CC BY
195
. Кылычев, 2005
ЦЕНТРАЛЬНАЯ АЗИЯ И СОПРЕДЕЛЬНЫЕ ТЕРРИТОРИИ
ВО ВРЕМЯ ТАМЕРЛАНА
Л.М. Кылычев
Тимур (Темирлан, Тамерлан) (1336— 1405 гг.) происходил из.знати отюречекного монгольского племени барлас, обосновавшегося в Мавераннахре в XIII веке Его отец Тарагай не был богатым человеком, но имел большое влияние в своем племени, унаследованное и его сыном, которому, однако, пришлось в своей карьере рассчитывать в основном на личные способности. А они были немалые. Тимур до конца жизни не знал грамоты, но отлично владел тюркским и персидским языками, был весьма любознательным человеком, с цепкой памятью и развитым мышлением, которое, хотя и было типично для кочевого феодала той поры, в необходимых случаях могло выходить за эти традиционные и ограниченные рамки. Словом, Тимур во многом напоминал своего предшественника Чингисхана, которого он всегда ставил себе в пример.
Жизнь и деятельность эмира Тимура по прошествии веков настолько окутаны легендами и полны противоречивыми оценками и суждениями, что порою он представляется чуть ли не эпическим героем. Личность его всегда была и остается притягательной для каждого поколения землян как пример лшхера-власте-лина своего времени2.
С тех пор как в Среднюю Азию пришли арабы, а вместе с ними новые слова и понятия, термин «эмир» обозначал военачальника и вообще правителя. Выше эмира считался только хан. Ханы в XIV в. правили большими странами вроде Ирана. После упорной борьбы Тимуру, начавшему свою карьеру предво-< дителем небольшой дружины, удалось уста-© новить власть над всей Средней Азией. Одна-
ко новый властелин не объявил себя ханом, так как формально на подобный высокий титул имели право только прямые потомки Чингисхана, а Тимур не принадлежал роду монгольского вождя. Даже покорив почти половину Азии, Тимур довольствовался негромким титулом эмира. Конечно, не чрезмерная скромность руководила им, а определенные политические расчеты. Он хотел оставаться в глазах кочевников, из которых он набирал армии, все тем же «своим эмиром», военным предводителем, не имеюшим не пышной ти-тулатуры, ни недосягаемой царственности. Титул эмира настолько сросся с его именем, что до сих пор в Центральной Азии Тимура называют не иначе как эмир Тимур.
После распада державы Хулагуидое на территории Ирана в разных его частях образовалось несколько самостоятельных или по-лусамостоятельных государств. Некоторые из них контролировались тюркско-монгольской знатью и, следовательно, были непосредственным продуктом распада улуса Хулагу-идов; другие представляли собой местные княжества, ранее зависимые от монголов, а теперь сумевшие стать самостоятельными. Из числа первых надо назвать государства Чобанидов (до 1356 г.) и Джелаиридов (1340—1410 гг. с перерывом в период наше' ствкя Тимура) в Северном Иране и прилегающих областях. Примерами вторых явля-ются государство Музаффаридов (1313— 1393) в Южном и Центральном Иране и Куртов (1245—1389) в Восточном Хорасане (столица — Герат). Чобаниды пали в соперничестве с Джелаиридами, а Музаффаридьг и Курты были сокрушены Тимуром.
Однако наиболее интересные и важные события протекали в Западном Хорасане, где изначально возникло движение сербедаров (висельники), а затем одноименное государство. Основателем сербедарского движения принято считать дервиша шейха Халифе, выходца из Мазандерана, избравшего местом своих проповедей и деятельности Хоросанс-кий город Сабзевар. Учение, которое проповедовал Халифе, представляло из себя довольно причудливую смесь шиизма, элементов зороастризма и хуррамитских идей, хотя официально его и в то время, и затем в историографии именовали шиитом. Халифе выступал против монгольско-тюркских феодалов и их местных сторонников, чем вызвал к себе симпатии со стороны основной массы коренного иранского населения Хорасана. Этот регион в XIII—XIV вв., будучи в основном населен иранцами, в то же время оказался под прямой угрозой тюркизации, надвигающейся со стороны Средней Азии. Разумеется, дело было не столько в этнических различиях, сколько в том, что кочевники-тюрки стали вытеснять иранское земледельческое население с наиболее удобных земель. Это приводило и к упадку оросительной системы, создававшейся в Хорасане веками, и к общему запустению остандарията (область, регион — А. К.). Не случайно во второй половине XIV в., уже после возникновения сербедарского государства, его руководители выдвинули лозунг: «Добиться, “чтобы впредь ни один тюрк (кочевник) до самого дня суда не смел разбивать шатра в Иране”1.». Обосновавшись в Сабзеваре, Халифе и его последователи (муриды) вступили в борьбу с местной промонгольской знатью и суннитским духовенством, поддерживавшим ее. В 1335 г. Халифе был тайно убит, но его сторонники продолжали борьбу, которая вылилась в массовое восстание, итогом чего явилась победа последователей Халифе, принявших название сербедары (букв, «готовые на виселицу ради своего дела»). В течение 1337—1338 гг. практически весь Западный Хорасан был освобожден от наследников Хулагуидов. Однако в результате, как и во времена Бабека и хур-рамитов, произошла лишь смена правящей верхушки. Глава сербедаров Веджих ад-Дин Масуд в 1338 г. принял титул султана. Среди самих сербедаров началась скрытая борьба за власть, хотя в своих действиях против монгольско-тюркской знати и ее сторонников среди иранских феодалов сербедары выступали единым фронтом, что обеспечило им
ряд серьезных успехов. В то же время возникла сербедарская знать (бузурган-е сербедар), а во время похода на Герат, по-видимому, по тайному приказу Веджих ад-Дина Масу-да, был убит идеолог сербедаров, преемник Халифе шейх Хасан Джури. Впрочем, и сам Веджих ад-Дин вскоре (в 1344 г.) погиб во время похода в Мазандеран с большей частью своего войска. Это войско состояло преимущественно из крестьянских ополчений. Сербедарская знать получила земли, отобранные у монгольских феодалов и их сторонников, так что уже это означало известные перемены в составе господствующего класса. Преемники Веджих ад-Дина пошли в этом отношении еще дальше, полностью переложив на плечи райатов содержание войска, численность которого достигла 22 ООО человек и которое постепенно стало превращаться в регулярную армию (она была необходима для борьбы с наследниками Хулагуидов и их родичами в Средней Азии). Процесс перерождения народного движения в новое феодальное государство заметно ускорился. На внешнем фронте довольно долго у сербедаров были значительные успехи: в 1353 г. они ликвидировали власть последнего ильхана в Астраба-де. Правда, за этим последовала борьба среди самих сербедаров, точнее, выделившегося радикального крыла движения с пришедшей к власти сербедарской верхушкой. Разгром радикального крыла привел к отходу широких народных масс от сербедарского движения. Произошло это тогда, когда рядом, в Маве-раннахре, пришел к власти эмир Тимур1.
Чагатайский улус тоже пришел в упадок. Под властью потомков Чагатая были не только территории земледельческого Маве-раннахра, но и обширные пространства, где основное население составляли кочевники (тюрки и монголы). Эти области, находившиеся на восточной стороне Чагатайского улуса, именовались Моголистан. Различия между Мавераннахром и Моголистаном особенно резко проявились во второй половине XIV века. В то время как в Моголистане была крепка власть кочевой знати, в Мавераннах-ре власть Чагатаидов быстро шла на убыль. Здесь в 60-х гг. глубокие корни пустило движение сербедаров. Центром Среднеазиатских сербедаров стал Самарканд. Впоследствии эмиру Тимуру удалось при поддержке сербедаров изгнать из Мавераннахра сына и наместника Тоглук-Ти мур-хана моголистанского хана Илийас-Ходжу4. Делая свою политическую карьеру, эмир Тимур не брезговал ни-
чем. Начал он предводителем обычной шайки разбойников и именно в этом качестве получил ранение в ногу, сделавшее его на всю жизнь хромым (отсюда «Тимурланг» — европейская транскрипция «Тамерлан» — «Хромой Тимур — Аксак Темир»), Затем он в течение нескольких лет служил разным местным феодалам, одно время перешел на сторону могол истанского хана Тоглук-Тимура и служил у его сына Илийас-Ходжи-хана. Но, видя шаткость положения могол иста некого хана в Мавераннахре и воспользовавшись смертью Тоглук-Тимура, сроднился с правителем Балха эмиром Хусейном (был женат на его сестре). Союзникам удалось сначала отвоевать Мавераннахр у моголистанского правителя, но затем они (в 1365 г.) потерпели страшное поражение и бежали за Амударью, оставив Мавераннахр на произвол судьбы. Защиту Самарканда от нового нашествия кочевников взяли на себя сербедары, отразившие моголов, но в конечном счете плодами победы воспользовалась местная феодальная знать, которая испугалась активности народных масс и вошла в сношения с Тимуром и Хусейном. Среди изменников оказался и руководитель самаркандских сербедаров Мовланзаде, которому Тимур и Хусейн в благодарность за содействие после взятия Самарканда даровали жизнь, тогда как остальные сербедары подверглись жестоким репрессиям, главным инициатором которых был, по-видимому, эмир Тимур. Последний вскоре поссорился с Хусейном, убил его (в 1370 г.) и захватил власть в Самарканде. Как известно, Тимур, учитывая давнюю традицию кочевников, не смел принять титул хаиа, а лишь именовался эмиром, держа при себе марионеточных подставных ханов, как правило людей слабых и безвольных, из числа потомков Чингисидов. Эмира Тимура активно поддержала не только кочевая знать Ма-вераннахра, но и большая часть оседлой знати, напуганной сербедарами. К тому же начатая Тимуром внешняя экспансия оказалась заманчивой как для местных феодалов, так и для городских верхов, которые справедливо видели в ней немалые выгоды для себя, поскольку Тимур сразу же поставил Мавераннахр в положение своего личного улуса, на который распространялись его заботы и даруемые им привилегии. В последующие годы, в период дальних и ближних походов, Тимур приводил в Мавераннахр огромное число пленных, прежде всего ремесленников и строителей, стараниями которых и были
воздвигнуты знаменитые постройки его столицы Самарканда. Как писал испанский посол ко двору Тимура Гонсалес де Кчавихо, на границе Мавераннахра и Хорасана были поставлены вооруженные охранники, которые следили, чтобы никто из насильственно пригнанных умельцев не мог покинуть центр державы нового «мироиокоршеля». А Тимур с самого начала выдвинул программу не только восстановления Монгольской империи, но и более широких завоеваний. Не случайно ему приписывалась фраза о том, что «все пространство населенной части мира не заслуживает того, чтобы иметь больше одного царя». Утвердив «порядок» в Мавераннахре и разграбив в первый раз Хорезм, который не вошел в центральный улус его империи, Тимур обратил свой взор на Иран. Предлог для вмешательства в тамошние дела нашелся легко — к Тимуру в 1381 г. обратился за помощью свергнутый глава сербедарского государства в Хорасане Али Муайад.
В государстве сербедаров Хорасана период поступательного развития окончился в первой половине 70-х гг. XIV в., когда сербе-дарам удалось утвердиться в соседней области Керман. После этого началась волна распрей, в результате которых свергнутый соперниками Али Муайад и обратился к новому среднеазиатскому владыке. Последнему только и нужен был предлог для активного вмешательства вдела сербедаров, которых он люто ненавидел. В 1381 г. войска Тимура перешли Амударью и обрушились на Хорасан. Первый его поход завершился покорением этой области, номинальными правителями которой на правах вассалов Тимура были назначены Али Муайад и Гийас ад-Дин Курт.
Однако Тимур, не доверяя им, держал их при себе, а позже казнил. Но сербедары Хорасана Тимуру не покорились. В 1383 г. началось их восстание, подавленное с крайней жестокостью: 2 ООО сербедаров были замурованы живыми в воздвигнутых по приказу завоевателя башнях (людей сваливали друг на друга, перекладывая кирпичами и глиной). Влечение 1383—1385 гг. Тимур подчинил себе весь Восточный Иран. Покорение Западного Ирана было несколько осложнено тем, что на него претендовал золотоордынс-кий хан Токтомуш. Утвердившийся в улусе Жучи с помощью и, по сути, по воле Тимура, этот Жучил проявил неблагодарность к своему благодетелю и, памятуя традиционную политику Золотоордынских владык, начал претендовать на Закавказье и Азербайд-
жан (Южный). Поход Токтомуш-хана на Тебриз в 1385 г. мало чем отличался от нашествий Тимура: тогда золотоордынцы увели до 90000 пленников. Погром довершили войска Тимура, в свою очередь взявшего и разграбившего Тебриз. Султан Ахмед Жалаир бежал. Затем последовало нашествие Тимура на владения Музаффаридов (Южный и Центральный Иран). Грабительские действия его войск вызвали восстание населения Исфагана, подавленное самым жестоким путем: 70 ООО голов жителей этого города были сложены в минареты для устрашения живых. В последующие годы не менее жестоко были подавлены возмущения в иранских областях Гурган и Мазандеран.
Завоевание Ирана Тимуром было завершено к 1393 году. Страна была подвергнута страшному разорению, десятки тысяч опытнейших ремесленников уведены в Маверан-нахр5. Был нанесен немалый ущерб и сельской экономике наиболее развитых областей Ирана (Хорасана, Южного Азербайджана, Исфагана). Вся страна была разделена на два наместничества, во главе которых Тимур поставил своих сыновей — Шахруха (Восточный Иран) и Миран-шаха (Западный Иран). Нельзя не отметить и некоторые другие последствия завоевания Тимуром Ирана. В целях упрочения своей власти он поселил в разных областях страны, прежде всего в Азербайджане, кочевые племена, в основном из тюрок кыпчакской языковой группы, тогда как до этого в Иране селились преимущественно туркменские племена. Это дало новый импульс к дальнейшей тюркизации населения Южного Азербайджана. По-видимому, на XIV—XV вв. и приходится окончательное завершение тюркизации ираноязычного населения этого исторического региона.
Эмир Тимур произвел, как и другие завоеватели до него, известное перераспределение земельной собственности в Иране. Отнятые у противников земли он жаловал своим сторонникам из числа местной и пришлой феодальной знати на правах «союргала», который в ту пору представлял обеленное в налоговом отношении земельное пожалование на условиях несения военной службы. Первоначальные союргалы не были наследственными и лишь позже, в XV в., стали таковыми.
Погром разных областей Ирана Тимуром был столь внушительным, что страна как бы затаилась в страхе перед возможными новыми репрессиями завоевателя. Десятки тысяч людей были угнаны на чужбину или, взятые в
ополчения Тимура, вынуждены были принимать участие в его далеких походах — в Малую Азию, Индию, на Золотую Орду и Русь. Поэтому, когда в Иран пришла весть о смерти Тимура во время начатого им похода в Китай (1405 г.)6, страна вздохнула с облегчением. Немедленно начались восстания против наследников умершего владыки. В 1408 г. в охваченном восстаниями Западном Иране погиб сын Тимура Миран-шах, потерпевший поражение в борьбе с новым политическим объединением, возглавляемым племенной знатью, «Кара коюнлу». Правда, другой сын Тимура, Шахрух, несколько сгладил последствия этого поражения, заставив правителя «Кара коюнлу» Жахан-шаха признать, хотя и номинальную, власть Тимуридов над племенами «Кара коюнлу» (1435 г.)7. Но Шахруху приходилось больше думать о своих Среднеазиатских владениях, которым угрожали кочевники Золотой Орды с севера, а также о сохранении реальной власти над Восточным Ираном, что ему и его преемникам удалось.
XIV в. в истории культуры Ирана отмечен относительным упадком, вызванным завоеваниями и репрессиями Тимура, переселением множества умельцев в Маве-раннахр. Определенные культурные достижения периода были преимущественно локальными. Из архитектурных памятников этой поры наиболее известны медресе при Пятничной мечети в Исфагане, а также некоторые сооружения Кума, Шираза и ряда других городов 8.
В области художественной литературы
XIV в. дал ряд крупных имен. Среди них прежде всего надо назвать великого Хафиза (первая четверть XIV в. — 1389 г.), уроженца Шираза, которого справедливо считают самым крупным мастером персидской газели. На его долю выпала трудная и полная опасностей жизнь. Одно время он пользовался покровительством правителей из династии Музаффаридов, но затем вынужден был переселиться в Исфа-ган, а потом в Йезд. Уже в глубокой старости Хафиз вернулся в родной Шираз, где и умер в нищете. Легенда рассказывает о его встрече с Тимуром, который слушал его стихи. В одном из них Хафиз, выражая свою любовь к турчанке, заявил, что готов за нее отдать лучшие города, в том числе и Самарканд. В ответ на гневное восклицание Тимура: «Как ты смеешь так просто раздавать мои города!» — поэт будто бы, поклонившись, ответил, что из-за такого расточительства он-де и дошел до нищенского состояния.
Титул (ныспа) Хафиз буквально означает «человек знающий Коран наизусть», и поэт, вероятно, действительно обладай таким даром: он известен и как автор ряда теологических сочинений на арабском языке. Но свою славу Хафиз получил не как знаток Священной книги мусульман, а как поэт-лирик, воспевавший любовь, дружбу и вино. В этом плане у него есть некоторое сходство с Омар Хайамом, но в отличие от последнего на умонастроение и творчество Хафиза оказали влияние странствующие дервиши-календеры, которые выступали против строгостей шариата, за дозволенность мирских удовольствий. Именно у суфиев он заимствовал образ ринда (кстати, с этим словом связано русское «рында») — своеобразного 17-ля ки, повесы, который проповедовал культ вина. Впрочем, известно, что и сам Хафиз охотно употреблял этот запретный для мусульман напиток. Исследователи пытаются за этим у Хафиза (как и у Омара Хайама) найти какие-то социальные мотивы, хотя такой вывод вряд ли правомерен. Скорее всего, так проявился довольно распространенный в ту пору протест против строгостей официального ислама, возможно не без влияния рецидивов доисламских культов Ирана.
Еще дальше в разоблачении ханжества правящих классов, в том числе и мусульманского духовенства, пошел Убейд Закани (ум. в 1370 г.). Описание нравов высших слоев общества у этого поэта столь натуралистично, что издание его трудов в мусульманских странах долго запрещалось, а если и удавалось, то подвергалось преследованию. В то же время в творчестве Закани весьма явственно виден и протест социальных низов против феодальной эксплуатации.
Наряду с этим в персидской поэзии той поры встречаются и имена продолжателей классической традиции X—XII вв., воспевавших реальных и полулегендарных героев иранской древности. Таким был Салман Саведжи (1300—1376), поэт-панегирист Желаиридов. Ему принадлежит очередная обработка сказания о Хосрове и Ширин, но он же стал, пожалуй, впервые в персидской поэзии воспевать Али, четвертого «праведного халифа», кумира шиитов.
Собственно XIV в. не дан сколько-нибудь крупных имен иранских историков, но начало
XV в. ознаменовано деятельностью целой школы историков-панегиристов Тимура. Из них самые крупные — уроженец предместья Тебриза Низам ад-Дин Шами, написавший труд «Зафар-наме»’ в 1404 г., Шараф ад-Дин Йез-ди, завершивший сочинение под тем же названием в 1424 г., Муин ад-Дин Натанзи, родом из Фарса, автор «Анонима Искандера» (труда по всеобщей истории с особым вниманием к деяниям того же Тимура, закончен ок. 1414 г.)ш, и Хафиз-и Абру, автор большого сочинения в стиле всеобщей истории («Мад-жма ат-таварих»)|(, в котором подробно описаны походы Тимура. Как уже сказано, все эти авторы творили либо при самом Тимуре, либо при его преемниках, и потому их труды, содержащие огромный материал об этом завоевателе, должны восприниматься с определенным критицизмом и там, где возможно, дополняться и уточняться по другим источникам (требуется проведение источниковедческого анализа). Любопытен тот факт, что все эти ти-муридские историки происходили из разных областей Ирана, а не из Мавераннахра.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Муминов И. Роль и место Амира Тимура в истории Средней Азии в свете данных письменных источников. Ташкент, 1968. С. 44.
I Там же. С. 7.
3 Шараф ад-Дин Али Йезди. Зафар-наме: Рукопись библиотеки Национального Меджлиса ИРИ. № 44607 (на персидском языке).
4 Муминов И. Указ. соч. С. 9.
5 Шараф ад-Дин Али Йезди. Указ. соч.
6 Бартольд В.В. О по1ребении Тимура. Соч. Т. 2. Ч. 2. М., 1964.
7 Шараф ад-Дин Али Йезди. Указ. соч.
8 Ахмедов Б.А Улугбек и политическая жизнь Мавереннахра первой половины XV в. // Из истории эпохи Улугбека. Ташкент, 1965.
9 Низам ад-Дин Шами. Зафар-наме: Материалы по истории киргизов и Киргизии. М, 1973. С. 101-111.
10 Муин ад-Дин Натанзи. Аноним Искандера: Материалы по истории киргизов и Киргизии. М, 1973.С. 112-127.
II Хафиз-и Абру. Зайл-и джаме ат-таварих: Рукопись Института Востоковедения АН РУз. № 4078.
