CC BY
43
Новые исследования молодых ученых Белянкова Е.И.
Цели и особенности педагогической работы исправительных учреждений для несовершеннолетних преступников в Российской империи во второй
половине XIX - начале XX веков
Преступность несовершеннолетних можно считать показателем благополучия общества. В кризисные моменты (время реформ, революционные события, войны) она существенно увеличивается и требует от властей немедленного решения. Российское общество не раз сталкивалось с этой проблемой. В условиях роста детской преступности (этот процесс наблюдается и сегодня) становятся актуальными вопросы просвещения и воспитания трудных подростков, относящихся к так называемой «группе риска», а так же детей, уже вставших на противоправный путь. Российской империей был накоплен богатый опыт педагогической профилактики преступности несовершеннолетних и представляет определенный интерес.
Исправительные заведения для несовершеннолетних правонарушителей в Российской империи прошли длительный путь развития. Правовые основы для создания исправительных приютов для малолетних преступников установил закон от 5 декабря 1866 года [11] и Положение о воспитательно-исправительных учреждениях от 1909 г. Последнее определило назначение данных заведений как учреждений для нравственного исправления несовершеннолетних и подготовки их к честной трудовой жизни.
На практике сформировались разные подходы к организации и содержанию деятельности воспитательно-исправительных учреждений. Практическая деятельность приютов была направлена на воспитание «порочных» детей с тем, чтобы они стали полезными обществу гражданами, то есть предупреждение преступлений средствами воспитания. Каждое заведение строило свою работу в соответствии со своим уставом, утвержденным Министерством Юстиции. В уставе определялись назначение, основные правила деятельности данного заведения.
Анализ уставов исправительных заведений показывает, что их учредители неоднозначно понимали цели, стоящие перед ними. Например, устав Елецкой колоний определяли цели следующим образом: религиозно-нравственное воспитание, умственное образование, развитие трудолюбия и подготовка к жизни на свободе [17, с. 457]. В Санкт-Петербургской земледельческой колонии и ремесленном приюте понимали цель так: образовать честных, знающих, трудолюбивых земледельцев через правильное физическое, религиозное, нравственное, умственное воспитание и практическое земледельческое образование, которое дало бы воспитанникам средства к существованию своим трудом [6]. Саратовский Галкинский приют видел своей целью содействовать улучшению участи несовершеннолетних обоего пола, впавших в преступление, бесприютных и нищих.
В соответствии с поставленными целями каждое учреждение строило свою работу, определяло принципы и методы, систему воспитания.
Содержание воспитания несовершеннолетних правонарушителей определялось Положениями 1866 г. и 1909 г. Это было религиозно-нравственное воспитание,
элементарное образование, трудовая подготовка. Более четко основные средства воспитательного воздействия были обозначены в уставах, которые также отражали специфику системы исправительной работы с питомцами каждого заведения.
На основе анализа деятельности воспитательно-исправительных заведений можно выделить несколько систем воспитания: семейная, классная, казарменная, смешанная.
Семейная система воспитания применялась в Санкт-Петербургской, Киевской, Полтавской колониях, в Харьковском, Саратовском приютах и др. [10, а 43]. Для примера остановимся на одном из них.
Все воспитанники в Саратовском учебно-воспитательном приюте в 1878 году делились на 2 семьи в соответствии с возрастом. Каждая из них размещалась в обособленных небольших домиках. В семье было не более 12—15 че-ловек (так как одни воспитанники выбывали, другие прибывали, то состав менялся практически каждый месяц). Возглавляли семью воспитатель, который жил, работал, учился вместе с воспитанниками. Распределение по семьям осуществлялось с целью восполнения того, чего многие дети были лишены настоящей семьи. После появления второй семьи приют «окончательно принял форму воспитательно-образовательного заведения, без всяких следов арестного помещения... Так что теперь многие проступки могли быть предупреждаемы... Воспитанникам представлялась полная свобода действий, и деятельный надзор каждый из них чувствовал только тогда, когда уклонялся от указанного направления. При подобном положении воспитанники более свободно обнаруживали свои достоинства и недостатки, а это делало более доступным изучение каждого данного субъекта со стороны смотрителя и воспитателя» [2].
Вообще семьи могли создаваться по различным основаниям: по образованию, по роду занятий, по степени педагогической испорченности. В некоторых заведениях имелись «штрафные» семьи — для тех, кто не проявлял желания подчиняться существующим порядкам и допускал различного рода проступки [14, а 20]. К семейной системе прибегали немногие заведения. Это объяснялось недостатком средств, а семейная система воспитания требовала специальных построек, специальной планировки зданий, большого числа персонала.
Другой широко распространенной воспитательной системой являлась казарменная система. В соответствии с ней все питомцы распределялись по внешним признакам (возрасту, росту и т.п.) на дивизии, секции, роты и отделения по 50-80 человек с выборными надзирателями. Свойством этой системы был воинский режим жизни: маршировки, барабанный бой, трубные сигналы, командования, субординация. Лучшие воспитанники назначались отделенными, отличившиеся — взводными. Воспитанники носили знаки различия в виде нашивок на рукавах. Казарменная система применялась Виленской, Владимирской, Нижегородской, Кишиневской колониях, Болшевском приюте [14, а 20].
Казарменная система имела определенные достоинства и недостатки. С одной стороны, считалось, что она готовит детей к суровой жизни, которая ожидает их на свободе. С другой стороны, внешне образцовый порядок растворял индивидуальность, следовательно, пока воспитанник находился в заведении, он подчинялся общим требованиям, но после выхода из него при отсутствии контроля и требований начинал жить и действовать по-своему, привычно.
Наиболее широкое распространение получила смешанная система, которая подразумевала деление воспитанников на группы, размещенные в одном здании, но с
внутренним разделением на основании возраста, поведения, ремесла. Так, например, воспитанники Студзенецкой колонии делились на отделения по 15 человек в каждом, надзор за ними осуществлял воспитатель или надзиратель, проживавший в одном зале со своими питомцами. Параллельно внутри отделения дети делились на классы, соответственно степени исправления. Перемещаясь из класса в класс, то есть по мере исправления, воспитанники оставались в своем отделении, что вызывало некоторую конкуренцию между ними. Подобное соперничество порождало стремление к избеганию совершения проступков, к тому же за примерное поведение существовали определеннее награды и отметки как всему отделению, так и отдельным воспитанникам [1].
Нельзя не отметить интересный опыт некоторых воспитательно-исправительных заведений, связанный с развитием самоуправления, а именно замены института дядек-смотрителей старшими воспитанниками. Такой институт был учрежден, например, в Курской колонии с 1907 года и давал вполне положительные результаты. Число выборных старших воспитанников составляло 10 человек при общей численности 45 - 50 воспитанников в колонии. Показателем эффективности подобного опыта являлось практически полное отсутствие побегов (по одному в 1909, 1910 гг.), отсутствие воровства, прекращение курения, вежливое обращение, полное отсутствие грубости и неповиновения. Все работы в колонии велись при личном участии старших воспитанников. Под их же контролем проходили прогулки в лес или на реку. При этом старшие не подвергались никаким наказаниям и даже публичному выговору. Если они заслуживали порицания, то оно делалось наедине или на заседаниях с участием всех старших воспитанников. В случае дальнейшего злоупотребления обязанностями директор мог удалить воспитанника из числа старших, а при необходимости лишить общих прогулок и совместного участия во всех мероприятиях и работах, т.е. фактически изолировать от окружающих, но не в карцере, а отведя определенное место в общем помещении или во дворе. При этом контроль за ним осуществляли действующие старшие воспитанники. «Бывали случаи, когда уже взрослые парни, отданные под такой надзор, плакали и просили освободить их от этого позорного наказания» [12, с. 232].
Однако были и менее удачные примеры. Так, Ярославским исправительным приютом была предпринята попытка оставлять бывших воспитанников вместо дядек-надзирателей. Однако им не удалось поддерживать необходимую дисциплину, так как они сохраняли прежние товарищеские отношения и не пользовались авторитетом [4].
Любая колония или приют, реализуя коррекционно-профилактическую работу с несовершеннолетними правонарушителями, использовала различные методы воспитания, специфические системы наград и наказаний. Единых подходов в этом вопросе выработано не было.
Согласно некоторым источникам [8, с.177] в ряде заведений того периода (например, в Нижегородской и Фидлеровской колониях, Вологодском и Ярославском приютах) по отношению к воспитанникам применялись достаточно суровые карательные меры, в том числе и телесные наказания. Некоторые исключали воспитанников за «неодобрительное поведение», в то время как по своему назначению они должны обратить внимание именно на таких детей [9, с. 112].
Характеризуя действующую тогда систему воспитания несовершеннолетних преступников, М. Хрущинская, попечительница суда для малолетних, отмечает, что наказание - самый легкий способ воспитания, требующий наименьшей траты времени и умственного напряжения со стороны воспитателя, однако он имеет множество недостатков. Главный из них заключается в том, что «оно вызывает дополнительную
озлобленность у воспитанника, желание сбежать из воспитательного заведения, а возможно это негативное состояние может толкнуть его и на новые преступления. Следовательно, с этой формой воспитательного воздействия важно не переусердствовать, не довести подростка до взрыва, а удержать его в определенных границах. Это сумеет сделать только опытный педагог. Помещение несовершеннолетнего в воспитательно-исправительное учреждение уже ограничивает свободу, а значит, является своего рода наказанием». Поэтому использование других методов должно быть ограничено.
Однако в ходе воспитательной работы полностью исключить их нельзя, к тому же если это касается детей, уже вставших на противоправный путь. Вопрос заключается только в пределах и обоснованности использования, а также жесткости применяемых методов. Так, например, в Студзенецкой колонии за все время существования к 1879 году был зарегистрирован 491 проступок. В качестве мер наказания использовались: временное удаление от сотоварищей (177), келейное заключение (81), замечания и выговоры (140), низведение в низший класс (1), уменьшение продовольствия (21), телесные наказания в виде 15 ударов за побег (2), лишение денежного вознаграждения за труд (69) [5]. Уставом Санкт-Петербургской земледельческой колонии предусматривались следующие наказания: выговор, недопущение к играм, занятие работами отдельно от товарищей, помещение в особые отделения, находящиеся под более строгим надзором [7]. В Ярославском исправительном приюте вообще не использовались никакие наказания, кроме замечаний [3].
Побеги случались редко во всех указанных выше заведениях, несмотря на то, что жесткость наказаний явно неодинакова. Скорее всего, дело в обоснованности применения наказаний, а также целостной системе воспитания, авторитете воспитателей и других сотрудников. Так, в Одесском воспитательно-исправительном приюте в 1911 году произошло два бунта воспитанников, причина которых, по мнению Главного тюремного управления, заключалась в грубом режиме учреждения, истязании воспитанников, нанесении им побоев. В ходе одного из бунтов на стене воспитанники написали кровью: «Вот та кровь, которую пьют из нас дядьки». Однако когда на три недели управление приютом было передано градоначальнику полиции, бунт повторился. Воспитанники усмотрели сочувствие к ним со стороны городовых и требовали отпусков, разрешение на курение табака и т.п. Не получив соответствующего разрешения, они вооружились железными прутьями от кроватей и набросились на городовых. После подавления бунтов и проведенного судебного расследования прежняя администрация была восстановлена [15, с. 84].
Однако большинство воспитательно-исправительных заведений (Санкт-Петербургская и Черниговская колонии, Казанский, Харьковский приюты и др.) делало ставку на гуманный подход к детям. Это позволило им добиться высоких результатов в области профилактики преступлений среди несовершеннолетних.
Видный общественный деятель Н. В. Рукавишников так говорит об особенностях воспитательной системы для несовершеннолетних преступников: «Во-первых, существенной частью системы перевоспитания малолетних считается порядок жизни приюта, который должен быть приноровлен к тому, чтобы мальчик был здоров и чтобы он путем простого навыка приобретал ряд хороших привычек и свойств; во-вторых, меры предупредительные и надзор должны стоять на первом плане; при этом распределение дня должно быть составлено так, чтобы свободного времени оставалось мало, и чтобы отдых основывался на смене занятий; в-третьих, система воспитания сама по себе не может еще воспитать малолетнего, следовательно, необходимо влияние
образованного, глубоко преданного делу человека» [16].
Необходимо отметить, что за примерное поведение, хорошую работу в приюте предусматривалась определенная система поощрений. Так, при Санкт-Петербургском дамском благотворительно-тюремном комитете с 1895 г. существовал исправительно-воспитательный приют для девочек имени императора Александра III. Все его воспитанницы разделялись на три разряда по поведению и успехам в рукоделиях. Каждый день воспитанницам выдавались марки за поведение и за работу, по количеству которых девочку могли перевести из разряда в разряд. На основании марок осуществлялось условное или окончательное освобождение [13, с. 56]. Но, пожалуй, самым важным средством поощрения было сокращение срока пребывания в приюте. Согласно действующему законодательству максимально срок мог быть сокращен на 1/3.
В целом, можно констатировать, что практическая деятельность воспитательно-исправительных учреждений выработала, а закон 1909 г. закрепил основные принципы педагогической работы с несовершеннолетними преступниками: принципы любви и личного влияния взрослых на жизнь и отношения детей, принцип порядка и дисциплины, принцип труда. Там, где удавалось воплотить в жизнь эти принципы, и рождались зерна прогрессивного отечественного опыта. В условиях формирования системы коррекционно-профилактической работы с несовершеннолетними на рубеже XIX - XX вв. такой опыт имел особую ценность. Определенный интерес представляет он и в современных реалиях.
Литература
1. ГАРФ. Ф.122. Оп.6. Д. 179. Л. 16.
2. ГАРФ. Ф.122. Оп.6.Д.179. Л.93-94.
3. ГАРФ. Ф. 122. Оп. 6. Д.179. Л.152
4. ГАРФ. Ф. 122. Оп. 6. Д. 179. Л. 153.
5. ГАРФ. Ф. 122. Оп. 6. Д.179. Л. 15, 111.
6. ГАРФ. Ф. 122. Оп. 6. Д.211. Л.7.
7. ГАРФ. Ф. 122. Оп. 6. Д.1211. Л.12.
8. Дриль, Д. Тюрьма и принудительное воспитание [Текст] / Д. Дриль // Журнал министерства юстиции. - 1900. - №5. - С. 177-179.
9. Коротнев, А.Д. Малолетние несовершеннолетние преступники [Текст] / А.Д. Коротнев. - СПб., 1903. - 378 с.
10. Красовский, М.И. Вопросы устройства русских исправительных заведений для несовершеннолетних [Текст] / М.И. Красовский. - Саратов, 1900. - 315 с.
11. Мнение Государственного Совета об устройстве исправительных приютов для малолетних преступников [Текст] // Полное собрание законов Российской империи.
- Собрание 2. - Т.41, отд. 2-е. - СПб., 1868.
12. Певнев, И.Г. О четырехлетнем опыте выборных старших воспитанников в должности дядек [Текст] / И.Г. Певнев // Труды XIII съезда представителей воспитательно-исправительных заведений. - СПб., 1913. - С. 232 - 234.
13. Решеткин, П.К. С.-Петербургский дамский попечительный о тюрьмах: комитет и арестантские дети [Текст] / П.К. Решеткин. - СПб., 1883. - 398 с.
14. Сабинин, Л.Х. Преступные дети и исправительные заведения [Текст] / Л.Х. Сабинин.
- Ровно, 1898. - 156 с.
15. Труды VIII съезда представителей воспитательно-исправительных заведений [Текст]. - СПб., 1913. - 128 с.
16. Труды второго съезда представителей воспитательно-исправительных учреждений [Текст]. - М., 1885. - 132 с.
17. Устав Елецкой земледельческой исправительной колонии для несовершеннолетних [Текст] // Тюремный вестник.- 1894. - №10. - С. 457 - 462.
Касьяненко Л. С.
Специфика фразеологизмов, связанных с номинацией одежды (на материале русского и английского языков)
Номинация одежды относится к самому древнему слою лексики каждого языка, поскольку она сопутствует человеку с момента вступления его в социум. Следовательно, она является важной составляющей и во фразеологическом фонде языка.
Поскольку последний формировался в каждом конкретном случае своеобразно, естественно ожидать в нем не только типологически общие черты, но и этнокультурную специфику, так как различные лингвистические категории отражают специфику ментального восприятия объективных реальностей в культуре и истории любого народа и определяют его универсальный потенциал [2, с. 15].
Для определения характерологических черт во фразеологической номинации одежды в русском и английском языках будем следовать следующим задачам:
1. определить критерии формирования лексико-семантического поля в номинации одежды в английском и русском языках;
2. установить мотивационные составляющие актуализации фразеологических единиц данного явления в обоих языках;
3. проанализировать фразеологизмы, номинирующие одежду, как языковую константу семных взаимоотношений, с одной стороны, и конкретно-языковую специфику лексико-семантического выражения в исследуемых языках, с другой;
4. изучить механизм взаимосвязи лексико-семантического поля фразеологизмов в номинации одежды в изучаемых языках и интегративный процесс этой корреляции, иррадиирующий в системную организацию других языков;
5. изучить гендерные преференции во фразеологическом механизме номинации одежды в каждом из языков, поскольку влияние социокультурной категории поля говорящего в номинативном процессе не вызывает сомнения [2, с. 15].
Целью данной статьи является выяснение некоторых алломорфных и изоморфных характеристик фразеологизмов в номинации одежды в русском и английском языках на базе изучения их лексико-семантических преференций.
Первоначальным пунктом анализа исследуемых единиц является мнение, что в основе безэквивалентности и неполной эквивалентности в разных языках лежит фразеологический образ [1, с. 5] ментальности народа, его образное видение мира, отражающееся в истории, традициях и культуре.
Основываясь на анализе словарных выборок фразеологизмов, номинирующих одежду в изучаемых языках, следует выделить: 1. фразеологизмы, имеющие эквиваленты; 2. фразеологизмы, не имеющие эквивалентов в сопоставляемых языках; 3. фразеологизмы с компонентами частичной номинации их семной организации в обоих языках. 164
