CC BY
24
БАДАРАЕВ Дамдин Доржиевич,
канд. социол. наук, старший научный сотрудник Института монголоведения, буддологии и тибетологии СО РАН (г. Улан-Удэ) Электронная почта: [email protected]
УДК 314(=512.36)
Ценностные установки и самооценка монголов как основа стратегий адаптации
социальная адаптация, ценностные установки, Монголия, экономический кризис, миграция, занятость, номадное животноводство
Статья посвящена рассмотрению ценностных установок и самооценки монголов как основы стратегий адаптации в условиях кризисных изменений. На основе вторичного анализа сравнительного социологического исследования предпринята попытка обоснования предположения о высоком адаптационном потенциале населения Монголии. В качестве некоторых средств и технологий адап-таций представлены миграционная активность, неформальные виды занятости и традиционное животноводство в монгольском обществе.
Процессы модернизации, происходящие в монгольском обществе на протяжении последних 25 лет, способствуют регулярной активизации адаптационного потенциала населением. Монголы вынуждены выстраивать стратегии адаптации по разным направлениям, что актуализирует проблему приспособления населения к изменяющимся условиям в современном обществе.
Стратегия социальной адаптации или «стратегия адаптивная» - это общий план действий, предпринимаемых адаптантом с целью приспособления к изменившимся условиям; подразумевает осознанный и осмысленный процесс приспособления. При этом важное значение имеют применяемая «адаптивная технология» - совокупность конкретных методов и процедур реализации той или иной адаптивной стратегии, а также «средства адаптации» - приемы, способы, инструменты, факторы, события, процессы, способствующие достижению состояния приспособленности к внутренним или внешним изменениям. Включение адаптивного механизма происходит при возникновении адаптивной ситуации, которая складывается под влиянием многих обстоятельств, ведущих к нарушению равновесия между социальной системой и средой [7, с. 405, 260].
Основой выстраивания стратегий социальной адаптации являются ценностные установки, которые претерпели системные изменения в связи с распадом предыдущей политической системы. Изменение курса Монголии начиная с 1990-го года в направлении демократических принципов и рыночной модели экономики повлекло за собой процессы трансформации монгольского общества. В рассматривае-
Работа подготовлена при поддержке проекта РГНФ - МинОКН Монголии № 1521-03006 «Монгольский мир в условиях взаимодействия России и Восточной Азии в XX - XXI вв.»
1 «Завихрения» подразумевают усиление кризисных явлений политического, социально-экономического, морально-нравственного плана.
мом ключе можно представить такие актуальные процессы и явления в монгольском обществе, как модернизация, миграция, урбанизация, кочевничество, бедность, безработица и т.д.
В условиях нарастания социальной напряженности, политической и социально-экономической нестабильности в функционировании современного монгольского общества возникают ответные реакции со стороны населения как вызов реформам и изменениям, интенсифицирующим модернизационные процессы и явления в Монголии. Люди в поисках оптимальных формул для обеспечения нормальных условий жизнедеятельности выстраивают различные жизненные адаптивные стратегии. Уровень экономического развития страны и минимальные социальные стандарты не обеспечивают социального благополучия для большей части населения страны. Люди вынуждены самостоятельно вырабатывать пути выхода из сложившейся ситуации, зачастую допуская просчеты и ошибки.
Высокий адаптационный потенциал монголов обусловлен спецификой тысячелетнего кочевого образа жизни. Кочевники-монголы вынуждены приспосабливаться к новым местам кочевий, по крайней мере, четыре раза в год, а расстояния перекочевок могут достигать от нескольких десятков до нескольких сотен километров. Данный аспект подразумевает выстраивание стратегии адаптации по нескольким направлениям: природно-климатическому (окружающая среда - растительность, животный мир, климат, погодные условия), социокультурному (установление контактов и отношений с соседями, учет существующих социокультурных норм и ценностей) и психологическому (удовлетворенность своим положением) [2, с. 214]. Поэтому системный характер процесса адаптации кочевников можно условно экстраполировать на стратегии поведения современных монголов в новых изменяющихся условиях, причем, как в пределах страны, так и за границей.
Наиболее кризисные этапы в развитии общества, при которых происходят наибольшие сдвиги в политическом, экономическом аспектах, а также в социальном самочувствии населения можно назвать турбулентными [1]. Турбулентные периоды в монгольском обществе наносят наибольший урон социально-экономическому положению граждан, поскольку они обусловлены политическими, экономическими, социальными и природно-климатическими детерминантами. Соответственно, стратегии адаптации подразумевают под собой учет всех этих факторов и выбор наиболее эффективных вариантов с точки зрения их оптимальности, рациональности и результативности.
Монголия попала в мощнейшую зону турбулентности в конце 80-х -начале 90-х, с распадом социалистической системы еще более усилились процессы «завихрения»1, что подтверждают как статистические данные, так и результаты социологических исследований [8, с. 17]. Одновременно принимались доктрины нового независимого государства, основанного на подлинной демократии и рыночной экономике. В стране можно отметить ряд негативных социально-экономических явлений, которые стали последствиями «шоковой терапии» и перехода к рыночной форме хозяйствования. В качестве последствий развала производственной сферы и приватизации государственной собственности массы людей испытали ценностный шок,
морально-нравственный кризис. По результатам мониторинговых исследований, проведенных Институтом философии, социологии и права Академии наук Монголии в 1991-1994 гг. выявлено, что 4050 % опрошенных практически постоянно выражали возрастающие негативные формы оценки своей жизнедеятельности и политической обстановки в стране [11, с. 121]. На начальном этапе реформ были подорваны основы функционирования производственной сферы, с нарастающей скоростью все четче вырисовывались негативные очертания общественного обустройства Монголии - бедность, безработица, галопирующая инфляция, коррупция, нерегулируемая миграция, рост уровня преступности, рост уровня смертности при снижении уровня рождаемости и т.д.
Рассматривая наиболее критические периоды в развитии «новой Монголии» за последние четверть века с учетом политических, экономических и социальных факторов можно условно выделить следующие турбулентные зоны/этапы:
Первая турбулентная зона - 1991-1993 гг.: резкое прекращение советского экономического патронажа, приватизация, инфляция - уровень ВВП снизился более чем на 30 %, в 1991 г. составил - 9,2 %, почти М часть населения оказалось за чертой бедности, количество безработных составило более 70 тыс.чел., уровень инфляции в 1992 г. достиг 325 % [5, с. 19].
Вторая турбулентная зона - 1998-2000 гг.: последствия неудачного опыта демократов - отставка правительства демократов; «...политическая нестабильность из-за почти ежегодной смены премьеров и состава правительства, слабость экономической политики, в результате чего положение страны на конец 1999 г. по ряду показателей - внутренней и внешней задолженности, бюджетному дефициту, внешней торговли и др. - стало хуже, чем в 1966 г.» [3, с. 46]; мировой финансовый кризис 1998 г.; сильнейший дзут 1998-1999 и 1999-2000 гг., при которых потери скота составили до 10 млн. голов, что повлекло за собой рост социальной напряженности.
Третья турбулентная зона - 2008-2010 гг. - июльская революция 2008 г., когда в ходе беспорядков погибли 5 человек, 300 в т.ч. 100 полицейских, получили ранения, 760 человек было арестовано, создание коалиционного правительства во главе с демократами [4, с. 44], финансовый кризис 2008 года привел к снижению ВВП в 2009 г. до - 1,3 %, сильнейший дзут 2009-2010 гг. (по разным оценкам потери скота составили до 8 млн. голов) [1, с. 203-204].
Учитывая, что весь период новейшей истории Монголии имеет многочисленные казусы и перипетии, выделенные этапы представляются наиболее критическими, когда в одной точке смыкается ряд негативных факторов. Именно в такие периоды проявляется особая необходимость выстраивания стратегий адаптации с целью скорейшего выхода из сложившейся кризисной ситуации неопределенности.
Результаты сравнительного социологического исследования, проведенного Институтом философии, социологии и права Академии наук Монголии в октябре-ноябре 2009 года дают представление о социальном самочувствии населения Монголии в период так называемого «экономического кризиса» [6]. Выявление методом вторичного анализа оценочных суждений населения о реалиях кризиса дают
1 Исследование проведено в рамках проекта «Межрегиональный индекс
кризисного состояния» (МИКС), который был запущен независимыми социологическими компаниями, входящими в Ассоциацию региональных социологических центров «Группа 7/89» в три этапа: ноябрь-декабрь 2008 г., март 2009 г. и октябрь 2009 г. Общая цель реализации проекта - определение закономерностей адаптации различных социальных групп в российских регионах к последствиям экономического кризиса. Технические параметры третьей волны исследования: генеральная совокупность - население в возрасте старше 18 лет. Выборка: квотируемая, репрезентирующая генеральную совокупность по полу и возрасту. Общий объем иформацион-ного массива - 8045 единиц (анкет). По аналогичной методике в Монголии опрос проходил в октябре - ноябре 2009 года, всего в ходе исследования опрошено 645 респондентов, половина из них - это жители Улан-Батора, другая половина - население других, в основном сельских, поселений. Выборка определена по полу, возрасту и уровню образования.
Табл. 1.
Уровень оптимизма участников опроса, %
основания для рассмотрения базовых параметров стратегий адаптивных практик монголов2.
При выявлении уровня адаптации, 41 % опрошенных монголов заявили, что в той или иной степени удовлетворены своей жизнью. При оценке материального положения своей семьи, 57 % респондентов отметили как «среднее», 29 % - выбрали варианты «очень хорошее» или «хорошее», а недовольных своим материальным положением оказалось 14 %.
При адаптационном процессе немаловажное значение имеет степень оптимизма монголов. В таблице 1 представлены два вопроса, по ответам которых можно рассмотреть как опрошенные дают прогнозные оценки материального положения на ближайшие годы [6, с. 84-85].
Общая тенденция во мнениях опрошенных по прогнозам на ближайший 1 год и на следующие 5 лет на момент проведения исследования была примерно одинаковой: 26 % и 21 % посчитали, что ничего не изменится, 22 % и 23 % - улучшится, 8 % и 12 % - ухудшится, соответственно. Анализ ответов показывает, что менее половины респондентов в условиях кризиса с осторожностью относятся к будущему, тому подтверждение данные таблицы по ответу «трудно сказать, не знаю» (по 44 %). Возможно, такой ответ как раз связан с нестабильной обстановкой в экономике и политике страны. С другой стороны, если оценивать жизнедеятельность скотоводов, то она всецело зависит от природно-климатических условий, которые сложно предугадать. Иначе говоря, оценка благосостояния скотовода производится исходя из количества имеющегося поголовья скота, состояние которого спрогнозировать не просто, даже на ближайший год. В этом случае уместно выявить состояние локус-контроля монголов в адаптивном процессе в условиях кризиса, т.е. зависимость от внутренних или внешних факторов при оценке сложившейся ситуации (Таблица 2) [6, с. 87].
Варианты ответа Вопрос: «Как Вы полагаете, в ближайшие 12 месяцев Ваше (Вашей семьи) материальное положение улучшится, ухудшится или останется примерно таким же, как сейчас?» Вопрос: «Как Вы полагаете, в ближайшие 5 лет материальное положение большинства жителей страны в целом улучшится, ухудшится или останется прежним?»
Ухудшится 8 % 12 %
Останется таким же 26 % 21 %
Улучшится 22 % 23 %
Трудно сказать, не знаю 44 % 44 %
Итого: 100 % 100 %
Вопрос: «Как вы полагаете, в настоящее время от чего в большей степени зависит ваше материальное положение: от вас самого или не зависящих от вас внешних причин?» Распределение ответов
В основном не зависящие обстоятельства 7 %
В большей мере не зависящие обстоятельства 4 %
В равной мере от меня и от не зависящих обстоятельств 34 %
В большей мере от меня самого 17 %
В основном от меня самого 19 %
Затрудняюсь ответить, не знаю, не понял вопроса 19 %
Общий итог 100 %
При анализе мнений респондентов об определении ответственности за их материальное положение, можно привести выводы исследования о том, что «жители Монголии не просто рассчитывают на свои силы (и делают это взвешенно и аккуратно), - они своим повседневным поведением воспроизводят усвоенную в процессе социализации культуру, в данном случае - ценность опоры на собственные (внутренние) ресурсы» [6, с. 88]. Данное утверждение объясняется сравнением аналогичных результатов исследования, проведенного в 18 регионах России в октябре 2009 года. Согласно этим выводам, жители России склонны в большей степени возлагать ответственность за улучшение личного материального положения на не зависящие от них внешние причины (общую ситуацию в стране, мире, случайное стечение обстоятельств, удачу, начальство, чиновников и пр.). Таких среди россиян оказалось 36 % против 11 % жителей Монголии [6, с. 87].
В следующем вопросе подтверждается стремление монголов брать на себя ответственность в кризисных ситуациях. Так, 44 % монголов допускают или скорее допускают участие в массовых акциях протеста (выступлениях, демонстрациях) против роста цен, безработицы и падения уровня жизни. Таковых среди россиян оказалось почти в два раза меньше - 24 % [6, с. 89]. Ответы монгольских респондентов демонстрируют готовность защищать, отстаивать свои права и бороться за социальную справедливость.
В процессе реализации стратегий адаптивных практик включаются механизмы, совмещающие различные технологии и средства адаптации. Безусловно, важнейшим ориентиром для монголов является получение качественного образования, как обеспечение возможности более успешного трудоустройства и достижения высокого социального статуса. Ценность образования в монгольских семьях и её зависимость от рыночных условий подтверждают данные социологического исследования, проведенного в 2009 -2010 гг. сектором социологии Института философии, социологии и права Академии наук Монголии с выборкой 1079 чел. Согласно данным этого исследования, в статье расходов монгольских семей, при оценивании по 4-х бальной
Табл. 2.
Мнение
респондентов
об определении
ответственности
за их материальное
положение, %
шкале, образование занимает второе место (3,26), после расходов на медицинские услуги (3,35), где шкала 4 - «тратим в полной мере», а шкала 1 - «не тратим» [9, с. 142]. Указанные цифры демонстрируют факт и установку граждан Монголии на вложение в качественное образование для членов своей семьи. Образовательный индекс населения Монголии в 2015 году составил 0,737, в столице в г. Улан-Батор - 0,870 [13, с. 141].
К наиболее значимым средствам адаптации можно условно отнести ряд стратегий, объединенных трудовой занятостью и социальной мобильностью монгольских граждан:
Внутренняя и внешняя миграция: территориальное перемещение монголов происходит внутри страны и за её пределы [2]. Можно выделить сельско-городскую миграцию, при которой население страны перемещается в центральные районы страны, в сторону столицы. Население г.Улан-Батора достигло исторического максимума, по неофициальным данным составив почти половину населения страны. Официальные данные показывают 1363,0 тыс.чел. В пригороде столицы внимание привлекают юрточные микрорайоны, многие из которых характеризуются неблагополучной социальной, санитарно-эпидемиологической и экологической обстановкой. За рубежом проживают 70 тыс. человек [13, с. 28]. По неофициальным данным фигурируют цифры в несколько раз превышающие официальные. Усиление миграционных потоков объясняется желанием монголов улучшить свое материально-финансовое положение, получить качественное образование и медицинское обслуживание, т.е. достигнуть повышения своего социального, материального статуса и обеспечить хорошие стартовые возможности для своих детей;
Неформальные виды занятости: челночество, нелегальная добыча полезных ископаемых, частный извоз, семейный подряд и др. типы занятости, практически не поддающиеся статистическому учету, но занимающие достаточно большой сегмент среди основных источников дохода современной монгольской семьи. Так, по некоторым данным, численность нелегалов, занимающихся добычей золота составляет от 30 тыс. до 100,0 тыс. чел. [15, с. 23]. Семейный подряд получает особую популярность, поскольку многие инициативные граждане изготавливают одежду, сувениры, ювелирные изделия из натурального качественного сырья и реализуют их на рынках, бутиках и наиболее проходимых местах. Челночество также не теряют своей актуальности, тому подтверждение функционирование в Улан-Баторе открытых рынков «Нарантуул», «Харахорин» и многочисленных бутиков и магазинов, особенно в микрорайонах № 3 и № 4, специализирующихся на продаже товаров широкого потребления из КНР, Южной Кореи, Японии, России и других стран. Важным условием сохранения и развития челночества является односторонний безвизовый режим с Китаем и обоюдный безвизовый режим с Россией, введенный в ноябре 2014 г.;
Реномадизация: занятие традиционным скотоводством особую популярность получило в переходные 1990-е годы, когда произошел экономический коллапс, закрытие и ликвидация многих предприятий и была прекращена экономическая поддержка со стороны России [5, с. 29]. На современном этапе, несмотря на то, что 10 % населения страны занимается скотоводством, из года в год поголовье монгольского
скота только увеличивается. За последние 4 года (2011 - 2014 гг.) оно увеличилось с 36 335,8 тыс. голов до 51982,6 тыс. голов, тогда как за этот же период численность скотоводов, наоборот, уменьшилась - с 311,2 тыс. человек до 293,6 тыс.человек [12, с. 369, 377]. По данным 2015 года, численность скотоводов в Монголии начинает незначительно увеличиливаться, достигнув 297,8 тыс.чел. [13; с. 338]. В таких условиях актуализируются проблемы нехватки пастбищ, водоемов, особенно в центральных районах, находящихся в непосредственной близости к рынкам сбыта товаров и продуктов животного происхождения.
К сожалению, приходится констатировать факт дезадаптации многих граждан в условиях социально-экономической и политической нестабильности. Присутствие в монгольском обществе дезадаптированных групп населения объясняется актуализацией таких негативных социальных процессов, как бедность, безработица, кри-миногенность, увеличение социально-незащищенных категорий населения, появление иждивенчески настроенных граждан [10].
Таким образом, в современном монгольском обществе, перманентно испытывающем кризисы политического и социально-экономического плана население вынуждено приспосабливаться к изменениям путем активизации адаптационного потенциала. Трансформация общественной жизни вынуждает население страны реализовывать все имеющиеся ресурсы, чтобы соответствовать требованиям времени и «оставаться на плаву». Дезадаптированные слои населения занимают низшие социальные статусы в обществе, тем самым пополняют ряды бедных и безработных категорий граждан. Результаты исследования в пик экономического кризиса показали, что лишь менее половины населения Монголии в той или иной степени удовлетворена своей жизнью, немалая часть граждан готова принять участие в акциях протеста против падения уровня жизни населения и многие считают, что именно они являются инициаторами позитивных перемен, нежели какие-либо внешние факторы. Такого рода базовые установки влияют на адаптационные стратегии, в числе которых улучшение трудовой занятости. Традиционные отрасли экономики и этносоциальная специфика монгольского народа остаются в основе реализации трудовых способностей в «стране резких контрастов».
Литература
1. Бадараев Д. Д. Влияние «турбулентности» на модернизаци-онные процессы в монгольском обществе // Власть. - 2015. - № 4. -С. 201-205.
2. Базаров Б. В., Балдано М. Н., Бадараев Д. Д. Соотношение миграционных векторов и номадизма в современном монгольском обществе // Власть. - М., 2015 - № 10. - С. 213-218.
3. Гольман М. И. Монголия. Демократы снова у власти // Азия и Африка сегодня, 2013. - № 3. - С. 43-48.
4. Гольман М. И. Монголия. Долгое эхо бурного лета 2008-го // Азия и Африка сегодня, 2009. - № 3. - С. 43-48.
5. Грайворонский В. В. Реформы в социальной сфере современной Монголии. М.: ИВ РАН, 2007. - 254 с.
6. Дулина Н. В., Токарев В.В., Цэцэнбилэг Ц. Россия и Монголия: особенности восприятия населением экономического кризиса (по итогам межрегионального прикладного социологического исследования) // Социально-политические аспекты современного мироустройства (идентичности в условиях глобализации). - Улан-Батор, 2010. -С. 83-92.
7. Корель Л. В. Социология адаптаций: вопросы теории, методологии и методики. - Новосибирск: Наука, 2005. - 424 с.
8. Монголы в зеркале социологии: сборник материалов социологических исследований. - Улан-Батор: Институт философии, социологии и права Академии наук Монголии, 2007. - № 3. - 51 с.
9. Монголы в зеркале социологии: сборник материалов социологических исследований. - Улан-Батор: Институт философии, социологии и права Академии наук Монголии, 2015. - № 3. - 182 с.
10. О бедности в Монголии. [Электронный ресурс]. URL: http:// asiarussia.ru/articles/7106/ [Дата обращения: 20.06.2016 г.].
11. Улс орны амьдрал олон тумний санал бодолд [Жизнь страны во взглядах общественности]. - Улаанбаатар, 2007. - 176 с. (на монг.яз).
12. Монгол улсын статистикийн эмхэтгэл - 2014 [Статистический ежегодник Монголии - 2014 г.]. - Улаанбаатар, 2015. - 455 с. (на монг. яз.).
13. Монгол улсын статистикийн эмхэтгэл - 2015 [Статистический ежегодник Монголии - 2015 г.]. - Улаанбаатар, 2016 - 455 с. (на монг. яз.).
14. Монголын нийгмийн оорчлолт [Трансформация монгольского общества]. Улаанбаатар, 2008. - 512 с. (на монг. яз.).
15. Монх-Эрдэнэ Г. Бурзайж байна уу? Нинжа нар, тэдний зохион байгуулалт хийгээд амь зуулга [Блестит ли? Ниндзя: их существование за счет организации деятельности]. - Улаанбаатар, 2011. - 120 с. (на монг. яз.).
