CC BY
272Джамиль ГАСАНЛЫ
Доктор исторических наук, профессор Бакинского государственного университета, депутат Милли Меджлиса (Парламента) Азербайджанской Республики
(Баку, Азербайджан).
«ТУРЕЦКИЙ КРИЗИС» В ПЕРИОД «ХОЛОДНОЙ ВОЙНЫ» И РЕСПУБЛИКИ ЮЖНОГО КАВКАЗА Часть II Рост проамериканских настроений в Турции
Восьмого января 1946 года глава Кабинета министров Турции Ш. Сараджоглу встретился с послом США Э. Вильсоном с целью обсудить ситуацию накануне первой сессии Генеральной Ассамблеи ООН. Премьер-министр отметил, что давление Московского радио и печатных СМИ, претензии Армении и Грузии, издание коммунистических газет и коммунистическая пропаганда в стране могут привести к ослаблению правительства. Вместе с тем Ш. Сараджоглу выразил удивление по поводу серьезных ошибок, допущенных СССР, который имел возможность хорошо изучить турецкий менталитет. По его наблюдению, турки еще сильнее сплотились перед лицом советской угрозы, а Советы потерпели фиаско в выборе турецкой тактики и теперь не знают, что предпринять. Ш. Са-раджоглу был уверен, что Советский Союз до начала сессии Генеральной Ассамблеи ООН будет искать удобный момент для осуществления антитурецкой акции, не откажется от своих намерений, а лишь отсрочит их, ожидая более благоприятного момента1.
Окончание. Начало см.: «Кавказ & Глобализация», Том 2, Выпуск 4, 2008.
1 См.: The Ambassador in Turkey to the Secretary of State. 9 January 1946 // FRUS, 1946, Vol. VII. P. 806—807.
Первая сессия Генеральной Ассамблеи ООН открылась в Лондоне 10 января. Участие в ее работе госсекретаря США Дж. Бирнса, заместителя наркома иностранных дел СССР А. Вышинского, министра иностранных дел Великобритании Э. Беви-на укрепило уверенность, что Организация Объединенных Наций будет орудием мира. Турецкую делегацию возглавлял министр иностранных дел X. Сака. 17 января в Лондоне госсекретарь США принял турецкого министра, который выразил обеспокоенность желанием СССР создать военную базу на турецкой территории и в Проливах. X. Сака сообщил, что официальных обращений со стороны Советов не было, но шесть месяцев назад СССР выдвинул новые условия для обновления Договора от 1925 года: восточные провинции Карс и Ардаган должны быть возвращены, а вопрос о режиме Проливов рассмотрен дополнительно. Отвечая на вопрос Дж. Бирнса об этническом составе населения, X. Сака сообщил, что в Карсе и Ардагане проживают турки, они говорят по-турецки, поддерживают все демократические начинания правительства. Министр особо подчеркнул, что здесь совершенно иная ситуация, нежели в Иранском Азербайджане, объяснив успех советской политики в Азербайджане тем, что в этой части Ирана живет другой народ, который к тому же требует от Тегерана лучшего к себе отношения2.
А 4 февраля исполняющий обязанности министра иностранных дел Турции Н. Сю-мер встретился с послом СССР С. Виноградовым, который начал беседу с того, что попросил «дружеской помощи» в обуздании антисоветских нападок турецкой прессы и, коснувшись советско-турецких отношений, спросил, почему турки не хотят сделать хоть что-нибудь для улучшения этих отношений. Н. Сюмер ответил, что это возможно лишь на основе независимости и суверенитета Турции, и спросил, остаются ли в силе советские требования по поводу восточных областей и баз в Проливах? Посол ответил, что территориальная проблема важна, но проблема Проливов имеет «жизненное» значение. Однако Н. Сюмер ясно дал понять, что наличие советской базы в Проливах нарушает суверенитет Турции и, естественно, она на это не пойдет, добавив, что если территориальный вопрос не столь важен для СССР, то можно бы и отозвать свои претензии к восточным вилайетам. С. Виноградов объяснил, что это претензии Армянской ССР, а согласно Конституции СССР союзное правительство обязано защищать интересы союзных республик. В конце беседы С. Виноградов выразился следующим образом: «Чтобы достигнуть согласия с Польшей, мы долго ждали и в конце концов добились своего, мы можем подождать и Турцию». Анализируя беседу с послом, Н. Сюмер пришел к выводу, что СССР не собирается отказываться от своих претензий на восточные территории и Проливы3.
На их второй встрече, состоявшейся 25 февраля, С. Виноградов повторил, что если Турция желает заключить союзный договор с СССР, то условия ей известны еще с июня прошлого года. Н. Сюмер возразил, что Турция не хотела заключать союзный договор, да и теперь не хочет, но стремится к доверительным дружеским отношениям, потому придает большое значение подписанию нового договора как минимум на уровне Договора о дружбе от 1925 года. Затем С. Виноградов выдвинул идею, которая ранее не фигурировала ни в переговорах, ни в переписке. Он заявил о возможности получения Турцией территориальной компенсации в случае, если она согласится вернуть Армении
2 См.: The Secretary of State to the Acting Secretary of State. 18 January 1946 // FRUS, 1946, Vol. VII. P. 809—811; Более подробно об «Иранском кризисе» см.: Гасанлыг Дж. СССР — Иран: Азербайджанский кризис и начало холодной войны (1941—1946). M., 2006; Hasanli J. At the Dawn of the Cold War: The Soviet-American Crisis over Iranian Azerbaijan, 1941—1946. Lanham — Boulder — New York — Toronto — Oxford: Rowman and Littlefield Publishers, INC, 2006.
3 См.: The Ambassador in Turkey (Wilson) to the Secretary of State. 2 February 1946 // FRUS, 1946, Vol. VII. P. 814.
названные В. Молотовым области. Н. Сюмер ответил, что Турция не уступит ни пяди своей земли, но и не хочет чужой4.
В Информационном бюллетене Государственного департамента США, подготовленном в феврале 1946 года, турецкой проблеме уделялось большое место. И уже 27 февраля Дж. Бирнс в секретном письме Э. Вильсону попросил его прокомментировать эту часть бюллетеня. Однако само письмо и экземпляр бюллетеня очень поздно, только 18 марта, дошли до адресата. Вильсон отметил, что не согласен с выводами бюллетеня по советско-турецким отношениям. В отличие от многих, он не принимал всерьез ни вопрос о базах в Проливе, ни территориальные требования относительно восточных провинций. Он и раньше несколько раз докладывал Госдепартаменту, что развитие авиации за годы Второй мировой войны сделало бессмысленным создание базы в Проливах, в частности писал госсекретарю: «Реальные цели СССР, связанные с Турцией, не в пересмотре режима Проливов, а в фактическом доминировании над Турцией. В созданной СССР зоне безопасности — от Балтийского до Черного морей — Турция создает большую пустоту. Турция ведет независимую внешнюю политику, а за советами и помощью обращается к западным демократиям. Советский Союз не хочет закрывать на это глаза. Поэтому и ставит цель — развалить независимое турецкое правительство и создать вассальное или «дружественное» правительство, тем самым замкнуть цепь безопасности из зависимых стран на западных и южных границах СССР, а также положить конец западному влиянию в Турции»5.
В середине марта в ряде СМИ появилась информация о готовности Госдепартамента США обеспечить территориальную целостность Ирана и Турции. Правда, Соединенные Штаты все проблемы рассматривали через призму Устава ООН, потому заявляли, что если произойдет акт агрессии, противоречащий принципам Организации, то они гарантируют свою помощь Ирану и Турции. Этот шаг США придал уверенность этим двум странам6. 24 марта стало поворотной датой не только в отношении Ирана, но и в отношении событий на всем Ближнем Востоке. Вопрос о выводе советских войск из Ирана обрел драматический характер и в Вашингтоне, и в новой штаб-квартире ООН в Нью-Йорке. Именно 24 марта И. Сталин и начальник Генерального штаба А. Антонов подписали приказ о выводе советских войск из Ирана7.
Другим по значению после вывода советских войск из Ирана событием в международном мире стало сенсационное прибытие 6 апреля американского линкора «Миссури» в Стамбул. Подготовка к этому походу началась за месяц до того, 6 марта, а старт был дан в Нью-Йорке 21 марта, когда мир входил в этап кризисного развития, а Турция была зажата в тиски. Официальной причиной визита линкора была объявлена доставка на родину праха бывшего турецкого посла Мехмета Мюнира Эртегюна, умершего в Штатах в 1944 году. Однако все понимали, что прибытие «Миссури» есть демонстрация помощи Анкаре. На борту линкора в Турцию прибыл личный представитель Г. Трумэна А. Уэдделл с группой журналистов. Последних принял премьер-министр Ш. Сараджоглу, заявивший, что турки достойны называться друзьями Соединенных Штатов, эту честь они заслужили своей верной политикой в годы Второй мировой войны. На вопросы журналистов относительно советской военной базы в Проливах и по поводу Карса, Ардагана и Артвина глава правительства ответил, что США готовы защитить Турцию от любой угрозы8.
4 См.: The Ambassador in Turkey (Wilson) to the Secretary of State. 1 March 1946 // FRUS, 1946, Vol. VII. P. 817—818.
5 The Ambassador in Turkey (Wilson) to the Secretary of State. 23 March 1946 // FRUS, 1946, Vol. VII. P. 821—822.
6 См.: Э. Алиев — В. Деканозову. 5 апреля 1946 г. // ГА АР, ф. 28, оп. 4, д. 49, л. 147—148.
7 См.: И. Сталин и А. Антонов — И. Масленникову и А. Лучинскому. Копия М.Дж. Багирову. 24 марта 1946 г.// ЦГАППОД АР, ф. 1, оп. 89, д. 112, л. 39.
8 См.: ЦГАДОПО РА, ф. 1, оп. 286, д. 47, л. 91—95; ГА АР, ф. 28, оп. 4, д. 50, л. 12.
Визит «Миссури» в Проливы, переход Соединенных Штатов на сторону Турции, открытая демонстрация этой политики, а в целом и курс на укрепление американских позиций на Ближнем Востоке не были неожиданностью для СССР. Советский посол в США К. Новиков характеризовал это как военно-политическую демонстрацию против Советского Союза9. На фоне растущего советского давления турецкое правительство также не было намерено отступать. Президент И. Иненю, премьер-министр Ш. Сарадж-оглу, министр иностранных дел X. Сака, генеральный секретарь МИД Ф.Дж. Эркин и другие официальные лица твердо заявляли, что любые требования и давление со стороны Советов получат в Турции достойный отпор.
В апреле — мае МИДы Армянской и Грузинской ССР подготовили справки, из которых становилось ясно, что инспирированные Ереваном и Тбилиси территориальные претензии не нашли должной поддержки в мире. Отзывы на статьи грузинских академиков и выступления К. Чарквиани были единодушно отрицательными, а территориальные претензии Грузии воспринимались как часть грандиозного экспансионистского плана Советов10. Но к армянским требованиям отношение в зарубежной прессе было различным, и этот разнобой определялся субъективными факторами. В мае по указанию МИД СССР министр иностранных дел Армянской ССР С. Карапетян собрал и обобщил обращения зарубежных армянских обществ, в том числе письма и телеграммы, а также зарубежные отзывы на территориальные требования армян. Экземпляры обращений были направлены в МИД СССР и первому секретарю ЦК КП(б) Армении Г. Ару-тинову11.
Советские требования к Турции не получили поддержки в мире, сама Турция оказала единодушное и организованное сопротивление советским армяно-грузинским нападкам. Потому еще весной СССР пустил в ход курдский фактор. Так, 5 мая советское посольство в Анкаре подготовило 11-страничный доклад по «курдскому вопросу» и направило его в МИД СССР. Обзор «курдского вопроса» в документе начинался с глубины веков12. Этот совершенно секретный документ скоро дал о себе знать: 15 июня в центральном органе советских профсоюзов газете «Труд» вышла статья И. Васильева «Существует ли в Турции курдский вопрос?».
Данная публикация привлекла внимание американцев. В частности, посол У. Смит писал госсекретарю: «Не добившись прогресса в армянском и грузинском вопросах, Советский Союз в своих наскоках на Турцию стал использовать курдов»13. Но изучение документов показывает, что в курдском вопросе СССР был гораздо проницательнее, чем предполагал американский посол, и имел далеко идущие стратегические цели. Это подтверждает и обширная (на 33 стр.) справка «Курдский вопрос и иранские курды», подготовленная в декабре 1946 года отделом Ближнего и Среднего Востока МИД СССР. Один из ее разделов называется «Курды и Турция». В нем отмечается, что еще в конце XIX века «царское правительство использовало движение курдов в целях ослабления Оттоманской империи, оно возбуждало среди курдов недовольство турецким правительством, привлекало их на свою сторону подкупами и щедрыми обещаниями»14.
Спецслужбы Соединенных Штатов, определив, что советская экспансия на Ближнем и Среднем Востоке из возможности превращается в реальность, весной 1946 года представили свои предложения на рассмотрение Белого дома. А 23 июля Центральная раз-
9 См.: Первое письмо с «холодной войны» // Международная жизнь, 1990, № 11. С. 152.
10 АПГ, ф. 14, оп. 20, д. 283, л. 74—75; ГА АР, ф. 14, оп. 20, д. 253, л. 61—86.
11 См.: С. Карапетян — Г. Арутинову. 29 мая 1946 г. // ЦГАДОПО РА, ф. 1, оп. 26, д. 47, л. 119.
12 См.: И. Самыловский — М. Алиеву. Курдский вопрос. 22 мая 1946 г. // ГА АР, ф. 28, оп. 4, д. 50, л. 273—284.
13 The Ambassador in the Soviet Union (Smith) to the Secretary of State. 17 June 1946 // FRUS, 1946, Vol. VII.
P. 825.
14 Курдский вопрос и иранские курды. 23 декабря 1946 г. // РГАСПИ, ф. 17, оп. 128, д. 988, л. 229.
ведывательная группа США подготовила секретный доклад «Внешняя и военная политика СССР» — весьма показательный документ, в котором указывалось, что Советский Союз хочет сформировать «дружественные» правительства в Греции, Турции, Иране и включить эти страны в свою зону безопасности. Хотя местные факторы способствуют этим планам, но боязнь возможного противодействия Великобритании и США мешает СССР приступить к активным действиям15.
Дальнейший ход событий подтвердил правильность этих прогнозов, а сам документ сыграл важную роль в активизации политики США в целях поддержки борьбы Турции против советской угрозы.
Советские планы по Проливам и их провал
7 августа 1946 года в МИД Турции была представлена советская нота «О Конвенции Монтре по Черноморским проливам», в которой отмечалось: «События, имевшие место во время минувшей войны, ясно показали, что режим Черноморских проливов... не отвечает интересам безопасности черноморских держав и не обеспечивает условий, при которых предотвращалось бы использование этих Проливов во враждебных черноморским державам целях». Далее в ноте напоминалось о случаях прохода через Проливы вспомогательных военных судов Германии и Италии. Эти факты должны были показать несостоятельность прежнего режима Проливов и возложить вину на Турцию16. В тот же день советское правительство через свои посольства в Лондоне и Вашингтоне известило Англию и США об этой ноте. Министр иностранных дел Турции X. Сака также сообщил послам США и Англии в Стамбуле о советской ноте17.
Усиление советского давления способствовало интенсификации турецких консультаций Анкары с Вашингтоном и Лондоном. 15 августа генеральный секретарь МИД Ф.Дж. Эркин зачитал Э. Вильсону первый вариант ответа на советскую ноту. В этом тексте турецкая сторона, опираясь на факты, опровергала советские обвинения относительно якобы имевших место нарушений Конвенции в годы войны. Турция заявила, что не допустит подобными претензиями ставить под сомнение компетентность своего правительства или игнорировать Конвенцию в целом. В тот же день Э. Вильсон направил госсекретарю текст этого варианта ответа и отчет о беседе с Ф. Эркином. Заместитель госсекретаря Д. Ачесон послал Дж. Бирнсу в Париж секретную телеграмму, в которой речь шла о том, что на совещаниях с военным и военно-морским ведомствами выработано соглашение о меморандуме по вопросу о взаимоотношениях Турции и СССР. Д. Ачесон сообщил, что меморандум представлен Г. Трумэну, который поддержал предложенный политический курс. В меморандуме отмечалось: «По нашему мнению, основная цель Советского Союза — установить контроль над Турцией. Мы знаем, что если Советский Союз добьется размещения своих войск на территории Турции под вымышленной идеей «осуществления совместного контроля над Проливами», то на деле это выльется в осуществление контроля над самой Турцией. Поэтому мы считаем, что настало время решить, будем мы выступать против советской агрессии имеющимися у нас средствами или нет, особенно это касается агрессии против Турции. При осуществлении этой политики, наши
15 См.: CIG, Office of Research and Evaluation, ORE 1, «Soviet Foreign and Military Policy», 23 July 1946.
P. 66.
16 См.: Нота СССР — МИД Турции. 7 августа 1946 г. // АВП РФ, ф. 06, оп. 8, п. 49, д. 820, л. 31—33.
17 См.: The Ambassador in Turkey (Wilson) to the Secretary of State. 8 August 1946 // FRUS, 1946, Vol. VII.
P. 830.
слова и наши действия должны помочь убедить СССР, что мы не согласны с советской агрессией против Турции»18.
19 августа правительство Соединенных Штатов передало свой ответ на советские предложения заместителю советского посла в Вашингтоне Ф. Орехову. Д. Ачесон писал: «Наше правительство внимательно изучило предложения советского правительства, заключенные в ноте турецкому правительству. Пятое предложение советского правительства предусматривает совместную советско-турецкую защиту Проливов. Правительство США считает, что Турция должна единолично отвечать за защиту Проливов. Если Проливы станут объектом нападения или угрозы нападения и это, в свою очередь, поставит под угрозу международную безопасность, то Совет Безопасности ООН предпримет должные меры и ответные шаги»19.
После консультаций с политическими кругами Анкары и Вашингтона Лондон 21 августа также ответил на советскую ноту. Воздержавшись от комментариев по поводу первых трех предложений, он выступил против четвертого и пятого пунктов, напомнив: «.международно давно признается, что в режиме Проливов заинтересованы другие государства помимо черноморских держав». Поэтому правительство Великобритании не может согласиться с предложением, что режим Проливов будет определяться только причерноморскими странами и Турцией. Что же касается пятого пункта, то оно считает Турцию правомочной самостоятельно нести защиту Проливов20.
Наконец, после детальных консультаций с Великобританией и США, 22 августа Турция огласила свою позицию. В соответствии со статьей 29 Конвенции Монтре, пожеланиями участниц Конвенции и США, Анкара считала возможным провести конференцию с целью пересмотреть эту Конвенцию, выразила лояльное отношение к первым трем пунктам предложений советской ноты, но против четвертого и пятого пунктов выдвинула серьезные претензии. В ответной ноте Турции говорилось: что касается четвертого пункта, то видно желание СССР строить новый режим Проливов на другой основе, то есть с участием только Турции и черноморских стран. Такой подход отвергает процедуру пересмотра Конвенции Монтре, ее структуры, да и само существование Конвенции, которая должна оставаться в силе самое меньшее до 1956 года. Такой подход дает почувствовать желание принизить интерес к данному вопросу других стран, являющихся членами Конвенции и имеющих право равного участия в переговорах. Что же касается пятого пункта, то Турция отмечала: «Это предложение преследует цель СССР использовать в своих интересах режим совместной обороны Проливов»21.
В связи с возникшей напряженностью, вызванной советской нотой, руководители силовых структур и Комитет начальников штабов США обсудили ситуацию вокруг турецких проливов. Глава военного департамента Р. Паттерсон, министр военно-морского флота Дж. Форрестал и его заместитель Дж. Кеннан, адмирал флота У. Лехи направили Д. Ачесону меморандум, в котором указали, что участие Советов в обороне Проливов создает условия для попадания под контроль Москвы жизненно важных для Анкары территорий. Даже если советские привилегии будут носить номинальный характер, у СССР возникнет возможность в течение нескольких дней, вероятно и часов, развернуть плацдарм на территории Турции. Завоевание Советами военной доминанты на территории Турции настолько смягчит ее сопротивляемость, что она может превратиться в государство-сателлит. Кроме того, в меморандуме отмечалось, что со стратегической точки зре-
18 The Acting Secretary of State to the Secretary of State at Paris. 15 August 1946 // FRUS, 1946, Vol. VII. P. 840—842.
19 The Acting Secretary of State to the Soviet Charge (Orekhov). 19 August 1946 // FRUS, 1946, Vol. VII. P. 847—848.
20 См.: Нота Великобритании — МИД СССР. 21 августа 1946 г. // АВП РФ, ф. 069, оп. 30, п. 100, д. 27, л. 16—17.
21 Нота Турции — МИД СССР. 22 августа 1946 г. // АВП РФ, ф. 132, оп. 32, п. 118, д. 26, л. 23—24.
ния Турция является важным военным фактором в Восточном Средиземноморье и на Среднем Востоке. Турки — первые в ряду народов, способных противостоять откровенной экспансии СССР в этом регионе22.
Ответ Турции на ноту СССР от 7 августа, несомненно, не мог удовлетворить его руководство. Подвергнув анализу все ответы на эту ноту, оно пришло к выводу, что следует выступить с ответной нотой, широко трактующей советские предложения. Текст ноты, отражающий исключительность положения черноморских стран, В. Молотов представил на утверждение И. Сталину 21 сентября, а 24 сентября он был предан гласности. В документе указывалось, что советская сторона внимательно изучила турецкий ответ от 22 августа на ноту от 7 августа и остается в уверенности, что Конвенция Монтре не соответствует интересам безопасности черноморских стран и не обеспечивает условия для успешного пресечения враждебных действий против этих стран с использованием Проливов. Было выражено удовлетворение принятием турецкой стороной, пусть и с оговорками, первых трех предложений, но отказ в принятии двух следующих предложений вызывает беспокойство, и возникает необходимость на них остановиться подробнее23.
После основательной критики в адрес турецкой ноты от 22 августа в документе утверждалось, что турецкое правительство, отметая возможность совместного обеспечения безопасности черноморских стран, противоречит своим же заявлениям о желательности восстановить дружеские отношения с СССР и выдвигает подозрения, оскорбительные для СССР. Повторяя свою позицию по совместной обороне Проливов, советское правительство настаивало, что безопасность в Проливах может быть достигнута только совместными усилиями. К тому же советское правительство считало, что это предложение не должно касаться прав Турции, и даже в большей мере должно отвечать ее интересам, ибо совместные турецко-советские усилия дадут больший эффект, нежели мероприятия одной Турции24.
В течение недели после получения советской ноты Анкара обдумывала нюансы своего ответа. Во-первых, не было резона немедленно отвечать Москве, во-вторых, было бы уместнее высказаться только после того, как Вашингтон и Лондон выразят свое мнение, в-третьих, хотя Турция и была согласна с первыми тремя пунктами ноты, однако правильнее было бы избегать обсуждения на международной конференции вопросов, способных нанести урон ее территориальной целостности и суверенитету, потому турки считали это совершенно неприемлемым.
В начале октября Госдепартамент США подготовил ответ на советскую ноту, который обсудили президент Г. Трумэн и Дж. Бирнс. По ходу обсуждения выяснилось, что американцы в этом вопросе преследуют цели не столько защитить Турцию, сколько осадить СССР. 9 октября посол У. Смит вручил ответ на советскую ноту. Одновременно с американской нотой поспела и нота Великобритании. М. Питерсон вручил В. Деканозо-ву ответ следующего содержания: «Потсдамское соглашение установило, что в качестве следующего шага данный вопрос должен быть темой непосредственных переговоров между каждым из трех правительств и турецким правительством», но, по мнению правительства Соединенного Королевства, этот «следующий шаг» был завершен посредством
22 См.: Memorandum by the Joint Chiefs of Staff to the Secretary of War (Patterson) and the Secretary of the Navy (Forrestal). 23 August 1946 // FRUS, 1946, Vol. VII. P. 857—858. Более подробно см.: Mark E. The Turkish War Scare. Melvin P. Leffler and David S. Painter. Origins of the Cold War. An International History. New York — London: Routledge Taylor and Francis Group, 2005. P. 112—133; Athanassopoulou E. Turkey-Anglo-American Security Interests, 1945—1952. London — Portland, OR: Frank Cass, 1999. P. 35—60; Gaddis J.L. The Cold War. A New History. New York: The Penguin Press, 2005. P. 28; Печатное В. Сталин, Рузвельт, Трумэн: СССР и США в 1940-х гг. Документальные очерки. M., 2006. С. 240—250, 339, 423.
23 См.: В. Молотов — И. Сталину. 21 сентября 1946 г. // АВП РФ, ф. 06, оп. 8, п. 49, д. 817, л. 132—136.
24 См.: Там же, л. 136—141.
обмена мнениями, поэтому британское руководство «не видит ни цели, ни необходимости для продолжения прямой переписки по этому вопросу». Впрочем, правительство Великобритании вновь подтвердило свое согласие на созыв конференции без участия Японии, но с привлечением США для пересмотра Конвенции Монтре25.
Турция вначале планировала ответить на советскую ноту от 24 сентября коротко и лаконично, однако 18 октября МИД Турции вручил советскому посольству в Анкаре довольно большую ноту. Что касается совместной защиты Проливов, то Турция рассматривает это предложение как противоречащее ее суверенным правам и безопасности, а также заявляет, что согласие на совместную защиту Проливов равнозначно разделу своего суверенитета пополам с зарубежным компаньоном. В дополнение к вышесказанному в ноте указывалось: «Турецкое правительство не может понять, как право СССР на защиту может реализоваться на территории Турции, противореча суверенным правам этой страны»26. Ознакомившись с нотой от 18 октября, Москва осознала, что достигнуть двустороннего соглашения с Анкарой не удастся. Вместе с тем она понимала, что еще не настало время созывать международную конференцию по Проливам.
Усиление советско-турецкого противостояния привело к тому, что США стали пересматривать свою ближневосточную политику. Глава Управления Ближнего Востока и Африки Госдепартамента Л. Xендерсон 21 октября представил секретный меморандум, в котором отмечалось: «Мы слышали, что турки собираются обратиться к нам с просьбой помочь им оружием. Весьма вероятно, что британцы это оружие не дадут или не смогут дать. Мы не знаем, что захотят турки, но беспокоимся, что наш отказ обеспечить их при определенных условиях может быть оценен как непоследовательность нашей политики». Далее он продолжал: «По своему географическому положению Турция — «пробка в горлышке бутылки». Причем именно через это горлышко Советский Союз мог бы наиболее эффективно распространить свое военное и политическое влияние в Восточном Средиземноморье и на Среднем Востоке. Что касается позиции самой Турции, в меморандуме отмечается, что, к счастью, Анкара готова противостоять нынешнему и будущему давлению Москвы. По мнению Л. Xендерсона, турецкий народ и правительство объединились в этом вопросе, так что, в отличие от Греции, Ирана, Китая и других стран, здесь нет разброда мнений, способного ослабить оборону страны. К тому же на Ближнем и Среднем Востоке лишь Турция обладает сравнительно эффективными средствами противостояния военной агрессии, даже если агрессором будет сам Советский Союз27.
В МИД СССР искали пути выгодного для Советов решения «кризиса в Проливах». Посол С. Виноградов направил в Москву памятную записку от 10 декабря, в которой предостерегал, что проведение международной конференции в той форме, как это предлагали США, Англия и Турция, неприемлемо для Советского Союза. По его мнению, СССР на конференции останется в меньшинстве и не сможет добиться решения главного вопроса по обеспечению безопасности в Проливах и на Черном море28. Через полтора месяца, 25 января 1947 года, С. Виноградов систематизировал свои предложения. В его записках привлекает внимание желание оставить Турцию вне игры. Он отмечал, что для принятия нужного для СССР решения о запрете вхождения в Черное море военных кораблей нечерноморских стран достаточно сперва договориться с Великобританией и США. По мнению посла, если СССР обдуманно отвернется от Турции и повернется лицом к своим старым союзникам, начнет вести переговоры по Проливам без участия Анка-
25 См.: Нота Великобритании — МИД СССР. Октябрь 1946 г. // АВП РФ, ф. 06, оп. 8, п. 48, д. 810, л. 4.
26 Нота Турции — МИД СССР. 18 октября 1946 г. // АВП РФ, ф. 132, оп. 31, п. 114, д. 26, л. 190—204.
27 См.: Memorandum on Turkey Prepared in the Division of Near Eastern Affairs. 21 October 1946 // FRUS, 1946, Vol. VII. P. 894—896.
28 См.: С. Виноградов. Памятная записка. 10 декабря 1946 г. // АВП РФ, ф. 0132, оп. 29а, п. 286, д. 1, л. 30—32.
ры, то появление возможности уступок со стороны Вашингтона и Лондона в пользу Москвы возбудит беспокойство Турции. К этому беспокойству приплюсуются политические последствия денонсации договора 1921 года, внутренние трудности Турции, искусственный развал экономики29. Уже после того, как в марте 1947 года президент США Г. Трумэн затронул в своей речи турецкий вопрос, вновь вспомнили о предложениях С. Виноградова. 25 марта вместе с заместителем министра иностранных дел Я. Маликом он направил письмо с предложениями в адрес В. Молотова и просьбой ускорить рассмотрение этих предложений30.
После С. Виноградова советское посольство в Анкаре возглавил временный поверенный в делах П. Ершов, а 16 февраля 1948 года решением Политбюро ЦК ВКП(б) послом в Турцию был назначен А. Лавришев31. 29 марта Политбюро утвердило подготовленные МИД СССР «Указания послу в Турции». В их четвертом пункте указывалось: если турки захотят узнать нашу позицию по поводу Проливов, следует ограничиться таким ответом: советская позиция всесторонне отражена в нотах от 7 августа и 24 сентября 1946 года32. Эта инструкция оказалась последним значительным советским документом по вопросу о Проливах.
Усиление «войны нервов»
В первые дни 1947 года Советский Союз побудил Сирию обратиться в Совет Безопасности ООН по поводу Xатая (Александретты), чтобы получить еще одну возможность оказывать давление на Турцию. Предварительные переговоры об этом тайно состоялись в январе в Анкаре между временным поверенным в делах СССР и послом Сирии, о чем П. Ершов сообщил в Москву. После обсуждения этой информации В. Дека-нозов 26 января поручил П. Ершову ответить на повторное обращение посла Сирии, что если вопрос санджака Александретты Сирия вынесет на Совет Безопасности, то СССР поддержит ее33.
МИД СССР, особо заинтересованный в развитии конфликта между Сирией и Турцией, не дожидаясь реакции первой, подготовил обширный материал об «Александрет-тском санджаке» и о «Киликии», где «обосновывалась» необходимость передать обсуждение этого вопроса в Совет Безопасности ООН. Заведующий Ближневосточным отделом МИД И. Самыловский направил временному поверенному в делах СССР в Турции П. Ершову, советскому диппредставителю в Египте А. Шиборину, послу в Сирии и Ливане Д. Солоду и послу в Ираке Г. Зайцеву «инструктивное» письмо — справку об «Александреттском санджаке» и «Киликии», а также сообщил, что в последнее время в зарубежной прессе проходит информация о передаче Сирией этого вопроса в ООН. Xотя Сирия это не подтверждает, «но, учитывая важность упомянутого вопроса, прошу Ваши замечания по справкам, а равно и Ваши соображения, если они имеются, прислать в отдел»34.
29 См.: С. Виноградов. Памятная записка. 25 января 1947 г. // АВП РФ, ф. 06, оп. 9, п. 73, д. 1129, л. 31—37.
30 См.: Я. Малик и С. Виноградов — В. Молотову. 25 марта 1947 г. // АВП РФ, ф. 06, оп. 9, п. 69, д. 1071,
л. 1.
31 См.: Решение Политбюро ЦК ВКП(б). «О после СССР в Турции». 16 февраля 1948 г. // РГАСПИ, ф. 17, оп. 3, д. 1069, л. 16.
32 См.: Решение Политбюро ЦК ВКП(б). «Указания послу в Турции». 29 марта 1948 г. // РГАСПИ, ф. 17, оп. 162, д. 39, л. 41.
33 См.: В. Деканозов — П. Ершову. 26 января 1947 г. // АВП РФ, ф. 06, оп. 30, п. 287, д. 2, л. 1.
34 И. Самыловский — П. Ершову, А. Шиборину, Д. Солоду, Г. Зайцеву. 18 апреля 1947 г. // АВП РФ, ф. 06, оп. 30, п. 287, д. 2, л. 20.
Изменение соотношения сил в результате Второй мировой войны и ослабление Великобритании впервые проявились в отношении к Греции и Турции. 24 февраля 1947 года посол Великобритании в Соединенных Штатах вручил в Государственном департаменте ноты, в которых Лондон заявлял, что более не в состоянии продолжать оказание прежней экономической и военной помощи Анкаре и Афинам, просив Вашингтон взять на себя эту миссию. Немедленно после получения данных нот Специальный комитет под руководством Д. Ачесона рассмотрел этот вопрос. В частности, всестороннему анализу были подвергнуты возможные последствия прекращения помощи Великобритании Греции и Турции, а также была спрогнозирована ситуация в случае отказа США продолжить оказывать поддержку этим двум странам35. 27 февраля госсекретарь направил президенту Г. Трумэну меморандум, подготовленный по результатам встречи с военным и военно-морским министрами. В нем отмечалось: «Организованная русскими «война нервов» держала всю турецкую армию в мобильном состоянии. Это было тяжелой ношей для экономики страны, и Турция со своей устаревшей экономической структурой долго эту ношу не потянет»36.
Г. Трумэн серьезно отнесся к этому меморандуму и в тот же день заявил, что намерен оказать Греции и Турции экономическую и военную помощь, а вскоре обратился по этому поводу к Конгрессу. Кстати, из 400 млн долл. помощи, которые президент затребовал у Конгресса, 150 млн долл. предназначались для Турции. Свое решение он обосновывал так: «На данном этапе истории каждая нация должна выбрать одну среди альтернативных форм жизнедеятельности. Эта форма должна опираться на волеизъявление большинства. Вторая форма жизнедеятельности насильно навязывается меньшинством большинству. Я верю: политика США заключается в том, чтобы помочь свободным народам бороться против вооруженного меньшинства и зарубежного давления и выбрать свое будущее. Поэтому хочу, чтобы Конгресс одобрил предоставление помощи Греции и Тур-ции»37. Это выступление вошло в историю как «Доктрина Трумэна». После обсуждений, состоявшихся 22 апреля в Сенате и 9 мая в Палате представителей, Конгресс 22 мая утвердил закон о помощи Греции и Турции. Через день его подписал и Г. Трумэн. Военная помощь Турции обрела официальный характер.
Оказывая помощь Турции, отмечали ее газеты, Америка тем самым не только заявляет о своей готовности защитить ее, но и демонстрирует стремление защитить от «большевистской и славянской агрессии» все остальные страны, включая себя, ибо истинные границы безопасности США проходят через Турцию и Грецию38.
Анализируя советскую прессу и ее отношение к «Доктрине Трумэна», политические круги Турции были удовлетворены тем, что эти СМИ «впервые заявили, что Турции никто не угрожает». Но в Анкаре мало верили этим словам и считали, что «Советы должны отказаться от своих требований к восточным вилайетам Турции и Проливам».
Включение Греции и Турции в сферу безопасности США, намерение Вашингтона оказывать Афинам и Анкаре экономическую и военную помощь вызвали взрыв негодования советского руководства. МИД СССР было приказано срочно подготовить предложения по части «Доктрины Трумэна», касавшиеся Турции. Заместитель министра иностранных дел Я. Малик и С. Виноградов 25 марта направили В. Молотову предложения по усилению кадрового состава советского посольства в Анкаре и Генконсуль-
35 См.: Kuniholm B. The Origins of the Cold War in the Near East: Great Power Conflict and Diplomacy in Iran, Turkey, and Greece. Princeton University Press, 1980. P. 407.
36 Memorandum by the Secretary of State to the President Truman. 27 February 1947 // FRUS, 1947, Vol. V. P. 60—61.
37 Сееер А. Турция, Запад и Средний Восток в период «холодной войны». 1945—1958. Стамбул, 1997. С. 47 (на турец. яз.).
38 См.: Посольство СССР в Турции — МИД СССР. 23 апреля 1947 г. // ГА АР, ф. 28, оп. 4, д. 84, л. 10—11.
ства в Стамбуле специалистами (имеются в виду службы безопасности и разведки. — Дж.Г.), которые могли бы профессионально изучить ситуацию в Турции и своевременно информировать Центр. Они предложили срочно подобрать кандидатуры на остававшиеся уже два года вакантными должности военного и военно-морского атташе. Наконец, они рекомендовали центральным газетам и журналистам СССР систематически готовить публикации, разоблачающие экспансионистскую политику США в Турции и на Ближнем Востоке39.
После объявления «Доктрины Трумэна» Советский Союз привел в движение все подконтрольные ему левые силы и армянские организации на территории Соединенных Штатов. В подготовленном 19 апреля секретном письме на имя А. Вышинского советский генеральный консул в США Ю. Ломакин указал, что Национальный совет советско-американской дружбы, организация «Прогрессивные граждане Америки», Американо-славянский конгресс, Армянский национальный совет Америки и ряд церковных организаций развернули широкую кампанию протеста против оказания помощи Турции. Армянские колонии США воспринимают эту помощь как прямую угрозу армянскому народу. В этом письме консул также отмечал, что Армянский национальный совет обратился ко всем армянским организациям с призывом выйти на митинги протеста. Одновременно армяне в индивидуальном порядке засыпали тысячами писем сенаторов и конгрессменов, требуя прекратить помощь Турции40.
Заместитель министра иностранных дел СССР, постоянный представитель Советского Союза в Совете Безопасности ООН А. Громыко считал, что обращение Г. Трумэна к Конгрессу об оказании помощи Турции и Греции носит агрессивный и провокационный характер. В своем заявлении в Совете Безопасности он определил Грецию как союзную страну, понесшую большой урон от оккупантов, потому имеющую право получать помощь из-за границы. А. Громыко отметил: «О Турции этого не скажешь, Турция не заслужила права получать эту помощь, она не может считаться страной, пострадавшей в войне. Ее территория не подвергалась оккупации. Турция не помогала союзникам в их борьбе против гитлеровской Германии... В борьбе с сильным и жестоким врагом демократических стран Турции не было в демократическом лагере»41. 12 июня газета «Правда» опубликовала статью Г. Вершинина «К американским планам «модернизации» Турции», посвященную обоснованию обвинений, выдвинутых А. Громыко против Турции в Совете Безопасности42. Несмотря на негативные прогнозы советских специалистов, «Доктрина Трумэна» стала поворотным пунктом внешней политики Анкары. Для Турции, в одиночку прошедшей сквозь огонь войны, эта доктрина означала конец одиночества.
В феврале 1948 года, после двухлетнего перерыва, Советский Союз назначил в Анкару нового посла, А. Лаврищева. Он был утвержден Политбюро ЦК ВКП(б) 16 февраля, и В. Зорин сообщил об этом турецкому послу Ф.З. Акдуру. А 29 марта Политбюро утвердило подготовленные В. Молотовым для А. Лаврищева «Указания послу в Турции». В первом же их пункте было сказано: «Учитывая, что политика нынешнего турецкого правительства ведет к превращению Турции в англо-американский военный плацдарм против Советского Союза и балканских стран новой демократии, посольство СССР в Турции не должно проявлять инициативы в стремлении к улучшению отношений с Турцией. Не следует также давать турецкому правительству повод для толкования назначения советского посла в Анкару как признака улучшения советско-турецких отношений или отступле-
39 См.: Я. Малик и С. Виноградов — В. Молотову. 25 марта 1947 г. // АВП РФ, ф. 06, оп. 9, п. 69, д. 1071, л. 1.
40 См.: Советско-американские отношения. 1945—1948. Документы / Под ред. Г.Н. Севостьянова. М., 2004. С. 415—416.
41 АВП РФ, ф. 06, оп. 30, п. 287, д. 2, л. 85; Известия, 9 апреля 1947.
42 См.: Правда, 12 июня 1947.
ния Советского правительства от его позиции по отношению к Турции и к ее нынешней политике». В пятом пункте рекомендовалось выяснить позицию Турции по вопросу политического договора, а если будет затронут вопрос о советско-турецкой границе, то ограничиться ответом, что этот вопрос «продолжает оставаться неурегулированным». В седьмом пункте послу рекомендовалось внимательно следить за американской и английской политикой в Турции и своевременно информировать МИД СССР о том, как на деле осуществляется план Маршалла — Трумэна»43. Кроме того, отмечалось, что посольство не должно проявлять инициативу в деле улучшения отношений с Турцией. Отношения посла и сотрудников посольства с турецким руководством не должны выходить за официальные рамки. Если турки затронут вопрос о советско-турецких отношениях, следует ограничиться отговоркой, что вопрос этот остается неразрешенным.
Своей экспансионистской политикой, которую Советский Союз проводил в 1945—1947 годах, он превратил Турцию в стратегического партнера США. Таким образом, именно в Турции развернулся первый полигон «холодной войны». Новые архивные документы показывают, что «турецкий кризис» продолжался до последнего дня жизни И. Сталина.
30 мая 1953 года В. Молотов пригласил посла Турции Ф. Xозара в МИД СССР, «чтобы от имени советского правительства сделать заявление о советско-турецких отношениях». Он лично зачитал текст этого заявления: «Во имя сохранения добрососедских отношений и укрепления мира и безопасности правительства Армении и Грузии сочли возможным отказаться от своих территориальных претензий к Турции. Что же касается вопроса о Проливах, то советское правительство пересмотрело свое прежнее мнение по этому вопросу и считает возможным обеспечение безопасности СССР со стороны Проливов на условиях, одинаково приемлемых как для СССР, так и для Турции. Таким образом, Советское правительство заявляет, что СССР не имеет никаких территориальных претензий к Турции»44.
3 а к л ю ч е н и е
Анализ архивных документов подтверждает, что, предъявляя претензии Турции, Советский Союз создавал проблемы и для себя. Подвергая ревизии курс И. Сталина и ведя борьбу с группировкой Г. Маленкова, В. Молотова, Л. Кагановича, первый секретарь ЦК КПСС Н. Xрущев весьма умело использовал их ошибки. На июньском (1957 г.) Пленуме ЦК КПСС он перешел в наступление на В. Молотова: «Ведь с турками у нас были отношения близких друзей после буржуазной революции. Разбили немцев. Голова пошла кругом. Турки, товарищи, друзья. Нет, давайте напишем ноту, и сразу Дарданеллы отдадут. Таких дураков нет. Дарданеллы — не Турция, там сидит узел государств. Нет, взяли ноту специальную написали, что мы расторгаем договор о дружбе, и плюнули в морду туркам. Теперь говорим слова, а они говорят, зачем плюнули, значит, что-то думали. На каком основании? Это глупо. Однако мы потеряли дружескую Турцию и теперь имеем американские базы на юге, которые держат под обстрелом наш юг»45.
После заявления В. Молотова (май 1953 г.) и выступлений Н. Xрущева в середине 1950-х годов Москве еще долго не удавалось нормализовать отношения с Анкарой. Боль-
43 Решение Политбюро ЦК ВКП(б). «Указания послу в Турции». 29 марта 1948 г. // РГАСПИ, ф. 17, оп. 162, д. 39, л. 41—42.
44 Из дневника В. Молотова. Прием турецкого посла Ф. Хозара. 30 мая 1953 г. // АВП РФ, ф. 0132, оп. 36, п. 324, д. 5, л. 11—13.
45 Выступление Н.С. Хрущева на 11-м заседании июньского (1957 г.) Пленума ЦК КПСС // РГАНИ,
ф. 2, оп. 1, д. 161, л. 223—224.
шой страх, перенесенный Турцией во второй половине 1940-х — начале 1950-х годов, все еще не проходил. После долгих трений, наконец, в 1960-х годах проявились первые признаки возможного советско-турецкого сближения.
С развалом СССР началась новая эра в отношениях Турции с Российской Федерацией и с другими постсоветскими республиками. Пережив горький опыт «холодной войны», в 1990-х годах Турция стала ведущей участницей Совета экономического сотрудничества черноморских стран, крупнейшим торгово-экономическим партнером России, добрым соседом Украины и Грузии, стратегическим союзником Азербайджана, неуклонно сохраняя эти свои взгляды и в наши дни.
