CC BY
0Сипейкин А.В.
129
УДК 947.084.8
DOI: 10.24412/2070-9773-2024-6-129-132
Дата поступления (Submitted) 23.05.2024
Дата принятия к печати (Accepted) 11.06.2024
Циркуляры ОГПУ о реализации советского законодательства о религии в эпоху «великого перелома» 1929 - 1930 гг.
АЛЕКСАНДР ВИКТОРОВИЧ СИПЕЙКИН
кандидат исторических наук, доцент Московского финансово-промышленного университета «Синергия»
129090, Москва, ул. Мещанская, д. 9/14, стр. 1.
e-mail: sipeykin@yandex.ru
Аннотация. Статья посвящена исследованию циркуляров ОГПУ как источника по истории антирелигиозной и антицерковной политики советской власти в период «Великого Перелома» 1929-1930 годов. Современные исследователи изучают советское законодательство в связи с подзаконными актами, принятыми советскими и партийными органами. Многое в советской политике в отношении религии и верующих в этот период позволяют изучить также циркуляры ОГПУ. Вводная часть этих документов описывает результаты проведения в жизнь предшествующих циркуляров и возникшие в связи с этим трудности. Основная часть «совершенно секретных» документов объясняет задачи советской антирелигиозной политики, которые не были раскрыты полностью в других советских и партийных документах. Циркуляры 1929 - 1930 годов свидетельствуют о важном изменении в антирелигиозной политике. ОГПУ перешло от тайных манипуляций к открытым репрессиям. Жертвами этого террора стали как «лояльные» обновленцы и «сектанты», так и «контрреволюционные» тихоновцы.
Ключевые слова: Советская антирелигиозная политика, советская антицерковная политика, советское законодательство о религиозных организациях, циркуляры ОГПУ, «великий перелом»
Circulars of OGPU on the realisation of the Soviet Legislation on religion in the era of the "Great Turn"
ALEXANDER VIKTOROVICH SIPEYKIN
Ph.D., associate professor of Moscow University of Industry and Finance "Synergy"
129090, Moscow, Mes^anskaya street, 9/14, 1.
e-mail: sipeykin@yandex.ru
Abstract. This article is devoted to the circulars of OGPU as a source of the history of the antireligious and antichurch policy of the Soviet Power in the era of "Great Turn" of 1929 - 1930 years. Modern researchers analyse Soviet legislation in connection with by-laws issued by Soviet and Party organs. Circulars of the Secret Service also explain many circumstances of the Soviet Policy towards religion and believers in that period. The preamble of these documents describes the results of the realisation of the previous circulars and difficulties in implementing them. The main part of these classified documents explains main tasks of the soviet antireligious policy which weren't exposed in other soviet and party documents. The circulars of 1929 - 1930 years testify about the shift in the antireligious policy. OGPU switched from clandestine manipulations into overt repressions. The victims of these repressions would be both "loyal" renovationist and sectarians, and "counterrevolutionary" "tichonites".
Keywords: Soviet antireligious policy, soviet antichurch policy, soviet legislations on religious organizations, circulars of OGPU, the "great turn"
Современные исследователи справедливо подчёркивают значение закона «О религиозных объединениях» от 8 апреля 1929 г. как обозначившего «вехи нового курса» советской религиозной политики, согласно которому «вся жизнь» религиозных организаций «окончательно ставилась под контроль государства» [1, С. 88]. При изучении реализации советского законодательства о религии в эпоху «великого
перелома» исследователи обращают внимание на подзаконные акты, которые не только имели большое значение с точки зрения уточнения тех или иных норм советского права, но и инициировали его переосмысление и пересмотр. Особый интерес у исследователей вызывают циркуляры высших партийных органов, например циркуляр ВКП (б) от 14 февраля 1929 г. «О мерах по усилению антирелигиозной работы» [2, с. 306 - 347].
В этой связи следует вспомнить также «совершенно секретный» циркуляр Политбюро ЦК ВКП (б) от 30 января 1930 г. «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации», в котором содержался призыв к скорейшему пересмотру существующих законов «с максимальным ужесточением действий в отношении церковных советов» [3, С. 280]. Не менее важны для понимания процесса реализации советской антирелигиозной и антицерковной политики подзаконные акты, авторами которых являлись ведущие сотрудники ОГПУ.
В циркулярах, рассылавшихся Секретным отделом ОГПУ, большой интерес представляет не только постановляющая, но и вводная часть документов, в которой даётся характеристика ситуации, связанной с реализацией предыдущих нормативных документов. Так, в изданном под грифом «совершенно секретно» циркуляре областным и окружным отделам ОГПУ от 16 октября 1930 г. отмечалось, что «активнейшее участие в церковно-общественной жизни» принимают монахи, бывшие полицейские, бывшие белые офицеры, антисоветская интеллигенция», торговцы, нэпманы, бывшие помещики, дворяне, кулаки, бывшие члены черносотенных партий, «вычищенные из соваппарата и, в некоторых случаях, даже бывшие члены ВКП». Авторы циркуляра доказывают, что все эти лица называют себя «верующими» лишь для того, чтобы использовать церковь «для связи с массой и ... против советского государства». По наблюдениям авторов документа, все эти лица «составляют обычно актив церковной организации, умело использующий религиозный фанатизм крестьянства ... для антисоветской демонстрации» и организации беспорядков. Этой контрреволюционной деятельности, по признанию авторов циркуляра, способствуют многочисленные ошибки, которые совершаются при «неумелом закрытии некоторых церквей». При этом «усилившаяся антирелигиозная работа» признавалась руководителями ОГПУ «одним из звеньев общего социалистического наступления», который «создает возможность более легкого возбуждения верующих». В качестве предпосылки для этого во вводной части циркуляра называлась активная работа «церковников» по усилению роли цер-ковно-приходских советов, филантропических организаций, различных братств и сестричеств. Созданный таким образом церковный актив занимался фабрикацией «чудес», организацией церковных праздников и строительством церквей [4, Л. 17].
Авторы циркуляра с сожалением отмечают, что в ряде случаев местные власти были вынуждены пересмотреть вопрос о закрытии церквей. При этом, как отмечают сотрудники ОГПУ, «учтя наше нежелание ссориться с крестьянством на религиозной почве, церковники обнаглели и эксцессы стали происходить по поводу всякого за-
крытия церкви даже и в тех случаях, когда никаких нарушений с юридической стороны не было, и когда церковь закрывалась действительно по воле большинства населения». Более того, «церковники начали организовывать - и чем дальше, тем больше - выступления по поводам, абсолютно не имеющим отношения к религиозным делам». Общее число эксцессов на религиозной почве за период с января по сентябрь 1930 года, по оценке авторов циркуляра, составило 120. Из них многие «происходили по «нецерковным» поводам». К таковым причисляли, например, 3 случая массовых возмущений из-за изъятия для «нужд Рудметалторга негодных, разбитых колоколов», 6 случаев «беспорядков против ограничения богослужений в связи с эпидемиями», 10 «эксцессов, связанных с «отстаиванием» домов служителей культа, занимаемых под культнуж-ды» [4, Л. 17 - 18]. Между тем, анализ писем верующих показывает, что подобные поводы к массовому возмущению можно рассматривать как связанные с покушением на существенные интересы религиозных организаций, с настойчивым желанием местных властей вытеснить церковь из общественного пространства и лишить священнослужителей материальных возможностей для осуществления своих функций [5, 6, 7, 8, 9, 10].
Другой важной причиной массовых беспорядков авторы циркуляра называют «борьбу за гражданские и политические права служителей культа», которая проявлялась в выступлениях с «требованием снятия налогов, отмены налогообложения, освобождения от изъятия хлебных излишков служителей культа». Общее количество «эксцессов» на этой почве составило 20. Кроме того, имело место 5 «беспорядков, с целью добиться наделения попа землей» и столько же возмущений по поводу ареста священнослужителей [4, Лл. 17 - 18]. Особую тревогу у сотрудников органов безопасности вызвало то, что «все беспорядки, относящиеся к перечисленным выше категориям, всегда сопровождались политическими выступлениями, протестами против хлебозаготовок, угрозами по адресу соввласти и партии, антисемитизмом, хулиганством». Объяснение указанным тенденциям авторы циркуляра видели в том, что «в последнее время мы имеем дело уже с эксцессами, организованными церковниками и направленными непосредственно против Соввласти и советской общественности». Для того, чтобы «мобилизовать вокруг себя возможно большее количество верующих, церковники стали собирать массы провокационным путем, распуская слухи о происходящем, якобы, закрытии церкви». В качестве примеров «прямо-политических беспорядков, организованных церковниками» в циркуляре приводилось избиение пионерского отряда в Иркутском округе, срыв демонстрации кинокартины, сопровождавшийся побоями киномеханика в селе Санском Рязанского окру-
Сипейкин А.В.
131
га, требование членами общины переизбрания сельсовета селе Кой Тверского округа, срыв «праздника первой борозды» в Тоцком округе, сожжение советского хозяйства монахами «Ни-ло-Торобенского» монастыря и «кулаками» в Тверском округе. В Ленинградском округе «церковники не дали тушить загоревшуюся школу крестьянской молодежи, находившуюся в бывшем Пятигорском монастыре». В Стерлитамаке «церковники избили комиссию, проверявшую имущество в обкраденной церкви». В селе Егол-деево Рязанского округа церковники забросали камнями тракторную колонну и избили представителя центра. Среди случаев, оказавших наиболее сильное впечатление на авторов документа, оказался и «эксцесс» в селе Софьино Балашов-ского округа, где «при аресте местного попа руководителя антисоветской группировки, названного села - толпа отбила его у сотрудников ГПУ, после чего переизбрала сельсовет, восстановила в правах лишенцев, разделила мануфактуру, находившуюся в потребительском обществе и сняла бойкот с кулаков - хлебодержателей» [4, Л. 19 - 20].
Для преодоления сложившейся опасной ситуации циркуляром от 16 октября 1930 г. предписывалось регулярно информировать Секретный отдел ОГПУ обо всех имеющих место эксцессах. В этот период принимается целый ряд нормативных документов, направленных на предотвращение «перегибов» и нарушений при реализации закона о религиозных объединениях от 8 апреля 1929 г. Кроме процитированного выше циркуляра, на места рассылаются циркуляры от 5 апреля и 20 июня 1930 г. [4, Л. 23, 124, 193 - 196]. Среди «совершенно секретных» циркуляров в этом ряду особого внимания заслуживают циркуляры ОГПУ, касающиеся осведомительной работы в религиозных организациях.
В циркуляре от 13 марта 1929 г. № 155012/6 местным работникам ОГПУ предписывалось «пересмотреть всю осведомительную сеть по церковникам, разбив осведомителей на две категории: на работающих, главным образом, по линии разложения духовенства, наряду с освещением контрреволюционной деятельности церковников, и работающих непосредственно и исключительно по освещению антисоветских настроений и действий тех же церковников». Оговаривалось, что работу по первому направлению ни в коем случае не следовало ослаблять, но главное внимание предписывалось сосредоточить на «агентурно-оперативной части» работы осведомителей. Рекомендовалось «проверить все имеющиеся церковно-монархические агентурные разработки с точки зрения насыщенности этих разработок достаточным количеством соответствующих осведомителей». Следовало «усилить вербовку осведомления, могущего работать, главным образом, в области выявления антисоветских настроений и осве-
щению деятельности как отдельных лиц, так и целых реакционно-монархических групп» [4, Л. 201 - 202]. Данная в циркуляре установка нацеливала местные органы безопасности на сбор компрометирующих материалов, которые можно было использовать не столько для манипулирования лидерами религиозных общин, сколько на сбор обвинительных материалов против них с целью принятия репрессивных мер. Этот документ позволяет проследить изменение целей религиозной политики власти, произошедшее в этот период.
О том, с какими трудностями сталкивались сотрудники ОГПУ при реализации поставленных задач, позволяет узнать циркуляр начальникам областных отделов ОГПУ от 31 августа 1930 г. № 273042/6 «Об усилении агентурно-оператив-ной работы по церковникам и сектантам». В нём с сожалением отмечается, что указания «о необходимости усиления агентурной работы по церковникам и сектантам и более глубокого выявления участи церковников и сектантов в контрреволюционном движении», содержавшиеся в предыдущих распорядительных документах, не учтены в полной мере. Работа в данной сфере была охарактеризована как «медленная и вялая». Это проявлялось, в частности, в том, что «в очередных донесениях, докладах и сводках ... нет указаний о вновь выявленных к.-р. организациях и группах, о нелегальных союзах, обществах». Между тем, как отмечают авторы циркуляра, контрреволюционная деятельность «церковных и сектантских элементов» стала «гораздо активнее и организованнее» [4, Л. 200].
Кроме того, в циркуляре отмечалось, что спецагентура по религиозным организациям не была использована в должной мере, поскольку по прежнему работала «исключительно по освещению внутренней жизни церковников и сектантов» и в своих донесениях и сводках отражала в первую очередь «взаимоотношения религиозных организаций, их склоки и раздоры», либо же давала «такую информацию о контрреволюционной работе наших противников, которая не имеет сколько-нибудь серьезного политического значения». В качестве критерия успешной работы «агентуры по церковникам» в циркуляре рассматривалось «выявление контрреволюционных организаций, монархических и иных антисоветских группировок - в городе, кулацких, повстанческих, террористических и т. п. организаций и групп - в деревне», «обнаружение скрывающихся бандитов и бандитских главарей, укрывателей и спекулянтов серебряной монетой и золотом» [4, Л. 201 - 202]. Для реализации данной задачи следовало добиться того, чтобы в «двадцатке» при каждой приходской или «сектантской» общине «было завербовано не менее 2 - 3 человек, в составе которых должны быть служители культа (попы, дьяконы или псамломщики)». Эта «вновь завербованная
агентура должна быть способна не только давать информацию о внутрицерковной жизни, но и выявлять возникающие и действующие в городе и в деревне антисоветские организации и группировки». Особое внимание в циркуляре уделялось работе («агентурному обслуживанию церковников») в деревне. Там следовало «безотлагательно построить . агентурную сеть со специальной задачей выявления роли церковников и сектантов в кулацких организациях и группировках, в подготовке и руководстве антисоветскими кулацкими выступлениями и т. д» [4,
Литература и источники
Л. 203 - 204].
Таким образом, анализ подзаконных нормативных актов рубежа 1929-1930-х гг. демонстрирует изменение приоритетов органов безопасности в эпоху «великого перелома». Если в период «религиозного нэпа» одним из основных методов воздействия ОГПУ на церковные организации было внесение раскола, внутреннее «разложение» религиозных организаций, опора на наиболее «лояльные» группы внутри них, то теперь власть переходила к политике уничтожения религиозных организаций как таковых.
1. Шкаровский, М. В. Русская православная церковь при Сталине и Хрущеве: государственно-церковные отношения в СССР в 1939-1964 г. / М. В. Шкаровский. - 3-е издание, дополненное. - М.: Издательство Крутицкого подворья, Общество любителей церковной истории, 2005. - 424 с.
2. Курляндский И. А. Сталин, власть, религия (религиозный и церковный факторы во внутренней политике советского государства в 1922 - 1953 гг.). - М.: Кучково поле, 2011. - 720 с.
3. Козлов Ф. Н. Государственно-церковные отношения в 1917 - начале 1940-х гг. в национальных регионах СССР (На примере республик Марий Эл, Мордовии и Чувашии). М.: Политическая энциклопедия, 2017. - 335 с.
4. Центральный архив ФСБ России (ЦА ФСБ). Ф. 2. Оп. 8. Д. 433.
5. Государственный архив Российской Федерации (Далее - ГАРФ). Ф. Р - 5263. Оп. 1. Д. 630.
6. ГАРФ. Ф. Р - 5263. Оп. 1. Д. 782.
7. ГАРФ. Ф. Р - 5263. Оп. 1. Д. 783.
8. ГАРФ. Ф. Р - 5263. Оп. 1. Д. 784.
9. ГАРФ. Ф. Р - 5263. Оп. 1. Д. 785.
10. ГАРФ. Ф. Р - 5263. Оп. 1. Д. 786.
References
1. Shkarovskij, M. V. Russkaya pravoslavnaya cerkov' pri Staline i Krushheve: gosudarstvenno-cerkovny'e otnosheniya v SSSR v 19391964 g. - 3-e izdanie, dopolnennoe [Russian Orthodox Church under Stalin and Khrushchev in 1939-1964 years]. Moscow, IzdateTstvo Kruticzkogo podvor'ya, Obshhestvo lyubitelej cerkovnoj istorii Publ., 2005. 424 p.
2. Kurlyandskij I. A. Stalin, vlast', religiya (religjozny'j i cerkovny'j faktory' vo vnutrennej politike sovetskogo gosudarstva v 1922 - 1953 gg.) [Stalin, Power, Religion (religious and clerical factor in the Internal Policy of the Soviet State in 1922 - 1953 years]. Moscow, Kuch-kovo pole Publ., 2011. 720 p.
3. Kozlov F. N. Gosudarstvenno-cerkovnye otnoshenija v 1917 - nachale 1940-h gg. v nacional'nyh regionah SSSR (Na primere respublik Marij Jel, Mordovii i Chuvashii) [State-Church relations in 1917 - beginning of 1940-s years in the national regions of USSR (On the example of Republics of Mari El, Mordovia and Chuvashia]. Moscow, Politicheskaja jenciklopedija Publ., 2017. 335 p.
4. Central'nyj arhiv FSB Rossii (CA FSB) [Central Archive of Federal Security Service]. F. 2. Op. 8. File 433.
5. Gosudarstvenynj arhiv Rossijskoj Federacii (GARF) [State Archive of the Russian Federation]. Hereinafter - GARF. F - R. 5263. Op. 1. File 630.
6. GARF. F - R. 5263. Op. 1. File 782.
7. GARF. F - R. 5263. Op. 1. File 783.
8. GARF. F - R. 5263. Op. 1. File 784.
9. GARF. F - R. 5263. Op. 1. File 785.
10. GARF. F - R. 5263. Op. 1. File 786.
© «Клио», 2024 © Сипейкин А.В., 2024
