CC BY
57
УДК 070.13(571.54)
© Б.Б. Шагдарова Цензура в Бурятии в 1930-е гг. и ее взаимодействие с прессой
Автор обращается к истории становления и развития цензурного органа в Бурятии, рассматривает его влияние на развитие местной печати в 1930-е гг., когда он окончательно монополизируется партийными органами, приобретает всепроникающий характер.
Ключевые слова: цензура, политический контроль, периодическая печать Бурятии, революционная бдительность.
В.В. Shagdarova
History of censorship in Buryatia in the 1930’s and its interaction with press
The author adverts to history of formation and development of censorship authority in Buryatia, he considers its influence on local press evolution in the 1930’s, when it was completely monopolized by party organs and attained pervasive nature.
Keywords: censorship, political control, periodic of Buryatia, revolutionary vigilance.
История отечественной цензуры изучается исследователями в прямой взаимосвязи со свободой журналистского творчества. В России взаимодействие цензуры и журналистики всегда носило непримиримый характер. В данной статье мы обратимся к истории становления и развития советского цензурного органа в Бурятии и его влиянии на развитие местной периодической печати. Рассматриваемый период приходится на 1930-е г., когда в СССР окончательно сложился инструмент политико-идеологического контроля за прессой, орган цензуры - Главлит. В дальнейшем над средствами массовой информации и пропаганды устанавливается плотная завеса контроля и ограничений, повлекших за собой снижение потенциала достоверности в изложении событий или в описании политической и психологической атмосферы в стране. Установившийся тоталитарный режим и наступление культа личности И.В. Сталина лишили информационное пространство страны плюрализма и гласности. В этот период цензура окончательно монополизировалась партийными органами и стала эффективным орудием защиты тоталитарной системы. Более того, она получила всепроникающий характер.
Предпосылки этого процесса наблюдались уже в первые годы советской власти, когда политическая цензура была оформлена в структуре Наркомпроса. Еще в 1918 г. на V Всероссийском съезде Советов РСФСР была принята Конституция, в которой ограничения на гражданские свободы, в том числе свободу слова, обосновывались действиями во имя трудящихся, большинства народа. Свобода слова и печати предоставлялась только части населения страны - рабочим и крестьянам. О сущности большевистской цензуры писал в своей статье «Свобода книги и революция» А.В. Луначарский, бывший в 1920-е г. Наркомом Просвещения РСФСР. Им, в частно-
сти, отмечалось, что «цензура - это нечто, присущее упорядоченной социалистической жизни».
В 1922 г. СНК РСФСР издал Декрет об учреждении единого цензурного органа в стране. В тексте декрета говорилось, что «в целях объединения всех видов цензуры печатных произведений учреждается Главное управление по делам литературы и издательств (Главлит) при Народном Комиссариате Просвещения и его местные органы при губернских отделах народного образования». Тогда же было определено, что от предварительной цензуры свободны издания Коминтерна, вся партийная печать, издания Госиздата, Главполитпросвета, а также научные труды Академии наук. Однако в 1931 г. политико-идеологический контроль был ужесточен и все «освобожденные» издания стали подвергаться предварительной цензуре.
В Бурятии до 1923 г. цензура была оформлена в структуре Дальлита, отдел которого существовал здесь с 1920 г. За этим цензурным органом были закреплены широкие полномочия по контролю за печатью. В дальнейшем его правопреемником стало Бурлито, созданное в период выделения Бурят-Монголии в автономную республику. В 1924 г. во главе Бурлито официально был назначен цензор Попов. Он занимался всеми видами цензуры. В аймаках и районах республики за неимением штатных работников Бурлито их функции исполнялись заведующими отделами народного образования. По мере разворачивания цензуры на местах требования к уполномоченным все возрастали. Видимо, этим объясняется появление из-под пера цензора секретного рапорта на имя секретаря Бурбюро РКП(б), в котором Попов выражает озабоченность тем, что «все они (уполномоченные Бурлито. - Б.Ш) беспартийные, а такую работу, как цензура, нежелательно поручать, хотя бы в будущем, заведую-
щим районо. Дело цензуры является конспиративной работой» (НАРБ, ф. Р 803, оп. 1, д. 1, л. 5) [1]. В дальнейшем отмечалась слабая закрепляе-мость кадров на должности цензора Бурлито и причиной тому являлся большой объем работы, с которой цензоры не справлялись, поскольку зачастую не имели даже среднего образования. В целом же это стало следствием упущения и недостатков в кадровой политике союзного Главлита. В качестве серьезных упущений цензуры в Бурятии Бурбюро РКП(б) называло отсутствие цензора, владеющего бурятским языком. По этой причине контроль за литературой на национальном языке в первые годы существования Бурлито не имел регулярного характера, а поручался от случая к случаю разным лицам.
Координацией цензурной деятельности в Бурятии непосредственно занимался Иркутский областной орган ГПУ, в котором официально была выделена должность политического уполномоченного ОГПУ по Бурятии. В 1924 г. республиканские газеты по требованию областного ГПУ ввели у себя разрешительные визы. Однако на тот момент существовало общее положение, освобождавшее партийные и государственные газеты от цензуры. По этой причине цензор Попов в служебной записке в редакцию газеты «Бурят-Монгольская правда» о необходимости ввести разрешительную визу поясняет редактору Г.С. Мулакову, что, хотя партийные и государственные газеты от цензуры свободны, но для соблюдения общего порядка отныне нужно проставлять внизу газеты визу цензуры «Бурлит № 1». Складывающаяся таким образом ситуация не могла не указывать на то, что в недрах самих партийно-цензурных органов крепло желание усилить всемерный контроль за информацией и ужесточить ограничения. Очевидно и то, что редакторы газет не имели ни малейшей возможности влиять на этот процесс, поскольку циркуляры цензуры носили не рекомендательный, а обязательный для исполнения характер. Находящемуся в рассматриваемый период на должности редактора республиканской газеты «Бурят-Монгольская правда» Г. С. Мулакову приходилось непросто, потому что он не мог пренебречь требованиями цензуры, но сам характер требований напрочь лишал редакцию и ее сотрудников профессиональных ориентиров и творческой самостоятельности. Нередко от редактора газеты цензура требовала сообщать компрометирующие материалы на лиц, подавших заявления о вступлении в рабселькоровскую организацию (НАРБ, ф. 1П, оп. 1, д. 948, л. 104) [2]. Крайне непростым был для редактора шаг, связанный с введением предварительной цензуры для всех материалов
газеты. После ряда циркуляров из Бурлито он был вынужден издать приказ № 59, который к тому же сопровождался предупреждением о том, что авторы газеты, не представившие свои материалы для предварительной цензуры, могут быть наказаны, вплоть до предания суду.
В 1926 г. из Областного ГПУ в Бурлито был направлен уполномоченный по цензуре Грикит. Тогда же была предпринята реорганизация органа политического контроля, повлекшая упразднение должности цензора - заведующего Бурлито. Одновременно в структуре Бурполитпросвета была учреждена должность политредактора Бур-лито, которому предстояло координировать и направлять деятельность аймачных инспекторов по делам зрелищ и печати. Таким образом, политический контроль был оформлен в структуре Главполитпросвета, поэтому данный период в истории самой цензуры справедливо называют «наркомпросовским».
Прибывший из Иркутска Грикит (в архивных документах не указаны иницалы. - Б.Ш) в должности политредактора Главполитпросвета приступил к энергичным действиям. Уже в одном из своих первых отчетов в высшие партийные инстанции республики он сообщает об обмене опытом с Главлитами Татарстана, Якутии, Читинским и Иркутским облкрайлитами, о прочном сотрудничестве республиканской цензуры с ОГПУ (НАРБ, ф. Р 293, оп. 1, д. 7, л. 18) [3]. Не менее активно им была развернута деятельность по урегулированию и контролю за выпуском религиозной периодической литературы. Получившие тогда повсеместное распространение циркуляры Главлита содержали предупреждение о том, что религиозные журналы ограничены исключительно вопросами догматического и религиозно-обрядового характера и в отношении них следует усилить внимание. В силу немногочисленности самих религиозных изданий, а также по причине отсутствия цензора со знанием бурятского языка цензура нередко не справлялась с возложенной задачей.
Совершенно иным по масштабу и характеру являлся политико-идеологический контроль за республиканскими газетами. Об этом ярко свидетельствуют документы служебной переписки, носившей секретный характер. Эта переписка между политредактором и редакторами республиканских газет носила в рассматриваемый период интенсивный характер и в основном состояла из циркуляров и обращений с требованием соблюдать революционную бдительность и политико-идеологическую выдержанность материалов. В отдельных циркулярах прямо указывались темы, которые по цензурным соображениям
были запрещены к опубликованию. К таким темам были отнесены вопросы, затрагивающие политику зарплат, норм исчислений на зарплаты, также строжайше запрещали публиковать статьи, связанные с финансовыми мероприятиями, суть которых заключалась в выдаче части зарплаты облигациями выигрышного займа (НАРБ, ф. 1П, оп. 1, д. 948, л. 109) [4]. Не допускались к опубликованию материалы о месте отдыха и лечения членов правительства. Редакции предупреждали, что по распоряжению М. Ягоды нарушившие цензурные требования газеты подвергнутся штрафу, а репортеры и фотографы - аресту (НАРБ, ф. Р 803, оп. 1, д. 7, л. 14).
В ходе переписки политредактора с редакторами газет обсуждались, помимо цензурных, вопросы иного содержания. К примеру, в письме политредактора от 2 марта 1927 г. содержится требование к редактору газеты «Бурят-Монгольская правда» Лескову предоставить текущие данные о количестве распространенных экземпляров газеты за учтенный период и указать причины падения тиража. В письменном ответе редактор газеты Лесков отмечает, что «по существу Вашего отношения: тираж не падает, а растет» (НАРБ, ф. Р 248, оп. 1, д. 9, л. 153). Из содержания этой краткой переписки видно, что на плечи политредактора была также возложена работа по анализу деятельности местной печати. В документах об этом также сообщается, что по-литредактор готовил для подотдела печати ОК ВКП(б) и ОГПУ регулярные сведения о состоянии республиканских газет. В одном из квартальных отчетов за апрель-июнь 1927 г. говорится о том, что объектами политического контроля и инспектирования являются 17 издательств республики, которым разрешена издательская деятельность. Общий объем их продукции насчитывал 198,95 печатных листа.
Регулярные отчеты о деятельности республиканских газет указывали на активную работу по-литредактора по выявлению промахов и ошибок в газетах, в ходе которой, возможно, имели место перегибы и чрезмерная бдительность. В качестве иллюстрации следует привести случай, связанный с очередной резкой критикой политредакто-ра в адрес газеты «Бурят-Монгольская правда», которая опубликовала отзыв-рецензию о выступлении приезжих артистов. Дело заключалось в том, что газета авансом разрекламировала выступление артистов, которые на самом деле дали плохой концерт и были освистаны зрителями. Примечательно, что в ответ на критическое замечание редактор газеты решительно обратился к политредактору не вмешиваться во внутренние дела редакции. Подобные противоречия имели
под собой объективные причины и служили следствием того, что в рассматриваемый период функции политического контроля были размыты и не обеспечены соответствующими нормативными документами. Негативная ситуация многократно усугублялась еще и тем, что в 1920-1930-х гг. происходило формирование и неоднократное реформирование цензурного органа РСФСР, осуществлялся пересмотр его полномочий [Куч-мурукова, с. 79].
В 1930 г. был создан институт уполномоченных политредакторов союзного Главлита при государственных издательствах, состоящий из их заведующих или заместителей. В обязанности уполномоченных политредакторов Главлита входило осуществление «предварительного контроля как политико-идеологического, так и с точки зрения сохранности государственных тайн над всей выходящей в издательстве литературой и выдача разрешений на выпуск той или иной продукции после отпечатывания» [Кучмурукова, с. 79]. Уже через год, в 1931 г., в ОК ВКП(б) поступил циркуляр Главлита за № 570/с. В нем говорилось, что в связи с созданием института уполномоченных политредакторов союзного Главлита в Бурятии «принять срочные меры по закреплению на постоянную работу штатной единицы заведующего Бурглавлитом». В указанном циркуляре сообщалось, что на заведующего Бурглавлитом «Политбюро ЦК ВКП(б) и Главлит РСФСР возлагают особую ответственность, вплоть до придания их к суду за разглашение в печати не подлежащих к опубликованию сведений [Кучмурукова].
Указанные события положили начало превращению государственной (наркомпросовской) цензуры в сугубо партийный контроль над всеми процессами социальной, политической и культурной жизни страны. Это означало, что функции цензуры служили цели укрепления политической монополии партии.
Главлит РСФСР через местные органы создал систему ограничительных мер и надзора за печатью. Иными словами, он сконцентрировал в своих руках все виды цензуры. Главлит также был уполномочен выдавать разрешительные визы на издание нового журнала или газеты. В этой связи хотелось бы отметить, что введенный тогда разрешительный принцип учреждения средств массовой информации существовал в СССР вплоть до 1990-х г., до принятия Федерального закона России «О средствах массовой информации», которым был определен регистрационный принцип учреждения газет, журналов и аудиовизуальных средств массовой информации.
В период 1930-х гг. союзный Главлит страны
тесно взаимодействовал с Народным комиссариатом национальностей страны, осуществлявшим политико-идеологический надзор за изданиями на языках национальных меньшинств. По требованию Главлита 2 января 1934 г. СНК республики принял постановление № 1291, которым окончательно определялась структура цензурного органа республики - Бурглавлита. На местах, в районах и аймаках, были созданы аймрайлиты. Для осуществления предварительного контроля за предназначенными к опубликованию и распространению произведениями печати устанавливались должности уполномоченных политре-дакторов Бурглавлита. Политредактор при Бурятском государственном издательстве занимался контролем за печатной продукцией, выпущенной в типографии республики и подготовленной издательством. Уполномоченные политредакто-ры также появились в структуре Объединенного государственного газетного издательства, в республиканском Комитете по радиофикации и радиовещанию. Их назначение и отстранение было возложено на Наркомпрос. Однако в дальнейшем сотрудники Бурглавлита были введены в партийную номенклатуру.
На территории Бурятии к объектам Бурглав-лита были причислены многотиражные, аймачно-районные и другие газеты периодичностью менее 15 номеров в месяц, а также журналы, не входящие в число изданий Бургосиздата (НАРБ, ф. Р 803, оп. 1, д. 7, л. 19). Работа по предварительной цензуре указанных изданий велась с большими упущениями и вскоре руководство Бурглавлита было вынуждено признать, что не справляется с возложенными задачами.
Продолжительное время должности уполномоченных политредакторов не были обеспечены кадрами. В течение ряда лет все функции уполномоченного политредактора Бурглавлита исполнялись Ч.О. Очироном практически в одиночку. К этому времени бывший политредактор Главполитпросвета Грикит был вновь отозван в Иркутск и назначен на должность начальника Восточно-Сибирского крайлита. Вопросы кадрового укомплектования Бурглавлита до конца 1930-х г. характеризовались остротой. В период массовых политических репрессий один из первых начальников Бурглавлита Ч.О. Очирон был арестован и репрессирован. Лишь в 1940-х гг. были окончательно решены организационные вопросы по обеспечению цензорами республиканских газет, радиокомитета и государственного издательства.
Во второй половине 1930-х гг. заметно ужесточились цензурные ограничения и требования сохранности государственных тайн в печати и на
радио. На всех без исключения произведениях печати, издаваемых в РСФСР, должна была присутствовать разрешительная виза Главлита. Регулярно расширялся перечень сведений, составлявших государственную тайну. В 1936 г. только собственный перечень «государственных тайн» Главлита составлял 372 пункта, а в 1937 г. к этому перечню прибавилось еще 300.
Тенденция к увеличению государственных тайн позволяла местному партийно-
административному аппарату развернуть партийную цензуру в неограниченном масштабе. Без предварительного разрешения Главлита и партийного руководства категорически воспрещалось изготовление значков, жетонов, эмблем, нарукавных повязок с рисунками и текстом, скульптур, изображающих политических деятелей, а также лозунгов и политических рисунков. Цензура проверяла все грузы и посылки с произведениями печати, документами, клише, рисунками, рукописями. Наряду с этими мерами цензурой была развернута тотальная борьба с проникновением в страну зарубежной газетножурнальной периодики. В 1937 г. академик П. Капица написал письмо в правительство в знак протеста против лишения ученых возможности читать иностранные журналы. В частности, в письме говорилось: «Мы все знаем, что держат нас как институток в закрытых учебных заведениях, и боятся, чтобы кто не лишил их невинности» [Журналист, с. 9].
Стоит также упомянуть о важной детали, характеризующей положение цензуры. Она касается вопроса оплаты труда цензоров Главлита, которая производилась за счет издательств и редакций, при которых они состояли. Иными словами, подцензурные печать и радиовещание были призваны «кормить и оплачивать» труд цензоров. В этом и многом другом заключались истоки обюрокрачивания журналистики, усиливавшиеся тем, что в адрес Главлита и его местных органов была запрещена всяческая критика. Положение цензуры в стране и на местах многократно усилилось в связи с появлением в 1936 г. отдела военной цензуры. Этим отделом тогда же был введен в действие перечень сведений, составляющих военную тайну. Сведения данного перечня были распространены по всем редакциям газет и радиокомитетов. В связи с ужесточением деятельности по охране военных тайн в печати в практику предварительной цензуры были введены вычерки в материалах газет и микрофонных папках радиовещания. Уполномоченным СНК СССР по охране тайн в печати контроль за деятельностью Бурглавлита был возложен на Восточно-Сибирский крайлит. На протя-
жении 1936 г. из крайлита в Бурглавлит посту- вещает Бурглавлит о запрете печатать сведения
пил ряд секретных циркуляров. В одном из них по Байкалу, а также о проводимом призыве в
было указано, что при помещении в печати све- Красную Армию. Цензурой запрещалось также
дений «об опыте и учении войск в горно- публиковать «сведения о планах выработки син-
таежных условиях, не выявлять факта учений в тетического каучука, изобретениях Капелюшни-
широком масштабе, не упоминать о прокладке кова, Залкинда, касающихся дистанционного
колонных путей в горной тайге. Вместо термина управления буровыми инструментами» (НАРБ,
«тайга» использовать «лес» (НАРБ, ф. Р 803, оп. ф. Р 803, оп. 1, д. 7, л. 31.
1, д. 7, л. 19). В другом циркуляре крайлит опо-
Литература
1. Кучмурукова Е.А. История книгоиздания Бурятии (2-я пол. 1930-х - 1991 г.). - Улан-Удэ: ИПК ВСГАКИ, 2002.
2. Журналист. - 2005. - №11.
Шагдарова Баярма Баторовна, старший преподаватель кафедры журналистики и рекламы Бурятского госуниверситета, кандидат исторических наук. E-mail: [email protected]
Shagdarova Bayarma Batorovna, senior lecturer, department of journalism and advertising, Buryat State University, candidate of historical sciences.
УДК 05/07 (571.5) (091)
© О. С. Шилова
Информационная политика иностранных государств в период гражданской войны в Сибири (на примере Иркутска, 1918-1920-е гг.)
Рассматриваются характерные черты информационной политики иностранных государств в Сибири в период гражданской войны: манипулирование общественным мнением, подавление инакомыслия. Утверждается, что первая мировая, затем гражданская войны явились поворотным пунктом в развитии теории и практики информационного противоборства, а СМИ признаны главными партнерами в кризисных ситуациях.
Ключевые слова: гражданская война, Сибирь, иностранные государства, информационная политика, пропаганда, союзники, интернационалисты, интервенты.
O.S. Shilova
Information policy of foreign states during the Civil War in Siberia (Irkutsk,1918-1920)
The characteristic features of foreign countries information policy in Siberia during the Civil War are considered, they were: manipulation of public opinion and suppression of dissent. The World War I and then the Civil War were a turning point in the development of the information confrontation and the media were recognized as major partners in crisis situations.
Keywords: the Civil War, Siberia, foreign states, information policy, advocacy, allies, internationalists, interventionists.
Иностранные государства принимали участие в гражданской войне в Сибири. В зависимости от того, на чьей стороне они воевали, в советской литературе их называли по-разному: иностранцы, воевавшие в Красной Армии, были «интернационалистами», а в белой армии - «интервентами». В «перестроечное» время за «интервентами» закрепилось название «союзных» войск. «Союзники» были самостоятельной и достаточно серьезной силой на арене гражданской войны в Сибири, обладающей авторитетом, значительными финансовыми ресурсами. В Сибири существовало несколько политических центров, выстраивающих собственную информационную политику по отношению к населению, мировому сообществу. Такими являлись Белое движение, поначалу разрозненное, а затем объединенное под знаменем адмирала Колчака, Красное движение,
«союзные» войска государств - стран Антанты.
Коммуникационные процессы в период гражданской войны в Сибири протекали по большому счету только в городах, находившихся вдоль Транссибирской магистрали, как, впрочем, и вся основная политическая и экономическая жизнь региона. Железная дорога была главной артерией, вокруг которой разворачивались военнополитические баталии противоборствующих политических сил. По сути, кто осуществлял контроль над Транссибом, тот являлся хозяином крупной территории страны, отрезанной большевиками от центральной части России и имеющей связь с внешним миром только через Владивосток.
Основную работу по информационную обеспечению и воздействию на сибирское население и мировую общественность выполняли информационно-пропагандистские учреждения ино-
