CC BY
121
ИСТОРИЯ
И.В. Безик, к.и.н, Владивосток
Участие граждан КНДР в хозяйственном освоении советского Дальнего Востока (1950-е — начало 1960-х гг.)
В статье исследуются государственная политика по хозяйственному освоению Дальнего Востока СССР, вопрос привлечения граждан КНДР в качестве трудовых ресурсов в 1950-е — начале 1960-х гг.
Ключевые слова: советский Дальний Восток, Северная Корея, трудовые ресурсы, хозяйственное освоение.
«Выход социализма за рамки одной страны» как результат Второй мировой войны привел к возникновению государств «народной демократии» как в Европе, так и в Азии. Их появление потребовало от советского руководства выработки определенной политики по отношению к новым друзьям. Одним из ее элементов стало взаимовыгодное сотрудничество с Северной Кореей — Корейской Народно-Демократической республикой — по привлечению ее граждан для работы в народном хозяйстве Дальнего Востока, испытывавшего острую нехватку трудовых ресурсов.
КНДР стала первым государством новообразованного социалистического блока, оказавшим такой вид поддержки могущественному покровителю, и не без пользы для себя, ибо на севере Кореи уровень безработицы был очень высок, особенно в конце 1940-х — начале 1950-х гг. Советское руководство не опасалось «приподнять» «железный занавес» в отношении Северной Кореи, т.к. существовал двойной контроль над гражданами этой страны со стороны как корейских, так и советских администраций и спецслужб.
Первые официальные соглашения между Правительством СССР и северокорейскими властями, а затем, после формального провозглашении независимости, и Правительством КНДР, о привлечении корейцев для работы на Дальнем Востоке были заключены еще во второй половине 1940-х гг. Так, в 1946—1949 гг. в Сахалинскую область прибыло в общей
сложности 26 065 граждан КНДР, в том числе 20 891 рабочий и 5174 члена их семей.
К началу 1950-х гг. был наработан определенный опыт взаимовыгодной кооперации двух стран. К примеру, по современным данным в 1951 г. на Сахалине проживало 43 тыс. этнических корейцев. Из 33 тыс. взрослых 12,5 тыс. были гражданами Северной Кореи, прибывшими на работу по договорам на срок от полугода до трех лет.
«Вербовка» (официальный термин того периода) по трудовым договорам северокорейских рабочих проводилась, как правило, сроком на один год (сезон), два и три года.
Трехгодичный договор, который был наиболее предпочтителен для советской стороны, имел поэтому ряд стимулирующих преимуществ: 10%-я надбавка к основной заработной плате по истечении каждых 6 месяцев работы, дополнительные отпускные дни, а с июня 1948 г. и выплата единовременного пособия в размере 900 руб. при сохранении указанных льгот, чего не было у годичников и двухгодичников.
Изначально «завербованные» корейцы работали в рыбной промышленности. Затем их участие распространилось и на лесную и деревообрабатывающую промышленность и т.д. Доставлялись работники и их семьи из портов Северной Кореи в основном судами Министерства морского флота СССР в места дислокации, определенные по согласованию с Минрыбпромом.
В 1952 г., к примеру, в Приморье на предприятиях Приморрыбпрома трудились 935 граждан КНДР. Документы фиксируют их добросовестную и без нареканий с советской стороны работу. На конец 1952 г. в крае насчитывалось в общей сложности 1253 северокорейских рабочих и членов их семей [4, л. 98—102].
При всей своей изначальной автономности, а по сути — изоляции от местного советского населения, корейские рабочие в той или иной мере контактировали с ним: на производстве, в быту, живя в соседних поселках, бараках и т.д. И не всегда это были желательные контакты. К примеру, в засекреченных до недавнего времени документах Государственного архива Хабаровского края (далее — ГАХК) сохранились сведения о пьяных драках, погромах, иных антисоциальных проявлениях в общежитиях корейских рабочих, на лесозаготовках. При этом отмечается, что эти негативные явления провоцировали, как правило, советские «завербованные», «амнистированные», «расконвоированные», «женщины легкого поведения» и др. не самые лучшие представители местного или пришлого населения [5, л. 144—149]. Отмечались, правда нечасто, националистические выпады со стороны в основном деклассированных, спившихся людей в адрес корейцев.
О механизме возвращения северокорейцев на Родину по окончании их срока пребывания в СССР свидетельствует документ, отложившийся в одном из дел партийных фондов ГАХК, который мы здесь приведем полностью, учитывая и его характер, и степень редкости. «Справка
по вопросу отправки в Северную Корею корейских рабочих и членов их семей» адресована для ознакомления председателю Хабаровского крайисполкома Ф.П. Котову, датирована 14 мая 1954 г. и имеет входящий номер 0653 секретной части крайисполкома от 25 мая 1954 г. Этот экземпляр №
1 (из двух существовавших) подлежал возврату в особый сектор крайкома КПСС. Документ не требует особых комментариев и говорит сам за себя. Обратим лишь внимание на его четкость, проработанность и не часто встречающееся в документах тех лет заботливое отношение к людям.
«Согласно Постановлению Совета Министров Союза ССР от 18 сентября 1953 года № 2454-1016с, Министерство рыбной промышленности СССР и Министерство лесной промышленности СССР обязаны организовать отправку в Северную Корею желающих вернуться на родину корейских рабочих — граждан КНДР, работающих на предприятиях министерств и срок трудовых соглашений с которыми истек.
Указанным постановлением Совета Министров СССР общее руководство возвратом корейских рабочих и членов их семей на родину возложено на МВД СССР.
УМВД по Хабаровскому краю получена ориентировка по этому вопросу, по которой до сентября месяца 1954 года подлежит вывозу с предприятий этих министерств, находящихся на территории Хабаровского края, следующее количество:
Главкамчатрыбпром — 2346 чел.
Главамуррыбпром — 1540 чел.
Камчатсклес — 1180 чел.
Хабаровсклес — 452 чел.
Эти данные о количественном составе изъявивших желание выехать на родину корейских граждан сообщены в МВД СССР соответствующими министерствами.
Отправка их будет производиться партиями не более 800 человек морским путем со следованием до порта Посьет, где будут перегружаться в ж.д. составы и следовать до пограничной станции Хасан.
На ст. Хасан вывозимые на родину корейцы будут передаваться уполномоченным на это лицам по линии Министерства рыбной промышленности СССР и Министерства лесной промышленности СССР представителям КНДР.
После передачи железнодорожные эшелоны с репатриируемыми корейцами со ст. Хасан должны следовать без перегрузки до корейской станции Туманган.
Во исполнение Постановления Совета Министров СССР от 18 сентября 1953 г., согласно полученной УМВД по Хабаровскому краю копии письма Зам. Министра Внутренних Дел СССР тов. ПЕРЕВЕРТКИНА по линии заинтересованных министерств и ведомств проводится подготовительная работа по отправке корейских граждан.
Главки-отправители обязаны уточнить количество желающих вернуться на родину корейцев, определить пункты сосредоточения и отправки,
разработать твердый график отправки, согласованный с местными органами Министерства морского и речного флота и Управлением ДВ ж.д. На изъявивших желание вернуться на родину по окончании трудовых соглашений корейских граждан должны быть составлены соответствующими главками именные списки по установленной форме для визирования в отделе виз и регистрации иностранцев (ОВИР) Управления милиции.
С корейскими рабочими должен быть своевременно произведен расчет в соответствии с договорами, им будет оказано содействие в реализации имущества (дома, скот, мебель и т.п.), которое не может быть вывезено ими на родину.
Имеющиеся у корейцев облигации государственных займов подлежат выкупу на месте по справкам предприятий в порядке, установленном Министерством финансов СССР
Обмен имеющихся у них советских денег на корейскую валюту будет производиться в Посьете и на ст. Хасан, в соответствии с указаниями правления Госбанка СССР
Для обеспечения организованной отправки корейцев на родину требуется проведение мероприятий по линии краевых организаций:
Крайфинотдела — производство выкупа облигаций государственных займов.
Крайторготдела — организация продажи продовольственных и промышленных товаров, а также обеспечение горячим питанием в пути следования.
Крайздравотдела — проведение медицинского осмотра, обеспечение санитарно-профилактических мероприятий и медицинского обслуживания в пунктах сосредоточения и погрузки, а также в пути следования.
Управления ДВЖД — своевременная подача по заявкам отправителей оборудованных ж.д. составов с назначением их до корейской станции Туманган и оформлением проезда, поездной бригады за границу (до ст. Туманган).
Для проведения подготовительных работ требуется твердый график отправки, который должен быть разработан и согласован с Управлением Морского пароходства и Управлением ДВ ж.д. главками-отправителями, на которых возложена непосредственная отправка на родину корейских граждан.
Координация действий всех ведомств и учреждений, участвующих в организации и осуществлении отправки корейцев, позволит успешно разрешить общую задачу по руководству возвратом на родину корейских рабочих» [5, л. 286—288].
Начавшийся в 1953—1954 гг. демонтаж системы ГУЛАГа с ее массовым подневольным трудом, продолжившаяся репатриация на родину в первой половине 1950-х гг. военнопленных бывшей японской армии, занятых ранее на принудительных работах в народном хозяйстве Дальнего Востока СССР, обострили проблему трудовых ресурсов в регионе. Привлечение иностранной рабочей силы из КНДР было одним из решений, смягчающих этот дефицит. Кроме того, особых нареканий или рекламаций у местных властей труд северокорейцев не вызывал. Да и проблем
с ними было гораздо меньше, чем со своими же «вербованными» (т.е. заключившими аналогичные контракты). Труд же в указанных отраслях народного хозяйства был очень тяжелым.
Корейские рабочие трудились, как мы уже отмечали, в тех отраслях народного хозяйства и в тех местностях, которые им определялись принимающей стороной. Это разительно отличается от той ситуации, которая сложилась в вопросе привлечения китайской рабочей силы на Дальнем Востоке. Проблема была поставлена в реальную практическую плоскость во время визита Н.С. Хрущева и советской партийно-правительственной делегации в КНР на празднование 5-летия образования Республики в октябре 1954 г.
Заместитель Председателя Совета Министров СССР А.И. Микоян, проводя совещание в Хабаровске 24 октября 1954 г. (в рамках визита членов Президиума ЦК КПСС во главе Н.С. Хрущева на Дальний Восток в октябре 1954 г. сразу же после посещения КНР), говорил: «Приняли одно решение — оно не опубликовано, насчет того, чтобы китайцы давали рабочую силу в Советский Союз. Они обрадовались, у них некуда девать рабочую силу. А мы развертываем лес, рыбу...» [6, л. 133].
Анализируя тогдашнюю ситуацию с китайской рабочей силой, исследователь Г.Н. Романова, в частности, отмечает: «По условиям договоренности китайские рабочие для выезда в СССР заключали индивидуальные договоры. Их (рабочих) могли использовать "компактными группами" в районах, определяемых советскими хозяйственными органами в зависимости от потребности в рабочей силе. С точки зрения советской страны, таковыми были глубинные северные территории — места лесоразработок и горнодобывающих предприятий.
Китайская же сторона добивалась направления китайских рабочих преимущественно в местности, прилегающие к советско-китайской границе, не считаясь с интересами советских организаций. Такие требования противоречили смыслу соглашения (оказывать друг другу "бескорыстную взаимную экономическую помощь") и скорее преследовали геополитические цели, которые получили в дальнейшем оформление в виде «территориальных притязаний к Советскому Союзу. Вследствие такой позиции китайской стороны привлечение китайской рабочей силы было осуществлено в ограниченных масштабах». Отрицательную позицию по вопросу привлечения китайских рабочих изначально занял МИД СССР. Планы приема в течение нескольких лет до 3 млн граждан КНР в возрасте 18—32 лет уже в 1955 г. начали сворачиваться [37, с. 76; см. также: 40, с. 216—217].
Что касается Дальнего Востока СССР, то во второй половине 1950-х гг. наибольшее число северокорейцев по-прежнему трудилось в сфере народного хозяйства гигантского Хабаровского края, в состав которого до 1956 г. входила и Камчатская область.
В 1957 г. в Хабаровский край прибыли 4188 северокорейских рабочих. Они были компактно размещены в леспромхозовских посёлках Бален, Дидон, Клюквенный, Октябрьский, Первомайский, Сироки, Хартичан и
др. Работали северокорейцы в 1957 г. и в двух леспромхозах Хабаровского края: Комсомольском и Селихинском. Они, помимо лесозаготовок, занимались строительством жилья для собственных нужд, подготовительными работами при заготовке леса, ремонтными и погрузочными работами и т.д.
Метаморфозы политики и экономики были таковы, что часть леса, заготовлявшегося северокорейцами, экспортировалась и в Японию, столь ненавистную тогда ещё для многих корейцев. В памяти многих сохранились воспоминания об ужасах многолетней японской оккупации.
Отметим, что лес, заготовленный корейцами, отдельно не дифференцировался и шёл в общий лесозаготовительный объём, в том числе затем отправлялся на экспорт. К тому же, качество леса, доставлявшегося в Японию путём буксировки по реке Амур и Японскому морю, практически ничем не отличалось от остававшегося для внутрисоюзного потребления. Только с 1960-х гг. требования японской стороны к качеству древесины год от года станут ужесточаться.
Буксир «Чумикан» уже в 1956 г. доставил с низовий Амура «сигару» леса объёмом в 2800 кубических метров в японский порт Отару. Буксир «Невельской» в том же году привёл в Японию «сигару» леса объёмом 3300 кубических метра. Лес из порта Маго на Амуре доставлялся со второй половины 1950-х гг. в Японию (порт Тояма и др.) буксировкой судами «Кировский», «Невельской» и др. Несколько тысяч кубометров строевого леса, собранного в «сигары», буксировались по воде [7; 8; 13; 22]. Лесоматериалы были одним из ключевых товаров в советской номенклатуре поставок, закреплённых в торговом соглашении СССР с Японией в качестве советской экспортной продукции [9; 14; 16; 18].
После заключения в 1957 г. Торгового договора советско-японский внешнеторговый оборот стал быстро расти, главным образом за счёт леса, пиломатериалов и угля.
В июле 1957 г. была открыта регулярная судоходная линия Находка (Приморье) — Майдзуру (Япония) — JNL (Japan — Nakhodka Line). Первый в новейшей послевоенной истории рейс выполнило судно «Мейд-жи — мару» с грузом яблок и текстиля на борту. В обратный рейс судно отправилось с углем и круглым лесом [36]. 3 июня 1958 г. официально вступило в силу соглашение, подписанное Дальневосточным морским пароходством и японской стороной, о регулярном пароходном сообщении. В июне того же года японское судно «Тайсен — мару» в Находке в обратный рейс вновь было загружено дальневосточным лесом [20; 21].
3 июня 1958 г. была открыта регулярная линия Находка — Иокогама. На ней в 1958—1960 гг. работали японское судно «Томокава — мару», советские «Иван Бабушкин», «Нагаево» [29; 30]. В 1958 г. буксировщик «Онекотан» доставлял «сигары» леса от Амурского лимана (Хабаровский край) до японского порта Саката [22]. Дальневосточный лес доставлялся судами ДВМП в другие порты Японии: Осака (пароход «Пенега», 1958 г.), Симидзу, Вакояма (теплоход «Емельян Пугачёв», 1958 г.) и т.д. В конце ноября 1958 г. с грузом древесины в Японию впервые из Владивостока
отправились пароходы «Михаил Кутузов» и «Николай Островский» [16; 18; 23; 25]. В 1959 г. лес из порта Маго в порт Фусики в «сигарах» доставлял буксир «Уруп». В том же году из Амурского лимана до порта Цуруга «сигары» леса водил морской буксир «Стремительный» и т.д. [26; 27; 28].
Уже к концу 1960-х гг. объём перевозимых через порт Находка экспортно-импортных грузов увеличился вчетверо [38]. И северокорейские рабочие советского лесопромышленного комплекса на Дальнем Востоке внесли посильный вклад в развитие советского лесного экспорта. С учётом этого, со второй половины 1960-х гг. северокорейцы стали активнее привлекаться к работам в лесной промышленности Приморья и Хабаровского края.
Работали северокорейцы и на Сахалине. В 1959 г., по данным Переписи, на острове находилось 12353 этнических корейца — граждан КНДР, рабочих и членов их семей. В 1957 г. в Приморье, по сведениям «Примор-рыбпрома», по его ведомству числилось 700 рабочих-северокорейцев и их семей. Обобщающей цифры по Дальнему Востоку по годам, к сожалению, мы дать не можем: архивные сведения скупы, фрагментарны, неполны.
В исследованиях отмечается, что немалое число корейцев, которые во второй половине 1950-х гг. возвращались на Родину, отработав на Дальнем Востоке по несколько лет (три и более), смогли скопить значительные суммы денег: по 100—250 тыс. руб. на семью (в денежных единицах до реформы 1961 г.). Имущество многих семей при отъезде погружалось на 1—2 четырёхтонные машины [34, с. 246].
В условиях завершения в КНДР процесса становления тоталитарного режима сталинского типа и начавшейся в СССР «оттепели» северокорейское руководство столкнулось с проблемой приграничья. Всё чаще фиксировались попытки несанкционированного перехода на территорию СССР жителей КНДР, бежавших в поисках лучшей доли от голода, нищеты, жестокого политического и идеологического диктата властей (и одновременно наслышанных от своих соотечественников, работавших ранее в СССР, о более или менее сносном существовании в сопредельном государстве, в том числе для корейских рабочих и их семей).
14 октября 1957 г. в Пхеньяне была подписана Конвенция о порядке урегулирования пограничных вопросов. В официальной информации, опубликованной в советских газетах, отмечалось, что был проведён обмен мнениями «о регламентировании деятельности пограничных властей своих стран в целях быстрого и наилучшего урегулирования пограничных вопросов, связанных с поддержанием надлежащего порядка на советско-корейской границе». Конвенция предусматривала «тесное сотрудничество в целях правильного (выделено автором) урегулирования пограничных вопросов» [10; 11; 12; 15].
Данное событие не привлекло особого внимания в известных автору публикациях о советско-корейских отношениях 1950-х гг. Но нам представляется, что этот документ недооценен исследователями. Если выйти за рамки сверхосторожных и выверенных политико-дипломатических формулировок, помимо юридического оформления приграничного взаимодействия, КНДР
фактически пыталась этими договорённостями «закрыть» границу с СССР и получить более эффективное содействие со стороны СССР в этом вопросе.
Проблема требует дальнейшего исследования, в том числе на основе архивных материалов погранслужбы КГБ СССР.
19 апреля 1958 г. в г. Находке Приморского края состоялся приём от имени корейской стороны в связи с началом функционирования Генерального консульства КНДР, находящегося на том же месте и в настоящее время [19]. Среди прочих вопросов консульство занималось и проблемами, возникавшими в связи с пребыванием в регионе граждан Северной Кореи, работавших по официальным договорам сторон, а позже — проблемами их массового возвращения на Родину.
В 1958 г. корейское правительство приняло решение о возвращении всех граждан, работавших в СССР, на родину. В связи со сложившейся ситуацией Совет Министров СССР соответствующим распоряжением от 5 июня 1958 г. обязал Правительство РСФСР в течение того же года организовать возвращение граждан КНДР. Однако в 1958 г. процесс не завершился и был перенесен на следующий год.
В 1958—1959 гг. в КНДР через контору Дальпромхоза было отправлено более 10,5 тыс. этнических корейцев. Часть граждан КНДР, закрепившись и осев в Приморье, женившись на русских, советских кореянках или же своих соотечественницах и обзаведясь детьми, выезжать в Северную Корею не желала. Есть сведения, что советское гражданство с 1952 по 1958 гг. приняли 2672 корейца из числа лиц без гражданства и 658 мигрантов собственно из КНДР.
Одним из таких приехавших на заработки из Северной Кореи и осевших в Приморье северокорейцев стал Пак Чун Ман (Павел Павлович), ставший известным рыбаком и основателем большой приморской рыбацкой династии. Работал на рыбокомбинате «Уссурийский», в рыбацких колхозах «1 Мая», «Новый мир», «Рыбак». В СССР он женился на этнической кореянке. В конце 1950-х — начале 1960-х гг. приморские СМИ часто сообщали об успехах рыбаков бригады ставного неводного лова рыбокомбината «Уссурийский», которой руководил Пак Чун Ман (Мын): «Ударник коммунистического труда» и неоднократный победитель соцсоревнования. Естественно, в тот период о его северокорейском прошлом не сообщалось [24; 33]. Как писала газета «Рыбак Приморья» в 2006 г., в 77 лет он еще руководил бригадой прибрежного лова [39].
16 декабря 1957 г. в Пхеньяне был заключён Договор об оказании правовой помощи по гражданским, семейным и уголовным делам, приняты Конвенция об урегулировании вопроса о гражданстве лиц с двойным гражданством и консульская конвенция [15; 17]. Все эти документы затрагивали интересы корейцев, находившихся на Дальнем Востоке.
Переговоры шли сложно. В Северной Корее болезненно воспринималось желание некоторых её граждан остаться в СССР и жить там постоянно.
Автор не располагает обобщёнными сведениями о том, сколько случаев самовольного невозвращения в КНДР имелось в эти годы и какова судьба
«беглецов», не получивших советское гражданство официально. Однако такие немногочисленные случаи, относящиеся уже к 1970-м гг., известны, как и то, что невозвращенцы десятилетиями скрывались на территории Хабаровского края и т.д. Согласно публикациям в прессе и сегодня северокорейские спецслужбы пытаются работать на российской территории с невозвращенцами, делая всё возможное, дабы вернуть их на Родину [35].
Надо также отметить, что, как правило, прямых упоминаний о работе в Приморском или Хабаровском краях рабочих из КНДР в местной печати конца 1950-х гг. не появлялось. Тем более любопытен следующий факт: 23 июля 1959 г. приморская газета «Красное знамя» опубликовала письмо корейского рабочего На Ден Мана и его 11 товарищей. В нём говорилось: «Мы, корейские рабочие находились на китокомбинате "Анна". Сейчас мы отправляемся к себе на Родину, в Корейскую Народно-Демократическую Республику. Мы хотим через газету горячо поблагодарить руководителей комбината: директора Николая Ивановича Баклана, начальника цеха витаминизации жира Александра Наумовича Болунова, начальника бондарно-строительного цеха Петра Ивановича Уткина и других дорогих наших товарищей. Мы благодарим их за ту заботу о нас, которую они проявляли, за тёплое дружеское отношение к нам. Мы никогда не забудем своих друзей, их любовь к корейскому народу» [9]. Надо отметить, что публикация была так «изящно» подана, что имела двойное толкование: или это были так называемые «вербованные», или члены группы, прибывшей в край в командировку перенимать опыт работы «советских друзей». Таких групп в 1950-е гг. на различных предприятиях Приморья побывало немало.
Например, 28 ноября 1958 г. в газете «Красное знамя» было опубликовано благодарственное письмо работников сельского хозяйства КНДР, проходивших полугодовую стажировку на Дальневосточной опытной станции пчеловодства в Приморском крае. Подписавшие письмо Тё Дён Док и Ким Чун Кап отмечали: «Возвратясь на Родину, мы расскажем своему народу о всём виденном и перенятом нами в вашем крае, постараемся внедрить в наше колхозно-госхозное производство всё то, чего достигли наука и передовой опыт в Советском Союзе».
Что касается так называемых «стажировок», то они по времени порой длились несколько месяцев, в течение которых граждане КНДР работали в народнохозяйственной отрасли. Рассмотрим примеры по Приморью из 1959 г. Так, 23 августа газета «Красное знамя» в заметке «В Советский Союз — за передовым опытом» писала: «В колхозе "Искра" Октябрьского района живут пять граждан Корейской Народно-Демократической республики. Они прибыли для того, чтобы познакомиться с передовым опытом возделывания сахарной свёклы и других культур. Колхоз выделил два гектара земли, на которые корейцы вывезли по 40 тонн навоза. Своими руками они обрабатывают посевы свёклы. Виды на урожай хорошие». Трудящиеся из КНДР побывали также в колхозах им. Кирова, им. Тельмана, «Пограничник», им. Сталина, где также знакомились с опытом выращивания высоких урожаев сахарной свёклы.
Семимесячную стажировку по сахарной свёкле в колхозе «Землерод» Анучинского района прошли 5 человек из провинций Северный и Южный Хамгён. За ними закрепили 3,5 га земли. Корейские гости выполняли весь цикл работ — от внесения удобрений и посева до уборки урожая сахарной свёклы. Об этом писала газета «Красное знамя» 6 и 30 октября 1959 г.
Большая часть северокорейцев к концу 1950-х гг. дисциплинированно покинула Дальний Восток. К примеру, в 1960 г. отправка корейцев в КНДР, по данным конторы «Дальпромкадры», не производилась. Не было таковой и в 1961 г.
Однако полностью сотрудничество с КНДР в регионе в этом плане всё же прекращено не было. В одной из недавних публикаций со ссылкой на архивные источники приводится факт создания в 1957—1958 гг. на территории Хабаровского края, согласно межправительственному соглашению от 30 июня 1957 г., отдельного треста «Корейсклес». Называется его управляющий в 1958 г. — Хан Ди Сон. Первые корейские рабочие прибыли уже 25 июля 1957 г., затем дополнительно в феврале-августе 1958 г. В состав треста вошли четыре леспромхоза: Комсомольский, Селихинский, Хор-мулинский, Шелеховский. Часть заготовленной северокорейцами древесины шла в КНДР (в 1958 г. — 37,7%), остальная оставалась в СССР
В открытой печати, в частности в заметке газеты «Красное знамя» от 1 апреля 1959 г., об этом сообщалось: «В Комсомольский леспромхоз Хабаровского края прибыла группа корейских товарищей, среди которых много молодёжи. Они приехали к нам, чтобы овладеть новыми профессиями, освоить новую технологию, перенять трудовой опыт лесозаготовок.
Им отвели делянки, предоставили отличную технику, в помощь подобрали опытных механизаторов-инструкторов». Здесь вновь неясно, приехали они работать по найму или на стажировку.
Отметим, что нередко в публикациях использовалась расплывчатая формулировка о пребывании северокорейцев «для ознакомления с советским передовым опытом...». Видимо, она являлась стандартной и встречается в газетных публикациях периода неоднократно.
В 1959 г. объём заготовок в указанных леспромхозах достиг 466 тыс. куб. м. По условиям соглашения корейские рабочие треста трудились в крае до ноября 1964 г.
Это уже было сотрудничество иного рода: часть продукции (заготовленный лес) шла в страну, предоставившую рабочую силу (т.е. «для себя»). Принимающая же сторона (СССР) обеспечивала фронт работ, условия для создания северокорейцами собственными силами леспромхозов-ской инфраструктуры (жильё, дороги, склады, ремонтно-технические пункты, столовые, клубы и т.п.). Для организации продовольственного снабжения им были выделены земли под овощепосадки и разрешена рыбная ловля [3, с. 11—12, 13].
На Дальнем Востоке СССР распиловку леса на экспорт, в том числе «корейского», в начале 1960-х гг. вели только Уссурийский завод в Приморье и Дормидонтовский — в Хабаровском крае [31].
С начала 1960-х гг. среди основных импортёров дальневосточного леса и пиломатериалов стала значиться и Куба. Таким образом, северокорейские лесозаготовители, даже не зная этого, оказывали интернациональную помощь «первой стране социализма в Западном полушарии». Также, фактически, «интернациональной акцией», затрагивавшей всю лесную отрасль Хабаровского края, а значит, советских и северокорейских рабочих, стало проведение в марте 1961 г. месячника смотра организации труда в леспромхозах. Его целью, как объявлялось, было улучшение работы лесной промышленности края, более полное использование светового дня, бесперебойная работа механизмов, ликвидация простоев и т.д. [32].
На рубеже 1950-х — 1960-х гг., и особенно в первой половине 1960-х гг., в отношениях двух стран наступило заметное похолодание. Оно было связано с явным пропекинским курсом руководства КНДР в контексте идеологических споров СССР и Китая, с обидой северокорейцев на факт срыва долго планировавшегося, постоянно переносившегося и так и несостоявшегося визита в КНДР Н.С. Хрущёва. Разные оценки стороны давали и Карибскому кризису осени 1962 г., положению в мировом коммунистическом движении и т.д. Экономические связи на региональном уровне заметно ослабли.
Лишь конфиденциальная, долгие годы засекреченная встреча Л.И. Брежнева и Ким Ир Сена, прошедшая во Владивостоке в мае 1966 г., в какой-то степени позволила снять остроту накопившихся проблем и разногласий. СССР заручился в целом «нейтралитетом» КНДР в своей конфронтации с Китаем, Северная Корея получила новые и немалые советские финансово-экономические вливания и практически безвозмездную и объёмную военную помощь [1; 2].
На новом этапе возобновилось, и заметно, привлечение северокорей-цев на работы, прежде всего, в лесную промышленность Хабаровского и Приморского краёв. Однако эта тема выходит за рамки обозначенного нами периода.
ЛИТЕРАТУРА
1. Безик И.В. Л.И. Брежнев — Ким Ир Сен: встреча на «Варяге» (май 1966 г.) // Материалы II Международной корееведческой конференции, Владивосток, 2004 : тезисы и доклады. Кн. 1. Владивосток, 2005.
2. Безик И.В. Секретная встреча Генерального секретаря ЦК КПСС Л.И. Брежнева и Ким Ир Сена во Владивостоке в мае 1966 г. (к 40-летию) // Российский Дальний Восток и интеграционные процессы в странах АТР: политико-экономические, социально-культурные проблемы : материалы международной научной конференции, 22 марта 2006 г., Владивосток. 2006.
3. Ващук А., Крушанова Л. Мобилизационные формы пополнения трудовых ресурсов в СССР. 1945-1950 гг. // Россия и АТР. 2006. № 1.
4. Государственный архив Приморского края (далее — ГАПК). Ф. П-68. Оп. 30. Д. 32.
5. Государственный архив Хабаровского края (далее — ГАХК). Ф. П-35. Оп. 46. Д. 25.
6. ГАХК. Ф. П-35. Оп. 61. Д. 235.
7. Красное знамя. 1956. 28 июля.
8. Красное знамя. 1956. 7сентября.
9. Красное знамя. 1957. 23 июля.
10. Красное знамя. 1957. 16 октября.
11. Красное знамя. 1957. 20 октября.
12. Красное знамя. 1957. 24 октября.
13. Красное знамя. 1957. 5 декабря.
14. Красное знамя. 1957. 8 декабря.
15. Красное знамя. 1957. 19 декабря.
16. Красное знамя. 1958. 8 января.
17. Красное знамя. 1958. 7 февраля.
18. Красное знамя. 1958. 20 марта.
19. Красное знамя. 1958. 22 апреля.
20. Красное знамя. 1958. 29 июня.
21. Красное знамя. 1958. 1 ноября.
22. Красное знамя. 1958. 30 ноября.
23. Красное знамя. 1958. 4 декабря.
24. Красное знамя. 1959. 20 марта.
25. Красное знамя. 1959. 22 марта.
26. Красное знамя. 1959. 1 апреля.
27. Красное знамя. 1959. 21 июня.
28. Красное знамя. 1959. 6 октября.
29. Красное знамя. 1960. 2 сентября.
30. Красное знамя. 1960. 6 сентября.
31. Красное знамя. 1961. 4 марта.
32. Красное знамя. 1961. 21 марта.
33. Красное знамя. 1961. 28 марта.
34. Кузин А.Т Дальневосточные корейцы: жизнь и трагедия судьбы : документальноисторический очерк. Южно-Сахалинск, 1993.
35. Лыков К. Спасение рядового Чона // Российская газета. (Приморский край). 2007. 25 декабря.
36. Находкинский рабочий. 2007. 7 июня.
37. Романова Г.Н. Москва—Пекин... Экономическая помощь Советского Союза Китаю в выполнении первого пятилетнего плана 1953—1957 гг. и формировании индустриальной базы Северо-Востока КНР // Россия и АТР. 2000. № 4.
38. Российская газета. 2007. 4 сентября.
39. Рыбак Приморья. 2006. № 52.
40. Сладковский М.И. История торгово-экономических отношений СССР с Китаем (1917-1974). М., 1977.
Bezik Igor V.,
Cand. 5n. (History)
The participation of the citizens of the DPRK, in the economic development of the Soviet Far East (early 1950's - early 1960's)
The article covers soviet state policy of the economic development of the Far East of the USSR, invitation of the citizens of the DPRK as labour resources at the 1950 — early 1960.
Key words: Far East of the USSR, North Korea, labour resources, economic development.
