцией норм морали и юридических законов. Здесь мыслитель вторгается в сферу взаимодействия права и морали [4; 5; 12; 13; 14; 16; 18], пожалуй, в сферу взаимодействия права и всех иных социальных норм, то есть в ситуацию, которую Ф.Х. Галиев называет синкретизмом правовой культуры [1; 2; 3].
По Канту, именно характер отношения к высшему нравственному закону определяет различие принципов моральности и легальности, из которого начинается расхождение норм морали и права. А именно: если при определении содержания того или иного поступка мы принимаем во внимание мотив действия, то мы имеем отношение моральности. Правда, по Канту, таким мотивом может быть только следование высшему нравственному закону, что составляет долг человека. Если же мы принимаем во внимание только форму следования высшему нравственному закону, то мы получаем определение легальности. Последнее, как раз и является источником дедукции права и правовых норм.
Как мы видим, Кант, подобно его предшественникам (например, уместно было бы сравнить его здесь с Томазием [22; 23; 25]), обращал внимание на формальную природу права и правовых норм, противопоставляя ее содержательной природе норм моральных. Но для Канта понятие формальности является очень высокой характеристикой. Не случайно всеобщие определения разума и чувственности он также называет «формами». Именно формальность для Канта означает всеобщность. В формальности права заключена возможность его всеобщего применения, а потому признания каждого человека субъектом права. А значит и субъектом свободы, т.е. равной мне свободной и независимой личностью. Поэтому теоретическое обоснование принципа автономии воли становится центральной задачей «Критики практического разума». На место гетерономии Кант считает необходимым поставить автономию действия личности. В «Критике практического разума» Кант предпринимает попытку преодолеть тезис первой Критики об взаимоисключающем характере личности, действующей по законам свободы, и внешнего мира, существующего по законам природы. В итоге проблема соотношения свободы личности с внешней необходимостью трансформируется Кантом в
проблему соотношения законов природы, которые являются законами необходимости, с законами права и законами нравственности, которые являются законами свободы.
Благодаря свойству автономии свободная воля сама устанавливает ограничивающий ее закон, который не зависит от характера того предмета, на который направлен акт воли. На этой основе Кант осуществляет дедукцию понятия права. Содержанием воли, устанавливающей правовые отношения, по Канту, является исключительно форма самого воления (поэтому право по природе своей формально), объектом этой воли является абсолютное благо, а законом воли является стремление сделать свой принцип основанием всеобщего законодательства. Благая воля человека, общества и государства, реализуясь в сфере легальности права, обеспечивает свободу каждого члена как человека, равенство его с каждым другим как подданного, самостоятельность каждого члена общества как гражданина. В результате личность приобретает комплекс прав и соответствующих им обязанностей, закрепленных в комплексе договоров: вещное право, личное право, вещно-личное право.
Наряду с множественными приобретенными правами Кант рассматривает и вопрос о прирожденном праве. Здесь, в отличие от просветителей, Кант утверждает, что «прирожденное право только одно-единственное» [11, с. 291]. Этим единственным естественным правом личности Кант называет ее свободу: «Свобода (независимость от принуждающего произвола другого), поскольку она совместима со свободой каждого другого, сообразной со всеобщим законом, и есть это единственное первоначальное право, присущее каждому человеку в силу его принадлежности к человеческому роду» [11, с. 291]. Таким образом Кант выводит права человека в сферу всеобщего, не связывая их с каким-либо особым содержанием. Но при этом он еще удерживает просветительское представление о природном характере человека, а соответственно, и о природном характере его свободы, его прав и обязанностей [8, с. 50-62; 9].
Следующее поколение немецких классиков, прежде всего Фихте и Гегель, определят сферой свободы исключительно духовную сущность человека. Тем самым преодолевается непоследовательность автора «Критики практического разума», который в сфере этики отнес свободу к области трансцендентального, а в учении о праве, связал ее с природным бытием человека.
Библиографические ссылки
1. Галиев Ф.Х. Воздействие права на общественные отношения и синкретизм правовой культуры // Вестник Башкирского ун-та. 2013. Том 18. № 4. С. 1352-1356.
2. Галиев Ф.Х. О синкретизме правовой культуры // Правовое государство: теория и практика. 2013. № 4 (34). С 36-73.
3. Галиев Ф.Х. Синкретизм правовой культуры и оптимизация общественных отношений // Вестник Башкирского ун-та. 2014. Том 19. № 1. С. 336-341.
4. Графский В.Г. Право и мораль в истории: проблемы ценностного подхода // Государство и право. 1998. № 8. С. 114-119.
5. Жданов П.С., Романовская В.Б. О морали, нравственности и законе в работах русских религиозных философов конца XIX начала XX вв. // Мир политики и социологии. 2013. № 11. С. 28-35.
6. Захарцев С.И., Сальников В.П. Об интегративном правопонимании в контексте компрехендной теории права // Юридическая наука: история и современность. 2017. № 2.
7. Захарцев С.И., Сальников В.П. Что такое право? Вопросы онтологии и гносеологии // Правовое государство: теория и практика. 2015. № 2 (40).
8. Идея справедливости в традициях постклассической философии права: Научное издание / Р.Ф. Исмагилов, Д.В. Масленников, В.П. Сальников, С.И. Захарцев, М.В. Сальников, Л.К. Петросян, А.В. Черняева. СПб. : Фонд «Университет», 2012.
9. Исмагилов Р.Ф., Сальников В.П. Философия И. Канта и Г.В.Ф. Гегеля: рефлексия начал справедливости и права // Правовое поле современной экономики. 2016. № 5. С. 155-164.
10. Калинина Е.В., Романовская В.Б., Сальников М.В. Специфика государственной концепции Фомы Аквин-ского // Юридическая наука: история и современность. 2016. № 4. С. 17-23.
11. Кант И. Основы метафизики нравственности. Критика практического разума. Метафизика нравов. СПб, 1995.
12. Карпунин В.А., Сальников В.П. Право и мораль // Лики морали. Введение в этику. СПб., 1996.
13. Колотова Н.В. Мораль и право: анализ традиции и исследования ценностных аспектов проблемы // Проблемы ценностного подхода в праве: традиции и обновление : сб. науч. тр. / под ред. В.С. Нерсесянца. М. : ИГП РАН, 1996.
14. Лукашева Е.А. Право, мораль, личность. М., 1986.
15. Масленников Д.В. Богочеловек и идея права // Мир политики и социологии. 2015. № 12. С. 167-172.
16. Матузов Н.И. Право и мораль в их взаимодействии. Саратов : СГУ, 1969.
17. Мусаев М.А. Эпоха античности и начало становления идеи о правах человека: роль правового гуманизма // Правовое поле современной экономики. 2015. № 10. С. 97-108.
18. Ойгензихт В.А. Мораль и право. Душанбе, 1987.
19. Развитие философии права в Новое время (Гуго Гроций, Гоббс, Локк, Спиноза, Пуфендорф, Томазий, Лейбниц, Монтескье, Руссо) / В.М. Баранов, З.Ш. Идрисов, Д.В. Масленников, Л.А. Чеговадзе, В.П. Сальников, А.П. Альбов. Глава II // История философии права / отв. ред. А.П. Альбов, Д.В. Масленников, В.П. Сальников. СПб. : Юридический институт (Санкт-Петербург) ; Санкт-Петербургский ун-т МВД России, 1998. С. 78-157.
20. Романовская Л.Р., Верховодов Е.В. Античные корни естественно-правовой теории // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. Серия: Право. 2002. № 1. С. 84-88.
21. Ромашов Р.А. Общество и государство: концепция Дж. Локка : дис... канд. юрид. наук. СПб., 2005.
22. Сальников В.П., Романовская В.Б., Сальников М.В., Федюшкина А.И. Христиан Томазиус немецкий юрист и философ, представитель естественной школы права эпохи Просвещения // Юридическая наука: история и современность. 2015. № 10. С. 39-46.
23. Сальников М.В., Федюшкина А.И. Правовые идеи в работах Христиана Томазиуса // Ученые записки юридического факультета. 2015. № 36 (46). С. 125-129.
24. Сальников С.П., Клименко О.А., Мирзоев А.К., Третьяков И.Л. Жан-Жак Руссо и Джон Локк: некоторые идеи о суверенитете и естественном праве // Юридическая наука: история и современность. 2016. № 5. С. 173-179.
25. Федюшкина А.И. Христиан Томазиус: новации юридического образования в Германии (конец XVII начало XVIII вв.) // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. 2014. № 3-2. С 245-248.
References
1. Galiev F.Kh. Vozdeistvie prava na obshchestvennye otnosheniya i sinkretizm pravovoi kul'tury (Influence of the right to social relations and syncretism of legal culture), VestnikBashkirskogo un-ta, 2013, Tom 18, No. 4, pp. 1352-1356.
2. Galiev F.Kh. O sinkretizme pravovoi kul'tury (On syncretism of legal culture), Pravovoe gosudarstvo: teoriya iprak-tika, 2013, No. 4 (34), pp 36-73.
3. Galiev F.Kh. Sinkretizm pravovoi kul'tury i optimizatsiya obshchestvennykh otnoshenii (Syncretism of legal culture and optimization of public relations), Vestnik Bashkirskogo un-ta, 2014, Tom 19, No. 1, pp. 336-341.
4. Grafskii V.G. Pravo i moral' v istorii: problemy tsennostnogo podkhoda (Law and morality in history: problems of the value approach), Gosudarstvo i pravo, 1998, No. 8, pp. 114-119.
5. Zhdanov P.S., Romanovskaya V.B. O morali, nravstvennosti i zakone v rabotakh russkikh religioznykh filosofov kontsa XIX nachala XX vv. (On morals, morality and law in the works of Russian religious philosophers of the late 19th and early 20th centuries), Mir politiki i sotsiologii, 2013, No. 11, pp. 28-35.
6. Zakhartsev S.I., Sal'nikov V.P. Ob integrativnom pravoponimanii v kontekste komprekhendnoi teorii prava (On integrative legal understanding in the context of comprehend theory of law), Yuridicheskaya nauka: istoriya i sovremennost', 2017, No. 2.
7. Zakhartsev S.I., Sal'nikov V.P. Chto takoe pravo? Voprosy ontologii i gnoseologii (What is law? Ontology and epis-temology issues), Pravovoe gosudarstvo: teoriya ipraktika, 2015, No. 2 (40).
8. Ideya spravedlivosti v traditsiyakh postklassicheskoi filosofii prava (The idea of justice in the traditions of postclassi-cal philosophy of law), Nauchnoe izdanie, R.F. Ismagilov, D.V. Maslennikov, V.P. Sal'nikov, S.I. Zakhartsev, M.V. Sal'nikov, L.K. Petrosyan, A.V. Chernyaeva. SPb., Fond «Universitet», 2012.
9. Ismagilov R.F., Sal'nikov V.P. Filosofiya I. Kanta i G.V.F. Gegelya: refeksiya nachal spravedlivosti i prava (Philosophy of I. Kant and G.V.F. Hegel: reflection of origins ofjustice and law), Pravovoe pole sovremennoi ekonomiki, 2016, No. 5, pp. 155-164.
10. Kalinina E.V., Romanovskaya V.B., Sal'nikov M.V. Spetsifika gosudarstvennoi kontseptsii Fomy Akvinskogo (Specificity of the state concept of Thomas Aquinas), Yuridicheskaya nauka: istoriya i sovremennost', 2016, No. 4, pp. 17-23.
11. Kant I. Osnovy metafiziki nravstvennosti. Kritika prakticheskogo razuma. Metafizika nravov (Fundamentals of metaphysics of morality. Criticism of practical reason. Metaphysics of morals), SPb, 1995.
12. Karpunin V.A., Sal'nikov V.P. Pravo i moral' (Law and moral), Liki morali. Vvedenie v etiku. SPb., 1996.
13. Kolotova N.V. Moral' i pravo: analiz traditsii i issledovaniya tsennostnykh aspektov problemy (Moral and law: the analysis of the tradition and study of value aspects of the problem), Problemy tsennostnogo podkhoda v prave: traditsii i obnovlenie: sb. nauch. tr., pod red. V.S. Nersesyantsa. M., IGP RAN, 1996.
14. Lukasheva E.A. Pravo, moral', lichnost' (Law, morality, personality). M., 1986.
15. Maslennikov D.V. Bogochelovek i ideya prava (The God-man and the idea of law), Mir politiki i sotsiologii, 2015, No. 12, pp. 167-172.
16. Matuzov N.I. Pravo i moral' v ikh vzaimodeistvii (Law and morality in their interaction), Saratov, SGU, 1969.
17. Musaev M.A. Epokha antichnosti i nachalo stanovleniya idei o pravakh cheloveka: rol' pravovogo gumanizma (The era of antiquity and the beginning of the formation of the idea of human rights: the role of legal humanism), Pravovoe pole sovremennoi ekonomiki, 2015, No. 10, pp. 97-108.
18. Oigenzikht V.A. Moral' i pravo (Morality and law). Dushanbe, 1987.
19. Razvitie filosofii prava v Novoe vremya (Gugo Grotsii, Gobbs, Lokk, Spinoza, Pufendorf, Tomazii, Leibnits, Mon-tesk'e, Russo) (The development of philosophy of law in modern times (Hugo Grotius, Hobbes, Locke, Spinoza, Pufendorf, Tomazi, Leibniz, Montesquieu, Russo)), V.M. Baranov, Z.Sh. Idrisov, D.V. Maslennikov, L.A. Chegovadze, V.P. Sal'nikov, A.P. Al'bov. Glava II, Istoriya filosofii prava (Chapter II, History of Philosophy of Law), otv. red.
A.P. 58Al'bov, D.V. Maslennikov, V.P. Sal'nikov. SPb., Yuridicheskii institut (Sankt-Peterburg), Sankt-Peterburgskii un-t MVD Rossii, 1998, pp. 78-157.
20. Romanovskaya L.R., Verkhovodov E.V. Antichnye korni estestvenno-pravovoi teorii (Ancient roots of the natural-legal theory), Vestnik Nizhegorodskogo universiteta im. N.I. Lobachevskogo. Seriya: Pravo, 2002, No. 1, pp. 84-88.
21. Romashov R.A. Obshchestvo i gosudarstvo: kontseptsiya Dzh. Lokka (Society and state: the concept of J. Locke), dis... kand. yurid. nauk. SPb., 2005.
22. Sal'nikov V.P., Romanovskaya V.B., Sal'nikov M.V., Fedyushkina A.I. Khristian Tomazius nemetskii yurist i filosof, predstavitel' estestvennoi shkoly prava epokhi Prosveshcheniya (Christian Tomasius German lawyer and philosopher, representative of the natural law school of the Enlightenment), Yuridicheskaya nauka: istoriya i sovremennost', 2015, No. 10, pp. 39-46.
23. Sal'nikov M.V., Fedyushkina A.I. Pravovye idei v rabotakh Khristiana Tomaziusa (Legal ideas in the works of Christian Tomasius), Uchenye zapiski yuridicheskogo fakul'teta, 2015, No. 36 (46), pp. 125-129.
24. Sal'nikov S.P., Klimenko O.A., Mirzoev A.K., Tret'yakov I.L. Zhan-Zhak Russo i Dzhon Lokk: nekotorye idei o su-verenitete i estestvennom prave (Jean-Jacques Rousseau and John Locke: Some Ideas of Sovereignty and Natural Law), Yuridicheskaya nauka: istoriya i sovremennost', 2016. No. 5, pp. 173-179.
25. Fedyushkina A.I. Khristian Tomazius: novatsii yuridicheskogo obrazovaniya v Germanii (konets XVII nachalo XVIII vv.) (Christian Tomasius: innovations in legal education in Germany (late 17th and early 18th centuries)), Vestnik Nizhegorodskogo universiteta im. N.I. Lobachevskogo, 2014, № 3-2, pp. 245-248.
Дата поступления: 16.05.2017 Received: 16.05.2017
УДК 351.855.3:796.062(470)
ПРАВОВЫЕ АСПЕКТЫ ФИЗИЧЕСКОЙ КУЛЬТУРЫ И СПОРТА В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ
СТЕПАНОВ Гаврил Иванович
кандидат педагогических наук, доцент кафедры физической подготовки ФГКОУВО «Уфимский юридический институт Министерства внутренних дел Российской Федерации» г. Уфа, Россия. E-mail: [email protected]
СТЕПАНОВА Айгуль Ахметзямилевна
кандидат юридических наук, старший преподаватель кафедры конституционного права ФГКОУ ВО «Уфимский юридический институт Министерства внутренних дел Российской Федерации», г. Уфа, Россия. E-mail: [email protected]
В статье рассмотрена государственная политика в области физической культуры и спорта в различные периоды современной России. Раскрыты негативные последствия для физической культуры и спорта в укреплении здоровья и борьбе с различными асоциальными проявлениями. Определены приоритетные направления государственной политики Российской Федерации в области физической культуры и спорта на современном этапе и на перспективу.
Ключевые слова: физическая культура и спорт, приоритетные направлений, государственная политика, асоциальные проявления граждан.
LEGAL ASPECTS OF PHYSICAL CULTURE AND SPORT IN MODERN RUSSIA
STEPANOV Gavril Ivanovich
Candidate of Sciences (Pedagogy), Assistant Professor of the Department ofPhysical Training of the FSGEI HE "Ufa Law Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia", Ufa, Russia.
E-mail: [email protected]
STEPANOVA Aygul Akhmetzyamilevna
Candidate of Sciences (Law), Senior Instructor of the Department of Constitutional Law of the FSGEI
HE "Ufa Law Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia", Ufa, Russia.
E-mail: [email protected]
The paper reviews state policy in the area of physical culture and sport in different periods of modern Russia. Negative consequences are exposed for physical culture and sport in health promotion and fight against different asocial displays. The authors define priority directions of state policy of the Russian Federation in the area of physical culture and sport on the modern stage and for further extension.
Key words: physical culture and sport, priority directions of state policy of the Russian Federation in the field of physical culture and sport, asocial displays of citizens.
