CC BY
410
УДК 316.342
Вестник СПбГУ. Сер. 12. 2014. Вып. 2
М. Ф. Х. Аль-Двани
ЦЕННОСТНЫЕ ОСНОВАНИЯ ТЕОРИИ ЭЛИТ
Санкт-Петербургский государственный университет, Российская Федерация, 199034, Санкт-Петербург, Университетская наб., 7/9
Легитимация привилегий, гарантирующих господствующее положение, происходит через признание представителей элиты носителями высоких ценностей, которые они призваны реализовать, занимая руководящее положение в общественных институтах. В свою очередь, идет процесс постоянной смены элиты по следующим причинам: вырождение; естественная смена общественных ценностей (как часть исторического процесса); непрерывная борьба внутри элиты за признание ценностей. Наблюдаются тенденции, размывающие понятие элиты, что связано с развитием техноструктуры. Библиогр. 15 назв.
Ключевые слова: ценности, элита, элитизм, социальная значимость, легитимация.
VALUE FOUNDATIONS OF THE THEORY OF ELITES
Mohammed Fadhl Huissein Aldwani
St. Petersburg State University, 7/9, Universitetskaya nab., St. Petersburg, 199034, Russian Federation
To legitimize the privileges and the dominant positions, the elite must be accepted as medium of highest values. We could see the permanent process of elite rotation due to degeneration, natural change of social values (as part of the historical process), the constant struggle within the elite for the recognition of values. This struggle for the approval of values — the implementation of which promises a better future — designed to bring people together. There is a tendency in social thought that erodes the concept of the elite by reason of the development of technostructure. Refs 15.
Keywords: Values, elite, elitism, social significance, legitimation.
Первые социологические теории политической элиты, основанные на наблюдении за реальным политическим поведением и взаимодействиями субъектов политики, были разработаны в конце XIX — начале XX в. в основном теоретиками итальянской школы политической социологии Вильфредо Парето (1848-1923) и Га-этано Моска (1858-1941). «Пока социальное равновесие устойчиво, большинство индивидов, составляющих элиту, оказывается в наибольшей степени наделенным некоторыми качествами, обеспечивающими господство» [1, с. 112]. В своих работах исследователи пытались дать обстоятельное обоснование причин и условий существования управляющей элиты и ее особой роли в политическом процессе. Возникновение самостоятельных элитистических концепций именно в это время было не случайным. Они были созданы в борьбе с так называемыми «антиэлитистскими» теориями и идеями. Одним из самых серьезных оппонентов элитистической теории стал Карл Маркс. Современные концепции элитистов сложились как ответ на ряд положений теории марксизма. Карл Маркс, В. И. Ленин и их сторонники, соглашаясь с тем, что обществом правит меньшинство, владеющее средствами производства, утверждали, что при переходе к коммунизму такое положение сменится иной формой правления, при которой каждый человек начнет осуществлять определенные управленческие функции, в результате чего большинство общества возьмет в свои руки функции социальной власти и управления. «Мы не утописты. Мы знаем, что любой чернорабочий и любая кухарка не способны сейчас же вступить в управление государством. В этом мы согласны и с кадетами, и с Брешковской, и с Церетели. Но мы отличаемся от этих граждан тем, что требуем немедленного разрыва с тем пред-
рассудком, будто управлять государством, нести будничную, ежедневную работу управления в состоянии только богатые или из богатых семей взятые чиновники. Мы требуем, чтобы обучение делу государственного управления велось сознательными рабочими и солдатами и чтобы начато было оно немедленно, то есть к обучению этому немедленно начали привлекать всех трудящихся, всю бедноту» [2, с. 315]. Сторонники же элитистического подхода основывались на том, что в истории не бывает исключений и власть меньшинства над большинством постоянна. Однако они особо подчеркивали, что положение правящего меньшинства не всегда связано с материальным положением.
Концепция элитизма, разработанная в начале XX в., приобретала как сторонников, так и критиков. Противники указывали на несовместимость теории элиты с демократическими идеями и идеями самоуправления. Некоторые указывали на несостоятельность теории, которая не признает самостоятельной роли личности политика, возможности влияния общества на власть. Однако сторонники теории элитизма и ее последователи развивали основные идеи, применяя их в новых социальных условиях. В результате сложились несколько направлений теории элит, о которых ниже пойдет речь. Макиавеллисткий подход строится на классическом понимании сути элиты и ее роли в обществе. Он лег в основу теории В. Парето и Г. Моска. Особое внимание в этом подходе уделяется циркуляции элит. «Этот феномен новых элит, которые в ходе непрерывной циркуляции, возникая в низших стратах общества, поднимаются в его высшие страты, там захватывают себе пространство и впоследствии приходят в упадок, вымываются и исчезают, представляет собой один из самых важных исторических фактов, и его необходимо принять во внимание, чтобы понять крупные социальные движения» [1, с. 121].
В современной политической теории идеи В. Паретто и Г. Моска получили новое развитие. Последователи В. Парето — П. Блау, Ж. Сорель, Э. Фромм, А. Адлер, Р. Стог-дилл и др. — работали над описанием конкретных свойств политических лидеров и элит. В этом направлении наиболее четко вырисовывается ценностная концепция. Американский ученый Г. Лассуэлл считал, что «существует так много элит, как ценностей. Кроме политической элиты, есть элиты богатства, славы и знания. Так как мы нуждаемся в термине для обозначения людей, являющихся элитой в отношении нескольких ценностей, мы говорим "элита" (элита общества)» [3]. Если понимать социальный процесс, как «процесс всеобщей реализации социально значимых ценностей» [4, с. 71], то под элитой, управляющей социальным процессом, следует понимать тех, кто на практике реализует способность актуализировать иерархию социальной значимости. «Люди "в массе" интуитивно стремятся к социальной значимости, избегая социального ничтожества» [5, с. 38-39]. А. О. Бороноев и П. И. Смирнов считают, что «Социальная значимость не осознается людьми на уровне обыденного сознания как их основной стимул деятельности. Обычно они стремятся к более привычным для них ценностям» [6, с. 114-138] или модусам социальной значимости. Общество, «возникшее ради потребностей жизни, но существующее ради достижения благой жизни» [7, с. 372], признает высшими ценностями те, реализация которых позволит удовлетворить потребности «благой жизни». В таком случае элитой ранней античности можно считать философов, жрецов, оракулов, носителей такого модуса, как знания. «Для городов было обычной практикой использование какого-либо мудреца для создания своих законов. Солон сделал это для Афин, а Прота-
гор — для Фурии...» [8, с. 166]. В классическую античность элитой становятся носители модуса, позволяющего осуществить «диктатуру закона». Элита поздней античности — носители модуса святости — смогла утвердить «нравственность» высшей ценностью, говоря, что стремясь к Царствию Божьему, все остальное прибудет. Так как только «раскаявшись способны достичь совершенства» (Августин Блаженный). В эпоху Просвещения «знания» сменили диктат цитатно-догматического богословия. Знание — суть власть (Френсис Бэкон). В век материализма элитой становятся те, кто умеет «судить о том, как государство богатеет и чем живет и почему не нужно золото ему, когда простой продукт имеет» (А. С. Пушкин о А. Смите). Каждый раз при смене элиты мы имеем дело с психологической подготовкой масс принять новую социальную структуру. Ценностные теории элит, как и макиавеллистические концепции, подчеркивают ведущую роль элиты, однако смягчают свою позицию по-литкорректностью. «В демократических странах политическая элита рекрутируется из широких кругов. Элиты в недемократических обществах, с другой стороны, пополняются за счет узкого круга, часто из нескольких семей» [3]. Согласно ценностной концепции, деление на элиту и массы является естественным процессом, при этом он должен быть организован в наиболее оптимальной для общества форме через совершенствование механизма отбора и рекрутирования в состав элиты. Одной из разновидностей ценностных концепций стала концепция меритократии. Термин «меритократия» был введен М. Янгом в 1958 г. и употреблялся сначала для изучения процесса и выработки рекомендаций по улучшению системы образования [9]. Ряд исследователей, например американский социолог Д. Белл, полагали, что «В постиндустриальном обществе элита — это элита знающих людей» [10]. Д. Белл, основатель концепции «постиндустриального общества», считал, что в современном информационном обществе интеллектуалы приобретают все большую политическую власть. «Постольку, поскольку политические вопросы все теснее переплетаются с техническими проблемами (в широких пределах — от военной технологии до экономической политики), "элита знания" может ставить проблемы, инициировать новые вопросы и предлагать технические решения для возможных ответов, но она не обладает властью сказать "да" или "нет". Последнее является прерогативой политиков, но не ученых или экономистов. В этой связи крайне преувеличенной представляется идея о том, что "элита знания" может стать новой элитой власти» [10]. Наполеон Бонапарт сказал: «Стадо баранов под управлением льва победит стаю львов под управлением барана». Если не рассматривать государства под управлением самодуров, то при современном развитии техноструктуры меритократы всегда ограничивают политиков в выборе, но не разделяют с политиками ответственности. Создатели теории меритократии пытались соединить элитаризм не только с политической демократией, но и с идеей социальной справедливости. Аналогичные идеи отражены и в другом направлении ценностной теории — так называемой «менеджеральной теории». Первым о менеджеральной теории элиты заговорил американский политолог Дж. Бернхем в работе «Революция директоров» (1941) [11]. Он отмечает радикальные перемены, произошедшие в политическом классе, которые автор объясняет появлением так называемой «управленческой» элиты — элиты менеджеров. Управление технически сложными производствами доступно лишь компетентным специалистам, обладающим организаторскими навыками и знаниями по управлению экономикой. Политическое господство управленческой элиты основывается не на лич-
ном богатстве, авторитете, положении в обществе, а на знаниях, образованности, высоком уровне профессионализма. По мнению Дж. Бренхема, в будущем на планете установится единое технократическое общество во главе с комитетом директоров-технократов, а на смену капитализму придет не социализм, а менеджеризм. «В своем собственном, более запутанном и менее передовом виде Новый Курс (New Dealism) взывал больше к стране, чем к личности; к планированию, чем к частной инициативе; к предоставлению рабочих мест, чем к предоставлению возможностей; к безопасности, чем к инициативе; к "правам человека", чем к "правам собственности". Не может быть никаких сомнений в том, что психологический эффект Нового Курса был такой, что капиталисты сказали что, это был подрыв общественного доверия капиталистическим идеям, правам и институтам. Их самая отличительная черта помогла приготовить психику масс к принятию менеджерской социальной структуры» [11, с. 202]. Дж. Бренхем, подобно Г. Лассуэллу, указывает на способность элиты к актуализации высших ценностей, гарантирующих «благую жизнь», чтобы подготовить психику масс к принятию новой социальной структуры. К сторонникам ценностного подхода стоит отнести и испанского социолога и философа Х. Ортега-и-Гассета, противопоставлявшего духовную элиту пассивным массам, бессознательно повинующимся собственным привычкам и общепринятым обычаям. Главная потребность личности заключается в созидательном творчестве. Главной задачей духовной элиты должно быть самосовершенствование, ибо она наделена особой жизненной силой. Сторонником ценностного подхода был и Н. А. Бердяев, пытавшийся разработать количественные показатели влияния элиты на общество. По мнению Бердяева, перед любым обществом, и демократическим, и монархическим, стоит задача укрепления истинной аристократии, поскольку власть должна принадлежать только лучшим личностям, которые несут огромную ответственность за судьбу остальных. «Высокая качественная культура, лишенная религиозного базиса, неизбежно отрывается от всенародной жизни, и образуется уединенная культурная элита, чувствующая свою ненужность для народа» [12, c. 357].
Широкое распространение в современном мире получила и теория элитарной демократии. В ее основе лежат основные положения ценностной теории элит. Концепция демократического элитизма исходит из предположенного Й. Шумпетером понимания демократии как конкуренции между потенциальными руководителями за доверие избирателей. Как писал К. Мангейм, «принципы базового равенства всех человеческих существ как таковые не подразумевают механического уравнивания, как нетерпеливые критики демократии склонны полагать. Особенность не в том, что все люди равны в их качествах, достоинствах, талантах, но в том, что все обладают одинаковыми онтологическими принципами человечности. Демократический принцип не отрицает, что при условии честной конкуренции некоторые индивиды станут господствовать над остальными; он просто требует честной конкуренции, то есть некоторые люди не будут иметь изначально более высокий статус, чем другие» [13, c. 176]. К. Мангейм, таким образом, сводит принцип демократии к процессу рекрутирования элит. «Система является демократической, если элита рекрутируется не из ограниченного числа закрытых групп» [13, c. 202]. Сторонники демократического элитаризма полагают, что социальная ценность демократии зависит от качества элиты, а руководящая группа должна служить защитой для демократических ценностей. Но согласно теории Р. Миллса, принципы элитаризма и демократии
несовместимы, так как противоречат друг другу: «демократия предполагает, что те, кто испытывает на себе последствия проводимой политики, обладают достаточными знаниями — не говоря уже о власти, — чтобы проверять и контролировать деятельность людей, выносящих политические решения» [14, с. 751].
Оригинальную концепцию политических элит предложил Дж. Гэлбрейт, утверждавший, что важнейшее влияние на принятие политических решений оказывает так называемая техноструктура, то есть группа лиц, которая контролирует процесс обращения служебной информации и тем самым реально предопределяет характер принимаемых наверху решений. Гэлбрейт пишет, что «принято считать, что власть исходит с вершины этой пирамиды. Те, кто наверху, дают распоряжения; те, кто внизу, исполняют эти распоряжения или основываются на них. Такой порядок имеет место только в очень примитивных организациях: когда в мирное время муштруется национальная гвардия или отряд бойскаутов выходит на субботние маневры. За подобными исключениями, принятие решения требует информации, а в этом случае некоторая власть переходит к лицу или ряду лиц, обладающих необходимой информацией» [15, с. 108]. По мысли ученого, публичные политики лишь доносят до общества решения, подготовленные их экспертами, аналитиками и прочими помощниками. «Власть переходит к техноструктуре тогда, когда в связи с характером технологии и планированием требуются специальные знания и групповые решения» [15, с. 245]. Независимость техноструктуры во многом объясняется тем, что чем выше уровень оплаты, тем меньше его значение относительно других мотивов, таких как отождествление и приспособление. То есть чтобы управлять технострук-турой, нужно управлять иерархией общественных ценностей. «Для техноструктуры поэтому важно, чтобы любому совершенствованию техники приписывалась высокая общественная ценность» [15, с. 242].
Таким образом, можно заключить, что современная социология и политология в целом представляют элиту как внутренне дифференцированную, но относительно интегрированную группу лиц, причастных к принятию важнейших управленческих решений. Легитимация привилегий, гарантирующих господствующее положение, происходит через признание представителей элиты носителями высоких ценностей, которые они призваны реализовать, занимая руководящее положение в общественных институтах. В свою очередь, идет процесс постоянной смены элиты. С одной стороны, по не зависящим от нее причинам: вырождение и естественная смена общественных ценностей (как часть исторического процесса). С другой стороны, идет непрерывная борьба внутри элиты за то, чьи ценности будут призваны гарантировать «благую жизнь» для всего общества. Также наблюдаются тенденции в социальной мысли, размывающие понятие элита. Это связано с тем, что развивающаяся техноструктура предъявляет все более высокие требования к лицам, принимающим управленческие решения.
Литература
1. Вильфредо Парето. Социалистические системы / пер. А. А. Зотова сделан по: Pareto V. I sistemi socialisti. Torino: UTET, 1951. / Теоретическая социология: Антология: в 2 ч. / ред. С. П. Баньковской. М.: «Университет», 2002. 424 с.
2. Ленин В. И. Полное собрание сочинений: 55 т. 5-е изд., т. 34. М.: Издательство политической литературы. 307 с.
3. Lasswell H. D. The comparative study of elites an introduction and bibliography / [Stanford]: Stanford University Press, 1952. URL: https://find.library.spbu.ru/vufind/Record/apa07618070 (дата обращения: 10.04.2013).
4. Lasswell H. D. A. K. Power and society; a framework for political inquiry. London: Routledge & K. Paul, 1952. 295 p.
5. Смирнов П. И. Социальная значимость как основная личностная ценность // Вестник ЛГУ Сер. 6. 1990. Вып. 3. С. 38-39.
6. Бороноев А. О., Смирнов П. И. Деятельностно-ценностный подход к описанию социальных явлений: основные положения / Проблемы теоретической социологии: Межвуз. сб. Вып. 8 / отв. ред. А. О. Бороноев. СПб.: Скифия-Принт, 2011. С. 114-138.
7. Аристотель. Сочинения: в 4 т. / пер. с древнегреч.; общ. ред. А. И. Доватура. Т. 4. М.: Мысль, 1983. 830 с.
8. Рассел Б. История западной философии: в 3 кн.: 3-е изд., испр. / подгот. текста В. В. Целищева. Новосибирск: Изд-во Новосиб. ун-та, 2001. 992 с.
9. Янг М. Возвышение меритократии // Утопия и утопическое мышление: антология зарубежной литературы. М.: Прогресс, 1991. С. 317-346.
10. Белл Д. Социальные рамки информационного общества // Новая технократическая волна на Западе. М.: Прогресс, 1986. С. 330-342.
11. Burnham J. The Managerial Revolution: What is Happening in the World. New York: John Day Co., 1941. 342 p.
12. Бердяев H. A. Судьба человека в современном мире. К пониманию нашей эпохи // Философия свободного духа. М.: Республика, 1994. 326 с.
13. Mannheim K. Essays on the Sociology of Culture. London: Routledge & Kegan Paul, 1956. 198 p.
14. Миллс Р. Властвующая элита / пер. с англ. Е. И. Розенталь, Л. Г. Рошаль, В. Л. Кон. М.: Изд-во Иностранной литературы. 1959. 489 с.
15. Гэлбрейт Дж. Новое индустриальное общество / пер. с англ. СПб.: Terra Fantastica, 2004. 602 с.
Статья поступила в редакцию 25 декабря 2013 г.
Контактная информация
Аль-Двани Мохаммед Фадель Хусейн — аспирант; [email protected] Aldwani Mohammed Fadhl Huissein — post-graduate student; [email protected]
