CC BY
21
перекачиваемого по трубопроводу Туркмения—Иран, составит в этом году 8 млрд. куб. м в год. Кроме того, с 2003 г. Иран стал крупнейшим потребителем туркменской электроэнергии. Через его территорию осуществляется также транзит туркменской электроэнергии в Турцию. Экспортные поставки туркменской электроэнергии в Иран и Турцию осуществляются по линии Балканабат (Туркмения) — Гонбад (Иран) — Хой-Башкале (Турция). Подачу электроэнергии по этому межгосударственному электромосту обеспечивают электростанции запада страны — Туркменбашинская и Балканабатская. Экспорт в ирано-турецком направлении будет значительно расширен с завершением строительства линии электропередачи в направлении Мары (Туркмения) — Мешхед (Иран) и составит около 2,4 млрд. кВт/час в год. При этом транзит туркменской электроэнергии в Турцию через энергосистему Ирана возрастет в два раза (с 300 до 600 млн. кВт/час в год). Кроме того, начиная с 2002 г., Туркмения ежегодно наращивает поставки электроэнергии в Афганистан.
Следует учитывать, что Иран, наряду с Пакистаном, Афгани -станом и Турцией, взаимодействует с центральноазиатскими странами в рамках Организации экономического сотрудничества (ОЭС), которая была создана 20 лет назад (Афганистан и пять стран СНГ присоединились к этому объединению в 1992 г). Так же как другие интеграционные объединения, куда входят центральноазиатские страны, ОЭС занимается проблемами расширения экономических связей в области электороэнергетики, транспорта и торговли. Особое внимание уделяется в настоящее время восстановлению экономики Афганистана.
«Экономика и политика России и стран ближнего зарубежья», М., 2005 г., № 4, с. 22-29.
Г.Зиганшина,
публицист
ТУРЦИЯ: МАРАФОН НА ПУТИ В ЕВРОПУ
Среди кандидатов на вхождение в Европейский союз (ЕС) Турция предстает заслуженным ветераном. Ее ассоциированное членство сначала в Европейском экономическом сообществе (ЕЭС), затем в Европейском сообществе, а ныне в Европейском союзе продолжается
уже 40 с лишним лет. Притом, в самом начале пути в ЕС у Турции были довольно неплохие шансы на скорый успех: в условиях «холодной войны» эта страна выбрала западный лагерь — приняла «план Маршалла», «доктрину Трумэна», в 1952 г. вступила в НАТО, посылала своих солдат воевать в Корее и т.п.
Период после окончания «холодной войны» стал своеобразной проверкой отношений между Турцией и ЕС на прочность. Согласно положениям Договора об ассоциации с ЕЭС (вступил в силу с 1 декабря 1964 г.), Турция после выполнения ряда условий должна была стать его полноправным членом к 1995 г. Но пока турецкое правительство старалось реализовать взятые на себя по договору обязательства к намеченной дате, выяснилось, что в новых условиях влиятельные круги в Евросоюзе не намерены больше закрывать глаза на прежние «антидемократические грехи» своего верного и испытанного союзника и стали требовать от него все новых и новых шагов к достижению определенного уровня социально-экономического развития, а также ликвидации правовых изъянов в законодательстве, прежде всего в Конституции, принятой, кстати, в 1982 г. в условиях военного режима. При таком подходе лишь к 1999 г. Турции удалось — и то при активной поддержке США и Германии — добиться признания за ней статуса страны - кандидата в Европейский союз.
Первый блок претензий, предъявляемый Евросоюзом Турции, касается несоответствия ее основных социально-экономических показателей — темпов инфляции (в отдельные годы — свыше 70—80%) и безработицы (до 10%), объема внешнего долга (в 2004 г. — свыше 140 млрд. долл. США), среднегодового дохода на душу населения (чуть более 3000 долл.) — уровню развития стран - участников ЕС. Кроме того, Анкаре указывают на то, что по-прежнему сохраняются резкие диспропорции в экономическом развитии прибрежных и внутренних, а также западных и юго-восточных регионов Турции. В 90-е годы наряду с ее экономической отсталостью предметом критики со стороны ЕС стала политическая ситуация в стране, в частности, неудовлетворительное положение с соблюдением прав человека и основных демократических свобод. Прежде всего это касалось уважения прав курдского меньшинства и немусульманских конфессий, практики применения пыток в тюрьмах, сохранения особой роли армии в политической жизни страны. Кроме того, до недавнего времени излюбленной темой противников вхождения Турции в Евросоюз был ее конфликт с Грецией по поводу Кипра.
В числе основных мотивов, выдвигаемых на Западе противниками вступления Турции в Евросоюз, нельзя не упомянуть быстрый рост ее населения, вследствие чего, по их мнению, Турция, став членом ЕС, будет обладать наибольшим представительством в Европарламенте, а также значительно усилится наплыв турецких мигрантов в страны ЕС (уже сегодня турецкая диаспора насчитывает свыше 3 млн. человек). Опасения у европейцев вызывает и соседство Турции с «проблемными» странами Ближнего Востока и Закавказья.
Наконец, довольно широко распространено мнение, что решающую роль в неприятии Турции Западом играет тот факт. что ЕС — это якобы «христианский клуб», который не желает пополнять свои ряды за счет мусульман, «потому что все культурные, политические и иные традиции Турции идут вразрез с духом Европы, который зиждется на христианстве». Неприятие чужой культуры, страх потерять свою идентичность в потоке мусульман-иммигрантов, конечно, объективно присутствуют в европейской среде, отчасти подтверждая модный сегодня тезис о «столкновении цивилизаций», но это, как представляется, лишь один аспект проблемы. Гораздо более серьезной помехой на пути Турции в Евросоюз, нежели ее «мусульманский статус», исследователи не так давно называли выход на авансцену в стране сил, «для которых вступление Турции в ЕС отнюдь не является приоритетным». Речь в данном случае идет о победе на парламентских выборах в 1995 г. исламистов (Партия благоденствия Н.Эрбакана — «Рефах»), а в 1999 г. правых и левых националистов (блок Демократической левой партии Б.Эджевита и Партии националистического движения Д.Бахчели). Высказывались предположения, что тщетные попытки Турции интегрироваться в европейские структуры, разочарование турецкого общества в основных политических партиях — сторонниках проевропейского кемализма, способствуют популярности маргинальных сил, играющих на ксенофобии, политизации религии и т.п. А эти силы, в свою очередь, могут предложить обществу внешние ориентиры, альтернативные вхождению в ЕС, — блокировку с некоторыми странами мусульманского региона, либо с тюркоязычными республиками Центральной Азии. Казалось, сама победа на парламентских выборах, причем с абсолютным перевесом, правящей ныне Партии справедливости и развития во главе с Р.Т.Эр-доганом в ноябре 2002 г. подтверждает подобные прогнозы. ПСР оформилась в 2001 г. как «умеренное крыло» происламского движения «Милли гёрюш» («Национальный взгляд»), которое до этого
представляла, по сути, одна политическая партия, периодически закрываемая судебными властями и каждый раз воссоздаваемая под новыми названиями, но под старыми лозунгами во главе с прежними лидерами. Последнее ее название — Партия добродетели («Фазилет»); она была запрещена, и одним из поводов к запрету послужили проис-ламские высказывания тогда уже популярного Р.Т.Эрдогана.
Сторонники «Милли гёрюш», осуждая стремление светского руководства страны интегрироваться в Евросоюз, делали упор на необходимость тесного сотрудничества с мусульманским Востоком. Практическая попытка осуществления данной идеи была предпринята правительством Партии благоденствия (очередное воплощение «Милли гёрюш») в 1996 г., когда премьер-министр и лидер ПБ Н.Эрбакан выступил с инициативой образования «исламской восьмерки», куда вошли Турция, Иран, Пакистан, Египет, Бангладеш, Малайзия, Индонезия и Нигерия, задуманной как альтернатива (тогда еще) «семерке» индустриально развитых стран Запада. Поскольку до раскола в 2001 г. на «:умеренных» исламистов во главе с Р.Т.Эрдоганом и «консерваторов» во главе с Н.Эрбаканом оба представляли одно течение, естественным было ожидать от Эрдогана проведения внешней политики в духе идеологии «национального взгляда».
Первые итоги пребывания у власти правительства Р.Т.Эрдогана, однако, продемонстрировали несостоятельность подобных стереотипов. Во многом благодаря политике ПСР текущий доклад Комиссии европейских сообществ (КЕС, Еврокомиссия) от 6 октября 2004 г., посвященный реализации турецким правительством конкретных шагов на пути к интеграции, наконец-то, рекомендовал, пусть с некоторыми оговорками, начать переговоры о полном членстве страны в организации в 2005 г. И, что более важно, на саммите ЕС в Брюсселе 16—17 декабря 2004 г. руководители стран Евросоюза учли рекомендации КЕС и подтвердили намерение начать с Турцией предвступительные переговоры.
Еще до последних парламентских выборов руководители ПСР подчеркивали, что вхождение в ЕС является их главнейшей задачей. Поеме прихода к власти Р.Т.Эрдоган и министр иностранных дел А.Гюль совершили серию «европейских турне» с целью убедить руководство ЕС в целесообразности принятия Турции в эту организацию. При этом они упирали на то, что и ранее, а особенно в последнее время, их страна сделала немало, чтобы приспособиться к выдвигае-
мым ей Евросоюзом требованиям не только в экономической, но и политической и социальной сферах. Главным шагом в этом направлении стала адаптация турецкого законодательства к правовым нормам Евросоюза. В 2003—2004 гг. правительство одобрило очередные пять из восьми «пакетов» законодательных поправок к основополагающим законам страны, включая внесение изменений в Уголовный кодекс, Конституцию и др.
Значительным изменениям подверглась судебная система. Постепенно были ликвидированы суды государственной безопасности, приговоры которых не подлежали обжалованию, отменена ст. 143 Конституции, регламентировавшая их работу. Введена процедура обжалования судебного приговора в Европейском суде по правам человека, в случае, если он противоречит основополагающим европейским конвенциям. Данная мера уже дала возможность таким политическим заключенным, как бывший депутат турецкого парламента, активистка курдского движения Лейла Зана и ее соратники, подать апелляцию в Европейский суд и добиться освобождения в июле
2004 г. Ранее, в мае 2004 г. приоритет международных конвенций над местным законодательством был закреплен в ст. 90 Конституции. Согласно поправке к действующему Закону о судебной практике, судимость перестала числиться за правонарушителем пожизненно. Возраст наступления ответственности за детскую преступность повышен с 15 до 18 лет. В случае, если какие-либо действия не являются право -нарушениями с точки зрения европейского права, то они и вовсе должны быть удалены из личного дела.
Великое национальное собрание Турции (ВНСТ) отменило чрезвычайное положение в ряде регионов, приняло меры к искоренению судебного произвола. Печально известный недуг турецкой полицейской системы — пытки — в настоящий момент отнесен к разряду преступлений, расследование которых должно проводиться безотлагательно и в максимально короткие сроки, даже во время судебных отпусков.
Из Закона о борьбе с терроризмом исключена ст. 8, предусматривавшая тюремное заключение сроком на три года за пропаганду, угрожающую целостности государства (обычное обвинение, выдвигаемое против курдских националистов). Пересмотрено само понятие террора, под которым подразумеваются любые действия, создающие угрозу основным республиканским принципам, существующему строю, авторитету властей, «нерушимой целостности государства,
страны и народа», демократическим свободам, внутренней и внешней безопасности страны и т.д., но с немаловажной оговоркой — «при использовании насильственных методов». В соответствии с этим уточнено и определение террористической организации.
Изменения Закона об обществах и Закона о фондах не только узаконили фактически действующие правила, но и существенно расширили свободу собраний и ассоциаций. В своих международных контактах и частной переписке общественным организациям теперь официально разрешено использовать иностранные языки, делать публичные заявления без обязательного ранее предварительного согласования, открывать филиалы за рубежом. Турецкие общественные и политические образования также могут участвовать в международных организациях своего профиля (по согласованию с МИД Турции и МВД Турции), как и иностранные объединения — в турецких. Правда, в этом случае их деятельность подчиняется местным законам, как и турецких организаций — законам страны, на территории которой они функционируют.
Фонды немусульманских религиозных конфессий приобрели право скупать и регистрировать на свое имя недвижимость. Получили косвенное признание культовые сооружения немусульман; теперь, согласно положению о градостроительстве, при застройке местности рекомендуется выделять место не просто для мечетей, как говорилось в предыдущем варианте закона, а для религиозных сооружений вообще.
Либерализация коснулась и положений о печати и средствах массовой информации. СМИ больше не обязаны оглашать источники сообщаемых сведений. Согласно ст. 30 Конституции страны «О защите средств печати», здание и пристройки издательского дома не могут быть закрыты или конфискованы (по старому законодательству их могли изъять как «орудие преступления», если против издательства выдвинуто обвинение в антиправительственной деятельности). Смягчено положение о цензуре в отношении кино-, видео- и музыкальной продукции. Внушительный список запретов в этой сфере заменен значительно более лаконичным, предписывающим проверку данной продукции на соответствие «основным конституционным принципам республики, нерушимому единству нации, страны и народа, общей морали, интересам и здоровью нации». Кроме того, цензуре больше не подлежат литературные и научные труды и произведения искусст-
ва, а другая печатная продукция, забракованная цензорами, может быть изъята, но не уничтожена, как ранее предписывалось законом.
Публичные оскорбления, «презрительные реплики» в адрес государства и его основных органов все еще преследуются законом. Вместе с тем, признается, что высказывания с целью критики, не содержащие оскорбительных выражений, не подлежат наказанию.
Из всей массы законодательных нововведений наиболее горячо обсуждаются положения о правах граждан нетурецкого происхождения. Еще в начале 90-х годов турецкие власти пытались доказать международному сообществу, что уважают самобытность нетурецких народностей, например, легализовав в 1991 г. курдский язык как средство общения. Сегодня частным и государственным каналам разрешено вещание и на других языках и наречиях помимо турецкого,. Трансляцию передач на курдском и некоторых других языках проживающих в стране этнических меньшинств в отведенные часы осуществляет центральный телеканал Турции ТЯТ-1. И хотя турецкий язык, будучи государственным, все еще продолжает быть единственно допустимым языком преподавания и обучения в государственных школах, парламент разрешил открывать частные курсы по изучению языков, употребляющихся гражданами страны в быту, а также включать их в программы частных школ. Из законодательства был изъят запрет на ношение определенных имен, за исключением тех, которые, по словам закона, «противоречат общей морали и оскорбительны для общества». По мнению ряда обозревателей, таким образом были «реабилитированы» курдские мена.
Картина получилась бы почти идеальной, если бы не тот факт, что правительство Р.Т.Эрдогана нередко использовало процесс модификации турецкого законодательства для решения личных и партийных проблем. В частности, сразу после победы на выборах в 2002 г. явно с целью обезопасить ПСР от посягательств со стороны военных были пересмотрены правила участия граждан в политической деятельности. В то время как по старому законодательству существовал запрет на вступление в политическую партию лиц, виновных в «открытом разжигании среди населения классовой, национальной, религиозной, конфессиональной и региональной розни», теперь единственным препятствием к этому является участие в террориста -ческой деятельности. Такая инициатива неудивительна, ведь при смене власти некоторым нынешним руководителям в любой момент могли напомнить их прошлые высказывания. К тому же, лицам, по-
винным в различных финансовых преступлениях, терроризме, а также злоупотреблении религиозными чувствами граждан, ныне грозит отлучение от общественной жизни на два года (ранее — пожизненно), а членам и руководителям запрещенных организаций — на год (вместо прежних пяти лет). Прежде всего, это сделало возможным избрание в турецкий парламент на должность премьер-министра имевшего судимость Р.Т.Эрдогана.
Существенно усложнена процедура закрытия политических партий. Если раньше, чтобы возбудить дело о прекращении деятельности партии, в Конституционном суде было достаточно инициативы генпрокурора (в Турции «сверка» деятельности той или иной политической организации с нормами Конституции входит в обязанности генпрокурора), то теперь потребуются указ президента, постановление Совета министров, а также обращение в суд министра юстиции или представителя какой-либо из партий. Причем, как и любой приговор, решение о закрытии политической партии может быть обжаловано в том же Конституционном суде.
Правительство немало сделало для модернизации семейного права: отменило наиболее одиозные статьи, отвечающие, скорее, духу традиционной морали, такие как наказание за прелюбодеяние; конституционно закрепило положение о равенстве прав мужчин и женщин (ст. 10); запретило медицинские проверки на девственность без решения суда. Вместе с тем, об «особом» отношении ПСР к исламу и его нормам свидетельствует попытка правительства в сентябре 2004 г. внести на обсуждение ВНСТ изменения для включения в Уголовный кодекс Турции, предусматривающие наказание за... супружескую неверность. Под давлением западной общественности эта инициатива была снята с обсуждения, хотя успела наделать много шума. У наиболее активных поборников сохранения светских норм в социальнополитической жизни Турции также вызывает опасение стремление и руководителей Евросоюза, и приверженцев исламизма в стране ослабить влияние турецкой армии, которая в лице своего руководства — Генштаба, используя весомое представительство в Совете национальной безопасности страны (СПБ, конституционный орган Турции), претендует на особую роль в защите государственного строя и, к тому же, занимает наиболее жесткую позицию в отношении клерикалов. Наряду с этим, все больше сторонников завоевывает точка зрения, что уменьшение роли армии не приведет к потере турецким исламом своего «умеренного» характера, так как принципы лаицизма прочно
укоренились в турецком обществе, и что большая часть населения выступает против замены светской правовой системы на шариатскую.
Так или иначе, в соответствии с требованиями Евросоюза, ВНСТ урезал обязанности СНБ, сведя их до представления рекомендаций в сфере оборонной политики, удалил членов СНБ из Совета по цензуре кино-, видео- и музпродукции, а также, внеся поправки к ст. 131 Конституции страны «О высшем образовании», вывел их из состава Совета по высшему образованию (СВО), созданного военными после переворота 1980 г. для регламентации деятельности вузов. Также изменено соотношение военных и гражданских представителей в СНБ. Согласно новому регламенту, генеральный секретарь СНБ назначается премьер-министром из числа гражданских лиц по согласованию с Генштабом ВС Турции (ранее назначался главой Генштаба из числа высших армейских чинов, а затем утверждался правительством). В октябре 2004 г. к этим обязанностям приступил бывший турецкий посол в Греции. Наконец, парламент Турции наделил себя правом контролировать бюджетные расходы, включая затраты на нужды армии и оборонную промышленность (последнее — в порядке строгой секретности). На военные расходы ежегодно тратится примерно 1/5 государственных ассигнований, причем до сих пор военные обладали иммунитетом в отношении финансовых проверок.
По мере приближения публикации упомянутого выше доклада КЕС, в котором должно было прозвучать предварительное заключение о готовности стран - членов ЕС видеть в своих рядах Турцию, обстановка вокруг этой темы на обоих полюсах заинтересованных стран становилась все более напряженной. Довольно откровенную оценку ситуации дала датская газета «Information»: «В Турции дела идут настолько хорошо, что европейские комиссары из кожи вон лезут, чтобы придумать новые отсрочки, преграды и тесты...». Вместе с тем, газета отмечала, что при негативном заключении Комиссии в «лице Турции мы потеряем стратегического партнера в отношениях с арабским и мусульманским миром. ЕС просто не может позволить себе сказать “нет” Турции». Так в конечном счете и получилось. Доклад, подготовленный тогдашним главой Еврокомиссии по расширению ЕС Г.Ферхойгеном и другим еврокомиссаром — Р.Проди, обнародованный 6 октября 2004 г., признает, что Турция «в достаточной мере» добилась выполнения требуемых политических критериев, в связи с чем рекомендуется начать переговоры о ее членстве. В докладе содержится немало позитивных для нее заявлений: приветствуются
изменения в турецкой судебной системе, практически отсутствуют нарекания по поводу несовершенства экономической сферы, отмечается прогресс в решении кипрской проблемы. В то же время авторы доклада вновь обратили внимание на отдельные конкретные недостатки судебно-правовой системы (указывается, в частности, на необходимость формирования апелляционных судов нижних уровней; звучит призыв к «нулевой терпимости» в отношении плохого обращения с заключенными и пыток). Особо отмечается то, что турецкая армия продолжает сохранять право вмешиваться в политическую жизнь (отдельные статьи Конституции ранее использовались военными как законодательное оправдание их вмешательства в политику). Доклад требует устранения ограничений деятельности немусульманских конфессий в сфере подготовки священнослужителей, создания фондов, школ, владения недвижимостью, констатирует ущемление прав женщин, профсоюзов, национальных меньшинств.
Что же касается самой процедуры переговоров, то, как отмечается в докладе, этот процесс будет длительным, результат ожидается не раньше, чем через 10—15 лет, причем необязательно положительный. Устанавливается сложная структура переговоров: предстоят ежегодные доклады КЕС по политической ситуации в Турции (первый — в декабре 2005 г.), затем подготовительный этап к переговорам, далее — обсуждение каждой проблемы в отдельности с подведением итогов в формате Межправительственной конференции. Должны, кроме того, приниматься меры по укреплению политического и культурного диалога на массовом уровне (каким образом — будет оговорено дополнительно). Что касается турецких политиков, то их особенно насторожила заложенная в докладе КЕС правозащитная оговорка, которая позволяет ЕС, в случае грубого несоблюдения требований в области прав человека, приостановить и даже прекратить процесс ведения предвступительных переговоров с Анкарой. Неприятие турецкой стороны также вызвало намерение ЕС ввести постоянные ограничения на свободное передвижение турецкой рабочей силы на время этих переговоров и даже в случае их успешного завершения. Доклад КЕС вызвал и в странах Евросоюза жаркие споры о целесообразности участия мусульманской Турции в ином, с цивилизационной точки зрения, интеграционном объединении. С приближением саммита в Брюсселе все больше сторонников среди европейцев завоевывала инициатива христианских демократов и христианских социали-
стов Германии о «третьем пути» для Турции — «привилегированном партнерстве», альтернативном как однозначному отказу Анкаре в членстве, так и ее присоединению к ЕС на основе тех же требований, что предъявляются другим странам-кандидатам.
Серьезной причиной для головной боли у турок в ходе саммита обещала стать кипрская проблема. Как известно, разделенный Кипр не участвует в таможенном союзе ЕС с Турцией из-за отсутствия дипломатических отношений между Никосией и Анкарой. Используя последнее обстоятельство, греки-киприоты уже ввели ограничения на обращение турецких товаров на греческой части Кипра, что противоречит таможенной политике ЕС в отношении Турции и Республики Кипр. Руководство последней грозило обусловить свое согласие на начало переговорного процесса требованиями к Турции вывести с острова ее войска и т.д. За день до встречи в верхах в Брюсселе председатель парламента Республики Кипр Д.Христофиас, находившийся в Афинах с визитом, выразил сомнение, «правомерно ли для ЕС начинать такие переговоры со страной, которая стучится в двери ЕС и в то же время отказывается признавать одну из стран - членов ЕС (Республику Кипр), не желая расширения Таможенного союза на этого члена ЕС». Христофиас подчеркнул, что этот вопрос должен беспокоить не только Афины и Никосию, но и Евросоюз в целом, который должен вмешаться и «сказать Анкаре, чтобы она признала Республику Кипр, равноправную страну - члена ЕС». В свою очередь, министр иностранных дел Турции А.Гюль оценил перспективы отношений с южной частью Кипра так: «Подготовка к заключению союза идет полным ходом. Этот шаг не имеет целью завязывать официальные дипломатические отношения. Только общие экономические интересы».
Турецкое руководство делало все возможное, чтобы обеспечить положительное рассмотрение на декабрьском саммите рекомендаций Еврокомисии и нейтрализовать такие дискриминационные положения доклада, как «негарантированность» исхода переговоров и др. Саммит в Брюсселе имел для Турции принципиальное значение. Ведь процедура переговоров с ЕС такова, что, будучи однажды начатой, она, как не раз показывала практика, рано или поздно завершается вхождением в Союз. Турецкие политические деятели не упускали возможности продемонстрировать ЕС свою позицию, нередко в довольно категоричной форме. Так, Р.Т.Эрдоган в интервью газетам «Таймс» и «Индепендент» заявил, что «переговоры завершатся либо
полноправным членством, либо ничем». Ожидания Турции от саммита в Брюсселе он суммировал так: предвступительные переговоры без каких-либо условий; конкретная дата начала переговоров; никаких дополнительных политических требований, кроме тех, что были зафиксированы на саммите в Копенгагене в 2002 г. (т.е. таких, как дипломатическое признание Республики Кипр). По словам Эрдогана, «правила не должны меняться во время игры». В том же интервью он довольно неожиданно обосновал принадлежность Турции к европейской культуре: «В последние годы своего существования Османскую империю называли “больным человеком” Европы, а не Азии. Даже в худшие времена мы считались европейцами». В доказательство возможности успешного сочетания самых разных, порой противоположных систем ценностей, Эрдоган привел нестандартный пример, определив себя как «мусульманина, турка и демократа во главе светского правительства».
Результаты саммита Евросоюза в Брюсселе преподносятся в Турции, и в общем-то справедливо, как крупная дипломатическая победа. Самым положительным и долгожданным итогом для нее стало согласие Евросоюза на запуск переговорного процесса 3 октября
2005 г. На пресс-конференции, организованной по возвращении в Анкару возглавлявшим турецкую делегацию на саммите Эрдоганом, было заявлено о «пусть не стопроцентной, но победе». «Цель — полное членство, и это засвидетельствовано в форме, не оставляющей места для сомнений. Хотя дальнейший путь куда более долог и тернист, Турция с божьей помощью и благодаря своему динамичному населению преодолеет все преграды. Мы находимся в точке, когда, наконец-то, начали пожинать плоды наших 41-летних усилий», -убежден премьер-министр.
Турецким делегатам удалось добиться некоторого смягчения предлагавшихся Еврокомиссией ограничений на передвижение турецкой рабочей силы: вместо постоянных ограничений в Декларации, принятой в Брюсселе, употреблены такие категории, как «длительные», «временные» и «в случае необходимости». В остальном раздел Декларации, посвященный перспективам членства Турции, практически полностью дублирует основные положения доклада КЕС. В ней приветствуются изменения в турецком законодательстве, развитие добрососедских отношений с государствами ЕС, граничащими с Турцией. Вместе с тем, большинство положений доклада КЕС, вызвавших неприятие турецкой стороны, таких как сложная процедура
и длительность переговоров, пункт о «неопределенности» их исхода, а также о возможном прекращении в случае «серьезных и систематических нарушений кандидатом принципов свободы, демократии, уважения прав человека и основных свобод и верховенства закона, на которых построен Союз», было все же включено в Декларацию. Указывается, что бюджет, рассчитанный на потенциальное членство Турции, может быть сформирован не раньше 2014 г. (видимо, расходы, связанные с расширением Евросоюза в мае 2004 г. пока не позволяют ему брать на себя дополнительную финансовую нагрузку в виде поддержки Турции). Более того, похоже, не исключен и вариант «привилегированного партнерства» для Турции, скрывающийся за расплывчатой формулировкой: «Если страна-кандидат не в состоянии в полной мере взять на себя обязанности, связанные с членством, ей будут гарантированы тесные связи с европейскими структурами». Главным «яблоком раздора» между сторонами в ходе саммита стала, как и ожидалось, кипрская проблема. После горячих дебатов в текст Декларации саммита был включен параграф о готовности турецкого руководства подписать дополнительный протокол к Анкарскому договору, признающий условия таможенного соглашения между Турцией и ЕС справедливыми и для десяти новых стран-членов, присоединившихся к Евросоюзу 1 мая 2004 г., в число которых входит и Кипр. Исходя из текста Декларации, подписание протокола должно состояться до начала переговоров и, следовательно, является необходимым условием запуска переговорного процесса. Фактически, по оценке международных наблюдателей, это прокладывает дорогу к установлению дипотношений между Республикой Кипр и Турцией, что равносильно отказу Турции от ее политики непризнания. В самой же Турции некоторые политики считают, что конечная формулировка статьи по Кипру в брюссельской Декларации дает ей время, чтобы найти приемлемую для всех сторон форму заключения таможенного союза.
В странах ЕС разброс мнений по вопросу целесообразности принятия в него Турции весьма широк. Сторонники принятия Турции обосновывают свою позицию тем, что это позволит внести весомый вклад в обеспечение гармонии в отношениях резко отличных друг от друга цивилизаций, а главное, существенно увеличит геополитический вес Евросоюза. Такие и подобные взгляды разделяют некоторые авторитетные политические и государственные деятели. Например, германский канцлер Г.Шрёдер незадолго до брюссельского саммита высказался о возможных последствиях вступления Турции в
ЕС так: «Демократическая Турция, отвечающая представлениям о ценностях Европы, явилась бы ясным доказательством того, что между исламским вероучением и современным просвещенным обществом противоречий нет. Турция стала бы в этом смысле образцом для других мусульманских стран — соседей Европы. Поэтому со вступлением Турции в ЕС связана надежда на мир и безопасность - в том числе, и далеко за пределами Европы. Стране, выполняющей критерии демократии, правового государства и защиты прав человека, нельзя создавать препятствия для вступления в ЕС». Как бы в ответ на это, оппозиция в лице христианских демократов во главе с А. Меркель и христианских социалистов во главе с Э.Штойбером вновь дала Анкаре совет отказаться от претензий на полноправное вхождение в единую Европу в обмен на статус «почетного партнера». Великобритания — в числе сторонников принятия Турции в ЕС; твердые позиции занимает премьер-министр Т.Блэр: «Приняв Турцию, мы построим мост в исламский мир, а такие мосты сейчас важны, как никогда».
Пожалуй, наиболее ярко противоречия в обществе относительно «евросудьбы» Турции проявляются во Франции. Всего за день до открытия саммита ЕС в Брюсселе, выступая перед соотечественниками по телеканалу ТБ-1, президент Ж. Ширак убеждал их, что прием Турции в эту организацию, скорее, отвечает национальным интересам Франции, но при этом подчеркнул, что «переговоры еще не означают членства. Турция должна предпринять определенные усилия, чтобы соответствовать нашим нормам, ценностям, образу жизни как в области прав человека, так и в сфере рыночной экономики». У Турции, продолжал Ширак, активно развивающаяся экономика, и лучше, если она будет функционировать на благо Европы, а не против нее. В этом случае Европа сможет укрепить свои позиции перед такими мировыми полюсами силы, как США, Китай и Индия. Коснувшись вопроса о «почетном членстве» в ЕС как альтернативном пути для Турции, Ширак заявил: «Турки никогда на это не пойдут. Это гордый народ, который сознательно прилагает колоссальные усилия, двигаясь в нашу сторону».
Оппозиция справа расценила выступление Ж.Ширака как «неуместное нравоучение». Лидер партии «Союз за французскую демократию» Ф.Байру, ссылаясь на другую фразу, оброненную президентом Франции (где, кстати, согласно недавним опросам, примерно половина населения высказывается против принятия Турции): «Ли-
деры не руководствуются общественными опросами», обвинил его в монархизме. Один из наиболее серьезных соперников Ж. Ширака на предстоящих президентских выборах 2007 г., министр экономики, финансов и промышленности Франции Н.Саркози предостерег, что поддержка европейскими лидерами Турции прибавит французскому обществу проблем. Только «зеленые» и социалисты поддержали Ширака, назвав решение брюссельского саммита «шагом на пути к миру» (глава французских социалистов П.Московичи). Правда, «левые» скептически оценили вероятность того, что президенту удастся в скором времени переубедить общественное мнение в отношении Турции, да еще с помощью назиданий.
Впрочем, прием в ЕС Турции и каких-либо других стран напрямую зависит от мнения, высказанного среднестатистическим жителем европейского континента. В Евросоюзе давно существует практика проведения общенациональных референдумов по вопросу о приеме новых членов. Что же касается Франции, то 28 января 2005 г. депутаты Национального собрания этой страны конституционно утвердили обязательность этой практики. Ими готовится и другая поправка, согласно которой данное положение не будет распространяться на Болгарию и Румынию, вступление которых в ЕС намечено на 2007 г., и на Хорватию, переговоры с которой начнутся в 2005 г. У Турции, похоже, нет оснований рассчитывать на такие преимущества.
Средиземноморские европейские государства — Испания, Италия и Португалия - занимают в основном протурецкую позицию, несмотря на серьезную оппозицию католической церкви. Премьер-министр Португалии Педру Сантана Лопес заявил в ходе саммита, что членство многонациональной страны с 70-миллионным населением, чем-то напоминающей саму Португалию, обогатит Европу. В Италии общественное мнение в основном благоприятствует Турции, за исключением малочисленной парламентской фракции «Лига Севера», представители которой объявили 17 декабря «днем траура» для ЕС на основании того, что «шаг навстречу мусульманской Турции превратил христианские ценности в ничто».
Скандинавские страны в основном высказываются за сдержанное «да» Турции.
Одним из наиболее решительных противников вступления Турции в ЕС среди европейских стран является Австрия. Австрийский канцлер В.Шюссель даже высказался на саммите за проведение в своей стране референдума по вопросу предвступительных перегово-
ров с Турцией. Министр финансов К.-Х.Грассер 19 декабря 2004 г. публично выступил против вступления Турции в Евросоюз: «Я думаю, что членство Турции в ЕС не будет полезным для нас. Я удивлен, что в ходе дебатов, которые проходят сейчас в рамках Евросоюза, практически никто не обладает смелостью, чтобы открыто об этом заявить». В интервью журналистам перед началом встречи министров финансов стран - членов Евросоюза Грассер отметил: «Турция не готова к вступлению в ЕС. Проблема в том, что, если вы пообещали переговоры о вступлении в ЕС, это означает, что дверь для вступления этой страны в блок открыта и вступление будет только вопросом времени».
Без сомнения, Турции предстоит еще пройти длинный и трудный путь, прежде чем (и если) она станет полноправным членом Евросоюза. Ее приготовления к вступлению в ЕС могут, по некоторым оценкам, растянуться как минимум до середины нынешнего столе -тия. Прогресс в переговорах будет целиком зависеть от способности турецкого руководства перевести законодательные реформы, прежде всего, в сфере прав человека, в плоскость практических дел, главные из которых — обеспечение прав женщин и национальных меньшинств, в первую очередь курдов, прекращение пыток в турецких тюрьмах, гарантии свободы слова и вероисповедания, а также реальные перемены в судебной и прокурорской системах Турции. Видимо, до установленной ЕС даты — 3 октября 2005 г. — турецкому руководству придется выбрать между переговорами с Евросоюзом, которые необязательно увенчаются успехом, и поддержкой прежней линии по Кипру. Думается, что премьер-министр и прагматичные лидеры ПСР не станут рисковать, по их выражению, «проектом века». В пользу такого предположения говорит и сделанное Р.Т.Эрдоганом на последнем международном экономическом совещании в Давосе заявление о решимости Турции добиваться вступления в Европейский союз.
«Азия и Африка сегодня», М., 2005 г., № 5, с. 33—40.
