CC BY
29Грачев Н.И.
д.ю.н., профессор кафедры конституционного и административного права Волгоградской академии МВД РФ [email protected]
ЦИВИЛИЗАЦИОННАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ И СОЦИОКУЛЬТУРНЫЕ ЦЕННОСТИ РУССКОГО НАРОДА КАК ОСНОВНОЙ ИСТОЧНИК РОССИЙСКОЙ КОНСТИТУЦИИ
В XXI ВЕКЕ
Ключевые слова: социокультурные ценности, цивилизационная идентичность, конституция, конституционализм, российское государство, государственный суверенитет, конституционные права и свободы, конституционные обязанности.
Важным элементом современной эпохи является попытка полного пересмотра всех социально-нравственных и культурных ценностей, которыми на протяжении двух последних тысячелетий жила человеческая цивилизация. В этих условиях России и ее народу вновь приходится отвечать на очень серьезные вызовы, угрожающие их цивилиза-ционной идентичности. В 90-е годы XX века лишь духовные импульсы русской цивилизации удержали российское государство от полного разложения, страну от расчленения, а ее народ от лишения культурного наследия и исторической памяти. Однако эти угрозы по-прежнему остаются реальностью. Разрушительные импульсы идут со стороны евро-атлантической цивилизации, не только провоцирующей перманентные вооруженные конфликты, но и пытающейся навязать свои собственные культурные образцы всем остальным странам и народам.
В первую очередь продолжается попытка внедрения на российскую почву западной конституционно-правовой идеологии, где господствуют представления о конституции, человеке и его правах и свободах как универсальных планетарных общечеловеческих ценностях, способных легитимировать государственную власть в любом и каждом государстве. При этом игнорируется, что конституция и вся система права в том или ином государстве никогда не возникают на пустом месте. Они длительным, может быть, очень сложным и иногда мучительным путем по-разному оформляют те или иные представления о должном и справедливом. А эти представления «совсем не универсальны в разные эпохи в различных культурах»1. Отсюда - легитимность любого политико-правового явления определяется не столько его формально-юридическими признаками, сколько внутренней, психологической оценкой со стороны общества или его значительной части, признанием или непризнанием с их стороны правомерности существования такого явления, его необходимости, значимости и действенности. Это относится и к Конституции, содержание которой для своей реализации в общественной практике должно соответствовать правосознанию данного народа в данную эпоху.
В самой Конституции на ее вершине находятся нормы, составляющие основы конституционного строя. В них закрепляются основополагающие принципы общественного и государственного строя, организации и деятельности государственной власти, формы правления, территориального устройства, политического режима, основы правового статуса личности, которые одновременно выступают как общие принципы правовой регламентации социальных отношений во всех подсистемах государственно организованного общества. Конституционные принципы, составляющие основы конституционного строя, представляют собой разновидность общих принципов права, на основе которых строятся отрасли и институты права, система законодательства и осуществляется правовое регулирование общественных отношений, поведения различных их участников.
Они выступают как наиболее широкое обобщение того среза общественных отношений, которые составляют основу, фундамент, инфраструктуру государства и общества, на которых строятся все иные социальные связи, что предполагает бесконечный ряд различных форм их реализации, тогда как конкретные юридические нормы являются всего лишь отдельными случаями их применения. Они служат идейной основой для всего позитивного права или нескольких его отраслей. Поэтому их следует считать правообразующими принципами2.
По сути дела в текстах конституции любого государства всегда находят отражение базовые цивилизационные ценности, имеющие общесоциальное значение, наличие которых и делает возможным само существование общества и государства. По мнению американского социолога Э. Шилза, базовые ценности представляют собой «центральную зону» культуры всякого государственно организованного общества. Они содержат в себе в концентрированном обобщенном виде все его традиции, символы, верования, упорядочивают их и определяют тем самым природу сакрального в обществе3. Внедряясь в течение жизни многих поколений в общественное сознание и социальную практику государ-
1 Зорькин В.Д. Право в условиях глобальных перемен. - М.: Норма, 2013. - С. 50.
2 См.: Бержель Ж.-Л. Общая теория права. - М.: Издательский дом NOTA BENE, 2000. - С. 169-170.
3 См.: Поляков А.В. Общая теория права. Феноменолого-коммуникативный подход. - СПб.: Юридический центр Пресс, 2003. - С. 310-312.
ствообразующего народа, они становятся этико-правовой традицией, которую можно рассматривать как фактическую конституцию, вырабатываемую в процессе развития общества.
Проблема, однако, заключается в том, что на содержание конституции и, в первую очередь, на систему конституционных принципов оказывает влияние не только собственная национальная традиция, но и конституционно-правовая традиция, сложившаяся в странах, ранее других вступивших на путь конституционного строительства. Это относится и к России. «Наша страна не входит в число соавторов этого правового изобретения, а, напротив, выглядит его реципиентом»1.
Конституция является особым правовым феноменом, с помощью которого в Западной Европе и Северной Америке в ХУШ-Х1Х вв. возник особый политический тип - правовое конституционное государство. Основными социальными и политико-правовыми ценностями, выработанными в процессе развития западно-европейской цивилизации и получившими закрепление в конституционном законодательстве этих стран, являются: приоритет прав и свобод человека в общественной жизни (индивидуализм); верховенство права над государством (правовое государство); либеральная демократия (народовластие, ограниченное правами и свободами личности); экономический либерализм, выражающийся в приоритете частной собственности над различными видами публичной собственности; идеологическое и политическое многообразие, организация государственного аппарата (системы государственной власти) на основе принципа разделения властей и некоторые другие. Указанные ценности стали руководящими государственно-правовыми идеями в странах Западной Европы и Северной Америки и в качестве основополагающих принципов были закреплены в их конституциях. Более того, многие из них в настоящее время признаны общечеловеческими ценностями и нашли свое отражение в международно-правовых документах.
Ничуть не отрицая важность и значимость многих политико-правовых ценностей и идей, выработанных западной цивилизацией в первую очередь для нее самой, следует заметить, что российская цивилизация и государственность, как часть ее цивилизационно-культурного компонента, образовалась и развивалась на несколько иной ценностно-идейной основе. Это - приоритет общих (общественных и государственных) интересов по отношению к частным и групповым; доминация обязанностей над правами; верховенство государства над правом - производность правовых функций от деятельности государства; приоритет общественных форм собственности (в первую очередь - государственной) над частной собственностью; преобладание эгалитарных и авторитарных форм демократии при участии населения в управлении делами государства; идеологический и политический монизм или даже монополизм в политической системе общества; организация деятельности верховной власти и всего государственного аппарата на основе принципа единства государственной власти.
Российская политическая и правовая система складывалась и развивалась как вполне самостоятельный феномен во многом альтернативный романо-германской и англо-саксонской правовым культурам2. В процессе своего развития российское государство выработало собственную политико-правовую традицию, имеющую свой набор социально-политических и правовых ценностей. Однако в начале 90-х гг. в России начался системный цивилизационный кризис, из которого она не вышла до настоящего времени. В 1993 году в нашей стране произошло изменение государственного строя в целях установления новой социально-политической, экономической и правовой системы, основанной на западных ценностных ориентациях, которые и были закреплены в Конституции Российской Федерации 1993 г. Либеральными реформатами абсолютно не было учтено, что система права любого государства, несмотря на наличие общепризнанных правовых ценностей, сформулированных на базе коллективного опыта человечества, всегда «есть продукт национального и культурного творчества, в который народ вкладывает свое понимание справедливости, свою мораль и духовные силы»3. Право всегда является составной частью культуры общества, и в своем практическом выражении всегда основывается на правовой ментальности и стереотипах поведения членов государствообразующего народа.
Назначение конституции в буржуазной юридической науке сводится, в основном, к правовому ограничению государственной власти путем закрепления принципа разделения властей как высшей гарантии обеспечения прав и свобод индивида, в первую очередь, права частной собственности. Отсюда проистекает самодовлеющий формализм западной правовой системы и основанный на нем механизм внешне демократической государственной власти, соблазняющий видимой простотой своей организации и создающий иллюзию своей легкоусвояемости государствами иных цивилизаций, где предпосылки такой организации сложиться не могли.
Нельзя сказать, что конституционная идеология и практика были вовсе чужды российской политической культуре. На протяжении двух последних столетий, начиная с царствования Александра I, тема конституции постоянно присутствует в российском правовом дискурсе. Однако отсутствие необходимых и достаточных предпосылок объективного характера (что нельзя оценивать отрицательно, а просто необходимо принимать как данность) делало возможным развитие отечественного конституционализма лишь при помощи постоянных заимствований и поддержке извне. Поэтому двумя его основными и не самыми качественными чертами является то, что он до сих пор выступает как идеология меньшинства и, соответственно, носит узкопартийный характер, так и не став общенациональным явлением. Следствием этого стало отсутствие общественного согласия в 1993 году по вопросу об основных принципах социально-экономического и политического строя, которые должна была закрепить новая Конституция.
В это время в отечественной конституционной доктрине на базе огульного отрицания советского опыта господствующее положение получил «либеральный позитивизм, исходящий из предположения, что с помощью Конституции
1 Арановский К.В. Конституционная традиция в российской среде. - СПб.: Юридический центр Пресс, 2003. - С. 11.
2 См.: Синюков В.Н. Российская правовая система: Введение в общую теорию. - М.: Норма, 2010. - С. 68-83.
3 Элон М. Еврейское право. - СПб.: Юридический центр Пресс, 2002. - С. 127.
... можно произвольно устанавливать и менять государственный строй и природу российской государственности»1. Поэтому в процессе работы над новой Конституцией ее текст подвергался все большей юридизации. Окончательный вариант Конституции, вынесенный на референдум, представлял собой малую «энциклопедию конституционной мыс-ли»2, вобравшую в себя все «лучшее» из опыта либерально-правовой государственности. Это, однако, очевидным образом контрастировало с пренебрежительным отношением к отечественным политико-правовым традициям, социально-политическому и социально-культурному контекстам, а также вопросу о легитимности новой Конституции.
Победившие в октябре 1993 года реформаторы не озадачились вопросом, насколько новая Конституция соответствует природе российского общества. Социально-политическая обстановка определялась жесткой борьбой, которая шла между различными общественными силами по поводу базовых принципов конституционного строя, и в отношении которых консенсус так и не был достигнут. Это предопределило последовательность политических событий, связанных с принятием настоящей Конституции. Она была принята после вооруженного переворота, в результате использования колоссального административного ресурса со стороны органов власти всех уровней, сомнительным большинством голосов граждан, которые испытывали беспрецедентное воздействие со стороны средств массовой информации.
Вряд ли имеет смысл отказывать действующей российской Конституции в легитимности по перечисленным выше основаниям. Такой отказ является бесперспективным. Парадокс конституционной законности заключается как раз в том, что ее установление зачастую происходит неконституционными средствами, путем насильственного устранения существующего порядка и подавления альтернативных политических проектов. Речь в данном случае идет о другом.
Приходится констатировать, что ни в 1993 г., ни за прошедшие с той поры годы, действующая Конституция Российской Федерации так и не стала формой достижения национального согласия между вестернизированной «элитой» и основной массой населения России, ее народом. «Конституция так и не была легитимирована всем обществом» , а конституционализм, как политико-правовой срез господствующей идеологии, по-прежнему выступает средством понуждения широких масс к уважению чуждых им западных ценностей, которые продолжают выдаваться за общечеловеческие. Действующая Конституция так и не стала фактором стабилизации российского общества и его развития по новому пути, как это утверждается многими авторами, выдающими желаемое за действительное .
Либеральный романтизм 80-90-х годов сыграл с нашей страной злую шутку. В настоящее время российское общество и государство все также далеко от заявленных Конституцией целей, как и двадцать лет назад.
В экономической сфере результатом реформ стало не построение социально ориентированной экономики, являющейся основой «благополучия и процветания России» (Преамбула, ст.8, 9, 34-36 Конституции РФ), а спекулятивный, паразитический капитализм полумафиозного толка, превративший нашу страну в сырьевой придаток Запада. Господство праволиберальной экономической модели привело не к прыжку в постиндустриальное общество, а к деиндустриализации народного хозяйства, переходу из второго вполне конкурентоспособного по международным меркам мира в третий мир. И только в последние годы в руководстве страной стало возникать осознание необходимости реиндустрализации как важнейшего направления экономической политики на ближайшие 10-15 лет5.
Социальное государство, принцип которого закреплен в ст. 7 Конституции РФ, не только не построено, оно и не начинало строиться и фактически движение идет в обратном направлении, так как из законодательства и правоприменительной практики устранено большинство социальных гарантий и достижений советского периода (проводимая в настоящее время пенсионная реформа тому ярчайшее подтверждение). В результате уровень неравенства и социальная пропасть между богатыми и бедными в России оказались таковы, что стали угрожать внутренней безопасности нашей страны и являются непреодолимым тормозом ее развития6. По социально-экономическим параметрам современная Россия представляет собой нечто среднее между классической страной третьего мира и либерально-буржуазным государством конца XVIII - первой половины XIX века.
Вряд ли кто из добросовестных исследователей станет утверждать, что за последние 20 лет в России был сделан существенный шаг на пути становления правового и демократического государства. Господство либеральной конституционно-правовой доктрины привело к существенной формализации действующего права и значительному разрыву между теорией и юридической практикой. Все это время Конституция России и ее правовая система не коррелировали друг с другом, существовали в разных плоскостях, находясь в состоянии разрыва, а то и конфликта. Это привело страну к состоянию правового кризиса, который носит всеобъемлющий характер, затрагивая все ключевые элементы правовой системы: правосознание, правотворчество, правоприменение, правосудие. И в обществе, и во власти сложилось сугубо утилитарное отношение к праву, исключительно как инструменту достижения собственных целей. Однако в таких условиях происходит быстрая деградация правоохранительной системы, которая должна быть основным гарантом конституционных прав и свобод. Существенной деформации подверглась деятельность судебных органов, которые так и не стали функционально независимыми. Но ведь принцип разделения властей, закрепленный в ст. 10 Кон-
1 Синюков В.Н. Российская правовая система. Введение в общую теорию. - М.: Норма, 2010. - С. 424.
2 Пастухов В.Б. Реставрация вместо реформации. Двадцать лет, которые потрясли Россию. - М.: ОТИ, 2012. - С. 434.
3 Пастухов В.Б. Цит. соч., с. 451.
4 См.: Актуальные проблемы конституционного права. Ч. 1. Кол. Авторов / Под ред. В.П. Журавлева, А.Э. Черноковой. -СПб.: СПб ИВЭСЭП, 2012. - С. 454; Хабриева Т.Я., Чиркин В.Е. Теория современной конституции. - М.: Норма, 2005. - С. 17-18.
5 См.: Гринберг Р.С. Мифы постиндустриализма и проблемы реиндустриализации России. Предисловие // Постиндустриализм. Опыт критического анализа. - М.: Научный эксперт, 2012. - С. 7.
6 См.: Кобяков А. Социальная пропасть. Уровень неравенства в России: угроза безопасности и тормоза развития // Завтра. -М., 2013. - № 34 (1031), август; Фурсов А.И. Водораздел. Будущее, которое уже наступило. - М.: Книжный мир, 2018. - С. 318-326.
ституции РФ, в западной системе конституционно-правовых ценностей направлен в первую очередь на обеспечение самостоятельности именно судебной власти как основного правоохранительного института.
В тех социально-политических условиях, которые сложились в России в 90-е годы XX века, принцип разделения властей оказался деструктивным. Уже к середине десятилетия система выборов, СМИ, парламент, правоохранительные органы и суд, система власти на местах оказались под контролем частных корпораций, а в ряде случаев и криминальных группировок, выражали не государственные, общественные или региональные, а узкогрупповые, клановые интересы.
Поэтому, верховная власть в лице Президента и его администрации с начала 2000-х годов оказалась вынужденной брать под жесткий контроль организацию и деятельность практически всех государственных институтов и структур, выстраивая новую «вертикаль власти», опираясь, по сути, на традиционный для России принцип единства государственной власти. И здесь необходимо остановиться на одной особенности Конституции 1993 г., которая делает ее в значительной степени работающей и реальной, несмотря на эклектичность содержания и радикальный либерализм основополагающих принципов. В организации верховной власти она по существу воспроизвела российский архетип сильной единоличной власти главы государства, к компетенции которого относится принятие всех ключевых политических и кадровых решений, что позволяет Президенту в необходимых случаях мобилизовать весь государственный ресурс.
Повинуясь политической логике и опираясь на свои конституционные полномочия, Президент в первой половине 2000-х годов провел целый ряд реформ, которые спасли Российскую Федерацию от распада и хаоса, но которые вряд ли соответствовали либеральным принципам и нормам первых двух глав российской Конституции. Путинские реформы сняли огромное социально-политическое напряжение, в котором находилась страна все 90-е годы. Однако не все они поддаются однозначной оценке, что свидетельствует об их половинчатости и незавершенности.
В настоящее время политическая система российского государства характеризуется следующими характерными моментами: фактическим подчинением главе государства Федерального Собрания - Парламента России, который по существу превратился в законосовещательный орган при Президенте; лишением независимости судебных органов, которые находятся под контролем президентской администрации и региональной исполнительной власти; фактической унитаризацией политико-территориального пространства Российской Федерации при одновременном сохранении серьезных сепаратистских тенденций в ряде регионов России; отсутствием реальных демократических механизмов, когда принцип народовластия практически сводится к периодически повторяемым выборам и деятельности искусственно созданных и бюрократически организованных партий, не отражающих интересов широких народных масс, не сумевших стать каналами обратной связи между народом и властью и являющихся по сути квазиполитическими формированиями; отсутствием реальной почвы для парламентаризма и упадком доверия населения к избирательной системе.
В то же время, реально сложившуюся практику государственно-правового строительства ни в коем случае нельзя рассматривать как «узурпацию власти Президентом» или «возрождение авторитаризма», как утверждают лидеры неолиберальной оппозиции. Доминирующие тенденции имеют глубинную опору в российской социокультурной среде. Инициатива по проведению реформ, вектор их направления были заданы именно снизу - как выражение устойчивых психологических установок со стороны широких народных масс.
Однако, по сути, тот политико-правовой режим, который сложился в России в нулевых годах XXI в. и существует в настоящее время, есть лишь имитация (симулякр) плебисцитарной демократии. Основным содержанием последней, как известно, является авторитарное правление главы государства, который избирается на всенародных выборах и в силу источника своих полномочий и личной харизмы возвышается над всеми политическими силами и социально-экономическими интересами, что дает ему возможность проводить политику в интересах всего народа, опираясь на широкую общественную поддержку. Именно такая политическая конструкция, как нам представляется, могла бы обеспечить на данном историческом этапе социально-политическую стабильность и государственную целостность России. На самом же деле в стране установился олигархический полуавторитарный режим, отражающий интересы узкого слоя бюрократической, наполовину компрадорской буржуазии, имитирующей демократию, консерватизм и державность.
Таким образом, после 25 лет реформ реальный облик российской государственности и вся публичная жизнь России оказываются весьма далекими от тех «совершенных образцов», которые рисует Конституция.
Развитию страны в направлении централизации власти, унитаризации ее политико-территориального пространства, формализации неразвитых демократических институтов способствует также международная обстановка и геополитическое положение России в мире. Процессы глобализации, мировой экономический кризис, имеющий системный характер, экспансионистская внешняя политика США, которые демонстрируют себя как единственную сверхдержаву, международный терроризм ставят под угрозу не только государственный суверенитет России, но и само ее существование. И одним из инструментов ослабления и развала российского государства является идеология либерализма, на которой в основном и построена российская Конституция. Население России в своем подавляющем большинстве не принимает либерально-буржуазные ценности в том «чистом» виде, в котором они закреплены в Конституции. Попытки проведения их в жизнь в нашей стране, а следовательно, и реализация самой Конституции вызывают большие трудности, которые носят вполне объективный характер.
Поэтому, вопрос о социокультурных ценностях, которые должны быть закреплены в Конституции России, является одним из центральных в политико-правовом дискурсе. По существу это вопрос о содержании и сущности государственной идеологии, которой де-юре, в соответствии со ст. 13 действующего Основного закона нашей стране нет и быть не должно. Но поскольку две его первые главы закрепляют сугубо либерально-демократические принципы, на
которых строится буржуазное общество, именно они и определяют основные нравственные, правовые, социально-экономические и иные ориентиры государственной политики, превращая российское государство в сырьевую полуколонию Запада.
Внутреннее состояние российского социума и международное положение, в котором находится наша страна, настоятельно требуют движения к преодолению западного конституционализма посредством постепенного возрождения обновленных форм традиционного государственного и правового порядка. Это возможно лишь через осознание собственных социально-экономических, политических и правовых ценностей, закрепления их в конституционном законодательстве, а также посредством адаптации, заимствованных принципов, институтов и норм к российской социокультурной среде и их абсорбции на собственной духовной основе.
Не подлежит сомнению, что реализация данной задачи в своей практической плоскости связана с большими трудностями. Современное российское общество является во всех отношениях переходным. Необходимые социально-политические и правовые формы здесь еще не только не сложились, но в значительной степени и не проявились. Это предопределяет отношение к действующей Конституции.
В ближайшем обозримом будущем, не имеет смысла ставить вопрос о разработке и принятии новой Конституции, хотя вопрос об этом поднимается в последние годы в политических кругах и научной литературе. В то же время дорожить действующей Конституцией нужно совсем не потому, что «лучшей конституции в перспективе не может быть», - как утверждает В. Д. Зорькин1, - а потому, что еще не сложились определенные условия и предпосылки для принятия новой, основанной на традиционных для России цивилизационных ценностях и нормах. Не сложилась национально ориентированная политическая и административная элита, способная утвердить такие ценности и нормы в реальной жизни российского общества. Однако такое положение дел не должно означать неподвижность и неизменность настоящей Конституции. Ее концептуальное содержание необходимо постепенно менять по мере накопления в общественно-политической жизни соответствующих условий. Причем, в силу чрезмерной жесткости действующей Конституции, изменению в ней должен подлежать не текст, а смысл, и делать это лучше всего «через ее интерпретацию и толкование» Конституционным Судом2. Но поскольку Конституционный Суд не является субъектом инициативы по вопросам толкования конституции и конституционной законности, основная тяжесть по изменению смысловой парадигмы действующего Основного Закона ложится на Президента и палаты Федерального Собрания.
Новые смысловые интерпретации Конституции должны стать исходным пунктом начала развития собственного, самобытного российского конституционализма, не сводимого к ограничению власти правом, правам человека и гарантиям частной собственности. В отечественной теории конституционализма, в практике российского государственного строительства сущность конституции может определяться только через назначение и основную цель государства, которые заключаются в сохранении, воспроизводстве, благополучии и процветании государство-образующего народа. Соответственно, назначение конституции заключается в создании правовых условий для этого. Конституция России должна играть консолидирующую роль в государстве и обществе. Она должна объединять страну и народ не только политически, но духовно и нравственно. В этом может и должна состоять особая социально-культурная архитектоника нашей конституции, не исчерпывающаяся формальным признанием за ней высшей юридической силы. В объединяющей, консолидирующей роли Конституции, «ее способности быть юридической формулой национальной идеологии3, отражающей этнополитические и духовно-нравственные ценности государствообразующего народа, стать символом его общего сознания, и заключается в XXI веке социальная сущность Конституции.
В рассматриваемой перспективе (впрочем, как и в ретроспективе) признание высшей ценностью человека, его прав и свобод совсем не вписывается в отечественную духовную и политико-правовую традицию. В своей речи на 10-й пленарной сессии международного дискуссионного клуба «Валдай», 20 сентября 2013 г. Президент Российской Федерации В.В. Путин поставил вопрос о необходимости сохранения национальной идентичности, ее укреплении на основе единых ценностей, и назвал в качестве высшей среди этих ценностей Россию как особую цивилизацию, вокруг которой должно происходить объединение различных народов и наций евразийского пространства4. На наш взгляд, такой подход предполагает совершенно иное соотношение социально-политических и правовых ценностей, закрепленных в основах конституционного строя (гл.1 Конституции РФ), причем такого соотношения, которое имело бы обязательное нормативное значение.
Конституционный Суд РФ, давая «общеобязательное, а, следовательно, нормативное толкование Конститу-ции»5, может, при наличии соответствующего запроса, установить официальную иерархию принципов, составляющих основы, конституционного строя. Реальной основой нормативной соподчиненности этих принципов выступает их действительная значимость и приоритетность, проявляющиеся в процессе их практической реализации. Историческое существование России, в том числе и политическая практика последних двух десятилетий, наглядно продемонстрировали основополагающее значение в системе основ конституционного строя принципа государственного суверенитета (ст. 4 Конституции РФ), в котором максимально полно раскрывается назначение и цель российского государства. Международная обстановка с полной очевидностью показывает, что без реализации принципа государственного суверенитета во внешней и внутренней политике российского государства не только невозможна реализация всех других
1 Зорькин В. Д. Россия и Конституция в XXI веке. Взгляд с Ильинки. - М.: Норма, 2007. - С. 35.
2 Там же, с. 36-37.
3 Синюков В.Н. Российская правовая система. - С. 428.
4 Выступление Владимира Путина на заседании международного дискуссионного клуба «Валдай» // portall.zp.ua/?c=video &q=Валдай
5Зорькин В. Д. Россия и конституция в XXI веке. - С. 115.
конституционных принципов, но и само существование России как самобытной культурно-исторической личности и социально-политической целостности1.
Только независимость и самостоятельность государственного бытия (внешний аспект суверенитета) гарантирует личность от нарушения ее прав и свобод или их использования в интересах иностранных держав. Лишь монополия верховной власти на законотворческую деятельность, организацию государственного аппарата и его деятельности, принуждения, определения его целей и способов (внутренний аспект суверенитета) может обеспечить права и свободы личности в ее отношениях с иными лицами внутри страны. Поэтому любой конфликт между верховной властью как выразительницей высших государственных интересов и правами человека или между независимостью государства и угрожающими ей международными событиями делает неизбежным выбор в пользу государственного суверенитета. Автономия и права отдельных лиц и их союзов могут простираться лишь до тех пределов, где она наталкивается на прерогативы верховной власти, руководствующейся высшими соображениями общего блага и общей пользы. Исходя из вышесказанного, верховная власть суверенного государства и должна определять в своем конституционном законодательстве: объем прав и свобод человека и гражданина, вне зависимости от того, соответствует этот объем международным стандартам или нет; основания и условия ограничения прав и свобод, а также их отчуждения в случае необходимости. Юридические обязанности и такие элементы правового статуса личности, как гражданство, политическая правосубъектность, основные права, свободы и обязанности, гарантии прав следует содержательно определять и юридически закреплять в свете обеспечения государственного суверенитета.
Духу отечественной правовой традиции будет соответствовать толкование принципа гуманизма (ст.2 Конституции РФ) не как приоритета прав личности, с его однобокой акцентировкой на свободе, а в направлении обеспечения единства взаимных прав, обязанностей и ответственности личности и государства, где обязанностям и их исполнению придается не меньшее значение, чем правам.
На наш взгляд, в подобной смысловой и содержательной интерпретации нуждаются практически все принципы действующей Конституции. Их толкование в таком социокультурном ключе, во-первых, позволит подготовить государство и общество к принятию нового Основного Закона, строящегося на обновленной национальной идеологии, а во-вторых, позволит уже ныне действующей Конституции постепенно утверждаться в качестве элемента российской и русской духовной культуры, синонима социального прогресса всех наций и народов, составляющих евразийскую цивилизацию.
1 Грачев Н.И. Основы конституционного строя как общеправовые принципы // Вестник Волгоградского государственного университета. Сер. 5 «Юриспруденция». 2012. - № 1 (18). - С. 16.
