ВОЕНАЧАЛЬНИКИ ЧАГАТАЙСКОЙ АРМИИ АМИРА ТИМУРА В КОНДУРЧИНСКОЙ БИТВЕ 1391 г. Текст научной статьи по специальности «История и археология»

УДК 94 (47). 031.

ВОЕНАЧАЛЬНИКИ ЧАГАТАЙСКОЙ АРМИИ АМИРА ТИМУРА В КОНДУРЧИНСКОЙ БИТВЕ 1391 г.

Л.А. Бобров

Новосибирский государственный университет г. Новосибирск, Российская Федерация l.bobrov@g.nsu. т

Резюме. В статье рассматриваются военачальники армии Тимура, принимавшие участие в Кондурчинской битве. Общей чертой, объединяющей всех без исключения высших военачальников Тимура (включая его наследников) являлась личная храбрость, которую они неоднократно доказывали на полях сражений. Полководцы Тимура не боялись проявлять инициативу. Всех военачальников Тимура периода Кондурчинской битвы, по степени воинского мастерства, можно объединить на три основные группы («военачальники по призванию», «военачальники по рождению», «военачальники по должности»). В целом, чагатайская армия образца 1391 г. обладала первоклассным командным составом, представители которого сочетали военный талант с профессионализмом и уникальным боевым опытом.

Ключевые слова: Тимур, военачальники, Кондурчинская битва, Ток-тамыш.

Для цитирования: Бобров Л.А. Военачальники чагатайской армии амира Тимура в Кондурчинской битве 1391 г. Тюркологические исследования. 2018; Т.1, №3: 23-62.

Кондурчинская битва, состоявшаяся 18 июня 1391 г. в степях к востоку от Волги1, является одним из самых масштабных сражений XIV в. Она оказала существенное влияние на исторические судьбы многих народов населявших улус Джучи и, в значительной степени, предопределила трагический конец Золотоордынской государственности. Неудивительно в данной связи, что данная битва Амира Тимура (1336-1405) и хана Тохтамыша (?-1406) вот уже несколько столетий привлекает к себе пристальное внимание отечественных и зарубежных историков, археологов и оружиеведов2. В то же время, многие вопросы, связанные с подготовкой и ходом сражения, изучены еще в недостаточной степени. К их числу относится и тема командного состава армий противоборствующих сторон.

1 Точное место сражения остается предметом оживленной научной дискуссии [10].

2 Из работ последнего времени можно выделить монографии и статьи И.М. Мир-галеева, В.П. Костюкова, Ф.М. Ибятова и др.

Большинство исследователей сходятся на том, что исключительная боеспособность чагатайских войск последней трети XIV - начала XV вв. была в значительной степени обусловлена опытными и хорошо подготовленными командными кадрами, как высшего, так и среднего звена. Однако, если маршалам Наполеона, или полководцам Чингиз-хана посвящена обширная литература, десятки монографий и сотни научных статей, то военные биографии чагатайских эмиров периода Кондурчинской битвы еще ни разу не становились объектом специального научного исследования. Это затрудняет всесторонний анализ военного искусства Тимура и негативно сказывается на изучении истории войн Золотой Орды и Чагатайского ханства последней четверти XIV в.

Целью настоящей работы является изучение военных биографий полководцев Амира Тимура принявших участие в Кондурчинской битве, а также выделение характерных особенностей формирования высшего командного состава чагатайской армии рассматриваемого периода.

Основными источниками по теме исследования являются «Зафар-наме» («Книга Побед») Низам ад-Дина Шами (завершена в 1404 г.) и, особенно, «Зафар-наме» Шараф ад-Дина Али Йазди (завершена в 1424-1425 гг.). Данные произведения содержат исключительно подробные и детализированные описания походов и сражений Амира Тимура и его военачальников. Основой для обоих текстов «Зафар-наме» послужили «придворные дневники времен Амира Тимура», отчеты чагатайских военачальников, сообщения участников и современников описываемых событий, а также другие источники [6, с. 307, 367; 8, с. 3, 4]. Ценные биографические сведения о полководцах Тимура содержат также «Дневник похода Тимура в Индию» Гийасаддина Али, «Дневник путешествия в Самарканд ко двору Тимура (1405-1406)» испанского посла Руи Гонсалеса де Клавихо, «Аноним Искандера» Муин ад-Дина Натанзи (составлен в 1413-1414 гг.), сочинения «Чудеса предопределения в судьбах Тимура» Шихабеддина Ахмеда ибн Мухаммеда, более известного под именем Ибн Арабшаха (1388-1450) и некоторых другие произведения.

Прежде чем перейти непосредственно к описанию военных биографий полководцев Тимура кратко остановимся на особенностях боевого построения чагатайской армии в Кондурчинской битве.

В данном сражении армия Тимура была построена в семь кулов1. Подобное семичастное построение было применено Тимуром впервые, что особенно подчеркивает Шараф ад-Дин Али Йазди: «...Тимур-завоеватель в

1 Кул - временное автономное оперативно-тактическое соединение (тактический корпус) создаваемое на период проведения сражения, похода, реже отдельной военной кампании. Высшая тактическая единица армии Тимура. Состоял из отдельных отрядов - кошунов. Численность воинов составляющих кул могла существенно варьироваться. По данным М.В. Горелика кул традиционно насчитывал от 1 тыс. до 8 тыс. бойцов [5, с. 31]. В Кондурчинской битве, третий (резервный кул) состоял из 20 кошунов (2-7 тыс. воинов), а седьмой кул (левофланговый канбул) из двух туменов (максимум 20 тыс. воинов) [2].

местности Кундузча лично занялся устройством войска и приступил к приведению его в боевой порядок. Он устроил 7 корпусов (кул) на такой лад, что ничего подобного этому никто не видел и не слышал (здесь и далее курсив наш. - Л.Б.). Такого рода мысли могут быть [только] следствием Божьих внушений и небесной поддержки, потому что в особенном свойстве числа 7 заключается много тайн, в которые могут проникнуть знакомые с 7 стихами [Корана] [6, с. 347]. Детальная реконструкция боевого порядка армии Тимура в Кондурчинской битве рассмотрена нами в специальной работе [3], здесь же отметим основные элементы построения чагатайской армии в том порядке, в котором они перечислены в тексте «Зафар-наме» Шараф ад-Дина Али Йазди.

1 корпус (кул). Авангард (Манглай1). Корпус «украшенный именем Султан-Махмуд-хана» («его величества царя»), то есть формального правителя Чагатайского улуса - Султана Махмуд-хана ибн Суюргатмиша [6, с. 298, 347; 8, с. 147, 403]. Организационно авангард состоял из харавула2 под командованием Осман-бахадура, гвардии чагатайского хана Султана-Махмуда3 и тумена Сулейман-шаха [2]. Последний, являлся также командиром всего авангардного кула [6, с. 298, 347, 370; 8, с. 147, 403; 2].

Описывая первый авангардный («царский») кул Шараф ад-Дин Али Йазди отмечает интересный факт, что он «...весь состоял из людей боевых и храбрецов, владеющих мечом», его воины «.все были бахадурами с известными именами» [6, с. 347; 8, с. 147]. Таким образом, авангард чагатайской армии состоял не из легких конных лучников (как это часто было у кочевников), а, наоборот, из отборных воинов («бахадуров») способных сражаться в ближнем бою («владеющих мечом»). Вероятно, общая численность авангардного кула превышала 10 тыс. хорошо вооруженных всадников [2].

2 корпус (кул). «Великий кул» (центр). Второй корпус чагатайской армии, который Тимур определил «для самого себя» [6, с. 298]. Командовать «Великим кулом» было поручено мирзе Мухаммед-Султан-бахадуру [6, с. 298, 370; 8, с. 143].

Описывая построение центрального полка Шараф ад-Дин Али Йазди подчеркивает, что Тимур «.стороны и края его подкрепил храбрецами, разящими львов, и опытными бойцами, разбивающими ряды [неприятелей]»

1 Под таким названием чагатайский авангард фигурирует в тюркском списке «Зафар-наме» [8, с. 144, 267, 366, 367].

2 Харавул - передовой отряд. Аналогом харавула в русском военном искусстве был «сторожевой полк».

3 В тексте «Зафар-наме» ханская гвардия, фигурирует, как «Войско Султан Махмуд-хана» [6, с. 370; 8, с. 142]. Установить точную численность гвардейского «войска» в Кондурчинской битве затруднительно. Возможно, что, как и в случае с гвардейским кошуном самого Тимура ханский отряд насчитывал 1 тыс. воинов. Однако в сообщении Йазди посвященном событиям военной компании 1389 г. упоминается «туман Султана Махмуд-хана» [8, с. 136]. Не исключено, что и в походе 1391 г. были задействованы части данного «ханского» тумена, кроме тех отрядов, которые остались в Мавераннахре в качестве личной охраны формального главы государства.

[6, с. 347]. В другом варианте перевода указывается, что Тимур: «Построил великий кул и вручил его царевичу Мухаммад Султану и по обеим сторонам поставил бахадуров» [8, с. 147]. Наиболее вероятно, что под «бахадурами» «разбивающими ряды» подразумеваются воины панцирной (возможно, тяжеловооруженной) конницы, способные прорывать построения противника. Подобные латники неоднократно упоминаются Йазди, как «утопающие в стали и железе», воины «.в совершенном снаряжении: от головы всадника до копыт лошадей. в железных латах» и т.д. [8, с. 195, 294]. К сожалению, остается не ясным, прикрывали ли латники весь периметр построения центрального кула, или только его фланги. Последний вариант представляется наиболее вероятным (рис. 1). Таким образом, если наше предположение верно, второй («Великий») кул имел собственные «крылья» (фланговые подразделения) укомплектованные отборными воинами.

3 корпус (кул). Резерв (Кечка). Низам ад-Дина Шами, упоминая данный корпус, отмечает, что: «Еще несколько кошунов1 он [Тимур] также определил для себя самого и назначил их рядом [с кошунами] мирзы Мухаммед-Султана», т.е. рядом с центральным корпусом [6, с. 298]. Более подробное описание данного кула и его назначения мы встречаем у Шараф ад-Дина Али Йазди: «20 кошунов людей отважных, выбрав из войска храбрецов и бойцов, прорывающих ряды, он [Тимур] оставил при себе и стал отдельно позади главного корпуса с тем, чтобы во время самого разгара сражения, когда храбрецы с обеих сторон схватятся друг с другом, если у одной из частей его победоносного войска будет нужда в подкреплении, он будет готов к помощи и снаряжен к делу» [6, с. 347, 348].

Таким образом, третий кул, составленный из отборной тяжеловооруженной (?) конницы «бахадуров прорывающих ряды», находился под непосредственным командованием Тимура и располагался позади центрального («великого») корпуса. Это был резерв способный в решающий момент оказать помощь чагатайским войскам на любом участке сражения.2 В состав резервного кула, вероятно, входил кошункавчинов («из рода особой тысячи») -личная гвардия Тимура [8, с. 165, 410, 411].

4 корпус (кул). Правый фланг армии Тимура состоял из двух эшелонов. Первый составляли пешие стрелки «с окопными щитами и турами», которые должны были остановить натиск ордынской конницы [6, с. 348].

1 Кошун - отряд переменной численности. Основная тактическая единица армии Тимура. Обычно, численность кошуна составляла от 50 до 300 чел. [5, с. 31; 8, с. 49, 54; 2]. Однако отдельные отборные отряды (например кошун гвардейцев-кавчинов) насчитывали до 1 тыс. воинов [8, с. 165, 410, 411; 2].

2 В другом варианте перевода задачи резерва обозначены более локально и ограничены поддержкой войск центра: «За великим кулом поставил двадцать кошунов бахадуров в резерве, чтобы в ходе боя, если возникнет необходимость в подмоге, они послужили подмогой великому кулу» [8, с. 147]. Однако ход сражения свидетельствует, что задачи резерва были значительно шире, чем просто поддержка центрального корпуса.

Командование стрелками было поручено Мухаммеду-Султаншаху (Мухаммеду Хорасани) [6, с. 298, 348]. Второй эшелон кула формировали кошуны второго сына Тимура мирзы Мираншаха Бахадура [там же]. Он же осуществлял общее командование правым флангом чагатайской армии. Йазди подчеркивал, что правофланговый корпус был составлен «из выдающихся бахадуров», то есть отборных воинов [8, с. 143, 147]. Ядро правофлангового корпуса составляли отряды, набранные на территории Хорсана (см. ниже).

5 корпус (кул). Правофланговый авангард (канбул)1.

Усиленные фланговые канбулы были тактической новинкой Тимура. В литературе встречается мнение, что канбулы были впервые применены Тимуром именно в Кондурчинской битве. В действительности, это не так. Еще в 1365 г. при сражении с кочевниками-моголами 29-летний Тимур и Хусайн-бек снабдили два своих кула мощными фланговыми канбулами [8, с. 38]2. В последующие годы Тимур последовательно наращивал численность канбулов. Специфика Кундурчинской битвы заключалась в том, что в канбулы, по сравнению с предыдущими битвами, было отправлено максимальное количество войск. Так, например, левофланговый канбул составляли целых два тумена всадников [3]. Вероятно, схожую численность имел и правофланговый канбул. Данное решение было вполне оправданным. Основным тактическим приемом номадов данного периода был маневр тулгама, в рамках которого, ордынцы охватывали фланг противника и выходили ему в тыл. Охват фланга вынуждал военачальников противника начать разворот боевых построений лицом к врагу. В условиях средневековых армий внеплановые перестроения, проводившиеся под ливнем стрел, часто приводили к неразберихе, панике и бегству с поля боя [1, с. 237-241; 11, с. 13-16; 2]. Мощные двухтуменные канбулы в армии Тимура должны были предотвратить подобное развитие событий и не допустить охвата флангов чагатайской армии

3

ордынцами с помощью тактического приема тулгама .

Командование правофланговым канбулом было поручено Хаджи Сейф ад-Дину, под началом которого находилось «хорошо устроенное войско и ополчение», в другом варианте перевода - «храбрые воины хашара из Сирд-жана» [6, с. 348; 8, с. 147]. К канбулу также был приписан отряд Джеханшах-бахадура [3], который размещался на правом краю боевого построения чагатайской армии (рис. 1). Письменные источники свидетельствуют, что воины,

1 Канбул - специальное тактическое соединение размещавшееся на самом краю боевого построения армии, впереди под углом к фланговым корпусам. Подобное расположение позволяло канбулу выполнять роль флангового авангарда и, одновременно, флангового охранения, не позволяя противнику сходу атаковать крыло с фронта, или обойти с фланга [3].

2 В этой битве Тимур и Хусайн-бек использовали двуфланговое построение, которое не имело центрального полка, а состояло из двух флангов, двух харавулов и двух канбулов [8, с. 38].

3 Как показал ход Кондурчинской битвы данное тактическое решение было вполне оправданным [3].

составляющие ядро правофлангового канбула, являлись всадниками и были способы вести, как дистанционный, так и ближний бой с применением клинкового и длиннодревкового оружия [6, с. 349; 3].

6 корпус (кул). Левый фланг чагатайской армии (в отличие от правого) был, по всей видимости, растянут по фронту и выстроен в один эшелон1. Командование флангом было поручено второму сыну Тимура мирзе Омар-шейх-бахадуру [6, с. 298, 348]. Ядром его корпуса были андижанские отряды и сулдузские ополчения [3]. При этом, андижанские кошуны примыкали к центру армии, а сулдузский тумен Шейх-Тимур-бахадура находился между главными силами кула Омар-шейха и левофланговым канбулом (рис. 1). На майском смотре 1391 г. корпус Омар-шейха отличился особой выправкой: «Тот царевич стоял, построившись с поднятыми знаменами и тугами в таком великолепии, что невозможно описать» [8, с. 142].

7 корпус (кул). Левофланговый авангард (канбул) состоял из двух туменов под командованием Бердибека (на самом краю боевого построения) и Худайдада Хусейни [6, с. 298, 348, 370; 8, с. 142, 147; 3]. Средневековые авторы подчеркивали высокую боеспособность воинов этих туменов, которые открывали майский военный смотр 1391 г. В самом начале смотра Тимур «дойдя до тюмена Берди-бека, встал перед его кошунами и осмотрел их. Он увидел, что у Худайдада Хусайни все его йигиты в полном вооружении и весьма подтянуты» [Йазди, 2008, с. 142]. В самом сражении воины Бердибека и Худайдада характеризуются, как «отряды храбрецов» и «борцы за веру» [6, с. 348; 8, с. 147]. Мощный двухтуменный канбул позволял снизить опасность классической (наиболее опасной) правофланговой тулгамы ордынцев. Характерно, что в ходе сражения тумены Бердибека и Худайдада быстро опрокинули противостоявших им воинов Золотой Орды, а сам Тохтамыш не решился на обход левого крыла армии Тимура, предпочтя штурмовать левый фланг чагатайских войск повторяющимися фронтальными ударами.

Ставка Тимура располагалась между центральным корпусом и резервом. Это позволяло Тимуру контролировать оба кула и отдавать оперативные указания по ходу сражения [3].

Рассмотрим военные биографии командиров кулов и ключевых кошу-нов чагатайской армии в Кондурчинской битве подробнее.

Сулейман-шах-бахадур ибн Давуд-бек Дуглат. В Кондурчинской битве - командующий первым (авангардным) корпусом чагатайской армии (Манглай). Представитель второго поколения военачальников Тимура.

1 Обращает внимание тот факт, что при описании боевого построения левого фланга войск Тимура не упомянуты укрытые щитами-чапарами спешенные стрелки. В сочинении Йазди Омар-шейх «выдвигает вперед щиты» только после того, как Тохтамыш прорывает чагатайские построения и собирается атаковать среднеазиатские войска с тыла. Возможно, что отсутствие пеших стрелков за полевыми укреплениями стало одной из причин того, что именно левый фланг чагатайской армии (сулдузы) был прорван отчаянной атакой - шиучи Тохтамыша в Кундурчинской битве [3].

Сулейман-шах являлся сыном Давуд-бека Дуглата - верного сподвижника и родственника Тимура, женатого на его старшей сестре Кутлук Туркан ага [8, с. 47, 69]. Давуд-бек являлся ярким представителем «старой гвардии» Тимура, под знаменами которого он сражался еще в первой половине 60-х гг. XIV в. [8, с. 37]. О степени доверия Тимура к Давуд-беку свидетельствует тот факт, что в тексте «Зафар-наме» он неоднократно упоминается первым среди всех чагатайских военачальников [8, с. 54, 66]. При распределении военных и государственных должностей в 1370 г. Давуд-бек был назначен «дару-гой» (правителем) столичного Самарканда и «начальником канцелярии» Амира Тимура [8, с. 70, 380].

Высокий пост отца, вероятно, способствовал продвижению Сулейман-шаха по карьерной лестнице. Наиболее ранние упоминания об участии молодого бека в боевых действиях относятся к середине 80-х гг. XIV в., когда Сулейман-шах был назначен одним из командиров самаркандского гарнизона [8, с. 112]. Однако первый воинский опыт Сулейман-шаха оказался не слишком удачным. В 1387 г. в Мавераннахр вторглась многочисленная армия Золотой Орды. В это время Тимур воевал в Иране, поэтому на защиту метрополии выступил его второй сын Омар-шейх к корпусу которого присоединился и самаркандский отряд, возглавляемый Сулейман-шахом. Молодые полководцы жаждали побед и великих свершений, но в Чукалакской (Джулек-ской) битве 1387 г. Бек Ярык-оглан вчистую переиграл чагатаев. После поражения сын Тимура ушел в Узгенд, а Сулейман-шах был вынужден «вернуться в Самарканд и заняться обороной города» [6, с. 292; 8, с. 123, 124]. Не смотря на первый неудачный опыт, Тимур дал Сулейман-шаху второй шанс. И на этот раз наследник Давуд-бека не упустил его. В 1389 г. Сулейман-шах смог доказать свою смелость во время похода в Моголистан. В самый разгар боевых действий чагатайский отряд, в котором, наряду с другими военачальниками, находился и Сулейман-шах, подвергся атаке многочисленной армии могольского хана Хизр Ходжи Оглана [8, с. 135, 136]. Спешившись и взяв в руки луки, Сулейман-шах и его соратники двое суток отбивали отчаянные атаки могольской конницы. Не сумев уничтожить чагатайский отряд, моголы были вынуждены начать переговоры о мире [8, с. 135, 136].1

Звездный час Сулейман-шаха пришелся на 1390 г., когда он женился на Султанбахт бегим - дочери Тимура по поводу чего был устроен «царский

1 «Прошли через Мулдуз и встретились с Хизр Ходжа Огланом, ханом Моголи-стана, у которого войско было многочисленным. Воевать с ним не сочли целесообразным, но и уходить было тоже нецелесообразно. Вынужденные они сошли с коней, узды привязали к ремням и, встав напротив врага, стали пускать стрелы. Такая битва продолжалась два дня и две ночи, но врага не подпустили близко. Беки Джете, несмотря на свое численное превосходство и неоднократные атаки на этих бахадуров, победить не смогли, хотя битва была, как в день светопреставления. И к их великому позору, они, наконец, выступили с предложением о мире» [8, с. 135, 136].

той» [8, с. 137, 455]. Удачная женитьба незамедлительно сказалась на военной карьере молодого военачальника. В том же 1390 г. новоиспеченный зять Тимура был назначен командиром 20-тысячной армии, отправившейся в очередной поход на Моголистан [8, с. 138, 139]. В целом, военная кампания сложилась удачно. Враждебные племена кочевников были разгромлены. Однако захватить Камар ад-Дина (давнего врага Тимура), бежавшего за Иртыш, Сулейман-шаху все-таки не удалось [там же].

В поход против Золотой Орды Сулейман-шах отправился, как командир элитного тумена, который на майском смотре 1391 г. занимал соседнее положение с гвардией чагатайского хана. Воинов под началом Сулейман-шаха была так много, что они, вместе с гвардейцами, даже будучи выстроены «плотными рядами занимали всю степь» [8, с. 142]. В самом сражении Сулей-ман-шаху было доверено командование авангардным («царским», то есть ханским) кулом, в состав которого входили его собственный тумен, «кипчакский кошун» Осман-бахадура, кошун Шейх-Али-бахадура и гвардия чагатайского хана (рис. 1).

Привилегированное положение молодого эмира в походе 1391 г. сложно объяснить его предыдущими военными заслугами (достаточно скромными по сравнению с достижениями командиров большинства других кулов). К моменту Кондурчинской битвы Сулейман-шах был хорошим исполнительным офицером, которого, однако, было сложно назвать выдающимся полководцем. На наш взгляд назначение Сулейман-шаха на столь ответственный пост было некоторым авансом со стороны Тимура и продолжением тех милостей, которыми Великий Амир осыпал своего зятя после свадебных торжеств 1390 г. Оказанное доверие Сулейман-шах в этот раз оправдал лишь отчасти. В Кондурчинской битве он выполнил поставленную тактическую задачу, но более никак себя не проявил. Тимуридские историографы, подробно описывая ход сражения и действия чагатайских военачальников (не только командиров кулов, но и командиров кошунов), ничего не сообщают о тактических подвигах Сулейман-шаха [6, с. 298, 299, 348-350; 8, с. 148]. По всей видимости, Тимур не исключал, подобного развития событий, поэтому заранее назначил командиром авангардного харавула неутомимого воителя и опытного полководца Осман-бахадура, который должен был подстраховать зятя Великого эмира. После Кондурчинской битвы Тимур еще долгое время не поручал Сулейман-шаху столь многочисленных воинских контингентов, как в походе 1391 г.

Впрочем, это не помешало Сулейман-шаху сделать в эти годы хорошую административную карьеру. В 90-х гг. XIV в. он находился в Самарканде, в качестве одного из управителей столицы. В 1394 г. именно Сулейман-шах от имени самаркандского гарнизона и населения города встречал вернувшегося из похода царевича Шахруха [8, с. 192]. В 1397 г. уже в качестве

«великого бека» Сулейман-шах был приписан ко двору Шахруха назначенного правителем Хорасана [8, с. 211].

Новый этап военной карьеры Сулейман-шаха начался во время Индийского похода 1398-1399 гг., где потенциал эмира раскрылся в полной мере. Первым успехом великого бека стал разгром племен келатийцев и бакутов в 1398 г., за что Сулейман-шах удостоился похвалы Тимура. Позднее, командуя войсками Шахруха, он успешно действовал в битве на р. Джамулы (Дже-лам) на территории современного Пакистана [8, с. 223, 225, 425], участвовал в походе на гебров в 1398 г. и в газавате 1398-1399 гг. [8, с. 239, 240, 241, 243, 247].

Отмечая военные успехи Сулейман-шаха Тимур выделил ему в Индийском походе место на правом фланге чагатайской армии [8, с. 228, 241, 242]. В том же 1399 г. во время похода в Переднюю Азию, спустя восемь лет с момента Кондурчинской битвы, Сулейман-шах вновь получает назначение в авангард [8, с. 253, 254, 255]. В 1400-1401 гг., он попеременно в составе авангарда, правого и левого крыла успешно действовал против войск Османской империи, а затем против мамлюков и их союзников [8, с. 266, 267, 271, 272, 275, 284, 289]. Сулейман-шах хорошо зарекомендовал себя в походе против османов в 1401-1402 гг. и во время военной компании в Иране 1403-1404 гг. [8, с. 279, 282, 300, 303, 308, 312, 323, 327, 328, 331]. Последним большим сражением Тимура, в котором принял участие Сулейман-шах, была битва под Анкарой 1402 г. В этом бою Сулейман-шах занял почетное место на правом крыле армии Тимура [8, с. 297].

Военная карьера Сулейман-шаха дает яркий, но редкий пример рождения успешного военачальника из дисциплинированного, но первоначально весьма посредственного офицера. Направляя и страхуя своего зятя, в ходе военных кампаний, Тимур позволил в полной мере раскрыться его воинскому потенциалу.

Осман-бахадур ибн Аббас-бахадур Кипчак (Осман-бек, Осман Аббас, Осман-и-Аббас). В Кондурчинской битве - командующий харавулом (передовым отрядом) авангардного корпуса чагатайской армии [3]. Представитель второго поколения военачальников Тимура.

Осман-бахадур являлся сыном Аббаса-бахадура Кипчака (?-1387) входившего в окружение Амира Тимура с первой половины 60-х гг. XIV в. [8, с. 38]1. Вплоть до 1387 г. Аббас-бахадур принимал деятельное участие в военных предприятиях своего сюзерена [8, с. 41, 44, 47, 48, 51, 54, 60, 66, 73, 84, 112]. В 1370 г. он был назначен «беком войска и тавачием», то есть вошел в число представителей высшего командного состава Чагатайского ханства

1 Согласно сообщению «Родословной тюрков» («Шаджарат ал-атрак») «эмир Осман.через 5 степеней [родства] восходил к Карачар-нойону», то есть, якобы, являлся дальним родственником Тимура [6, с. 391].

[8, с. 70, 380]. В 1387 г. он вместе с Омар-шейхом и будущим зятем Тимура Сулейман-шахом (см. выше) принял участие в Чукалакской (Джулекской) битве в которой чагатайские войска были разбиты ордынцами. В этом сражении Аббас-бахадур получил ранение стрелой, от которого впоследствии скончался [6, с. 292; 8, с. 123-125].

В погоню за ордынцами Тимур отправил разъяренного эмира Османа -сына Аббас-бахадура. Молодому военачальнику было доверено командование 30-тысячным чагатайским авангардом [8, с. 125]. С этого времени и вплоть до середины 90-х гг. XIV в. Осман-бахадур оставался одним из ключевых военачальников армии Тимура.

В походах конца 80-х - первой половины 90-х гг. XIV в. эмир Осман прославился, как непревзойденный мастер авангардных боев и богатырь-поединщик. Высокий рост и крепкое телосложение не мешали Осман-бахадуру молниеносно перемещаться по полю сражения во главе своего кошуна. Вероятно, именно за эти качества Шараф ад-Дин Али Йазди сравнивал атакующего Осман-бахадура с «горой на спине ветра» [6, с. 356]. В бою неистовый эмир отнюдь не уклонялся от рукопашной схватки и сам не раз сходился в поединке с вражескими бахадурами. Особый кровный счет у эмира Османа был к ордынским полководцам. Поэтому, когда знаменитый военачальник Яглы-бай-бахадур Бахрин в 1395 г. вызвал Османа на поединок, тот с радостью принял вызов, «не задумываясь, тут же рванул к нему», сразил знатного бахрина и, по некоторым данным, лично отрезал ему голову [6, с. 391; 8, с. 198, 418].

Командование харавулом и авангардом стало своеобразной «визитной карточкой» и военной специализацией Осман-бахадура. Так, в частности он занимал данные должности в ходе военных компаний 1387, 1388, 1389, 1391, 1393, 1395 гг. и др. [8, с. 292, 347, 357; 8, с. 125, 131, 147, 164, 200].

В Кондурчинской битве эмир Осман также командовал харавулом чагатайской армии [3]. Шараф ад-Дин Али Йазди называет кошун Осман-бахадура «кипчакским» [6, с. 349]. Наиболее вероятно, что данное название отряда было обусловлено тем, что его ядро составляли соплеменники Османа из числа кипчаков. Однако не исключено, что именно к этому кошуну были также приписаны отряды кочевников Дашт-и Кипчак, из числа бывших подданных Тохтамыша, перешедших на сторону Тимура [3]. В пользу данной версии свидетельствует тот факт, что в походах, непосредственно предшествующих военной компании 1391 г., новые степные вассалы повелителя Мавераннах-ра, как правило, действовали именно в составе передовых частей чагатайской армии. Так, например, во время похода на Хорезм в 1388 г. Кунче-оглан, Тимур-Кутлуг-оглан и Шейх-Али-бахадур1 были приписаны к авангардному

1 В Кондурчинской битве «крокодил моря сражения» Шейх-Али-Бахадур так же бился в составе авангардного корпуса армии Тимура [3]. По сообщению Шараф ад-Дин Али Йазди он в этой битве «совершил чудеса храбрости» [6, с. 349].

чагатайскому корпусу [8, с. 126]. В том же составе они действовали в составе авангарда войск Тимура и в ходе весенней военной кампании 1389 г. [6, с. 293; 8, с. 131]. Более того, в том же году Тимур-Кутлуг-оглан нес службу в харавуле вместе с Осман-бахадуром, т.е. будущим командиром передового чагатайского кошуна в Кондурчинской битве [6, с. 293, 339]. Данные сведения позволяют предположить, что нахождение бывших золотоордынцев в составе передового отряда армии Тимура в решающем сражении военной кампании 1391 г. было весьма вероятным.

Что касается поведения Осман-бахадура и его «кипчакского» кошуна в ходе самой Кондурчинской битвы, то онипоказали себя блестяще. Даже падение с коня в начале сражения не охладило пыла эмира. Вернувшись в седло, он снова бросился в бой. Его отряд бился с тремя передовыми ордынскими кошунами и, в конце концов, опрокинул харавул армии Тохтамыша, что создало условия для массированного фронтального удара чагатайских войск [6, с. 349].

После Кондурчинской битвы Осман-бахадур продолжал службу в рядах армии Тимура. Во время одного из сражений 1393 г. он «делая хорошие дела» был ранен саблей в руку [8, с. 171, 172]. Однако неутомимая энергия эмира не позволила ему долго залечивать раны. Уже в компании 1394 г. он вновь находился на острие атаки, «шел вперед» и организовывал подкопы под крепостными башнями вражеской крепости Хамид [8, с. 185]. В том же году неистовый эмир отличился во время похода на Грузию [8, с. 178, 191]. Звездным часом Осман-бахадура стала битва на Тереке 1395 г. в которой он, согласно «Шаджарат ал-атрак», командовал правым флангом чагатайской армии [6, с. 391]. На третий день сражения эмир Осман сразил в поединке ордынского военачальника Яглы-бай-бахадура и опрокинул корпус бахринов, что сыграло решающую роль в разгроме левого фланга армии Золотой Орды.

Главным достоинством Осман-бахадур Кипчака (своеобразного «маршала Мюрата» конца XIV в.), наряду с отчаянной храбростью, было хорошее тактическое чутье, позволявшее эмиру стремительно реагировать на изменения обстановки на поле боя. Это качество не укрылось от внимания Амира Тимура, который помог раскрыться воинским талантам Османа в качестве командира передовых частей чагатайской армии.

Мухаммад-Султан-бахадур ибн Джахангир Мирза (Мухаммед-Султан-бахадур) (1375-1403). В Кондурчинском сражении - командующий «Великим» кулом (центром армии). Представитель третьего поколения военачальников Тимура. Молодой мирза являлся сыном «царевича» Джахангира (?-1376) и любимым внуком Амира Тимура. На момент сражения ему шел 16-й год [8, с. 403].

Поход на Золотую Орду в 1391 г. стал первой большой военной кампанией, в которой принял участие Мухаммед-Султан. Тимур присматривал за внуком, который постоянно рвался в бой и выказывал значительное усердие.

Во время майского смотра 1391 г. «Сей царевич стоял в строгом строю во стократном величии. Когда государь подошел близко к нему, царевич сошел с коня, вышел вперед и приветствовал. Государь осмотрел его вооружение, тоже поздравил» [8, с. 143]. Сразу после смотра «.царевич Мухаммад Султан Бахадур стал просить государя: «Надобно, чтобы в этом походе я был в авангарде». Государю эти слова решимости и смелости очень понравились, и он похвалил его и исполнил его просьбу» [6, с. 295, 343; 8, с. 143]. 12 мая 1391 г. авангард Мухаммед-Султана вместе со «многими беками» отправился в степь и несколько недель двигался впереди основных сил чагатайской армии. Именно воинами авангарда Мухаммед-Султана был захвачен в плен первый ордынец, сообщивший достоверные сведения, о передвижении армии Тохтамыша [6, с. 344; 8, с. 144].

В Кондурчинской битве Тимур доверил Мухаммед-Султану высокий пост командующего «Великого кула» (т.е. центра армии). Было ли данное назначение лишь пустой формальностью призванной потешить самолюбие любимого внука? На наш взгляд нет. По всей видимости, общее руководство «Великим кулом», действительно, осуществлял сам Тимур. Когда в ходе битвы центральный корпус был брошен в атаку, приказ об этом отдал именно он. Однако оперативное управление кулом, находилось в руках Мухаммед-Султан-бахадура и его офицеров. Во всяком случае, именно мирза «приводил в порядок и выстраивал центр своего войска», а затем «.двигаясь вперед от главного корпуса сломил центр неприятельский.» [6, с. 299, 349]. В целом, действия 16-летнего Мухаммед-Султана в ходе сражения заслужили высокой оценки Тимура и официальных чагатайских историографов: «Царевич Мухаммал Султан вышел вперед из большого кула, напал на центр врага и тоже сделал добрые дела»; «В это время Тимур произвел атаку и рассеял врагов. Мирза Мухаммед-Султан привел в порядок и выстроил центр своего войска и двинулся против врага. Враги, которые были против него, бежали»; «.мирза Мухаммед-Султан, двигаясь вперед от главного корпуса сломил центр неприятельский.» [6, с. 299, 349; 8, с. 148].

В последующие годы Тимур последовательно «натаскивал» своего внука и полководца подбрасывая ему все новые и новые задачи. Уже в 1392 г. мирзе было поручено «вести войско», то есть осуществлять руководство армией на марше [8, с. 153]. В походах и битвах 1393 г. Тимур последовательно отправлял Мухаммед-Султана в авангард, на правое и на левое крыло [8, с. 157, 163, 164]. В том же 1393 г. 18-летнему эмиру для самостоятельного похода на Казвин и Курдистан была доверен целый автономный корпус [8, с. 165, 167, 169, 173]. В 1394 г. он уже командовал «беками левого крыла» чагатайской армии [там же, с. 185, 186, 221].

Таким образом, к моменту битвы на Тереке в 1395 г. 20-летний Мухаммед-Султан уже имел насыщенный 5-летний опыт участия в военных компаниях. В первый день сражения, вновь командуя «Великим кулом», мирза

действовал весьма быстро и решительно [6, с. 301, 302, 355; 8, с. 196]. Когда ордынцы прорвали левый фланг чагатайской армии и атаковали ставку Тимура, Мухаммед-Султан незамедлительно развернул «Великий кул» и бросил его на помощь своему деду: «В это время подошел большой полк (кул) и центр войска Тимура с боем барабанов и литавр и звуками труб с полном величии и с большой мощью. Мир напомнился криком и смятением, и вселенная стала полна тревогой... Сколько вражеское войско ни производило атак, оно не смогло сдвинуть с места победоносное войско, которое, спешившись, пускало стрелы. От множества убитых по той степи потекли ручьи крови.» [6, с. 302]. Именно атака Мухаммед-Султана, смявшего фланг ордынских войск, оказала решающее влияние на исход схватки, что произвело неизгладимое впечатление на Тимура: «Кошун центра (кул), прибыв с бунчуком и знаменем, забил в барабан и, затрубив в рога, поднял боевой клич (сурен) .В такое время великий мирза Мухаммед-Султан-бахадур, не задерживаясь, смело и храбро сам пошел в атаку, а вслед за ним его кошун вступил [в бой] и произвел атаку со стороны левого крыла. От страха перед ним враги отступили и тотчас бежали. Хотя он всегда был дороже души и милее духа для Тимура, но тут, вследствие этой храбрости, любовь его увеличилась в тысячу раз. Токтамыш-хан и царевичи Дешт-и- Кипчак с эмирами и нойонами обратились в бегство» [8, с. 302, 355].

Во время погрома земель Золотой Орды в 1395 г. Мухаммед-Султан (вместе с Мираншахом и Джаханшах-бахадуром) ходил походом на черкесов, а также громил тюркские племена, бежавшие в степь «от страха перед победоносным войском» [6, с. 358; 8, с. 200, 201, 420]. В ходе данной операции мирзой и его боевыми товарищами были захвачены богатые трофеи: «Отыскав всех их, напали на них, отобрали огромное количество разного имущества, взяли в плен и привели женщин и детей» [6, с. 358].

После очередной военной кампании, неудачного покушения и рождения сына (1397 г.), Мухаммед-Султан во главе отборного 40-тысячного войска был направлен на границу Моголистана (1398 г.). Здесь ему пришлось заняться весьма непривычным для себя занятием - «строительством и земледелием» [8, с. 211-213, 215]. По всей видимости, это не было почетной ссылкой, как иногда полагают. Мухаммед-Султан должен был подготовить инфраструктуру для грядущего похода Тимура на Китай, о котором великий завоеватель задумывался уже давно [8, с. 216]. Однако в этот раз поход на Поднебесную не состоялся. Тимура отвлекли боевые операции в Индии, а затем в Ираке и Сирии.

В 1401 г., готовясь к решающей схватке с Османской империей, Тимур вызвал корпус Мухаммед-Султана (тумены Худайдада Хусейни, Бердибека Сари Буги и др.) на западный театр военных действий. Тимур задумал даровать 26-летнему мирзе «престол Хулагу-хана» (т.е. бывший улус Иль-ханов), превратив его в своего наместника на закатных рубежах сколачиваемой

империи [8, с. 279]. Двигаясь на запад «Царевич» провел свои войска через Самарканд, где пополнил их новобранцами и снабдил вооружением и амуницией нового образца. Именно с этой акцией Мухаммад-Султана связано появление в чагатайской армии знаменитого «четырехцветного войска», воины которого, использовали доспехи, оружие и снаряжение определенного цвета (красного, зеленого, желтого и белого соответственно). Впервые эта «четырехцветное войско» была представлено Тимуру и его окружению на смотре 1402 г. и произвело большое впечатление: «.каждый тюмен, тысяч и кошун проходили и показывали свои снаряжения, пока очередь не дошла до войск царевича Мухаммад Султана, которые только что прибыли из Самарканда. Они показали такое снаряжение, что небо до сих пор столькими глазами такого снаряжения не видело. Его войско состояло из нескольких подразделений, и каждое подразделение было снаряжено отдельным цветом: одно подразделение было красным, другое - зеленым, третье - желтым и еще одно было белым. Таким образом, он показал своих йигитов разноцветными снаряжениями» [8, с. 294]. В битве под Анкарой «четырехцветное войско» Мухаммад-Султана сформировало авангард чагатайской армии и сражалось против элитных османских отрядов, которыми командовал лично султан Баязед [8, с. 297, 299].

После победы под Анкарой, Тимур назначил своего любимца командующим чагатайской армией отправленной в поход на г. Бурсу - бывшую до 1366 г. столицей Османской империи. Мухаммад-Султан не только взял Бурсу, но и захватил большую часть турецкой казны, а также пленил высшую османскую знать [8, с. 300-302].

Жизнь Мухаммад-Султана оборвалась внезапно. В самый разгар военной кампании, в начале марта 1403 г. он «простудил мозг, и проявилась болезнь бешенства» [8, с. 310]. 13 марта 1403 г. 29-летний мирза скончался [там же, с. 311]. Гибель внука стала настоящей трагедией для Тимура, который «плача, с болью с сердце поминал усопшего» [там же]. Эмир был любим в войске, которое в полном составе переоделось в черные одежды [там же]. Потребовался специальный указ Тимура, чтобы воины сменили траурные одежды на повседневные халаты [там же].

Военная биография великого мирзы Мухаммад-Султана-бахадура представляет собой яркий пример того, как Тимур, будто изощренный садовник, аккуратно и последовательно «выращивал» талантливого полководца, поручая ему все более сложные боевые задачи. Эксперимент удался, однако воспользоваться его плодами, Тимуру было не суждено.

Мираншах-бахадур (1366-1408). В Кондурчинском сражении - командующий правым флангом чагатайской армии. Представитель второго поколения военачальников Турана. Третий сын Амира Тимура. На момент сражения ему шел 25-й год.

Военная карьера мирзы началась в 1380 г. когда 14-летний Мираншах был назначен Тимуром наместником Хорасана и отправлен туда во главе многочисленного чагатайского корпуса [8, с. 91]. Следующие 17 лет (13801397) Мираншах оставался правителем этого благодатного края, куда он обычно возвращался после завершения очередной военной кампании [6, с. 294; 8, с. 130, 131, 132, 138].

Корпус Мираншаха традиционно состоял из двух частей: чагатайских отрядов прибывших из Мавераннахра и кошунов набранных из числа жителей Хорасана. Так, например, в 1389 г. мирза Мираншах «.явился ко двору его величества с войском из Хорасана, Кундуза, Баклана, Бадахшана, Хутта-ляна, Хисара и других областей и городов» [6, с. 339]. Если большая часть чагатайских нукеров Мираншаха сражалась в конном строю, то из хорасан-цев формировали, как кавалерийские, так и пехотные подразделения. Знаменитые «хорасанские пешие» неоднократно упомянуты на страницах «Зафар-наме» [8, с. 226, 262]. С большой долей уверенности можно предполагать, что первый эшелон правого корпуса в Кондурчинской битве, составленный из пеших стрелков укрытых за «чапарами и турами», формировали именно хорасанские подразделения [8, с. 147].

К 1391 г. за спиной Мираншаха был 11 -летний опыт участия в почти непрерывных военных компаниях [8, с. 91; 15, с. 274]. За это время он успел побывать военачальником отдельного армейского корпуса, командиром авангардных и фланговых группировок. Командование правым флангом в составе большой чагатайской армии ему впервые было доверено еще в 1383 г. [8, с. 104]. С этого времени и вплоть до 90-х гг. XIV в. в ключевых сражениях Мираншах традиционно назначался командиром правого фланга армии Тимура [8, с. 104, 109, 147, 221].

Во время военных походов 80-х гг. XIV в. Мираншах показал себя талантливым тактиком, способным эффективно применять даже такой сложный маневр, как парная тулгама1. Так, например, когда в 1388 г. ему пришлось столкнуться с армией сарбадарских маликов, которые «.стали сражаться с отчаяньем обреченных, Господин царевич войсками правого и левого крыла, как на охоте, окружил их, и его воины многих из них убили стрелами. Малики с сотней мучений вышли из окружения и с несколькими людьми, большая часть которых были ранены, бежали в Ирак» [8, с. 132]. Таким образом, не смотря на относительно молодой, по современным меркам, возраст, Мираншах в 1391 г. был весьма умелым и опытным полководцем. За успехи на воинском поприще к его личному имени был добавлен

1 Технологически наиболее сложная разновидность тактического приема тулгама. В рамках данного маневра фланговые группы должны были более-менее синхронно охватить крылья армии противника и замкнуть ее в кольцо. Все этапы выполнения маневра должны были сопровождаться интенсивной лучной стрельбой по вражеским позициям [2].

титул «бахадур». По отзывам современников Мираншах обладал высоким ростом, что вероятно и позволило Йазди сравнить атакующего мирзу на коне «с горой скачущей по равнине» [6, с. 349]. Испанский посол Руи Гонсалес де Клавихо видевший 39-летнего Мираншаха через 14 лет после Кондурчинской битвы характеризовал его, как человека «.лет сорока, тучного, большого роста и страдающего подагрой» [9, с. 83].

Стоит подчеркнуть, что Мираншах даже в молодом возрасте, отнюдь не отличался кротким нравом. Скорее наоборот, в целом ряде случаев он проявлял себя весьма свирепым и жестоким правителем. Не стоит забывать, что именно 17-летний Мираншах, первым из окружения Тимура, возродил жутковатую традицию возведения «башен» из отрезанных голов убитых мирных жителей и воинов противника [8, с. 102; 15, с. 165]. Позднее, по сообщению Клавихо, Мираншах громил и разрушал мечети и «большие здания» в Теб-ризе и Султании, якобы оправдывая свои действия желанием остаться в истории [9, с. 82].

В отличие от своего старшего брата Омар-шейха, Мираншах всегда удачно сражался с ордынской конницей. Так, в 1387 г., в ходе «великой битвы» 21 -летний Мираншах мощной атакой спас чагатайский авангард: «.одной атакой погнал врагов, многих из них предал смерти и окружил их с краев и сторон» [6, с. 292]. Весной 1388 г. он с успехом гнал и громил золото-ордынские и хорезмийские отряды Илыгмыш-оглана и Сулейман-Суфи-конгурата [8, с. 126]. В самом Кондурчинском сражении мирза легко опрокинул противостоявшие ему золотоордынские (предположительно мангыт-ские) кошуны: «Когда мирза Мираншах-бахадур бросился в атаку, то обратил в бегство вражеское войско, которое находилось против него»; «Царевич Миран-шах тоже напал на врагов, находящихся напротив, оттеснил их и вернулся на свое место»; «Мирза Мираншах, разгорячив коня, подобно горе скачущей по равнине, кровью храбрых придал хризолиту сабли цвет рубина, а изумруд меча под влиянием крови, как свет звезды Канопус, превратил в йеменский сердолик. Одним натиском славный царевич поразил из них множество всадников, так что все неприятели, стоявшие против его корпуса, потерпели поражение и отступили» [6, с. 299, 349; 8, с. 148].

Однако дальнейшая военная карьера Мираншаха сложилась не слишком удачно. Перед сражением на Тереке он упал с коня и повредил руку, что не позволило ему принять участие в битве: «Во время прохода через Дербенд, до сражения двух войск, мирза Мираншах однажды упал с лошади и у него заболела рука. По этой причине он остался позади при Султан-Махмуд-хане, а эмир Ядгар и эмир Хаджи-Сейф-ад-дин в подчинении у них были главами в обозе (угрук)» [6, с. 302]. В этот раз 29-летний Мираншах оправился от травмы относительно быстро и, в компании с Джеханшах-бахадуром принял участие в разгроме Сарая, поволжских городов, русских окраин, земель черкесов и других народов Северного Кавказа [6, с. 302, 303, 306].

В 1396 г. Миранщаху был пожалован новый удел, включавший Северный Иран, Азербайджан, и Восточный Ирак [Йазди, 2003. С. 206]. Однако в том же году, во время охоты, Мираншах упал с лошади повторно и на этот раз последствия травмы оказались намного более серьезными. Мирза так ударился головой, что, по мнению современников, несколько повредился рассудком [8, с. 252]. Своими «неприличествующими делами» он навлек на себя гнев отца и попал в опалу [8, с. 252, 253-256; 9, с. 82, 83]. Восстановить свое пошатнувшееся реноме «царевич» смог только через несколько лет, когда Тимур вернул его в действующую армию на привычный Мираншаху правый фланг [8, с. 271, 275, 278]. В ходе военных компаний 1401-1404 гг. Мираншах действовал достаточно уверенно [8, с. 271, 275, 278, 284]. В битве под Анкарой ему было отведено почетное место на левом фланге чагатайской армии [8, с. 297]. В ходе сражения конница Мираншаха потеснила правый фланг османов, а затем штурмовать холм, на котором укрылся султан Баязед [8, с. 299].

Мираншах-бахадур лишь на три года переживет своего грозного отца. Он не сумеет предотвратить рокового столкновения своего наследника Умара с Джеханшах-бахадуром (см. ниже), и последние годы мирзы будут омрачены ожесточенным конфликтом с собственным сыном [9, с. 151-157]. В 1408 г. Мираншах проиграет главный бой своей жизни. Вождь восставших туркмен (и давний враг Тимура) Кара-Юсуф насадит голову Мираншаха на пику.

В истории Мираншах останется не только, как талантливый военачальник и сын Тимура, но и как предок другого знаменитого завоевателя - Захир ад-Дина Бабура (1483-1530) покорившего Индию и основавшего Великую империю Моголов.

Хаджи Сейф ад-Дин-бек Никудариец (?-1401). В Кондурчинской битве - командующий правофланговым канбулом чагатайской армии. Представитель первого поколения военачальников Амира Тимура. На момент сражения ему было более 50 лет.

Сейф ад-Дин-бек был одним из самых давних и доверенных соратников, Тимура, которого Амир публично (и, по всей видимости, искренне) называл своим другом. На страницах «Зафар-наме» Сейф ад-Дин-бек упомянут среди «людей» Тимура применительно к событиям 1361-1362 гг., то есть в тот период, когда будущему великому завоевателю было 25-26 лет [8, с. 27, 30]. Можно предполагать, что их знакомство произошло еще в 50-х гг. XIV в. Начиная с этого времени и вплоть до своей смерти в 1401 г. Сейф ад-Дин верно служил Тимуру, приняв участие практически во всех основных военных компаниях Амира: походах в Моголистан, Афганистан, Иран, Золотую Орду, Ирак, Грузию и др. [8, с. 27, 34, 36, 37, 38, 44, 47, 48, 59, 193, 369]. Важным качеством Сейф ад-Дина в глазах Тимура, наряду с личной преданностью и несомненным воинским талантом, была его «осведомленность в науке звезд», т.е. познания в области астрологии, которой никудариец

увлекался еще в молодом возрасте. Из текста «Зафар-наме» известно, что Тимур советовался со своим другом, в какой день лучше начать бой исходя из положения небесных светил [8, с. 48].

В 1370 г. Сейф ад-Дину был пожалованы должности «бека войск» и «тавачия» [8, с. 70], а позднее он фигурирует в источниках и как «великий эмир» [8, с. 104]. В 1372 г. Сейф ад-Дину был доверен высокий пост коменданта столичного Самарканда, обязанности которого он с перерывами исполнял вплоть до середины 90-х гг. XIV в. [8, с. 75, 88, 90, 190].1 Тимур неоднократно подчеркивал свое расположение к Хаджи Сейф ад-Дину, подолгу беседовал с ним, прислушивался к его советам, поручал важные дипломатические задания, и даже породнился с ним, поженив своего внука Абу Бакра на дочери Сейф ад-Дина [8, с. 75, 88, 90, 137, 151, 190].

В 1391 г. за спиной командира правофлангового канбула был более чем 30-летний опыт участия в военных походах и сражениях. За это время он успел повоевать в составе авангардных и фланговых отрядов, центральных кулов и канбулов, а так же, прославиться, как командир кошуна и тумена, способный с высокой степенью эффективности вести, как дистанционный, так и ближний бой [8, с. 27, 38, 44, 50, 54, 91, 97, 101, 103, 104, 106, 113, 116, 117, 131]. По всей видимости, Тимур не случайно назначил Хаджи Сейф ад-Дина именно командиром правофлангового канбула в Кондурчинской битве. Опасность левофланговой тулгамы ордынцев была весьма велика, поэтому на эту позицию требовался опытный и решительный военачальник имеющий опыт ведения боевых действий на самом краю армейских построений. Сейф ад-Дин, командовавший канбулами с первой половины 60-х гг. XIV в. соответствовал этим критериям, как нельзя лучше [8, с. 38]. Кроме того, правофланговый канбул прикрывал кул Мираншаха, к которому пожилой воин успел привязаться за долгие годы совместной службы2. Возможно, Тимур рассчитывал, что наработанные тактические схемы позволят Сейф ад-Дину и Мираншаху успешней противостоять золотоордынской тулгаме.

Как уже отмечалось выше, кул Хаджи Сейф ад-Дина в Кондурчинской битве состоял из двух частей: «хорошо устроенного войска» и «ополче-ния»/«храбрых воинов хашара из Сирджана» [6, с. 348; 8, с. 147]. Можно предполагать, что под «хорошо устроенным войском» подразумеваются кошуны среднеазиатских, хорасанских и иранских йегитов. Что касается, «ха-шара из Сирждана», то здесь, вероятно, имеются в виду иранские и тюркские

1 В 1376 г., потрясенный ранней смертью старшего сына Тимура 20-летнего Джа-хангира, он совершил паломничество в Мекку [8, с. 83], после чего стал именоваться Хаджи Сейф ад-Дин.

2 Еще в 1380 г. Хаджи Сейф-ад-дин был приписан к корпусу 14-летнего Мираншаха назначенного Тимуром в качестве правителя Хорасана. С этого времени они часто сражались вместе [8, с. 91, 97, 101, 103, 104, 106, 116, 121]. В 1390 г. сын Мираншаха - Абу Бакр женился на дочери Хаджи Сейф-ад-Дина [8, с. 137, 151].

ополченцы из числа жителей Сирджана - города на территории Южного Ирана (расположенного недалеко от города Керман). В любом случае канбул Хаджи Сейф ад-Дина был в значительной степени «иранизирован», что неудивительно, учитывая тот факт, что он был приписан к корпусу Мираншаха традиционно базировавшегося на территории Хорасана. По всей видимости, весь пятый кул практически целиком состоял из конницы. Однако не исключено, что при кавалерийских кошунах находилось некоторое количество пехотинцев снабженных станковыми щитами - «чапарами», за которыми всадники, могли спешившись укрыться в момент опасности1.

Хаджи Сейф ад-Дин был единственным представителем старшего поколения военачальников («старой гвардии») Тимура, принявших участие в Кондурчинской битве в качестве командующего одного из ключевых кулов армии. Однако, не смотря на свой преклонный (по меркам XIV в.) возраст2 он блестяще проявил себя в сражении. Именно он открыл битву, опрокинув атакующую ордынскую (мангытскую?) конницу и, тем самым, сорвал попытку Тохтамыша окружить чагатайские войска с помощью маневра тулгама: «Прежде всех эмир Сейф-ад-дин бросился на врагов с обнаженным мечом и обратил в бегство тех, которые были против него»; «Эмир Хаджи-Сейф-ад-дин в силу счастья победоносного Тимура, прежде всех, обнажив меч, произвел нападение, разбил и погнал левое крыло неприятеля, находившегося против него» [6, с. 298, 349]. В целом, не будет большим преувеличением отметить, что Хаджи Сейф ад-Дин, был одним из тех военачальников Тимура, которые обеспечили чагатайской армии победу в Кондурчинском сражении.

После 1391 г. Сейф ад-Дин еще несколько лет оставался неизменным участником походов Тимура. Так, в 1394 г. он был в составе армии действовавшей на территории Грузии, а в 1395 г. входил в число чагатайских эмиров выступивших против Золотой Орды. Во время последнего похода он покрыл себя славой, проявив мужество в грандиозном сражении у р. Терек [8, с. 197]. Данная битва стало последним великим боем, в которой Сейф ад-Дин принял личное участие в качестве командира кула. В последующие годы он постепенно отходил от дел, сменив доспех полководца на парчовый халат наставника любимого внука Тимура Мухаммед-Султан-бахадура (см. выше). Когда Тимуру в 1401 г. сообщили о том, что его верный сподвижник находится при смерти, великий завоеватель «плакал» и «.весьма опечалился, ибо Хаджи

1 Именно так воины правофлангового канбула под командованием Хаджи Сейф-ад-дин поступили в ходе сражения на Тереке в 1395 г.

2 У Хаджи Сейф Ад-дина был взрослый сын, который еще в 1383 г. участвовал в походе в Моголистан в качестве командира отряда [8, с. 102, 103]. В сражении под Анкарой 1402 г. в армии Тимура сражались трое сыновей Хаджи Сейф ад-Дина [8, с. 297].

Сайф ад-Дин-бек был его давним другом и он для него потратил много сил» [8, с. 287].

Джеханшах-бахадур ибн Джаку-бек барлас (Джаханшах-бек) (?-1405).

В Кондурчинской битве - один из военачальников правофлангового канбула чагатайской армии. Один из лучших полководцев Турана. Представитель второго поколения военачальников Амира Тимура. На момент сражения ему было около 25-35 лет.

Джеханшах-бахадур был сыном Джаку-бека (Хаджи Барласа), верного соратника, тестя и практически неизменного участника походов Тимура начиная с 50-х гг. XIV в. [8, с. 24, 31, 34, 36, 38, 41, 44, 47, 50, 51-53, 66, 69, 70, 75, 359, 367]. Как и Тимур, Джаку-бек происходил из барласов и являлся потомком полулегендарного Карачар-нойона (военачальника Чингиз-хана). Дочь Джаку Барласа (сестра Джеханшаха) была женой Тимура и матерью его второго сына Омар-шейха [8, с. 379]. Неудивительно, что Джаку-бек последовательно поддерживал Тимура даже в самых сложных для него обстоятельствах. Так, например, когда в 1360 г. большинство воинов «.пошли по пути неповиновения, бежали и присоединились к Хаджи-беку, при государе Сахибкиране никто не остался, кроме Джаку-бек(а)...» [8, с. 24]. Личную преданность Тимур ценил исключительно высоко. Неудивительно, что по мере формирования его державы, Джаку-бек занял в новой государственной иерархии одно из ведущих мест. О степени влияния Джаку Барласа при дворе Амира говорит тот факт, что при выделении «областей и должностей» в 1370 г. он стоял первым в списке военачальников Тимура (вторым был Сейф ад-Дин-бек) [8, с. 70]. В 1372 г. Джаку Барлас был назначен правителем особой «афганской» провинции, в состав которой входили Кундуз, Баглан и Кабул [8, с. 75].

После смерти Джаку-бека зимой 1384 г. Тимур «его место предоставил Джахан-шаху, сыну Джаку-бека» [8, с. 107]. К этому времени эмир Джехан-шах был уже известным воином, проявившим себя в ряде военных кампаний. В 1381 г. он во главе отдельного корпуса ходил в поход к Нишапуру [8, с. 95]. В 1383 г., командуя 10-тысячной армией, громил бахринов в Моголистане [8, с. 102, 103]. В следующем 1384 г. взял афганский город Кандахар (за что удостоился «многой похвалы» и «царской милости» Тимура), а затем захватил и разрушил крепость Калат [8, с. 107]. В 1387 г. «Государь Сахибкиран еще Джахан-шах Бахадура отправил против туркмен с большим войском. Тот добрался до туркмен, подверг их избиению и возвратился с большой добычей» [8, с. 118].

Титул «бахадура» Джеханшах получил далеко не случайно. Как и большинство военачальников Тимура, он не только командовал войсками, но и не редко лично участвовал в битве, демонстрируя истинное мужество. Так, например, при подавлении восстания в Мавераннахре в 1388 г. Джеханшах-бахадур во главе отряда из 60 воинов был атакован 3-тысячным отрядом

мятежников. Отступать было некуда, так как позади чагатаев была река Амударья. Однако Джеханшах и его воины не впали в отчаянье: «.не суетясь, положившись на Бога, спины обратили в сторону реки, головы прикрыли щитами и сетями, и стали сражаться». Всю ночь они упорно удерживали берег «подобно Искандерову валу», а когда на утро подошла подмога, Джеханшах стремительно контратаковал и опрокинул мятежников [8, с. 12]). Получив подкрепление от Тимура, Джаханшах настойчиво преследовал беглецов, прошел насквозь территорию нынешнего Афганистана и Пакистана, частично уничтожил, а частично пленил бунтовщиков. Только двум их лидерам «с малочисленными людьми» удалось бежать в Индию [8, с. 129, 130].

Незадолго до похода на Золотую Орду Джеханшах-бахадур получил богатый опыт степной войны против номадов. В 1389 г. он дважды во главе 30-тысячной армии ходил в поход на Моголистан, громил могольские улусы и планомерно уничтожал местных кочевников. Во время первого вторжения отряды корпуса Джеханшах-бахадура даже форсировали Иртыш, а затем «.шли вдоль берега реки и искали врага. Где бы не нашли врага, там его убивали и отбирали его вещи» [8, с. 134, 136]. Поход Джеханшаха на правобережье Иртыша обозначил крайнюю северо-восточную точку экспансии державы Тимура.

В походе через Дашт и-Кипчак в 1391 г. Джеханшах-бахадур был, вероятно, приписан к корпусу Хаджи Сейф ад-Дин-бека [6, с. 346, 349; 8, с. 143, 146]. Вместе они составили великолепный тандем, в котором опыт Хаджи Сейф ад-Дин-бека сочетался с напором молодого Джеханшах-бахадура.

Как мы отмечали выше, Джеханшах-бахадур унаследовал от своего отца «афганскую» провинцию, включавшую Кундуз, Баглан и Кабул. Это дает основание полагать, что в составе кошунов Джеханшаха были не только родственные ему барласы, но и тюрки, таджики и пуштуны с территории его афганского наместничества. Воины Джеханшах-бахадура были обучены ведению, как дистанционного, так и ближнего боя, что они наглядно продемонстрировали в ходе военной кампании 1391 г. [3].

В Кондурчинском сражении отряды Джеханшах-бахадура составляли второй эшелон правофлангового канбула (рис. 1) и размещались на самом краю правого крыла чагатайской армии [3]. В начале битвы, командир канбу-ла Хаджи Сейф ад-Дин-бек мощным контрударом остановил ордынскую конницу пытавшуюся совершить маневр тулгама и охватить правый фланг армии Тимура. Однако крылья ордынских войск были длиннее чагатайских, поэтому Хаджи Сейф ад-Дин, во время контратаки, невольно оголил свой правый фланг. Это заметил мангытский Иса-бий, который бросил вперед свои отряды с целью окружить вырвавшегося вперед Сейф ад-Дина и его воинов. Именно в этот момент в бой вступили кошуны Джеханшаха, которые стремительной копейной атакой опрокинули мангытов: «Эмир Хаджи-Сейф-ад-дин в силу счастья победоносного Тимура, прежде всех, обнажив меч, произвел

нападение, разбил и погнал левое крыло неприятеля, находившегося против него. В то время мимо головного отряда (канбул) правого крыла стало проходить войско врага, чтобы зайти в тыл войску [Тимура] и удержать берег Черной реки (?).. .Несколько кошунов, которыми неприятельская армия превосходила [армию Тимура], двинулись, чтобы зайти в тыл войску эмира Хаджи-Сейф-ад-дина. Когда Джеханшах-бахадур заметил это обстоятельство, то со своим войском, опередил их и отбросил ударами сверкающего меча и огненосных копий» [6, с. 298 299, 349]. Таким образом, своими оперативными действиями Джеханшах-бахадур не только спас командира канбула и старшего товарища, но и поучаствовал в срыве ордынской левофланговой тулгамы, что ликвидировало опасность охвата правого крыла чагатайской армии на начальном этапе сражения.

После битвы на Кондурче Джеханшах-бахадур смог в полной мере реализовать свои воинские способности и талант полководца. Практически ни одна большая компания не обходилась без его непосредственного участия. Казалось, что Джеханшах поспевает везде. Так, например, в 1394 г. он успел поучаствовать в осаде и взятии иракской крепости Хамид считавшейся «неприступной», затем громил туркменские улусы, и, наконец, присоединился к войскам ведшим «газават» против грузин [8, с. 184, 186, 191]. Интересно, что в Грузинском походе, а также во время вторжения на территорию Золотой Орды в 1395 г. Джеханшах, как и в походе 1391 г., часто взаимодействовал с Хаджой Сейф ад-Дином [8, с. 193, 197]. В 1395 г., в сражении на Тереке, он повторно выручил своего командира по канбулу, который был окружен превосходящими силами мангытской конницы. После этой битвы отряды Джеханшах-бахадура, Мираншаха и мирзы Пир-Мухаммед-бахадура разгромили и разграбили окрестности Сарая, а также области, населенные русскими и черкесами [6, с. 305; 8, с. 200, 201]. В 1396 г. Джеханшах был приписан к корпусу Мираншаха и отправлен в Азербайджан [8, с. 206].

Последние годы XIV в. Джеханшах провел практически в беспрерывных военных походах. За это время он успел повоевать в Иране, Афганистане, Индии, Ираке и Сирии [4, с. 41; 8, с. 209, 221, 231, 235, 238, 242, 243, 247, 266, 267, 271]. Вероятно, во второй половине 90-х гг. XIV в. в состав корпуса Джеханшаха были влиты хорасанские части, ранее находившиеся под командованием опального Мираншаха. Во всяком случае, в начале 1399 г., авангардный корпус Джеханшаха именовался «войском Хорасана» [8, с. 243].

Первые годы XV в. Джаханшах провел в походах на Грузию, Сирию и Малую Азию [8, с. 281, 287, 288, 293, 297, 298, 305, 307, 312, 324, 326]. Если в начале своей карьеры Тимур обычно поручал Джеханшаху место на правом крыле армии, то в 1398, 1400, 1401 и 1402 гг. кошуны Джеханшаха, напротив, размещаются на левом фланге чагатайских войск [8, с. 232, 271, 275, 276]. В грандиозной битве под Анкарой 20.07.1402 г. Джеханшах был назначен одним из командиров левофлангового канбула армии Тимура. В самом

сражении Джеханшах-бек и Кара Усман-бек «.пустили коней и потеснили левое крыло войск врага», что сыграло важную роль в поражении османской армии [8, с. 297-299].

После малоазиатской компании Джеханшах находился на пике своей военной карьеры. Испанский посол Руи Гонсалеса де Клавихо совершивший путешествие в Мавераннахр в 1403-1406 гг. называет Джаханшаха в своем дневнике «главным начальником», «самым храбрым и доблестным человеком во всей Тамурбековой родне», «уважаемым» полководцем «владевшим большими угодьями и содержащим большое войско, которое постоянно [находилось] при нем» [9, с. 145]. Всем этим Джеханшах был обязан своим собственным воинским талантам, а так же той благосклонности, которую Тимур открыто проявлял к своему лучшему бахадуру: «Тот, который теперь главный начальник, называется Янса (Джеханшах) Мирасса; это один из тех, кто был заодно с Тамурбеком, когда умер император самаркантский. Этому человеку он оказал большие милости, отдал много земель и сделал важным сеньором» [9, с. 145]. Вряд ли в тот момент Джеханшах подозревал, что находится в одном шагу от пропасти.

В 1404 г. Тимур принял решение передать сыну Мираншаха «царевичу» Умару «улус Хулагу-хана» включавший Сирию, Азербайджан и Малую Азию. Отборный 10-тысячный корпус («войско Мираншаха») призванный быть военной опорой Умара в его новых владениях Тимур поручил Джеханшаху, который должен был стать главным наставником «царевича». Напутствуя своего 21 -летнего внука, Тимур строго наказал ему: «Делай, что скажет Джаханшах-бек, делай так, как он тебе посоветует!» [8, с. 326; 9, с. 151].

Не смотря на однозначный приказ грозного деда, отношения Джехан-шаха и его молодого подопечного с самого начала были весьма напряженными. Согласно сообщению Клавихо (который в разгар противостояния находился неподалеку от развернувшихся событий), Умар сам провоцировал конфликт со своим наставником1. События резко ускорились после смерти Амира Тимура в 1405 г. Трагическая развязка наступила в марте того же года. Клавихо излагает две версии гибели Джеханшаха. Согласно первой, Умар приказал убить наставника «.из-за боязни, что после кончины деда он мог искать его [Умара] смерти и воевать со всем своим войском, как и с войском Тамурбека, его деда, так и со всеми чакатаями, которые его уважали и желали ему добра; и даже многие говорили, что раз великий сеньор [Тамурбек] умер, то он достоит быть сеньором» [9, с. 151]. Согласно второй версии, Джехан-шах убил приближенного Умара, за которого «царевич» выдал понравившуюся ему девушку, а затем якобы собирался покуситься на жизнь самого «царевича». Когда Джеханшах явился в шатер Умара, чтобы сказать, что

1 Так, например, он запретил Джеханшаху жениться на понравившейся ему девушке, а затем демонстративно выдал ее замуж за своего приближенного [9, с. 151].

тому ничего не угрожает, «знатный кавалер» из окружения «царевича» неожиданно напал на Джаханшаха «.и сильным ударом отрубил ему голову» [9, с. 151]. Так или иначе, но знаменитый бахадур и военачальник Тимура, участник десятков походов и доброй сотни сражений, всю жизнь положивший на укрепление Чагатайской державы, в конечном счете, пал от руки чагатайского воина. Весть о смерти Джеханшаха всколыхнула его армию, и стало причиной ожесточенного столкновения с отрядами, сохранившими верность Умару. Однако офицеры Джеханшаха, лишившись своего предводителя, не нашли в себе сил для полномасштабного восстания. Они покинули военный лагерь, после чего все войско бахадура, по словам Клавихо, «разбежалось». Вскоре за этими событиями был убит и сын Джеханшах-бека [там же, с. 152]. Однако смерть бахадура и его наследника оказались не концом, а лишь началом смуты. «Царевич» Умар не на жизнь, а на смерть схватился со своим отцом Мираншахом и братом Абу Бакром. Конец ожесточенной войне Тимуридов положил взбунтовавшийся вождь «черно-баранных» туркмен Кара-Юсуф, который в 1408 г. разгромил чагатайскую армию, убил Миран-шаха и отнял у Тимуридов весь Южный Азербайджан вместе с Тебризом.

Давая характеристику Джеханшах-бахадуру и его роли в военной системе Чагатайского ханства, не будет большим преувеличением сказать, что он относился к числу лучших и наиболее одаренных военачальников Тимура. Он одинаково успешно действовал, как в составе большой армии, так и в качестве командира отдельного корпуса, эффективно выполняя боевые задачи, как в обороне, так и в наступлении. Ареал военной активности Джеханшах-бахадура даже сейчас поражает воображение. За свою недолгую жизнь он успел повоевать на огромных просторах Евразии от берегов Средиземного моря на западе до Иртыша на востоке, и от Поволжья на севере до Индии на юге. На протяжении своей военной карьеры противниками Дхенашах-баха-дура были туркмены, персы, моголы, грузины, хорезмийцы, тюркские кочевники Дашт-и Кипчак, татары, черкесы, русские, индусы, арабы, мамлюки, турки, афганцы и многие другие. За свою жизнь он дал десятки сражений и практически во всех одержал победу. Нельзя не отдать должного и его личному мужеству, которое он неоднократно демонстрировал в ходе боевых действий.

Подчеркивая воинские таланты Джеханшаха, в тоже время, стоит отметить, что он сыграл весьма мрачную роль в историю многих народов Восточной Европы, Кавказа, Центральной и Южной Азии. Так, выполняя приказы командования, он занимался планомерным истреблением моголов в конце 80-х гг. XIV в., а в 1399 г. язычников-гебров в Индии [8, с. 134, 136, 238, 242]. Сложно сказать, что из этих действий было продиктовано четким следованием инструкциям1, а что являлось личной инициативой военачальника.

1 Так, например, инструкция 1399 г. гласила: «Джаханшах-беку с людьми левого крыла отправиться в газават. Сделать набег по верхнему течению реки Джавн, везде, где встретятся гебры, уничтожить!» [8, с. 238].

В то же время, при всей своей жесткости и даже жестокости, Джеханшах-бахадур не был лишен некоторой эмоциональности, хотя и весьма специфического свойства. Когда в 1404 г. Тимур назначил Джеханшаха главным наставником своего внука Умара отправлявшегося на западные границы империи, он сказал бахадуру «хорошие слова», которые должны были «поднять его дух». Однако попытка подбодрить знаменитого полководца произвела неожиданный эффект - Джеханшах разрыдался прямо во время аудиенции. Как с удивлением отметил автор «Зафар-наме» Шараф ад-Дин Али Йазди: «Джеханшах-бек из-за разлуки с Сахибкираном много плакал и причитал» [8, с. 326]. Возможно, что слезы бахадуры были вызваны не только расставанием со своим повелителем, но и предчувствием того, что новое назначение не принесет ему добра.

В целом, биография Джеханшаха представляет собой яркий пример карьеры военачальника-«самородка» родившегося в семье профессионального военного, выросшего на войне и сделавшего войну своей главной профессией. В отличие от ситуации с Сулейман-шахом, Тимуру не потребовалось специально «взращивать» в Джеханшахе таланты полководца. Он лишь последовательно создавал условия для самореализации молодого эмира на воинском поприще, к которому подопечный Тимура проявлял явную склонность. Во время «туркменского ренессанса» начала XV в. Тимуридам очень не хватало полководцев уровня Джехан-шаха и Мухаммед-Султана. Если бы эти военачальники продолжили бы свою карьеру в первой трети XV в. судьба Тимуридской державы могла бы сложиться совершенно иначе.

Омар-шейх-бахадур (1354—1394). В Кондурчинском сражении - командующий левым флангом чагатайской армии. Представитель второго поколения военачальников Тимура.

Омар-шейх являлся вторым сыном Тимура (после смерти Джахангира в 1376 г. - старшим из живых сыновей великого завоевателя) [8, с. 83]. Матерью «царевича» была дочь Джаку Барласа (отца Джеханшаха) [8, с. 379]. К моменту сражения на Кондурче Омар-шейху шел 37-й год.

В военных походах Тимура Омар-шейх принимал участие, начиная с 16-летнего возраста. В первом же большом сражении с войсками Хусайн-бека в 1370 г. Омар-шейх получил серьезное ранение - стрела насквозь пронзила ногу. Однако молодой воин продемонстрировал окружающим свои волевые качества, которые станут типичными чертами его характера в дальнейшем: «В тот день царевич Умаршейх, которому было шестнадцать лет, показал мужество и героизм. Однако случайно одна стрела попала ему в ногу и, пронзив, вышла с другой стороны. Один хирург раскрасил опухоль и прижег то место, куда попала стрела. Сей солнцеподобный так прижег, что огонь вошел в одно место и вышел с другой стороны. Сей величавый царевич, несмотря на малые годы, был весьма терпелив и не выказал признаков боли» [8, с. 67, 68].

Следующие 20 лет Омар-шейх сражается на восточных, западных и северных границах Чагатайского ханства. В 1376 г. он возглавляет поход на Моголистан, где громит улусы Камар ад-Дина и с победой возвращается в Мавераннахр [8, с. 84]. В 1379 г. его воины успешно отбивают вылазку хорез-мийских войск во время осады Термеза [8, с. 84]. В 1382 г. Омар-шейх осаждает крепость Калат [8, с. 97]. В 1387 г. участвует в отражении нашествия кочевников на Мавераннахр [8, с. 124]. В 1389 г. вновь атакует Моголистан и в Кубакской битве наносит поражение ополчениям Анки Тура [8, с. 133]. Во время этого похода у оз. Алаколь отряд бахадуров под командованием Омар-шейха (до 50 чел.) был обнаружен моголами (около 800 всадников). Кочевники уже предвкушали легкую добычу, когда чагатаи сами неожиданно атаковали моголов и вынудили их отступить. В этом бою Омар-шейх продемонстрировал личное мужество «.сделал такие дела, что и небо, и земля славили его» [8, с. 134]. Отмечая заслуги Омар-шейха, Тимур доверил ему командование авангардом чагатайской армии во время очередного вторжения в Моголистан, которое состоялось в том же 1389 г. [8, с. 135].

К моменту похода на Золотую Орду в 1391 г. Омар-шейх имел опыт борьбы с ордынскими войсками, однако в отличие от его брата Мираншаха, этот опыт был скорее негативным. В 1387 г. андижанский корпус Омар-шейха, подкрепленный отрядами Сулейман-шаха (будущего зятя Тимура) и Аббас-бека (отца Осман-бахадура) сошелся в сражении с армией Золотой Орды в Чукалакской степи (в 30 км. от г. Отрар). В этот раз хваленое терпение изменило мирзе. Пытаясь, как можно скорее покончить с номадами, он стремительно атаковал центр ордынских войск и прорвал его. Однако другие чагатайские отряды, по неясной причине, не последовали за Омар-шейхом. Ордынские полководцы быстро затянули разрыв в боевых построениях и, тем самым, отсекли «царевича» от его основных сил, которые потеряв своего командующего, начали отступать: «.будучи бахадуром, как молния и как ветер, ударив по центру врага, пересек его и оказался в тылу врага, оторвался от своих сил. Когда войска узнали об отсутствии царевича, в их сердцах впал страх, и они расстроились.» [8, с. 124, 398]1. Через несколько дней потрепанный корпус Омар-шейха столкнулся с многочисленной мого-листанской армией и вновь был вынужден отступить, на этот раз, к Андижану. Два поражения подряд, видимо, изрядно разозлили Омар-шейха. Он лично возглавил вылазку из города и «благодаря мужеству, богатырской силе, войдя во вражескую среду, бил врага копьем и рубил саблей». В конечном счете, Омар-шейху удалось опрокинуть моголов [8, с. 124]. Поражения 1387 г.

1 Интересно, что Тимур, проведя подробное расследование причин поражения чагатайских войск (первого за многие годы) не только не стал наказывать Омар-шейха, но и напротив «оказал большие милости» за «мужество и героизм» проявленные им в сражении. Не исключено, что вина за поражение в Чукалакской битве, действительно, лежала на военачальниках, которые не поддержали прорыв мирзы.

многому научили Омар-шейха. Он стал осторожней и осмотрительней. Вероятно, именно эти качества позволили ему сохранить холодную голову во время прорыва хана Тохтамыша в Кондурчинской битве 1391 г.

Многие года главной базой Омар-шейха был г. Андижан, куда мирза возвращался после военных походов [8, с. 130, 138]. Ядро корпуса Омар-шейха (который в «Зафар-наме» назван «Войском Андижана») составляли жители Ферганы, преимущественно тюрки и таджики, а также воины, набранные из других районов Средней Азии. Так, например, во время компании 1387 г. в него входили войска Андижана и Узгенда, а также самаркандские отряды [8, с. 123, 124, 130, 131 134, 135]. В кампании 1391 г. к корпусу Омар-шейха был также приписан тумен сулдузов Шейх-Тимур-бахадура [3].

Во время похода на Золотую Орду Омар-шейх являлся одним из основных военачальников чагатайской армии. Это был опытный 37-летний воин, которого Йазди характеризует, как «очень умного и мудрого бахадура» [8, с. 18]). Перед битвой Тимур поручил Омар-шейху командование левым флангом чагатайской армии (рис. 1).

Муин-ад-дин Натанзи отмечает, что Тохтамыш «.до сражения неоднократно слышал, что опора надежды чагатайского войска подогревается ударами меча мирзы Омар-шейха» [6, с. 371]. Однако правитель Улуса Джучи помнил и другое. Например, что в 1387 г. золотоордынская конница нанесла поражение чагагатайским войскам в тот самый день, когда ими командовал именно Омар-шейх. Не исключено, что данная деталь стала одной из важных причин того, что именно корпус Омар-шейха стал главным объектом атаки золотоордынских войск в Кондурчинской битве.

Ожесточенные столкновения в центре и на правом крыле отвлекли внимание среднеазиатских военачальников, что позволило Тохтамышу скрытно сосредоточить свои главные силы против левого фланга армии Тимура. Связав чагатайский авангард и «Великий кул» позиционным боем, Тохтамыш бросил массы своей конницы на прорыв кошунов Омар-шейха. Однако в этот раз, в отличие от 1387 г., мирза оказался ордынцам не по зубам. Он действовал осторожно и осмотрительно, в результате чего атака ордынских кошунов разбилась о грамотно выстроенные боевые построения андижанцев [6, с. 299].

Тогда Тохтамыш перегруппировал войска и снова послал их в бой. В этот раз ордынцы атаковали не самого неуступчивого Омар-шейха, а Шейх-Тимур-бахадура с его сулдузами, занимавшими срединное положение между мощным левофланговым канбулом чагатайской армии и главными силами Омар-шейха [3]. В атаку двинулась военная элита Золотой Орды во главе с самим Тохтамышем «в сопровождении большого числа эмиров и храбрецов», а также «.всеми у кого была имя и честь». Сулдузский тумен Шейх-Тимур-бахадура встретил наступающих ордынцев ливнем стрел. Однако «храбрецы» Тохтамыша иступлено «ни на что не обращая внимания и обрекая себя на смерть не отступали, а раз за разом, с мечами и метательными

копьями, повторяли свои атаки» [6, с. 349]1. Не смотря на отчаянное сопротивление сулдузов, их строй был прорван элитными подразделениями ордынских войск [6, с. 299, 349, 371].

Прорвав левый фланг среднеазиатской армии, Тохтамыш развернул свои отряды, выстроил «в строгом порядке центр и крылья» и приготовился атаковать чагатаев с тыла. Однако тут же выяснилось, что левофланговый кул армии Тимура отнюдь не собирается разбегаться. Омар-шейх действовал быстро и жестко. Он хладнокровно развернул часть своего корпуса лицом к ордынцам, выдвинул вперед спешенных стрелков со станковыми щитами и, «зажег огонь сражения», контратаковав врага. Тохтамыш был вынужден принять бой, так как оставлять за спиной столько активного противника было крайне опасно.

Надо сказать, что в экстремальной ситуации Омар-шейх не растерялся и проявил себя, как дисциплинированный и умелый военачальник. Предупредив своего отца о прорыве Тохтамыша, он не только сковал силы хана, навязав ему бой, но и, по данным автора «Анонима Искандера», сумел отбить атаку ордынцев и даже отбросить их: «В то время, когда Тимур сам двигался с главным корпусом (кул) [атакуя центр ордынской армии], некто прибыл от мирзы Омар-шейха и сообщил о скверном положении сулдузов и о заходе Токтамыша в тыл корпусу левого крыла. Мирза Омар-шейх выстроил колонну напротив врага и занимался держанием за воротник боя и проливанием крови, как вдруг Тимур со всеми туманами большого корпуса, двинулся на подмогу в ту сторону. Еще до прибытия победоносных знамен [Тимура], мирза Омар-шейх ударами меча, завоевывающего мир, и палицы, пробивающей камень, отбросил врага» [6, с. 371]. Появление на поле боя Тимура с элитными частями чагатайской армии окончательно сломило волю Тохтамы-ша к сопротивлению, и он начал отступление. Таким образом, быстрые хладнокровные действия Омар-шейха практически свели на нет последствия ордынского прорыва, и сыграли важную роль в победе армии Тимура в Кондурчинской битве [3].

По всей видимости, Тимур достаточно высоко оценил действия Омар-шейха, так как, впоследствии, продолжал поручать ему командование левым флангом чагатайской армии [8, с. 158]. Во время компании в Иране в 1393 г. Омар-шейх в очередной раз проявил себя, как талантливый военачальник: «.где бы ни слышал о враге, с ним поступал так, как ему хотелось. Он покорил луров, шулов и курдов» [8, с. 166]. Отмечая заслуги Омар-шейха перед троном, Тимур пожаловал ему «Страну Фарс», то есть Южный Иран и

1 По всей видимости, Тохтамышем был применен древний монгольский тактический прием известный под названием «шиучи» («долото»). Выполняя данный прием, сменяющие друг друга отряды, били в одно и тоже место вражеской армии, стремясь прорвать боевые порядки противника [3].

выделил большой армейский корпус [8, с. 166]. Можно предполагать, что мирза и дальше продолжал бы радовать своего отца военными победами, но в дело вмешался случай.

Во время осады крепости Хурмату в январе 1394 г. Омар-шейх неосторожно «взошел на горку», чтобы осмотреть замковые укрепления. В этот самый момент в «шейную вену» Омар-шейха попала случайная стрела и 40-летний «царевич» умер на месте [8, с. 181]. С момента Кондурчинской битвы не прошло и трех лет.

Шейх-Тимур-бахадур ибн Ак Темур Сулдуз. В Кундурчинской битве -командир тумена сулдузов (в составе левофлангового кула Омар-шейха). Представитель второго поколения военачальников Тимура.

Шейх-Тимур-бахадурявлялся сыном Ак Темура Сулдуза (?-1386). Отец и сын были тесно связаны с многочисленным и влиятельным племенем сул-дузов, кочевавших по обоим берегам Амударьи восточнее Термеза [8, с. 365].

В отличие от большинства соратников Тимура, Ак Темур-бахадур никогда особо не претендовал на звание великого полководца, однако храбрости и тактического мастерства ему было не занимать. При обороне Карши в 1366 г. они вместе с Ак Бугой Бахадуром во главе 50 воинов неожиданно напали на 200 вражеских щитоносцев после чего «.убили многих, пустили реку крови» [8, с. 48]. На помощь щитоносцам поспешил «...Тагай Буга Бахадур, играя саблей. Ак Темур Бахадур преградил ему путь и одним ударом сбил его с ног» [8, с. 48]. Во время другой схватки он так сильно махнул саблей, что перерубил все стрелы в колчане противника [8, с. 54]. Во время осады Хорезма, Ак Темур Бахадур стремясь скорее помочь свои товарищам, прямо на коне бросился в канал Кавун, переплыл его и опрокинул врага [8, с. 76]. При распределении военных и государственных должностей в 1370 г. Тимур не решился включить отчаянного бахадура в число беков дивана, но зато «сделал его харавулом» (то есть определил в число командиров передовых отрядов) и «дал войско» [8, с. 70].

Резкое усиление позиций Ак Темур Бахадура произошло в 1376 г. В этом году Тимур казнил провинившегося вождя сулдузов Шейха Мухамма-да Баяна, а освободившееся место во главе «тумана сулдузов» «.государь отдал Ак Темур Бахадуру» [8, с. 81]. В том же году, новоиспеченный эмир был назначен одним из трех командиров авангардного корпуса направленного против моголов: «Они шли дни и ночи, не останавливаясь, и в местности Бугам Айкель настигли Камар ад-Дина, сразились с ним и обратили в бегство, а народ его разграбили и взяли пленных» [8, с. 84]. С именем Ак Темур Бахадура связан и знаменитый бой с золотоордынским харавулом в 1377 г., в ходе которого были разбиты два знаменитых бахадура Урус-хана - Саткын Большой и Саткын Малый (Улуг Саткын и Кичик Саткын). В этой схватке с Ак Темуром было только 15 человек, но он решил применить хитрость и поймать ордынцев на их же излюбленном тактическом приеме: «.они стали

сражаться с врагом и, чтобы обмануть его, обратились в бегство. Когда враг побежал за ними, они вынув сабли, повернулись назад и зарубили двоих. Вражеское войско беспорядочно отступило, бросившись в ущелья и арыки. Коппакчи Юртчи, младший брат Ак Темура, убил Кичик Саткына. Улуг Саткына поймал Хинду-шах» [8, с. 86]. Свой геройский характер Ак Темур продолжал демонстрировать и в первой половине 80-х гг. XIV в. В 1382 г. штурмуя горную крепость Калат, Ак Темур, подражая горцам из числа мек-ритов и бадахшанцев, прошел по краю хребта перевала Бахра, «.разогнал стоявших там врагов и поднялся на крепость прямо к врагу» [8, с. 98]. Первым годом, когда Тимур и его военачальники стали воздвигать башни из отрубленных вражеских голов стал 1383 г. Первенство в данном вопросе принадлежало Мираншаху (см. выше). Вторым стал именно Ак Темур. Во главе «группы кошуна йигитов» он разгромил окрестности Сеистана, а затем атаковал крепость Риза. Гарнизон попытался сделать вылазку после чего «случилась большая битва: вышедшие было из крепости пять тысяч человек большей частью погибли. Из голов убитых построили башни» [8, с. 104]. Последним подвиг в компании 1383 г. Ак Темур совершил при осаде Сеиста-на, когда он в конной строю, опрокинул в рукопашной схватке воинов гарнизона охранявших ворота и ворвался в крепость: «.Ак Темур Бахадур с тысячей конных воинов, каждый из которых по силе считал себя выше Рустема и Исфандияра, рубя саблями и коля копьями, обратили в бегство тех врагов, которые охраняли ворота, и вошли» [8, с. 105].

Безрассудная храбрость Ак Темур Бахадура начала беспокоить даже самого Тимура. Когда во время ожесточенного боя с афганцами в 1384 г. Ак Темуру «огонь усердия ударил в голову» в очередной раз, Тимур, всерьез опасаясь за жизнь своего верного военачальника, запретил ему вступать в битву [8, с. 107]. Однако остановить бахадура от проявления героизма было не так-то просто. Уже в следующем сражении против войск Вали-бека, в том же 1384 г, он не только занял место в передовом харавуле чагатайской армии, но и взял с собой своего сына: «И Ак Темур Бахадур, его сын Шайх Темур, показали свою доблесть, куда бы они ни обращались в ходе боя, там они расстраивали вражеские ряды, а сами стойко стояли на своих позициях» [8, с. 109]. Вопреки опасениям Тимура, Ак Темур Бахадур пал не от своей горячности на поле битвы, а от болезни сразившей неутомимого воина в 1386 г. Признавая заслуги Ак Темура перед троном, а также отмечая личную доблесть, проявленную в 1384 г., Тимур принял решение передать «тумен сул-дузов» сыну Ак Темура - Шейх Тимур-бахадуру.

Следующие пять лет, предшествующих Кундурчинской битве, новый эмир сулдузов верно служил своему повелителю, но ничем особым себя не проявил. Во время нашествия номадов на Мавераннахр в 1387 г. Шейх Тимур был одним из командиров гарнизона Самарканда [8, с. 123]. Во время

весеннего похода на Хорезм в 1388 г. он, вместе с Джучидами Кунче-огланом и Темур Кутлуг-огланом находился в авангарде чагатайской армии [8, с. 126].

В походе на Золотую Орду в 1391 г. «сулдузские тысячи» Шейх-Тимур-бахадура были приписаны к корпусу Омар-шейха. Точное число сулдузов, участовавших в походе, неизвестно, однако Йазди отмечает, что Шейх-Тимур-бахадур командовал «туманом» (туменом) воинов [6, с. 349]. Во время майского смотра вождь сулдузов преподнес Тимуру коня, однако, в отличие от некоторых других командиров не удостоился высочайшей похвалы за боеготовность своего отряда [8, с. 142].

В Кондурчинской битве отряд Шейх Тимур-бахадура занимал крайнее левое положение в левофланговом куле - между андижанскими кошунами Омар-шейха и левофланговым канбулом Худайдада и Бердибека [3]. Именно по сулдузам Тохтамыш нанес свой главный удар. Не смотря на очевидное неравенство в силах, они не поддались панике и приняли неравный бой. По всей видимости, воины Шейх-Тимур-бахадура спешились и попытались остановить атакующие ордынские кошуны концентрированной лучной стрельбой. И хотя отряды Тохтамыша все-таки прорвали строй сулдузов, мужественная оборона Шейх Тимура дала Омар-шейху время для перегруппировки своих войск: «[Тохтамыш] пошел на Шейх-Тимур-бахадура и тысячи сулдузские и в сопровождении большого числа эмиров и храбрецов своего войска вступил в бой. Сколько Шейх-Тимур-бахадур и его туман не осыпали противника стрелами, но те самоотверженно, ни на что не обращая внимания и обрекая себя на смерть не отступали, а раз за разом, с мечами и метательными копьями, повторяли свои атаки, наконец одержали верх, умертвили много людей сулдузских, прошли через середину их.» [6, с. 299, 349, 371].

Потери сулдузов в Кондурчинской битве были очень значительными, однако Шейх-Тимур-бахадур выжил и продолжил свою службу в армии Тимура [8, с. 169, 178]. Крупнейшим успехом вождя сулдузов стала преследование бежавших туркменов в 1393 г.: «Шайх Темур Бахадур, возглавив воинов, преследовал отступавших туркмен по пятам, убил многих из них, а остальные, раненые, с тысячью мучений, бежали и ушли через Гармсир» [8, с. 169].

Худайдад-бахадур ибн Хусейн Барлас (Худайдад Хусейни). В Кондур-чинской битве - один из командиров левофлангового канбула чагатайской армии. Представитель второго поколения военачальников Тимура.

Худуйдад-бахадур являлся сыном Хусейна-бахадура (Хусейна Барласа), который верно служил Тимура еще в 60-х гг. XIV в. Отец Худайдада происходил из барласов (т.е. из того же племени, что и сам Тимур), но заслужил высокое положение не столько родственными связями, сколько мужеством на поле боя [8, с. 47, 54, 66]. В 1370 г. он был назначен на высокий пост «бега дивана» [8, с. 70]. После того, как Хусайн-бахадур скончался во время

очередного похода в Моголистан в 1375 г. «его должность государь отдал его сыну, Худайдаду» [8, с. 80].

Молодой военачальник оправдал оказанное ему доверие. Он принял самое деятельное участие в военных кампаниях 80-х гг. XIV в. и заслужил почетный титул «бахадура» [8, с. 110, 125, 126, 134, 135]. В числе противников Худайдада на протяжении данного периода неоднократно выступали полководцы кочевых народов, в том числе номады Дашт-и Кипчак и Моголи-стана. Так, например, в 1388 г. он, вместе с другими чагатайскими военачальниками преследовал ордынцев совершивших набег на Мавераннахр: «Они, согласно фирману, шли дни и ночи и преследовали врагов до местности Йилан, убили многих из врагов, и с победой возвратились назад» [8, с. 125, 126]. В 1389 г. Худайдад был в числе 50 бахадуров, которые под командованием Омар-шейха атаковали и опрокинули отряд из 800 могольских всадников [8, с. 134]. В том же году перед новым вторжением в Моголистан Тимур доверил Худайдаду и его боевому товарищу Мубаширу Бахадуру 20-тысячную конную армию [8, с. 135]. В этом походе Худайдад совершил глубокий рейд в глубь степей, и в ходе ожесточенного Йабкутского сражения, которое длилось «один день и ночь» нанес сокрушительное поражение войскам «народа булгачи и йамуз» [8, с. 135]. В 1390 г. Худайдад снова ходил на Моголистан в составе армии Сулейманшах-бека (см. выше). Истребляя местных кочевников, чагатайские войска дошли вплоть до берегов реки Иртыш [8, с. 139].

Таким образом, к началу похода на Золотую Орду в 1391 г. Худайдад Хусейни-бахадур был состоявшимся полководцем, имеющим успешный опыт борьбы с кочевниками и на практике доказавшим свою способность эффективно управлять большими массами конницы. Под началом Худайдада в походе находился отдельный конный тумен [3]. К сожалению, источники не сообщают какие контингенты, составляли данное воинское соединение. Можно предполагать, что его основу формировали кошуны набранные из единоплеменный Худайдаду барласов.

В Кондурчинском сражении тумен Худайдада был определен в состав левофлангового канбула чагатайской армии (рис. 1). Подобное назначение не стало для бахадура неожиданностью, так как у него уже имелся богатый опыт ведения боя в составе данного тактического соединения. Впервые Худайдад был назначен одним из командиров левофлангового канбула еще за восемь лет до Кондурчинской битвы, в 1383 г. Интересно, что в тот год его соседом по канбулу был Сари Буга-бек - отец Бердибека, который станет партнером Худайдада по левофланговому канбулу в Кондурчинской битве [8, с. 104].

В самом сражении Худайдад Хусейни, вместе с Бердибеком «.оба согласованно наступали на врага и оттеснили войска врага в его правом крыле, окрасили поле битвы кровью врага» [8, с. 148].

После Кондурчи, эмир Худайдад Хусейни-бахадур продолжал играть заметную роль в военных предприятиях Тимура [8, с. 208, 215, 341]. В 1396 г. он штурмом брал крепость Нихаванд, в 1398 г. охранял восточные границы империи от моголов, являлся одним из основных организаторов похода на Китай [8, с. 208, 215, 341]. К моменту смерти своего патрона он относился к числу самых влиятельных военачальников Турана, что позволило ему сыграть важную роль в борьбе Тимуридов за Самаркандский престол в начале XV в. [8, с. 348, 349, 351].

Бердибек ибн Сари Буга Джелаир. В Кондурчинской битве являлся одним из двух командиров левофлангового канбула [3]. Тумен эмира Берди-бека занимал положение на самом краю левого крыла армии Тимура (рис. 1). Представитель второго поколения военачальников Тимура.

Отцом Бердибека был Сари Буга Джелаир - старый соратник Тимура, который сражался под его знаменами еще в 60-х гг. XIV в. [8, с. 47, 48, 54, 58, 66, 69]. Сари Буга прославился среди своих боевых товарищей, как отчаянный рубака и меткий лучник [8, с. 48]. Отмечая заслуги Сари Буги перед троном, Тимур назначил его в 1370 г. «Беком дивана» [8, с. 70]. Необходимо отметить, что отношения Тимура с джелаирами, проживавшими на территории Мавераннахра и Ирака, были весьма напряженными [8, с. 366]. Возможно, это стало одной из причин того, что после очередного похода на Моголи-стан в 1376 г. Сари Буга вместе с воинами из числа джелаиров и кипчаков перешел на сторону противников Тимура. Разгневанный завоеватель «роздал улус джелаиров бекам» и «рассеял их» [8, с. 81, 82]. Однако размолвка двух боевых соратников продолжалась недолго. Через два года Сари Буга вернулся к Тимуру, который «простил его вину и вернул ему его улус» [8, с. 84]. В дальнейшем, вождь джелаиров продолжал участвовать в походах Тимура, который определил ему почетное место в составе левофлангового канбула чагатайской армии. Позднее, данное место в боевом построение и тумен дже-лаиров унаследовал сын Сари Буги эмир Бердибек.

К моменту Кондурчинской битвы Бердибек был уже опытным воином, перевалившим за 30-летний рубеж1. Бердибек унаследовал высокое доверие Тимура, которым был обличен его отец. Под командованием Бердибека в Кондурчинской битве находился целый тумен воинов, основу которого, вероятно, составляли джелаиры. Ему был доверен почетный, но, при этом, весьма опасный участок фронта - левый край чагатайской армии [3]. Правофланговая тулгама являлась излюбленным тактическим приемом ордынцев [11, с. 13, 14; 2]. В случае ее реализации, первым встретить удар татарской конницы должен был именно Бердибек. В самом сражении эмир джелаиров

1 В этот период у него был уже взрослый сын, которому в 1393 г. был доверен отдельный воинский отряд, прикрепленный к корпусу Омар-шейха назначенного наместником в Фарс со ставкой в Ширазе [8, с. 166].

показал себя умелым военачальником. Эффективно взаимодействуя со своим партнером по канбулу, он сумел опрокинуть противостоявшие ему ордынские кошуны: «Бардибек и Худадад Хусейни также пустили коней отваги на поле храбрости и сбили и погнали крайний фланг (канбул) правого крыла неприятельского» [6, с. 299, 349].

В 1393 г. тумен Бердибека составил основу корпуса старшего сына Тимура Омар-шейха отправленного в г. Шираз в качестве чагатайского наместника южноиранской провинции Фарс [8, с. 166]. После смерти Омар-шейха в 1394 г., Бердибек некоторое время находился при его 10-летнем сыне Пир-Мухаммаде унаследовавшим пост отца [8, с. 181]. В 1398 г. Бердибек, вместе с Хаджой Сейф ад-Дином, Худайдадом Хусейни и другими военачальниками был приписан к корпусу любимого внука Тимура Мухаммед-Султана отправленного на границу Моголистана для подготовки вторжения в Китай [8, с. 215]. В 1404 г. он был приглашен в Самарканд на свадьбу внуков Тимура, а затем назначен одним из главных военачальников чагатайской армии, отправлявшейся в поход на Поднебесную [8, с. 336, 338]. О степени доверия Тимура к Бердибеку свидетельствует тот факт, что во время пребывания в Отраре он остановился именно в его доме [8, с. 341].

После смерти Тимура Бердибек входил в число наиболее влиятельных чагатайских военачальников [8, с. 345]. Однако в отличие от своего давнего партнера по левофланговому канбулу Худайдада Хусейни, он не принял активного участия в разгоревшейся между Тимуридами междоусобице, а остался в своей Отрарской резиденции [8, с. 348].

Выводы. Подводя итог обзору военных биографий полководцев армии Тимура, принявших участие в Кондурчинской битве, выделим характерные особенности системы формирования высшего командного состава чагатайских войск данного периода.

По возрастному критерию военачальники Тимура могут быть разделены на три основные группы:

1. Первое поколение («Старая гвардия»). Соратники Тимура, сражавшиеся под его знаменами с 50-60-х гг. XIV в. К моменту Кондурчинской битвы 1391 г. из этой, ранее весьма многочисленной когорты полководцев, на высших руководящих постах армии оставался только Ходжа Сейф ад-Дин.

2. Второе поколение высшей военной элиты империи было представлено, преимущественно, детьми Тимура и его соратников, проявивших способности к военному искусству. Это самая многочисленная категория чагатайских полководцев в Кондурчинской битве. К «Молодой гвардии» Тимура могут быть отнесены «царевичи» Омар-шейх и Мираншах (сыновья Тимура), эмиры Джеханшах-бахадур (сын Джаку-бека Барласа), Осман-бахадур (сын Аббаса-бахадура Кипчака), Сулейман-шах (сын Давуд-бека Дуглата), Шейх-Тимур (сын Ак Темура Сулдуза), Худайдад (сын Хусейна Барласа), Бердибек (сын Сари Буги Джелаира). В 1391 г. большинству из них было от 25 до 40 лет.

К данной возрастной категории примыкает и Мухаммед-Султаншах Хораса-ни командовавший в сражении пешими щитоносцами четвертого (правофлангового) кула.

3. Третье поколение («поколение внуков»). Данная категория военачальников Тимура в Кондурчинской битве был представлена 16-летним Мухаммед-Султаном (командиром «Великого кула»).

В исторической перспективе военные компании против Золотой Орды 1385-1395 гг., с одной стороны, были временем доминирования в чагатайских войсках военачальников второго поколения, а с другой, представляли собой переходный период, когда соратники и сверстники Тимура постепенно отходили от дел, а их места начали занимать представители третьего поколения полководцев («поколения внуков»), которые составят костяк командного состава армии Турана уже в начале XV в.

Анализ биографий полководцев позволяет установить основные критерии отбора кандидатов на высшие командные должности в армии Тимура.

1. Личная преданность. Первым важным критерием для назначения на пост эмира тумена или командира кула было личная преданность военачальника Амиру Тимура. Современному читателю данный критерий может показаться несколько странным, однако, в военных реалиях второй половины XIV в. лояльность полководца по отношению к верховному командованию являлась одной из серьезнейших проблем. По мере разрушения классической десятичной системы организации войск все большее влияние в армиях Чингизидских и Постчингизидских государств стали получать главы родо-племенных ополчений и феодальных дружин. Подобные «полевые командиры» нередко вели себя подчеркнуто независимо, и могли покинуть театр боевых действий (или даже поле сражения) руководствуясь исключительно личными соображениями и интересами. Подобное поведение военачальников могло оказать существенное влияние на исход конкретной битвы и военной компании в целом. Так, например, уход Бек-Булат-Оглана с поля сражения в 1391 г., и Актау в 1395 г. стали важными причинами поражений армий Тохтамыша в сражениях на Кондурче и Тереке соответственно [12, 13, 14].

На ранних этапах своей военной карьеры, Тимур неоднократно сталкивался с предательством военачальников [8, с. 24]. Неудивительно, что в последующие годы степень лояльности офицеров стало одним из ключевых критериев, при назначении на ведущие армейские должности. Важнейшим условием личной преданности на Востоке традиционно считались кровнородственные связи. Стоит ли удивляться, что командование самыми крупными кулами в Кондурчинской битве (флангами и центром) было поручено наследникам Тимура: сыновьям Омар-шейху и Мираншаху, а также внуку Мухаммед-Султану. Другие корпуса были доверены либо ближайшим соратникам проверенным десятками лет совместных военных походов (Хаджи Сейф ад-Дин) или детям таких соратников, так же доказавших свою лояльность и

личную преданность многими годами безупречной службы (Джеханшах, Бердибек, Худайдад и др.). Желая усилить личные контакты со своими ключевыми полководцами, Тимур породнился с некоторыми из них. Так, в частности, он сам женился на дочери Джаку-бека (отца Джеханшаха), благодаря чему тот стал тестем Тимура и дедом его сына Омар-Шейха, затем Тимур сосватал дочь Хаджи Сейф ад-Дина за внука Абу Бакра, а свою собственную дочь выдал замуж за Сулейман-шаха (сына Давуд-бека) и т.д. (см. выше).

В то же время, Тимур прекрасно осознавал, что даже самые близкие родственные связи сами по себе не могут гарантировать лояльности окружения, поэтому применял и другие меры призванные усилить личную зависимость военачальников от своего повелителя. Так, например, он периодически перетасовывал подчиненные им кошуны и провинции, создавал, а через некоторое время вновь расформировывал армейские корпуса, делал богатые подарки своим полководцам, поддерживал среди них дух соперничества и т.д. Для обеспечения баланса сил во властной вертикали империи служили элитные воинские части, подчинявшиеся непосредственно Тимуру, в том числе и знаменитый тысячный кошун гвардейцев-кавчинов [8, с. 165, 410, 411; 3]. Важным условием, обеспечивавшим лояльность военачальников, был и личный авторитет Тимура, основанный на образе сурового, но справедливого правителя и непобедимого полководца.

«Политику пряника», Амир сочетал с «политикой кнута» - военачальников, проявивших нерешительность в бою, брили, покрывали лица пудрой и румянцем, а затем в таком виде отправляли гулять по Самарканду, предателям рубили головы [8, с. 126]1. В системе власти, последовательно создаваемой Тимуром, положение чагатайских эмиров в обществе, их благополучие и благосостояние всецело зависели от благосклонности самого Амира. Результатом подобных действий стало формирование контингента военачальников всецело преданных лично Тимуру. В этих условиях самовольный уход полководцев с поля боя (аналогичный бегству Бек Булата и Актау из армии Тохтамыша под Кондурчей и Тереком) для чагатайской армии образца 1391 г. был совершенно немыслим.

2. Воинская компетентность.

Общей чертой, объединяющей всех без исключения высших военачальников Тимура (включая его наследников) являлась личная храбрость, которую они неоднократно доказывали на полях сражений. Титул «бахадура» в качестве добавления к своему личному имени, большинство из них получили далеко не случайно.

1 От этого правила Тимур за свою жизни отступил лишь несколько раз. Так, например, он простил Сари Бугу (отца Бердибека) перебежавшего к моголам [8, с. 81, 82, 84]. А в 1401 г., когда «царевич» Султан Хусайн, поссорился с Джеханшахом и бежал к сирийцам, Тимур заменил внуку казнь на битье палками [8, с. 274, 275].

Другой важной особенностью являлась способность чагатайской эмиров действовать на поле боя самостоятельно, но, при этом, не нарушая общего плана сражения. Полководцы Тимура не боялись проявлять инициативу, а в случае необходимости незамедлительно приходили на помощь друг другу. Данные качества Амир Тимур последовательно и настойчиво внедрял среди командного состава собственной армии.

Что касается воинского таланта и компетентности чагатайских полководцев, то по данному критерию они различались весьма существенно.

С некоторой долей условности всех военачальников Тимура периода Кондурчинской битвы, по степени воинского мастерства, можно разделить на три основные группы:

1. «Военачальники по призванию».

2. «Военачальники по рождению».

3. «Военачальники по должности».

К первой группе, относятся полководцы-«самородки», обладавшие несомненным воинским талантом: Хаджи Сейф ад-Дин, Джеханшах, Мухаммед-Султаншах, Осман-бахадур.

К «военачальникам по рождению» относятся наследники Тимура: Омар-шейх, Мираншах, Мухаммед-Султан. С этой группой Тимур «работал» лично постепенно усложняя боевые задачи и поднимая уровень их воинской компетенции. Наибольших успехов на данном поприще добился Мухаммед-Султан, который, действительно, вырос в талантливого военачальника. Что касается Омар-шейха и Мираншаха, то их успехи в сфере постижения военного искусства также были весьма заметны. Талант гениального учителя, помноженный на колоссальную боевую практику дали поистине впечатляющий результат.

К последней группе («военачальники по должности») относится большая часть второго поколения полководцев - сыновей соратников Тимура унаследовавших должности и воинские контингенты своих отцов (Сулейман-Шах, Шейх-Тимур, Худайдад, Бердибек). Военные таланты эмиров имели разный «калибр». Однако, даже при отсутствии ярко выраженной склонности к военному делу (как в случае с тестем Тимура - Сулейман-шахом) они добивались значительных успехов в военной сфере, так как недостаток мотивации компенсировался огромным опытом, полученным в ходе многолетних военных компаний.

В целом, чагатайская армия образца 1391 г. обладала первоклассным командным составом, представители которого сочетали военный талант с профессионализмом и уникальным боевым опытом. Максимальных успехов чагатайская «военная машина» достигала в тот момент, когда за ее «рычаги» брался сам Амир Тимур - один из лучших (а возможно и лучший) азиатских

полководец эпохи Средневековья, превративший войска Турана в самую боеспособную армию своего времени1.

Список литературы

1. Бобров Л.А. Казахская тактика ведения боя в конном строю в конце XV - XVI вв. // Война и оружие. Новые исследования и материалы. Ч.1. СПб, 2013.

2. Бобров Л.А., Сальников А.В. Тактический прием «тулгама» в военном искусстве монголов XIII в. // Былые годы. №4. 2015.

3. Бобров Л.А. Армия Амира Тимура в Кондурчинской битве // Вестник НГУ. Казань. Вып. 3. Н.: 2018 (в печати).

4. Гийасаддин Али. Дневник похода Тимура в Индию. М., 1958.

5. Горелик М.В. Армии монголо-татар X-XIV вв. М., 2002.

6. Золотая Орда в источниках. Т.Г Арабские и персидские сочинения. М., 2003.

7. Ибятов Ф.М. Тохтамыш и Тимур. Значение булгаро-татарского фактора в крупнейшей военной эпопее XIV в. Казань, 2003.

8. Йазди Шараф ад-Дин Али. Зафар-наме. Ташкент, 2008.

9. Клавихо Руи Гонсалес. Дневник путешествия ко двору Тимура (14031406). М., 1990.

10. Костюков В.П. Несколько замечаний к походу Тимура 1391 г. // Вопросы истории и археологии Западного Казахстана. Уральск, 2009.

11. Кушкумбаев А.К., Бобров Л.А. Монгольская тактика ведения степного боя // Военное дело кочевников Казахстана и сопредельных стран эпохи Средневековья и Нового времени. Астана, 2013.

12. Миргалеев И.М. Войны Токтамыш-хана с Аксаком Тимуром. Казань, 2003.

13. Миргалеев И.М. Материалы по истории войн Золотой Орды с империей Тимура. Казань, 2007.

14. Миргалеев И.М. Битвы Тохтамыш-хана с Аксак Тимуром // Военное дело Золотой Орды: проблемы и перспективы изучения. Казань, 2011.

15. Ру Ж.-П. Тамерлан. М., 2004.

1 Одну из причин кризиса охватившего Тимуридское государство во второй половине первого десятилетия XV в. мы видим именно в разрушении системы высшего военного командования империи, которая была вызвана, как объективными, так и субъективными причинами. Так, в частности, смерть Тимура (1405) практически совпала по времени с гибелью его лучших полководцев: Хаджи Сейф ад-Дина (1401), Мухаммед-Султана (1403) и Джаханшаха (1405), в то время как многие другие военачальники вступили в междоусобную борьбу друг с другом. Данные события оказали непосредственное влияние на ослабление военной мощи чагатайской армии и Тимуридского государства в целом.

Сведения об авторе: Бобров Леонид Александрович, доктор исторических наук, доцент кафедры археологии и этнографии Новосибирского государственного университета, старший научный сотрудник лаборатории гуманитарных исследований научно-исследовательской части Новосибирского государственного университета, e-mail: l.bobrov@g.nsu.ru

Дата поступления материала 24.09.2018.

Принят к публикации 01.10.2018.

COMMANDERS OF THE ARMY OF AMIR TIMUR IN THE BATTLE OF CONDURCHI (1391)

L. Bobrov

Novosibirsk State University Novosibirsk, Russian Federation l.bobrov@g.nsu.ru

Abstract. The article discusses the warlords of Timur's army who took part in the Battle of Condurcha. A common feature that unites all the top military leaders of Timur (including his heirs) without exception was personal courage, which they repeatedly proved on the battlefield. The commanders of Timur were not afraid to take the initiative. All the military leaders of Timur of the period of the Kondurchinsk battle, according to the degree of military mastery, can be grouped into three main groups ("military leaders by vocation", "military leaders by birth", "military leaders by position"). In general, the Chagatai army of the sample of 1391 had first-class commanders, whose representatives combined military talent with professionalism and unique combat experience.

Keywords: Timur, commanders, Kondurchin battle, Toktamysh.

For citation: Bobrov L. Commanders of the Army of Amir Timur in the Battle of Condurchi (1391). Tyurkologicheskie issledovaniya = Turkological Studies. 2018; Vol. 1, no. 3: 23-62. (In Russ.)

References

1. Bobrov L.A. Kazaxskaya taktika vedeniya boya v konnom stroyu v konce XV-XVI vv. // Vojna i oruzhie. Novy'e issledovaniya i materialy'. Ch.I. SPb, 2013. (In Russian)

2. Bobrov L.A., Sal'nikov A.V. Takticheskij priem «tulgama» v voennom iskusstve mongolov XIII v. // By'ly'e gody'. № 4. 2015. (In Russian)

3. Bobrov L.A. Armiya Amira Timura v Kondurchinskoj bitve // Vestnik NGU. Kazan'. Vy'p. 3. N.: 2018 (v pechati). (In Russian)

4. Gijasaddin Ali. Dnevnik poxoda Timura v Indiyu. M., 1958. (In Russian)

5. Gorelik M.V. Armii mongolo-tatar X-XIV vv. M., 2002. (In Russian)

6. Zolotaya Orda v istochnikax. T.I. Arabskie i persidskie sochineniya. M., 2003. (In Russian)

7. Ibyatov F.M. Toxtamy'sh i Timur. Znachenie bulgaro-tatarskogo faktora v krupnejshej voennoj e'popee XIV v. Kazan', 2003. (In Russian)

8. Jazdi Sharaf ad-Din Ali. Zafar-name. Tashkent, 2008. (In Russian)

9. Klavixo Rui Gonsales. Dnevnik puteshestviya ko dvoru Timura (14031406). M., 1990. (In Russian)

10. Kostyukov V.P. Neskol'ko zamechanij k poxodu Timura 1391 g. // Voprosy' istorii i arxeologii Zapadnogo Kazaxstana. Ural'sk, 2009. (In Russian)

11. Kushkumbaev A.K., Bobrov L.A. Mongol' skaya taktika vedeniya stepnogo boya // Voennoe delo kochevnikov Kazaxstana i sopredel'ny'x stran e'poxi Srednevekov'ya i Novogo vremeni. Astana, 2013. (In Russian)

12. Mirgaleev I.M. Vojny' Toktamy'sh-xana s Aksakom Timurom. Kazan', 2003. (In Russian)

13. Mirgaleev I.M. Materialy' po istorii vojn Zolotoj Ordy' s imperiej Timura. Kazan', 2007. (In Russian)

14. Mirgaleev I.M. Bitvy' Toxtamy'sh-xana s Aksak Timurom // Voennoe delo Zolotoj Ordy': problemy' i perspektivy' izucheniya. Kazan', 2011. (In Russian)

15. Ru Zh.-P. Tamerlan. M., 2004. (In Russian)

About the author: Leonid Bobrov, Dr. Sci. (History), associate Professor of archeology and Ethnography Department of Novosibirsk state University, Senior Research Fellow of the laboratory of humanitarian research of the Novosibirsk state University, e-mail: l.bobrov@g.nsu.ru

Received September 24, 2018.

Accepted for publication October 01, 2018.