CC BY
0УДК 94 (47); 394.4
DOI: 10.24412/2070-9773-2024-10-163-171
Дата поступления (Submitted) 23.09.2024
Дата принятия к печати (Accepted) 06.10.2024
Церковные и советские праздники в сознании и бытовой культуре населения Псково-Печорского края
ОЛЬГА ВЛАДИМИРОВНА КАЛИНИНА
соискатель кафедры этнологии Московского государственного
университета имени М.В. Ломоносова 119234, Россия, Москва, Ломоносовский пр., 27/4
e-mail: kalinina_ol@mail.ru
Аннотоция. Предметом данного исследования является феномен совместного бытования цер-ковно-народных и советских праздников в Печорском районе Псковской области в 1940-х-1980-х гг. Культурная специфика этого региона обусловлена поздним вхождением в состав СССР, длительным сохранением традиционных форм обрядности, сильным влиянием действующего Псково-Пе-черского монастыря и приходских православных храмов. Исследование базируется на материалах, полученных в ходе этнологических экспедиций автора 2007-2017 гг. Для сбора информации использовались методы структурированного и полуструктурированного интервью. Анализ полученных данных производились при помощи сравнительно-исторического метода. До настоящего момента советская праздничная культура Псково-Печорского края не входила в зону интересов этнологов и фольклористов, сфокусированных на изучении традиционной культуры. В статье рассмотрены некоторые условные пары праздников, сформировавшиеся в результате наложения «красного» календаря на церковно-народный: Пасха - Годовщина Октябрьской революции, Троица - День окончания посевной кампании, Петров день - День рыбака, Рождество - Новый год. В заключении делается вывод о параллельном бытовании двух типов праздников в сознании людей, но их пересечении в быту.
Ключевые слова: праздник, Печорский район Псковской области, традиция, советская культура, новая обрядность, православие
^urch Holidays and Soviet Holidays in People's Consciousness and Everyday Culture of the Pskov-Pechersky Region
OLGA VLADIMIROVNA KALININA
Postgraduate Student, Department of Ethnology, Lomonosov Moscow State University 119234, Russia, Moscow, LomonosovskyAvenue, 27/4
e-mail: kalinina_ol@mail.ru
Abstract. The subject of this study is the phenomenon of the coexistence of church-folk and Soviet holidays in the Pechorsky District of the Pskov Region in the 1940s-1980s. The cultural specificity of this region determined the late entry into the USSR, the long-term preservation of traditional ritual forms, the significant influence of the Pskov-Pechersky Monastery and the parish churches. The study is based on materials obtained during the author's ethnological expeditions in 2007-2017. Structured and semi-structured interviews were used to collect information. The analysis of the data obtained was obtained using the comparative historical method. Until now the Soviet festive culture of the Pskov-Pechorsky Region has not been included in the area of interest of ethnologists and folklorists focused on the study of traditional culture. The article examines some conventional pairs of holidays that were formed as a result of the imposition of the "red" calendar on the church-folk calendar: Easter - Anniversary of the October Revolution, Feast of the Holy Trinity - Day of the end of the sowing campaign, St. Peter's Day - Fisherman's Day, Christmas - New Year. The conclusion is made about the parallel existence of two types of holidays in people's minds. At the same time, these holidays intersected in everyday life.
Keywords: holiday, Pechersky District of the Pskov Region, tradition, soviet culture, new rituals, Orthodoxy
Введение ных составляет каркас жизненного ритма чело-
С древнейших времен и по сегодняшний день вечества. Феномен праздника является одной из чередование «времен» будничных и празднич- важнейших и излюбленных тем историко-этно-
графических и социокультурных исследований. В конце ХХ - начале XXI в. актуализировались региональные исследования, направленные на осмысление советской праздничной системы, накладывавшейся на аграрный и церковный календари предшествующих эпох.
Отдельно взятый случай праздничной культуры населения Псково-Печорского края (Печорского района Псковской области) во второй половине ХХ в. представляет интерес как результат внедрения советской обрядности на территории, которая, во-первых, поздно вошла в состав СССР, а, во-вторых, была теснейшим образом связана с культурой Прибалтики. В 1920-1940 гг. современный Печорский район Псковской области входил в состав независимой Эстонской Республики и находился вне влияния советской антирелигиозной политики. В 1945 г. был образован Печорский район в составе Псковской области. Население района отличалось полиэтничностью: здесь проживали русские, эстонцы, латыши, а также сето (сету) - представители финно-угорской православной общности, получившей в 2010 г. статус коренного малочисленного народа РФ. В Псково-Печор-ском крае долгое время сохранялись традиционные формы народной обрядности. Большое влияние на население оказывал мужской православный Свято-Упенский Псково-Печерский монастырь, который, благодаря стечению исторических обстоятельств, не закрывался ни на один день. Кроме того, изменения государственной политики в отношении Русской православной церкви в послевоенный период привели к ситуации сохранения церковно-приходской системы Печорского района - местные храмы не закрывались и продолжали действовать. Население Печорского края наряду с жителями соседних прибалтийских республик было сразу включено в масштабный государственный проект по внедрению новой гражданской обрядности, минуя начальные стадии поиска ее форм, характерные для СССР в 1920-1930-х гг.
Локальная праздничная культура Псково-Пе-чорского края освещена в нескольких публикациях. В диссертационном сочинении фольклориста П. Хагу 1983 г. [1], выполненном в русле трудовой теории формирования народного календаря [2], произведен сравнительный анализ народно-церковных праздников народа сето (сету) с праздниками русского населения Печорского района и южных эстонцев. В обзоре экспедиционных материалов 1980-х-1990-х гг. Ленинградской (Санкт-Петербургской) консерватории под редакцией этномузыколога А.М. Махнецова [3, с. 238-258] зафиксирована сохранившаяся традиционная праздничая обрядность русского населения Печорского района. Статьи А. Г. Новожилова [4-5] посвящены системе престольных праздников в этнически смешанных районах Северо-Запада России. Все вышеперечисленные
исследования основаны на опросе местного населения, имеют ретроспективную направленность и сфокусированы на народной традиционной культуре. Инновации советского периода, праздники «красного календаря в мировоззрении населения Печорского района Псковской области (как носителя хорошо сохранившейся церковной традиции) еще не становились темой отдельного исследования.
Задачей данного исследования является сопоставление церковных и советских праздников, бытовавших на территории Печорского района Псковской области в 1940-е-1980-е гг., и выявление их соотношения друг с другом. Автор не ставит перед собой задачи анализа всего комплекса разнообразных праздничных мероприятий, проводившихся в районе в советский период. Речь идет о некоторых условных парах праздников, сформировавшихся и устоявшихся в местной среде в результате наложения советского календаря на народно-церковный. Исследование базируется на материалах, полученных в ходе этнологических экспедиций автора в 2007-2017 гг. Всего было взято около 100 интервью у жителей Печорского района Псковской области. В центре исследования оказались биографии конкретных людей (как представителей эпохи) и их интерпретации социальной действительности. Основными информантами были русские и сето, чьи предки соотносили себя с православием. Немногочисленное лютеранское население района в данном исследовании не учитывалось. Использовались следующие методы сбора информации: структурированное и полуструктурированное интервью, анализ личных архивов информантов (фотоматериалов, писем, мемуаров и т.д.). Систематизация и анализ полученных данных производились при помощи сравнительно-исторического метода.
Пасха, майские праздники и Октябрьская
Главным праздником православного календаря является Пасха. Она знаменует собой начало новой христианской жизни. В народной культуре Пасха часто ассоциировалась с началом нового года [3, с. 205]. Все опрошенные жители Печорского района 1930-1960-х г.р. назвали Пасху одним из главных и запоминающихся праздников календаря. Самому празднику предшествовала длительная подготовка в форме семинедельного поста, покаяния, молитвы. В советский период истории Печорского края практики Великого поста соблюдались старшим поколением печорян, выросшим и воспитанным в царской России и во время нахождения края в составе независимой Эстонской республики (1920-1940).
Основные усилия советской власти по воспитанию людей новой формации были нацелены на их детей и внуков; подразумевалось максимальное ограждение молодежи от религиозно настроенных взрослых. Тем не менее влияние
семьи оставалось очень сильным. Советские школьники лавировали между семейными устоями и требованиями педагогов, стараясь соблюдать и собственные интересы. Так, например, на замечание учителей о посещении храма в Великий пост, от учеников мог последовать следующий ответ: «Вы учите нас родителей слушать, а родители послали» (А. П. З., 1952 г.р., русский, д. Киршино). По воспоминаниям печорян 1940-х г.р. некоторые родители требовали строгого выполнения запрета на увеселения во время Великого поста - запрещали ходить на танцы, слушать радио. Одна из информантов упоминает о своей учебе в Пскове, где обстановка сильно отличалась от Печор: «В Великий пост мама меня никуда не пускала, а здесь они не знали ничего. Ходим на танцы, ходим, куда хотим». (Д. В. А., 1941 г.р., русская, д. Старый Изборск). Что касается запрета на употребление мясной и молочной пищи, который составляет главное телесное испытание во время поста, то, в отличие от предшествующих периодов, родители советских детей не требовали его строгого соблюдения. Ритм жизни, загруженность на работе, антирелигиозная пропаганда СМИ способствовали редукции традиции Великого поста в семьях, но не приводили к ее полному исчезновению. Информанты свидетельствуют, что хранителями традиции оставались бабушки и дедушки (по достижению пенсионного возраста в эту категорию переходило поколение их родителей). Кроме того, во многих семьях было принято соблюдать пост не целиком, а в течение недели, трех дней или даже только одного дня перед Пасхой.
Исследователями давно отмечен факт стойкого сохранения именно обрядово-застольной составляющей церковных праздников на территории СССР [6-7]. Отчасти это объясняется отсутствием (закрытием) церквей и необходимостью переноса праздника в пространство дома или, как в случае с поминальными практиками, на кладбище. Однако в Печорском районе Псковской области советского периода продолжали действовать как приходские, так и монастырские храмы. Поэтому в воспоминаниях местных жителей Пасха - это не только генеральная уборка в доме, приготовление куличей, крашение яиц и семейное застолье, но и подготовка к причастию, длительное «стояние» в храме, крестный ход и колокольный звон.
В связи с очередным витком государственной антирелигиозной политики и выходом в 1961 г. постановления ЦК КПСС «Об усилении контроля за выполнением законодательства о культах» в Печорах развернулась широкая кампания по отстранению детей от церкви. Ответственность за воспитание новых советских граждан ложилась на школу, а одной из главных мишеней представлялось пасхальное богослужение. За несколько недель до наступления праздника со школьниками проводились беседы, специальные заня-
тия по атеизму, а также просто делались объявления (в том числе по местному школьному радио) о запрете посещения с родителями церкви на праздник. Кроме того, печорских педагогов обязывали проводить ночное дежурство у стен монастыря с целью не допуска детей в храм и записи имен ослушавшихся. В последующие дни ослушавшимся ученикам выносились выговоры, звучали угрозы исключения из пионерской организации и Комсомола, родителей вызывали к директору. Однако, судя по опросам местных жителей, советское поколение печорян было довольно хорошо знакомо с ночным пасхальным богослужением. Кто-то открыто проходил в монастырь под руку с родителями мимо школьных контролеров, кому-то удавалось проскочить мимо контроля незамеченными, иногда местные учителя (воспитанные в той же культурной среде) предпочитали не слишком рьяно исполнять вменяемые их обязанности. Кульминацией праздника был монастырский крестный ход, после которого многие, не дожидаясь конца службы, отправлялись по домам разговляться: «Крестный ход, возглас дали и домой. И ощущение такое, как будто правда семь недель не ел» (Д. Е. В., 1963 г.р., русская, г. Печоры). В этот же период для отвлечения молодежи от церкви в праздничные дни начали устраиваться разнообразные зрелищные представления на соборной площади в Печорах, концерты и танцы в сельских домах культуры. В результате молодые люди начали совмещать светское с церковным: перед посещением храма на Пасху могли зайти в Дом культуры и т.д.
Праздничная пасхальная атмосфера довольно хорошо ощущалась в Печорском районе: сохранялся обычай праздничного звона (любой желающий мог подняться на колокольню и звонить на Пасхальной неделе): «И вот служба заканчивается в пасхальную ночь начинается этот трезвон, и рано утром уже звонили, и в течении всей недели это такой стоит трезвон. Но уже воспринимали так, как надо». (С. В. И., 1965 г.р., русская, д. Залесье). Здесь, в отличие от других регионов, вплоть до 1990-х г. сохранялась традиция азартных игр с яйцами - лунки с наклонными деревянными желобами для катания яиц устанавливались в сельской местности и почти в каждом печорском дворе. От Пасхи начинался отчет традиционных местных гуляний (кир-машей), которые до осени проводились каждое воскресенье в определенном кусте деревень района. Понятие «кирмаш» (kirmas) характерно для культуры сето, а также оно бытовало среди русского населения южных районов Псковской области [3, с. 254].
При опросе старшего поколения жителей Печорского района (рожденных до 1940-х г.) выясняется, что церковные праздники были гораздо более значимыми для них, чем нововведенные советские. Однако и поколение, воспитанное
уже в эпоху развитого социализма (1964-1985), воспринимало государственные праздники как дополнительные выходные, возможность заняться хозяйственными делами. На праздники, достаточно близкие по датам к Пасхе - 1 мая и 9 мая (стал выходным в 1965 г.) семейные застолья, как правило, не устраивались. Это было время начала огородной страды: «Как воспринимали в семье 1 мая? Наверное, никак. И 9 мая. Мы обычно картошку сажали, мы не праздновали. Вот это точно. А тут вот в мае гулять, ну просто некогда!» (К. А. С., 1963 г.р., русская, д. Пани-ковичи). Это были государственные праздники, требовавшие от населения соблюдения определенного алгоритма действий: вывесить красный флаг на доме, продемонстрировав таким образом причастность к красной дате календаря, участвовать в митинге или демонстрации в составе колонны от своего предприятия (у детей -от школы). В сельской местности торжественная часть празднования представляла собой концерты в клубах и митинги на братских могилах. Добровольно из деревенских жителей никто на майские демонстрации в Печоры не ездил.
И только один праздник советского календаря мог соперничать по значимости с церков-но-народными праздниками и даже с Пасхой - это Годовщина Великой Октябрьской социалистической революции, именуемая в народе просто «Октябрьской». Подобно тому, как христианская Пасха знаменовала собой торжество новой жизни, так и Октябрьская революция в большевистской идеологии начинала новую эру человечества и являлась отправной точкой советского календаря [8-9]. Так, информанты называют Годовщину Октябрьской революции самым «почитаемым» праздником, если не брать в расчет религиозные. К Октябрьской готовились так, как было принято готовиться к традиционным народным праздникам: занимались уборкой дома, пекли пироги, варили пиво. Главные официальные торжества естественно проходили в районном центре - в Печорах. Школьники и работники печорских предприятий обязаны были участвовать в колоннах праздничного шествия. Воспоминания об этих событиях у участников демонстраций 1960-1980-х гг. по-разному эмоционально окрашены: от ироничной оценки обязательности участия («Потому что, попробуй, не иди!») до мечтательно-сладких рефлексий на детство и моменты, проведенные вместе с родителями: «Это были прекрасные праздники! Родители работали на предприятиях, мы шли с ними в колоннах... С родителями интереснее было. Потом застолье. Дома всегда наготовлено». (К. А. Н., 1958 г.р., русская, г. Печоры).
Информанты четко различают две составляющие советского праздника: его официальную культурно-массовую часть и домашнее семей-но-дружеское застолье. Как было отмечено Л. Тульцевой, именно традицией семейно-род-
ственных угощений объяснялась стойкость церковных праздников в селах СССР с учетом утраты их религиозного смысла или невыполнения церковных практик населением [6, с. 118]. Интересно, что ту же параллель можно провести и с официальными революционными праздниками (Октябрьской и Первомаем) в Печорском районе советского периода - их идеолого-патетическое содержание не составляло основу домашнего праздника, следовавшего за обязательными коммеморативными мероприятиями.
Троица и Тайловская посевная
Одним из важнейших праздников народно-православного календаря является День святой Троицы (Пятидесятницы), который отмечается на 50-й день после Пасхи. Традиция Пятидесятницы восходит к ветхозаветной практике приношения Богу первого снопа жатвы. Первоначальный аграрный характер праздника проявляется в обычае украшать на Троицу храмы и дома свежей зеленью. Догматическое христианское толкование праздника Троицы как дня сошествия Святого духа на апостолов и обретения ими дара проповеди на разных языках не всегда и не вполне было понятно крестьянскому населению России. Зато в народной традиции Троица - один из самых любимых праздников, который связан с культом растительности и культом предков. Это был комплекс мероприятий, который начинался с Семика (седьмого четверга после Пасхи) и заканчивался Духовым днем (понедельником Святого духа).
Существовавшая ранее традиция Семика, как дня поминовения «заложных» («нечистых», умерших не своей смертью) покойников была забыта на Псковщине уже к началу ХХ в. [10, с. 229]. По всей видимости, ее отголоском можно считать сохранявшийся в Печорах советского времени обычай посещать могилы родственников в четверг перед Троицей. Всеобщее поминовение усопших в храмах совершалось в троицкую родительскую субботу. Посещать кладбища дважды не возбранялось. Информанты старшего поколения упоминают в своих рассказах «троицкий четверг» как день поминовения усопших, но объяснить традицию дублирования поминального дня не могут. Эта традиция характерна для жителей города Печоры, сельские жители, жившие в отдалении, о ней ничего не знают. В книге печорского приходского священника Евгения Пелешева (1930-1921) причиной этого явления указана система местных крестных ходов, существовавшая до 1949 г.- поминовение было перенесено на четверг, так как в субботу печоря-не встречали Вознесенский крестный ход, возвращавшийся из 9-дневного шествия по округе [11, с. 46-47]. Возможно, при помощи крестных ходов православная церковь искореняла или изменяла неканонические религиозные практики народа. Таким образом, первоначальный смысл троицкого четверга был забыт, но поминальные
практики продолжали осуществляться. На излете советской эпохи поминальная обрядность Троицы в Печорском районе была уже полностью сконцентрирована на субботе. В воскресенье совершалось праздничное богослужение, после которого устраивались гуляния. Понедельник Духова дня считался завершением праздника, по народным представлениям работать в огороде и на поле в этот день запрещалось.
Жители Печорского района чаще всего упоминают Троицу при перечислении церковных праздников, стоящих по значимости после Пасхи. Главным атрибутом праздника являлась молодая береза. Ее ставили в храме, стволами и ветками украшали интерьер дома (обычно устанавливали к иконам), хозяйственные постройки, улицы; приносили березовые ветки на кладбища и втыкали их в могилы.
Для ряда деревень района Троица являлась престольным праздником, поэтому запомнилась многим своими широкими гуляниями. Как известно, деревенский «престол» (праздник храма, местной часовни или святого покровителя деревни) являлся одним из ключевых событий крестьянского календаря, и искоренить его советская власть не смогла [7,12]. В отличие от регионов, в которых церковная традиция была насильственно прервана, в Печорском районе советского периода престольный праздник не сводился исключительно к ярмарочной составляющей или к посещению кладбища (в некоторых описанных случаях эти два компонента праздника в своей советской «ипостаси» совпадали) [7, с. 214]. Троицкая родительская суббота для жителей Печорского района обозначала сначала общественную молитву в храме и только потом семейное поминовение на кладбище и дома.
По свидетельствам респондентов власти более лояльно относились к факту посещения населением сельских церквей по большим праздникам. И если в Печорах у дверей церквей выставлялся «караул», то в сельской местности родителям было проще приводить детей в храм. Детские воспоминания жителей Печорского района о празднике Троицы в 1950-1970-х гг. очень яркие: приподнятое настроение, красивые одежды, приятные хлопоты по приготовлению еды для поминок, путь до храма. Кульминацией родительской субботы являлось всеобщее застолье с распитием спиртных напитков на кладбище - скатерти расстилались прямо на могилах, превращая погост в единый праздничный стол. На следующий день (собственно на Троицу) опять полагалось идти в церковь, но поминать на кладбище уже не ходили: «В Троицу ходят одни пьяницы на кладбище, в воскресенье. А в субботу ходят поминать родителей» (К. Л. В., 1950 г.р., русская, д. Моложва).
Специфика Троицы Печорского района (и как поминального, и как престольного праздника)
заключалась в сборе родни, проживавшей не только в Псковской области, но в соседних советских республиках - Эстонии и Латвии, что объясняется пограничным географическим положением региона. В постсоветский период эта ситуация приобрела особый смысл объединения на «земле предков» людей, оказавшихся в разных государствах. Особенно остро ее переживают сето, проживающие по обе стороны русско-эстонской границы.
В 1960-е г. в СССР началась широкомасштабная государственная кампания по внедрению в быт «новых гражданских обрядов и праздников», в очередной раз призванная противопоставить сохранявшейся нежелательной религиозной обрядности сконструированные социалистические практики [13, с. 349-398]. Наряду с разработкой сценариев революционных и семейно-бытовых праздников, большое значение в этот период придавалось трудовым праздникам (например, Празднику урожая); появились официальные дни, посвященные определенным профессиям - День учителя, День оленевода, День рыбака и т.д.
В Печорском районе большую популярность в 1960-1970-е гг. приобрел праздник «Тайлов-ская посевная». Суть его сводилась к сбору закончивших посевные работы колхозников в одном месте - для этого был выбран красивый бор близ деревни Тайлово, где проходили праздничный концерт, церемония награждения отличившихся работников, организованное гуляние, а также устраивалась выездная торговля, где можно было приобрести дефицитные товары. Праздник окончания посевной кампании не имел определенной даты, но, как упоминают респонденты, выпадал на выходной день и по срокам стоял рядом с Троицей. Для доставки работников колхозов выделялись грузовики, которые украшались молодыми березовыми деревцами. Однако никто из опрошенных информантов не видит здесь параллелей с троицкой обрядностью. Обычай украшать машины березками они сами объясняют соображениями эстетики, гигиены или безопасности: «такая мода, наверное», «чтоб веселее было», «чтоб пыли не было», «чтоб люди с грузовиков не свалились по дороге» и т.д.
По существу, Тайловская посевная являлась местным вариантом праздника Русской березки, который изначально задумывался как откровенная антитеза христианской Троице, проводился во многих регионах СССР как производственный праздник с повторением троицкой растительной символики и часто намеренным совпадением с датой церковного праздника [14, с 153-154]. Однако в регионе с высокой религиозностью населения внимание людей перетягивалось на сторону советских практик без лишнего афиширования антагонизма.
Яркий советский праздник, прекративший свое существование с развалом сельского хо-
зяйства в 1990-е гг., жители Печорского района вспоминают с ностальгией и теплыми чувствами. Как правило, информанты настаивают на том, что Посевная и Троица всегда были разнесены по датам. Однако на практике они иногда совпадали. Так, жительница д. Моложва вспоминает о том, что в субботу ходила с родителями в церковь и на кладбище, в воскресенье вместе со всеми выезжала на праздник в Тайлово, а вечером того же дня успевала попасть на троицкие гуляния в д. Лесицко. (К. Л. В., 1950 г.р., русская, д. Моложва). В таком случае молодежь на Троицу в церковь не успевала - все с утра ехали на праздник в Тайлово. Однако в сознании печорян эти два события никак не пересекались. В их картине мира Троица оставалась важнейшим днем церковного календаря, связанным с поминовением предков, а в ряде случаев - местным престольным праздником, Посевная - веселым колхозным праздником всего района.
Петров день и День рыбака
Следующая пара праздников относится в большей степени к северо-восточной части Печорского района. Эту прибрежную территорию Псковского озера с прилегающими островами местное население называет Обозерьем. Основу хозяйства жителей Печорского Обозерья составляли рыболовство и огородничество. Псковское озеро славилось снетком - разновидностью корюшки. В советский период здесь функционировали рыболовецкие колхозы, промышлявшие в Псковском и Чудском озерах, в поселке Крупп работал крупный завод по переработке рыбы; рыбно-овощной совхоз «Дружба» имел статус миллионера. Обозерцы составляли обособленную группу жителей Печорского района, отличавшихся, по мнению многих информантов, особым трудолюбием и зажиточностью. Периферийное расположение Обозерья способствовало сохранению многих народных традиций, которые проявлялись в быту и богатом фольклорном наследии [3, с. 225-332].
Церковный праздник в честь апостолов Петра и Павла (29 июня/12 июля), именуемый в народе Петровым днем, имеет особое значение для рыбаков [15, с. 269]. Они считают своим покровителем святого апостола Петра, занимавшегося рыболовным промыслом на Галилейском озере. Петру и Павлу посвящены маленькие деревенские часовни, выстроенные на побережье Псковского озера и на острове Каменка по инициативе местных жителей в Х1Х-начале ХХ в. (д. Лисьё, д. Литовиж, д. Зимний Борок, д. Каменка, д. Медово, д. Рожитец) [16, с. 133]. Не все из них сохранились до наших дней. В 1950-1970-е гг. население Обозерья неукоснительно соблюдало традицию трехдневного празднования своего часовенного праздника: «Петров день в Лисьё - три дня пьянка до упаду. Это на самом деле так. Ничем люди не занимались. Абсолютно. Три дня. Четвертый день - сенокос начинался.
Это традиционно было всегда. Начало сенокоса, у кого болит голова, у кого не болит, а все уж вышли». (З.А.С., 1952 г.р., русский, д. Лисьё). На Петров день рыбаки возвращались из экспедиций домой. Верующие люди шли 12 июля в храм. По церковному уставу в Петров пост, предшествующий празднику Петра и Павла, можно есть рыбу, однако по крестьянской традиции ее употребляли и в другие посты. По свидетельствам обозерцев 1950-1960-х г.р., в семьях строго не постились, но «старались придерживаться правил», ели «пустоварицу» - т.е. суп без мяса, готовились к причастию на престольный праздник. Детей приводили с собой в храм, хотя это и не приветствовалось на официальном уровне.
Рыбаки, как представители опасной профессии, особенно остро чувствовали потребность в защите небесных сил. Общественная молитва в храме дополнялась домашней, а перед самым отправлением в длительную экспедицию (обозерские бригады ходили на лов в Гдовский район на несколько недель) выполнялись и некоторые магические действия. Так, двое информантов из разных деревень независимо друг от друга рассказали об обряде, который неизменно производился рыболовецким звеном (командой из 6-7 человек) перед отъездом. Рыбаки собирались в доме у руководителя звена (звеньевого), заканчивали необходимые приготовления, выпивали по рюмке водки, а затем ставили на порог дома железную сковороду, устраивали в ней небольшой костер, и, перешагнув через него по очереди, отправлялись на озеро (З. А. С., 1952 г.р., русский, д. Киршино; Б. Л. Г., 1936 г.р., русская, д. Кулье). По всей видимости, это архаичные практики, связанные с представлением об очистительной и охранительной силе огня -домашнего очага. Характерно, что перед этим действием все рыбаки осеняли себя крестным знамением - и те, кто ходил в церковь регулярно, и те, кто в ней не появлялся. Таким образом, рыбаки в своем опасном деле просили защиты у Христа и святых, в первую очередь у апостола Петра, а также прибегали к неканоническим обрядам.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 3 мая 1965 г. был учрежден «День рыбака», который отмечался ежегодно во второе воскресенье июля. Праздник быстро набрал популярность, получил широкое распространение и органично вписался в быт советских рыбаков-профессионалов, а также многочисленных рыбаков-любителей. По датам он был очень близок к Петрову дню, а в некоторые годы (если 12 июля выпадало на воскресенье) совпадал с ним. В своей «разгульной» составляющей День рыбака несколько походил на традиционный престольный праздник. Однако суть его была совершенно иной - праздник был выведен из-под «патронального контроля» святых православной церкви. Подобно тому, как советский
человек праздновал день рождения вместо дня ангела [17], рыбаки отмечали не «именины» своей профессии, а чествовали самих себя. Кроме того, в отличие от престольного праздника, советский День рыбака являлся массовым мероприятием, срежиссированным работниками культуры. Праздник проводили в Круппе, где находился рыбзавод, и в березовой роще рядом с д. Кулье (там устраивалась эстрада). В начале 1980-х г. во вместительном здании Дома культуры д. Киршино на День рыбака выступали артисты всесоюзного значения - Валентина Толкунова, Екатерина Шаврина. В отличие от Тайловской посевной День рыбака не был праздником всего района. На него приезжали родственники и друзья обозерцев, печоряне и жители других волостей Печорского края знали о нем скорее по рассказам.
Для советского поколения обозерцев День рыбака стал вневременной константой, часто от них можно услышать утверждение о том, что «этот праздник был всегда». В 1980-е г. празднование Петрова дня в Обозерье уже не проводилось с таким размахом, как прежде. Функция общественного праздника перешла к Дню рыбака, но Петров день оставался значимым религиозным праздником. Связи между этими двумя праздниками местные жители не наблюдают и не считают День рыбака советской заменой Петрову дню: «У нас любят люди гулять. День рыбака - значит рыбаки. Петров день - значит Петра и Павла» (К. Н. А, 1961 г.р., русская, д. Крупп).
Рождество и Новый год
Самым ожидаемым праздничным временем долгой северной зимы в народно-церковном календаре являлись Святки (святые дни) - период от праздника Рождества Христова до Крещения Господня. Жители Псково-Печорского края, родившиеся в 1920-1940-е гг., являлись носителями старинных рождественских традиций - обхода домов с церковными песнопениями и колядками, обрядового ряжения, гаданий и молодежного озорства. Эти практики сохранялись в Печорском районе до 1960-х гг.
Информанты, рожденные в советский послевоенный период, многократно подчеркивали, что для их родителей, бабушек и дедушек главным зимним праздником был не Новый год, а Рождество Христово. К нему тщательно готовились, ставили в доме елку, украшенную самодельными бумажными игрушками и сладостями. Поскольку в 1920-1940 гг. Печорский район входил в состав Эстонской Республики и находился в юрисдикции Константинопольского патриархата, церковные праздники здесь отмечались по григорианскому календарю, то есть Рождество отмечалось 25 декабря. В советский период привычка устанавливать елку к этой дате сохранялась в тех домах Печорского района, где были тесные родственные и дружеские связи с соседним эстонским населением. Вечером пе-
ред Рождеством и в рождественскую ночь по домам ходили «христославцы» с самодельной звездой, к которой прикрепляли свечу или фонарь. За пение о Христе хозяева домов давали славельщикам деньги, сладости, яблоки. Традиционно славлением в Печорском районе занимались и взрослые, и дети. В 1960-е гг. обычай еще сохранялся в деревнях и на хуторах, однако в нем не участвовали пионеры - воспоминания информантов об участии в славлении Христа вместе со взрослыми относятся к их раннему детскому возрасту. Утром 7 января население Псково-Печорского края устремлялось в свои приходские церкви. После праздничного богослужения устраивались домашние застолья, на которых разговлялись постившиеся. В сельской местности сохранялся обычай забивать к Рождеству поросенка. Вечером праздничного дня могли продолжаться обходы домов с пением о Христе или колядками. Также в советский период в Печорском районе сохранялся святочный обычай «комедить» - молодежь проявляла богатую фантазию в обрядовом хулиганстве (закидывала хозяевам сани на крышу дома, раскидывала дрова и т.д.).
В святочный праздничный цикл органично вписывался Новый год. В Печорском районе, также, как и по всему Псковскому краю, на него было принято колядовать и желать друг другу благополучия. Однако отдельное празднование, ставшее традицией в городской среде Российской империи после реформ Петра I, в народной среде не практиковалось: «Для родителей моих, например, Новый год - это ну хорошо и хорошо. А вот Рождество - это праздник». (К. А. С, 1963 г.р., русская, д. Паниковичи). Одна из информанток в рассказе о своем переезде после замужества из сельской местности в Печоры в 1958 г. подчеркивала собственное невежество в вопросе празднования Нового года (ее удивляла всеобщая суета, пьянство в новогоднюю ночь), и первые годы после переезда молодая семья Новый год никак не отмечала. (Л. Э. М., 1941 г.р., сето, г. Печоры). Зато для ее сына и его друзей - поколения, рожденного в 1960-х гг., Новый год стал одним из любимых праздников детства.
Советский Новый год оказался одним из самых приватных и наименее идеологизированных государственных праздников во вт. пол. ХХ
в. [18]. Он включил в себя многие внешние атрибуты и признаки Рождества (елку, подарки, застолье, ожидание чуда и др.). Дети 1960-1970-х
г.р., в особенности горожане, Рождество уже никак не праздновали: «Рождество даже не справляли. Рождество началось значительно позже, вот в нашей семье... Да, дома мы справляли из церковных только два праздника - Пасху и Успение Богородицы [храмовый праздник монастыря]» (К. А. Н., 1958 г.р., русская, г. Печоры). Таким образом, в сельской местности рождественские и святочные традиции сохранялись лучше. В
городской среде Рождество было вытеснено Новым Годом, лишенным какой бы то ни было религиозной окраски. Рождество оказалось локализовано в храме - старшее поколение пе-чорян не афишировало свои религиозные практики, и праздник не выплескивался за пределы церковных стен, не перетекал в публичные гуляния или семейное застолье, как это происходило на Пасху или Троицу.
Заключение
История советизации Печорского района Псковской области относится к эпохе, когда Церкви позволялось функционировать под строжайшим надзором и давлением государства, а развернувшаяся широкомасштабная программа по внедрению новой социалистической обрядности основывалась на идеи не воинствующего, а научного атеизма и выстраивалась в соответствии с разработками этнографов и фольклористов. Реализация этого проекта на местах зависела от региональных культурных особенностей, инициатив партийных чиновников и работников культуры. Специфической особенностью Пско-во-Печорского района советского периода являлась сохранявшаяся церковно-приходская среда, функционирование Псково-Печорского монастыря, оказывавшего влияние на религиозную грамотность населения. Исходя из этой ситуации, местные власти не артикулировали прямое противопоставление внедряемых сверху новых социалистических праздников традиционным календарно-церковным. По сути, населению настойчиво предлагалась светская альтернатива имевшимся религиозным праздничным практикам. Главными агентами социальных изменений выступали дети и молодежь. По замыслам идеологов замена религиозных праздников нерелигиозными должна была осуществляться не просто как акт борьбы с религией, а как создание новой целостной мировоззренческой системы. Однако в результате в Печорском районе начала происходить «гибридизация» религиозной и советской праздничных культур, характерная для центральной России 1920-1930-х гг., когда люди не видели противоречивая в практике празднования и церковных, и революционных дат [9, с. 234-237]. В. Смолкин определяет этот Литература и источники
феномен как «идейную гибкость советских людей» ]13, с. 235[.
Триаду самых значимых сохранявшихся религиозных праздников составляли Пасха, престольный праздник и Троица - общинные празднества, тесно связанные с культом предков. Революционные, аграрные и трудовые праздники красного календаря также прочно вошли в культуру местного населения. Однако полной замены системы координат не произошло. В сознании населения советские и церковные праздники существовали как бы в разных плоскостях. Первые характеризовались публичностью и обязательностью участия, вторые - приватностью: «Советские - это всегда демонстрация, всегда какие-то парады, сборы на уровне государственных праздников. Это совершенно другой, нежели религиозный. Религиозный более как-то тише, спокойнее». (К. Л.,1956 г.р., сето, г. Печоры). Тем не менее в быту эти два типа праздников пересекались. Их хронологическая близость часто приводила к поочередному посещению населением храмов и светских мероприятий, приуроченных к красным дням календаря. В подготовительной, застольной и разгульной составляющих советских торжеств люди воспроизводили хорошо знакомую им внешнюю форму церков-но-народных праздников. И теплая атмосфера родственных застолий также распространилась на советские праздники, такие как Новый Год и Годовщина Октябрьской революции.
На примере общей трансформации праздничной культуры Псково-Печорского края во вт. пол. ХХ в. мы видим разные варианты сосуществования двух праздничных систем:
- Сохранение церковного праздника в народной среде в течение всего советского периода при значительном купировании многих связанных с ним религиозных практик (Пасха).
- Постепенное замещение церковного праздника культурно-массовыми мероприятиями, в которые активно включалась молодежь (Троица - Тайловская посевная, Петров день - День рыбака).
- Вытеснение церковного праздника на периферию бытования и замещение его советским аналогом (Рождество - Новый Год).
1. Хагу П. С. Аграрная обрядность и верования сету: автореф. дис. ... канд. ист. наук. Л., 1983. 19 с.
2. Чичеров В. И. Зимний период русского народного земледельческого календаря ХУ!—Х!Х веков (Очерки по истории народных верований) // Труды Института этнографии им. Н. Н. Миклухо-Маклая. Новая серия. Т. XL. М.: АН СССР, 1957. 236 с.
3. Народная традиционная культура Псковской области: обзор экспедиционных материалов из научных фондов Фольклорно-этнографического центра / науч. ред. А.М. Махнецов. Т. 1. Псков: Издательство Областного центра народного творчества, 2002. 688 с.
4. Новожилов А. Г. Престольные праздники в системе традиционных социальных связей населения Печорского района Псковской области // Православие и культура этноса: тезисы докладов. М., 2000. С. 61-62.
5. Новожилов А. Г. Престольные праздники в системе культурного ландшафта этнически смешанных районов Северо-Запада России // Сакральная география и традиционные этнокультурные ландшафты народов Европейского Севера. Поморские чтения по семиотике культуры. Вып. 2. Архангельск, 2006. С. 213-220.
6. Тульцева Л. А. Календарные религиозные праздники в быту современного крестьянства (по материалам Рязанской области) // Советская этнография. 1970. № 6. С. 111-118.
7. Листова Т. А. Православие в общественно-религиозных праздниках советского и постсоветского времени (по материалам полевых исследований в российско-украинско-белорусском пограничье) // Церковные празд-
ники русского народа: от прошлого к настоящему. М.: ИЭА РАН, 2011. С. 185-214.
8. Рольф М. Советские массовые праздники [пер. с нем. В.Т. Алтухова]. М.: РОССПЭН, 2009. 439 с.
9. Кирьянов И. К., Скоселев А. А. День 7 ноября - что за день календаря? Столетие практик памяти и забвения Октябрьской революции 1917 г. // Вестник Пермского федерального исследовательского центра. 2019. № 4. С. 80-92.
10. Зимина Т. А. Общественный быт. Календарные праздники и обряды // Историко-этнографические очерки Псковского края. Псков: ПОИПКРО, 1999. С. 218-236.
11. Пелешев Е. При пяти настоятелях // В Псково-Печерском монастыре (воспоминания насельников). М.: Отчий дом, 2001. С. 5-134.
12. Крывелев И. А. О формировании и распространении новых обычаев и праздников у народов СССР // Советская этнография. 1963. № 6. С.16-24.
13. Смолкин В. Свято место пусто не бывает: история советского атеизма. М.: НЛО, 2021. 325 с.
14. Гагарин Ю. В. Изживание религиозных традиций и формирование новых праздничных обычаев в Коми АССР // Советская этнография. 1965. № 4. С. 148-159.
15. Круглый год. Русский земледельческий календарь / ^ст. А. Ф. Некрылова. М.: Правда, 1989. 496 c.
16. Setoff^ tsassonad. Setu Kulturi Fond, 2011. 578 lk.
17. Байбурин А. К. Празднование дня рождения: к истории формирования традиции // Рябининские чтения. Петрозаводск: КНЦРАН, 2019. С. 13-15.
18. Куприянов Б. В., Порохова А. А. Трансформация Новогоднего праздника в СССР: реконструкция по современным воспоминаниям о советском детстве // Этнографическое обозрение. 2022. № 3. С. 176-196.
References
1. Khagu P.S. Agrarnaya obryadnost' i verovaniya setu [Seto agrarian rituals and beliefs]. PhD diss. abstract. Leningrad, 1983. 19 p.
2. Chicherov V.I. Zimnii period russkogo narodnogo zemledel'cheskogo kalendarya XVI—XIX vekov (Ocherki po istorii narodnykh vero-vanii) [Winter period of the Russian folk agricultural calendar of the 16th-19th centuries]. Trudy Instituta etnografii imeni N. N. Mikluk-ho-Maklaya. Novaya seriya [Proc. of the Institute of Ethnography named after. N.N. Miklouho-Maclay], 1957, vol. XL. 236 p.
3. Makhnetsov A.M., ed. Narodnaya traditsionnaya kul'tura Pskovskoi oblasti: obzor ekspeditsionnykh materialov iz nauchnykh fondov Fol'klorno-etnograficheskogo tsentra [Folk traditional culture of the Pskov Region: review of expedition materials from the scientific foundations of the Folklore and Ethnographic Center]. Vol. 1. Pskov: Oblastnoi tsentr narodnogo tvorchestva Publ., 2002. 688 p.
4. Novozhilov A.G. Prestol'nye prazdniki v sisteme traditsionnykh sotsial'nykh svyazei naseleniya Pechorskogo raiona Pskovskoi oblas-ti [Patronal holidays in the system of traditional cocial connections of the population of the Pechersky District of the Pskov Region]. Pravoslavie i kul'tura etnosa: tezisy dokladov [Orthodoxy and the culture of the ethnos: abstracts of reports]. Moscow, 2000, pp. 61-62.
5. Novozhilov A.G. Prestol'nye prazdniki v sisteme kul'turnogo landshafta etnicheski smeshannykh raionov Severo-Zapada Rossii [Patronal holidays in the system of cultural of ethnically mixed regions of the North-West of Russia]. Sakral'naya geografiya i traditsionnye etnokul'turnye landshafty narodov Evropeiskogo Severa. Pomorskie chteniya po semiotike kul'tury [Sacred geography and traditional ethnocultural landscapes of the peoples of the European North. Pomeranian readings of the semiotics of culture]. Vol. 2. Arhangelsk, 2006, pp. 213-220.
6. Tul'tseva L.A. Kalendarnye religioznye prazdniki v bytu sovremennogo krest'yanstva (po materialam Ryazanskoi oblasti) [Calendar religious holidays in the everyday life of the modern peasantry (based on the materials from the Ryazan Region]. Sovetskaya etnografiya [Soviet ethnography], 1970, no 6, pp. 111-118.
7. Listova T.A. Pravoslavie v obshchestvenno-religioznykh prazdnikakh sovetskogo i postsovetskogo vremeni (po materialam polevykh issledovanii v rossiisko-ukrainsko-belorusskom pogranich'e) [Orthodoxy in the social and religious holidays of the Soviet and post-Soviet period (based on field research in the Russian-Ukrainian-Belarusian borderland]. Tserkovnye prazdniki russkogo naroda: ot proshlogo k nastoyashchemu [Church holidays of the Russian people: from the past to the present]. Moscow, IEA RAN Publ., 2011, pp. 185-214.
8. Rolf M. Sovetskie massovye prazdniki [Soviet mass holidays]. Moscow, ROSSPEN Publ., 2009. 439 p.
9. Kir'yanov I. K., Skoselev A. A. Den' 7 noyabrya - chto za den' kalendarya? Stoletie praktik pamyati i zabveniya Oktyabr'skoi revolyutsii 1917 [7th Novemder - what is the day of the calendar? A century of practices of memory and oblivion of the October Revolution of 1917]. Vestnik Permskogo federal'nogo issledovatel'skogo tsentra. [Perm federal research center journal], 2019, no 4, pp. 80-92.
10. Zimina T.A. Obshchestvennyi byt. Kalendarnye prazdniki i obryady [Public life. Calendar holidays and rituals]. Istoriko-etnografich-eskie ocherki Pskovskogo kraya [Historical and ethnographic essays of the Pskov Region]. Pskov, POIPKRO Publ., 1999, pp. 218-236.
11. Peleshev E. Pri pyati nastoyatelyakh [Under five abbots]. V Pskovo-Pecherskom monastyre (vospominaniya nasel'nikov) [In the Pskov-Pechersky Monastery (memoirs of the monks)]. Moscow, Otchii dom Publ., 2001, pp. 5-134.
12. Kryvelev I.A. O formirovanii i rasprostranenii novykh obychaev i prazdnikov u narodov SSSR [On the formation and spread of new customs and holidays among the peoples of the USSR]. Sovetskaya etnografiya [Soviet ethnography], 1963, no 6, pp. 16-24.
13. Smolkin V. Svyato mesto pusto ne byvaet: istoriya sovetskogo ateizma [A sacred space is never empty: a history of soviet atheism]. Moscow, NLO Publ., 2021. 325 p.
14. Gagarin Yu.V. Izzhivanie religioznykh traditsii i formirovanie novykh prazdnichnykh obychaev v Komi ASSR [The elimination of religious traditions and of new holiday customs in the Komi ASSR]. Sovetskaya etnografiya [Soviet ethnography], 1965, no 4, pp. 148-159.
15. Nekrylova A.F., compiler. Kruglyi god. Russkii zemledel'cheskii kalendar' [Year round. Russian agricultural calendar]. Moscow, Pra-vda Publ., 1989. 496 p.
16. Setoff^ tsassonad [Setomaa chapels]. Setu Kulturi Fond, 2011. 578 p. (in Estonian).
17. Baiburin A.K. Prazdnovanie dnya rozhdeniya: k istorii formirovaniya traditsii [Birthday celebration: on the history of the formation of tradition]. Ryabininskie chteniya [Ryabinin readings]. Petrozavodsk, 2019, pp. 13-15.
18. Kupriyanov B.V., Porokhova A.A. Transformatsiya Novogodnego prazdnika v SSSR: rekonstruktsiya po sovremennym vospominani-yam o sovetskom detstve [Transformation of the New Year's holiday in the USSR: reconstruction based on modern memories of soviet childhood]. Etnograficheskoe obozrenie [Ethnographic review], 2022, no 3, pp. 176-196.
© «Клио», 2024 © Калинина О.В., 2024
