CC BY
47
Н.А. Куценко
ТВОРЧЕСКОЕ НАСЛЕДИЕ ИННОКЕНТИЯ (БОРИСОВА), АРХИЕПИСКОПА ХЕРСОНСКОГО И ТАВРИЧЕСКОГО,
В ФИЛОСОФСКО-БОГОСЛОВСКОЙ И СОЦИАЛЬНОЙ СФЕРАХ
В статье рассматриваются имеющиеся печатные, рукописные труды, а также общественная деятельность выдающегося российского научного и церковного деятеля середины XIX века - века реформ и преобразований.
Ключевые слова: философия, история философии, теология, философия в университетах и духовных академиях, реформы духовного и светского образования.
Последние события в системе современного российского образования, связанные с вопросом о признании высшего духовного образования как соответствующего стандартам высшего государственного образования, заставляют обратиться к недавнему историческому прошлому для уяснения некоторых спорных вопросов, неизбежно возникающих при широком обсуждении лицензирования богословских специальностей. Суть дилеммы состоит в том, возможно или невозможно светское образование, соответствующее современным стандартам, полученное в духовных образовательных учреждениях? Напомним, что до Октябрьской революции система духовного образования находилась под контролем государства, поскольку церковь не была отделена от него, и проблемы такого рода просто не существовало. Нет данной проблемы как таковой и в системе высшего европейского образования, где при ведущих университетах издавна существуют факультеты теологии и кафедры богословских наук. Что касается XIX века, то на всем его протяжении в Российской империи реформы в сфере светского и духовного образования осуществлялись практически непрерывно. По меткому замечанию П.Н. Милюкова: «Четыре раза в начале четырех царствований XIX века русская высшая и средняя школа подвергалась коренной перестройке. Уже по этой периодичности учебных реформ можно догадаться, что они вызывались далеко не одними только педагогическими соображениями» [9, с. 280].
Отечественная философская мысль была издавна связана с богословием, поэтому их совместное рассмотрение было и остается одним из наиболее перспективных направлений как в изучении собственно философского знания, так и духовной культуры в целом [4, ч. 2, гл. VII]. Связь философско-богословской проблематики, предполагавшую не только гармонию, но и определенные коллизии, необходимо рассматривать как одну из взаимообусловленных сторон единого процесса развития отечественного мышления. Даже исследование частных вопросов этой взаимосвязи показывает неприемлемость общих историко-философских методик исследования и требует своего выделения в отдельное направление, требующее применения специфической методологии.
В связи с изложенными выше предварительными замечаниями обратимся к наследию Святителя Иннокентия, архиепископа Херсонского и Таврического, который являлся выдающимся церковным, научным и государственным деятелем, постоянным членом Священного Синода последние десять лет жизни, действительным членом Санкт-Петербургской академии наук с 1836 г., почетным членом Киевского университета Св. Владимира с 1835 г. и Московского университета с 1855 г. [2; 5].
Иннокентий (Иван Алексеевич Борисов) родился в семье священника в г. Ельце Орловской губернии 15 декабря 1800 года. В 1810 году он поступил в Воронежское епархиальное училище, затем - в Орловскую духовную семинарию, которую окончил в 1819 году. К этому времени была реорганизована Киевская духовная академия по Уставу 1814 г.,
и первый курс ее воспитанников набирался из лучших учеников семинарий южных
губерний. От Орловской губернии на учебу в Киев был послан Иоанн Борисов, который стал одним из наиболее талантливых выпускников первого курса академии. В 1823 году он окончил академический курс со степенью магистра богословия. Киевский митрополит Евгений (Болховитинов) считал Борисова «восходящим светилом богословской науки». Так и продолжилась дальнейшая судьба будущего архиепископа, в которой соединились пастырская, научная, государственная и общественная деятельности.
После окончания Киевской духовной академии Борисов был направлен в Санкт-Петербург для занятия должности профессора Александро-Невского духовного училища. Будучи уже ректором данного училища, он принял в октябре 1823 г. постриг с именем Иннокентий и был рукоположен в сан иеродиакона, а в декабре - в сан иеромонаха. Вскоре назначен в Петербургскую духовную академию - столичный центр подготовки духовных кадров, более лояльный на то время к образовательным нововведениям - где был возведен в сан архимандрита. Заняв кафедру богословия, Иннокентий предпринял существенные изменения в преподавании данного предмета, задействовав в своей методологии изложения исторический подход и сравнительную характеристику учений, чем способствовал специализации богословской науки. Старую схоластическую систему преподавания богословия он заменил изучением истории догматов, дополненным новыми предметами - религиозистикой, сравнительным богословием, экклезиастикой (юрисдикцией церкви), символикой, используя при этом и западные богословские источники.
С 1824 г., будучи инспектором Петербургской академии, Иннокентий начинает популяризировать среди студентов новейшую немецкую философию, тем самым доказывая возможность и необходимость взаимодействия философии и богословия. В 1828 г. за многочисленные научно-богословские труды его удостаивают степени доктора богословия. С 1830 г. в течение 10 лет Борисов продолжает свою реформаторско-просветительскую деятельность уже в качестве ректора Киевской духовной академии, хотя и находится под подозрением в неблагонадежности и подвергается, по настоянию Московского митрополита Филарета, специальному секретному дознанию [11, с. 197]. Факт не удивительный для нашей истории, в которой нововведения первоначально часто воспринимаются «в штыки». Такими нововведениями были, в частности, предпочтение Борисовым русского языка преподавания латинскому и замена обязательных текстов лекций личными курсами преподавателей. Лекции самого Иннокентия считались либеральными, поскольку он часто использовал философскую аргументацию в толковании богословских вопросов.
В декабре 1836 г. состоялась хиротония Иннокентия в сан епископа Чигиринского, викария Киевской митрополии. С 1837 г. он оставляет профессуру, т.к. основное время поглощала редакторская, издательская, научная и проповедническая деятельность. Считается, что проповеди Борисова осуществили настоящий переворот в церковном красноречии. Его выдающиеся богословские труды и главные проповеди в 11-и томах дважды издавались до Октябрьской революции, многое переиздается и сегодня. Ко всему прочему Иннокентий имел широкие связи в высшем свете, государственных сферах и демократических кругах. В архиве Синода, Институте рукописей библиотеки НАНУ в Киеве и в Одесском областном архиве сохранилась его переписка с членами императорской фамилии, видными государственными деятелями и деятелями культуры, с которой мы имели возможность ознакомиться. Сведения об Иннокентии можно найти во многих биографических словарях, которые характеризуют его как одного из наиболее выдающихся людей России XIX столетия.
В 1840 г. Иннокентий назначается на Вологодскую кафедру, где в течение года пребывания им были собраны и исследованы многие вологодские рукописи богословско-философского характера.
С марта 1841 г. епископ был перемещен на Харьковскую кафедру. В апреле 1845 г. владыка был возведен в сан архиепископа, с 1 апреля 1847 г. он стал постоянным членом
Святейшего Синода. В феврале 1848 г. последовал указ о назначении Иннокентия на Херсонскую и Таврическую кафедру. Деятельность на почве обустройства монастырей в вверенной ему епархии заслуживает описания в отдельной большой книге, достаточно сказать, что практически все сейчас действующие православные монастыри в Крыму, Одесской и Херсонской областях были воссозданы или вновь созданы благодаря его усилиям. Исключительное значение имело служение Иннокентия в период Крымской войны в Одессе, Севастополе, Симферополе. В целом невозможно полностью перечислить все плоды пастырской, просветительской, издательской, реформаторской, научной, государственной деятельности этого человека, к мнению которого прислушивались Н.В. Гоголь, А.С. Хомяков, М.П. Погодин, А.И. Кошелев, И.И. Да-выдов и многие другие выдающиеся деятели науки и культуры.
После смерти Иннокентий был причисленен к лику святых. В 1997 г. состоялось торжественное обретение его мощей и перенесение в Успенский кафедральный собор Одессы. В настоящее время они почивают в нижнем храме недавно восстановленного Спасо-Преображенского собора, освященного в честь Святителя.
Если взять, к примеру, такое достаточно популярное в последнее десятилетие направление историко-философских исследований, как изучение духовно-академической философии в России XIX в., то можно увидеть разночтения даже в ставшей классической в этом вопросе литературе, т.е. в историко-философских работах Г. Шпета, Г. Флоровского, В. Зеньковского. Так, разительную несхожесть оценок получило богословско-философское наследие Иннокентия Борисова при общем мнении о нем как о выдающемся реформаторе богословского и философского образований. Например, более чем критически относящийся к духовно-академической философии Г. Шпет отмечает, что лекции архимандрита по основному богословию были пронизаны серьезным философским тоном и свидетельствовали о весьма глубоком знакомстве автора с содержанием современных ему философских учений [6, с. 198]. Сам Иннокентий называл свое расширительно-философское изложение вопросов основного богословия «религиезистикой» т.е. учением о религии. Данный термин, насколько нам известно, не встречался ни до, ни после него. Таким образом, известный светский историк философии Г. Шпет, считавший, например, фундатора философской науки в обновленной Киевской духовной академии Ивана Михайловича Скворцова (1795-1863 гг.) «бездарным», способным разве что на бессодержательное философствование [6, с. 190], дал высокую положительную оценку Иннокентию как знатоку философии и реформатору богословского образования. Г. Шпет полагал, что интерес последнего к философии и «насаждение» ее среди учащихся соответствовали духу времени.
Богослов Г. Флоровский, напротив, хотя оценивал Борисова как человека острого ума, но однако не видел в нем мыслителя [11, с. 196-199]. Можно сделать вывод скорее об отсутствии научных исследований именно такого варианта синтеза богословия и философии, который предложил Иннокентий, чем о его несостоятельности как философски мыслящего богослова. Напомним также, что Борисов подвергался негласному расследованию по обвинению в «неологизме», однако, по свидетельству еще одного своего учителя и оппонента, Филарета Московского (Дроздова), не был уличен в излишнем богословском рационализме, разве что в чрезмерном «воображении ума».
Отметим по данному поводу, что позиция Флоровского, выразившаяся в резкой критике, даже неприятии философской линии Борисова, объясняется тем, что по стилю мышления и творческой манере отец Георгий был антиподом отца Иннокентия. Также отметим, что конфронтация в философской и богословской среде остается перманентной ситуацией, которую можно наблюдать во все времена. Об этом, в частности, свидетельствует продолжающаяся полемика между последователями западников и славянофилов, стоящими на крайних позициях. Лишь рассмотрение всего контекста культуры, равно как и учет противоположных мнений, позволяют выработать более адекватную концепцию развития философской мысли.
В отношении научного философско-богословского наследия Иннокентия отметим, что оно крайне мало изучено по сравнению с его просветительски-проповеднической деятельностью, несмотря на то, что им были подготовлены авторские курсы по всем отраслям богословской науки с соответствующими программами для семинарий и академий. В некоторых работах по церковной истории он одним из первых в России применил историко-археологические исследования. В этом плане показательным является тот факт, что в юбилейных сборниках по случаю образования Российской академии наук место для портрета действительного члена академии по отделению истории (специализация - церковная история) пустует, хотя имеются прекрасные рукописные и литографированные изображения Борисова, например, в пятом томе «Галереи замечательных людей России», изданной в Санкт-Петербурге в 1879 г. Как уже отмечалось выше, одиннадцатитомное собрание произведений святителя дважды издавалось до революции в 1871-1874 и 1878 годах, некоторые работы были переведены на немецкий, французский, армянский, польский, сербский языки. Выделим среди его сочинений такие, как «Памятник Унии» (сборник материалов по истории Унии), издание «Палинодии» Захария Копыстенского и других противоуниатских сочинений, перевод и издание оригинального полного текста «Кормчей книги», издание «Записок Петра Могилы» и его же «Православного исповедания веры», издание труда «История российской церкви в связи с историей церквей славянских», двух трактатов по философии: «Взгляд на греческую философию» и «О неологизме и рационализме». Три трактата и четыре проповеди увидели свет в Киеве в книге «Опыты воспитанников Киевской духовной академии, изданные по случаю окончания первого учебного курса 1823 года». Также лекции Иннокентия по догматическому и моральному богословию вошли в «Сборник лекций бывших профессоров Киевской духовной академии», изданный по случаю 50-летнего юбилея академии. В последнее десятилетие многое из наследия Иннокентия выходит в свет по всей России. Отметим одно из последних таких изданий: «Святитель Иннокентий архиепископ Херсонский. Сочинения» в 2-х томах, Единецко-Бричанская епархия, 2005 г.
Что касается личных архивов «русского Златоуста», как его называли современники, то описание фондов и их научной составляющей заслуживает не просто отдельной большой статьи, а целой книги [6, с. 62-64]. Недавно нами также обнаружены лекции по догматическому и нравственному богословию, читавшиеся Иннокентием в Санкт-Петербургской духовной академии, а также двухтомная переписка с первыми лицами государства по поводу издания переводных и оригинальных древнерусских рукописных источников, содержащих трактовку основных догматов христианства под названием «Символ веры» [7, прил. II]. Его большая научная работа по сбору древнерусских рукописей в различных регионах Российской империи и подготовке их к печати в адаптированном варианте, доступном для широкого круга читателей, предвосхитила почти на столетие комплексную работу в данной области знаний различных специалистов (филологов, историков, философов) как в России, так и за рубежом, хотя вышло всего два больших тома спустя пять лет после кончины Иннокентия.
Доцентом Православного Свято-Тихоновского государственного университета Н.Ю. Суховой нам была предоставлена рукописная записка Иннокентия «Мысли касательно преподавания богословских наук в духовных академиях», объемом около печатного листа, вероятно, 1838 г., когда Синодом рассматривались предложения о разработке очередного нового Устава духовных школ. Высказывая свое мнение касательно взаимоотношения светских и духовных наук в духовно-академическом образовании, Иннокентий говорит о необходимости «прямейшего направления наук светских в пользу наук духовных»: «В силу сего, от Философии, например, должно потребовать, чтобы она, оставив множество ненужных формальностей, занялась основательным изложением учения о Религии... От Истории Философских Систем - чтобы она, бросив изложения философских бредней каждого мелкого лже-философа, представила в яснейшем свете философию Отцов
Церкви, сделала обзор успехов философствующего разума в религиозном отношении, с показанием их скудости» [3, л. 7 об.]. Следует заметить, что профессором философии, Иваном Михайловичем Скворцовым, в Киевской духовной академии с середины 30-х годов читался курс «Философия религии», который посвящался анализу философских систем новой немецкой философии, от Канта до Гегеля [8, с. 393-398]. Из доступного печатного наследия Иннокентия весьма интересны работы по христологии, библейской истории, назидательные произведения,
в которых оригинально ставятся и решаются вопросы нравственной антропологии.
Итак, можно подытожить, что Иннокентий (Борисов) является фигурой весьма значительной, поскольку упоминается у всех известных историков философской и богословской мысли в России.
К тому же ему пришлось осуществлять свою научную, пастырскую и преподавательскую деятельность во времена постоянных реформ. В «Российском биографическом словаре» говорится о том, что в Императорской Публичной библиотеке хранится коллекция писем к нему, среди которых - письма императрицы Александры Федоровны, великого князя Константина Николаевича, министра внутренних дел графа Петровского, князя М.С. Воронцова, князя Голицына, графа Уварова, князя Долгорукова, князя Ширинского-Шихматова, Н. Максимовича и многих других [10, с. 112]. Нужно согласиться с выводом автора статьи в «Российском биографическом словаре», что Иннокентий «имел большое значение не только как богослов, церковный историк и проповедник, поскольку оставил очень заметный след и в истории умственного развития российского общества» [10, с. 112].
На примере истории жизни этого владыки можно проследить судьбу многих иерархов православной церкви, которая начиналась преподаванием и научными трудами, а заканчивалась пастырской деятельностью. Подтверждая сказанное, обратим внимание на одно из обнаруженных нами писем, касающихся обустройства монастырей Херсонской и Таврической епархий, т.е. региона Северного Причерноморья, к которому в некоторой степени относится историческая территория Ростовской области, например, древний Танаис. Речь идет о двух неопубликованных письмах архиепископа Иннокентия (Борисова) М.Н. Кашкадамову, известному общественному деятелю, от 5 апреля 1853-го и от 5 марта 1857-го годов. В них, помимо прочего, речь идет о непростом вопросе отчуждения земель под православные монастыри и скиты в Крыму посредством процедуры выкупа за церковные средства и оформление на частное доверенное лицо, а затем последующего дарения будущему монастырю: «Во владение земли будете вводиться Вы как хозяин,
и от Вас уже она будет передана скиту. К Губернатору писано мною и о земле для скита Святой Анастасии. Объясните ему, что тут требуется, и чем он может помочь Вам. Видите, сколько затруднений! Но будем тверды до конца. Трудимся не для людей» [1, л. 4]. Так Иннокентий воплощал в жизнь идею возрождения православных монастырей в древней Тавриде, колыбели христианской цивилизации в Северном Причерноморье.
Полагаем, что представленный материал будет способствовать более глубокому и детальному изучению научной и пастырской деятельности Иннокентия (Борисова).
Литература
1. Архивы Одесского общества истории и древностей // Институт рукописей НБУ им. В.И. Вернадского. Ф. 626. Л. Муз. 512. Два письма архиепископа Иннокентия (Борисова) М.Н. Кашкадамову.
2. Барсов Н.И. Архиепископ Иннокентий Борисо: По новым материалам его биографии. СПб., 1884.
3. Записка епископа Чигиринского Иннокентия «Мысли касательно преподавания богословских наук в духовных академиях» // ГАРФ. Ф. 1099. (Т.И. Филиппов). Оп. 1. Д. 925.
4. Зеньковский В.В. История русской философии. М., 2001.
5. Иконников В.С. Киев в 1654-1855 гг. // Киевская старина. 1904. № 12.
6. Куценко Н.А. Духовно-академическая философия в России первой половины XIX века: Киевская и Петербургская школы (Новые материалы). М., 2005.
7. Куценко Н.А. Профессиональная философия в России первой половины - середины XIX веков: процесс становления и виднейшие представители. М., 2008.
8. Куценко Н.А. Протоиерей Иоанн Скворцов и Киевская духовно-академическая школа // Философия религии: Альманах 2006-2007. М., 2007.
9. Милюков П.Н. Очерки по истории русской культуры: В 3 т. М., 1994. Т. 2. Ч. 2.
10. Русский биографический словарь / Под ред. А.А. Половцева: В 25 т. СПб., 18961918. Т. 2.
11. Флоровский Г.В. Пути русского богословия. Париж, 1937.
12. Шлет Г.Г. Сочинения. М., 1989.
