CC BY
48
ВЕСТНИК МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА. СЕР. 9. ФИЛОЛОГИЯ. 2011. № 2
А.В. Сергеев
ТВОРЧЕСТВО КНУТА ГАМСУНА В ОЦЕНКЕ ГЕОРГА БРАНДЕСА
В статье освещается история публикации единственной относительно крупной работы Г. Брандеса о К. Гамсуне, ее оценка норвежским славистом М. Нагом. Рассматривается вопрос об отношении датского критика к раннему творчеству писателя. Делается вывод о плодотворности и важности наблюдений Г. Брандеса.
Ключевые слова: Г. Брандес, К. Гамсун, М. Наг, личность и творчество, неоромантизм, основные лейтмотивы.
The article covers the history of publication of G. Brandes's sole relatively large-scale work about K. Hamsun, as well as its estimation by the Norwegian specialist in Slavonic philology M. Nag. The issue of the Danish literary critic's attitude towards the writer's early creative work is considered. Conclusions are drawn about the fruitfulness and importance of G. Brandes's finding.
Key words: G. Brandes, K. Hamsun, M. Nag, personality and creative work, neoromanticism, leitmotifs.
Как известно, важной стороной литературно-критической деятельности Георга Брандеса (1842—1927) была пропаганда высших достижений скандинавской литературы. Перу знаменитого критика принадлежит множество книг и статей о датских, норвежских и шведских писателях. Большинство из них были написаны на рубеже Х1Х—ХХ вв., в период, когда литература скандинавских стран переживала бурный расцвет и вызывала большой интерес у зарубежных читателей. Эти сочинения Брандеса сыграли неоценимую роль в распространении знаний о скандинавской литературе и в огромной степени способствовали росту ее популярности в европейских странах, в том числе и в России.
Одним из таких сочинений является статья «Кнут Гамсун» — единственная относительно крупная работа датского критика о творчестве норвежского писателя. Другая ее особенность заключается в том, что она была написана специально для русского читателя и нигде, кроме России, не издавалась. В России она была опубликована дважды. В первый раз в 1909 г. в качестве вступительной статьи к сборнику рассказов Гамсуна «Борющиеся силы» (Stridende Liv, 1905) в издательстве «Заря», и второй раз в 1911 г. в 13 томе Полного собрания сочинений К. Гамсуна (романы «Бенони» (Benoni, 1908) и «Роза» (Rosa, 1908) в издательстве В.М. Саблина.
Ни в первом, ни во втором случае дата написания статьи не была обозначена. Но поскольку речь в ней идет о раннем творчестве писателя (статья завершается анализом книги путевых очерков «В сказочном царстве», (I ^ventyrland, 1903), то можно предположить, что, скорее всего, статья была написана в 1904 г., очевидно, по заказу издательства Саблина для Полного собрания сочинений Гамсуна, первый том которого вышел в свет в 1905 г.
В скандинавских странах эта статья стала известна благодаря норвежскому слависту Мартину Нагу. Он перевел ее с русского на норвежский язык (датский оригинал так и не был им обнаружен) и опубликовал во втором номере журнала «Эдда» за 1990-й год, охарактеризовав в небольшом предисловии как важный вклад в изучение гамсуновского наследия.
Чем же была вызвана такая высокая оценка?
Прежде всего тем, что в своей статье Брандес, по мнению Нага, сумел дать глубокий анализ творчества писателя. Во многом этому способствовал исследовательский метод Брандеса, его стремление рассматривать произведения писателя как бы изнутри, исходя из предпосылок самого автора (как считает Наг, в 1904 г. Брандес находился под сильным влиянием Гамсуна) и в то же время сохраняя определенную дистанцию между ним и собой. Благодаря такой диалектической «двойственности» в позиции критика по отношению к автору Брандесу и удалось создать «на удивление глубокую и проникновенную картину творчества писателя» (et nesten overra-skende n rt og intimt innefra-"portret" av Hamsun)1. Свои суждения и выводы Наг подкрепляет яркими цитатами из тех разделов статьи, в которых Брандес анализирует содержание романов Гамсуна «Мистерии» (Mysterier, 1892) и «Пан» (Pan, 1894). Бесспорным украшением вступительной статьи Нага служит также пассаж о взаимоотношениях Брандеса и Гамсуна от их первой встречи в 1889 г. и до смерти Брандеса, на которую норвежский писатель откликнулся большим некрологом в газете «Политикен» от 19 февраля 1927 г. Статью Нага можно смело назвать маленьким литературным шедевром, пробуждающим у читателя живой интерес к творческому наследию всемирно известного датского критика.
В своем сообщении мне хотелось бы еще раз остановиться на наиболее важных, с моей точки зрения, моментах в статье Мартина Нага, попытаться развить некоторые мысли автора, а также привлечь внимание к тем аспектам исследования Брандеса, которых норвежский ученый не коснулся. Прежде всего выяснить, с каким литературным направлением конца XIX в. творчество Гам-
1 Nag M. Omkring en "glemt" Georg Brandes-artikkel om knut Hamsun — skrevet for Russland i 1904. EDDA — HEFTE 2, 1990. S. 116.
суна наиболее тесно соприкасалось и как в его романах, по мнению Брандеса, соотносятся внутренний мир автора и его героя?
Начну со второго. Как известно, на рубеже веков взгляды Брандеса на творческую личность претерпели существенные изменения. Если в 1870-е — начале 1880-х гг. она интересовала его главным образом с точки зрения ее участия в общественной борьбе (не случайно в работе «Мужи современного прорыва» (Det moderne Gjen-nembruds m^nd, 1883) наиболее высокой оценки удостаиваются Ибсен и Бьернсон как борцы за свободу и реформаторы общества), то в 1890—1900-е гг. творческая личность интересует Брандеса уже с точки зрения ее внутреннего содержания, как «цель для самой себя» и как «источник культуры всего человечества». Очевидно, с этим связано резкое усиление интереса к внутреннему миру писателя, который возник у Брандеса еще на заре его критической деятельности, как принято считать, под влиянием Сент-Бёва.
В начале статьи Брандес дает яркий психологический портрет личности Гамсуна. В Гамсуне, по его словам, сочетаются два противоположных качества: с одной стороны, «осознание собственного превосходства, проистекающее из утонченной впечатлительности художника», а с другой — «ощущение страха и беспомощности» перед окружающим миром. К этим двум чертам он добавляет еще «проникновенное знание людей и бесстрашный самоанализ, с беспощадной насмешливостью преувеличивающий ничтожество внешнего существования...». «Свою нежную кожу, свои обнаженные нервы он одел в латы причудливого остроумия, — замечает по этому поводу Брандес. — Epater les bourgeois — вот его развлечение. <...> Но побеждают коварные, темные силы. <...> И вся жизнь превращается в его глазах в одну чудовищную гримасу»2.
Как полагает Брандес, герои Гамсуна духовно поразительно близки своему создателю. Поэтому, например, роман Гамсуна «Мистерии» (Mysterier, 1892) для Брандеса не что иное, как «мистическая драма души» самого художника. «Карнавал человеческой суеты, коллекция комических карикатур, и среди них — сам поэт, избравший для себя самую смешную и самую печальную маску. Он хлещет других, хлещет самого себя в безумной жажде самоуничтожения. И наконец падает в изнеможении. Но опять овладевают им неукротимые порывы мечущейся души, и вновь начинается скачка-охота, в которой дичь — поэт, а охотник — безумие» (с. 4).
Однако полного сходства между Гамсуном и его героями все же нет и быть не может. Заболевание души, от которого страдает герой «Мистерий», приводит его к трагическому концу. Объятый
2 Брандес Г. Кнут Гамсун / Пер. Е. Прейс // Гамсун К. Полн. собр. соч.: В 14 т. Т. 13. М., 1911. Здесь и далее страницы даны в круглых скобках.
ужасом перед жизнью Нагель в конце концов кончает с собой. Подобная судьба грозит и страдающему той же болезнью, что и герой, автору романа. Но осознание художником своего превосходства над другими людьми, над объектом изображения помогает ему победить болезнь и спасти себя от саморазрушения. Путем непрестанного контроля над сменой собственных переживаний он постепенно восстанавливает душевное равновесие. «Искусство, которое так ненавистно Гамсуну в его мрачные минуты, — пишет Брандес, — сохраняет поэта для жизни...» (с. 5).
Точно так же соотносятся внутренний мир автора и героя, творца и его творения в других художественных произведениях Гамсуна. В «Голоде» (Sult, 1890), как и в «Мистериях», — пишет Брандес, — «за внешней беспомощностью скрывается превосходство художника над объектом». Ибо писателю, как никому другому, дано понять и постичь все тайные движения души. «Операция на собственном измученном, полумертвом теле, все разлагающее, почти сладострастное любопытство художника-анатома, который в то время, как тело его корчатся от боли, а душа изнывает от возмущения и унизительного стыда, с холодной наблюдательностью прислушивается к каждому ее движению, безжалостно подстерегает все непроизвольно смешное и с леденящей кровь точностью отмечает все фазисы, кончая самым страшным, когда в ослепительных галлюцинациях голодного бреда встают словно в видениях, навеянных опиумом, беспредельные дали тропических стран.» (с. 6).
Отмеченное критиком «превосходство художника» проявляется не только в умении Гамсуна «найти художественное выражение для всех оттенков душевной растерянности и одолеть переживаемые душевные кризисы», но и в его способности — и это Брандес подчеркивает особо — быть «язвительным сатириком своей эпохи и страны». «Злорадно и мстительно изощряет Гамсун свое остроумие над Христианией <...> с угрюмой брезгливостью осыпает он своими насмешками Норвегию», — пишет Брандес. Злой сатирой на общественные пороки представляются Брандесу романы Гамсуна «Новая земля» (Ny Jord, 1893) и «Редактор Люнге» (Redaktor Lynge, 1893), драмы «У врат царства» (Ved Rigets Port, 1895) и «Вечерняя Заря» (Aftenrade, 1897). И если сначала писатель создает «сатиру на мелочность и будничное благополучие», то потом сатира эта разрастается «в страстно-озлобленную проповедь против литературных клик, мании величия кружковых рифмоплетов, продажности журналистов, против фанатиков убеждения и истины, которые у Гамсуна всегда оказываются в конце концов простыми cabotins и мирно причаливают в гавани преуспеяния» (c. 7).
Однако далеко не все в сатирической прозе Гамсуна отвечает эстетическим требованиям Брандеса. В период широкого распро-
стран ения упадочнических настроений 1890-х гг. негативно-критическая установка по отношению к обществу с его сомнительной моралью, цинизмом, склонностью к компромиссам все чаще сочетается у Гамсуна с глубоким пессимизмом. Полемические произведения Гамсуна, как подчеркивает Брандес, «несмотря на свои обличительно тенденции, все же не могут преследовать никаких серьезных целей. Желание исправить и убедить чуждо его скептическому уму. Его критицизм и сатира, направленные против общества, вспыхивают ярким фейерверком и быстро сгорают; остается лишь болезненное, мучительно-жгучее отвращение к жизни» (с. 8).
Яркой чертой гамсуновского мироощущения Брандес называет также прославление роли природного начала как абсолютной жизненной ценности. Обращение к природе как альтернативе современному обществу поднимает Гамсуна над трагизмом жизни. Острый конфликт между писателем и обществом удается разрешить только благодаря «восторженно-радостному гамсуновскому лиризму», его чувству красоты и любви к природе. От пошлости и меркантильности современного общества писатель обретает убежище «в поэтической стране грез». «Оживают в поэте сокровенные струны, музыка звучит в его душе, — со всей природой, — с солнцем, с горами сливается он, и в каждой былинке, в каждой веточке слышит дыхание собственного я. Великой и как орган полнозвучной становится его душа, и все поет в нем. В лодке с ярко-голубым парусом плывет он в упоительную даль и слышит сказку, от которой захватывает дыхание» (с. 9).
С особой силой эта романтическая тоска по прекрасному, по мнению Брандеса, выражена в «Пане». В нем «действительно слышится присутствие самого великого Пана, в едином ликующем аккорде слились здесь человек, деревья, цветы и небо, и море. Дневник охотника передает это в картинах, не уступающих по жизненной правдивости и захватывающему интересу этюдам Лильефора. <...> Ночи светлы, в природе веет трепетом сладкого щемящего беспокойства, беспокойства весны. <...> Старые песни любви просыпаются в Томасе Глане. Душа леса переселяется в него, жизнь полная предчувствий, страстно напряженная, втягивает его в свой круг. Он уже не спит по ночам, он грезит наяву» (с. 9—10).
Однако враждебный мир, от которого так хотелось бы укрыться Томасу Глану, по-прежнему неумолимо предъявляет на него свои права. «Из грез, — пишет Брандес, — рождается трагедия» (с. 11). Это трагедия разыгрывается между «простым и простодушным сыном природы с сильными страстями и молоденькой девушкой из приморского города, жадной до всего необыкновенного, до всего, что щекочет нервы». Со всей неотвратимостью Томас Глан становится жертвой ее игры. В этом «избалованном создании с раздра-
женной, ищущей приключения фантазией» Брандес находит родство с ибсеновской Геддой Габлер. «И бродит в ее крови такая же вялая надуманная чувственность» (с. 12), — замечает он по поводу Эдварды.
Таким образом, мотив любви, как показывает Брандес, проявляется в творчестве Гамсуна столь же ярко, как и мотив единения с природой. В одних случаях, в возвышенном виде, как, например, в романе «Виктория» (Viktoria, 1896) или в драматической поэме «Мункен Венд» (Munken Vendt, 1902 ), в других — в приземленном, сниженном, как, например, в новелле «Царица Савская» (Dron-ningen av Saba) из сборника «Сиеста» (Siesta, 1897) с персонажами, словно из «театра марионеток» Германа Банга, с той лишь разницей, что гамсуновские персонажи, на его взгляд, еще сильнее страдают от ощущения безысходности жизни.
Со стремлением уйти от «обыденной пошлости» и противопоставить ей другой, альтернативный мир Брандес связывает «страсть Гамсуна к бродячей жизни». Эта страсть роднит Гамсуна с Горьким, поскольку в каждом из них, как пишет Брандес, «есть нечто босяцкое». Но, в отличие от Горького, к бродяжничеству Гамсуна толкают не только нужда и лишения. «Голод и нищета, черная работа. кажутся ему более выносимыми, если ширится над ним другое небо, если не Христиания со своей богемой и ничтожеством вокруг него, а нечто дикое, кипучее — бурный простор неведомых приключений» (с. 22).
Далеко на Восток его гонит жажда новых неизведанных ощущений. Апофеоз его влечения ко всему исключительному и экзотическому — тот удивительный восторг, который он испытывает на Кавказе. Поэтому свою книгу путевых заметок Гамсун так и называет «В сказочном царстве». Восток для него — это альтернатива современной цивилизации, место, где родился так любимый им фатализм. Здесь он отдыхает душой, наслаждается «духом созерцательности»: «Чем дальше на восток, тем меньше говорят люди. Народы с древней историей оставили позади стадию болтовни и смеха, они молчат и улыбаются».
Величественный вид Кавказских гор поражает его воображение. «У поэта кружится голова, и он весь потрясен, как если бы стоял лицом к лицу с божеством». Чарующий, поэтический Восток и скучная, прозаическая Европа: «Долгими вечерами топим мы наши печи и читаем. Читаем романы, газеты. Но древние народы не читают. Все ночи напролет сидят они под открытым небом и тихонько поют свои песни. Вот сидит человек под акацией, он играет и поет про свою страну. Что же это за страна? Когда один варварский государь приобщился к европейской цивилизации, он сделал
Кавказ местом ссылки и ссылал туда преимущественно поэтов» (с. 26).
Брандес не отказывает себе в удовольствии так прокомментировать этот пассаж: «С чувством особого удовлетворения должен был написать эту фразу Гамсун — тоже поэт в изгнании. Но по собственному выбору и желанию; в изгнании обретший радостную поэтическую родину. Здесь, на чужбине, он — таинственный повелитель царств, встающих в его душе; он посмешище обыденщины у себя в Христиании, в этом «удивительным городе, которого никто не покидает, не оставив на себе его печать» (26), — цитирует Брандес начальные строки из «Голода».
Мартин Наг называет статью Брандеса «в высшей степени актуальной и во многом также провидческой» (mest aktuell, for sâ vidt ogsâ "profetisk")3, в чем нельзя с ним не согласиться.
Брандесу действительно удалось нарисовать удивительно верную картину неоромантического творчества Гамсуна и выявить основные лейтмотивы в его романах 1890-х гг. (всесилие творческого начала, отвращение к городской жизни, чувство единения с живой природой и др.). Именно поэтому наблюдения критика оказались столь плодотворными для начала дискуссий о творчестве Кнута Гамсуна в России.
Список литературы
Брандес Г. Кнут Гамсун / Пер. Е. Прейс. Т. 13 // Гамсун К. Полн. собр.
соч.: В 14 т. М., 1911. Nag M. Omkring en "glemt" Georg Brandes-artikkel om Knut Hamsun — skrevet for Russland i 1904 // EDDA. 1990. Hefte 2.
Сведения об авторе: Сергеев Александр Васильевич, канд. филол. наук, доцент кафедры истории зарубежной литературы МГУ имени М.В. Ломоносова. E-mail: [email protected]
3 Nag M. Op. cit.
