CC BY
32■
ОРИГИНАЛЬНАЯ СТАТЬЯ
DOI: 10.34022/2658-3712-2021-43-2-151-162
УДК 33.02; 364.6; 316.42 JELI38;J18
ЦИФРОВЫЕ ТЕХНОЛОГИИ КАК ИНСТРУМЕНТ ЛИБЕРАЛИЗАЦИИ СЕМЕЙНОЙ ПОЛИТИКИ: ПЕРСПЕКТИВА ОБРЕТЕНИЯ УСТОЙЧИВОСТИ
И.П. Удовенко
■ ■ и и и и
Национальным исследовательским институт мировом экономики и международных отношении
имени Е.М. Примакова Российской академии наук, Москва, Россия
https://orcid.org/0000-0001-7477-2562
АННОТАЦИЯ
В статье исследуется изменение форм и содержания семейной политики развитых стран. Автор полагает, что на определенном этапе структурных социально-экономических реформ, применение цифровых технологий в сфере государственного управления стало инструментом либерализации семейной политики, позволившим сместить фокус системы социальной защиты с предоставления социально-трудовых гарантий в связи с рождением ребенка на оказание мер социальной поддержки семье с учетом критериев нуждаемости. Внедрение принципа адресности в общественную и корпоративную модель социальной политики, в свою очередь, привело к размыванию ранее сложившихся форм социального страхования, увязанных со сферой занятости и определенным стандартом семьи. Автор приходит к выводу, что в развитых странах, классический бенефициар социального государства - работник производства, имеющий на иждивении жену и двух детей, перестал быть типичным, а адресные меры социальной поддержки не позволяют обеспечить экономическую устойчивость семей с детьми в среднесрочной и долгосрочной перспективе.
Дальнейшая реализация семейной политики в условиях цифровой трансформации предполагает применение динамически изменяемых, индивидуализированных и основанных на предиктивной аналитике социальных контрактов государства с семьей, социальная и экономическая результативность которых пока недостаточна изучена.
Цель работы - анализ причин и последствий либерализации политики в отношении семей с детьми, выделение этапов государственной цифровизации этой сферы, а также определение перспективных
и I и II и и
направлений применения цифровых технологий для повышения эффективности реализации семейной политики. В работе проведено обобщение существующих практик семейной политики, реализуемых на базе цифровых сервисов в развитых странах, а также предложена методика определения нуждаемости семей в социальной поддержке на основе стоимостной оценки имущественного комплекса в минимальных размерах заработной платы, адаптированная для администрирования на базе единой государственной платформы.
Такие обобщения и предложения могут быть востребованы при разработке мер, направленных на предотвращение снижения эффективности социальной поддержки семей и выработки конструктивной стратегии семейной политики, реализуемой в цифровой среде.
Ключевые слова: семейная политика; социально-трудовые отношения; социальные стандарты; адресность; стандарт необходимого имущества семьи с детьми; трудовой доход; цифровая трансформация; цифровизация; государство-платформа; вертолетные деньги; цифровая идентичность; технологическая сингулярность и плюральность.
Для цитирования: Удовенко И.П. Цифровые технологии как инструмент либерализации семейной политики: перспектива обретения устойчивости. Социально-трудовые исследования. 2021;43(2):151-162. DOI: 10.34022/2658-3712-2021-43-2-151-162.
© Удовенко И.П., 2021
ОRIGINAL PAPER
DIGITAL TECHNOLOGIES AS A TOOL FOR FAMILY POLICY LIBERALIZATION: SUSTAINABILITY PROSPECTS
I.P. Udovenko
Primakov National Research Institute of World Economy and International Relations of the Russian Academy of Sciences, Moscow, Russia
https://orcid.org/0000-0001-7477-2562
ABSTRACT
The article explores the changing forms and content of family policies in developed countries. The author believes that at a certain stage of structural socio-economic reforms, the use of digital technologies in public administration has become an instrument for liberalizing family policy, which has shifted the focus of the social protection system from providing social and labor guarantees in connection with the birth of a child to providing social support measures to the family, considering the criteria of need. The introduction of the targeting principle into the state and corporate model of social policy, in turn, has led to the erosion of previously established forms of social insurance tied to the sphere of employment and a certain family standard. The author concludes that in developed countries the classic beneficiary of the welfare state - an industrial worker with a dependent wife and two children - has ceased to be typical, and targeted social support measures do not ensure the economic sustainability of families with children in the medium and long term. Further implementation of family policy in the context of digital transformation involves the use of dynamically changing, individualized and predictive analytics-based social contracts between the state and the family, the social and economic indicators of which have not yet been sufficiently studied.
The aim of the study is to analyze the causes and consequences of policy liberalization for families with children, to highlight the stages of state digitalization of this area, as well as to identify promising directions for the use of digital technologies to increase the effectiveness of family policy implementation. The article summarizes the existing practices of family policy implemented on the basis of digital services in developed countries and also proposes a methodology for determining the need of families for social support based on a valuation of the property complex in the minimum wage, adapted for administration on the basis of a unified state platform.
Such generalizations and suggestions may be useful when developing measures aimed at preventing a decrease in the effectiveness of social support for families and developing a constructive family policy strategy implemented in the digital environment.
Keywords: family policy; social and labor relations; social standards; targeting; the standard of the necessary property of a family with children; labor income; digital transformation; digitalization; platform state; helicopter money; digital identity; technological singularity and plurality.
For citation: Udovenko I.P. Digital technologies as a tool for family policy liberalization: sustainability prospects. Social and labor research. 2021;43(2):151-162. DOI: 10.34022/2658-3712-2021-43-2-151-162.
СТАНОВЛЕНИЕ И ЛИБЕРАЛИЗАЦИЯ СЕМЕЙНОЙ ПОЛИТИКИ В РАЗВИТЫХ СТРАНАХ
Современная семейная политика формировалась в различных системах социальной защиты, апеллирующих и к либеральной, и к корпоративной и социально-демократической модели социального государства. В свою очередь, парадигма социального государства эволюционировала от государства благополучия к государству справедливости, а затем ответственности (от Бисмарка через Бевериджа к Гидденсу) [1]. На всем этом пути детерминанты масштабных преобразований в экономической сфере неизбежно влияли на
внепроизводственную сферу, определяя цели социальной политики, объектом которой, в конечном счете, становилась семья.
Впервые в наиболее разработанном виде идеи о необходимости проведения экономически содействующей семьям политики были предложены шведскими учеными, политиками и родителями троих детей Альвой и Гуннаром Мюрдаль в 30-х годах прошлого века. К мерам такой политики они отнесли: предоставление бесплатных услуг детских садов и медицинских учреждений, отпусков для матерей по уходу за ребёнком, а также выплату пособий семьям с детьми [2]. В даль-
нейшем, закрепление этих идей в концепции развития общества благополучия, предложенной Г. Мюрдаль в 60-х годах, стало основой для их практического воплощения. Именно в этот период в Швеции был принят новый Кодекс социального страхования (SFS1962:381), предусматривающий полугодовой оплачиваемый отпуск по беременности и родам с пособиями, зависящими от размера заработка матери, что положило начало формированию целого направления «родительского страхования», реализованного затем и в других странах.
Приоритет поддержки семей изначально заложен в либеральной, англосаксонской модели государства всеобщего благоденствия. В рамках «Нового курса» (социально-экономической программы, проводившейся администрацией президента США Ф. Рузвельта) - основы развития государственной помощи семьям с детьми были закреплены в одном из центральных актов - Social Security Act 1935 г. Государственная поддержка низкодоходных семей в ряде штатов Америки была и раньше, но в масштабах всей страны помощь сначала вдовам с детьми, а затем и всем семьям, потерявшим кормильца, стала предоставляться в США в 50-х годах прошлого века [3]. Базовый принцип американской либеральной модели - оказание помощи тем, кто в ней нуждается, а также программный способ управления социальной поддержкой семей, был присущ на первых этапах развития семейной политике Великобритании, Канады, Австралии и Новой Зеландии.
Генезис корпоративной модели социального государства как некоего третьего пути между капитализмом и социализмом на основе локального взаимодействия работников и работодателей также был ознаменован социальной политикой, ориентированной на семью. Так, например, во Франции, в 40-х годах появились различные преференции работникам, имеющим детей, в том числе, «родительские» надбавки к заработной плате государственных служащих [4]. Распространение корпоративной семейной политики произошло в странах, ставших флагманами новой волны индустриализации после окончания второй мировой войны. В Европе - это, прежде всего, в Германии, а в Азии - в Японии.
Многообразие семейной политики дополнилось практиками стран, ранее входивших в социалистический блок - Чехии, Венгрии, Польши. На основе традиций государственного управления, сформированных в условиях «реального социализма», как особой модели социального государ-
ства, на новом историческом этапе возродилось патерналистское направление, не свойственное либеральной модели, от которого ранее отошли страны социал-демократической и корпоративной традиции. В центре этой семейной политики лежит доктрина «демографической безопасности», ориентированная на поддержание рождаемости [5].
В практике государственного управления многих развитых стран реализуются меры, определяемые в официальных источниках как демографическая политика, которая в отличие от семейной, как правило, содержит дополнительные направления, связанные со снижением смертности, миграционным регулированием и решением проблем, возникающих в связи со старением населения. Меры семейной политики в большинстве развитых стран, лишь отчасти оказываются направленными на повышение рождаемости и преследуют более широкие цели, включающие экономическую поддержку и сокращение масштабов бедности семей с детьми, повышение семейной сплоченности, содействие занятости родителей, создание условий для совмещения ими семейных и трудовых обязанностей и другие направления [6].
Широкий спектр семейной политики, формируемой на базе различной политической идентичности, рассматриваемый сквозь призму анализа ее экономического базиса, позволяет выделить в конечном итоге две основных системы ее ресурсного обеспечения: первая, преимущественно, основана на налогово-бюджетном регулировании, вторая - на механизме страховых гарантий. Эти модели не исключают взаимосочетания и имеют довольно схожие условия участия в них семей. Так, например, в конце 80-х гг. американские и шведские семьи тратили около 40 % своего бюджета на социальную защиту, но в США это были выплаты в виде налогов и платежей в частную систему страхования, а в Швеции эти средства поступали в виде взносов в кассы социального страхования [7].
Однако, за последние тридцать лет в развитых странах произошли глубокие структурные преобразования семейной политики. Экономическая глобализация, влияние которой на социальную политику развитых стран можно проследить с начала 1980-х гг., предполагала существенное изменение всей системы социальной защиты в странах с высоким доходом. К экономическим предпосылкам этих структурных реформ можно отнести передислокацию производств западных стран в Китай и Индию, коллапс промышленности СССР, быстрое
начало и завершение парада «экономических чудес» в ряде стран Азии. Преображение мирового производственного ландшафта было простимулировано как погоней за снижением затрат на труд, так и наметившимся сокращением рынков сбыта и количества работников трудоспособного возраста в развитых странах1. Параллельно в США и Великобритании, а затем и странах Европы в конце 80-х и начале 90-х гг. была проведена реформа по снижению налогов на сверхдоходы акционеров и менеджмента корпораций, прибыль которых зачастую формировалась уже за пределами стран размещения их штаб-квартир. В США максимальная ставка подоходного налогообложения была снижена с 70% до 50 % и введены налоговые льготы в виде сумм ускоренной амортизации. В ходе же налоговых «контрреформ», призванных возместить возникший дефицит бюджета, были повышены ставки единого социального налога, дорожного налога и других акцизов [8].
Схожий, но более плавный процесс произошел и в странах Европы. В период с 1981 по 2017 гг. средняя верхняя ставка корпоративного налога в Европейском Союзе упала приблизительно с 50 % до 25 %, при этом возросла фискальная нагрузка на потребление домохозяйств. Налог на добавленную стоимость в среднем превысил 21 %, и была введена масса различных квазиналогов в виде акцизов и пошлин2. Таким образом, произошло смещение нагрузки, связанной с поддержанием социальных расходов, с наиболее богатой части общества на основное население развитых стран.
Перестройка социально-экономической политики повлияла на экономическое положение семей, как в странах, преимущественно использовавших страховое, так и бюджетное обеспечение семейной политики. Деиндустриализация и, как следствие, возрастающая нагрузка на социальные фонды привели к появлению дефицита средств в системе социального страхования, а уменьшение налоговой ставки на капитал - к сокращению государственных расходов на поддержку семей с детьми.
Уже в конце 1980-х гг. в развитых странах Европы началось подспудное снижение уровня жизни из-за сокращения охвата социальными гарантиями работников, потерявших работу в реальном
1 Changing the paradigm in social security: From fiscal burden to investing in people Available at:https://www.un.org/en/ ecosoc/meetings/2006/forum/Statements/Cichon.pdf (accessed 16.04.2021).
2 Доклад о человеческом развитии 2019 ПРООН «За рамками уровня доходов и средних показателей сегодняшнего дня: неравенство в человеческом развитии в XXI веке» Available at: http://hdr.undp.org/sites/default/files/hdr_2019_overview_-_ russian.pdf (accessed 16.04.2021).
секторе или перешедших в режим частичной занятости, что приводило к маргинализации семей с детьми. Значимой для снижения экономической устойчивости семей с детьми стала утрата услуг социальной инфраструктуры реструктуризируемых предприятий промышленности, что усиливало депрессивность целых городов и поселков в США [9].
В сохранившихся индустриальных центрах сократился объем пособий, финансируемых за счет взносов работодателей. В этих страховых системах выплаты стали обусловливаться проверкой нуждаемости или достатка. Общее число стран как развитых, так и развивающихся, полагающихся на работодателей в предоставлении денежных пособий по беременности и родам, сократилось с 33 % в 1994 г. до 26 % к 2013 г.3
Обвальное сокращение объемов семейных пособий в развитых странах началось с 2010-х гг. В соответствии с политической трактовкой расширяющейся экономической нестабильности как кризиса государственных расходов, понятие «щедрость» стало новым термином в семантическом поле социальной защиты.
В Дании пособия на детей последовательно сокращались на 5 % каждый год с 2011 по 2013 гг., а максимальный размер общих пособий на детей был установлен на уровне 35 000 крон в год. В 2014 г. Израиль объявил о сокращении детских пособий на детей и установления его предельного значения в целях экономии 2,9 млрд шекелей4.
Уровень пособий по беременности и родам был снижен в Чешской Республике, Германии, а в некоторых странах, например, в Ирландии, это пособие стало учитываться как налогооблагаемый доход. В Соединенном Королевстве пособие на охрану здоровья во время беременности в размере 190 фунтов стерлингов для каждой будущей матери был заменен грантом в размере 500 фунтов стерлингов для молодых родителей, претендующих на другие виды социальных льгот 5.
3 Maternity and paternity at work - Law and practice. Requirements of ILO Maternity Protection Convention,. 2000 (No. 183). Available at: https://www.ilo.org/wcmsp5/groups/public/---dgreports/---dcomm/---publ/documents/publication/wcms_242615.pdf (accessed 16.04.2021).
4 World Social Protection Report 2014/15: Building economic recovery, inclusive development and social justice International Labour Office - Geneva: ILO, 2014 Available at: https://www.ilo. org/global/docs/WCMS_245201/lang--en/index.htm (accessed 16.04.2021).
5 Social protection for maternity : key policy trends and statistics / International Labour Office, Social Protection Department. -Geneva: ILO, 2015. Available at: https://www.social-protection. org/gimi/gess/RessourcePDF.action?ressource.ressourceId=51579 (accessed 16.04.2021).
Таблица 1 / Table 1
Снижение расходов на выплаты пособий семьям: 1990 г. к 1980 г. в % ВВП / Decrease in expenditure
on family benefits: 1990 vs 1980, % of GDP*
Страна / Сountry 1980 г. % ВВП / 1980, % of GDP 1990 г. % ВВП / 1990, % of GDP Снижение 1990 г. к 1980г. в % / Decrease1990 vs 1980, %
Австрия 2,8 2,2 28,4
Бельгия 2,8 2,1 33,3
Франция 2,0 1,4 37,0
Германия 1,8 1,4 30,6
Италия 0,9 0,6 44,1
Нидерланды 1,8 1,1 70,1
Испания 0,4 0,2 87,0
Великобритания 1,7 1,4 20,7
США 0,5 0,2 111,3
Источник/Source: разработано автором / compiled by the author.
* Расчёт произведён по данным Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) Available at: https://stats.oecd. org/Index.aspx?DataSetCode=SOCX_AGG (accessed 16.04.2021).
В поисках новых источников средств для поддержки семей правительства некоторых развитых стран перенастраивали механизмы налогового регулирования. Затраты на предоставление налоговых преференций для родителей с детьми компенсировалось введением так называемых «окрашенных» налогов на «недетские» товары и услуги. Во Франции дополнительным ресурсным обеспечением национальной больничной кассы, из которой оказывается поддержка семьям, стали акцизы на табак и алкоголь, а в Финляндии такой механизм стал применяться в части налогов на игорный бизнес, поступающих в специальный детский фонд. Однако, попытки перераспределения в условиях общего сокращения, прежде всего, трудовых доходов населения, становились лишь средством «лакировки действительности» неизбежно ухудшающегося экономического положения семей.
В данных обстоятельствах социальная поддержка семей приобретала все большую условность. К критериям по уровню доходов для получения пособий на детей стали добавляться цензы по имуществу и оседлости. При этом сами параметры нуждаемости стали увязываться не с размерами ранее получаемого заработка, а с агрегированными универсальными показателями бедности. Фокусировка на адресных принципах при реализации социальных мер поддержки семей выявила произошедшую либерализацию страховой модели социальной защиты. Теперь объектом социальной политики стал не работник, имеющий иждивенцев и утративший трудовой доход, а семья или домохозяйство с его общим
доходом, имуществом и набором гражданских характеристик.
Во втором десятилетии 21 в. в большинстве развитых стран сложилась ситуация, когда для единственного кормильца в семье с двумя детьми и минимальной заработной платой уровень общих детских пособий не обеспечивал достижение границы бедности. Во Франции, Италии, Финляндии, Дании, Чехии жизненный стандарт семьи с двумя детьми и единственным кормильцем со средней заработной платой мог превышать уровень относительной бедности только за счет пакета адресных детских пособий и льгот [10].
Экономическая ретроспектива либерализации социальной политики в развитых странах свидетельствует о двух характерных сопровождающих ее макроэкономических изменениях. Первым из них является рост заимствований государственных бюджетов, а вторым - усиление дифференциации в доходах населения. Так, например, в США на фоне реализации плана по восстановлению после очередного кризиса в
2009 г. долг федерального правительства перешел к почти экспоненциальному росту, а 46 % чистых доходов без учета прироста капитала в
2010 г. достались людям из верхней децили [11]. Подобные параметры общественного перераспределения оказались беспрецедентными по меркам «прекрасной эпохи социального государства». Проведение такой социальной политики стало возможным благодаря технологической трансформации, превратившей правительства развитых стран в цифровые платформы, функционирующие под определяющим влиянием
факторов сложившейся новой экономической реальности.6
ЦИФРОВОЕ ИЗМЕРЕНИЕ ЛИБЕРАЛИЗАЦИИ СЕМЕЙНОЙ ПОЛИТИКИ В РАЗВИТЫХ СТРАНАХ
Началом применения комплексной адресной политики на базе цифровой агрегации данных можно считать осуществление в США в 2009 г. единовременной выплаты Economic Recovery Payment (ERP)7. Получателями ERP в размере 250$ стали более 55,2 млн человек. Скорость и масштаб реализации ERP указывает на то, что на тот момент США уже обладали технологиями межведомственного обмена между государственными органами и внебюджетными социальными фондами. базами данных, разработанными в единых форматах. Примечательно, что из запланированных 14,2 млрд.$. было выплачено 13,8 млрд.$, то есть расхождение между фактическими и запланированными расходами на выплату ERP не превысили 3 %. Достижение подобной управленческой эффективности стало результатом многолетней и планомерной работы правительства США в кол-лаборации с ведущими IT-корпорациями и научным сообществом.
На первом этапе данной работы была решена важнейшая задача по оперативному информированию людей об изменениях в условиях предоставления социальных благ, в том числе, детских пособий и вычетов на детей. Первые порталы государственных услуг, такие как, например, FirstGov.gov в США (переименован в 2007 г. в USA. gov), представляли собой «доски объявлений», содержащие контактную информацию о социальных службах, режимах их работы и требуемых документах. Постепенное расширение аудитории государственных порталов до большинства получателей мер социальной поддержки позволило правительству гибко регулировать условия их предоставления.
На втором этапе для претендентов на пособия была реализована возможность заполнять свои профили в личных кабинетах на порталах государственных услуг необходимыми сведениями для автоматического заполнения запросов и подтверждения соответствия предъявляемым требованиям. Возможность оптимизировать со-
6 Социальное государство в зеркале общественных трансформаций / отв. ред. Садовая Е.С., Цапенко И.П., Гришин И.В. М.: ИМЭМО РАН, 2020. 211 с. D0I:10.20542/978-5-9535-0584-0.
7 The American Recovery and Reinvestment Act of 2009 Available at: https://www.congress.gov/bill/111th-congress/house-bil]/1/text (accessed 16.04.2021).
циальные расходы возникла благодаря тому, что заявители постепенно сами стали формировать основную часть информации о себе и своей семье в цифровой государственной среде.
На третьем этапе в информационную систему предоставления государственных услуг были интегрированы платежные системы, позволявшие сначала собирать налоги и обязательные платежи за социально значимые услуги, а в дальнейшем -начислять пособия и налоговые вычеты. В сочетании с фиксацией типичного профиля получателя социальной поддержки это позволило применять и другие критерии адресности, помимо дохода и имущества получателя поддержки как члена определенного домохозяйства, стал учитываться его инвестиционный и кредитный статус.
Опыт государственной цифровизации, наработанный США с 2001 по 2009 гг., в сжатые сроки был реализован другими развитыми странами, прежде всего, Великобританией и Канадой, а затем и всеми странами ОЭСР. Высокая скорость внедрения цифровых технологий достигалась благодаря тому, что основная группа развитых стран уже имела совместную информационную инфраструктуру в сфере обеспечения национальной безопасности8.
В 2010 г. практически все развитые страны, заняли верхние позиции в индексах и рейтингах государственной цифровизации9 и начали массово пересматривать параметры выплат пособий на детей, размеры которых стали зависеть теперь от располагаемых семьей ресурсов, количества детей-иждивенцев и их возраста. В странах Центральной и Южной Европы стали активно применятся агрегированные индикаторы экономического положения домохозяйств. Так, например, для определения нуждаемости в детских пособиях во Франции стал рассчитываться баланс семьи - чистый доход за год членов семьи: заработная плата, доход от собственности и движимого имущества, сельскохозяйственная прибыль, налоговые льготы и т.д., за вычетом расходов на проживание и питание, содержание пожилых членов семьи. Размер пособий на детей в Италии стал рассчитываться на основе эквивалентного показателя экономического положения семьи (ISEE), увязанного с единой налоговой декларацией семьи - DSU. В этой декларации содержится ин-
8 Five Eyes Intelligence Oversight and Review Council (FIORC) www.dni.gov (accessed 16.04.2021).
9 E-Government Survey. Available at: https://www.un.org/devel-opment/desa/publications/publication/2020-united-nations-e-government-survey (accessed 16.04.2021).
формация о всех экономических активах семьи, включая имущество, депозиты в банках, облигации, акции, договоры страхования жизни с капитализацией и т.д.10
Цифровизация государственного управления позволяла придать адресность и смежным видам социальных гарантий, влияющих на экономическое положение семей. В Германии для рассмотрения вопроса о получении пособия по безработице (SGBII) был введен имущественный ценз: у семьи не должно быть имущества, эквивалент которого превышает 60000€ на взрослого и 30000€ на ребенка или 120000€ на семейную пару с ребенком11. В Канаде для получения схожего пособия (CERB) установлен ценз оседлости: необходимо проживать на территории государства не менее 15 лет12.
Адресное назначение мер социальной поддержки на основе финансовой аналитики простимулировало процесс закрепления функции администрирования социальными фондами за финансовыми органами. Помимо управленческой целесообразности, такие преобразования произошли вследствие того, что, с середины второго десятилетия 21 в. важным источником социальных расходов даже в странах, являвшихся оплотом принципов социального страхования, стали средства от налоговых поступлений и заемные средства.
Такая трансформация формы и содержания социальной политики, повлекла за собой утрату конвенциональной основы в принятии решений о расходовании социальных бюджетов. Дальнейшая государственная цифровизация позволила, не только, усилить адресность семейной политики, но и создать гибридные денежные агрегаты для ее финансирования, оперативно планировать социальные расходы и увязывать их с трансфертами из центров эмиссии средств. Внешним проявлением трансформации системы социальной защиты в развитых странах стало появление возможности начисления адресных социальных платежей гражданам напрямую из центральных финансовых учреждений, минуя социальные службы. Обретение государством полного кон-
10 Dichiarazione Sostitutiva Unica Available at: https://www.la-voro.gov.it/strumenti-e-servizi/ISEE/Documents/DSU-Istruzioni-per-la-compilazione-2019.pdf (accessed 16.04.2021).
11 Arbeitslosengeld II/Sozialgeld Grundsicherung für Arbeitsuchende SGB II Available at: https://www.arbeitsagentur.de/ datei/merkblatt-algii_ba015397.pdf (accessed 16.04.2021).
12 Canada Emergency Response Benefit (CERB). Available at:
https://www.canada.ca/en/services/benefits/ei/cerb-application.
html (accessed 16.04.2021).
троля над доходами, а в дальнейшем и над крупными расходами домохозяйств сделало возможным применение инструментов, которых можно отнести к так называемым «вертолетным деньгам» [12].
В качестве иллюстрации можно привести монетизируемый налоговый кредит Economic Impact Payments(EIP), реализованный в США для поддержки семей в кризисной ситуации 2020 г.13 EIP предоставляется напрямую из федерального налогового управления США на основе заявки, поданной в специальном приложении IRS. gov/GetMyPayment в размере, расчитываемом в зависимости от уровня доходов заявителей, их семейного статуса и наличия детей. Получить эту поддержку могут семейные пары и главы домохозяйств, для которых существует дифференцированная система расчета ее размеров. Получатели EIP должны выполнить требования по уплате налогов за два предшествующих года, иметь регистрацию в системе социального страхования и не должны быть иждивенцами других налогоплательщиков. Базовый размер EIP составляет 1200$ на взрослого получателя и 500$ на ребенка. Максимальный доход для получения EIP в статусе главы семьи ограничен 136500 $ в год. При доходе до 112500 $ в год, размер EIP составит 1200$ + 500 на каждого ребенка. При доходе в диапазоне от 112501$ до 136500$ размер EIP будет равен 5% от значения превышения дохода. Например, если годовой доход составляет 125000$, то есть превышает 112500$ на 12500$, то EIP составит 575$, из расчета 5 % от 12500$. Если годовой доход главы семьи превышает 112500$, то это также приведет к уменьшению размера EIP на детей. Например, при доходе 150000$ и наличии трех детей, EIP составит 825$. Базовые значения EIP на детей и родителей суммируются, и вычитается 5 % от суммы превышения в 37500$=1875$. Получается базовая сумма EIP 2700$ (1200$ + 1500$) - 1875$ = 825$.
Размывание социального и придание монетарного характера подобным мерам поддержки семей выявляется при рассмотрении целей расходования этих средств. Если значительная часть первых «вертолетных» денег в 2009 г. шла на погашение кредитов или возвращалась в бюджет в виде оплаты налогов, то значительная часть чеков, полученных американскими семьями в 2021 г. от администрации президента Д. Байдена,
13 The CARES Act Provides Assistance to Workers and their Families. Available at: URL: https://home.treasury.gov/policy-issues/ cares (accessed 16.04.2021).
по данным опросов направляется в акции и крип-
14
товалюты.
Другим трендом государственной цифрови-зации на более высоких стадиях платформенной интеграции становится проактивное назначение и выплата пособий с момента рождения ребенка без подачи запроса. Такие меры семейной политики воплощаются в практику на основе агрегации данных «цифровых следов» родителя и ребенка как членов одной семьи. Так, например, в Швеции сотрудники родильных домов в установленном порядке стали направлять информацию о факте рождения в налоговую службу, где за ребенком закрепляется идентификатор и начинается начисление пособий в зависимости от доходов родителей и состава семьи.
Либерализация, посредством цифровизации, страховых систем социальной защиты, прежде всего, в странах Центральной и Северной Европы приводит к появлению новых инструментов семейной политики, позволяющих влиять не только на материальное положение семей, но и на социальное поведение родителей. Представить, как работают подобные инструменты с «новой функциональностью», можно на примере системы оплачиваемых отпусков по уходу за ребенком, действующей в Австрии.
Родители, взявшие отпуск по уходу за ребенком, могут получить общее пособие в размере около 15500€ в течение определенного ими периода от 14 до 35 месяцев, при этом правила предоставления отпусков стимулируют обоих родителей к их совместному использованию. Если каждый из родителей не берет отпуск, превышающий 61 день, общая сумма пособия по отпуску уменьшается до 12400€, а «коридор» сроков отпуска сокращается до периода от 12 до 28 месяцев. При получении пособия за родителями сохраняется право получать доход, не превышающий 16200€ или 60-ти% от своего последнего годового дохода. Помимо основного отпуска, родители могут взять дополнительный отпуск по уходу за ребенком на 14 месяцев, при условии, что каждый родитель возьмет не менее 2-х месяцев отпуска. Оплата дополнительного отпуска составляет 80 % от последнего чистого дохода, но ограничена 2000€. Если родители делят этот отпуск в пропорции, не превышающей 60:40, каждый родитель дополнительно имеет право на по-
14 How the young plan to spend stimulus checks: Deutsche Bank Available at: https://www.cnbc.com/2021/03/08/how-the-young-plan-to-spend-stimulus-checks-deutsche-bank.html (accessed 16.04.2021).
лучение так называемого «партнерского бонуса» в размере 1000€15.
Данный пример выявляет конвергенцию классической гарантии социального страхования и адресного подхода. С одной стороны, такие инструменты призваны усиливать внутрисемейную сплоченность, но с другой - утрачивается принцип безусловности получения экономических прав, сформированных на страховой основе, поставленных в зависимость даже не от уровня доходов, а от внутрисемейных отношений.
Учет качественной информации при решении вопросов о социальной поддержке семей становится трендом в семейной политике развитых стран на протяжении последних лет. Бесшовная интеграция государственных сервисов с различными социальными сетями позволяет проводить мониторинг страниц получателей поддержки в сети Интернет на предмет асоциального поведения. Кроме того, как например, в Японии появляются специальные сервисы, посредством которых члены семей получателя социальной поддержки могут сообщить о фактах сокрытия от них средств пособий, злоупотреблении психоактивными веществами и семейном насилии16.
Однако, на протяжении последних двадцати лет цифровизация государственного управления становилась все более востребованной, не только как инструмент оптимизации социальных бюджетов и улучшения семейного микроклимата. Спрос в данном случае совпал с предложением и отвечал функциональным потребностям экономического развития. Либерализация социальной политики, позволила создать новый рынок для IT-корпораций и финансовых операций. Заемная основа социальных расходов, в том числе и на семейную политику большинства развитых стран, стала одной из важных предпосылок внедрения современных цифровых технологий в сферу социальной поддержки семей. Вместе с тем, применение социальных контрактов государства с семьей, основанных на предиктивной аналитике, перенесение принципов кастомиза-ции производства в социальную сферу, пока не имеют эмпирически подтвержденных эффектов долгосрочной социально-экономической стабилизации домохозяйств в развитых странах.
15 Partnerschaftsbonus zum Kinderbetreuungsgeld online beantragen. Available at: https://www.sozialversicherung.at/cdsc ontent/?contentid=10007.820931&portal=svportal (accessed 16.04.2021).
16 Reimagining child welfare. Available at: https://www.accenture. com/gb-en/insights/public-service/imagining-child-welfare (accessed 16.04.2021).
ПЕРСПЕКТИВЫ ПРОЕКТИРОВАНИЯ МЕР СЕМЕЙНОЙ ПОЛИТИКИ НА БАЗЕ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ЦИФРОВОЙ ПЛАТФОРМЫ
Стремительное проникновение все более усложняющихся цифровых технологий в самую чувствительную сферу жизни человека - семейную - вызывает закономерную ответную реакцию общества, становясь новой и подвижной границей социального размежевания. Особую остроту этому процессу придает неясность перспектив дальнейшего развития взаимодействия государства и семей в цифровой среде. Закрепление семьи в качестве объекта адресной модели социальной политики, сопровождается кризисом ее целеполагания, а именно - отсутствием образа семьи, который бы разделялся обществом и служил бы ориентиром для разработки государственной стратегии в социальной сфере.
Государственная цифровизация, не производящая очевидных социальных благ, сталкивается с общественным противодействием. Практически во всех развитых странах существуют алармистские общественные движения против такой циф-ровизации, в ядре идеологии которых находятся опасения людей за свои семьи и детей. Помимо проблемы, лежащей на поверхности, - конфиденциальности приватных данных, обеспечение которой, как показывает практика, не может быть гарантировано - возникает вопрос обязательности агрегации всех данных о людях как членах домохозяйства в общенациональных регистрах, теряющих актуальность в случае, если она (агрегация) не будет охватывать всех жителей без исключения. Тотальность цифровой идентификации в государстве-платформе, в равной степени, как и в социальных сетях и бизнес-платформах, детерминирует следующее качественное изменение характера общественных отношений - наделение правовыми полномочиями цифрового двойника человека и появление сетевой идентичности.
Препятствием для цифровой идентификации всех жителей той или иной страны становится социальная стратификация, проявляющаяся в любых экономических условиях. Наряду со значительными инклюзивными слоями, не имеющими технологической или психофизиологической возможности поддерживать свое актуальное пребывание в цифровой среде, намечается и обратный иерархический полюс -люди и их семьи, которые в силу высокого социального статуса получают право на цифровую невидимость для остальных членов общества. В
первую очередь, это касается высших должностных лиц, работников силовых структур, людей, находящихся под защитой государства. Неразрешимость возникающего противоречия создает риски для проведения легитимной семейной политики. В случае если часть активов того или иного домохозяйства остается в неагрегирован-ной зоне утрачивается объективность применяемых критериев нуждаемости. Не реализованная в открытом для общества виде возможность правительств развитых стран сводить по запросу в единый бюджет все «активы» и «пассивы» домо-хозяйств, обнаруживает существование «серых зон» формирования доходов некоторых семей, что, в конечном счете, не позволяет дать оценку щедрости социальной поддержки и справедливости налоговой нагрузки.
Подобное положение дел на фоне усиливающейся экономической нестабильности придает семейной политике многих развитых стран характер перманентного «латания дыр» в бюджетах домохозяйств, посредством повышения долговой нагрузки, как государственных бюджетов, корпоративного сектора, так и самих семей.
Примеры эффективных решений семейной политики, реализуемой на основе цифровых технологий, касаются, прежде всего, сфер потребления и налогообложения. Так, лидер государственной цифровизации - Сингапур, развивает механизмы компенсации расходов семей, связанных с воспитанием детей. Правительство вносит доллар за доллар, равный сумме, которые родители вкладывают на счет развития своих детей (CDA). Сбережения на счете могут быть использованы всеми детьми в семье для оплаты социально значимых услуг. При достижении совершеннолетия неизрасходованные средства по определенному алгоритму передаются на счет доступный для оплаты профессионального образования17. Такие механизмы позволяют, с одной стороны, повышать качество «детских» услуг и доступность профессионального образования, а с другой стороны, поддерживать занятость, за счет создания рабочих мест в этих сегментах экономики. Появление цифровых технологий, анализирующих скорин-говые модели банков, позволяет финансовым властям ряда развитых стран применять «плавающие» компенсации ставки по жилищным и образовательным кредитам для поддержки семей. Опыт Франции и стран Северной Европы свиде-
17 The Baby Bonus Scheme is designed to help families defray the costs of raising a child Available at: https://Www.madeforfamilies. gov.sg/raising-families/baby-bonus (accessed 16.04.2021).
Таблица 2/ Table 2 Методика определения нуждаемости в социальной
поддержке на основе стоимостной оценки имущественного комплекса семей в минимальных размерах заработной платы / Methodology for determining the need for social support based on the valuation of the property complex of families in the minimum wage
тельствует о том, что в условиях виртуализации финансовой системы повышение экономической устойчивости семей с детьми может быть заложено в основу построения более сбалансированных систем налогового перераспределения.
Однако, своего рода «белым пятном» государственной цифровизации остается социально-трудовая сфера. В индикаторах социально-экономического положения семей, применяемых даже в странах с высоким уровнем цифровой трансформации, не учитывается социальный пакет, предоставляемый работникам по месту работы, если он не отображается в налоговой документации. Вместе с тем, это могут быть значительные преференции: от предоставления жилья и социальной инфраструктуры до удешевления стоимости питания и организации досуга работников и членов их семей. В целом, анализ цифровых практик поддержки семей в развитых странах выявляет двойственность механизмов, применяемых к родителям в зависимости от формы их занятости. Параллельно с людьми, получающими трудовые задания на платформах без оформления трудовых контрактов и имеющими право на социальную поддержку для своих детей, исходя из установленных потолков нуждаемости, продолжают трудиться люди с высоким уровнем социальных гарантий системы социального страхования и корпоративной поддержки. Подобное сегментирование де-факто
обнаруживает существование институциональных правил, при которых условия найма в цифровой экономике формируются работодателем. [13] Отдельные примеры признания платформ работодателями в цифровой экономике пока являются лишь предпосылкой возможного обретения нового баланса «семья-работа» в отдаленной перспективе [14].
В кризисной ситуации при распространении со^-19 возникла новая форма взаимодействия в цифровой среде государства и работодателей относительно работников, в рамках которой осуществлялись компенсации и поощрения за сохранение занятости работников на период локдауна, регулирование категорий работников, подлежащих переводу на удаленный режим и т.д. Будут ли правительства развитых стран применять использованный опыт для решения задач, направленных на поддержку работников с семейными обязанностями, покажет время.
Принципиальным для повышения качества адресной семейной политики является разработка объемных социальных критериев нуждаемости, рассматривающих экономическое положение семьи сквозь призму трудовых доходов [15]. Достаточно просто администрируемая на основе государственной цифровой платформы и продуктивной, по мнению автора, могла бы стать методика определения нуждаемости, классифицирующая имущественный комплекс различных по составу домохозяйств, в разрезе его стоимости, оцененной в минимальных заработных платах (табл. 2).
Например, в имущественный комплекс семьи, проживающей в г. Москве из 2 взрослых и 2 детей, входит общая площадь недвижимости: 100 кв.м. в городской черте или 200 кв.м. в сельской местности или 150 кв.м. в комбинированном варианте и автомобиль, подходящий для транспортировки семьи в таком составе. При минимальной заработной плате в размере 20 589 руб. в месяц предел стоимости имущественного комплекса такой семьи для получения мер социальной поддержки составляет 20 млн 589 тыс. руб.18
Сопряжение стоимости имущественного комплекса домохозяйства со значением минимальной заработной платы позволяет снять ряд ограничений, имеющих место в реализации адресной семейной политики. Более прозрачное сопоставление имущественных комплексов
18 Величина минимальной зарплаты в городе Москве с 1 января 2021 года, в соответствии с Постановлением Правительства Москвы от 15.12.2020 года № 2207-ПП.
Состав семьи / Family composition Предельное значение стоимости имущественного комплекса в минимальных заработных платах / Limiting value of the property complex value in minimum wages
Семья 2 взрослых 3 детей 1200
Семья 2 взрослых 2 детей 1000
Семья 2 взрослых 1 ребенок 800
Семья 1 взрослый 1 ребенок 500
Одиноко проживающий пенсионер 300
Совместно проживающий пенсионер 200
Последующий ребенок сверх трех детей 200
Источник/Source: разработано автором / compiled by the author.
разных домохозяйств и появление стандартов минимально необходимого имущества семьи с детьми, придаст системность и направленность мерам социальной поддержки.
Сравнение имущества в номинальных единицах: метрах, гектарах и т.д., не учитывает разницу в их фактической стоимости и наличие возможных обременений, а сравнение в номинальной стоимости без учета состава имущества не учитывает уровень трудовых доходов, необходимых для его приобретения и потребность детей в определенных условиях жизни - жилищной площади, автомобиля и т.д. Такой подход создает предпосылку для воссоздания конвенциальной основы социальной политики в отношении семей, так как включает в себя параметр минимальной заработной платы, являющийся предметом соглашений системы социального партнерства.
ВЫВОДЫ
Концентрация государством функции агрегации данных на своей стороне представляется целесообразной в целях экономической экспансии,
борьбе за внешние рынки сбыта, но в тоже время ее нельзя назвать однозначно положительной для социальной и семейной политики, устойчивое проведение которой предполагает социальный диалог. Достижение общественной пользы от применения современных технологий в социальной сфере предопределяет необходимость создания институциональных условий для преодоления сингулярности актора цифровизации [16] и обретения плюральности - совместного ведения данными, производимыми государственными платформами, правительством, гражданским обществом и хозяйствующими субъектами в целях социального развития - сохранения и укрепления семей.
Вызовы глобальных преобразований всегда содержат в себе угрозы и возможности для семьи как базового института общества. Разработка и реализация оптимальной стратегии семейной политики, предполагает появление нового социально-экономического знания, необходимого для оценки общественной значимости и эффективности появляющихся технологических возможностей.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ
1. Садовая Е.С., Сауткина В.А., Зенков А.Р. Формирование новой социальной реальности: технологические вызовы. М.: ИМЭМО РАН, 2019. 190 с. DOI:10.20542/978-5-9535-0564-2.
2. Myrdal A., Myrdal G. Crisis in the Population Question 1934. 332 p.
3. Лебедева Л.Ф. США. Государство и социальная политика. Институт США и Канады РАН. М.: Наука, 2007; 269 с.
4. Hesse P-J., Le Crom J-P., et eanierre. La protection sociale sous le régime de Vichy. Presses universitaires de Rennes, 2001; 377 p.
5. Sobotka, T. Fertility in Central and Eastern Europe after 1989: Collapse and gradual recovery. Historical Social Research, 2011;36(2):246-296.
6. Thévenon O. Family policies in OECD Countries: A comparative analysis. Population and Development Review. 2011;37(1):57-87. doi: 10.1111/j.1728-4457.2011.00390.x.
7. Каргалова М.В. От социальной идеи к социальной интеграции. Становление социальной политики европейского союза. М.: 1999, «Интердиалект +», 317 с.
8. Васильев В.С., Соколов М.М. Налоговые реформы Р. Рейгана и Д. Трампа: эволюция приоритетов. // США и Канада: экономика, политика, культура 2018;(8)5-25. DOI: 10.31857/S032120680000356-5.
9. Brady D., Wallace М. Spatialization, Foreign Direct Investment, and Labor Outcomes in the American States, 1978-1996. Social Forces Vol. 79, No. 1 (Sep., 2000), pp. 67-105.
10. McKnight A., Stewart К., Himmewait S^., Palillo М. Low pay and in-work poverty: preventative measures and preventative approaches. Luxemburg: Publications office of the European Union. May 2016. 143 p.
11. Пикетти Т. Капитал в XXI веке. М.: Ад Маргинем Пресс. 2015. 592 с.
12. Stanley Ku Helicopter Money: History and Suggestions about the Power to Print Money 2014. 198 p.
13. Стиглиц Д. Великое разделение. Неравенство в обществе, или Что делать оставшимся 99% населения? Москва. Издательство: Эксмо. 2016. 480 с.
14. Разумова Т.О., Серпухова М.А. Цифровизация как фактор развития новой модели баланса семья-работа // Теория и практика проектного образования, 2019;2(10):25-27.
15. Ржаницына Л.С. Измерение бедности в Москве и пути ее сокращения / АНО «Совет по вопросам управления и развития». М.: 2017. ООО «Вариант», 206 с.
16. Kurzweil R. The singularity is near: when humans trascend biology. 2005. 652 р.
REFERENCES
1. Sadovaya E.S., Sautkina V.A., Zenkov A.R. Formation of a new social reality: technological challenges. Moscow: IMEMO; 2019. p. 190. DOI:10.20542/978-5-9535-0564-2. (In Russ.).
2. Myrdal A, Myrdal G. Crisis in the Population Question 1934. p. 332.
3. Lebedeva L.F. USA. State and Social policy. Institute of the USA and Canada of the Russian Academy of Sciences. Moscow: Nauka; 2007. p. 269. (In Russ.).
4. Hesse P-J., Le Crom J-P., et eanierre. La protection sociale sous le régime de Vichy. Presses universitaires de Rennes, 2001. . p. 377. (In French.).
5. Sobotka, T. Fertility in Central and Eastern Europe after 1989: Collapse and gradual recovery. Historical Social Research, 2011. 36(2),246-296.
6. Thévenon O. Family policies in OECD Countries: A comparative analysis. Population and Development Review. 2011;37(1):57-87. DOI: 10.1111/j.1728-4457.2011.00390.x
7. Kargalova M.V. From the social idea to social integration. The Shaping of the of the European Union's Social Policy. Moscow: Interdialect +; 1999. 317 p. (In Russ.).
8. Vasiliev V.S., Sokolov M.M. Tax reforms of R. Reagan and D. Trump: the evolution of priorities. USA and Canada: economy, politics, culture. 2018,(8):5-25. DOI: 10.31857/S032120680000356-5 (In Russ.).
9. Brady D., Wallace M. Spatialization, Foreign Direct Investment, and Labor Outcomes in the American States, 1978-1996. Social Forces. 2000 Sep;79(1):67-105.
10. McKnight A., Stewart K., Himmewait S.M., Palillo M. Low pay and in-work poverty: preventative measures and preventative approaches. Luxemburg: Publications office of the European Union. 2016 May. p. 143.
11. Piketti T. Capital in the 21st century. Moscow: Ad Marginem Press. 2015.p. 592. (In Russ.).
12. Ku S. Helicopter Money: History and Suggestions about the Power to Print Money. 2014. p. 198.
13. Stiglitz D. The Great Division. Inequality in society, or What should the remaining 99% of the population do? Moscow: Publishing house: Eksmo, 2016. p. 480. (In Russ.).
14. Razumova T.O., Serpukhova M.A. Digitalization as a factor in the development of a new family-work balance model. Theory and Practice of Project Education. 2019;2(10):25-27 (In Russ.).
15. Rzhanitsyna L.S. Measuring poverty in Moscow and ways to reduce it. ANO «Sovet po voprosam upravleniya i razvitiya». Moscow: OOO «Variant». 2017. p. 206. (In Russ.).
16. Kurzweil, R. The singularity is near: when humans trascend biology. 2005. p. 652.
ИНФОРМАЦИЯ ОБ АВТОРЕ / ABOUT THE AUTHOR
Илья Петрович Удовенко - кандидат педагогических наук, старший научный сотрудник Национального исследовательского института мировой экономики и международных отношений имени Е.М. Примакова Российской академии наук, Москва, Россия
Il'ya P. Udovenko - Cand. Sci (Pedagog.), Senior Researcher, Primakov National Research Institute of World Economy and International Relations of the Russian Academy of Sciences, Moscow, Russia UdovenkoIP@yandex.ru
Статья поступила в редакцию 19.04.2021; после рецензирования 27.04.2021, принята к публикации 30.04.2021. Автор прочитал и одобрил окончательный вариант рукописи.
The article was submitted to the editorial office on 19.04.2021; after reviewing on 27.04.2021, it was accepted for publication on 30.04.2021. The author read and approved the final version of the manuscript.
