CC BY
206
УЧАСТИЕ КИТАЯ В ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЕ В СИБИРИ
Российско-китайские отношения существенно изменились после начала Гражданской войны в России и раскола правящей Бэйянской милитаристской группы в Китае в 1918 г. С 1916 по 1920 гг. Китай управлялся Аньхойской группой Д. Цижуя, контролировавшей север страны. Фэнтян-ская группа Ч. Цзолиня контролировала Маньчжурию, Чжилийская группа Ф. Гочана - Центральный и Восточный Китай. В Южном Китае с 1917 г. правительство возглавлял С. Ятсен. Как Российская империя не одобряло свержение монархии в Поднебесной после Синьхайской революции 1911 г., так и центральное китайское правительство избегало контактов с представителями большевиков.
РСФСР установила дипломатические контакты с Китаем уже в ноябре 1917 г., когда начались переговоры о равноправных консульских и торговых отношениях между странами. Советская Россия заявила об отказе от «особых прав и привилегий в Китае и предложила пересмотреть договоры о КВЖД, концессиях и праве экстерриториальности». В мае 1918 г. советское правительство обратилось в Пекин с просьбой пресечь использование атаманом Г.М. Семеновым китайской территории в качестве базы. Пекинское правительство требование не выполнило, и в конце марта того же года отозвало из Петрограда своего посланника, а в августе и вовсе объявило о посылке войск в Сибирь для оказания помощи союзникам в борьбе с большевиками. В результате к маю 1918 г. действия Семенова привели к полному прекращению движения по Маньчжурской железной дороге и экономических отношений между РСФСР и Китаем.
Однако и в отношениях китайских властей со старыми российскими консулами наметилось похолодание. Дождавшись ослабления России и получив возможность конкурировать с много лет притеснявшим ее соседом, Поднебесная обозначила самые амбициозные цели, рассчитывая на установление доминанта в полосе отчуждения КВЖД. Помимо этого, китайцы стремились получить равные с русскими права на использование бассейнов Амура и Сунгари, на что русские власти реагировали весьма болезненно. Заходившие в русло Амура китайские канонерки и даже пассажирские пароходы каждый раз подвергались обстрелам (особенно часто в районе Благовещенска). Устье Сунгари защищала отдельная Морская рота, подчинявшаяся главнокомандующему над русскими учреждениями в полосе отчуждения КВЖД генералу Д.Л. Хорвату1, который с начала Гражданской войны оказывал в регионе сопротивление большевикам и имел в распоряжении части Заамурского военного округа. Дислоциро-
вавшиеся в полосе отчуждения до марта 1918 г., эти части составляли три отряда. В первый отряд входили: 1-й Заамурский железнодорожный полк, 547-я пешая Симбирская дружина и Сверхштатная сотня 4-го конного полка (располагались в Хайларе), 630-й и 632-й пешие Иркутские дружины (в Бухэду), Сверхштатная сотня 5-го конного полка и 556-я пешая Самарская дружина (в Цицикаре). Во второй отряд входили: Сверхштатные сотни 1-го и 2-го конных полков, 558-й и 559-й пешие Самарские дружины, 618-я пешая Томская дружина, 2-й Заамурский железнодорожный полк и Бригадный учебный батальон (стояли в Харбине), Сверхштатная сотня 3-го конного полка и 563-я пешая Саратовская дружина (в Куанченц-зы). В третий отряд входили: 571-я пешая Астраханская дружина (находились в Имяньцо), 3-й Заамурский железнодорожный полк (в Ханьдаохэц-зы), 638-я пешая Енисейская дружина и Сверхштатная сотня 6-го конного полка (в Эхо), 615-я пешая Томская дружина (в Мулине). Деньги для финансирования отрядов пересылались в Харбинское отделение Русско-Азиатского банка на текущий счет 1 -го отдела Охранной стражи КВЖД2.
Ослабленный мобилизациями, проведенными в полосе отчуждения в конце 1914 и 1915 гг. и демобилизацией русской армии 1918 г., Заамурский военный округ был расформирован в апреле 1918 г. Взамен, согласно распоряжению правления Общества КВЖД, была сформирована Охранная Стража КВЖД, состоявшая из пяти отделов, расположенных на станциях Хайлар, Фуляэрди, Харбин, Имяньцо и Лаошаогоу3. Она просуществовала до марта 1920 г., когда китайскими войсками был занят штаб русского главнокомандующего в Харбине. Также в полосе отчуждения функционировала контрразведка, состоявшая по штатам, утвержденным 10 апреля 1918 г. из 77 чинов, содержание которых обходилось в 125 536 руб. в год4.
По приказу Хорвата милицией в полосе отчуждения производились проверки населения и выдача лицам документов, удостоверяющих личность, не имевшим их, - временных видов, установленных ст. 27 Устава о паспортах. Эти виды выдавались только тем, кто имел в полосе отчуждения какую-либо оседлость или определенное занятие. Лица, не имевшие возможность удостоверить личность, снабжались проходными свидетельствами для выезда из пределов Маньчжурии в семидневный срок. В противном же случае они просто высылались за пределы этой китайской провинции5. В целях борьбы с преступностью в полосе отчуждения была проведена регистрация огнестрельного оружия, патронов и взрывчатых веществ. Разрешение на хранение оружия, патронов и взрывчатых веществ, и приобретение таковых выдавалось только лицам заслуживающим «безусловное доверие».
Но поскольку процесс разложения русской армии было уже не остановить, оказывать сопротивление распространяющимся революционным
настроениям и препятствовать попыткам китайцев укрепиться в полосе отчуждения малочисленной и плохо обученной Охранной страже стало не под силу. Тогда и наступило время Поднебесной. 27 марта 1918 г. разведка российского консульства в Гирине сообщала в штаб Приамурского военного округа о том, что китайские комиссар по иностранным делам и советник Финансового отдела провели заседание, на котором отмечалось, что со времени постройки КВЖД Китай не пользовался в полосе отчуждения своими правами. Теперь же китайцы получили возможность ввести на эту территорию войска, организовать там полицию и свои пошлинные конторы. Если считать минимальное количество пошлин с хлеба и сырья, то доход от контор ежегодно мог составлять от 500 000 долл.6. Предлогом для ввода китайской охраны и полиции в полосу отчуждения стала забастовка железнодорожных служащих, прошедшая в мае 1918 г.7. После их выступлений китайцы стали применять репрессии к агитаторам и бастующим, вследствие чего ситуация обострилась до предела.
Но и от китайских войск пользы было немного: полоса отчуждения, с расположенными на станциях коммерческими фирмами, привлекала к себе внимание местных банд. По сути, граница между казачьими и китайскими землями была открытой, о чем свидетельствует договор, между Россией и Китаем о запрете посева русскими мака в пограничных землях и на ввоз китайцами спирта, в положениях которого отмечалось, что китайцы часто использовали русскую территорию для выращивания мака (в целях изготовления опиума). Об этом договоре упоминалось в докладе китайского чиновника на тему официального контроля над морфием и кокаином, опубликованном в The Herald of Asia № 20 от 2 марта 1918 г8.
Особо стоял хунхузский вопрос. В 1918 г. возможность нападения хунхузских банд на служащих КВЖД и как следствие остановку деятельности дороги использовал атаман Семенов для привлечения добровольцев в свой отряд, базировавшийся в Маньчжурии9. При этом сам Семенов определенно не испытывал каких-либо затруднений в отношениях с местными племенами. Он набирал в свои войска туфей (преступников из Забайкалья и Маньчжурии), которые в составе его отряда грабили китайцев вдоль полосы отчуждения КВЖД, нападая на торговые палаты, в большом количестве расположенные в этой зоне. Подобное нападение на одну только торговую палату Мокуо около Читинской железной дороги нанесло китайским купцам убыток в 800 000 долл.10
Самобытное хунхузское племя к XX в. фактически превратилось в интернациональные шайки бандитов, чья численность к 1914 г. в Монголии составляла до нескольких тысяч человек. Китайское правительство всерьез решать эту проблему не собиралось. Когда против хунхузов направлялись войска или местная полиция, они чаще всего рассыпались цепью и
рассредоточивались, экономя патроны. Верхом они ездили мало и постоянных лошадей не имели, им приходилось проходить пешком большие расстояния, но даже при этом им все равно удавалось скрываться от войск.
Хунхузов - "ИШге" - русские обыкновенно отличали от "НиТе1". Эти банды по своей организации представляли собой группы от 20-ти до нескольких сотен человек, профессиональных разбойников, снабженных новейшим оружием. В отличие от "НиТе1", хунхузы занимались грабежами преимущественно весной, летом и осенью. Их главные квартиры находились в: «"^ра^е", "Jungpaitz", "Mengkiangpaitze", "Hwangpabotientze" и "Paishanpaitze" по верхнему течению Ялу, "Hunkiang", "Hunmiko", "Janghr" по долине Сунгари, "Mekkian,gle" и "Janmankiang"»11. Атаманы носили вымышленные имена. Например: «Правитель Китая», «Железнодорожный Король», «Пуля Маузера». Как они, так и их последователи большей частью были уроженцами Шань-дуня в возрасте от 16-ти до 45-ти лет. Каждая группа «работала» в определенном округе радиусом в 25-30 миль.
У них была строгая иерархия: атаман, главнокомандующий, часовые, повара, рядовые и счетоводы. Между атаманом и остальными разбойниками отношения строились по принципу «суверен - подданные». Его слово было законом, и раз приказание отдано - оно должно быть выполнено, хотя бы это стоило им жизни. При себе они не имели ничего, кроме вооружения и каких-нибудь мелочей, полученных при дележе добычи. Одевались хунхузы разнообразно: они носили абсолютно все - от формы китайской полиции до обыкновенной китайской одежды. Пищу им обыкновенно поставляли местные жители, боявшиеся расправ. Хунхузы, в отличие от китайцев, не испытывали нездоровой привязанности к опиуму или спирту. Их главным развлечением были карточные игры.
Помимо грабежей, они часто занимались вымогательством (в случаях, когда хозяин дома, на который они напали, отказывался отдать деньги), уводя из дома всех домочадцев, а затем требуя за них выкуп. Если в назначенный срок деньги не уплачивались, родственникам отрезали уши и отправляли их домой. Добытые деньги поступали на хранение к главному казначею и распределялись между членами банды, когда они отправлялись на зиму домой. Атаман получал часть добычи в три раза большую, чем простой разбойник, главнокомандующий - в два раза большую, часовые и повара - в полтора раза. Разбойники, пользующиеся оружием атамана, обязаны были платить ему за это 2-3 % своей доли. Зиму хунхузы проводили со своими семьями, а весной возвращались в места расположения банд.
Решение хунхузского вопроса откладывалось во многом и потому, что местные китайские лидеры были заняты ведением в 1917-1921 гг. боевых действий на территориях русских протекторатов Урянхая и Монголии. В 1917-1919 гг. китайско-монгольские отряды вступили в пределы Урян-
хая, вооружая урянхайцев, сжигая русские заимки и вырезая русское население. При этом полковник китайского генерального штаба Хан-Сун-Лоу заявлял, что высшему китайскому командованию ничего не известно о группировке китайских войск на границе Урянхая. По мнению русских представителей в крае, захват осуществлялся лично китайским наместником Монголии, без ведома центрального правительства страны12. Омское правительство адмирала А.В. Колчака не смогло ничего противопоставить агрессорам, прекратив контролировать протекторат летом 1919 г., а после падения белого Омска в ноябре 1919 г. в Урянхайский край вошли части Красной армии. Они оттеснили китайцев за пределы бывшего протектората к лету 1921 г.
По сравнению с Урянхаем, конфликт в Монголии прошел для русских не так болезненно. Во многом потому, что правовая регламентация отношений между Россией, Монголией и Китаем имела более длительную историю. Однако для независимой Монголии это было непростое время, уже в июле 1918 г. в Ургу был введен батальон китайской пехоты, что стало первым нарушением Кяхтинского соглашения (1915 г.). В конце года в Монголию направились разбитые на Восточном фронте части Красной армии, один из красных отрядов расположился в районе р. Зея. А краснопартизанский отряд Н.А. Каландаришвили, численностью около 1 300 человек, направился после поражения под Троицкосавском вдоль границы с Монголией в направлении Хуху и Хатхыл и телеграфной линии Монды-Улясутай13.
До лета 1919 г. правительство Колчака пыталось урегулировать ситуацию через генконсула во Внешней Монголии А.А. Орлова. Но как только Омск был взят Красной армией, глава монгольского правительства Бадам-Доржи принял предложения Пекина, и 22 ноября президент Китайской республики С. Шичан издал указ, содержащий полный текст «Коллективной петиции правительства, князей и лам Внешней Монголии». Он утвердил все положения этого документа об «отказе от автономии, о передаче высшей светской власти пекинскому правительству и о расторжении всех международных договоров о Внешней Монголии»14. 1920 г. Монголия встретила в составе Китая.
Начиная с 1920 г. Китай все активнее участвовал в Гражданской войне в Сибири, принимая беженцев из Сибири. Они массово пересекли границы Поднебесной сначала в Сяньцзине весной 1920 г. после разгрома основных сил адмирала Колчака. А осенью 1920 г. - в Монголии, когда Красная армия овладела Забайкальем. На территорию китайской провинции Синьцзян перешли белогвардейские отряды под командованием атамана А.И. Дутова, генерала А.С. Бакича и атамана Б.В. Анненкова. Численность людей, перешедших тогда китайскую границу, точно установить
практически невозможно, однако большинство источников сходятся на том, что в марте 1920 г. и только в пограничных округах Синьцзяна осело 25-30 тыс. военнослужащих и членов их семей. В результате к концу весны 1921 г. на территории провинции оказалось «около 50 тыс. русских солдат, офицеров и беженцев»15. Причем в Харбине из остатков Оренбургского казачьего войска была создана Оренбургская дальневосточная казачья станица16.
В Синьцзяне русские военные интернированы не были, поскольку значительно превосходили численностью китайские городские гарнизоны. Бакич, возглавивший после убийства Дутова отряды белогвардейцев в Синьцзяне, стремясь превратить китайскую территорию в белогвардейский плацдарм, начал разоружать китайские гарнизоны и захватывать населенные пункты. Это привело к тому, что китайские власти начали искать помощи у советского правительства. 17 мая 1921 г. было заключено соглашение между представителями Синьцзяна и командованием Туркестанского фронта, позволившее Красной армии провести в провинции боевые операции против белогвардейцев, нарушивших международные правила об интернированных17- В результате в течение мая-июня 1921 г. части Красной армии заняли города Чугучак, Кобук и ряд сел, что заставило Бакича с остатками войск уйти в Монголию.
Первые русские отряды, в частности, отряд капитана А.П. Кайгоро-дова, перешли границу с Монголией еще в начале 1920 г.18 А в августе сюда передислоцировалась Азиатская дивизия барона Р.Ф. Унгерна фон Штернберга, который, уничтожив китайский гарнизон, 3 февраля 1921 г. взял столицу Монголии - Ургу. По данным Земельного отдела КВЖД , «165 857 русских в 1923 г. проживало только в Харбине»19.
Забайкальские же казаки большей частью осели в районе Хайлара и Трехречья, два каппелевских корпуса и соединившаяся с ними часть семеновского корпуса перешли границу Маньчжурии, где были разоружены китайцами и остались в полосе КВЖД, в основном в Харбине.
Помимо прочего на восточно-забайкальском фронте (амурское направление) весной 1920 г. действовал 1-й пехотный революционный полк, в состав которого входили 2 роты китайцев20. В том же году была сформирована 3-я стрелковая Сибирская дивизия Народно-революционной армии Забайкалья. Рядовой состав дивизии образовали корейцы и китайцы. Дивизия состояла из одного полка, наименованного 19-м стрелковым, состоявшего из трех батальонов: одного корейского и двух китайских, вскоре объединенных в смешанные. Китайский батальон, на взгляд большевиков, состоял из полуграмотной массы: мелких торговцев, разоренных войной, пошедших в батальон в силу того, что иначе выжить не могли, и мечтающих перебраться на родину21. Бежавшие из Кореи интеллигенты играли большую культурную и просветительскую роль в батальоне.
Работники политотдела дивизии, начинавшие в ней работу, позднее были переведены в Иркутск, и в корейском батальоне политическое вос-
питание продолжилось под руководством комиссара Христофорова Ли, который создал коммунистическую ячейку из 117-ти человек. Комиссар читал лекции, устраивал ежедневно доклады на корейском языке. У китайцев же никакой работы не велось. По словам большевиков, они не были знакомы с целями и задачами коммунизма22-
Должность начальника дивизии занимал Сун Фу, ассимилированный китаец, коммунист, свободно владевший русским языком и плохо китайским, пользовавшийся у солдат большим авторитетом. Начальником штаба был бывший русский офицер Марков, характеризовавшийся большевиками как «покрывающий отсутствие дисциплины». Комиссаром дивизии был также китаец Сю Цай -полуграмотный человек, занимавшийся составлением подложных документов и взяточничеством23.
Всего в РККА служило около 30 тыс. китайцев - в основном рабочие, оставшиеся от шестидесяти тысяч рабочих, нанятых русским императорским правительством для строительства Мурманской железной дороги24. Китайцы составляли и основной контингент рабочих на Забайкальских угольных шахтах: до 50 % на Черновских копях, 60 % - на Арбагарских и Тарбагарских и до 75% на Харанорских25.
Хотя Китай не участвовал официально в интервенции, его политика в регионе тем не менее оказала влияние на ход Гражданской войны. Являясь членом Антанты, Поднебесная не только не оказала поддержки Омскому правительству Колчака и Читинскому правительству Семенова, но значительно ухудшила их положение.
Независимо от центрального китайского правительства провинциальные военные лидеры вели боевые действия против русских в Монголии и Урянхайском крае. Русское население, жившее на этих территориях долгое время, имевшее здесь не только дома, но и коммерческие предприятия, вынуждено было либо вернуться в Сибирь, либо уехать за границу. Эти конфликты требовали от Омского правительства Колчака серьезных мер - организованной эвакуации или ввода войск, пополнение для которых и без того с трудом набирали со всех окраин страны.
Сами китайцы - народ, юридически и социально совершенно не защищенный, - выживали в Сибири самостоятельно. Если рабочие, лишенные всяческих прав, сотрудничали с той властью, которая могла позволить себе заботиться об их существовании, то коммерческие предприятия не имели совершенно никакой надежды на спасение и подвергались грабежам со стороны и большевиков, и белогвардейцев. Следствием этого стало массовое участие китайцев в Гражданской войне на стороне и тех и других, в частности в составе военных формирований Семенова и Унгерна.
Примечания
1 Российский государственный военный архив (РГВА). Ф. 40213. Оп. 1. Д. 2423.
Л. 53.
Russian State Military Archive (RGVA). F. 40213. Op. 1. D. 2423. L. 53.
2 РГВА. Ф. 40213. Оп. 1. Д. 854. Л. 52-52об., 73.
RGVA. F. 40213. Op. 1. D. 854. L. 52-52v., 73.
3 РГВА. Ф. 40213. Оп. 1. Д. 2423. Л. 8.
RGVA. F. 40213. Op. 1. D. 2423. L. 8.
4 Там же. Л. 24.
Ibidem. L. 24
5 Там же. Л. 3, 5.
Ibidem. L. 3, 5
6 РГВА. Ф. 39507. Оп. 1. Д. 36. Л. 6-6об.
RGVA. F. 39507. Op. 1. D. 36. L. 6-6v.
7 РГВА. Ф. 40213. Оп. 1. Д. 2423. Л. 16-18 RGVA. F. 40213. Op. 1, D. 2423. L. 16-18
8 РГВА. Ф. 39507. Оп. 1. Д. 28. Л. 91-92 RGVA. F. 39507. Op. 1. D. 28. L. 91-92
9 РГВА. Ф. 39729. Оп. 1. Д. 19. Л. 1.
RGVA. F. 39729. Op. 1. D. 19. L. 1.
10 РГВА. Ф. 39515. Оп. 1. Д. 140. Л. 70об.-71.
RGVA. F. 39515. Op. 1. D. 140. L. 70v.-71.
11 РГВА. Ф. 39507. Оп. 1. Д. 41. Л. 13-21.
RGVA. F. 39507. Op. 1. D. 41. L. 13-21.
12 РГВА. Ф. 39515. Оп. 1. Д. 111. Л. 175-176.
RGVA. F. 39515. Op. 1. D. 111. L. 175-176.
13 РГВА. Ф. 39617. Оп. 1. Д. 54. Л. 89об.-90, Д. 72. Л. 33-33об.
RGVA. F. 39617. Op. 1. D. 54. L. 89v.-90, D. 72. L. 33-33v.
14 Архив внешней политики Российской империи (АВП РИ). Ф. Миссия в Пекине. Д. 324. Л. 12-13.
Archive of Foreign Policy of Russian Empire (AVP RI). F. Missiya v Pekine. D. 324. L.12-13
15 Архив внешней политики Российской Федерации (АВП РФ). Ф. О/100-в. Оп. 4. Д. 2. Л. 7.
Archive of Foreign Policy of Russian Federation (AVP RF). F. О/100-Ь. Op. 4. D. 2.
L. 7.
16 Аблова H.E. История КВЖД и российской эмиграции в Китае (первая половина XX в.). Минск, 1999. С. 108.
Ablova N.E. Istoriya KVZhD i rossiyskoy emigratsii v Kitae (pervaya polovina XX v.). Minsk, 1999. P. 108
17 АВП РФ. Ф. 100. Оп. 41. Д. 1. Л. 27 AVP RF F. 100. Op. 41. D. 1. L. 27
18 РГВА. Ф. 185. Оп. 1. Д. 957. Л. 31, 32.
RGVA. F. 185. Op. 1. D. 957. L. 31, 32.
19 Весь Харбин на 1923 г С. 94.
Ves Kharbin na 1923 g. P. 94
20 РГВА. Ф. 39729. Оп. 1. Д. 29. Л. 6об.
RGVA. F. 39729. Op. 1. D. 29. L. 6v.
21 РГВА. Ф. 185. Оп. 1. Д. 136. Л. 8-9.
RGVA. F. 185. Op. 1. D. 136. L. 8-9.
22 Там же Ibidem.
23 Там же Ibidem.
24 РГВА. Ф. 39507. Оп. 1. Д. 82. Л. 332об.
RGVA. F. 39507. Op. 1. D. 82. L. 332v.
25 РГВА, Ф. 39597, Оп. 1, Д. 80, Л. 4-5 RGVA. F. 39597, Op. 1, D. 80, L. 4-5
