CC BY
9
УДК: 821.161.1.0
00! 10.23951/1609-624Х-2020-3-22-29
ЦЕННОСТНЫЙ ПОТЕНЦИАЛ ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНОГО ДИАЛОГА В СИСТЕМЕ ПЕДАГОГИЧЕСКИХ ИДЕЙ Ф. М. ДОСТОЕВСКОГО (НА МАТЕРИАЛЕ «ДНЕВНИКА ПИСАТЕЛЯ» И ЭГО-ДОКУМЕНТОВ 1863-1880 ГГ.)
Е. И. Пацьорка
Томский государственный педагогический университет, Томск
Томский экономико-промышленный колледж, Томск
Введение. Феноменологический дискурс в литературоведении связан с методологической установкой на восприятие литературного произведения как феномена авторской действительности и события в восприятии читателя. За счет такой диалогической двуориентированности литературный текст перестает осмысляться как замкнутый объект, выходя на уровень экзистенциальной коммуникации автора и читателя с основой на ценностную событийность. Что позволяет говорить о возможности раскрытия воспринимающего сознания через диалогический поиск своего и чужого слова.
Материал и методы. В исследовании используются аналитико-описательный, аксиологический методы и феноменологический подход. В качестве материала для исследования выступают глава «Дневника писателя» Ф. М. Достоевского «Одна из современных фальшей» (1873), эго-документы: записные книжки 1863-1864 гг., письма к А. Г. Ковнеру (1877), Н. П. Петерсону (1878) и Е. Ф. Юнге (1880).
Результаты и обсуждение. В рамках аксиологического анализа текста в качестве ресурса была выделена категория «позиция автора» как «эстетический коэффициент» вектора ценностной ориентации литературного произведения. «Позиция автора» осмысляется через диалогическое начало, выведенное М. М. Бахтиным как первоопределяющее в полифоническом строе произведений Ф. М. Достоевского. Диалог у писателя понятие всеохватное, не имеющее ни временных, ни пространственных границ. Это нашло непосредственное отражение в идее, жанре и композиции «Дневника писателя». Другодоменантность, основанная на сопряжении сознаний Я и Другого, характеризуется позиционно-ценностной вариативностью. Экзистенциальное сознание писателя проявляется в слове, имеющем диалогическую ориентацию. Диалог является атрибутивной характеристикой экзистенциального сознания. Личностное Я проявляет себя как объект и субъект через ситуацию анализа процесса самопознания.
Заключение. Процесс открытия читателем не просто духовно-нравственных основ личности автора, но самой ситуации их формирования является важным в ситуации ценностной ориентации молодого поколения. Через диалог с сознанием воспринимающего субъекта Достоевский открывает для читателя путь к обретению своего Я (как Я-автора, так и Я-читателя).
Ключевые слова: диалог, автор, ценностный анализ, Другой, экзистенциальное сознание, Ф. М. Достоевский, «Дневник писателя».
Введение
В период ХХ-ХХ1 вв. философия проявила беспрецедентный интерес к гуманитарной науке в целом и к филологическому знанию в частности. Эта тенденция определила активизацию феноменологического дискурса в литературоведении, что отразилась в трудах Ж.-П. Сартер, Ж. Старобинского, М. М. Бахтина, В. В. Виноградова, А. П. Скафты-мова, Л. Я. Гинзбург и других. Методологический принцип феноменологического исследования основывается на утверждении о том, что изучение предмета как составляющего объективной реальности невозможно по причине того, что он всегда является феноменом, результатом взаимодействия с ним воспринимающего сознания. В результате такой методологической установки произведение не осмысляется как самостоятельный и замкнутый эстетический объект, а предстает как субъективный феномен, порожденный индивидуальным со-
знанием как автора, так и читателя. В. Хёсле, говоря об этом, замечает: «Ментальный акт не происходит в пространстве, - он может продлить свое существование только в другом ментальном акте» [1, с. 114]. В соответствии с этим произведение рождается в результате двустороннего творческого прорыва автора и читателя.
В реальной жизни диалог между людьми практически невозможен: «Здесь - поворотный пункт коммуникации, в котором я выношу риск, опускаюсь перед другим как действительность, чтобы только теперь снова возникнуть из своей подлинной возможности, или скрываюсь, потому что не желаю быть нагим, ни перед другим, ни перед самим собою <...> Я ищу прочности в фасаде себя самого, скрывающем и то и другое. Этот фасад защищает меня от опасности откровения, которое поставит меня нагим перед собою и перед другими <...> И когда я таким образом закутываю себя со
всех сторон, вместе со мною тонет (versinkt) и другой» (здесь и далее в цитатах курсив мой. -Е. П.) [2, с. 79]. Межличностные отношения конфликтны и приводят либо к борьбе, либо к подавлению в стремлении человека к достижению своих целей. Сфера искусства предрасполагает человека раскрыться и вступить в подлинный диалог с Другими, так как свобода одного не посягает на свободу другого. Художественная коммуникация дает возможность одной экзистенции приблизиться к другой и раскрыться перед ней без опасения [3]. Воспринимающее сознание читателя находится в состоянии безопасного комфорта и способно на раскрытие в диалоге, так как как бы далеко оно ни зашло, какие бы сильные эмоции ему не довелось пережить, еще раньше это уже сделала до него авторская воля художника.
Феномены культуры (в том числе и литературные произведения) изначально принадлежат личностной сфере, существуя в ней в форме «менталь-ности», что определяет со-бытийность личностей через диалог в широком смысле. А значит, содержательный план произведения как поле диалогической встречи сознаний становится фактом значимой человеческой, т. е. ценностной, событийности.
Материал и методы
В качестве материала были проанализированы глава «Дневника писателя» Ф. М. Достоевского «Одна из современных фальшей» (1873), эго-доку-менты: записные книжки 1863-1864 гг., письма к А. Г. Ковнеру (1877), Н. П. Петерсону (1878 г.) и Е. Ф. Юнге (1880).
В ходе исследования наряду с феноменологическим подходом был избран аксиологический метод. В сферу научных исканий художественная аксиология входила через труды М. М. Бахтина, С. С. Аве-ринцева, Г. С. Кнабе и других. Анализ и развитие потенциала данной методологии нашли широкое распространение в трудах В. А. Свительского, А. С. Собенникова, И. А. Есаулова, В. А. Воропаева, А. П. Власкина, Ю. И. Сохрякова, А. Н. Кошеч-ко, А. А. Казакова и других исследователей.
В качестве предмета исследования художественной аксиологии выступают такие категории, как национальный духовный опыт, «духовная биография» писателя, аксиологическое пространство и потенциал художественного произведения.
В рамках данной работы аксиологический анализ текста базируется на ключевой роли изучения позиции автора как сознания, осуществляющего ценностное осмысление действительности.
Результаты и обсуждение
Полнота духовно-нравственных оснований личности Ф. М. Достоевского достигается за счет не-
однократного проживания не только своего собственного пути, но и внутреннего движения творческой составляющей. Ценностно-эстетический идеал писателя формируется прежде всего на основе духовного опыта художника.
Ценностные ориентации автора создают эстетическую реальность, и поэтому М. М. Бахтин в работе «Автор и герой в эстетической деятельности» отталкивается от вопроса о наличии авторства в художественном мире текстовой действительности. Философ связывает категорию «позиция автора» с «позицией в событии бытия» [4, т. 1, с. 247]. Это позволяет ему сделать ввод о том, что произведение как результат взаимодействия автора с событием действительности запечатлевает момент этого события. Литературное произведение не является умерщвленным теоретизированным объектом, но несет в себе событийную ценность авторского сознания через возможность проживания, нового видения и осмысления со-бытия с другими. Ценность входит в мир литературного текста, но «с определенным эстетическим коэффициентом» [4, т. 1, с. 247], в качестве которого выступает авторская позиция.
Отличительной особенностью личности Достоевского, нашедшей проявление в его творчестве, можно назвать высокую духовность. С этим связана особенность авторской позиции писателя.
Произведения писателя проявляют свою феноменологическую природу через возможность самоориентации и самоидентификации читателя на основе заложенного автором ценностно определяющего вектора. Сознание Достоевского, проявляющееся через позицию автора, - это не застывшее, монологически завершенное явление, это динамичный процесс диалогического взаимодействия сознаний, в том числе читателя XXI в.
Диалогическая модель текста (Я и Другой) позволяет определить экзистенциальный характер произведения. Экзистенция не обладает заданными характеристиками, она открыта возможности научения и восприятия этого мира и себя в нем через диалогическое соприкосновение. Диалогич-ность у Достоевского - понятие очень широкое и несводимое ни к форме речи, ни к встрече разных мировоззренческих позиций: «...все эти прежде-бывшие, влияв на нас, тем самым и перевоплотились каждый в нас, а стало быть, и в тех окончательных людей, все узнавших и гармонических, которыми закончится человечество» [5, т. 30 кн. 1, с. 14] - замечает писатель в письме к Н. П. Петерсону 1878 г. Диалог у Достоевского не сводим к вопросно-ответной форме коммуникации, это бесконечно, априорно не завершаемый поток стремлений и поисков своего и чужого слова для самосознания и осознания. Поэтому он не имеет ни про-
странственных, ни временных рамок и является событийно-ценностным процессом.
Принципиально диалогична форма «Дневника писателя», позволившая Достоевскому вступить в непосредственное общение с современниками [6]. Так, метранпаж М. А. Александров в своих воспоминаниях отмечает: «К концу первого года издания „Дневника" между Федором Михайловичем и его читателями возникло <. > общение, беспримерное у нас на Руси <...> на него смотрели одни как на духовного наставника, другие как на оракула и просили его разрешать их сомнения насчет некоторых жгучих вопросов времени. И Федор Михайлович любовно принимал этих своих клиентов и беседовал с ними, читал их письма и отвечал на них...» [7, с. 281]. И если в художественном творчестве мировоззрение Достоевского опосредовано художественными реалиями, что зачастую приводило к многовариативности образа писателя и авторской позиции в целом, то форма «Дневника писателя» дает возможность автору не просто фиксировать события или мнения, но выражать свой взгляд, оценивать явление: «Но буду и я говорить сам с собой и для собственного удовольствия, в форме этого дневника, а там что бы ни вышло <.. > Если же я найду читателя и, боже сохрани, оппонента, то понимаю, что надо уметь разговаривать и знать, с кем и как говорить» [5, т. 21, с. 7]. Через диалогическую форму автор определяет эпоху и свою собственную роль в ней как мыслителя, стремящегося не только «задуматься», но и попытаться высказать свои мысли в форме диалога с читателем. Писатель указывает на необходимость от ситуации «говорения» (декламирования идей) перейти к позиции в рамках «разговора» (слышать мнение другого через принятие на себя его позиции).
То есть диалог у Достоевского - это характерный тип авторского мышления в ценностной системе, определяемой другодоменантностью. Но позиционно-ценностное определение Другим личностного Я представляется Достоевским как вариативная категория.
Другой может быть внешним первоопределяю-щим ориентиром: «.если я Вас и оправдываю по-своему в сердце моем (как приглашу и Вас оправдать меня), то все же лучше, если я Вас оправдаю, чем Вы сами себя оправдаете.» [5, т. 29, кн. 2, с. 139-140] - в 1877 г. пишет Достоевский А. Г. Ковнеру. Прощение, как ситуация ценностной ориентации, ярко проявляет аксиологические роли Я и Другого [8]. Только внешний Другой может выступить в этот момент в качестве ценностно-определяющего базиса. Но это не означает аксиологическую исключительность Другого, так как предполагает диалогичность и взаимообусловленность элементов.
Я в понимании Достоевского должно не только постоянно стремиться к диалогу с внешним Другим, но главной целью должно стать гармоничное растворение этих ценностных позиций как «слитие полного я»: «. часть этих натур входит и плотью и одушевленно в других людей. Христос весь вошел в человечество, и человек стремится преобразиться в я Христа, или в свой идеал. Достигнув этого, он ясно увидит, что и все, достигавшие на земле этой же цели, вошли в состав его.» [9, с. 174]. Внешний Другой в высшем смысле, т. е. Бог, влияя на личностное Я, задает аксиологический вектор движения [10], который определенно связан с диалогическим синтезом позиций. На страницах литературного текста автор воссоздает это многоаспектное движение, не нарушая жизненной правды, в рамках которой, по мнению Достоевского, достижение конечной цели, сводимой к формуле «возлюби все как себя», невозможно, так как ознаменует окончание пути не только для личности, но и для человечества в целом.
Именно присутствие в произведениях Достоевского Другого в высшем смысле определяет альтернативный вариант позиционно-ценностного проявления другости. Другой может быть внутри самой личности: «Что Вы пишете о Вашей двойственности? Но это самая обыкновенная черта у людей... не совсем, впрочем, обыкновенных <.. > Это - сильное сознание, потребность самоотчета и присутствие в природе Вашей потребности нравственного долга к самому себе и к человечеству...» [5, т. 30, кн. 1, с. 149] - рассуждает писатель в письме 1880 г., адресатом которого стала Е. Ф. Юнге. Вну-триличностная позиция Другого определяет смену его функциональной значимости. Другой, являясь частью натуры собственного Я, не может дать ценностного обоснования и определения личности, но может стать мерой «самоотчета» и рефлексии. Через ситуацию самоопределения и самопознания раскрывается не твердое убеждение о себе или мире, но значение этих черт и атрибутов прежде всего для собственного Я.
Если внешний Другой определяет Я в социальной сфере, то внешний Другой в высшем смысле определяет внутреннего Другого в экзистенциальном смысле: «Каких страшных мучений стоила и стоит мне теперь эта жажда верить, которая тем сильнее в душе моей, чем более во мне доводов противных» [5, т. 28, кн. 1, с. 176]. Так определяет сам Достоевский свой путь к «символу веры» через экзистенциальный кризис 1850-х гг.
Диалог является атрибутивной характеристикой экзистенциального сознания. «Дневник писателя» и эго-документы позволили Достоевскому не только вступить в диалог с Другим, но проявить диало-гичность собственного сознания. В пределах этих
текстов экзистенциальное сознание писателя находит отражение в диалогической взаимосвязи нескольких форм собственного Я.
Экзистенциальное сознание Достоевского проявляется через слово. По мысли А. Н. Кошечко, экзистенциальное сознание - это «философски-художественный феномен, существующий одновременно в двух ипостасях: как индивидуальный поведенческий текст писателя (повседневно-экзистенциальное сознание) и как тип художественного мышления, реализующий себя в различных формах художественного письма» [11, с. 192]. Понятие «экзистенциальное сознание» нельзя свести к трагическому миропониманию кризисной эпохи. Основной акцент делается на уникальность и индивидуальность особенностей существования и проявления экзистенциального сознания писателя. Авторская позиция Достоевского отличается ориентацией на диалогический синтез различных форм сознания.
Достоевский обладает экзистенциальным пониманием роли личности в историческом развитии общества. Это проявляется в характеристике причин, побудивших писателя обратиться к вопросам педагогики: «Наше время можно характеризовать словами: что в нем <.. > нет никакого мнения <.. > Кому есть что сказать и кто (думает, по крайней мере) что знает, во что верить, тому грех, по-моему, не говорить» [5, т. 28, с. 113]. Достоевский, определяя ценностные доминанты пореформенного периода, подчеркивает ответственность каждого, в том числе и собственную, за то, что происходит на данный момент в русском обществе. Поэтому писатель выбирает позицию активного участника процесса поисков дальнейших путей развития. При этом собственное Я писателя ориентировано на диалог с Другим, в качестве которого на страницах «Дневника писателя» выступают как отдельные личности, так и образ общества в целом.
Экзистенциальное сознание писателя раскрывается через обращение к фактам собственной жизни и пережитым событиям на основе возможности дистанцированного осмысления. Это не просто отчужденное сознание, но соприкасающееся с фактами собственного бытия. Достоевский одновременно осознает себя и как писатель, участвующий в социальной действительности, и как человек, непосредственно сейчас проживающий и переживающий свою жизнь. Эти две ипостаси определяют феноменологические особенности экзистенциального сознания Достоевского. Уникальность его заключается в диалогичности многоуровневого восприятия явления.
Отрефлексированный опыт Достоевского вербализуется в его слове, предъявленном на страницах произведений. Особенности нарратива опреде-
ляются движением авторской мысли от рефлексии собственного опыта к диалогу с Другим, в рамках которого зачастую помещен экзистенциальный диалог с собственным Я как ценностно значимым Другим.
В качестве примера такой нарративной стратегии проанализируем главу «Одна из современных фальшей» «Дневника писателя» 1873 г. Рефлексия собственного опыта в данном случае представлена в виде осмысления художественной составляющей сознания автора: «До известного Нечаева и жертвы его, Иванова, в романе моем лично я не касаюсь. Лицо моего Нечаева, конечно, не похоже на лицо настоящего Нечаева. Я хотел поставить вопрос и, сколько возможно яснее, в форме романа дать на него ответ: каким образом в нашем переходном и удивительном современном обществе возможны -не Нечаев, а Нечаевы и каким образом может случиться, что эти Нечаевы набирают себе под конец нечаевцев?» [5, т. 21, с. 125]. Вопросная форма, на которую указывает Достоевский, изначально предполагает диалогическое взаимодействие Я и Другого. Но здесь можно увидеть «задвоение» диалога сознаний собственного Я: Я осмысляет не столько факт (убийство Иванова), сколько свое художественное осознание этого факта. Так зарождается диалог различных форм экзистенциального сознания Достоевского. Но первоопределяющей остается художественная. Именно художественная экзистенция авторского сознания задает вектор осмысления вопроса о факторах и путях влияния на молодое поколение. В качестве внешнего Другого первоначально выступает автор заметки в «Русском мире» об учащейся молодежи. Но постепенно диалог с Другим разрастается до масштаба общественно значимой проблемы: «. говорю вообще, а не одному только сотруднику „Русского мира"» [5, т. 21, с. 128]. Диалогически заданная тема о ресурсах общества для определения направленности в развитии и самоопределении нового поколения полемична. Достоевский стремится вовлечь в педагогическую полемику о ценностном изменении сознания всю мыслящую часть русского общества. Для этого от внешне осмысляемых явлений он переходит к собственному экзистенциальному опыту, связанному с участием в кружке Петрашевского: «Я заговорил теперь про себя, чтоб иметь право говорить о других» [5, т. 21, с. 129]. Художественная коммуникация дает возможность на диалогическое раскрытие экзистенции с целью вовлечь Другого в процесс проживания и самоанализа. В рамках рефлексии собственного жизненного опыта проявляется ценностный элемент, обладающий перспективой развития в сознании самоопределяющейся личности. Экзистенциальный диалог различных ипостасей авторского сознания (повседневно-экзи-
стенциальной и художественной) рождает персонально-ответственный характер текста, т. е. автор говорит от имени собственного Я, дает возможность посмотреть на ситуацию изнутри, тем самым закрепляя уникальность своего экзистенциального опыта. Достоевский предъявляет свой от-рефлексированный опыт в качестве основы для осмысления: «Те из нас, то есть не то что из одних петрашевцев, а вообще из всех тогда зараженных <...> те из нас тогда еще не знали причин болезни своей, а потому и не могли еще с нею бороться» [5, т. 21, с. 131]. Автор проводит читателя от момента кризиса до ситуации осознания путей выхода из него, предъявляя собственный вариант: «. нечто другое изменило взгляд наш, наши убеждения и сердца <. > Это нечто другое было непосредственное соприкосновение с народом, братское соединение с ним в общем несчастий <.. > Повторяю, это не так скоро произошло, а постепенно и после очень-очень долгого времени» [5, т. 21, с. 133-134]. Без опоры на народную «почву», в отрыве от национальных и культурных традиций создать или восстановить духовно-нравственную основу структуры личности невозможно. Приобщение к ценностям народа для писателя - это путь возвращения к исконной культуре с ее истинными приоритетами [12]. Духовность как основа личности, в представлениях Достоевского, формируется в процессе присвоения и осознания верований, укорененных в народной среде.
Экзистенциальное сознание автора проявляет себя как внутри ситуации, заново переживая ее, так и над ней, осмысляя ее с позиции удаленности во времени. Дистанцируясь, писатель видит, что путь личностного становления начинается не с индивидуальности. Достоевский не предполагает необходимость тотального воспроизведения и следования за опытом автора: «Мне очень трудно было бы рассказать историю перерождения моих убеждений, тем более что это, может быть, и не так любопытно...» [5, т. 21, с. 134]. Но позиция условной вненаходимости писателя дает возможность от экзистенциального диалога сознаний обратиться к диалогу с внешним Другим. Другой в данном случае уже не обобщенное лицо, но конкретный читатель, которого автор стремится, проведя через ситуацию проживания и осмысления опыта Другого, вывести к осознанию современных реалий. Полученный опыт проживания «со-бытия» дает возможность перевести ситуацию из плана эстетического осмысления в ситуацию саморефлексии и самоанализа.
При этом экзистенциальное сознание Достоевского видится многоплановым: «.в художественном мышлении писателя уживаются различные типы сознания: такая ситуация заложена в природе
экзистенциального метасознания как открытого типа сознания, которое укоренено в самой сущности человека и именно потому свободно вступает в диалог с иными типами сознания. Чем значительнее масштаб писателя, тем большее число парадигм художественного сознания вбирает и интегрирует его индивидуальная художественная система» [13, с. 20-21]. Этот вывод можно сделать на основе анализа, не только приведенной главы «Дневника писателя», но и других текстов, например, «Будущий роман. Опять „случайное семейство"» или главы второй январского номера 1876 г., «Мужик Марей» или «Геркулесовы столпы» февральский выпуск 1876 г., «Несколько заметок о простоте и упрощенности» октябрь 1876 г., очерк августа 1880 г. «Пушкин».
Педагогические воззрения Достоевского не исходят из ситуации поучения или научения. Авторская позиция, проявляясь в тексте через включенность в него экзистенциального опыта писателя, не является абстрактно-теоретизированной морализацией. Его слово - это личный опыт проживания и осмысления, доведенный до вершины сверхличного. В текстах Достоевского всегда есть ориентир, который позволяет читателю осознать возможный нравственный вектор развития ситуации, стать ему сопричастным. Соединяясь в рамках диалога сознания автора и читателя, не утрачивают свою независимость в процессе текстовой деятельности.
Именно принципиально диалогичная позиция включенности позволяет говорить о возможности ценностного анализа с точки зрения позиции автора. В этом случае объектом внимания становится субъективная, персонально проявляющаяся духовность, воплощенная в эстетическом объекте как результате индивидуально неповторимого опыта саморефлексии. При этом аксиологический подход нельзя сводить только к проблеме оценки в процессе научного познания, так как главная цель определяется исследованием формирования и существования феномена ценности в литературном творчестве.
Разработка и апробация ценностного подхода в рамках изучения литературного процесса видятся актуальной задачей литературоведения. Применение аксиологического метода в ходе научных изысканий имеет важное социально-культурное значение. Автор не является абсолютно субъективной замкнутой единицей, поэтому и «. Достоевский не хозяин у себя как человек, и распад его личности, ее расщепленность - то, что он хотел бы верить в то, что настоящей веры ему не внушает, и хотел бы опровергнуть то, что постоянно вновь внушает ему сомнения, - это и делает его субъективно приспособленным быть мучительным и нужным отразителем смятения своей эпохи.» [14, с. 53]. Возможность открытия читателем не
только духовных приоритетов автора, но и проживание самой ситуации их формирования, а через это ценностных доминант эпохи, в перспективе позволяет говорить об оказании влияния на ценностное сознание молодого поколения. Через диалог с сознанием воспринимающего субъекта Достоевский открывает для читателя путь к обретению своего Я (Я-писателя и Я-читателя). Произведения Достоевского становятся для читателя процессом самопознания: раскрывая Другого, он больше понимает о себе самом.
При этом в рамках ценностного анализа текста возможна подмена характеристик эстетического объекта в результате проживания собственных впечатлений от него [15]. Во избежание этого в ходе ценностного анализа текста необходимо фиксировать и анализировать не только порожденные текстом мысли и впечатления, но и факты первичной художественной действительности как основополагающие для потенциального воспринимающего сознания.
он принципиально не завершен и творится здесь и сейчас.
Прочтение текстов Достоевского для читателя -это начальный этап процесса саморефлексии. Опыт проживания, через диалогическое взаимодействие сознаний автора и читателя, является неотъемлемым элементом в системе его взглядов на воспитание.
Для того чтобы более полно осознать и воспринять ценностный опыт писателя, необходимо всецело воспринимать личность автора, то есть видеть человека с его неоднозначностью. Главы «Дневник писателя» как ни одно из произведений Достоевского помогают реализовать эту задачу. Перед читателем предстает как минимум три субъекта сознания: Достоевский - биографический автор, писатель и повествователь. Автор попытался раскрыться для читателя в процессе личностного развития через диалогическое осмысление действительности. Эго-документы Достоевского не сводятся к перечислению биографических фактов и ситуаций. Они позволяют соприкоснуться с опытом самоанализа, находясь непосредственно внутри ситуации. «Дневник писателя» и эго-докумен-ты отражают реальный опыт проживания и преодоления ситуации ценностной ориентации. Этот опыт становится основой системы педагогических идей Достоевского, связанной с особенностями выражения экзистенциального сознания писателя в слове.
Заключение
Экзистенциальное сознание Достоевского многоаспектно. В текстах оно не существует в перспективе своего последовательного раскрытия через смену одного аспекта раскрытия другим, но дано в общности и сближении. За счет этого позиция автора не определяется как вненаходимость над этим диалогом, а включена в его суть, так как
Список литературы
1. Хёсле В. Кризис индивидуальной и коллективной идентичности // Вопросы философии. 1994. № 10. С. 112-123.
2. Ясперс К. Философия. Книга вторая. Просветление экзистенции / пер. с нем. А. К. Судакова. М.: Канон+, РООИ «Реабилитация», 2012. 448 с.
3. Сартр Ж.-П. Что такое литература? / пер. с фр. Н. И. Полторацкой. Минск: Попурри, 1999. 448 с.
4. Бахтин М. М. Собрание сочинений: в 7 т. М.: Изд-во Русские словари, Языки славянской культуры, 2003.
5. Достоевский Ф. М. Полное собрание сочинений и писем: в 30 т. Л.: Наука, 1972-1990.
6. Пацьорка Е. И., Кошечко А. Н. Ф. М. Достоевский и Л. Н. Толстой: опыт сопоставительного анализа педагогических идей // Вестник Томского гос. пед. ун-та (TSPU Bulletin). 2019. Вып. 6 (203). С. 28-37. DOI 10.23951/1609-624X-2019-6-28-37
7. Александров М. А. Федор Михайлович Достоевский в воспоминаниях типографского наборщика в 1872-1881 годах // Достоевский Ф. М. в воспоминаниях современников: в 2 т. М.: Худ. лит., 1990. Т. 2. С. 251-325.
8. Казаков А. А. Ценностная архитектоника произведений Ф. М. Достоевского. Томск: Изд-во Томского ун-та, 2012. 254 с.
9. Достоевский Ф. М. Записные книжки и тетради 1860-1881 гг. // Литературное наследие. Т. 83: Неизданный Достоевский. М.: Наука, 1971. 727 с.
10. Кошечко А. Н. Достоевский и апостасия: к вопросу об атрибутивных характеристиках экзистенциального сознания // Вестник Томского гос. пед. ун-та (TSPU Bulletin). 2013. Вып. 11 (139). С. 23-31.
11. Кошечко А. Н. Формы экзистенциального сознания в творчестве Ф. М. Достоевского (к постановке проблемы) // Вестник Томского гос. пед. ун-та (TSPU Bulletin). 2011. Вып. 7 (109). С. 192-199.
12. Габдуллина В. И. «Блудный сын» как модель поведения: евангельский мотив в контексте биографии и творчества Ф. М. Достоевского // Вестник Томского гос. пед. ун-та (TSPU Bulletin). 2005. Вып. 6 (50). С. 16-22.
13. Заманская В. В. Экзистенциальная традиция в русской литературе ХХ века. Диалоги на страницах столетий. М.: Флинта: Наука, 2002. 302 с.
14. Луначарский А. В. О «многоголосности» Достоевского (по поводу книги М. М. Бахтина «Проблемы творчества Достоевского») // Воспоминания и исследования о творчестве Ф. М. Достоевского. Книга четвертая. М.; Берлин: Директ-Медиа, 2015. С. 21-62.
Вестник ТГПУ (TSPUBulletin). 2020. 3 (209)
15. Тюпа В. И. Анализ художественного текста. М.: Академия, 2009. 336 с.
Пацьорка Елена Игоревна, аспирант, Томский государственный педагогический университет (ул. Киевская, 60, Томск, Россия, 634061); преподаватель, Томский экономико-промышленный колледж (ул. Пушкина, 63, строение 28, Томск, Россия, 634006). E-mail: patsorka@yandex.ru.
Материал поступил в редакцию 04.03.2020.
DOI 10.23951/1609-624X-2020-3-22-29
VALUE POTENTIAL OF EXISTENTIAL DIALOGUE IN THE SYSTEM OF PEDAGOGICAL IDEAS OF F. M. DOSTOEVSKY (THE STUDY OF „A WRITERS DIARY" AND EGO-DOCUMENTS 1863-1880)
E. I. Pats'orka
Tomsk State Pedagogical University, Tomsk, Russian Federation
Tomsk College of Economics and Industry, Tomsk, Russian Federation
Introduction. Phenomenological discourse in literature is connected with methodological orientation on perception of literary work as a phenomenon of author's reality and event in reader perception. Due to such dialogue biorienta-tion, the literary text ceases to be understood as a closed object, reaching the level of existential communication between the author and the reader with the basis for value event. Which makes it possible to talk about the possibility of revealing the perceiving consciousness through a dialog search for one's word and another's word.
Materials and methods. The study uses analytical, descriptive, axiological methods and a phenomenological approach. The material for the study is the chapter of "A Writer's Dairy" by F. M. Dostoevsky "One of the Modern Fales" (1873), ego-documents: notebooks 1863-1864, letters to A. G. Kovner (1877), N. P. Peterson (1878) and E. F. Yunge (1880).
Results and discussion. As part of the axiological analysis of the text, the category "author's position" was identified as an "aesthetic coefficient" of the value orientation vector of the literary work. The "position of the author" is understood through the dialogical principle, drawn by M. M. Bakhtin as the first definition in the polyphonic structure of the works of F. M. Dostoevsky. The dialogue of the writer is an all-encompassing concept, with neither temporary nor simple borders. This was directly reflected in the idea, genre and composition of "A Writer's Diary". Other modality, based on the conjugation of the Self and the Other consciousness, is characterized by position-value variability. The existential consciousness of the writer manifests itself in a word having a dialogue orientation. Dialogue is an attributive characteristic of existential consciousness. Personal Self shows itself as an object and subject through the situation of analysis of the process of self-knowledge.
Conclusion. The process of the reader discovering not just the spiritual and moral foundations of the author's personality, but the very situation of their formation is important in the situation of the value orientation of the young generation. Through the dialogue with the consciousness of the perceiving subject, Dostoevsky opens the way for the reader to acquire his Self (both I-author and I-reader).
Keywords: dialogue, author, value analysis, Other, existential consciousness, F. M. Dostoevsky, "A Writer's Dairy".
References
1. Khesle V. Krizis individual'noy i kollektivnoy identichnosti [Crisis of individual and collective identity]. Voprosyfilosofii, 1994, no. 10, рр. 112-123 (in Russian).
2. Yaspers K. Filosofiya. Kniga vtoraya. Prosvetleniye ekzistentsii [Philosophy. The second book. Existence enlightenment. Translation from German by A. K. Sudakov]. Moscow, Kanon+, ROOI Reabilitatsiya Publ., 2012. 448 р. (in Russian).
3. Sartr ZH.-P. CHto takoye literatura? [What is literature? Translation from French by N. I. Poltoratskaya]. Minsk, Popurri Publ., 1999. 448 р. (in Russian).
4. Bakhtin M. M. Sobraniye sochineniy: v 7 t. [Collected works: in 7 vol.]. Moscow, Izdatel'stvo russkiye slovari, Yazyki slavyans-koy kul'tury Publ., 2003. (in Russian).
5. Dostoyevskiy F. M. Polnoye sobraniye sochineniy ipisem: v 30 t. [Complete works and letters: in the 30 vol.]. Leningrad, Nauka Publ., 1972-1990 (in Russian).
6. Pats'orka E. I., Koshechko A. N. F. M. Dostoyevskiy i L. N. Tolstoy: opyt sopostavitel'nogo analiza pedagogicheskikh idey [F. M. Dostoevsky and L. N. Tolstoy: experience of comparative analysis of pedagogical ideas]. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo pedagogicheskogo universiteta - TSPU Bulletin, 2019, vol. 6 (203), рр. 28-37 (in Russian). DOI: 10.23951/1609-624X-2019-6-28-37
7. Aleksandrov M. A. Fedor Mikhaylovich Dostoyevskiy v vospominaniyakh tipografskogo naborshchika v 1872-1881 godakh [Fe-
dor Mikhaylovich Dostoevsky in memoirs of the typographical typesetter in 1872-1881]. Dostoyevskiy F. M. v vospominaniyakh sovremennikov: v 2 t. T. 2 [Fedor Dostoevsky in memoirs of contemporaries: in 2 vol. Vol. 2]. Moscow, Khudozhestvennaya literatura Publ., 1990. Pp. 251-325 (in Russian).
8. Kazakov A. A. Tsennostnaya arkhitektonika proizvedeniy F. M. Dostoyevskogo [Value architect of the works of F. M. Dostoevsky]. Tomsk, Tomsk University Publ., 2012. 254 p. (in Russian).
9. Dostoyevskiy F. M. Zapisnye knizhki i tetradi 1860-1881 gg. [Notebooks and notebooks of 1860-1881]. Literaturnoye naslediye T. 83: Neizdannyy Dostoyevskiy [Literary heritage Vol. 83: Unpublished Dostoyevsky]. Moscow, Nauka Publ., 1971. 727 p. (in Russian).
10. Koshechko A. N. Dostoyevskiy i apostasiya: k voprosu ob atributivnykh kharakteristikakh ekzistentsial'nogo soznaniya [Dostoevsky and apostasy: to the question of attribution characteristics of existential consciousness]. Vestnik Tomskogo gosudarstvenno-gopedagogicheskogo universiteta - TSPUBulletin, 2013, vol. 11 (139), pp. 23-31 (in Russian).
11. Koshechko A. N. Formy ekzistentsial'nogo soznaniya v tvorchestve F. M. Dostoyevskogo (kpostanovkeproblemy) [Forms of existential consciousness in the work of F. M. Dostoevsky (to the statement of the problem)]. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo pedagogicheskogo universiteta - TSPU Bulletin, 2011, vol. 7(109), pp. 192-199 (in Russian).
12. Gabdullina V. I. "Bludnyy syn" kak model' povedeniya: evangel 'skiy motiv v kontekste biografii i tvorchestva F. M. Dostoyevskogo ["The Prodigal Son" as a pattern of behavior: an evangelical motif in the context of F. M. Dostoevsky's biography and creativity]. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo pedagogicheskogo universiteta - TSPU Bulletin, 2005, vol. 6 (50), pp. 16-22 (in Russian).
13. Zamanskaya V. V. Ekzistentsial'naya traditsiya v russkoy literatureXX veka. Dialogi na stranitsakh stoletiy [Existential tradition in 20th century Russian literature. Dialogues on the Pages of Centuries]. Moscow, Flinta; Nauka Publ., 2002. 302 p. (in Russian).
14. Lunacharskiy A. V. O "mnogogolosnosti" Dostoyevskogo (po povodu knigi M. M. Bakhtina "Problemy tvorchestva Dostoyevskogo") [About Dostoevsky's "multi-voice" (about M. M. Bahtin 's book "Problems of Dostoevsky's Creativity")]. Vospominani-ya i issledovaniya o tvorchestve F. M. Dotoyevskogo. Kniga chetvertaya [Memories and research about the work of F. M. Donoyevsky. The fourth book]. Moscow, Berlin, Direkt-Media Publ., 2015, pp. 21-62 (in Russian).
15. Tyupa V. I. Analiz khudozhestvennogo teksta [Analysis of the belles-lettres text]. Moscow, Akademiya Publ., 2009. 336 p. (in Russian).
Pats'orka E. L, graduate student, Tomsk State Pedagogical University (ul. Kiyevskaya, 60, Tomsk, Russian Federation,
634061), Tomsk Economical and Industrial College (ul. Pushkina, 63, str. 28, Tomsk, Russian Federation, 634006).
E-mail: patsorka@yandex.ru
