CC BY
76
Вопросы, связанные с российской средиземноморской политикой на рубеже XIX-XX вв., в той или иной мере рассматриваются в нескольких трудах и монографиях, изданных в России и Тунисе. Однако эти исследования ориентированы в основном на изучение таких проблем, как российско-французские отношения и российское военное присутствие в Средиземном море. Отношениям России и Северной Африки на рубеже веков и, в частности, российско-тунисским связям посвящено не так много работ1. В данной статье предпринимается попытка рассмотреть некоторые недостаточно изученные аспекты отношений двух стран в период французского протектората. Во-первых, выяснить позицию России по отношению к факту установления французской юрисдикции в Тунисе. Во-вторых, проанализировать торговые связи между Тунисом и Россией и, в-третьих, определить уровень тунисско-российских контактов в военной сфере в этот период. В статье использованы материалы Архива внешней политики Российской империи, Национального архива Туниса, документы из фондов Генеральной резиденции в Тунисе и из фонда Министерства иностранных дел Франции.
В марте 1883 г., через два года после провозглашения Францией протектората в Тунисе, был принят новый закон, устанавливающий в стране французскую юрисдикцию. Однако французские реформы в Тунисе не могли начаться, пока продолжали действовать капитуляции, в соответствии с которыми полномочия французских судов не распространялись на иностранцев, находившихся под юрисдикцией консулов своих стран. Франция не могла обеспечить исполнение инспирированных ею декретов без сотрудничества консульских властей. Другого выхода, кроме добровольного отказа всех держав от капитуляционных привилегий, не
было. И Франция преуспела в получении этого отказа путем прямых переговоров с державами в 1882-1897 гг. Россия официально отказалась от собственной юрисдикции в Тунисе в пользу французской 5 августа 1884 г., хотя и оговорила некоторые условия, например, в отношении лиц, состоявших под покровительством России.
В донесении от 14 декабря 1888 г. послу России в Париже А.П. Моренгейму российский консул в Тунисе Г. Ниссен сообщал: «После длительных дипломатических переговоров все державы, представленные в Тунисе, согласились на упразднение консульской юрисдикции и передали все права, все льготы и гарантии, предоставленные капитуляциями и договорами, французским судом. Вопрос, касающийся недвижимости, остался единственным, подверженным действию местного законодательства»2.
Французский генеральный резидент в Тунисе Р. Мийе писал в марте 1899 г. министру иностранных дел Франции Т. Делькас-се: «Генеральная резиденция настойчиво требовала у консулов Бельгии, Дании, Швеции, Норвегии, России, Германии, Австро-Венгрии и Греции в Тунисе списки тунисских подданных, которые находятся под защитой правительств этих государств»3. Автор письма предлагал на рассмотрение французского МИДа несколько списков местных жителей, которые находились под покровительством европейских государств. Самым обширным был список подданных Туниса под протекцией Бельгии - 35 человек. Вторым по численности был список тунисцев, находившихся под защитой Российской империи, - 9 человек. Остальные списки содержали сведения об одном-трёх тунисцах, находившихся под защитой других европейских государств. Общая численность покровительствуемых персон доходила до пятидесяти двух человек4. Француз-
ский генеральный резидент писал по этому поводу: «Численность подданных в Тунисе под протекцией (европейских держав. -Н.К.) незначительна. И мне кажется, нет смысла спорить из-за них. Считаю, что можно утвердить эти списки без обсуждения»5.
Таким образом, иностранные консульства имели право на защиту только тех граждан Туниса, которые были указаны в официальных списках, представленных властям протектората. Очевидно, что все усилия французской генеральной резиденции в Тунисе были направлены на полное утверждение французской юрисдикции на тунисской территории. Эта работа требовала некоторого времени и усилий.
Во французских архивных документах от 1899 года, которые хранятся в Высшем Институте истории освободительного движения в Тунисе при университете в Манубе, сохранились сведения о 9 тунисцах, которые находились под покровительством Российской империи6. Это члены семей купцов Кальси и Саидан, садовник А. Баттиша и сторож Х. Бен Хадж Али. Почти все они являлись тунисскими арабами по национальности и мусульманами по вере, но это не помешало им выбрать покровительство российского христианского государства. Нужно отметить, что такое явление было частым в Тунисе ещё до установления французского протектора. Некоторые жители регентства искали протекции у иностранных консулов в стране, чтобы избежать произвола местно-
7
го правителя .
Французская администрация протектората после проверки и утверждения публиковала полученные в посольствах европейских государств списки покровительствуемых тунисцев в «Официальной газете регентства». Так, были обнародованы перечни, представленные представителями Великобритании, Испании, Италии, Голландии, Бельгии, Дании, России, Австро-Венгрии, Германии и Греции8.
Согласно архивным документам, а
9
именно данным переписи за разные годы , численность русской общины была близка к польской и румынской группам. По данным
первой переписи иностранных общин в Тунисе от 1906 г., численность русских подданных в регентстве составляла 71 чело-
век10.
В результате утверждения протектората Франции над Тунисом регентство приобретало новый политический и юридический статус, открывались новые условия для дальнейшего развития российско-тунисских связей. Установление французской юрисдикции в Тунисе было первым вопросом, который возник между Францией и Россией в это время. После дипломатических переговоров между российской и французской сторонами российское правительство пришло к выводу о необходимости признания нового судебного режима в Тунисе. Россия была одним из первых европейских государств, которое заняло такую позицию. Очевидно, это было связано с ограниченными интересами России в регентстве и с появлением первых признаков сближения между Россией и Францией, которое завершилось заключением русско-французского союза.
Процесс строительства новой французской системы юрисдикции в Тунисе сопровождался одновременно появлением первых попыток экономических отношений между Тунисом и Россией. Установление протектората в Тунисе открыло новые возможности для развития торговли между двумя странами. Принятие французского таможенного режима в Тунисе в 1896 г. и заключение договора о русско-французской торговле в 1906 г. предусматривали отдельные статьи для доступа российских товаров в Тунис. Так, вопрос о тарифах на тунисские товары, ввозимые в Россию, был специально оговорён. 10 апреля 1897 г. в «Официальной газете Туниса» сообщалось следующее: «Во исполнение статьи 14 франко-российского торгового договора от 20 марта 1874 г. <...> тунисские товары получили привилегию, чтобы при их ввозе в Россию они пользовались одинаковыми условиями, применяемыми для французских товаров, то есть имели наилучшие низкие таможенные тарифы»11.
Важно упомянуть, что пересмотр таможенного режима в Тунисе властями фран-
цузского протектората был связан с заинтересованностью Франции в развитии собственного товарооборота с Тунисом. Французские промышленники требовали от правительства введения определённых льгот для своих предприятий в Тунисе, которые позволяли им укрепить экономические позиции в Тунисе и в то же время углубляли состояние зависимости Туниса от метрополии. В связи с этим торговые конвенции, заключённые между зарубежными державами и Тунисом, были заменены в 1896 г. другими, менее благоприятными договорами. Установление нового таможенного правила в Тунисе в пользу Франции явилось ещё одним шагом по укреплению преимущества французских экономических и торговых интересов в регентстве. Торговые отношения между Тунисом и Россией строились в рамках русско-французских связей и общих договорённостей.
2 октября 1896 г. в Санкт-Петербурге управляющий МИД России В.Н. Ламздорф и поверенный в делах Франции в России Ш. де Вовинё подписали совместный договор «с целью определить отношение между Францией и Россией в Тунисе и чтобы уточнить договорное положение России в ре-гентстве»12. Документ гласил: «Трактаты и конвенции всякого рода, действующие между Францией и Россией, распространяются на Тунис. Россия воздержится от требования для своих консулов, своих подданных и своих учреждений в Тунисе других прав и привилегий, кроме тех, которые использует во Франции»13.
Хотя Франция была основным торговым партнёром Туниса, протекторат сохранял некоторые торговые связи и с другими европейскими державами, в том числе с Россией. Это подтверждается донесением в МИД России 12 ноября 1910 г. российского консула в Алжире графа Мусина-Пушкина, в котором было сообщено следующее: «За последние 10 лет торговые обороты портов французских владений в Африке значительно расширились, и число судов, которые посещают гавани южного побережья Средиземного моря, с каждым годом увеличивает-
ся. То же самое замечается и в торговле с Россией; наши суда стали также чаще заходить в гавани Алжира и Туниса, в особенности для погрузки угля»14.
Вопрос тунисско-российских связей в военной области во времена протектората имел важное значение для внешней политики Российской империи. Очевидно, русские моряки первыми осознавали стратегическое значение портов регентства. В 1878 г. правительство Российской империи приняло решение о создании «средиземноморского отряда российского флота под командованием контр-адмирала О.К. Кремера с постоянной дислокацией в порту Афин»15 для укрепления позиций России в Средиземном море и придерживалось этого курса и далее. Российские корабли часто заходили в порты Туниса, их командиры тепло принимались представителями французской и тунисской администраций, а некоторые даже были награждены высшими орденами тунисского бея.
Известно, что Тунис имеет уникальное географическое положение, которое позволяет ему контролировать движение судов в Средиземном море. Это побудило французов к строительству крупного порта для международной торговли и для своего военного флота в тунисском городе Бизерта в 1895 г. Российские военные и торговые суда часто прибывали в Тунис, особенно после заключения союза между Россией и Францией. По данным российского исследователя Н.А. Жерлицыной, «в период с 1881 по 1895 г. русские моряки совершили свыше 150 плаваний по Средиземноморью»16. В результате российские военные корабли стали часто появляться в тунисских портах.
В целях укрепления российско-французского военного сотрудничества руководства двух стран приняли решение о необходимости совместного посещения российскими и французскими судами портов Танжер и Бизерта в Северной Африке. Было предложено «установить правильные, частые и непосредственные сношения между русским и французским морскими штабами, таким образом, могли бы заблаговременно
условливаться относительно совместного посещения дружественными судами иностранных вод в тех случаях, когда таковое представляется желательным с политической точки зрения»17.
Вопрос об улучшении выполнения миссий российского морского флота в Средиземном море волновал как военных, так и политических деятелей России. Об этом свидетельствуют неоднократные награждения представителей тунисской и французской администрации в Тунисе российскими орденами за содействие российским судам во время пребывания в регентстве.
Без сомнения, Тунисское регентство под протекторатом Франции в конце XIX -начале XX в. было своеобразным звеном при проведении военной политики Российской империи в Северной Африке и в Средиземном море в целом.
Таким образом, хотя Россия не имела динамичной политики в Северной Африке и в западной части Средиземноморского бассейна, но ей были не безразличны политические события, которые происходили в регионе, особенно после взятия Францией Алжира и установления протектората в Тунисе. Сближение между Россией и Францией, завершившееся заключением русско-французского союза, способствовало интенсификации контактов между Россией и Тунисом в таких областях, как торговля и военно-морское сотрудничество.
Примечания
1 Нерсесов Г.А. К истории французского вторжения в Тунис в 1881 г. // Африканский сборник. Вып. 1. История. М., 1963. С. 170-230; Жерлщына H.A. Российско-тунисские отношения 1780-1991. М., ИАфр, 2014; Жерлщына H.A. Россия и Тунис. Из истории отношений в 1780-1917 гг. Архивные документы и свидетельства современников. М., ИАфр. 2008.
2 АВПРИ. Ф. 151 Политархив. Он. 482. 1888. Д. 1464. Л. 94.
3 Documents d'archives du Ministère des Affaires Etrangères de France (DAMAEF). Institut Supérieur d'Histoire du Mouvement National Tunisien. Série Tunisie (1885-1916). Archives n° 112. Bobine n° 119. P. 166.
4 Ibid.
5 Ibid.
6 Ibid. P. 172.
7 Ибн АбиДиаф A. Хроника королей из Туниса и фундаментальный пакт. Тунис. 1999. Ч. 5. Т. 3. С. 84-85 (арабскийязык).
8 DAMAEF. Institut Supérieur d'Histoire du Mouvement National Tunisien. Série Tunisie (1885-1916). Archives n° 112. Bobine n° 119. P. 167.
9 Ibid. P. 236.
10 Lambert P. Dictionnaire illustré de la Tunisie. Tunis, C. Saliba Aine, 1912. P. 184. См. также: Kazdaghli, Habib. La communauté russe de Tunisie (1920-1956) // Rawafid. Revue de l'institut supérieur d'histoire du mouvement national, Université Tunis. Numéro 3. 1997. P. 25-62.
11 Archives Nationales de Tunisie (ANT). Série F. Carton 16. Dossier 2 (1896-1904). P. 19.
12 Ibid. P. 2.
13 АВПРИ. Ф. 149 Турецкий стол (новый). Он. 502 «б». 1896. Д. 4109. Л. 3.
14 АВПРИ. Ф. 159. ДЛСиХД. Он. 336/2. 1910. Д. 664. Л. 38.
15 Жерлицына Н.А. Роль протектората Тунис в русско-французских военно-морских связях в конце XIX - начале XX в. // Африканцы и россияне на перекрёстках истории. М., ИАфр. 2010. С. 119.
16 Там же. С. 124.
17 АВПРИ. Ф. 151 Политархив. Оп. 482. 1902. Д. 2736. Л. 47^8.
