CC BY
535
Философия. Культурология
Вестник Нижегородского университета им Н.И. Лобачевского. Серия Социальные науки, 2009, № 4 (16), с. 228233
УДК 101.1
ЦЕННОСТНЫЕ ОСНОВЫ РОССИЙСКОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ
© 2009 г. И.В. Фролов
Нижегородский госуниверситет им. Н.И. Лобачевского [email protected]
Поступила в редакцию 11.09.2009
Анализируется проблема цивилизационного статуса России. Рассмотрены основные позиции, связанные с отрицанием российской цивилизации. Позиция автора состоит в признании реальности российской цивилизации. Её глубинной основой выступало смысловое единство базисных ценностей, лежащих в фундаменте основных социальных институтов у разных народов России. На конкретном историческом материале показаны проявления данного единства.
Ключевые слова: ценности, базисные ценности, цивилизация, институт, исторический процесс.
В социально-философской литературе XX век охарактеризовался сменой представлений о целостности и однолинейности исторического процесса представлениями о разнона-правленности и дискретности исторического развития. Доминирующим в науке стало представление о цивилизациях как о локальных социокультурных системах, порожденных конкретными условиями деятельности и мировоззренческими взглядами людей, населяющих данный регион и специфическим образом взаимодействующих между собой. В результате данного подхода монистическая теория мировой (общечеловеческой) цивилизации дополняется плюралистическим подходом, не позволяющим делить цивилизации на «правильные» и «неправильные», а народы -на исторические и неисторические.
Однако, несмотря на вышесказанное, еще никогда за последние полтора века цивилизаци-онный статус России не подвергался столь мощным нападкам. Обозначилась парадоксальная ситуация: авторитет теории локальных цивилизаций крепнет, а понятие «российская (восточно-христианская, православная, славянская) цивилизация», с которым во многом связан процесс становления этой теории, все чаще становится предметом критики.
С середины XIX века, со времени появления знаменитой работы Н. Данилевского «Россия и Европа», изучение российской цивилизации занимало теоретиков данного направления: О. Шпенглера, А.Дж. Тойнби и других. Никаких сомнений в цивилизационном статусе России у них не возникало. А сегодня все чаще можно услышать, что Россия - это «нецивилизация», «недоцивилизация», «межцивилизационное пространство» и прочее.
Так, И. Яковенко считает российскую цивилизацию полуварварской «цивилизацией поневоле», окраиной цивилизационного мира, особенность которой состоит в целенаправленном расточении цивилизационного ресурса, причем часто даже не произведенного внутри страны, а заимствованного у Запада. В этих условиях движение России в сторону подлинной цивилизованности у него неразрывно связано с отказом от большинства существующих культурных традиций [1].
Вариантом концепции «недоцивилизованно-сти» России является позиция культуролога-востоковеда Б. Ерасова. По его мнению, недостаточная степень интеграции и развитости иерархии ценностей различных культур и субкультур определяет ведущую роль государства (или империи) в обеспечении единства и функциональной состоятельности России. Государство в России выступает при этом как своеобразный «заместитель» цивилизации, механизм, компенсирующий недостатки социокультурно неполноценного организма [2].
С точки зрения многих исследователей Россия являет собой конгломерат различных цивилизаций. Ю. Кобищанов полагает, что Россия возникла и развивалась как динамичная система культур и цивилизаций, в которой отсутствовало внутреннее единство [3]. Л. Семеникова считает, что Российское государство возникло на стыке христианского мира, мусульманской цивилизации, классического (буддийского) Востока и огромного региона, являвшегося ареалом расселения кочевых и полукочевых обществ, которые условно можно назвать «природными». В результате Россия - особый, исторически сложившийся конгломерат народов, относящихся ко всем существующим типам цивилиза-
ций, объединенных мощным централизованным государством. Множество народов с разной ци-вилизационной ориентацией, входящих в состав государства, превращало Россию в неоднородное, сегментарное общество [4].
Если очистить данные позиции от излишней категоричности в оценках, то становится очевидным, что ими обозначена серьезная проблема. Представляется, что многое в оценках явилось своеобразным протестом против превращения образа многоликой, многонациональной России в образ «России русской» или православно-славянской. Именно такой образ сформирован в работах сторонников концепции «русской» [5] или «православной» цивилизации [6].
Естественно, что в рамках одной статьи проблему цивилизационного статуса России не решить, но можно попытаться хотя бы наметить общие контуры ее решения. Прежде всего нужно четко сформулировать сам вопрос, на который следует найти ответ. Этот вопрос звучит примерно так: была ли какая-либо общая основа (основы) для соединения народов столь разных в хозяйственно-экономическом, политическом, религиозном и прочих отношениях в единую цивилизацию, или такая основа отсутствовала? Если она существовала, то российская цивилизация, следовательно, имела собственную структуру, способность к воспроизводству в качестве системы, а значит, и реальное историческое бытие.
Мы полагаем, что данная основа существовала и выражалась прежде всего в глубинном, смысловом сходстве базисных ценностей, лежащих в фундаменте основных экономических, политических и прочих институтов у разных народов, входящих в состав единой для них цивилизации. Это создавало возможность упорядочения культурного многообразия, развития межкультурного диалога и взаимопонимания по узловым вопросам социальной жизни.
Интегративные способности цивилизации заключаются не в том, чтобы снять все возможные противоречия и различия - этнические, конфессиональные, политические и т.д - входящих в нее народов. Подлинная цивилизация создает для ряда народов-соседей глобальный проект и общий язык, на котором можно обсуждать сам проект и управление его осуществлением. Наличие такого языка и есть основное условие существования цивилизации. Причем речь идет не о господствующем языке как о культурном трансляторе, а о языке базисных ценностей, создающем возможности адекватного перевода инокультурных ценностных поня-
тий таким образом, чтобы они не теряли своего ценностного содержания и потенциала. Тем самым создаются предпосылки для формирования единого ценностного пространства цивилизации, создания иерархии культур и многоярусного цивилизационного самосознания.
Но, чтобы увидеть ценностную общность российской цивилизации, необходимо отказаться от догматических трактовок цивилизации, построенных на приоритете того или иного начала - географического, экономического, религиозного и т.д. Россия не вмещается в прокрустово ложе распространенных цивилизацион-ных классификаций и требует новых подходов.
Начнем с рассмотрения проблемы экономической общности (отдав тем самым дань марксистской традиции) и сразу же отметим, что экономику российской цивилизации нельзя механистически отождествлять с русской экономикой, как это часто делается. Корректнее говорить не о национальном, а о многонациональном хозяйстве России, отражающем суперэтническое качество российской цивилизации.
Как общеизвестно, одним из центральных признаков экономического строя Российской империи, а в последующем и Советского Союза, была его многоукладность, которая изначально задана широким разнообразием условий хозяйствования [7, 270-280]. Выделяют патриархальный, феодальный, капиталистический уклады или уклады, основанные на рыночных и дорыночных (архаичных) отношениях, индустриальном и аграрном, крупном и мелком производстве и т.д. На каждом этапе развития цивилизации многоукладность предстает в своем конкретном наборе разных составляющих, демонстрируя сложную и неоднородную структуру народного хозяйства. Само свойство много-укладности обусловливает возникновение сложной проблемы: как в таком случае обеспечивалось сопряженное и согласованное функционирование экономики как целостности?
В экономической теории многоукладность чаще всего по традиции связывается с явлением переходной экономики. Однако на примере России видно, что само явление многоук-ладности характеризует не только переходные состояния, но и функционирование сложной хозяйственной системы, действующей в экономически неоднородной среде, на обычном этапе ее развития. У каждого уклада своя структура отношений собственности и, особенно, специфика организации хозяйства, обусловливающая несовпадение с другими укладами.
Если оставаться в рамках привычных экономических схем, то никакого единства экономи-
ческой жизни здесь не было и быть не могло, либо оно обеспечивалось внешними средствами, в первую очередь силой государства.
Но в последние годы в российской экономической науке появились подходы, позволяющие по-новому взглянуть на экономический строй российской цивилизации. Речь идет о так называемом институциональном подходе, получившем сегодня достаточно широкое распространение. Не останавливаясь на достоинствах и недостатках данного подхода, отметим некоторые работы, выполненные в его рамках и интересные с точки зрения рассматриваемой проблемы.
Заслуживает внимания концепция институциональных матриц С.Г. Кирдиной [8]. Она выделяет два типа экономик: Х-экономику и У-экономику. Термином «Х-экономика» обозначается определенная модель, структура экономических институтов, обеспечивающих устойчивое функционирование хозяйственной системы нерыночного типа. Модели Х-экономики противопоставляется модель У-экономики, то есть структура институтов, обеспечивающих функционирование рыночных (или обменных -в широком смысле) хозяйственных систем. Все экономики, считает автор, являются гетерогенными иерархическими структурами, в которых взаимодействуют институты рыночного и нерыночного (редистрибутивного) типа. В то же время проведенный анализ показал, что в реальных экономиках одни группы институтов имеют доминирующий характер, являются базовыми, тогда как альтернативные им институты лишь дополняют структуру экономических отношений, являясь комплементарными.
Основу этих альтернативных «идеальных типов» экономических систем составляют постоянно повторяющиеся социальные отношения, закрепившиеся в формальных и неформальных правилах, то есть институты либо обмена, либо редистрибуции. Обмен и редист-рибуция выполняют в разных типах экономик одну и ту же функцию. Они представляют собой способ движения благ на основе постоянно воспроизводящихся связей между экономическими агентами. Этот способ опосредует процесс получения из природного окружения необходимых ресурсов и обеспечения членов общества нужными для существования и развития благами.
Процесс обмена (рыночных отношений) предполагает горизонтальное взаимодействие независимых хозяйствующих субъектов с целью получения прибыли. Редистрибуция как устойчивое отношение исторически возникает в
тех государствах, где большинство хозяйствующих субъектов находятся в общей зависимости от значимого для них ресурса (система заливного рисоведения, ирригационные системы орошения и т.д.), когда взаимодействие между ними прямо или косвенно предполагает использование этого общего ресурса, не принадлежащего каждому в отдельности, поскольку он является общим благом. Зависимость от общего или коммунального блага является основой выживания основной массы экономических агентов, и отношения обмена не играют в такой экономике главной роли.
Экономика России отнесена также к типу Х-экономик. Зависимость ее экономической жизни от использования общего блага видится автору как зависимость от системы речных путей или доступа к использованию большого количества земель для аграрного производства, требовавших общего использования и охраны. Важно подчеркнуть, что базовые институты не являются застывшими структурами. Они проходят сложный путь эволюции, но в рамках присущего им типа, сохранение которого обусловлено сохранением и усилением коммунального характера материально-технологической среды.
Несмотря на многочисленные вопросы, порождаемой данной концепцией, она позволяет увидеть общность экономической жизни там, где раньше она казалась немыслимой. Народы, входя в состав российской цивилизации на разных этапах ее исторического пути, оказывались не в совершенно чуждом им экономическом пространстве, разделенном веками и тысячелетиями развития, но в пространстве, имеющем глубинное сродство с их формами экономической жизни.
Перейдем теперь к рассмотрению вопроса о том, чем было государство в России - силой, стягивающей анклавы различных цивилизаций, или же межкультурным механизмом российской цивилизации.
Для того чтобы подтвердить первое положение, надо прежде доказать, что российское государство было чисто национальным, русским государством. А это не так просто сделать. В политической культуре российской цивилизации обнаруживается и византийское и татарское «наследство».
Для того чтобы разглядеть базисные политические ценности российской цивилизации, необходимо отказаться от ложного патриотизма, заставляющего отрицать культурные влияния и заимствования, произведенные у разных народов на тысячелетнем историческом пути.
Заимствования означают не механическое копирование чужих форм жизни, а нахождение в них внутренне близкого содержания, если оно, конечно, там имеется, и переливание его в новую форму, которая теперь вряд ли может считаться чужой.
Взять хотя бы самодержавную форму правления, которая многими считается исконно русской. Известно, что в Киевской Руси не существовало представления о высшей личной власти, власть принадлежала княжескому роду «нераздельно-поочередно», а великий князь был лишь первым среди равных, обладая правом «старейшинства». Новые взгляды на власть возникают на Руси только в период татарского ига, когда идеал «вольного царя» - самодержца проникает в русскую политическую культуру.
Необходимо признать, что Русь являлась составной частью монгольской империи, многие политические ценности которой были «заимствованы» в вышеуказанном смысле российской цивилизацией.
Русь самоотверженно сражалась с уже покорившими полмира монгольскими войсками непосредственно во время нашествия. Но затем, как отмечает в своих работах В. Кожинов, она так или иначе вошла в состав Золотой Орды и никогда не преследовала цель выйти из нее посредством войны. Тщетные попытки историков доказать, что-де Русью неотступно владело стремление вырваться из-под власти золотоор-дынских «царей», начались лишь в XVIII и, особенно, XIX столетии, когда в России сложилось крайне негативное мнение о Монгольской империи. Это мнение по сути дела было внушено западноевропейской идеологией, которая в послепетровскую эпоху оказывала огромное воздействие на большинство идеологов России.
Именно западноевропейская идеология создала миф о государстве монголов как о некой чисто «варварской» и разрушительной силе, что ни в коей мере не соответствует действительности. Монгольская империя представляла собой высокоорганизованное государство, сумевшее установить единый и прочный порядок на гигантской, не имеющей прецедентов территории - от Тихого океана до Карпат.
Еще в конце прошлого века один из крупнейших востоковедов мира академик В. В. Бар-тольд констатировал: «Русские ученые следуют большею частью по стопам европейских и большей же частью принимают взгляды, установившиеся на Западе». В действительности же «монголы принесли с собою очень сильную государственную организацию, которая, несмотря на все недостатки, была более стройно выраже-
на, чем прежние государственные системы, и она оказала сильное влияние во всех областях, вошедших в состав Монгольской империи. Везде вы видите после монголов большую политическую устойчивость, чем до монголов».
Верно, что собственно монгольская национальная культура не являлась высокоразвитой; однако монголы обладали редкостной способностью усваивать достижения культур покоренных ими народов. В. В. Бартольд особо подчеркивал присущую монголам «веротерпимость» и их стремление «править каждой областью сообразно национальностям и привычкам ее населения. С этой целью в канцелярию при дворе великого хана были приняты писцы из представителей всех религий и всех национальностей... Указы, обращенные к населению какой-нибудь страны, писались на местном языке и местными письменами» [9, с. 717-719].
В.В. Бартольд заложил основы действительного понимания высокоорганизованной монгольской государственности, и его исследования были так или иначе продолжены в трудах академиков Б.Я. Владимирцева «Общественный строй монголов. Монгольский кочевой феодализм», Г.А. Федорова-Давыдова «Общественный строй Золотой Орды» и других.
Современный исследователь А. Юрганов отмечает, что «огромное влияние на формирование русской удельно-вотчинной системы оказало монгольское право и сама монгольская система властвования» [10, с. 156]. Характерной особенностью этой модели было то, что с образованием Монгольского государства постепенно выделился один род, который подчинил себе другие роды и закрепил свою власть над всей территорией. Б.Я. Владимирцев отмечал, что в данном случае произошло перенесение понятий о родовой собственности на категорию «народ-государство». Именно с этим историческим обстоятельством напрямую связано монгольское право наследования собственности: государственная территория, принадлежащая одному роду, делится на уделы между членами правящей семьи. Поэтому монгольским ханом, владыкой всех монголов, мог быть только потомок Чингисхана, создавшего империю - державу для себя и своего рода». Все остальные племена и роды, вошедшие в состав монгольской империи Чингисхана, становились слугами его рода.
Первым титул «царя» примерял на себя Дмитрий Донской, но при этом он опирался на факт нелегитимности прав Мамая, не принадлежащего к династии Чингисидов, на власть в Западной части Золотой Орды. Известно, что в 1374 г. сбирался съезд русских
князей, на котором решался вопрос об отношении именно к Мамаю. Судя по всему, в «розмирии» русских князей с Мамаем (кроме всего прочего) важную роль играло то обстоятельство, что Мамай не «царь», а вассал хана, т.е. равный Дмитрию Ивановичу в иерархии единого тогда для них обоих государственного образования. Подчинение великого князя Мамаю могло осуществиться лишь насильственно, иначе русская сторона теряла собственный авторитет и достоинство. Не случайно в синхронных событиям летописных текстах Мамай демонстративно назван «князем», а новгородская летопись с сарказмом писала о нем: «...разгордевся, мнев себя аки царя». Мамай, узурпировав власть, нарушал привычные взгляды на господство и подчинение в государстве [10, с. 165]. Таким образом, русские князья не только принимали «правила игры», но и осознавали законность по-монгольски; ведь именно эта модель синтеза власти и собственности утверждалась на Руси.
Позднее была создана целая теория, подтверждавшая право московских великих князей на царский титул в обход татарских ханов. Тем не менее в семантическом поле понятия «царь» сохранились черты восточной политической традиции, облегчившие впоследствии вхождение в состав Российской империи восточных народов. Для мусульман, населявших территории, присоединяемые к России, идея царя была органичной. Они видели корни его власти в Белой Орде, которая в русских летописях называлась Золотой. Поэтому русский царь назывался «белым» (Ак Падишах) и считался преемником власти ханов Белой Орды.
Показателен и тот факт, что большинство родов бурят и калмыков в XVIII веке не ушли в Китай, как другие, а предпочли власть российского императора власти императора-единоверца.
Тем самым российское государство выступало для народов, населяющих его территорию, не как внешняя и враждебная сила, а как собственное государственное пространство. Российская империя являлась империей специфической, не столько русской, сколько евразийской, основанной на принципах надэтнических, имеющих свою собственную традицию.
В заключение необходимо несколько слов сказать о проблеме духовного единства российской цивилизации. Такое единство существовало, но оно выходило за привычные рамки единой религии. Основой данного единства выступал мощный языческий слой в культуре каждой
из конфессий. Среди народов, переходивших от язычества к мировым религиям, как известно, формировались синкретические верования («двоеверие» или даже «троеверие»), в которых с язычеством смешивалось или православие (у манси), или в равной мере православие и ислам (у чувашей, марийцев, бесермян, народов Западной Сибири) [3, с. 96, 97]. Да и для русского народа на протяжении всей его истории «двоеверие» являлось бесспорным фактом, о котором свидетельствуют многочисленные письменные, этнографические, фольклорные и археологические материалы.
Следовательно, не православное, исламское или буддийское богословие, а «народные» православие, ислам и буддизм, замешенные на синтезе конфессиональных и языческих обрядов, культов, представлений, служили основой межкультурного диалога и взаимопонимания народов России. Общими и центральными для всех этих народов были ценности уравнительности, прямой демократии, справедливого порядка, власти-собственности, обеспечивающие возможность межкультурного диалога за рамками конфессий.
Все высказанные здесь положения нуждаются в дальнейшей разработке, но и сказанное, с нашей точки зрения, дает основания говорить о существовании российской цивилизации, имеющей собственные базисные ценности, культурную традицию.
Цивилизационный кризис XX века, имеющий системный характер, поставил под сомнение дальнейшее существование российской цивилизации. Думается, что противостоять изоляционистским тенденциям будет не разрушающаяся имперская идеология, а обладающая тысячелетней историей цивилизационная традиция, сохраняющая большой потенциал в современных условиях.
Список литературы
1. Яковенко И.Г. Цивилизация и варварство в истории России. Статьи 1-4 // Общественные науки и современность.1996. № 4. С. 67-76.
2. Ерасов Б.С. Сравнительное изучение цивилизаций. М.: Аспект Пресс, 1998. 556 с.
3. Кобищанов Ю.М. Место исламской цивилизации в этноконфессиональной структуре Северной Евразии - России // Общественные науки и современность. 1996. № 2. С. 91-98.
4. Семенникова Л.И. Россия в мировом сообществе цивилизаций. М.: КДУ, 2008. 782 с.
5. Платонов О.А. Русская цивилизация. М.: Алгоритм, 1992. 231 с.
6. Панарин А.С. Православная цивилизация в глобальном мире. М.: Аспект Пресс, 2001. 352 с.
7. Рязанов В.Т. Экономическое развитие России. Реформы и российское хозяйство в Х1Х-ХХ вв. СПб.: Наука, 1999. 798 с.
8. Кирдина С.Г. Институциональные матрицы и развитие России. М.: ТЕИС, 2000. 153 с.
9. Бартольд В.В. Сочинения. Т. 2. Ч. 1. М.: Наука, 1963. 834 с.
10. Юрганов А.Л. Категории русской средневековой культуры. СПб.: Наука, 1997. 563 с.
VALUABLE BASES OF THE RUSSIAN CIVILIZATION I.V. Frolov
In clause the problem of the civilization status of Russia is analyzed. The basic position connected with denying of Russia civilization are considered. The position of the author consists in a recognition of a reality of the Russia civilization. As its deep basis the semantic unity of the basic values laying in the base of the basic social institutes at different people of Russia acted.
Keywords: values, basic values, civilization, institute, historical process.
