CC BY
0
2024. Т. 34, вып. 4
СЕРИЯ ИСТОРИЯ И ФИЛОЛОГИЯ
УДК 821.1 61.1-3(045) Г.В. Мосалева
«ЦАРСКАЯ ТЕМА» В «ЛЕВШЕ» Н.С. ЛЕСКОВА И БОЛЬШОЙ ИСТОРИЧЕСКИЙ КОНТЕКСТ
В статье показывается многоаспектность и разветвленность воплощения «царской темы» в «Левше»: от царствования Александра I до Александра III. Русское художество у Лескова оживотворено верой и поэтому сохраняет живые творческие начала и противопоставлено технике английских «удивлений». Предлагается новая концепция восприятия аксиологического статуса героя: не как амбивалентного, а цельного житийного образа. Главной помехой России, как показал ее Лесков в «Левше», является превращение государственного бюрократического аппарата в пространство беззакония, что приводит к утрате соборного единства между социальными слоями, народом-художником и царем, забвении самих целей христианского государства и его перерождении. Александр I у Лескова предстает не только космополитом, но и государем, неожиданно изменяющимся перед своей кончиной в духовном плане. Николай I изображен как национальный император, стремящийся и в человеческих отношениях оставаться христианином. Образы Александра II и Александра III проявляются в большом историческом контексте сюжета легенды. Народ и царь изображаются Лесковым в «Левше» идеализированно, в духе фольклорной шутки, российское чиновничество, напротив, негативно, как инфернальная сила, угрожающая катастрофическими последствиями христианскому государству.
Ключевые слова: Н.С. Лесков, образы государей, поэтика, исторический контекст. DOI: 10.35634/2412-9534-2024-34-4-850-856
Целью нашей работы является попытка выявления аксиологии и символики образа царя в знаменитом лесковском рассказе «Левша», авторских представлений об идеальных взаимоотношениях государя и народа, о предназначении государственной власти. В русской истории, культуре и государственности «царская тема» занимает серьезное место. Между тем в советский период в рамках слома исторической России ее объективное изучение было невозможно. Художник, как и его герои, непременно должны были находиться в оппозиции к самодержавной власти. Образы царей были восприняты и показаны исключительно в негативном ключе, поэтому в литературоведении до сих пор ощущается дефицит исследований, нацеленных на изучение «царской темы». В лесковиане такие работы и вовсе наперечет. Одной из первых к этой теме обратилась Н. П. Видмарович, актуализируя в своей статье аспекты авторской оценки сюжетной роли образа государя и его воздействие на героев и события. На материале рассказов о праведниках «Однодум» и «Пигмей» исследовательница отмечает у Лескова поэтизацию благодатных поступков верховной власти, их влияние на возрастание души маленького героя [2]. В работе недавнего времени рассматривается тема связи лесковского героя с государем, репрезентирующая «русскую идею» в творчестве Лескова [1, с. 55]. В рамках данной статьи мы сосредоточимся на исследовании «царской темы» в «Левше» и сопутствующих ей вышеперечисленных смыслов.
«Сказ о Тульском косом левше и о стальной блохе (цеховая легенда)» Н. С. Лесков впервые опубликовал в газете И. С. Аксакова «Русь» в 1881 г. в №№ 49-51 [8]. Большинство критиков рассматривали образы царей в лесковской легенде как пародийные или сатирические, а образ главного героя как амбивалентный. Сравнивая Левшу с фольклорным Иваном-дураком и отрицая юродство героя, А. М. Пан-ченко в портретных чертах легендарного Левши видит лишь отрицательные свойства. К примеру, «лево-рукость» героя исследователь объясняет как «признак неправоты и душевной погибели» [14, с. 397] и приходит к неожиданному социально-политическому выводу о том, что «сказ о Левше - это сказ о русском национальном падении». Вину за «падение» исследователь целиком возлагает на Николая I, завершившего, по его определению, «парадное царствование позором» [14, с. 400]. Нам же представляется более объективным взгляд С. Н. Дурылина о герое как типичном лесковском праведнике [3] - образе исключительно цельном. Наше представление о Левше как юродивом герое-праведнике и соответствующем ему юродствующем повествовании мы отразили в нескольких своих работах [10; 11].
Исторический фон, связанный с написанием «Левши», трагичен. В результате многочисленных покушений 1 марта 1881 года погибает смертельно раненный террористами «Народной воли» Александр II. Лесковский «Левша» появляется в предельно близкое к этому событию время - в мае 1881 года, спустя два месяца после убийства Царя-освободителя.
СЕРИЯ ИСТОРИЯ И ФИЛОЛОГИЯ
Основное время своей литературной деятельности, приходящейся на царствование Александра II (с 18.02.1855 по 1.03.1881) и высказывание о нем, Лесков в «Левше» свел к фигуре «святого молчания». Именно эту фигуру речи Лесков использовал в письме С. Н. Шубинскому - редактору «Исторического вестника» для своего отказа в просьбе редактора написать в апрельский номер 1881 г. статью на внутриполитическую тему: «...В таком хаосе нечего говорить правду, а остается одно - почтить делом старинный образ "святого молчания"» [7, с. 376]. В указанном трагическом контексте недавней катастрофы Лесков, на наш взгляд, выбрал одну из самых деликатных форм высказывания - немое повествование.
Николай Лесков ценил Царя-освободителя и его реформы. Р. И. Сементковский приводит факт особого отношения Лескова к Александру II, выразившегося в том, что Лесков «никогда не расставался с кольцом, в которое был вделан камень, названный «александритом» в честь этого государя («Александрит») [16, с. 23]. Внимание Александра II и его семьи к автору «Запечатленного Ангела» открывало перед Лесковым «величайшие возможности» [7, с. 277]. По сведениям сына писателя, Н. Лесков ими не воспользовался. Однако царское внимание способствовало росту популярности Лескова, открывало ему «двери самых головокружительных аристократических гостиных» [7, с. 278].
В мае 1881 г. в письме к И. С. Аксакову Лесков сообщает о замысле трех маленьких очерков под одним названием: «Исторические характеры в баснословных сказаниях нового столетия», в которых собирается представить «картины народного творчества об императорах: Николае I, Александре II и Александре III (хозяйственном). Все это очень живо, очень смешно и полно движения.. .не дерзко, а ласково, хотя не без некоторой правды в глаза. Короче - это цензурно и необидно»1.
В «Левше» Лесков создает образ Николая I как одного из национальных русских царей. Рассмотрим подробнее, как и кого из русских государей и царских особ Лесков изображает в «Левше». Попутно отметим: жизнь Лескова в той или иной степени приходится на царствование четырёх русских государей. Детство и юность Лескова до двадцати четырех лет протекает в правление Николая I (1825-1855). Взросление и возмужание проходят при Александре II (1855-1881), в год смерти которого Лескову исполняется пятьдесят лет. Зрелые годы и старение связаны с эпохой Александра III (1881-1894). Известно, что Александр III читал ранние произведения Лескова, переданные императору обер-прокурором Святейшего Синода Константином Петровичем Победоносцевым: «Кроме того, позвольте еще представить вам книжку: На краю света, сочинение г. Лескова, - того самого, который написал известный вам разсказ: Соборяне. Книжка эта хорошо написана, и думаю, что она вам понравится, когда изволите прочесть ее в досужную минуту» [15, с. 44].
Лесков посвящает Александру III стилистически родственную «Левше» (с такими же, по замечанию А. Измайлова, «выкрутасными», «вывихнутыми» словами) легенду «Леон, дворецкий сын» [5, с. 413] о том, как «царь Александр III пытался вывести у нас на Руси придворное спекулянтство и барышничество». Наконец, два с половиной месяца жизни Лескова приходится и на правление последнего российского императора Николая II (1894-1917).
Примечательно, что три императора являлись читателями Лескова, в том числе и Николай II, о чем свидетельствуют его «Дневники». Николай II во время своего заключения, в последний год своей жизни много читал русских классиков. С текстами Лескова Николай II начал знакомиться вскоре после отречения. Первая дата, свидетельствующая об обращении к книгам Лескова, - 13 сент. 1917 г.: «.начал роман Лескова «Обойденные». В 9 час. вечера у нас в зале была отслужена всенощная.» [13, с. 332]. Николай II прочитал всего Лескова, о чем свидетельствует его запись от 26 янв.: «Окончил чтение сочинений Лескова 12 томов.» [13, с. 408]. Двумя днями позже, в Дневнике читаем: «принялся за чтение рассказов Лескова» [13, с. 409]. Значит, прочтение внушительного собрания лесковских произведений не пресытило Николая II, а напротив, вызвало возрастание интереса к ним. В это время царь находился с семьей в Тобольске. Последняя запись о чтении Лескова приходится на 15/28 февраля: «По вечерам читаю вслух «Соборяне» Лескова» [13, с. 411]. Если бы «Соборяне» оставили царя равнодушным, он бы не стал читать их домочадцам «вслух». Конкретно о «Левше» в «Дневнике» Николая II ничего не сказано. Но ясно, что был прочтен и «Левша». Чтение тремя российскими императорами произведений Лескова весьма символично, и оно свидетельствует не просто об интересе верховной власти к новинкам литературы, но и о ее связи с русским словом, а через него и с народом. Начнем с
1 Лесков Н. С. Письмо И. С. Аксакову (10 мая 1881). ИРЛИ. ф.3, опись 4, ед. хр. 337.
2024. Т. 34, вып. 4 СЕРИЯ ИСТОРИЯ И ФИЛОЛОГИЯ
очевидных и явных «царских» сюжетов в «Левше». Как известно, в фабуле лесковской легенды в качестве героев рельефно представлены два государя: Александр Павлович (правление с 12.03.1801 по19.11.1825) и Николай Павлович (с 14.12. 1825 по 18.02. 1855).
Легенда «Левша» открывается повествованием о заграничном путешествии Александра Павловича после Венского конгресса (1814-1815), связанного с установлением после войны с Наполеоном новых государственных границ. Император Александр Павлович предстает как космополит, путешественник, охотник до «иностранных чудес», считающий, что, «мы, русские, со своим значением никуда не годимся» [9, с. 189]. Лесков отражает образ Александра I символически, каким он представлен и в историографии, и в национальной памяти. Александру Павловичу присуща политика удивления английским «чудесам» техники, царь стремится воздействовать ею на Платова. Современники отмечали «артистизм» Александра I, его постоянное осознание себя императором. Однако, несмотря на политику «удивления», и у Александра I от «военных дел» в конце концов «делается меланхолия», из-за которой он неожиданно быстро покидает Англию. «Меланхолия» государя неожиданно уподобляется «тоске» Левши. Александр I исповедается у «попа Федота» (в действительности, у священника Успенского собора г. Таганрога - Алексея Федотова). Исповедь обычно соединяется с таинством причастия. Уход в вечность государя Александра Лесков изображает в соответствии с православным обрядом.
Между повествованием об Александре I и Николае I автор упоминает о супруге Александра Павловича - Елисавете Алексеевне, к которой после смерти государя попадает «удивительная блоха». Вдовствующая императрица в отличие от своего супруга не проявляет к блохе никакого интереса, усмехается «блохиным верояциям», называя их не обольстительными для нее забавами и передает в наследство «новому государю».
Повествование о Николае Павловиче занимает в легенде большее место по сравнению с его предшественником: он является действующим лицом в пяти главах (в 4-ой, 11-14). Александр Павлович -только в трех. У Лескова Николай I предстает отцом русского народа. Рассказ о Николае I начинается с упоминания об историческом событии. Царь поначалу не обращает на блоху никакого внимания из-за «смятения» (восстания декабристов) при его «восходе» на престол. Последовательно доставая блоху из шкатулки, табакерки, ореха, государь «удивляется» «тайне» помещения блохи в тройной футляр. Его «удивление» уже не имеет восторженного характера: «Что это еще за пустяковина и к чему она тут у моего брата в таком сохранении!» [9, с. 195].
Узнав от «мужественного старика» Платова историю блохи, Николай Павлович дает ему задание показать блоху тульским мастерам, чтобы, «по совету Платова» «превзойти» мастерство англичан. В отличие от своего брата, Николай Павлович предстает как человек практический и не сентиментальный, а главное, он «в своих русских людях был очень уверенный и никакому иностранцу уступать не любил» [9, с. 196]. В вопросе веры в свой народ государь Николай Павлович оказывается тверже самого Платова, не увидевшего в работе тульских мастеров «ничего удивительного». За это сомнение в их искусстве и подозрение в обмане государева имени мастера отказываются открыть Платову секрет своей работы, требуя отвезти их к государю. Рассказчик подчеркивает религиозный характер творчества тульских оружейников [12, с. 2023]. Николай Павлович не забывает (был он «ужасно каким замечательным, то есть все замечающим и памятным» человеком, который «ничего не забывал» [9, с. 203]) о своем задании насчет «нимфозории» и по возвращении Платова «с тихого Дона» спрашивает о работе тульских мастеров.
Государь вынимает блоху в той же последовательности: шкатулка, золотая табакерка, бриллиантовый орех - тройной «чудесный» футляр, скрывающий тайну русского мастерства. Во всех главах, посвященных императору Николаю Павловичу, рефреном звучит мотив: царь «веры в своих русских мастеров не убавил», «государь и тут веры своей не потерял» [9, с. 204-205].
В качестве «чудесной помощницы», открывающей «волшебную шкатулку», оказывается еще одна «царская особа» - любимая дочь государя, принцесса Александра Николаевна. Она была младшей, действительно, любимой, не только императором, но всеми в семье и окружении. Александра Николаевна умерла от туберкулеза вскоре после вступления в счастливый брак, одновременно с рожденным сыном, не дожив до девятнадцатилетнего возраста. Выводя ее в качестве героини, Лесков в своем сказе тем самым художественно «воскресал» царскую дочь. Несмотря на «тонкие персты» Александры Николаевны, блоха никаких верояций «не выкидывала». Секрет государю открывает оружейник Левша.
Государь не гнушается неприбранным видом Левши, называет его по-христиански «братцем». Говорит Левша не «по-придворному», не обращая внимания на жесты вельмож, и государь просит их
СЕРИЯ ИСТОРИЯ И ФИЛОЛОГИЯ
«не мудрить над ним», отличая житейское мудрование от благодатной простоты. С помощью мелко-скопа Левша показывает государю подковки на каждой пяточке «нимфозории».
Вместе с тем Лесков указывает на пропасть между государем и его окружением, в которой, по мысли писателя, виновны царедворцы и чиновники-бюрократы. Они препятствуют проникновению правды к царю, что приводит государство к катастрофическим последствиям, в частности к поражению в войне. Историки по-разному оценивают Николая I за итоги Крымской войны 1853-1857 годов. По сравнению с победоносными итогами русско-турецкой войны 18281829 гг., пришедшейся на начало царствования Николая I, Крымская война закончилась компромиссным миром. Лесков смягчает в «Левше» «либеральный» взгляд на правление Николая I, придумывая художественную легенду о причинах поражения в России. По мнению Лескова, к поражению привела утратившая связь с народом чиновничья бюрократия. На вечный вопрос, как же царь мог это допустить (бесчинство чиновников), Н. М. Карамзин в «Истории государства Российского» дал исчерпывающий ответ в связи с его мыслями об убийстве великого князя Андрея Боголюбского. Причем ответ этот принадлежит не лично ему, историографу, а летописцам, о чем также сообщает Н. М. Карамзин, передавая их речь курсивом: «..царь, самый добрый и мудрый, не в силах искоренить зла человеческого; <...> где закон, там и многие обиды» [6, с. 370].
В смертный час Левша думает не о себе, а о том, как передать государю военный секрет. Ради Левши английский друг - полшкипер отыскивает графа Клейнмихеля. На стороне Левши, кроме полшкипера, оказываются имеющий «простые чувства» казак Платов, комендант Скобелев, русский доктор Мартын-Сольский, которому Левша перед смертью сообщает «военный секрет» для его передачи государю. Однако «злая сила» в лице графа Чернышёва препятствует донесению секрета до государя. На самом деле, Александр Иванович Чернышёв (1786-1857) был личностью выдающейся, участником Отечественной войны 1812 г. В «Левше» образ Чернышёва далек от своего исторического прототипа, стоящего на страже государственных интересов. Это образ вымышленный, негативно собирательный. Фамилия «Чернышёв» является у Лескова символом «мурина» во власти, олицетворением всего «черного», «злого», бесоподобного. Военный министр с презрением относится к словам русского доктора: «.не в свое дело не мешайся: в России на это генералы есть» [9, с. 217].
Последняя, двадцатая глава лесковской легенды отличается от предыдущих появлением рассказчика иного типа - эпического повествователя, отличающегося от простонародного передатчика истории о Левше. Речь в этой главе перестает быть «юродской» и уже не изображает, а объективирует «юродское» слово. Эпический повествователь дистанцируется и от времени рассказа. Для него - это «дела давно минувших дней» и «преданья старины». Похождения героя (а они выпадают на время Николая Павловича) повествователь называет «воспоминанием эпохи», «общий дух которой схвачен метко и верно» [9, с. 218]. Само «Пушкинское слово» символизирует в лесковском тексте дух старины и предания, возвращая его тем самым в пространство литературной конвенциональности. Творчество Пушкина достигает своего расцвета именно в правление Николая Павловича.
О старине работники вспоминают «с гордостью и любовью» [9, с. 218]. Николай I принадлежит к поэтизируемой Лесковым эпохе «старой сказки». К концу правления Николая I происходит слом традиционного общества («старой сказки») индустриальным, хотя еще при Николае I начинает развиваться дорожное и промышленное строительство. Способы пространственного перемещения героев в «Левше» свидетельствуют о России первой четверти XIX в. Александр I с Платовым путешествуют в «двухсестной карете». Донской казак Платов уважает быструю езду («шибко ездит») и пролетает в коляске мимо станций на сто скачков. Полеты Платова связаны с гоголевским образом России как птицы-тройки. Левша вместе с мастерами отправляется на богомолье пешком, в Англию - на лошадях с курьером, а в Россию возвращается на корабле. Николай I, в отличие от Александра I, изображается сиднем: он не покидает государства.
Обратимся к финалу легенды. Умирающий Левша успевает передать доктору Мартын-Соль-скому (образ выдуманный) секрет для государя: «Скажите государю, что у англичан ружья кирпичом не чистят: пусть, чтобы и у нас не чистили, а то, храни бог войны, они стрелять не годятся» [9, с. 217]. Секрет звучит как таинственное послание юродивого. Трудно себе представить, чтобы ружья в целях сохранности чистили кирпичом. Этот образ призван указать на безнадежно «устаревшие» методы государственного хозяйствования. Главным визуальным иконическим символом легенды Лескова является икона св. Николы Мценского. В одной руке, как мы помним, святой держит храм, в другой - меч.
854_Г.В. Мосалева_
2024. Т. 34, вып. 4 СЕРИЯ ИСТОРИЯ И ФИЛОЛОГИЯ
Ценности Левши, разделяемые автором, соответствуют девизу «За Веру, Царя и Отечество», трансформированному в 1833 г., как раз в эпоху Николая I в концепцию «православие, самодержавие, народность» министром народного просвещения С. С. Уваровым.
Еще одним доказательством изображения образа Николая I в «Левше» как идеального служит именной «троичный мотив», отражающий концепцию «православие-самодержавие-народность». Имя «Николай» трижды проявляет себя в «Левше»: как имя Святого - Николая Мир-Ликийских Чудотворца, как имя государя Николая I и как личное имя самого писателя, образуя единое целое художественного текста Николая Лескова. «Троичные мотивы» звучат и в работе «трех искусников», соборным образом осуществивших «удивительное дело». «Одним из трех» поставляет себя и Лесков в деле записывания легенды о герое-праведнике, где он прибегает к своей любимой форме - «благочестивого агиографа» [4, с. 284]. Авторский образ прячется за маской рассказчика. И Лескову, как и его герою Левше, словно не находится в тексте места, чтобы увековечить свое имя. И ему, как и его герою, близок и дух «артистической удали» русского художества, и дух смирения.
Хранителями православных ценностей в лесковской легенде являются государь и народ. Между народом и царем - пропасть, пространство, заполненное инфернальными силами - чиновничьей бюрократией.
Последняя глава представляет собой авторское слово о герое как обобщенном образе русского народа, обращенном к «новому наследнику» царского престола. В этом смысле лесковская легенда является своеобразным наказом вступившему на престол Александру III о необходимости иных отношений между государственной властью и верным и талантливым народом-мастером, народом-художником, построенных на милости и любви как основе православного государства. Левша, сохраняя в себе все ценности православного мира, перед смертью просит, чтобы для его защиты «меч» тоже был в порядке, то есть просит не о себе, а о способности России защитить свой мир. Храм (символ православной веры) Левша содержит в сохранности.
В плане исторических и державных смыслов «Левша» - это история об отрыве высшей государственной власти от веры и идеалов своего народа, об утрате соборного единства. Причем чиновничья бюрократия отвергла не только благодать и милость как идеальный принцип отношений в православном государстве, она перестала соответствовать даже законническим, как в Англии, отношениям. Левша же на протяжении всего повествования ощущает себя как раз частью соборного целого, с англичанами он говорит не от «я», а от «мы» как соборная личность. Вообще, у Лескова нет произведения, где бы его герои ни спорили о путях и судьбе России. Отрицательное отношение Лескова к революционерам, нигилистам совершенно определенно проявляется в его публицистических романах «Некуда» и «На ножах», в очерке «Загадочный человек», в «Соборянах», в хронике «Захудалый род». Многие свои мысли о взаимоотношении народа и власти, Лесков вкладывает в уста одной из своих любимых героинь «Захудалого рода» (1874) - Варвары Никаноровны Протозановой:
- Мой згад, - говорила она, - нам прежде всего надо себя поочистить, умы просветить знанием, а сердца смягчать милосердием: надо народ освободить от ран и поношения; иначе он будет не с вами, а вы без него все, что трости ветром колеблемые, к земле падете» (9, т. 6, с. 111). Княгиня критиковала планы народников: «Не маните добрый народ медом на остром ноже»: «Проще все надо: дайте ему наесться, в бане попариться да не голому на мороз выйти. О костях да о коже его позаботитесь, а тогда он сам за ум возьмется» (9, т. 6, с. 111).
Как видим, «царская тема» в «Левше» оказывается довольно разветвленной и многоаспектной. Помимо повествования об Александре I и Николае I, Лесков косвенным образом касается и других особ царской семьи: Елизаветы Алексеевны, предстающей верной вдовой почившего государя Александра Павловича, Александры Николаевны, любимой дочери Николая Павловича. А в подтексте последней главы проступает образ Александра III. В затекстовой реальности «Левши», но в связи с творчеством Лескова проступает и образ последнего российского императора как читателя знаменитого классика.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Багдасарова Г. А. Особенности репрезентации русской идеи в творчестве Н.С. Лескова // Слово и образ. Вопросы изучения христианского литературного наследия. 2022. № 1 (6) С. 48-58.
2. Видмарович Н. П. Дерзость и дерзновение в праведнических рассказах Н. С. Лескова: христианский аспект осмысления // Проблемы исторической поэтики. Петрозаводск: Изд-во ПетрГУ, 2012. Вып. 10: Евангельский текст в русской литературе XVIII-XX веков: цитата, реминисценция, мотив, сюжет, жанр. Вып. 7. С. 241-251.
СЕРИЯ ИСТОРИЯ И ФИЛОЛОГИЯ
3. Дурылин С. Н. Николай Семенович Лесков. Опыт характеристики личности и религиозного творчества / С. Дурылин. URL: http://az.lib.ru/ d/durylin_s_n/text_1913_leskov.shtml (дата обращения: 21.10.2022).
4. Зайцев Б. К. Н. С. Лесков (К столетию рождения, заметки) // Зайцев Б. Отблески Вечного. Неизвестные рассказы, эссе, воспоминания, интервью. Сост., вступ. ст., подгот. Текста, коммент. А. М. Любомудрова. СПб.: Росток, 2018. С. 276-285.
5. Измайлов А. Лесков и его время // Н. С. Лесков: классик в неклассическом освещении. СПб.: Владимир Даль, 2011. С. 157-435.
6. Карамзин Н. М. История Государства Российского: В 3-х кн. СПб: Кристал, 2000.
7. Лесков А. Н. Жизнь Лескова по его личным семейным и несемейным записям и памятям. Тула: Приокское книжное изд-во, 1981. 647 с.
8. Лесков Н. Сказ о Тульском косом левше и о стальной блохе // «Русь», 1881. № 49 (С. 20-23), №50 (С.19-21), № 51 (С.19-21).
9. Лесков Н. С. Собрание сочинений: В 12 т. М.: Правда, 1989. Т. 2. 414 с.
10. Мосалева Г. В. Феномен юродства в «чрезмерной» поэтике Н.С. Лескова // Лесковиана. Документальное наследие Н. С. Лескова: Текстология и поэтика. М.: НИП «ВФК», 2011. Т. 4. С. 179-186.
11. Мосалева Г. В. Изографы русской словесности: А. Н. Островский, Н.С. Лесков, И. С. Шмелев. Ижевск: Издательский центр «Удмуртский университет», 2019. 196 с.
12. Мосалева Г. В. Метафизика творчества в «Левше» Н. С. Лескова // Уральский филологический вестник. Серия: Русская классика: динамика художественных систем. 2023. № 4. С. 31-42.
13. Николай II. Дневники императора Николая II (1914-1918): в 2 т. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2013 (Серия «Бумаги дома Романовых»). Т. 2. Ч. 2 (1914-1918). 784 с.
14. Панченко А. М. Лесковский Левша как национальная проблема // Панченко А. М. О русской истории и культуре. СПб.: Азбука, 1999. С. 396-402.
15. Победоносцев К. П. Письма Победоносцева к Александру III. Москва: Новая Москва, 1925. Т. 1. 448 с.
16. Сементковский Р. И. Николай Семенович Лесков // ПСС. С.-Пб.: Издание А. Ф. Маркса, 1902. Т. 1. С. 5-66.
Поступила в редакцию 29.01.2024
Мосалева Галина Владимировна, доктор филологических наук, профессор ФГБОУ ВО «Удмуртский государственный университет» 426034, Россия, г. Ижевск, Университетская 1 (корп. 2) E-mail: mosalevagv@yandex.ru
G.V. Mosaleva
THE "ROYAL THEME" IN N.S. LESKOV's "LEFTY" AND THE GREAT HISTORICAL CONTEXT
DOI: 10.35634/2412-9534-2024-34-4-850-856
The article shows the multidimensional and branching nature of the embodiment of the "royal theme" in "Lefty": from the reign of Alexander I to Alexander III. Leskov's Russian art is animated by faith and therefore retains lively creative principles and is opposed to the technique of English "surprises". Leskov believed that in order to preserve faith, the state government should abandon outdated forms of economic management and state house-building, but without fawning over Western civilization. Alexander I appears in Leskov not only as a cosmopolitan, but also as a sovereign, longing and confessing before his death. Nicholas I is depicted as the most national emperor, striving to be a Christian in human relations. The images of Alexander II and Alexander III appear in the great historical context of the legend's plot. The main problems of Russia, as Leskov showed it in "Lefty", are the loss of conciliar unity between the social strata in Russia, the transformation of the state bureaucratic apparatus into a space of lawlessness, their oblivion of the purpose of the Christian state, built on the preservation of the gospel commandments.
Keywords: N.S. Leskov, images of sovereigns, poetics, historical context.
REFERENCES
1. Bagdasarova, G. A. Osobennosti reprezentacii russkoj idei v tvorchestve N. S. Leskova [Features of the representation of the Russian idea in the work of N. S. Leskov] // Slovo i obraz. Voprosy izucheniya hristianskogo literaturnogo naslediya [Word and image. Questions of studying the Christian literary heritage]. 2022, №. 1 (6), pp. 48-58. (In Russian).
2. Vidmarovich, N. P. Derzost' i derznovenie v pravednicheskih rasskazah N. S. Leskova: hristianskij aspekt osmyslenija [Audacity and boldness in the Righteous stories of N. S. Leskov: the Christian aspect of comprehension] // Problemy
856_Г.В. Мосалева_
2024. Т. 34, вып. 4 СЕРИЯ ИСТОРИЯ И ФИЛОЛОГИЯ
istoricheskoj poetiki . Petrozavodsk: Izd-vo PetrGU Publ., 2012, vyp. 10. Evangel'skij tekst v russkoj literature XVIII-XX vekov: citata, reminiscencija, motiv, sjuzhet, zhanr. vyp. 7, pp. 241-251. (In Russian).
3. Durylin, S. N. Nikolaj Semenovich Leskov. Opyt harakteristiki lichnosti i religioznogo tvorchestva [Nikolai Semyono-vich Leskov. Experience characteristics of personality and religious creativity]. URL: http://az.lib.ru/ d/dury-lin_s_n/text_1913_leskov.shtml (date of application: 21.10.2022). (In Russian).
4. Zaitsev, K. N. N. S. Leskov (K stoletiyu rozhdeniya, zametki) [(For the centenary of birth, notes)] // K. N. Zaitsev Otbleski Vechnogo. Neizvestnye rasskazy, esse, vospominaniya, interv'yu [Reflections of the Eternal. Unknown stories, essays, memoirs, interviews]. SPb.: Rostok, 2018. 276-285 pp. (In Russian).
5. Izmajlov, A. Leskov i ego vremja [Leskov and his time] // N. S. Leskov: klassik v neklassicheskom osveshhenii. [N.S.Leskov: a classic in non-classical lighting]. St. Petersburg: Vladimir Dal' Publ., 2011. pp. 157-435. (In Russian).
6. Karamzin N. M. Istoriya Gosudarstva Rossijskogo: V 3 knilach [The History of the Russian State: In 3 books]. SPb: Kristall, 2000. (In Russian).
7. Leskov A. N. Zhizn' Leskova po ego lichnym semejnym i nesemejnym zapisyam i pamyatyam [Leskov's life according to his personal family and non-family records and memories]. Tula: Priokskoe knizhnoe izd-vo, 1981. 647 p. (In Russian).
8. Leskov, N. Skaz o Tul'skom kosom levshe i o stal'noi blokhe [The tale of the Tula oblique lefty and the steel flea] // Rus'. 1881. № 49 (pp.20-23), № 50 (pp.19-21), № 51 (pp.19-21). (In Russian).
9. Leskov N. S. Sobranie sochinenij [Collected works]: V 12 t. M.: Pravda, 1989. Vol. 2. 414 p. (In Russian).
10. Mosaleva, G. V. Fenomen yurodstva v «chrezmernoj» poetike N.S.Leskova [The phenomenon of foolishness in the "three-dimensional" poetics of N.S. Leskov] // Leskoviana. Dokumental'noe nasledie N. S. Leskova: Tekstologija i pojetika. [Leskoviana. N.S. Leskov's Documentary legacy: Textual Studies and Poetics]. Moscow, NIP «VFK» Publ., 2011, pp. 179-186. (In Russian).
11. Mosaleva, G. V. Izografy russkoj slovesnosti: A. N. Ostrovskij, N.S.Leskov, I. S. Shmelev [Isographies of Russian literature: A. N. Ostrovsky, N. S. Leskov, I. S. Shmelev]. Izhevsk, Izdatel'skij centr «Udmurtskij universitet», 2019, 196 p. (In Russian).
12. Mosaleva, G. V. Metafizika tvorchestva v «Levshe» N. S. Leskova [Metaphysics of Creativity in N.S.Leskov's Lefty] // Ural'skij filologicheskij vestnik. Serija: Russkaja klassika: dinamika hudozhestvennyh sistem [Ural Philological Bulletin. Series: Russian Classics: Dynamics of artistic systems]. 2023. No. 4, pp. 31-42. (In Russian).
13. NikolajII. Dnevniki imperatora Nikolaya II (1914-1918): v 2 t. [Diaries of Emperor Nicholas II (1914-1918)]. M.: Rossijskaya politicheskaya enciklopediya (ROSSPEN), 2013 (Seriya «Bumagi doma Romanovyh»). Vol. 2. Part 2 (1914-1918).784 p. (In Russian).
14. Panchenko, A. M. Leskovskij Levsha kak nacional'naja problema [Leskovsky Lefty as a national problem] Panchenko A. M. O russkoj istorii i kul'ture [About Russian history and culture]. SPb.: Azbuka Publ., 1999, pp. 396-400. (In Russian).
15. Pobedonoscev K. P. Pis'ma Pobedonosceva k Aleksandru III [Letters of Pobedonostsev to Alexander III]. Moskva: Novaya Moskva, 1925. Vol. 1. 448 p. (In Russian).
16. Sementkovskij R. I. Nikolaj Semenovich Leskov [Nikolai Semyonovich Leskov]. PSS. S.-Pb.: Izdanie A. F. Marksa, 1902. Vol. 1. pp. 5-66. (In Russian).
Received 29.01.2024
Mosaleva G.V., Doctor of Philology, Professor Udmurt State University
Universitetskaya st., 1/2, Izhevsk, Russia, 426034 E-mail: mosalevagv@yandex.ru
