Цифровой статут в международном частном праве Текст научной статьи по специальности «Право»

В.Н. Лисица,

доктор юридических наук, доцент, ведущий научный сотрудник сектора гражданского и предпринимательского права Института государства и права РАН

DOI:

V.N. Lisitsa,

Doctor of Juridical Sciences, Associate Professor of Law, Leading Researcher of Sector of Civil and Business Law of the Institute of State and Law of the Russian Academy of Sciences lissitsa@mail.ru

ЦИФРОВОМ СТАТУТ В МЕЖДУНАРОДНОМ ЧАСТНОМ ПРАВЕ

Аннотация: признание цифровых прав и цифровой валюты в гражданском праве России требует установления их коллизионно-правового регулирования в международном частном праве. В этой связи обосновывается необходимость введения категории цифрового статута как права, применимого к цифровым правам и цифровой валюте. При этом к сфере его действия должны быть отнесены такие вопросы, как понятие, виды и содержание цифровых прав; порядок их возникновения, осуществления, прекращения и защиты. Сделан вывод о том, что цифровой статут может Ц определяться с использованием различных коллизионных привязок. Однако основными среди них должны стать место регистрации или создания информационной системы g

(платформы) и выбор применимого права участниками соответствующих сделок. s.

о

Ключевые слова: цифровой статут, цифровые права, цифровая валюта, между- О

народное частное право, применимое право, коллизионная норма. S

со

DIGITAL APPLICABLE LAW IN PRIVATE !

INTERNATIONAL LAW

Abstract: the recognition of digital rights and digital currency in Russian civil law requires the establishment of their conflict-of-laws regulation in private international law. It is argued to introduce and define law applicable to digital rights and digital currency which should cover the definition, types and contents of digital rights, the order of their emergence, exercise, termination and protection. Such applicable law can be determined with the use of various connecting factors, including, first, the place of registration or creation ofan information system (platform) and the choice of applicable law by the parties of appropriate transactions.

Keywords: digital law, digital rights, digital currency, private international law, applicable law, conflict-of-laws rule.

x

131

Как известно, в 2019 г. на законодательном уровне в перечень объектов гражданских прав были добавлены цифровые права (ст. 128, 141.1 ГК РФ) [1], а в 2020 г. получила легальное признание и регламентацию цифровая валюта в Российской Федерации [2]. Данные категории стали предметом многочисленных юридических

£

исследований [3, с. 66-102], в том числе критического характера в адрес законодателя [4, с. 3-12]. Действительно, нельзя не отметить в этой связи ряд недостатков и пробелов, касающихся гражданско-правового оборота таких объектов. Однако если в российском гражданском праве они то или иное законодательное закрепление, то в области международного частного права картина складывается совершенно иной. Необходимо констатировать отсутствие упоминания данных правовых явлений в разделе VI «Международное частное право» ГК РФ. Единственную коллизионную норму, причем одностороннего характера, можно встретить лишь в Федеральном законе от 31 июля 2020 г. № 259-ФЗ «О цифровых финансовых активах, цифровой валюте ...» [2], который установил, что к правоотношениям по выпуску, учету и обращению цифровых финансовых активов, которые осуществляются в соответствии с данным Федеральным за-„о коном, как с участием российских, так и иностранных лиц, должно применяться российское право (ч. 5 ст. 1). Не закреплены коллизией онные нормы и в Федеральном законе от 2 августа 2019 г. № 259-ФЗ а «О привлечении инвестиций с использованием инвестиционных о5 платформ ...» [5].

§ Международно-правовое регулирование, представленное различ-

2 ными международными договорами Российской Федерации, также

^ отличается существенными пробелами в рассматриваемой сфере.

— И это понятно, поскольку все действующие международные договоры

§ Российской Федерации о правовой помощи и правовых отношениях с

§ по гражданским и иным делам, которые содержат те или иные кол-§ лизионные нормы, были заключены с иностранными государствами ^ задолго до появления и законодательного закрепления цифровых прав и цифровой валюты в законодательстве Российской Федерации. о Более того, еще далеко не все страны признают такие объекты и обе-^ спечивают им надлежащую правовую защиту [6]. С В условиях отсутствия специальных коллизионных норм в отношении цифровых прав и цифровой валюты для восполнения правового 132 пробела представляется необходимым обратиться на основании ст. 6 ^ ГК РФ к аналогии закона или права, предполагающей поиск сходной (V нормы или применение генерального принципа международного част® ного права - принципа наиболее тесной связи (п. 2 ст. 1186 ГК РФ). ^ Поскольку, согласно ст. 128 ГК РФ, цифровые права прямо отнесены к имущественным правам, логично попытаться найти надлежащую коллизионную норму в главе 68 ГК РФ, посвященной применимому праву к имущественным и личным неимущественным отношениям. Здесь ГК РФ содержит коллизионные нормы в отношении вещных

прав (ст. 1205-1207), договоров (ст. 1209-1216), односторонних сделок (ст. 1217), деликтов (ст. 1219-1221) и т.д.

Интересно, что в этой главе мы не найдем коллизионных норм в отношении нематериальных благ и личных неимущественных прав, интеллектуальной собственности и интеллектуальных прав на нее, других объектов, относящихся к разным подотраслям гражданского права, что является одним из главных недостатков действующего российского коллизионного права, на который обращают внимание многие современные ученые [7, с. 153]. Как известно, международное частное право традиционно имеет много общего с гражданским правом и потому система коллизионного и материально-правового регулирования гражданских и иных частных трансграничных отношений строится исходя из структуры гражданского и иных отраслей частного права.

В процессе правоприменения в международном частном праве необходимо провести толкование коллизионной нормы, включая ее объем, в котором указывается, на какие отношения данная норма распространяется. Поскольку цифровые права, как было отмечено § ранее, являются имущественными правами, то наиболее близкими для "§ применения следует признать нормы о вещных и обязательственных правах, которые имеют имущественный характер. 3

Однако при выборе надлежащей коллизионной нормы среди З имеющихся в ГК РФ нельзя не отметить сложную (неоднозначную) г гражданско-правовую природу цифровых прав [8, с. 30-32]. В част- £ ности, сложно представить, что такие права могут возникать по поводу 3 вещей (взаимодействия с ними) в информационной системе. В п. 1 £ ст. 216 ГК РФ они не отнесены к числу вещных прав лиц, не являю- | щихся собственниками. Еще больше вопросов возникает в отношении | цифровой валюты [9, с. 407-409]. |

Легальное определение цифровых прав, приведенное в п. 1 | ст. 141.1 ГК РФ, указывает на то, что они представляют собой обя- £

Ф

зательственные и иные права. Интересно при этом отметить, что в данном случае ГК РФ не раскрывает, какие иные права могут быть 133 цифровыми. Скорее всего вопрос должен решаться исходя из по- ш ложений специальных федеральных законов, в которых те или иные Ь права именуются цифровыми и детально регламентируются такими 51 законами. Так, исходя из положений Федерального закона от 2 авгу- 3 ста 2019 г. № 259-ФЗ «О привлечении инвестиций с использованием инвестиционных платформ ... » [5], утилитарные цифровые права являются цифровыми (ч. 1 ст. 8), при этом их появление, что интересно, связывается с заключением договора о приобретении таких прав (ч. 3

ст. 8). В Федеральном законе от 31 июля 2020 г. № 259-ФЗ «О цифровых финансовых активах, цифровой валюте ...» [2] предусмотрен иной механизм возникновения цифровых финансовых активов, выпуск которых отражается в решении, а не договоре (ч. 2 ст. 1).

В этой связи определенную аналогию следует провести с бездокументарными ценными бумагами, которые с позиции гражданского права являются имущественными правами обязательственно-правового характера. Как известно, они имеют свою специфику, не позволяющую использовать вещно-правовые средства регулирования и способы защиты, и, как следствие, требуют специального правового режима. Главное, что такие права не являются вещными и потому коллизионную норму, касающуюся вещных прав (ст. 1205 ГК РФ), вряд ли можно применять.

Однако, к сожалению, при выборе коллизионных норм в данном .а случае Пленум Верховного Суда Российской Федерации занял не совсем обоснованную позицию, посчитав, что коллизионные нормы об определении вещного статута применяются также к документар-№ ным и бездокументарным ценным бумагам, сделав при этом спра-§ ведливую оговорку, что если это не противоречит inter alia существу со рассматриваемых отношений [10]. Представляется, что данный вывод 2 является правильным в отношении лишь документарных ценных бумаг, имеющих вещно-правовую природу. Бездокументарные ценные — бумаги связаны с совершенно другими гражданскими правоотноше-§ ниями - обязательственными отношениями.

jj Однако коллизионная привязка, исходя из принципа наиболее § тесной связи в международном частном праве, в рассматриваемом с случае была определена Пленумом Верховного Суда Российской Федерации совершенно верно. Это право страны, где ведется учет о прав на бездокументарные ценные бумаги. Поэтому, в частности, если g такие ценные бумаги учитываются в реестре акционеров или депози-С тарном учете, который ведется на территории Российской Федерации, то должно применяться российское право. Данная позиция Пленума 134 Верховного Суда Российской Федерации по интерпретации lex rei sitae ^ отличается от ее традиционного понимания как места нахождения CV вещи и по большому счету является проявлением судебного правому творчества, результатом которого стало создание новой коллизионной ^ нормы в рассматриваемой сфере.

В юридической литературе применимое право к имущественным отношениям традиционно обозначается через категорию «статут»: вещный статут, обязательственный статут, наследственный статут и т.д. Учитывая специфику цифровых прав и цифровой валюты, ко-

торые нельзя однозначно отнести к вещным или обязательственным правам, представляется важным ввести категорию цифрового статута в международном частном праве как права, подлежащего применению к цифровым правам (а также к цифровой валюте, которая обладает признаками цифровых прав). При этом к сфере его действия, по аналогии с другими имущественными правами, следует отнести такие вопросы, как понятие, виды и содержание цифровых прав, а также порядок их возникновения, осуществления, прекращения и защиты.

Следует отметить, что порядок определения цифрового статута является неоднозначным. По аналогии с бездокументарными ценными бумагами логично предположить, что это должно быть право страны места ведения учета цифровых прав. Однако такой учет ведется в информационной системе - совершенно другой среде, которая не имеет собственно каких-либо четких границ между государствами. В этой связи более точным было бы использование критерия места использования инвестиционной или иной информационной платформы -территории государства, на которую преимущественно ориентирована данная платформа для ее использования. В то же время к ней могут § иметь доступ и обращаться для заключения сделок с цифровыми "§ правами лица из разных государств и с этой точки зрения более про- З, стым решением коллизионного вопроса могло бы стать использование 3 личного закона (право места создания или нахождения) юридического З или физического лица, являющегося оператором рассматриваемой г информационной системы. Но и в последнем случае могут возникать £ проблемы правоприменения, когда в правопорядке иностранного го- 3 сударства, к которому относится оператор, отсутствуют, а могут быть £ даже установлены прямые запреты на использование цифровых прав § в гражданском обороте. |

В этой связи, на наш взгляд, исходя из основополагающих принци- | пов наиболее тесной связи и автономии воли сторон, более правиль- | ным и эффективным является определение цифрового новании места регистрации или создания информационной системы (платформы), которое выбирается самим оператором самостоятельно 135 при принятии им решения о ее регистрации в уполномоченном органе ш определенного государства, а при ее отсутствии - в заявлении, раз- Ь мещенном в информационной системе, или ином действии оператора, 51 указывающем на выбор правопорядка определенного государства 3 в отношении созданной информационной системы. Кроме того, нельзя забывать, что некоторые цифровые права могут иметь договорно-правовую природу (к примеру, это касается рассмотренных ранее утилитарных цифровых прав), что указывает на необходимость

применения норм о договорном статуте (ст. 1210-1212, 1215 ГК РФ), который может также определяться участниками соглашения на основании автономии воли сторон (ст. 1210 ГК РФ).

Список литературы:

1. Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая): федеральный закон от 30 ноября 1994 г. № 51-ФЗ (в ред. от 14 апреля 2023 г.) // Собр. законодательства Рос. Федерации. - 1994. - № 32, ст. 3301; 2019. - № 12, ст. 1224.

2. О цифровых финансовых активах, цифровой валюте и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации: федеральный закон от 31 июля 2020 г. № 259-ФЗ (в ред. от 14 июля 2022 г.) // Официальный интернет-портал правовой информации. - URL: http://www. pravo.gov.ru (дата опубликования: 31.07.2020).

3. Цифровая экономика: концептуальные основы правового регулирования бизнеса в России / отв. ред. В.А. Лаптев, О.А. Тарасенко. - М.: Проспект,

Í 2020. - 488 с.

S2 4. Рожкова, М. А. Цифровые права: публично-правовая концепция и по-

нятие в российском гражданском праве / М. А. Рожкова // Хозяйство и право. сс - 2020. - № 10 (525). - С. 3-12.

§ 5. О привлечении инвестиций с использованием инвестиционных

§ платформ и о внесении изменений в отдельные законодательные акты g Российской Федерации: федеральный закон от 2 августа 2019 г. № 259-ФЗ С (в ред. от 14 июля 2022 г.) // Официальный интернет-портал правовой ин-S формации. -URL: http://www.pravo.gov.ru (датаопубликования: 02.08.2019). 3 6. The Law of Crypto Assets / ed. Ph. Maume, L. Maute, M. Fromberger. -SS Beck; Hart; Nomos, 2022. - 618 p.

jj 7. Шахназаров, Б. А. Общая характеристика системы коллизион-

§ но-правового регулирования объектов промышленной собственности / С Б. А. Шахназаров // Актуальные проблемы российского права. - 2019. ^ - № 2 (99). - 144-155.

g 8. Лисица, В.Н. Цифровые права и их использование в смарт-контракте

со / В.Н. Лисица, Е.В. Зайнутдинова // Юридическая наука и практика. - 2022. 2 - Т. 18, № 1. - С. 29-38.

С

136

9. Цифровое право / под общ. ред. В.В. Блажеева, М.А. Егоровой.

- М.: Проспект, 2020. - 640 с.

10. О применении норм международного частного права суда" ми Российской Федерации: постановление Пленума Верховного Суда

{у Российской Федерации от 9 июля 2019 г. № 24 // Российская газета. - 2019.

- № 154. - 17 июля.