Участие России в борьбе за Македонию между Константинополем и Болгарским экзархатом в 1881–1894 годы Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

Моисеева Ольга Алексеевна

аспирант Института истории E-mail: moiseeva.olia1999@yandex.ru

Санкт-Петербургский государственный университет

199034, Санкт-Петербург, Менделеевская линия, 5

Участие России в борьбе за Македонию между Константинополем и Болгарским экзархатом в 1881-1894 годы

Восточное направление внешней политики Российской империи продолжало во второй половине XIX в. играть важную роль в геополитическом и церковно-политическом плане. После победоносной русско-турецкой войны 1877-1878 гг. Россия восстановила свое право покровительства в отношении Балкан, но дипломатический проигрыш на Берлинском конгрессе определил дальнейшее направление и характер внешней политики, предопределил грядущее развитие событий на Балканском полуострове. Во время царствования императора Александра III курс внешний политики принял охранительную, миротворческую ориентацию, стала проводиться консервативная националистическая внутренняя и внешняя политика. Такая политика невмешательства в дела других государств и церквей без острой необходимости проводилась на всем протяжении последних двадцати лет XIX в. Российская империи пыталась мирным способом — дипломатическим — сохранить и усилить свое влияние на Балканах, однако все возрастающие национальные противоречия балканских народов мешали реализации планов МИДа и Св. синода. Македония в это время становится «яблоком раздора» на Балканах, соперничество за обладание этой территорией ведется между Грецией, Болгарией, Сербией и самим Константинопольским патриархатом. Россия ввиду своей заинтересованности пристально следила за событиями и принимала в них участие, пытаясь выгодно для себя разрешить этот конфликт.

Ключевые слова: Македония, Константинопольский патриархат, Болгарский экзархат, Министерство иностранных дел, Святейший синод, бераты, Порта.

Для цитирования: Моисеева О.А. Участие России в борьбе за Македонию между Константинополем и Болгарским экзархатом в 1881-1894 годы // Теология: теория и практика. 2022. Т. 1. № 3. С. 43-69. DOI: 10.24412/2949-3951-2022-0160

Olga A. Moiseeva

PhD Student, Institute of History E-mail: moiseeva.olia1999@yandex.ru

Saint Petersburg State University

Mendeleevskaya line, 5, Saint Petersburg, 199034, Russia

Russian participation in the struggle for Macedonia

between Constantinople and the Bulgarian Exarchate in 1881-1894

The eastern direction of the foreign policy of the Russian Empire continued in the second half of the 19th century. play an important role in the geopolitical and church-political terms. After the victorious Russian-Turkish war of 1877-1878. Russia restored its right of patronage in relation to the Balkans, but the diplomatic defeat at the Berlin Congress determined the further direction and nature of foreign policy, predetermined the future development of events in the Balkan Peninsula. During the reign of Emperor Alexander III, the course of foreign policy took on a protective, peacekeeping orientation, and a conservative nationalist domestic and foreign policy began to be pursued. Such a policy of noninterference in the affairs of other states and churches without urgent need was carried out throughout the last twenty years of the 19th century. The Russian Empire tried in a peaceful way — diplomatically — to maintain and strengthen its influence in the Balkans, however, the ever-increasing national contradictions of the Balkan peoples interfered with the implementation of the plans of the Foreign Ministry and the Holy Synod. Macedonia at this time becomes an «apple of discord» in the Balkans, the rivalry for the possession of this territory is between Greece, Bulgaria, Serbia and the Patriarchate of Constantinople itself. Russia, due to its interest, closely followed the events and took part in them, trying to resolve this conflict to its advantage.

Keywords: Macedonia, Patriarchate of Constantinople, Bulgarian Exarchate, Ministry of Foreign Affairs, Holy Synod, Berats, Porta.

For citation: Moiseeva O.A. Russian participation in the struggle for Macedonia between Constantinople and the Bulgarian Exarchate in 1881-1894. Theology: Theory and Practice, 2022, vol. 1, no. 3, pp. 43-69. DOI: 10.24412/29493951-2022-0160

В последние два десятилетия XIX в. в центре внимания европейской дипломатии на Балканах становится Македония, состоявшая из трех вилайетов Османской империи: Салоникийского, Битольского и Косовского — и населенная православными разных национальностей (греками, болгарами, сербами и румынами)1. После Берлинского трактата создались благоприятные условия для экспансионистских устремлений балканских государств (Болгарии, Греции, Сербии и Румынии2) на македонскую территорию. Константинопольский патриархат прежде всего старался сохранить за собой эти земли, приносившие доход церкви. Великие державы в сложившейся ситуации пытались сохранить status quo на Балканах. Таким образом, Македония становится местом сосредоточения и внешнеполитических интересов великих держав (например, Австро-Венгрия стремится выйти к Салоникам, а в Македонии установить католицизм [Български екзарх Йосиф I, 1992. С. 90]) и экспансионистских устремлений балканских государств, а местное население хочет избавиться от османского гнета. У Турции к македонским областям сохраняется пристальное внимание, т. к. эти территории — жемчужина: плодородные земли, порты и т. п. [Сквозников, 2010. С. 30-31], поэтому османское правительство не хочет потерять еще и их. Политическое, церковное и национально-территориальное противостояние за Македонию выводит на международную политическую арену с 1880-х гг. так называемый македонский вопрос.

Каждое из государств, претендующих на Македонию, пыталось обосновать свое право на владение этой территорией [Церковный вестник. 1885. № 29. Ч. 2. С. 460; Ми-тич, 2020. С. 97-107].

«Греки заявляли о том, что Македония, являясь колыбелью эллинской цивилизации, есть исконная территория проживания греческого народа. Болгары, основываясь на языковом, религиозном и культурном родстве с македонскими болгарами, безапелляционно объявляли Македонию неотъемлемой частью Болгарского государства. Сербы базировали свои претензии в основном на кратковременном сербском господстве в Македонии во время правления Стефана Душана (1327-1358 гг.), а также исходя из того, что Македония перешла в руки турок в конце XIV в. не из-под болгарского, а из-под сербского владычества» [Сквозников, 2007. С. 486].

Ведущими противниками за македонские земли были Болгария — Болгарский экзархат, Греция — Афинский кабинет и транслирующий и поддерживающий взгляды и чаяния греков Константинопольский патриархат3. До середины 1890-х гг. борьба велась на уровне церковного влияния и организации школ через культурную и церковную пропаганду населения, которое делилось на принадлежность либо к Вселенскому патри-

1 Территория Македонии Солунский вилайет с санджаками Солунским, Сересским, Драмским и Битольского вилайета с областями Битольским, Скопским и Дебарским (без Призренского), потом был организован самостоятельный Скопский (Косовский) вилайет. Население же этнически неоднородное в результате проводимой османской национальной политики.

2 О Румынии в данной работе не будет говориться, т. к. Румыния вступила в борьбу в самом конце обозначенных хронологических рамок. См. о румынской пропаганде в Македонии: [Aarbakke, 2003. P. 81-86].

3 Константинопольская церковь «казалась лишь оплотом эллинизма», что она служит национальным эллинским интересам, является орудием и органом греческого правительства. — Венедиктов В.Ю. Этнокон-фессиональный диалог России и Константинопольского патриархата во второй половине XIX века: диссертация... кандидата исторических наук: 24.00.01. М., 2008. С. 76.

архату, либо к Болгарскому экзархату; с каждым годом росло число агентов [Aarbakke, 2003. P. 80-94]. Следовательно, в 1880-х гг. церковь и школы становятся главными проводниками идеологии и политического влияния. Ситуация в Македонии осложнялась и продолжавшейся греко-болгарской распрей. Болгарский экзархат старался добиться от Порты выдачи берата в южную Фракию и в 13 епархий Македонии, в том числе Скопско-му, Охридскому и Адрианопольскому епископам.

Так, например, князь Г.Н. Трубецкой характеризует ситуацию в Македонии: «население Македонии являлось "тестом, из которого можно было вылепить и сербов, и болгар"» [Сквозников, 2010. С. 124.]. О столкновении интересов сербов, греков и болгар в Македонии говорит и Н.К. Гирс, утверждая, что эти народности «борются между собой из-за преобладания в Македонии. Причем каждая из них, в ожидании будущего раздела этой области, напрягает все усилия свои к тому, чтобы обеспечить за собою права на наибольшую долю в ущерб притязаниям двух других народностей» [АВПРИ. Ф. 180. Оп. 517/2. Д. 3245. Л. 83-84 об.]. Н.Р. Овсяный пишет, что «Македония нужна и сербам, и болгарам, так как и тем, и другим для защиты своей национальной независимости необходим выход к Эгейскому морю» [История Сербии и Черногории: Босния и Герцеговина, Македония, Словения, Хорватия, 2002. С. 416], чтобы эти страны могли существовать как самостоятельные державы.

В отношении Македонии российские дипломаты занимали ту же политику невмешательства, пытаясь сохранить в этих областях status quo, поэтому задачей посольства, в первую очередь константинопольского, было некоторыми уступками достигнуть компромисса между противоборствующими сторонами. Официального вмешательства российского Синода произойти не могло, ведь тогда был бы нарушен баланс сил, что невыгодно России, поэтому следовало действовать лишь дипломатическим путем и «располагать к взаимной уступчивости» [РГИА. Ф. 797. Оп. 62. 2 отд. 3 ст. Д. 4. Л. 22 об.] в ожидании лучших времен. В основном российское посольство вело себя сдержанно, можно сказать даже пассивно, но тем не менее оно пристально следило за развитием событий и готово было в любой момент, если потребуется, выступить против или, наоборот, поддержать.

Итак, греки, после того как в результате войны потеряли Болгарию и Восточную Румелию, не могли себе позволить утратить Македонию, поэтому «они повели свои нападения с большою ловкостью и с необыкновенным задором» [Теплов, 1889. С. 215] для достижения необходимого результата — выдворения Болгарского экзархата с этой территории. В этом им активно помогали константинопольские богачи и местная османская администрация, которая, преследуя скрытые мотивы по удержанию Македонии в составе империи, нередко покровительствовала грекам. Такая политика турецкого правительства и греков способствовала «укреплению там власти османлисов, постоянно открывая новые козни, новые заговоры болгар, только и помышляющих о немедленном свержении турецкого ига и о присоединении к своим освобожденным, и по-лу-освобождённым братьям» [там же. С. 215]. Например, в 1881 г. «Церковный вестник» сообщает о преследовании турками болгар, об арестах за подозрения в «антитурецкой» деятельности и помощи восточно-румелийским соплеменникам [Церковный вестник.

1881. № 25-26. Ч. 2. С. 17]. Более того, македонские болгары были лишены заступничества и защиты единственных представителей церковной власти — епископов-греков, а своих владык не было, либо они были, но не имели никакой власти и влияния на местную османскую администрацию. Греки не могли потерять Македонию и из-за опасения распространения панславизма и поддержки болгар русскими, ведь греки считали, что «успехи русских угрожали скомпрометировать самое существование как греческой церкви, так и нации» [Церковный вестник. 1880. № 3. Ч. 2. С. 1].

Болгарии необходимы были эти территории для реализации национальных проектов, а достаточно продуманная политика в Македонии обеспечила Болгарскому княжеству, по мнению сербов, то, что «болгарская идея <...> пустила в Македонии глубокие корни, поэтому ее невозможно поколебать» [Дубовик, 2022. С. 8]. Таким образом, как считает О.А. Дубовик, «выработалась идеология македонизма или македонского национального сепаратизма, предусматривавшая проведение комплекса специальных мероприятий по утверждению и поддержке македонской национальной самостоятельности и распространению македонского национального самосознания» [там же].

Болгарский экзархат выступал для правительства важным инструментом культурно-просветительской и церковно-национальной политики в Македонии. Деятельность экзархата была направлена на противодействие религиозной и национальной пропаганде. Целью же Иосифа, как говорилось выше, было добиться разрешения назначить своих епископов в Македонию, которая, по его словам, «нуждается в экзархии для того, чтобы добиться для себя национальной церкви. Моя миссия состоит в том, чтобы обеспечить церковные права Македонии» [Български екзарх Йосиф I, 1992. С. 76]. Экзарх Иосиф считал, что болгарин, «лишенный православия, лишен народности» [Дубовик, 2022. С. 9], поэтому вначале необходимо подготовить население и только уже потом менять его политический статус. Тем более часть Македонии, а именно Восточную Ру-мелию, готовили к присоединению к Болгарии. Попытки экзарха добиться в первую очередь выдачи бератов до начала 1890 г. не были успешны.

В просветительской деятельности и организации школ в Македонии Болгарский экзархат встречает препятствие в виде организованного в Константинополе в 1880 г. Просветительского и филантропического братства, финансируемого в основном афинским правительством и предназначенного для снабжения во Фракии и Македонии греческих учителей в школах и надзор за ними. По донесениям российских послов видно, что на тот момент образование в Македонии находилось под греческим контролем [Герд, 2006. С. 247]. Препятствия встречались и со стороны турецкого правительства, которое из-за сношения македонских болгар с Болгарским экзархатом арестовывало учителей и конфисковало учебную литературу. Поэтому, несмотря на хорошее финансирование Болгарского княжества и материальной помощи России, положение болгарских школ было плачевным. Не улучшали положение и взаимные претензии по поводу притеснения болгар греками, греков болгарами [РГИА. Ф. 797. Оп. 53. 2 отд. 3 ст. Д. 6. Л. 2-3; Оп. 58. 2 отд. 3 ст. Д. 128. Л. 3-3 об.].

Проявлением греческой национально-освободительной борьбы было и движение А. Пихиона в Западной Македонии, целью которого было присоединение Македонии к Греции. Однако в конце 1880-х гг. эта организация была разгромлена турецкими властями [Россия и православный Восток, 2003. С. 119-126]. Стоит упомянуть о другом виде борьбы греков, а именно субсидировании греческим правительством Константинопольских патриархов и просто архиереев для ведения ожесточенной борьбы с болгарами [там же. С. 179, 210].

С 1880-х гг. Болгарский экзарх начинает развивать школьное дело в Македонии и Фракии, через которое у местного населения должно было формироваться национальное воспитание в болгарском духе [Aarbakke, 2003. P. 70-74]. Сопротивление в школьном деле экзархат встречал опять же и со стороны греков, примером может служить ярая антиболгарская деятельность Фессалоникийского митрополита Каллиника, и со стороны турецкой администрации, которая по доносам греков привлекала к суду болгарских учителей Серрской, Полянинской, Дибрской, Касторийской епархий за якобы антиправительственную политику [Национално-освободителното движение, 1994. С. 129-131]. В 1882 г. Болгарский экзархат получил материальную поддержку организации и содержания школьного дела в Македонии от болгарского правительства4. В 1883 г. для укрепления российских позиций в Македонии и борьбы с католической пропагандой император Александр III выделил денежные средства болгарскому пансиону в Фесса-лониках [Герд, 2006. С. 256]. Поддержку развитию болгарского школьного дела в Македонии оказывал управляющий российским вице-консульством в Битоли Н.А. Скрябин. Так, после назначения его дипломатом в Битоль в 1882 г. он пишет о печальном положении болгарских школ: книги конфисковываются турками, учителя арестовываются администрацией, предлагая «предоставить заботы о содержании школ самим общинам при непосредственном участии российских консулов» [там же].

Македонские болгары не получали достаточной доли церковной независимости от греков и вследствие притеснения ими болгар пытались приобрести ее, в том числе и с помощью отказа от веры отцов и унии с католиками. Так, «Церковный вестник» в 1881 г. пишет об успехах католической пропаганды в городах Македонии (Гевгели, Ениду-че, Струмница и Кукуше), где активно действуют австрийские агенты, вследствие чего число болгар-униатов возрастает [Церковный вестник. 1881. № 35. Ч. 2. С. 7; Церковный вестник. 1883. № 17-18. Ч. 2. С. 4]. В связи с тяжелым положением македонских болгар в 1881 г. болгарский Св. синод по предложению Иосифа направил в Россию митрополита Доростоло-Червенского Григория и Н. Герова для описания ситуации в Македонии, а через два года (в мае 1883 г.) экзарх с Варненским митрополитом Симеоном, когда тот поехал в Россию, передал письмо к Санкт-Петербургскому митрополиту Исидору [Сне-гаров, 1929]. Но о результатах этих прошений ничего не известно.

Еще об одном переходе македонских болгар в унию говорится в доверительном сообщении управляющего российским посольством в Константинополе Ону к генеральному консулу в Солуни от 16 сентября 1882 г., «приписывая печальное явление

4 В 1882 г. отпущено 100 тыс. франков, далее пошло увеличение. Так, по среднему бюджету получалось

в 1883-1884 гг. 517 948 франков, в 1884-1885 гг. - 560 728, в 1885-1886 гг. - 574 864 [Герд, 2006. С. 254-255].

это гонениям, претерпеваемым ими последними со стороны греческого духовенства, желающего насильственными мерами восстановить права Вселенской патриархии» [РГИА. Ф. 797. Оп. 52. 2 отд. 3 ст. Д. 305. Л. 2]. В связи с этим Ону переговорил с Константинопольским патриархом и просил его «предписать местному епархиальному начальству воздерживаться впредь от преследований и гонений, коими болгары побуждаются только к отступничеству от православия» [там же. Л. 2]. Патриарх согласился, и, по мнению посла Иоакима, «было бы возможно склонить его к принятию в Македонии некоторых мер к удовлетворению самых настоятельных нужд в болгарской народности» [там же. Л. 2 об.], а именно не препятствовать открытию болгарских школ там, где будет значительная община и значительное материальное содержание. Также патриарх согласился предписать местным архиереем назначать болгарских священников, где это окажется возможным и основательным, «лишь бы за сим не явилось стремление к отпадению от Вселенской Константинопольской церкви и присоединению к экзархии» [там же]. В обмен на эти уступки со стороны патриархии болгары должны «прекратить в Македонии всякую политическую и религиозную пропаганду, ограничиваясь только пропагандою национальною, т. е. поддержанием, укреплением и распространением болгарской народности, преимущественно путем народного образования без всякой цели отделения от патриархии» [там же]. Ону также заметил, что решение о будущем Македонии принадлежит великим державам, и в первую очередь России, которая является покровительницей и защитницей православных и «голос коей всегда остаётся первенствующим в их делах» [там же. Л. 3.]. И первостепенной задачей Российской империи является устранение раздора между греками и болгарами. Впрочем, на данный момент управляющий константинопольским посольством считает назначение болгарских архиереев в Македонию несвоевременным, т. к. это лишь обострит вражду и даст грекам основание настаивать перед Портой о принятии более крутых мер против болгарской пропаганды. Консулу же в Солуни А.А. Якобсону предписывалось подготовить почву среди болгар к «желанному соглашению» [там же. Л. 3 об.].

В том же 1882 г. возник вопрос о якобы гонении болгарами греков в Варне. 3 сентября Вселенский патриарх в своем письме Нелидову жалуется на болгар, которые заставили перейти православное население под управление Болгарского экзархата, заключили в тюрьму священника Авраама и некоторых знатных жителей, отказавшихся присоединяться к экзархату; что богослужения ведутся на болгарском языке и как в одной деревне выгнали священника, когда он совершал обряд венчания. Следующие жалобы сообщали о привлечении к суду греков, которые когда-то брали лес для постройки новой церкви, и что болгары их отпустят, если они присоединятся к Болгарскому экзархату; о попытке болгар присвоить себе два монастыря греческой общины; о насильственной передаче школы болгарам; о том, что митрополит Варны был незаслуженно обозван человеком мятежным, а митрополита Каллиника не хотят признавать в его сане [там же. Л. 4-5 об.]. В целом же патриарх говорил, что болгары «всячески пытаются заявить свои враждебные чувства» [там же. Л. 5 об.].

16 сентября 1882 г. Ону пишет письмо вице-консулу в Варне Т.К. Лисевичу, где говорит, что «положение греческих колоний в приморских городах Болгарии неоднократно служило поводом для Вселенской патриархии сетовать и жаловаться на княжеское правительство» [там же. Л. 6], поэтому болгарам «надлежало бы избежать продолжения этого ненормального положения дел» [там же], ведь греков в Болгарии становится все меньше, и они не играют никакой политической роли. Ону рекомендует проводить болгарскому правительству политику терпимости по отношению к грекам и отгородить их от нападок слишком ярых патриотов. Вследствие такой тактики можно было бы требовать от патриархии терпимости и покровительства в Македонии, т. е. патриарх Иоаким мог бы тогда установить между греками и болгарами правильное «modus vivendi, с допущением по мере возможности болгарского языка, болгарских школ и духовенства в населенных болгарскими местностях, лишь бы законные права Вселенской патриархии не были через это нарушены» [там же. Л. 6 об.]. Константинопольский посол просит предоставить ему сведения и факты по поводу обвинений из-за гонения греков болгарами, чтобы он смог объясниться с патриархом, впрочем, Ону не сомневается, что эти обвинения сильно преувеличены.

Вице-консул в Варне подготовил подробный разбор претензий патриархии к болгарам, копию с которого Нелидов направил в МИД 20 декабря 1882 г. (в канцелярию обер-прокурора она была передана 3 января 1883 г.), в которой говорится, насколько обвинения, взведённые на болгар варнскими греками, преувеличены и во многих случаях совершенно несостоятельны [РГИА. Ф. 797. Оп. 53. 2 отд. 3 ст. Д. 6. Л. 4-7, 10-11 об.]. Результаты беспристрастного исследования были таковы: греки не имеют оснований жаловаться на религиозные притеснения. Полицейские власти к грекам настроены весьма миролюбиво и требуют только уважения закона и установленного порядка. Болгарский же митрополит в Варне Симеон — умеренный и известный патриархии архиерей, которому нельзя приписывать желание подчинить своей власти население, оставшееся в лоне великой церкви. Следовательно, у греков нет оснований в обвинении в систематическом преследовании [там же. Л. 10]. Препроводит Нелидов и копию с другой подобной же записки, составленной на основании донесений консула Якобсона о католической пропаганде в Македонии, которая была также передана патриарху Иоакиму для ознакомления. В ней говорится, что католической пропаганде благоприятствует положение, принятое греческим духовенством относительно болгар. Так, консул в Солуни сообщает об успехах католической пропаганды, проводимой настоятелем французской миссии в Салониках. Причина же отпадения болгар от православной веры заключается в преследовании и угнетениях их со стороны греческого духовенства, которое, по мнению населения, является чужеродным элементом, поэтому они предпочитают папу греческим священникам и турецкому правительству, т. к. могут свободно молиться Богу на своем родном языке [там же. Л. 8 об.]. Таким образом, желание иметь национальное духовенство являлось для болгар единственным побудителем принять унию, но в душе они оставались православными, готовыми «возвратиться в лоно право-

славия5, если схизма будет отменена и в Македонии будут учреждены болгарские епархии с достойными архипастырями во главе» [РГИА. Ф. 797. Оп. 58. 2 отд. 3 ст. Д. 140. Л. 9]. Однако Якобсон считает, что ввиду упорства греков надеяться на улучшение отношений и изменение ситуации не стоит.

В сложившейся ситуации Нелидов предпринимает попытку урегулировать конфликт и склонить болгар и греков к примирению. При разговоре с болгарским министром иностранных дел и вероисповеданий Г. Вылковичем6 российский посол посоветовал ему стараться избегать всего, что могло бы подать патриархии повод жаловаться на преследования, коим будто бы греческое население Варны и его окрестностей подвергается со стороны болгар [РГИА Ф. 797. Оп. 58. 2 отд. 3 ст. Д. 140. Л. 2 об.]. Вылкович согласился с мнением российского посла и обещал действовать в таком русле, но выразил вместе с тем желание, чтобы княжеское правительство могло, в свою очередь, надеяться, что болгарам, проживающим в спорных областях Македонии, будет высказана подобная же терпимость в виде взаимности [там же. Л. 2 об. - 3]. К сожалению, деятельность Нелидова не привела к каким-либо изменениям.

В марте 1883 г. в Македонии снова произошел случай притеснения болгар греческим духовенством [Снегаров, 1929; АагЬакке, 2003. Р. 67-68; Церковные ведомости. 1894. № 31. Ч. 2. С. 1074-1075], когда митрополит Струмицкий Агатангел, «произнося проповедь в церкви, проклял всех, кто посылал своих детей в болгарские школы, потому что, по его словам, болгарские учителя» [Снегаров, 1929] — раскольники и учились в протестантских и католических школах. 3 мая 1884 г. греческий протосингел вторгся с жандармами в болгарскую церковь в селе Голям-Дервент, выгнал священника, «рассыпал только что сделанную проскомидию, разбил две иконы со славянскими надписями и, излив на болгар множество проклятий, ушел из села» [там же].

В достижении национальных целей болгары были готовы перейти в зависимость от Карловицкого патриархата, но не терпеть больше ненавистных греков. Так, в копии с донесения статского советника Кояндера из Софии по вопросу назначения болгарского епископа в Охрид от 24 декабря 1884 г. рассказывается алгоритм действий практически всех новообразованных национальностей на территории распадающейся Османской империи. Вот выдержка из него:

«...для достижения цели для охридских болгар представляется два пути: или выйти в непосредственное сношение с Вселенской патриархией и вполне подчиниться ей под условие назначения в Охрид епископа из болгар, или же признать духовную зависимость Македонии от Карловицкого патриарха, причем болгары надеются, что с помощью австрийского влияния им удастся добиться от Константинополя избавления от ненавистного им греческого духовенства» [Галушко, 2015. С. 43].

5 Что касается возвращения униатских македонских болгар в православие, то, например, об этом сообщается в донесении консула Ястребова от 31 марта 1888 г. [РГИА. Ф. 797. Оп. 58. 2 отд. 3 ст. Д. 140 (По записке МИД о переходе в православие проживающих в Македонии униатов). Л. 2-3 об.; Из Македонии, 1888. № 40. Ч. 2. С. 1116-1117].

6 По заверениям Ю.С. Карцова, Вылкович ненавидел Россию и австрийский агент [Карцов, 1906. С. 128].

В том же 1884 г. произошел очередной конфликт в Северной Македонии, приведший к печальному итогу. Болгары Дибрско-Кырчовской епархии получили визириаль-ное письмо на признание архимандрита Феофила председателем болгарской общины. Греки сразу же возмутились, греческий Битоло-Дибрский митрополит Анфим всеми силами пытался помешать официальному утверждению этого указа. В результате назначение так и не состоялось, т. к. архимандрита Феофила убили [Венедиктов, 2008. С. 165-166; Български екзарх Йосиф I, 1992. С. 129-130]. Требования Иосифа провести расследование не были услышаны Портой.

В июне 1884 г. состоялась беседа Иосифа с Нелидовым по вопросу отношений экзархата с Македонией. Болгарский экзарх пожаловался, что при исполнении пастырских обязанностей ему приходится «бороться с тремя враждебными славянству элементами, - противодействиям греческого духовенства, иноверною пропагандой и преследованиями со стороны местных турецких властей, их корыстных видов, не сочувственно относящихся к возвращению в лоно православия принявшего уже унию болгар» [АВПРИ. Ф. 172. Оп. 514/2. Д. 260. Л. 249-249 об.]. Также Иосиф говорит о печальном положении церкви в деревне и тех, кто принял унию, а потом возвратился обратно. Не хватает церковных книг и утвари, поэтому просит передать российскому Синоду ходатайство о выписке богослужебных книг и священнических одеяний через посольство [там же. Л. 253]. Решение проблемы перехода в унию Иосиф видит в открытии широкого доступа молодым болгарам в русские семинарии, чтобы они не получали высшее образование в Риме и не являлись потом поборниками католицизма. Экзарх уверен, что болгары с радостью пойдут учиться в канонические учебные заведения. Впрочем, он заметил, что, несмотря на учреждение императором специальных стипендий для болгар, распределение происходит неправильно, стипендии получают не те кандидаты. Вследствие чего Иосиф просит Нелидова передать на усмотрение МИДа ходатайство «о том, чтобы распределение назначенных для болгар стипендий было делано по соглашению с ним» [там же. Л. 251]. В сложившейся обстановке на Балканах большее внимание стоит уделять выходцам из Македонии, т. к. болгары могут отправиться учиться за свой счет. Иосиф заверил российского посла, что будет отбирать только тех кандидатов, которые стоят за защиту православия и являются прорусски настроенными7. В ответ на эту просьбу Нелидов сказал, что будет горячо ходатайствовать перед Синодом. Также в своей депеше он пишет, помимо передачи беседы, что императорское посольство постоянно содействовало Иосифу в его благих стремлениях сохранить чистоту православия в Македонии [АВПРИ. Ф. 172. Оп. 514/2. Д. 260. Л. 249-253 об.].

В 1883 и 1885 гг. экзарх Иосиф вновь пытается добиться исполнения фирмана 1870 г. и настаивает на выдаче бератов в Македонию, однако ультимативное выступление патриархии и поддерживающих ее австро-венгерских и сербских послов в 1885 г. вынуждают Порту отказать Болгарскому экзарху. В 1884 г., по сообщению «Церковного

7 Так, например, в 1889 г. Иосиф отправляет запрос в российский Синод с прошением принять в Одес-

скую семинарию выходцев из Македонии, Синод не против [РГИА. Ф. 797. Оп. 59. 2 отд. 3 ст. Д. 224 (По отношению Болгарского экзарха Иосифа о разрешении прибыть в Россию иеродьяконам Мелетию из г. Монастыря и Мефодию из г. Водена в Македонии для поступления в Одесскую дух. семинарию). Л. 1-5].

вестника», продолжаются притеснения и преследования греками болгар за изучение болгарского языка, закрываются школы [Церковный вестник. 1884. № 36. Ч. 2. С. 13].

Российский же посол в Константинополе Нелидов открыто и официально не поддержал ни одну из сторон. Впрочем, 1885 г. в итоге оказался вполне удачным, т. к. 6 сентября к Болгарскому княжеству в результате переворота была присоединена Восточная Румелия (часть Македонии), тем самым укрепив положение экзарха. Россия не поддержала такого объединения, и отношения с Болгарским экзархатом осложнились, российское посольство теперь больше оказывало симпатию Константинопольской патриархии. В 1884-1885 гг. в донесениях консула Якобсона говорилось об организации греческим духовенством антиболгарских выступлений в Македонии. Российское посольство потребовало патриархию принять меры в отношении греков. Однако патриарх отверг все обвинения, назвав причиной беспокойств в Македонии деятельность католической пропаганды в поднятии национальных чувств населения [Герд, 2006. С. 259]. Изменение отношений между Россией и Болгарией вынудило скорректировать политику российской дипломатии. В секретной инструкции консулу в Фессалониках в 1886 г. И.С. Ястребову говорилось, что России «следует сохранить за собой возможность воспользоваться содействием всех разнородных элементов, собранных в Македонии, опираясь на них постольку, поскольку каждый из них в данную минуту может являться полезным для достижения наших собственных политических целей» [АВПРИ. Ф. 180. Оп. 517/2. Д. 1193а. Л. 335-335 об.]. Начинает оказывать внимание Россия и Сербии с целью ослабить австро-венгерское влияние для сохранения баланса сил на Балканах. Таким образом, российские послы, не принимая сторону ни греков, ни болгар, ни сербов, пытались сохранить необходимое status quo в Македонии и в целом на Балканах.

В 1887 г. вновь поднимается вопрос о католической пропаганде среди болгар, так, «Церковный вестник» пишет, что «с приездом в Болгарию принца Кобургского, ожидания латинской пропаганды насчет предстоящих завоеваний среди болгар еще более оживились: самозваный князь, получив от папы благословение, прибыл в Болгарию, окруженный австро-иезуитскими патерами, и уже заявил <...> о своих неудовольствиях против <...> экзарха Иосифа» [Церковный вестник. 1887. № 43. Ч. 2. С. 724] и лишил Болгарскую церковь материальной поддержки, что, следовательно, затруднило борьбу с католической пропагандой.

В 1888 г. также приходят сообщения о католической [Церковный вестник. 1888. № 49. С. 924-925; Церковный вестник. 1889. № 28. С. 503-504; там же. 1890. № 36. С. 603; там же. 1893. № 46. С. 735] и протестантской [Церковный вестник. 1891. № 27. С. 428-429] пропаганде в Македонии, об этом пишет в марте Беглери, рассказывая о скандале в Салониках, когда на похороны пришли униатские священники в православном облачении и «соблазнили всех тамошних православных» [Россия и православный Восток, 2003. С. 127]. Действия патриарха по прекращению пропаганды «остается мертвой буквой. <...> Патриарх не настаивает серьезно, другие, в числе которых патриарх, уверяют, что Россия именно этого не желает, потому что подозревает, что за униатами придёт очередь болгар» [там же. С. 127]. Беглери также пишет, что униатов из болгар поддерживает Австрия и папа, и если не будут приняты меры, то «вся Македония и Восточная Румелия

в скором времени обратится в католичество» [там же]. Однако архиереи продолжают «защищаться от <...> улиткоподобных пропагандистов» [там же. С. 133.]. Что касается протестантской пропаганды, то хотя она и уступает католической, но все же у них есть превосходная школа в Константинополе, и она имеет успех в своих будущих предприятиях благодаря опытным агентам [там же. С. 127]. Приводит Беглери и доказательства покровительства Портой униатам, а именно случай одновременного награждения султаном орденом Меджидие 1-й степени и Константинопольского патриарха, и Антио-хийского патриарха униатов [там же. С. 128].

Помимо католической пропаганды в Македонии с конца 1880-х гг. начинает действовать сербская. О ней пишет экзарх Иосиф в своем дневнике [Български екзарх Йо-сиф I, 1992. С. 218]. По донесению болгарского учителя-агента, сербам в Македонии помогала Порта, Австрия и, наконец, российский консул И.С. Ястребов, который якобы призывал «местное население выступить за присоединение к Сербии, если они не хотят, "чтобы их оставила Россия, как она уже поступила с Болгарией!"» [Дубовик, 2022. С. 8-9].

Итак, уже к концу 1880-х гг. Константинопольская патриархия переживала не лучшие времена, Нелидов в 1888 г. в своем донесении сообщает, что, помимо политических затруднений (возобновляется борьба патриархии с турецким правительством за права церкви), есть громадные экономические нужды. «Вследствие отклонения многочисленных Болгарских общин и отпадения от власти Турции многих епархий в Фессалии, Эпире и Старой Сербии, доходы патриархии значительно сократились» [РГИА. Ф. 797. Оп. 58. 2 отд. 3 ст. Д. 128. Л. 11]. В другой своей депеше посол рассказывает о будущем Константинопольском патриархе Неофите, который в то время был митрополитом Пелагонийским в Битоле, который, «несмотря на искони укоренившейся обычай всех митрополитов в Македонии стоять во главе греческой пропаганды поставил себя исключительною целью служить только интересам православной церкви, забывая о различии национальности своей паствы и видя во всех членах лишь равноправных чад одной и той же церкви» [РГИА. Ф. 797. Оп. 59. 2 отд. 3 ст. Д. 2. Л. 3]. Однако проводить межнациональную политику, вводить в школах родной язык ему мешает местная пропаганда и нехватка средств [там же. Л. 3 об.]. За проведение такой политики и за оказание услуги России8 Нелидов предлагает наградить его архиерейским облачением и панагией, российский Синод и МИД соглашаются с доводами константинопольского посла и дают свое одобрение.

В 1888 г. Г. Вылкович, который в это время возглавлял болгарскую дипломатическую миссию в Константинополе, подал Порте прошение о наделении равными правами македонских болгар наравне с другими народами в соответствии с Берлинским трактатом, которое не было выполнено. Поэтому Вылкович хотел начать «движение за присоединение македонских провинций к Болгарии "под скипетром султана", организовать по всей Болгарии митинги, привлечь внимание иностранной прессы, а в случае претензий сербов и греков на территории организовать плебисцит, чтобы население

8 До Неофита в результате греческой пропаганды возникло предубежденность и недоверие к России и

консулам, но теперь же русский консул «лучший сотрудник [там же. Л. 4].

выразило свое мнение» [Дубовик, 2022. С. 10]. Премьер-министр Болгарии Стамболов же на это отреагировал отрицательно, он считал несвоевременным поднятие вопроса о болгарском населении9, следовательно, Вылковичу было «предписано приостановить любые совместные инициативы с экзархом Иосифом, организовавшим в то же время прошение константинопольских болгар султану» [там же. С. 10]. Неблагоприятную обстановку для Болгарии в деле выдачи бератов и проведении реформ в Македонии создали вспыхнувшие беспорядки в середине 1888 г. в Скопье, а последовавшее усиление гонений турецкой администрацией македонских болгар привело к временной приостановке македонского вопроса для Болгарии, пытавшейся сохранить мир и тишину в спорном регионе [там же. С. 10-11].

В 1888-1889 гг. происходит переориентация политики великих держав по отношению к болгарским государствам. Так, после постепенного восстановления влияния России в Сербии Англия и Австро-Венгрия в противовес обратили свое внимание на Болгарию. Оба государства были заинтересованы в экономическом проникновении в регион [там же. С. 12-13] и в уменьшении влияния России на Балканском полуострове. Однако сближение великих держав с Болгарией не означало поддержку этих стран в македонском вопросе, наоборот, представители европейских посольств в Константинополе «определенно заявили, что их правительства не поддержат Болгарию в ее македонских амбициях, даже исключительно в церковной части <...> а английский посол Уайт связывал возможность решения вопроса исключительно с достижением в будущем болгаро-сербской договоренности относительно раздела Македонии» [там же. С. 13]. Таким образом, в связи с настроением и позицией великих держав болгарское правительство в лице Стамболова принимает решение рассчитывать только на свои силы и добиваться на данном этапе дипломатическим путем от Порты выдачи бератов для укрепления национального самосознания македонских болгар.

«В 1890 г. возобновилась борьба за издание бератов. Великий визирь выдал тескере Скопскому митрополиту на освящение нескольких церквей в епархии, что естественно вызвало недовольство со стороны греков10. Нелидов в этой ситуации высказался, что "Россия не может открыто заявить свою позицию, но в данный момент представляется разумным не содействовать пропаганде болгарского духовенства, т. к. «подкладкой ей служит честолюбие нынешних болгарских правителей»" [Герд, 2006. С. 269]. Болгарское же правительство направило ноту с требованием Порте обеспечить права македонских болгар и признать князя Фердинанда. Эта нота предопределила линию поведения российского посольства на протяжении всего 1890 г. Однако, несмотря на напряженные отношения посольства и экзархата, Нелидов пообещал нейтралитет в вопросе с Македонией, сложнее обстояли дела с признанием Фердинанда, Россия была категорически против» [Моисеева, 2022. С. 191].

9 Стамболов считал, что вначале необходимо решать насущные вопросы болгаро-турецких отношений — паспортные, почтовые, таможенные, железнодорожные, сосредоточить усилия на международном признании князя. Вопрос же о политических или даже только о культурно-религиозных правах болгар в Македонии требовал долгой подготовки [там же. С. 10].

10 По приезде митрополита Феодосия греки потребовали его отъезда, и он, не послушав Иосифа, уехал.

Летом 1890 г. турецкое правительство решило изменить свое мнение по поводу выдачи бератов экзархату в Охрид, Скопие и Велес. На встрече 14 июня с великим визирем Иосифу предложили назначить архиереев в епархии без бератов, выдача которых не могла произойти, пока Болгария не откажется от своих требований, изложенных в ноте премьер-министра Болгарии Стамболова от 4/16 июня 1890 г., но экзарх отказался. Не прекращал своих ходатайств Иосиф перед европейскими послами — австрийским (13 июня) и итальянским (15 июня), чтобы они помогли в деле выдачи бератов. Порта же в результате выдвинула условием издания бератов «объяснительную декларацию от Стамболова по поводу его неуважения к султану, что было выполнено» [Герд, 2006. С. 271]. Вследствие чего великий визирь 20 июня сообщил Иосифу, что совет министров готов выдать ему бераты. 30 июня английское посольство, а за ним и австрийское, итальянское и немецкое посольства в Константинополе поддержали издание бератов.

Решительные действия Порты по исполнению желания экзарха Иосифа заставило Константинопольского патриарха действовать энергично и 2 июля 1890 г. заявить, что церковь больше не доверяет правительству, вследствие чего Дионисий V вынужден обратиться ко всем автокефальным церквям для разрешения всех церковных вопросов, в том числе и греко-болгарского, а в крайнем случае созвать Вселенский собор [Россия и православный Восток, 2003. С. 185-187]. Великий визирь в ответ заметил, что выдача бе-ратов Болгарской экзархии не касается патриархии, т. к. болгары согласились на смену облачения. По мнению Г.П. Беглери, патриархия в деле издания бератов «делается слепым орудием греческого и сербского правительства, которые советуют ему (греческому духовенству. — О.М.) действовать уже не по-христиански и лишать, таким образом, христиан спокойствия» [Россия и православный Восток, 2003. С. 199].

В данной ситуации российский МИД предпочел «по возможности тормозить издание бератов» [Герд, 2006. С. 273]. Ведь их издание и, соответственно, изменение одежд неминуемо привело бы к усугублению распри. Встречи Нелидова с Иосифом проходили в напряженной обстановке, российский посол пытался донести до экзарха, что «выдача бератов в угоду безбожному болгарскому правительству несвоевременна» [там же], дошло дело до высказывания угроз, что если экзарх согласится принять на таких условиях бераты, то Россия поддержит патриархию, что может привести к отмене фирмана. Однако Нелидов все же не выступил официально против дачи бератов, ограничился только словесным протестом великому визирю, т. к. считал справедливой выдачу бератов болгарам, но несвоевременной [Россия и православный Восток, 2003. С. 187]. Именно поэтому официальных выступлений не предпринимал, чем вызвал недовольство в патриархате. Тем временем акция протеста со стороны России продолжалась: 8/20 июля МИД направил достаточно умеренную телеграмму Порте, в которой говорилось, что Россия не против выдачи бератов, если бы инициатива исходила не от незаконного правительства Стамболова. Тот же смысл был и в следующем протесте турецкому правительству, от 12/24 июля. В ответной ноте России от 24 июля / 5 августа Порта привела довод, по которому Россия не имела права вмешиваться в издание бератов, т. к. это внутреннее дело Оттоманской Порты [Герд, 2006. С. 274-275].

Тем не менее, несмотря на все протесты со стороны России, Порта все же выдала экзарху 26 июля 1890 г. бераты в Скопие и Охрид11. Россия была недовольна сложившейся ситуацией, что ярко видно в письме Н.К. Гирса от 10 августа 1890 г. Касательно позиции МИДа по македонскому вопросу министр иностранных дел считал необходимым «расположить патриарха к назначению сербов на македонские кафедры с тем, чтобы они оставались верными патриархии» [Герд, 2006. С. 221]. Таким образом, в данной ситуации Россия поддерживает греков — патриархию, это связано в большей степени из-за напряженных отношений и политических разногласий с Болгарским княжеством. Стоит также заметить, что Порта удовлетворила требования экзарха в 1890 г. лишь потому, что турецкое правительство тогда конфликтовало с патриархией. Последующие желания Иосифа получить бераты еще в 17 епархий в Фессалоникийском, Адрианопольском и Монастирском вилайетах12 практически не были исполнены. Акции протеста, которые были описаны в 1-й главе, предпринимались со стороны Константинопольского патриарха и Синода и также ни к чему не привели.

Сразу после издания бератов на следующий день Иосиф встретился с австро-венгерским послом Каличем и поблагодарил его за помощь в деле выдачи бератов [Българ-ски екзарх Йосиф I, 1992. С. 292-293]. Показательны слова Иосифа для понимания, какое место занимала Россия в это время на средиземноморском направлении, в письме экзарха от 25 августа, где он подводит итоги борьбы за бераты: «бераты изданы по причине ноты Стамболова, поддержанной представителями Тройственного союза и Англии, по инициативе Австро-Венгрии, за которой признается преимущество на балканском полуострове. Русский представитель не хотел, чтобы успех принадлежал правительству Стамболова и вынужден был показать себя защитником эллинизма и сербов; <...> он не держался решительной оппозиции, и это было нужно, чтобы султан решился пойти на такую уступку» [Герд, 2006. С. 275.]. Английский представитель в разговоре с Болгарским экзархом также открыто заявлял, что Россия потеряла все свои послевоенные достижения из-за своей неумелой политики, в том числе из-за того, что она не поддерживает болгар [Български екзарх Йосиф I, 1992. С. 295-296]. Таким образом, к 1890 г. влияние России на Балканах снизилось, как и влияние российского посольства на турецкое правительство.

Удачный дипломатический ход в 1890 г. с нотой Стамболова способствовал выдаче бератов Болгарскому экзарху в Скопие и Охрид, и это событие воспринималось в международной политике как триумф Стамболова «над русской политикой, над Гирсом и Нелидовым» [Дубовик, 2022. С. 16] и как нравственная и политическая пощечина греческому народу.

Политический успех 1890 г. отразился и в середине 1891 г., когда султаном солун-ской и битольской администрации было дано распоряжение не вмешиваться в решение экзарших церковных вопросов, следствием чего стал массовый переход населения под юрисдикцию Болгарского экзархата [Дубовик, 2022. С. 17]. Константинопольский

11 Беглери сообщает, что 26 июля бераты были выпущены, но не отданы экзарху. Само же вручение состоялось 16 августа 1890 г. [Россия и православный Восток, 2003. С. 194].

12 В первую очередь в Велесскую и Неврокопскую епархии.

патриарх же еще в начале 1891 г. направил греческим епископам в Македонии послание, чтобы они сообщали о «всех нападках и оскорблениях прав патриархата со стороны болгарских владык» [Церковные ведомости. 1891. № 7. Ч. 2. С. 221], говоря, что Порта поддержит греков в их стремлениях защитить православие. Весной 1891 г. патриарх также назначил на Варненскую кафедру митрополита Александра, который «отличался суровым гонительством болгар, многие из которых сделались жертвою его доносов турецким властям» [Церковный вестник. 1891. № 14. С. 221].

В январе 1892 г. Константинопольского патриарха посетил секретарь греческого посольства Рикаки, который вывел из себя патриарха Неофита нападками «со своими непонятными требованиями и объяснениями, спрашивая настойчиво, например, причину, почему в одной македонской епархии читают по-гречески, а в другой по-сербски и почему я допускаю это и покровительствую сербам и много других глупых притязаний» [Россия и православный Восток, 2003. С. 210]. Этот случай дает ясное представление о том, что греческое правительство пристально следило за патриархами, контролировало их и требовало принятия определенных мер по прекращению притязаний славянских народов на Македонию. Впрочем, по сообщению «Церковного вестника» в августе 1892 г., греков в Македонии преследует неудача, многие села переходят на сторону экзархата, что вызывает вооружённые столкновения и выражения своего недовольства греков13.

По мнению же российской дипломатии, самым трудным в делах Македонии было ее разграничение между противоборствующими сторонами. Так, например, А.И. Нелидов в своей депеше от 17/29 мая 1890 г. пишет о том, что, помимо греков и болгар, народные стремления пробудились в 1880-х гг. в отношении Македонии еще у сербов, румын и албанцев. Константинопольский посол также пишет и о иностранном влиянии, целью которого было «не желание способствовать успеху той или другой народности, а пользоваться ею для достижения собственных корыстных целей» [АВПРИ. Ф. 180. Оп. 517/2. Д. 3426. Л. 127]. Россия же стремится к восстановлению славянских народностей, заботиться об охранении православия, а также поддерживает в разумных пределах и защищает болгар и сербов от католической пропаганды, от произвола турок и албанцев. «Господствующее положение России, могущественнейшей славянской державы, ставит ее выше всех других славянских народностей как общую их покровительницу. Нисходить с этого исключительного положения вмешательством в мелкие, местные недоразумения без возможности окончательно и авторитетно их разрешить собственной силой, кажется мне несовместным с высшими нашими интересами будущего» [Герд, 2006. С. 269].

Активное участие в борьбе за Македонию со второй половины 1880-х гг. начинает принимать Сербия и уже с 1890-х гг. становится реальным конкурентом Болгарскому экзархату и Афинскому кабинету [AyysAonouAoq, 1981. Р. 109-154]. Исследователь Н.С. Гусев считает, что точным рубежом начала активной национальной политики сербов в этом регионе является 1885 г., когда Восточная Румелия была присоединена к Болга-

13 По статистическим данным за 1890-1892 гг., на сторону экзархата перешло более 300 сел. Столкновения в 1892 г. произошли в Неврокопе [Летопись церковной и общественной жизни за границей, 1892. С. 510].

рии, что «показало возможность аналогичной судьбы и третьей части Сан-Стефанской Болгарии. Вооружённым путём умерить пыл Софии не удалось, и началась активизация Белграда на македонском направлении. Выросло количество сербской литературы, "имеющей целью доказать, что Македония населена сербской национальностью"» [Гусев, 2020. С. 742].

В 1886 г. сербское правительство организовало в Белграде Общество св. Саввы, отвечавшее за школьное дело в Старой Сербии, которое стремительно развивалось, и уже к 1889 г. было открыто 42 школы, на 1888 и 1889 гг. приходится значительный успех в привлечении населения на свою сторону. О деятельности этого братства сообщает российской общественности «Церковный вестник» в 1890 г. [Церковный вестник. 1890. № 2. С. 36]. В том же 1886 г. в Стамбуле было создано общество «Србо-македонцы» для македонских сербов (район Косово), в целях борьбы с болгарской пропагандой и требованиями подчинения Константинопольскому патриарху и введения македонского языка [Документы о борьбе македонского народа за самостоятельность и национальное государство, 1985. С. 298-299, 302].

В донесении посланника в Белграде А.И. Персиани в мае 1892 г. сообщается, что Сербский митрополит Михаил просит российский Синод обратить внимание на печальное положение сербского православного населения в Старой Сербии и Македонии ввиду болгарского давления и католической и лютеранской пропаганды, которая активничает из-за розни греков и болгар. Усугубляется положение тем, что богослужения ведутся на непонятном греческом языке, а в школах к изучению родного языка встречается препятствие в виде турецких властей, направляемых греками и болгарами. Поэтому митрополит Михаил хочет, чтобы российский Синод и обер-прокурор заступились за сербов и ходатайствовали перед Константинопольским патриархом за введение славянского языка в богослужениях и в школах, назначение в эти области епископов, знающих язык паствы [РГИА. Ф. 797. Оп. 62. 2 отд. 3 ст. Д. 4. Л. 5-5 об.]. Обер-прокурор К.П. Победоносцев в письме Н.П. Шишкину после ознакомления с донесением замечает, что, т. к. в македонском вопросе замешаны сербы, греки, турки и болгары, необходимо соблюдать интересы всех, не выделяя никого, дабы не усугубить политическое положение на Балканах. Ведь «так называемые церковные вопросы на востоке в сущности вопросы политические» [там же. Л. 22], поэтому прямое вмешательство невозможно [там же. Л. 20-23об.]. Таким образом, российский МИД и Синод отказываются открыто помогать Сербскому митрополиту.

В июне 1892 г. Беглери разговаривал с патриархом и Ираклийским митрополитом о притеснениях патриархией сербов в Македонии. Неофит с Германом, оправдываясь, сказали, что «положение наше в Македонии очень неприятное, и мы не знаем, чем это кончится. Турки нам предписывают не распространять наши права на православных сербов и угрожают нам <...> если мы не послушаемся, и продолжают закрывать сербские училища. Русские, с другой стороны, подозревают нас в том, что будто бы мы рады этому. Это все неправда, справедливость и интересы наши требуют защитить сербов, и мы их защищаем на основании наших прав; мы, несмотря на все угрозы, протестовали за все те училища, которые турецкое правительство закрыло по разным епархи-

ям» [Россия и православный Восток, 2003. С. 233]. В июне 1893 г. Порта снова приказала закрыть сербские школы в Македонии (в Призренской, Скопской и Велесской епархиях), «требуя одновременно от Константинопольской патриархии немедленного отозвания митрополитов названных епархий вследствие того, что они будто бы занимаются и поддерживают всякие сербские пропагандистские идеи и направления» [там же. С. 257]. Следовательно, патриарх встречался по этому поводу с великим визирем, и тот обещал в скором времени дать ответ.

В январе 1894 г. по донесению посланника в Афинах М.К. Ону от 4 января Сербия и Греция обсуждали возможность прийти к соглашению по церковно-национальному вопросу в Старой Сербии и Македонии из-за усиления преобладания там болгар. Сербы хотят через посредничество Афинского кабинета повлиять на Константинопольского патриарха и назначить в эти области двух сербских епископов. Однако переговоры пока ни к чему не привели, причина в этом, по мнению Ону, заключается в том, что «сербы сами домогаются от греков того, в чем обвиняют болгарскую пропаганду» [РГИА. Ф. 797. Оп. 62. 2 отд. 3 ст. Д. 4. Л. 73 об.]. Впрочем, как делает заключение афинский посланник, у греков нет такого влияния на патриарха, на которое рассчитывают сербы, а проблемы в области финансов и с положением на политической арене такие же, как и у Сербии [Там же. Л. 73-74].

Еще в мае 1893 г. Порта разрешила открытие сербских школ в Македонии, а в июне 1894 г. сербский король Александр Обренович обратился с просьбой к Константинопольскому патриарху Неофиту назначить сербов митрополитами Призрена и Скопие, решение патриарха было положительным [РГИА. Ф. 797. Оп. 64. 2 отд. 3 ст. Д. 49. Л. 1920; Попов, 1894. С. 1030-1032]. В результате сербская пропаганда в Македонии была усилена, а экзарший митрополит в Скопие попал в затруднительную ситуацию [Герд, 2006. С. 284.].

30 ноября 1894 г. в канцелярию обер-прокурора Синода препроводят донесения генерального консула в Солуни от 14 ноября и секретную телеграмму Нелидова от 28 ноября касательно болгарских церковных дел. Генеральный консул Н. Иларионов пишет по поводу болгаро-униатского митрополита Младенова, которого сместили с епископской кафедры, после чего он решил вернуться в экзархию. Иларионов считает, что такое «приобретение не полезно экзархии» [РГИА. Ф. 797. Оп. 64. 2 отд. 3 ст. Д. 49. Л. 28], т. к. это может возбудить недовольство турецкого правительства, не расположенного к Младенову. К тому же он не имеет никакого влияния в Македонии (Кукуши) [там же]. В секретной телеграмме константинопольский посол сообщает о том, что «болгарско-униатский митрополит Младенов, начальник македонских болгар-католиков, прибыл с несколькими приближенными к экзарху и подписал отречение свое от унии и воссоединение, вместе со своим духовенством, с православной Болгарской церковью. Он послал окружное послание к своей пастве и из нескольких общин получил уже сочувственные ответы» [РГИА. Ф. 797. Оп. 64. 2 отд. 3 ст. Д. 49. Л. 29].

В том же 1894 г. Болгарский экзарх изложил требования относительно Македонии о необходимости проведения реформ по 23-й статье Берлинского договора, а также дать македонским болгарам церковные и школьные права [Герд, 2006. С. 285]. Впрочем, вско-

ре стало ясно, что Порта не пойдет навстречу реформам в Македонии, поэтому Иосифу оставалось лишь добиваться исполнения фирмана 1870 г.

1894 г. знаменуется рядом «побед» экзархата: 13 апреля Иосифу выдали тескере, по которому ему разрешалось отправить двух владык в Велес и Неврокоп, болгарские школы приобрели право контроля светскими чиновниками, Иосифу позволили купить дом для экзархата в Пере, и ему был подарен земельный участок в Ферикиой для строительства духовного училища. Нелидов остался в нейтралитете и не препятствовал успеху экзарха, сказал, что не будет против выдачи бератов, но и поддержку оказывать не будет. Российский посол недоволен только тем, что Стамболов использует это дело для удержания власти» [Моисеева, 2022. С. 191-192]. В целом выдача тескере поставила в затруднительное положение и российское посольство, и Константинопольский патриархат. Впрочем, Нелидов рад решению школьного вопроса и скорому открытию семинарии, но посол предупреждает Иосифа, что его обоснование в Пере вызовет сильное негодование греков.

Действительно, выданный тескере и бераты болгарскому экзарху привели в возмущение патриархию, и ситуация с болгарским вопросом обострилась. В данном случае представляет интерес мнение профессора И.Е. Троицкого по поводу выданных бератов, который считает, что греки поняли, что схизма дает болгарам «возможность бравировать не только все дальнейшие меры патриархии, но и авторитет всего православного мира, от которого она их формально отрезала, и что, в сущности, она парализовала руки самим грекам, лишив их всех средств не только прямого воздействия на болгар на основе церковного союза с ними, но и косвенного со стороны православного мира, на основе солидарности к ним» [Герд, 2006. С. 283]. Троицкий убежден, что снятие схизмы невозможно без уступок со стороны Вселенской патриархии, т. к. за такой большой срок болгары поняли выгодность схизмы в политическом отношении.

В марте 1894 г. патриарх в своем очередном послании к Порте требует «обозначения в бератах отличительной черты церкви, к которой болгары-схизматики принадлежат», и перемены одеяния духовенства. Пишет, что в последнем своем тескере уже выразил те же требования по случаю известия о неожиданном издании бератов и получил ответ от правительства, что оно не намерено «предпринять деятельные меры относительно перемены одеяний болгарского клира» [РГИА. Ф. 797. Оп. 64. 2 отд. 3 ст. Д. 168. Л. 2 об.]. Потому, «взирая на это, как на совершенно попрание ненарушимых издревле священных уставов и прав православной церкви и видя отказ императорского правительства охранять их, как требуют того долг и справедливость» [там же. Л. 2 об. — 3], Неофит объявляет, что он будет подавать в отставку. В конце мая Константинопольский патриарх вновь подает на имя султана требование об изменении одежды болгарского духовенства [Попов, 1984. С. 20].

Еще один протест султану Неофит подает в июне 1894 г., на который тот также не обратил внимания и не принял патриарха, и даже «ответ, который дал через своего адъютанта, был очень тонкий и двусмысленный, а именно что выдача этих бератов есть давнейшее дело, что ничего нового не было по этому делу предпринято его правительством, что это дело просто преувеличили (но кто именно, не говорил), и что так

как теперь дать патриарху подробный ответ не может, поданное патриаршее прошение будет передано Совету министров» [Россия и православный Восток, 2003. С. 303; РГИА. Ф. 797. Оп. 64. 2 отд. 3 ст. Д. 49. Л. 35-35 об.]. Министерское же тескере, присланное на записку патриарха, повторяло то же, что и в предыдущем, за исключением указания, «что при возникшем вопросе о патриарших правах при патриархе Дионисии управляющие тогда патриаршими делами, признавая вполне несправедливость своих требований относительно тогдашней еще выдачи болгарским епископам султанских бератов, отказались от всяких таких требований» [там же. С. 303; там же. Л. 36]. Неофит в разговоре с Г. Беглери подтвердил, что Дионисий «действительно отказался настаивать по случаю выдачи болгарам султанских бератов <...>, потому что об этом его просил российский императорский посол Александр Иванович Нелидов, помощь которого в то время была для патриархии чрезвычайно дорога» [там же. С. 303; там же. Л. 36-36 об.]. Сейчас же Константинопольская патриархия даст Порте надлежащий ответ по делу бе-ратов и «тем прекратит всякие сношения с турецким правительством» [там же. Л. 36 об.]. В новом тескере Порте выносится предупреждение, что «патриархия слагает с себя на будущее время всякую ответственность и начнет сама уже заботиться о неприкосновенности своих церковных канонов. И затем <...> начнут в патриархате рассуждать, что им будет выгоднее предпринять, созвать ли в Константинополе поместный собор <...> и обратиться тогда ко всем автокефальным церквам с приглашением высказаться, согласны ли они подвергнуть так называемый болгарский церковный вопрос рассмотрению, или поискать какое-нибудь другое средство, более решительное, в виде, например, основания Печской и Охридской архиепископий с составом тех епархий, которые были подчинены им в 1766-1767 гг.» [там же. Л. 37.].

Беглери, переговорив с патриархом и другими духовными лицами, пришел к выводу, что собор «приисканием средств к устранению болгарской схизмы обезоружат болгар и приостановят дальнейший захват македонских епархий, а равно, что тогда и экзарх Болгарский из Константинополя переселится в Софию» [Россия и православный Восток, 2003. С. 313].

Между тем положение патриарха в Константинополе было трудным из-за негодования по поводу его предложения в Синоде смириться с выдачей бератов болгарам и заняться ограждением «будущего вмешательства Порты в церковные дела» [РГИА. Ф. 797. Оп. 64. 2 отд. 3 ст. Д. 49. Л. 37 об.]. По мнению Г. Беглери, греки рассчитывают на помощь Англии и совсем не надеются на Россию, потому что она не сможет полностью поддержать Вселенскую церковь, т. к. «не пожелает оскорбить болгарский народ» [Россия и православный Восток, 2003. С. 304] и не пойдет против установленной внешнеполитической доктрины невмешательства. Схожая позиция по положению российского посольства в Константинополе по делу о бератах нашла свое отражение в записке от 25 июня 1894 г., где говорится, что, т.к. посольство не может принять выдачу бератов, его задачей становится предотвращение подобных потрясений Вселенской церкви в будущем со стороны турецкого правительства [Герд, 2006. С. 282-283]. «Россия может себе позволить только указание на высшие потребности христианский жизни» [там же. С. 283].

Патриарх Неофит продолжал придерживаться примирительной политики, в начале июля вновь обсуждался вопрос о снятии схизмы на старых условиях, что, естественно, ни к чему не привело. В своей депеше от 14/26 июля 1894 г. (препровождена в канцелярию обер-прокурора 19 августа) А.И. Нелидов сообщает, что вследствие ответа турецкого правительства на последнюю записку патриарха (который Нелидов прилагает к депеше в виде приложения) «Великая церковь вынуждена будет принять все зависящие от нея меры для защиты и восстановления своих попранных прав. В чем должны были заключаться эти меры, патриархией еще не были определены. Имелось в виду обращение к другим православным церквам, созвание собора и др.» [РГИА. Ф. 797. Оп. 64. 2 отд. 3 ст. Д. 168. Л. 5]. Когда же должна была происходить подача очередного протеста Порте, в Константинополе произошло землетрясение (28 июня / 10 июля 1894 г.), что, естественно, отложило все вопросы на второй план. Следовательно, по заверениям Нелидова, дело болгарских епископов будет какое-то время без движения14.

В следующей депеше от 21 июля / 2 августа 1894 г. Нелидов говорит, что Неофита вызвал к себе министр юстиции и упрекал его за некоторые слова в тескере. Рыза-па-ша старался уговорить патриарха прекратить заботы по поводу болгарских епископов, «тем более что правительство не намерено выдавать болгарам новых бератов» [там же. Л. 6]. Константинопольский патриарх после аудиенции у министра передал его слова собранному в Фанаре Синоду и Смешанному совету, которые постановили подождать ответа министра, но «не отступать от принятого решения, т. е. продолжать защищать свои права и именно обратиться с изложением дела к другим автокефальным церквам, для составления этого изложения должна быть назначена особая комиссия» [там же. Л. 6-6 об.]. Российский посол, узнав об этом, переговорил с великим визирем и дал ему совет дать письменный ответ патриарху, «который, согласно с высказываемыми правительством устными заявлениями, давал бы грекам уверенность, что жгучий и трудный болгарский церковный вопрос оставлен будет без движения. Джевад-паша, указывая на трудности для Порты брать какое-нибудь обязательство в этом деле, обещал переговорить с министром юстиции» [там же. Л. 6 об.]. Впрочем, Нелидов считает, что «при существующем здесь настроении» [там же] это не приведет к благоприятному исходу.

21 августа Неофит посетил министра юстиции и великого визиря и напомнил об издании фирмана на постройку церквей и школ, пострадавших от землетрясения. Рыза-паша заметил патриарху, «что Порта сделает ему все, и многие неразрешенные до сих пор церковные вопросы могут быть решены, но для этого нужно, чтобы патриархия заявила официально, что она ничего не будет иметь против изданных ею (Портой. — Л.Г.) бератов для болгарских епископов» [Россия и православный Восток, 2003. С. 315].

17 сентября 1894 г. в канцелярию обер-прокурора Синода препроводят копии с депеши Нелидова от 8 сентября 1894 г. с приложениями касательно жалоб Вселенской патриархии на турецкое правительство по поводу выдачи бератов болгарскому духовенству [Россия и православный Восток, 2003. С. 315-317], но, как пишет константинопольский посол, в такрире бераты упоминаются лишь косвенно [РГИА. Ф. 797. Оп. 64. Д.

14 Беглери 14 июля сообщает, что всякая переписка патриарха с Портой прекращена [Россия и православный Восток, 2003. С. 311].

49. 2 отд. 3 ст. Л. 22-25 об.]. Порте же не понравился тон в обращении патриарха, поэтому Неофита вызвали и «упрекали его в непочтительном отношении к правительству» [там же. Л. 25].

Также, по сообщению Нелидова, в августе комиссия подготовила послание к автокефальным церквям по болгарскому вопросу, но, прежде чем отправить его в константинопольский Синод, Неофит решает посоветоваться с Нелидовым. Вселенский патриарх рассчитывает на помощь и поддержку российского Синода в этом деле. Мнение Нелидова на этот счет заключалось в следующем: он не видит «практической пользы от приготовленного Великой церковью воззвания. Оно способно только увеличить существующие затруднения без всякой выгоды для православия. Восточные церкви ответят несомненно в еще более возбуждаемом смысле, подбивая патриархат к еще более решительным действиям. Святейший Синод русский, напротив, поставлен будет в необходимость ничего не отвечать, чем еще более ослаблено будет положение Великой церкви, имеющей ныне еще в руках угрозу обращения к другим православным церквям. Турецкое же правительство очевидно будет этими действиями оскорблено и станет еще менее сговорчивым, видя, что и крайние средства, употребляемые патриархом, никакой помощи ему не доставляют. А между тем российский Синод, ввиду исключительно своего положения относительно болгарского вопроса, будет неприятно поражен обращением к нему Великой церкви за помощью, которую он ей не в состоянии подать, и за советом, который последняя легко может предвидеть, имея пример тому в прошлом» [там же. Л. 26-26 об.]. В заключение Нелидов посоветовал Неофиту дорожить хорошими отношениями между Русской и Вселенской церквями «и не вдохновляться бессодержательными лжепатриотическими бреднями крайних грекофилов, которые забывают, что при всем нашем уважении к старейшеству Константинопольского престола, сила и будущность православия в России в лоне стомиллионного православного населения империи, которое не может подчиняться узким филетическим указаниям вдохновителей Фонара» [там же. Л. 26 об.]. Поэтому если патриарх и Синод все же решат отправить это воззвание к автокефальным церквям, то необходимо изменить заключение в тексте, не прося помощи и совета, а ограничиться только изложением своих нужд и горестей. Патриарх Неофит согласился с российским послом, но попросил передать взгляд Нелидова влиятельным членам Синода митрополитам Кизикскому и Никомидийско-му, а также самым горячим грекофилам — митрополитам Мефимнийскому и Эносско-му [там же. Л. 27]. Действия российского посла, не одобряющего отправку в таком виде послания, в Константинополе восприняли как нежелание помогать Восточной церкви. Документ к автокефальным церквям в результате не был отправлен из-за начавшегося очередного патриаршего кризиса, вследствие которого 25 октября 1894 г. последовала отставка патриарха Неофита [Россия и православный Восток, 2003. С. 322-323; Церковные ведомости. 1894. № 52. Ч. 2. С. 1893-1895].

В октябре 1894 г. же начались переговоры Порты с Иосифом о созыве собора в Константинополе с участием болгарских митрополитов из вилайетов. Великий визирь допустил возможность созыва, но лишь когда патриархия успокоится. В конце 1894 г. в Болгарии произошли выступления в защиту македонского населения с требованиями

реформ по 23-й статье Берлинского трактата. Однако, по мнению Иосифа, вначале было необходимо заручиться поддержкой турецкого правительства в даровании болгарам церковных и школьных прав в Македонии и чтобы Порта перестала покровительствовать греческой и сербской пропаганде. Сейчас же надежды на политические реформы безосновательны, т. к. Порта их не проведет. 8 декабря 1894 г. Иосиф на аудиенции у Рыза-паши предъявил болгарские требования по улучшению жизни населения в Македонии, а 16 декабря «подал письменное изложение такого же содержания секретарю султанской канцелярии Сурее-паше» [Герд, 2006. С. 285].

Итак, патриарх Неофит был настроен по отношению к Болгарскому экзархату миролюбиво, пытался поспособствовать снятию схизмы и уговорить Синод и Смешанный совет принять свершившийся факт выдачи баратов болгарским епископам в Македонию, а также не усугублять ситуацию отправлением воззвания автокефальным церквям по болгарскому вопросу или же сделать это в более мягкой форме. Естественно, такая позиция Неофита вызывала недовольство греческой партии, «которая всегда своими крайними псевдопатриотическими тенденциями ничего более не делает, как только пакостит» [Россия и православный Восток, 2003. С. 324], нежелание греков идти на уступки и стремление оградиться от болгарского духовенства путем изменения церковных одеяний болгар привело к обострению положения дел в патриархате. В результате Синод вынудил патриарха отречься от престола, что, в свою очередь, привело к патриаршему кризису.

В целом македонский вопрос со второй половины 1890-х гг. становится более напряженным и переходит в вооруженную стадию. В октябре 1893 г. в Македонии болгарское партизанское движение находится в руках Внутренней Македонской революционной организации [Документы о борьбе македонского народа за самостоятельность и национальное государство, 1985. С. 353-355]. В противовес ему создается в 1894 г. греческое партизанское движение «Национальное общество». Таким образом, желание македонского населения поскорее получить политическую независимость через революцию затрудняет «мирную борьбу». Дипломатия всеми силами пытается отсрочить революцию, никому из великих держав она не выгодна, но если она все же начнется, то вмешательство других стран неизбежно. Вследствие политики торможения происходит постепенное нагнетание и усугубление создавшегося положения, результаты можно наблюдать уже в ХХ в.

Таким образом, Македония к концу XIX в. становится «яблоком раздора» на Балканах. Российский МИД и Синод проводят примирительную политику на Балканах, российские посольства стараются балансировать между болгарами, греками и сербами в попытке решить проблему преобладания России в регионе как политического, так и церковного. Однако не всегда последовательная и порой нерешительная политика российского МИДа и Победоносцева скорее вредила достижению целей. Россия сыграла значительную роль в развитии борьбы за Македонию в 1880-1890-е гг., а российская общественность следила за событиями, происходившими в этом регионе [Sidorovska-Chupovska, 2016. Р. 110-116].

Греко-болгарский церковно-политический вопрос, как замечает А.Ю. Галушко, является спором, национально-политической борьбой, «конечная цель которой освобождение всего болгарского народа от влияния эллинизма» [Галушко, 2015. С. 40]. Однако стоит еще добавить, что распря имеет под собой и территориальный, и церковный конфликт. Совокупность противоречий, упрямство и упорство противоборствующих сторон, нежелание идти на уступки, вмешательство великих держав и перевод этого вопроса на другой уровень — все это создавало сложность в разрешении распри. Попытки российского МИДа и Синода через российских дипломатов примирить греков с болгарами оказываются неудачными в 1880-1890 гг. Роль и деятельность российских посольств в отношениях между Константинопольским патриархатом и Болгарским экзархатом немалая. Однако участие и вмешательство дипломатов было недостаточным, порой пассивная политика негативно сказывалась на отношениях как с патриархатом, так и с экзархатом. От России ожидали решительных действий, каждая из сторон хотела получить помощь и защиту от покровительницы православных, которую ни Гирс, ни Победоносцев не собирались оказывать в полном объеме ввиду принятого внешнеполитического курса. Неудачно выбранная политика невмешательства без особой необходимости в дела других церквей в результате привела к охлаждению отношений с Болгарским экзархатом, а Россия постепенно теряла, а не укрепляла свое влияние вопреки изначальной задаче внешней политики на восточном направлении.

Константинопольский патриархат в этот период, несмотря на упадок внешнего величия, продолжал служить на Востоке связующим звеном между прочими церквями. Впрочем, внутреннее положение также оставляло желать лучшего: финансовые трудности [Церковный вестник. 1889. № 2. С. 22; там же. 1893. № 47. Ч. 2. С. 1706; там же. № 50. Ч. 2. С. 1817-1817], патриаршие кризисы, борьба с экзархатом за бераты, бедственное положение православного населения и напряженная ситуация в Македонии не способствовали укреплению авторитета Вселенского престола в православном мире. Болгарский же экзархат пытался добиться исполнения фирмана 1870 г., частично Иосифу это удалось, продолжалась политика по национально-церковному объединению болгар, а болгарская пропаганда в Македонии добилась определенных успехов.

Что касается Македонии, то с 80-х гг. XIX в. на международную арену выступает македонский вопрос, основными противниками которого были Болгария и Греция. Македония становится важным регионом, за преобладание в котором начинают соперничать великие державы, попеременно поддерживая Грецию, Болгарию, Сербию, Порту или Константинопольский патриархат, усугубляя противоречия между противоборствующими сторонами. Россия старалась сохранить status quo в балканском регионе и отсрочить неминуемую войну за наследство «больного человека», что ей вполне удалось. Итак, решение всех вопросов путем сдерживания и нежелания их разрешить в XIX в. переходят в ХХ в., когда и проявится весь спектр назревших проблем и противоречий порохового погреба Европы.

Литература

Архив внешней политики Российской империи (АВПРИ). Ф. 172. Оп. 514/2. Д. 260; Ф. 180. Оп. 517/2. Д. 3245; Д. 1193а; Д. 3426.

Венедиктов В.Ю. Этноконфессиональный диалог России и Константинопольского патриархата во второй половине XIX века: диссертация... кандидата исторических наук: 24.00.01. — М., 2008. — 205 с.

Галушко А.Ю. Греко-болгарский церковный вопрос: интересы России между греками и болгарами // Вестник Московского государственного лингвистического университета. 2015. № 26 (737). — С. 38-50.

Герд Л.А. Константинополь и Петербург: церковная политика России на православном Востоке (1878-1898). — М.: Индрик, 2006. — 448 с.

Гусев Н.С. Македонский вопрос в освещении сербской и болгарской пропаганды в России в конце XIX — начале XX века // Актуальные проблемы теории и истории искусства. 2020. № 10. — С. 740-754.

Дневник / Бълг. екзарх Йосиф I; Текст, комент. и бел. Христо Темелски; Под ред. на проф. Тодор Събев. — София: Военноизд. комплекс «Св. Георги Победоносец»: Унив. изд-во «Св. Климент Охридски», 1992. — 917 с.

Документы о борьбе македонского народа за самостоятельность и национальное государство. Т. 1.: От поселения славян в Македонии до конца Первой мировой войны. — Скопье: Култура и др., 1985. — 818 с.

Дубовик О.А. Стефан Стамболов и македонский вопрос: выработка стратегии // Славяноведение. 2022. № 1. — С. 5-20.

История Сербии и Черногории: Босния и Герцеговина, Македония, Словения, Хорватия / [Сост. Сергей Шумов и Александр Андреев]. — М.: Монолит-Евролинц-Традиция, 2002. — 496 с.

Карцов Ю.С. Семь лет на Ближнем Востоке. 1879-1886: Воспоминания политические и личные / Ю. Карцов. — СПб.: Экон. типо-лит., 1906. [2]. — 393 с.

Митич А. Российский имперский проект Болгарского экзархата и Сан-Стефанской Великой Болгарии // Россия и славянские народы в XIX-XXI вв. Сборник статей. Материалы международной научной конференции. Брянск, 2020. — С. 97-107.

Моисеева О.А. Отношения Российского МИДа и Св. Синода с Болгарской Православной Церковью с период правления Александра III // Переломные моменты истории: люди, события, исследования. К 350-летию со дня рождения Петра Великого. Мат. междун. науч. конференции. В 3-х томах. Под ред. С.И. Бугашева, Ю.В. Ватолиной, А.С. Минина. — СПб: Изд. СПГУТД, 2022. Т. 3. — С. 187-193.

Национално-освободителното движение на македонските и тракийските българи 1878-1944: В 4-и тома. Т. 1: Борби за запазване на единството на българската нация, 1878-1893. — София: Макед. науч. инст; Инст. по история при БАН, 1994. — 306 с.

Попов Р. Балканската политика на България 1894-1898 гг. — София: Изд-во на Българската академия на науките, 1984. — 256 с.

Попов Х. Посещение сербским королем Александром Константинопольской патриархии // Церковные ведомости. 1894. № 30. Ч. 2. — С. 1030-1032.

Российский государственный исторический архив. Ф. 797. Оп. 52. 2 отд. 3 ст. Д. 305; Оп. 53. 2 отд. 3 ст. Д. 6; Оп. 58. 2 отд. 3 ст. Д. 128; Д. 140; Оп. 59. 2 отд. 3 ст. Д. 2; Оп. 62. 2 отд. 3 ст. Д. 4; Оп. 64. 2 отд. 3 ст. Д. 49; Д. 168.

Россия и православный Восток: Константинопольский патриархат в конце XIX в. Письма Г. П. Беглери к проф. И. Е. Троицкому 1878-1898 гг. Изд. подготовила Л. А. Герд. — СПб: Изд. Олега Абышко, 2003. — 416 с.

Сквозников А.Н. Македония в конце XIX — начале XX века — Яблоко раздора» на Балканах. — Самара: Изд-во Самарской гуманитарной акад., 2010. — 172 с.

Сквозников А.Н. Македония в конце XIX — начале XX столетия: «Яблоко раздора» на Балканах // Известия Самарского научного центра Российской академии наук. 2007. Т. 9. № 2. — С. 486-494.

Снегаров И. Отношенията между Българската църква и другите православни църкви след провъзгласяването на схизмата. — София: Печатница Петър Глушковъ, 1929. — 177 с.

Теплов В. Греко-болгарский вопрос по неизданным источникам: Ист. исслед. В. Теплова. — СПб.: тип. В.С. Балашева, 1889. — 245 с.

Церковные ведомости [Текст]: издание Православной русской церкви: издание с прибавлениями. — Пг.: Изд. сов. при Святейшем синоде, 1888-1894.

Церковный вестник, издаваемый миссионерским советом при Святейшем Синоде [Текст]: еженедельный журнал. — Пг.: [б. и.], 1878-1894.

Aarbakke V. Ethnic Rivalry and the Quest for Macedonia 1870-1913. Boulder, CO: East European Monographs, 2003. xii, 196 p.

Sidorovska-Chupovska S. Interest of the Russian scientific thought for Macedonia in 19th century // Review of the Institute of History and Archaeology. 2016. Vol 3. № 1. Р. 110-116.

AyyeXonouXoq А. Патрюрх1ка еуурафа-пеютлрю nepi xnq ou^^oe^ EXA^vwv Kai Zep^wv opGoSo^wv ev Bopeiw MaKeSovia Kai naXaia Zep^'a то В' ^щои тои 19ou aiwvoq: (ou^oX^ eiq t^v navopGoSo^ov Kai oiKou|aeviK^v anooroX^v tou OiKou^eviKou naTpiapxeiou KtovoTavTivounoXewq) // MaKeSoviKa. 1981. Vol 21. Р. 109-154.

References

Aarbakke V. Ethnic Rivalry and the Quest for Macedonia 1870-1913. Boulder, CO: East European Monographs, 2003. xii, 196 p. (In Russian)

Arkhiv vneshnei politiki Rossiiskoi imperii (AVPRI). F. 172. Op. 514/2. D. 260; F. 180. Op. 517/2. D. 3245; D. 1193a; D. 3426. (In Russian)

Dnevnik. Blg. ekzarkh Iosif I; Tekst, koment. i bel. KHristo Temelski; Pod red. na prof. Todor Sbev. Sofiia: Voennoizd. kompleks «Sv. Georgi Pobedonosets»: Univ. izd-vo «Sv. Kliment Okhridski», 1992, 917 p. (In Russian)

Dokumenty o bor'be makedonskogo naroda za samostoiatel'nost' i natsional'noe gosudarstvo. T. 1.: Ot poseleniia slavian v Makedonii do kontsa Pervoi mirovoi voiny. Skop'e: Kultura i dr., 1985, 818 p. (In Russian)

Dubovik O.A. Stefan Stambolov i makedonskii vopros: vyrabotka strategii. Slavianovedenie, 2022, no. 1, pp. 5-20. (In Russian)

Galushko A.IU. Greko-bolgarskii tserkovnyi vopros: interesy Rossii mezhdu grekami i bolgarami. Vestnik Moskovskogo gosudarstvennogo lingvisticheskogo universiteta, 2015, no. 26 (737), pp. 38-50. (In Russian)

Gerd L.A. Konstantinopol' i Peterburg: tserkovnaia politika Rossii na pravoslavnom Vostoke (18781898). Moscow: Indrik, 2006, 448 p. (In Russian)

Gusev N.S. Makedonskii vopros v osveshchenii serbskoi i bolgarskoi propagandy v Rossii v kontse XIX — nachale XX veka. Aktual'nye problemy teorii i istorii iskusstva, 2020, no. 10, pp. 740-754. (In Russian)

Istoriia Serbii i CHernogorii: Bosniia i Gertsegovina, Makedoniia, Sloveniia, KHorvatiia. [Sost. Sergei SHumov i Aleksandr Andreev]. Moscow: Monolit-Evrolints-Traditsiia, 2002, 496 p. (In Russian)

Mitich A. Rossiiskii imperskii proekt Bolgarskogo ekzarkhata i San-Stefanskoi Velikoi Bolgarii. Rossiia i slavianskie narody v XIX-XXI vv. Sbornik statei. Materialy mezhdunarodnoi nauchnoi konferentsii. Briansk, 2020, pp. 97-107. (In Russian)

Moiseeva O.A. Otnosheniia Rossiiskogo MIDa i Sv. Sinoda s Bolgarskoi Pravoslavnoi TSerkov'iu s period pravleniia Aleksandra III. Perelomnye momenty istorii: liudi, sobytiia, issledovaniia. K 350-letiiu so dnia rozhdeniia Petra Velikogo. Mat. mezhdun. nauch. konferentsii. V 3-kh tomakh. Pod red. S.I. Bugasheva, IU.V. Vatolinoi, A.S. Minina. Sankt-Peterburg : Izd. SPGUTD, 2022, vol. 3, pp. 187-193. (In Russian)

Natsionalno-osvoboditelnoto dvizhenie na makedonskite i trakiiskite blgari 1878-1944: V 4-i toma. T. 1: Borbi za zapazvane na edinstvoto na blgarskata natsiia, 1878-1893. Sofiia: Maked. nauch. inst; Inst. po istoriia pri BAN, 1994, 306 p. (In Russian)

Popov KH. Poseshchenie serbskim korolem Aleksandrom Konstantinopol'skoi patriarkhii. TSerkovnye vedomosti, 1894, no. 30, ch. 2, pp. 1030-1032. (In Russian)

Popov R. Balkanskata politika na Blgariia 1894-1898 gg. Sofiia: Izd-vo na Blgarskata akademiia na naukite, 1984, 256 p. (In Russian)

Rossiia i Pravoslavnyi Vostok: Konstantinopol'skii patriarkhat v kontse XIX v. Pis'ma G. P. Begleri k prof. I. E. Troitskomu 1878-1898 gg. Izd. podgotovila L.A. Gerd. Sankt-Peterburg: Izd. Olega Abyshko, 2003, 416 p. (In Russian)

Rossiiskii gosudarstvennyi istoricheskii arkhiv. F. 797. Op. 52. 2 otd. 3 st. D. 305; Op. 53. 2 otd. 3 st. D. 6; Op. 58. 2 otd. 3 st. D. 128; D. 140; Op. 59. 2 otd. 3 st. D. 2; Op. 62. 2 otd. 3 st. D. 4; Op. 64. 2 otd. 3 st. D. 49; D. 168. (In Russian)

Sidorovska-Chupovska S. Interest of the Russian scientific thought for Macedonia in 19th century. Review of the Institute of History and Archaeology, 2016, vol. 3, no. 1, pp. 110-116.

Skvoznikov A.N. Makedoniia v kontse XIX — nachale XX stoletiia: «IAbloko razdora» na Balkanakh. Izvestiia Samarskogo nauchnogo tsentra Rossiiskoi akademii nauk, 2007, vol. 9, no. 2, pp. 486-494. (In Russian)

Skvoznikov A.N. Makedoniia v kontse XIX — nachale XX veka — IAbloko razdora» na Balkanakh. Samara: Izd-vo Samarskoi gumanitarnoi akad., 2010, 172 p. (In Russian)

Snegarov I. Otnosheniiata mezhdu Blgarskata tsrkva i drugite pravoslavni tsrkvi sled provzglasiavaneto na skhizmata. Sofiia: Pechatnitsa Petr Glushkov, 1929, 177 p.

Teplov V. Greko-bolgarskii vopros po neizdannym istochnikam: Ist. issled. V. Teplova. Sankt-Peterburg: tip. V.S. Balasheva, 1889, 245 p. (In Russian)

TSerkovnye vedomosti [Tekst]: izdanie Pravoslavnoi russkoi tserkvi: izdanie s pribavleniiami. Pg.: Izd. sov. pri Sviateishem sinode, 1888-1894. (In Russian)

TSerkovnyi vestnik, izdavaemyi missionerskim sovetom pri Sviateishem Sinode [Tekst]: ezhenedel'nyi zhurnal. Pg.: [b. i.], 1878-1894. (In Russian)

Venediktov V.IU. Etnokonfessional'nyi dialog Rossii i Konstantinopol'skogo patriarkhata vo vtoroi polovine XIX veka: dissertatsiia ... kandidata istoricheskikh nauk: 24.00.01. Moscow, 2008, 205 p. (In Russian)

AyveXönouXoq A. naxpiapxiKa еуурафа-леютлрю nepi xnq exa^vqv Kai Zepßwv opGoSö^v

ev BopeiQ MaKeSovia Kai naXaia Sepßia то В' ^щои тои 19ои aiwvoq: (ou|aßoX^ eiq xnv navopGöSo^ov Kai oiKou|aeviK^v anoaxoX^v xou OiKou|aeviKou naxpiapxeiou KQvaxavxivounöXeQq). MaKeSoviKa, 1981, vol. 21, pp. 109-154.