CC BY
444
ИСТОРИЯ ФИЛОСОФИИ
ФИЛОСОФСКОЕ МИРОСОЗЕРЦАНИЕ КНУТА ГАМСУНА МАТЮШОВА МЛ.
Кафедра онтологии и теории познания Российский университет дружбы народов Ул. Миклухо-Маклая, д. 6, Факультет гуманитарных и социальных наук, 117198
Москва, Россия
В статье анализируется философское миросозерцание норвежского писателя Кнута Гамсуна, автора знаменитых романов “Голод”, “Пан”, “Мистерии”, лауреата Нобелевской премии по литературе за 1920г. Гамсун стал основоложником новой литературы на Севере, литературы внутренней мотивации, соединяющей реализм, психологизм, символизм. Можно с уверенностью назвать Гамсуна предшественником Самуэля Бэккета, Кафки, Джойса, Вирджинии Вулф, Генри Миллера. Все произведения Гамсуна, особенно первые романы - “Пан”, “Мистерии”, провозглашают господство природы над культурой и разумом, природы как объективной реальности и природы человека, управляемой бессознательными импульсами и инстинктами.
Две вещи обычно знают о норвежском писателе Кнуте Гамсуне: он написал знаменитый роман “Голод”, он сотрудничал с нацистами во время, второй мировой войны и даже встречался с Гитлером. Однако политические взгляды Г амсуна - предмет особой статьи. Единственное, что можно сказать в оправдание Гамсуна, - у великих людей существуют и великие заблуждения. Кроме того, политические взгляды Гамсуна всегда были экстремистскими: в начале жизненного пути - крайне левыми (в Америке многие его друзья были социалистами), позднее, перед войной и во время второй мировой войны, крайне правыми, националистическими.
В 1936 г. Гамсун писал: “Квислинг - мой человек. Если бы я имел 10 голосов, я все бы отдал за него”[1]. (Квислинг - кандидат от крайне правой, национал-социалистической партии Норвегии). В этом смысле Гамсун никогда не был толерантен: ни в политике, ни в своих эстетических взглядах.
Нетерпимость Гамсуна уже проявилась в одной из его первых работ -“Американская культура”, являющейся остроумной, часто едкой, ироничной атакой на американскую культуру и, прежде всего, на средства массовой коммуникации - радио, газеты, журналы - на журналистику. Это был один из первых протестов против “массовой культуры”, протест против цивилизации, предпочитающей материальные ценности духовным. “Что, - риторически спрашивает Гамсун, - можно ожидать от земли, где высочайшей ценностью являются деньги, где значимость произведения искусства измеряется его кассовой ценностью”[2].
Пра
молодая д Кни Джозеф В ее автор I угого его литератур Кну
интригу Ю1 после пуб этот рома
ПреДШеСТЕ
биографии описанньп Христиан! одном из самом дел Пер1 роман в романов, * Кьеланд, I все темы, отрицание жизни, бег героя пото В то художеств романа ~ ? лишенногс взывающе Лите понятия “г - деЙСТВИ' присутств) противопо самого себ Мир (Шеллинг) ТОМ, ЧТО Ч(
Мировой большое в-к власти и Ивар Кар« властелине сам прово возвращен
Практически ничего не восхищает его в Америке - 'ни ее политика, ни ее молодая демократия, ни язык, ни литература, ни живопись - ничего.
Книга произвела реакцию взорвавшейся бомбы, и как правильно заметил Джозеф Визр (Josef Withr), если бы она была написана и опубликована в США, ее автор должен был бы публично покаяться на федеральном уровне, если до лгого его еще не линчевали[3]. Однако это произведение не принесло Гамсуну литературной известности.
Кнут Гамсун (Кнут Педерсен) (1859-1952), которого называют самым интриг)ющим из норвежских писателей, завоевал себе имя и славу через ночь после публикации романа “Голод” в 1890 г. Современные критики, оценивая jtot роман Гамсуна как лучший из всех его романов, называют Гамсуна предшественником Беккета, Кафки, Джойса, Вирджинии Вулф. Для понимания биографии и творчества Гамсуна - это действительно ценная книга - голод, описанный на страницах романа, Гамсун испытал во время его проживания в Христиании (Осло) в 1885-1886 гг. (о чем он неоднократно писал в письмах). В одном из писем, отвечая на вопрос о том, были ли эти описанные события на самом деле, Гамсун ответил: “Да, все это было и даже больше”.
Первый роман Гамсуна (хотя Гамсун всегда утверждал, что “Голод” - не роман в общепринятом смысле, т.е не реалистический роман, наподобие романов, которые уже существовали в то время в норвежской литературе - Ли, Кьеланд, Гарборг) написанный в автобиографической манере, содержит в себе все темы, которые в дальнейшем будут появляться в более поздних романах: отрицание и нежелание каким-либо образом участвовать в общественной жизни, бегство из города и уход в природу, недоверие к интеллекту, подчинение героя потоку непостижимых и неуправляемых сил.
В то же время “Голод” - это своеобразное “путешествие в интроспекцию”, художественный, психологический, минутный анализ состояния сознания героя романа ~ молодого, наделенного литературным талантом человека, совершенно лишенного каких-либо средств к существованию, страдающего душой и телом и взывающего к Богу с вопросами о справедливости.
Литературные критики, говоря о модернистском романе, употребляют понятия “поток сознания” и “внутренний монолог”. В этом отношении “Голод” - действительно модернистский роман, ибо почти на каждой его странице присутствует свободно направленный дискурс, внутренний диалог героя с его противоположным superior ego - высшим “я”. Герой словно отрешается от самого себя - мысли и слова как бы исходят от другого лица.
Мировоззрение Гамсуна сложилось под влиянием немецкого романтизма (Шеллинг), пессимизма и субъективизма Шопенгауэра, в частности, его идеи о том, что человек лишь слепая марионетка, подвластная космическому началу -Мировой воле; учения Эдварда Гартмана о бессознательном. Кроме того, большое влияние на него оказала философия Ницше, и его размышления о воли к власти и о сверхчеловеке. Герой пьесы “У врат царства”, кандидат философии Ивар Карено говорит почти словами Ницше: “Я верю в прирожденного властелина деспота по природе, в повелителя, в того, кто не избирается, но кто сам провозглашает себя вождем этих стад земных. Я верю и жду одного -возвращения великого террориста, квинте-эссенции человека Цезаря”[4].
Этот культ сверхчеловека, провозглашенный Ницше повлиял на многих художников. В Германии - это были Г.Гессе и Т.Манн, в России - М.Горький З.Гиппиус, Д.Мережковский. Сверхчеловек был близок и демократическим художникам с революционными идеями например, Максиму Горькому, и футуристам, и символистам, и даже марксистам, для которых тип бунтаря, сбрасывающего оковы традиции, стал идеалом, к которому они стремились. Так, для А.В.Луначарского горжество социализма и возникновение нового типа человека и есть торжество сверхчеловека.
Нет прямых доказательств, что Гамсун читал работы Ницше: знание его философии было получено, скорее всего, из “вторых рук” - из лекций датского художественного критика Эдварда Брандеса о творчестве Ницше, которые тот читал в Копенгагене в 1880 г., и знакомства со Стринбергом, имевшим переписку с Ницше. Стринберг даже получил копию “Генеалогии морали” в 1885г.
Г амсун восхищался Стринбергом, он считал Стринберга талантом, величайшим выразителем новой психологической, личностно-ориентированной литературы. Какое-то время они были даже друзьями, особенно во время пребывания Гамсуна в Париже в 1894г., в период написания им “Пана”. Возможно, Стринберг был одним из вдохновителей “Пана”. Г амсун сам писал о Стринберге: ‘"Он считает себя животным, у которого сильное желание вернуться в лес... Цивилизация, сверхцивилизация - год за годом проповедовал Стринберг ту же самую мудрость (что и Руссо - ММ), что Человек отделил себя от Природы, и тем самым разрушил в себе органический фундамент целостного образа жизни”[5].
Из русских писателей огромное влияние на его творчество оказал Ф. М.Достоевский, портрет которого вместе с портретом Паскаля находился у Г амсуна в его кабинете. Сам Г амсун пишет: “В мои юные годы никто не имел на меня такого влияния как Достоевский, Ницше, Стринберг”[6].
Признавая достоинства и заслуги своих предшественников - Бьернсона, Ибсена, Хьелланда, Г амсун в то же время утверждает, что помимо этой литературы, т.е. литературы “внешних событий”, существует литература “внутренней мотивации”. В настоящее время наступило время новой литературы, когда писатель должен быть, прежде всего, психологом. Он должен отражать не внешние события, не описание танцев, экскурсий и свадеб, а внутреннюю жизнь души в ее подсознательных, иррационально-интуитивных движениях.
Кроме того, Гамсун проводит четкое различие между литературой как средством популяризации тех или иных социальных идей и литературой как искусством. Искусство вместо описания социальных типов, вместо пустых абстракций должно обращаться к изображению утонченных, избранных личностей, “аристократов духа”, к мышлению, чувству и действиям отдельной личности.
Эта позиция была протестом против тех представителей искусства, которые утверждали, что литература должна быть общественно значимой, должна способствовать воспитанию и улучшению как отдельного человека, так и в целом общества, должна быть искусством для народа. Его точка зрения была
мисі
к&че 0
сф°р<
«<£■
псИХТв’<
мысли ;ТИКУ
ЭТС
Бергсояа’
грани слепЫ^ пс о загадо41
подсознаь
Одн
манифест следовал определит экзистенц и “аристо для хараг То] психолог вдохновеь Выр романа в і
особо
ярі
‘‘НИЧТО Не до послед, Поч ВДО*НОВЄГі
Гед°мЬ|. КУДТ0 РОД
бумагу ь со<;( вызь18 ’ на"ис!етс
С°ИЗВо> Фаигаз>
совершенно противоположной, он не принадлежал к тем мыслителям, которые представляли человека как всецело рациональное существо, которое можно }л>чшить с помощью морализаторства. По мнению Гамсуна, следуя таким путем, мы превращаем художника в проповедника и, таким образом, снижаем качество литературы.
В статье “О бессознательной духовной жизни” он пытается сформулировать программу “психологической литературы” с ее направленностью на исследование таинственных процессов человеческой психики, соотношения мысли и чувства, фантазии и логики. Это “преследование мысли в ее наиболее скрытых углах, в ее наиболее фантастических полетах в мистику и безумие, в воротах Рая и Ада”[7].
Это удивительная статья, предваряющая исследования 3.Фрейда и А. Бергсона, раскрывающая механизм возникновения художественных образов на грани сознания и бессознательного, сна и реальности. Необходимо узнать: “О слепых порывах мыслей и чувств, немых и бесследных коллизиях между ними,
о загадочности нервных явлений, шепоте крови, мольбе суставов, всей жизни подсознания”[8].
Однако мало кто из критиков замечал, что “Голод” - это и эстетический манифест молодого Гамсуна, манифест, которому Гамсун в дальнейшем следовал всю свою жизнь. И если философскую позицию Гамсуна можно определить как антирационализм, интуитивизм, порой даже витализм, экзистенциальный пессимизм, то его эстетическое кредо опирается на эстетизм и ‘'аристократический радикализм” (термин, примененный Георгом Брандесом для характеристики философии Ницше).
“Голод” - это, прежде всего, роман о природе гениальности, о психологических особенностях творческого процесса и его закономерностях, о вдохновении художника, о страдании и творчестве.
Выражение Ибсена: “быть поэтом - это видеть” - применимо к герою романа в высочайшей степени. Он предстает перед нами человеком, наделенным особо яркой чувствительностью, восприимчивостью, наблюдательностью -‘‘ничто не ускользало от моего внимания...голова замечает и воспринимает все, до последней мелочи”[9].
Почти классическим можно назвать описание Гамсуном процесса вдохновения, которое нисходит на художника свыше, от каких-то мистических, неведомых ему сил, посещающих его совершенно неожиданно. “Во мне как будто родник забил, одно слово влечет за собой другое, они связно ложатся на бумагу, возникает сюжет; сменяются эпизоды, в голове мелькают реплики и события, я чувствую себя совершенно счастливым”[10]. Вдохновение не вызывается ни упорным трудом, ни долгим сидением за письменным столом и написанием определенного количества страниц, и никто не знает, когда оно соизволит снизойти на человека. Оно непосредственно связано с богатой фантазией, экзальтацией, экстазом, почти что, бредом, галлюцинаторными видениями. В этот момент обычные границы и пределы бытия уничтожаются, и художник одержим мощным потоком творческой энергии, его сознание, охваченное одновременно ужасом и восторгом погружается в вымышленный мир: “Я ... весь во власти диких фантазий... начал разговаривать сам с собой.
, Безумие бушевало в моем мозгу, и я дал ему волю, вполне сознавая, что стал жертвой порывов, противостоять которым я не в силах'’[ 11].
В эю1 момент не существует не только четкого различия между прошлым и настоящим (моменты времени взаимопроницаемы), но и между сном и бодрствованием, между внутренним миром и внешним, даже более того -внешний мир поглощается внутренним. В то же время мысль становится необыкновенно ясной.
Таким образом, мир феноменален, и утверждение Шопенгауэра о том, что “мир - есть мое представление” как нельзя более точно определяет отношение к внешнем) миру героев Гамеуна. Ь‘...В наших представлениях нет ничего абсолютного. Мы даем им твердую исходную точку, и они годны приносить нам свою полыу .. .Слепорожденный легко выучится отличать куб от шара, но дайте ему зрение, и он не узнает, что куб, а что шар... Когда он прозрел, его исходная точка изменилась и вещи раскрывают его представлению необычные свойства'^ 12].
Эстетизм Гамсуна (как впрочем, и Ницше) проявляется в неприятии безобразного во всех его проявлениях. Герой романа - эстет: зрелище хромого дряхлого калеки с его уродливыми движениями напоминает ему большое хромое насекомое, и его светлое настроение начинает портиться. Такое же ощущение вызывает у него беззубая женщина, у которой был только один зуб. Впечатление радостного утра исчезает. Встреча со старым, почти слепым человеком, с отвратительным взглядом вызывает почти физическое отвращение, раздражает и ожесточает его. Даже свое изможденное голодом, немощное, хилое тело - ненавистно.
Все эти впечатления приходят к герою внезапно, и он пытается противопоставить им свои грезы о красоте, о принцессе Илаяли, о тяжелых кроваво-красных, влажных розах, которые он хочет купить.
Таким образом, реальная жизнь и люди, окружающие героя, -безобразны, вымышленный же мир наделяется сказочными чертами красоты, с принцессами, ярким солнечным светом (можно даже говорить об определенной эстетике света, о его почитании, почти что обожествлении в романах Г амсуна), изумрудами, цветами, и только в мире этих грез герой забывает свое страдание.
Тема творчества и страдания художника в “Голоде” является центральной темой в романе, ибо это, возможно, единственный роман Гамеуна, где присутствует концепция личного Бога. Герой Гамеуна обличает и отвергает христианского Бога, ибо не может понять “чудовищной несправедливости” Бога, не может понять, почему “перст Божий” избрал именно его. Этот вечный вопрос “безвинного страдальца”, библейского праведника Иова, несправедливо страдающего талантливого художника, выражен у Гамеуна особенно ярко. Не общество, но Провидение ответственно за молодого автора, за его несчастную судьбу. “Господь погрузил свой перст в ткань моих нервов и нежно, бережнобережно, внес в них некоторый беспорядок. И Господь вынул свой перст, - и что же? - на персте оказались ниточки и комочки нервной ткани. И осталось открытое отверстие от его перста, Божьего перста, и раскрылась рана в моем мозгу от прикосновения его пальцев. Но, коснувшись меня перстами десницы своей, Господь покинул меня, и не трогал меня больше, и не посылал мне
никакого зл; раскрытой р< Следої совесть, есл Знание этог судьбе, но 3 богохульстві тебя, я торж промысла и обратится к ты, если ты веков я ГОВО] Вьівоі картину Эдв роли страда Богу, а наоб никакой тео; ней “разуме предъявляет В ром объясняются “Кубоа”).
В свої близкое к п. окрашено г “■Благодарю Благодарю V там, на воет кровь кипит него в руках Мистр настолько сі зима, проеці Так возникн сна оживает меня прониз жилах так г приходится природы и л Приро уйти и пото человеческо искусственн это аутсащ обществе, Ні лейтенант Г
никакого зла. Он предоставил мне идти с миром и предоставил мне идти с
раскрытой раной”[13].
Следовательно, как бы не был ты праведен, как бы не была чиста твоя совесть, если тебя отметил “перст божий”, ты будешь страдать и мучиться. Знание1 этого приводит к тому, что временами герой сдается и покоряется судьбе, но затем он снова и снова открыто не повинуется и впадает в дикое богохульство: “Эй, ты, всем своим существом, всеми фибрами души я презираю тебя, я торжествую и плюю на твою благодать. Отныне я отрекаюсь от твоего промысла и твоей сущности, я прокляну самую свою мысль, если она вновь обратится к тебе, и раздеру свои уста, если они вновь произнесут имя твое. Эй, ты если ты есть, вот тебе мое последнее слово, - ныне, и присно, и во веки веков я говорю тебе: прощай”[14].
Вывод, который можно сделать из этого крика души (можно вспомнить картину Эдварда Мунка - “Крик”), противоположен христианскому пониманию роли страдания - неудачи, страдания, несчастья вовсе не приближают нас к Богу, а наоборот удаляют нас от него, ожесточают наше сердце. В этом смысле никакой теодицеи в романе нет, если исходить из определения И. Канта, что под ней “разумеется обычно защита высшей мудрости создателя от иска, который предъявляет ей разум, исходя из того, что не все в мире целесообразно5^ 15].
В романе появляется достаточно странный ответ - все страдания героя объясняются ревностью Бога к творческой силе героя (изобретение слова ‘‘Кубоа”).
В своих дальнейших романах Гамсун выдвигает иное понимание Бога, близкое к пантеистической традиции. Пантеистическое видение мира Гамеуна окрашено глубоким чувством восхищения и преклонения перед природой. '"Благодарю за одинокую ночь, за горы! За гул моря и тьмы, он в моем сердце. Благодарю и за то, что я жив, что я дышу, за то, что я живу в эту ночь! Тсс! Что там, на востоке, на западе, что это там? Это бог идет по пространствам. Это кровь кипит у вселенной в жилах, это работа кипит в руках творца, я и мир у него в руках”[16].
Мистическое единство человека и природы, почти их идентификация, настолько сильна, что ритм, по которому живет природа - весна, лето, осень, зима, проецируется и на человеческие отношения, на жизнь людей, на любовь. Так возникновение любви связывается с весной, когда после многомесячного сна оживает и пробуждается природа, возвращается жизнь: “Солнце встает, и меня пронизывает восторгом...И ко мне подобралась весна, кровь билась в моих жилах так громко, будто выстукивала шаги”[17]. Пик любви, очень короткий, приходится на лето, осенью вместе с туманами, дождями происходит угасание природы и любви, и, наконец, зимой - все замирает.
Природа для Гамеуна - это нечто большее, чем просто место, куда можно уйти и потом вернуться, это не просто уединение. В полной мере она заменяет человеческое общество, в котором жизнь вместе с ее правилами и условностями искусственна и неискренна. Не случайно все герои ранних романов Гамеуна -это аутсайдеры, люди-странники, бродяги, “неприкаянные”, “лишние” в ооществе, находящиеся как бы вне социума: молодой писатель, герой “Голода”, лейтенант Глан в “Пане”, Нагель в “Мистериях”. В своем последнем романе
“Круг замкнулся” Гамсун также как бы возвращается к началу, и делает своим главным героем бродягу Абель в какой-то степени напоминает хиппи шестидесятых годов: он также жил в Кентукки, и, возвратившись в Норвегию он не поддается никаким требованиям включения его в социальную жизнь Все попытки этих героев каким-то образом наладить отношения с обществом, час г; через любовь, в конечном счете, терпят крах Они не созданы ни для общества ни для любви, счастье - это не их удел
Отрицая цивилизацию, они только наедине с лесом, с океаном чувств) ют себя счастливыми ‘‘среди величественного покоя, меня окружающего, Я единственный взрослый человек, скиталец, становлюсь будто бы больше, значительнее - ближним Бога” [18]
В обществе нет истинной свободы, она - мираж, природа - царство свободы, источник счастья и утешения, даже в большей степени* общество губит человеческие отношения, человек в обществе теряет себя В то же время отношения, возникающие у людей на природе, не сопровождаются конфликтами, они возникают лишь тогда, когда герои соприкасаются с обществом Именно поэтому природа вызывает в героях, и конкретно в Глане, герое “Пана”, чувство Благодати, Любви ко всему живому “Будьте же благ ословенны жизнь, и земля, и небо, будьте благословенны мои враги Я готов был в этот час любить самого заклятого своего недруга и развязать ремень об\ви его”[19].
Прославление Природы непосредственно связано и с прославлением крестьянства. Крестьяне не отчуждены от природы, от продуктов своего тр>да как рабочие и другие слои общества Они следуют природе, подчиняясь ее естественному ритму. Их работа трудна, но она полна значения и находится в гармонии с природными процессами
ч,,Пан” традиционно трактуется критиками как нео-романтический роман Возможно, в духе романтизма можно объяснить содержание романа как конфликт между природой и культурой, ибо весь роман в целом - это гимн Природе. Само название романа ориентирует читателя на определенное понимание - обращение к греческой мифологии, к образу Пана, духу лесов В то же время образ Пана не занимает такого важного места в мышлении Гамс\на, как, например, образ Диониса у Ницше. Однако эти образы действительно в чем-то сходны, и, возможно Гамсун, дабы не идти проторенным путем, который до него проложил Ницше, использовал для выражения того же явления другое имя
Пан, как и Дионис, является олицетворением стихии, таинственных, мистических сил, существующих в природе и влияющих на человека. Название романа настраивает на определенную аналогию образа жизни главного героя -Глана и Пана (даже фигурка на пороховнице сделана в виде Пана). Мы видим Глана в лесу, он называет лес своим домом, он стреляет, ловит рыбу. Глан является частью этого мира, природы в которой он живет, он мистически связан с ней, ощущает на себе все ее изменения Его чувства бьются в ритме со Вселенной, в ритме с тишиной и порывом ветра. “Скоро меня одолевает, в меня проникает тишина, я уже не могу себя от нее отделить... Ветер зовет меня, душа моя согласно откликается на зов, меня словно поднимают, я будто отрываюсь от
;воим самого себя, меня прижимают к невидимой груди...Бог стоит где-то рядышком
■иппи и смотрит на меня... Я оборачиваюсь, странное дыхание исчезло, и я словно
-тині виж> спину уходящего духа, он неслышно ступает по лесу, прочь, прочь.. .”[20].
>. Все Бог присутствует в мире, но в то же время сам Бог состоит из этого мира,
часю конечно же, пантеизм, но именно Пантеизм, ибо - это “Пан” Вселенной,
-сгва, представляющий собой всю Вселенную. Это мистический Бог - Бог жизни и
сердца.
в\к)7 Бог - это и пылающее закатом небо, и море, и ветер, и месяц и звезды,
я г*ыль на дороге, засохший сучок, маленькая былинка, большие белые цветы,
іьще, листья и корабли на море. Это и некая космическая сила, а герой, в данном
і <учае, является только медиумом этой силы, рство Однако как бы тесно Глан не был связан с природой и каким бы не был
ество простым способ его существования, он не “естественный человек’', он не “дитя
фемя природы" Ж.-Ж. Руссо. Он сам об этом знает и отличает себя от тех простых
иотся ль цей, которые живут в Нурланне. Глан, также как и Абель из романа “Круг
ся с іа\ікн\дся”, в одном характере представляет собой одновременно человека
лане, природы, бродягу и человека культуры.
г же “Пан” - это не только ода природе и осуждение общества, это, прежде
готов всею, роман о любви, это история взаимоотношений между мужчиной и
>б\'ви женщиной во всех стадиях ее развития: притяжение и отталкивание,
самоуверенность и гордость, любовь и ненависть. Эта любовь -нием саморазрушение.
груда В этом романе на примере взаимоотношений главных героев, Глана и
:ь ее Эдварды, Гамсун выразил в художественной форме идеи о любви и
тся в Шопенгауэра, и Ницше. Да, любовь связана со слепым порывом Воли, но Воля
не желает своего уничтожения, а, наоборот, стремится к возрастанию и к жан беспредельному распространению. Именно поэтому любовь всегда эгоистична,
как ибо она есть способ самоутверждения Воли, желание победить партнера в
гими любви, сломать его и подчинить себе.
!ННОе Кроме того, в рассуждениях Гамсуна о любви сказалось и его резкое
2 то про і ивопоставление мужской и женской любви, невозможность достичь в
^на обоюдной любви гармонии партнеров. В какой-то степени в этом воззрении
в ош>щается влияние Стринберга, для которого антагонизм полов являлся
ЭрЫЛ аксиомой, и который был яростным противником женской эмансипации. Гамсун
)уГое в ранний период творчества придерживался таких же взглядов - правда, позднее
образ женщины ассоциировался у него с матерью семейства, хранительницей [01ЛУ семейного очага.
[НЫл*
,ание В ранних романах Гамсуна нет изображения гармонии в любви, мы не
)Ш _ найдем здесь картин идиллической любви в реальной жизни героев, ибо
ЙДИМ идеальные образы возлюбленных существуют только в воображении, в
рлан фантазиях героев, и идеальная гармония партнеров тоже существует лишь в
тт '-нах, или же в видениях героев романа. Они сравнивают, соизмеряют этот
с0 идеальный образ с реальным, и испытывают разочарование. Вот почему для
даня героев любовь всегда трагична и мучительна. “Любовь - это жестокая вещь” -
Фразу говорит один из героев романа Гамсуна “Роза”, и ее можно было бы в'їять эпиграфом ко всем ранним работам Гамсуна, ибо слово “любовь” всегда
связано со словом “страдание”, пыткой, безумным влечением и безумным сопротивлением.
“Что такое любовь? Это шелест ветра в розовых кустах - нет, - эго пламя, рдеющее в крови. Любовь - это адская мука, и под звуки ее пускаются в пляс даже сердца стариков. Она, точно ночная фиалка, распускается с наступлением ночи, и точно анемон от легкого дуновения свертывает свои лепестки и умирает, если к ней прикоснешься. Вот что такое любовь. Она может погубить человека, возродить его к жизни и вновь выжечь на нем свое клеймо: сегодня она благосклонна ко мне, завтра к тебе, а послезавтра уже к другому, потому что она быстротечна... О, любовь - это летняя ночь со звездами и ароматом земли. Но почему же она побуждает юношу искать уединенных тропок и лишает покоя старика в его одинокой каморке?”[21].
Эти строки о любви, прекраснее которых, нет в европейской литературе XIX в., могут по своей поэтической красоте сравниться только с библейской “Песнь песней”, взяты из романа Гамсуна - “Виктория”. Фабула романа, на первый взгляд, очень проста: сын мельника любит Викторию, девушку ю высшего общества. Она любит его, но социальные перегородки мешают им пожениться. Она умирает и посылает герою письмо, в котором признается в любви. Он становится великим, но одиноким художником.
Однако столь простая фабула прерывается фантазиями Йоханеса, его мечтами и его литературными произведениями. В этих поэтических фантазиях Йоханес исследует все виды любви: плотскую любовь и любовь духовную, супружескую любовь, материнскую, сестринскую, а также - ревность и измену, верность и неверность, прочную любовь и любовь мимолетную.
“Любовь - это первое слово Создателя, первая осиявшая его мысль. Когда он сказал: “Да будет свет!” - родилась любовь. Все, что он сотворил, было прекрасно, ни одно свое творение не хотел бы он вернуть в небытие. И любовь стала источником всего земного и владычицей всего земного, но на всем ее пути цветы и кровь, цветы и кровь”[22]. В данном контексте любовь понимается как всепроникающая, творческая, формирующая все космическая сила, изначально присутствующая в Боге.
Он также размышляет о видах смерти: смерть самоубийцы и смерть от болезни, а также о боли, страданиях и шрамах, которые оставляет смерть на оставшихся в живых.
Можно найти много общего между творчеством Кнута Гамсуна и Эдварда Мунка. И тот, и другой изображали женщин либо в виде вампиров (Мунковская женщина в картине “Вампир”, гамсуновская демоническая женщина в сне Йоханеса в романе “Виктория”), либо в виде принцесс и мадонн - в “Мадонне" Мунка. Оба изображали ревность и безумие, которые вызывают любовь. Сам процесс любви, как и образ вожделенной, привлекательной и отталкивающей, разрушительной женщины, также нашел общее выражение как у Гамсуна (притяжение, союз, ревность, отталкивание и отчаяние), так и у Мунка в его полотнах “Притяжение”, “Отторжение”, “Ревность”, “Крик”.
Существуют и определенные параллели между символикой цвета в романах Гамсуна и в картинах Мунка - белый цвет - символ юной девушки, красный - символ ярко выраженного эротизма. Черный цвет - традиционный
ИНЫМ
лачя.
пляс
гнием
ipaei.
эвека,
я она го она (и. Но покоя
туре
йской на, на ку т от им ется в
а, его тазиях )вную, змен\,
Когда , было ¡юбовь ;е пути гея как чально
:рть от ¡рть на
дварда ;овекая в сне донне'’ $ь. Сам
1ЮЩ6Й,
амсуна а в его
(вета в ¡вушки, лонный
цвет смерти, траура, печали; это цвет скорбящей матери; в одной из историй йочансена, по контрасту, другая мать - в голубом. Голубой цвет - это и чалежда, и символ неверности. Подобную характеристику и отношение к цвету увидим у Мунка, у которого цвет всегда выражает характер
Популярность норвежского писателя среди различных поколений русской интеллигенции и литературных движений в России, включая символистов, ф\ туристов, писателей других направлений, была очень велика. Особые дружественные отношения, окрашенные эмоциональной теплотой, глубиной аыеегвовали между Горьким и Гшсуном. Норвежский исследователь М.Наг |\1 Nag) утверждает, что Горький чувствовал тождественность своего творчества и творчества Г амсуна, восхищаясь им, много цитируя его в своих статьях. До революции Гамсун много издавался в России. В 1910 г. впервые в мире было издано собрание сочинений Г амсуна.
К.С.Станиславский особенно любил “Игру жизни”, которую он поставил в Московском художественном театре. В своей автобиографии “Моя жизнь в искусстве» он посвящает целую главу описанию пьесы и говорит о том, что этой пьесой ознаменован исторический поворот в его артистической деятельности.
Э.Хэмингуэй пытался писать как Гамсун. Генри Миллер называл автора "Голода” ‘‘Диккенсом своего поколения”, а в “Тропике рака” явно прослеживается влияние стиля Гамсуна.
Томас Манн в 1929 г. утверждал, что не было более заслуженного кандидата для получения Нобелевской премии, чем Кнут Гамсун. Исаак Зингер говорил, что Гамсун был отцом современной литературной школы в каждом ее аспекте - в ее субъективности, в ее лиризме. Андре Жид и Томас Манн сравнивали Гамсуна с Достоевским, и, действительно, можно провести много аналогий между этими писателями[23]. Все герои первых романов Г амсуна: “Голод”, ‘‘Мистерии”, “Пан” - это и герои Достоевского; яркие личности, они -эксцентричны, нервозны, подвержены быстрым сменам настроения, руководствуются в своих действиях минутными импульсами.
Возможно, очень экстравагантно высказывание Джозефа МакФерлана (J.W.McFarlane), но с ним можно вполне согласиться - “мышление Г амсуна было бергсонианством до Бергсона, фрейдизмом до Фрейда, а его техника письма включала технику Пруста и Джойса, Вирджинии Вулф”[24].
В данной статье сделана попытка раскрыть основные черты философского, а не политического миросозерцания Г амсуна, ибо действительно существует дихотомия между Гамсуном как личностью-политиком и Гамсуном как великим художником. Гамсун был твердо убежден, что цивилизация Англии и Америки приходит в упадок, а на смену идет германская цивилизация, которая является преемницей греческой цивилизации. Гамсуновская прогерманская позиция до и во время второй мировой войны была вдохновлена не только его старой любовью к Германии (в одной из статей он говорит о том, что довольно Германии быть задавленной и находиться под властью Франции и Англии), но также его идеями о Норвегии как независимой и самодостаточной стране на окраине Европы.
ЛИТЕРАТУРА
1. Knut Hamsun Selected letters. 1898-1952. V.2, - Norvic Press.,1998, - P.,20!
2. Гамсун Кнут. Американская культура: Поли. Собр. Соч. в 5-ти гг., - СПб
1910., т.1., - С. 50
3. См. Wiehr, Joseph. “Knut Hamsun; his personality and his outlook upon life' Smith College Stulies in Modern Languages, 3 (1921-22), - .P. 34
4. Гамсун Кнут. У врат царства. // Полн. собр. соч.: в 5-ти тт., - СПб., 1910 -т.4, - С. 201
5. Robert Ferguson. Enigma. The life of Knut Hamsun. Hutchinson. 1987, - P. 157
6. J.W. Me Farlane The whisper of the blood: a study of Knut Hamsun's early no\eU by, 1956., - P.564
7. J.W Me Farlane The whisper of the blood: a study of Knut Hamsun’s early no\ek 1956, - P.561
8. Idid, P. 563
9. Гамсун Кнут. Романы. Голод. Мистерии. Пан. Виктория. - Минск. 1989, ~ С.41
10. Там же., С.51
11. Там же., С. 109
12. Гамсун Кнут. Игра жизни. //. Полн. собр. соч. : в 5-ти тт., - СПб., 1910., -т.4., С.313
13. Г амсун Кнут. Романы. Голод. Мистерии. Пан. Виктория. - Минск. 1989., -С .44-45
14.Там же, с.114-115
15.Кант И. О неудаче всех философских попыток теодицеи В кн. Трактаты и письма. -М., 1980. -С.60
16. Кнут Гамсун. Пан. // Романы. Голод. Мистерии. Пан. Виктория. -Минск.1989., - С.68
17. Гамсун Кнут. Виктория // Избранное. -М., 1996 -С.18-20
18. Гамсун Кнут. Лес зимой. // Полн. собр. соч. :в 5-ти тт., - СПб., 1910., -т.4., - С.463
19. Гамсун Кнут.Пан В кн. Романы. Голод Мистерии. Пан. Виктория. -Минск.1989., - С.53
20. Там же, С. 70
21. Гамсун Кнут. Виктория // Избранное. - М., 1996 С.114 24. Там же, С.115
25 См. Robert Ferguson. Enigma . The life of Knut Hamsun. - Hutchinson. 1987., -P.157
26. J.W. Me Farlane The whisper of the blood: a study of Knut Hamsun’s early novels, 1956., - P.561
Моисеенко MB. Образ России в трудах философов 129
русского послеоктябрьского зарубежья
PHILOSOPHICAL OUTLOOK OF KNUT HAMSUN
M. P. MATUSHOVA Department of Ontology and Epistemology Russian University of People’s Friendship Mtklucho-Maklaya sir., 6, Faculty of Humanities and Social Sciences, 117198
Moscow, Russia
The article analyses the philosophical outlooks of Knut Hamsun, Norwegian writer, the k.tnor of famous novels “Pan”, “Hunger”, “Victoria”. Hamsun had laid the foundation of a new hteiature in the North. He wrote “Hunger”, in which his special combination of realism rd lyricism and his impressionist technique made a seemingly formless story unforgettable Together with Dostoevski and Strinberg, Nietzsche was the master whose influence Hamsun ,pecially acknowledged - an influence which confirmed him in his belief that the civilization af Britain and America was hopelessly decadent.
ОБРАЗ РОССИИ В ТРУДАХ ФИЛОСОФОВ РУССКОГО ПОСЛЕОКТЯБРЬСКОГО ЗАРУБЕЖЬЯ
М.В.МОИСЕЕНКО
Кафедра теории и истории культуры Российский университет дружбы народов Мик.гухо-Маклая ул., 6, Факультет гуманитарных и социальных наук, 117198 Москва, Россия
В статье исследуется тема России в трудах философов русского послеоктябрьского зарубежья. Их размышления о России помогают лучше понять ее специфику, без учета которой бездейственны любые проекты Российского обустройства, заставляют еще раз задуматься об ответственности современной интеллигенции за судьбу России
“В годину величайших всенародных унижений мы созерцаем образ нетленной красоты и древней славы, лицо России.
Пусть для других звучат насмешкой слова о ее славе. Пусть озлобленные маловеры ругаются над Россией как страной без будущего, без чести и самосознания. Мы знаем, мы помним. Она была великая Россия. И она будет!”
(ГЛ. Федотов)
I руды философов русского послеоктябрьского зарубежья представляют, на наш взгляд, неоценимый вклад в общую сокровищницу идей, концепций и нроекюв, помогающий лучше понять специфику России, еще раз осмыслить ее
