CC BY-NC
34Litera
Правильная ссылка на статью:
Хайрулина О.И. — "Царь Голод", "Анатэма" Л. Андреева и 'Граждане Кале" Г. Кайзера: сопоставительный анализ // Litera. - 2019. - № 6. DOI: 10.25136/2409-8698.2019.6.31157 URL: https;//nbpublish.com'library_read_article.php?id=31157
"Царь Голод", "Анатэма" Л. Андреева и "Граждане Кале" Г. Кайзера: сопоставительный анализ
Хайрулина Ольга 1/к~оревна
соискатель, кафедра истории новейшей русской литературы и современного научного процесса, Московский государственный университет имени МБ. Ломоносова
125565, Россия, г. Мзсква, пр-д Конаковский, 8, корпу: 1, кв. 143 И [email protected]
Статья из рубрики "Литературоведение"
Аннотация.
Типологическая близость драматургии Леонида Андреева и Георга Кайзера многократно обсуждалась исследователями творчества Андреева еще в начале ХХ века, однако детального сопоставительного анализа отдельных пьес драматургов до сих пор не осуществлялось. На примере условно-аллегорических пьес Л. Андреева «Царь Голод», «Анатэма» и исторической драмы Г. Кайзера «Граждане Кале» автор статьи находит эти точки соприкосновения на уровнях системы персонажей, языка, отчасти проблематики, а также в авторских ремарках. Методом исследования, применяемым автором в данной статье, является сопоставительный литературоведческий анализ, позволяющий выявить типологическую связь драматургических произведений Л.Н. Андреева с драматургией представителя немецкого экспрессионизма Г. Кайзера. Основными выводами проведенного исследования являются определенные в ходе сопоставительного литературоведческого анализа сходства между экспрессионистской драматургией Георга Кайзера и условно-аллегорическими пьесами Леонида Андреева, что позволяет говорить как о непроизвольной преемственности средств художественной выразительности, так и об общей эстетической направленности драматургов.
Ключевые слова: экспрессионизм, драматургия, Андреев, Кайзер, литература ХХ века, историческая драма, условно-аллегорическая драма, сравнительное литературоведение, немецкая литература, типологическая близость
DOI:
10.25136/2409-8698.2019.6.31157
Дата направления в редакцию:
25-10-2019
Дата рецензирования:
26-10-2019
Дата публикации:
29-10-2019
А. В. Луначарский отмечал особую склонность немецкого художника к метафизическому мышлению и философствованию, к глубинным размышлениям и острым эмоциям. Он выделяет четыре особенности экспрессионизма: безудержную смелость художественного субъективизма; грубость, подобную резким головокружительным запахам и ударам, причиняющим внутреннюю боль; мистичность, связанную с общественным унынием и отсутствием ясных перспектив; антибуржуазность, приводящую зачастую к
социалистическим и коммунистическим настроениям [1, с-8-91. «Экспрессионист считает себя пророком, призванным бросить в лицо современности тяжелое слово обвинения,
призвать ее к великому обновлению» ———- пишет А. В. Луначарский во вступительной статье к сборнику драм Георга Кайзера. И. В. Волевич в 1976 году в статье о Кайзере называет пьесу «Граждане Кале» «классической драмой экспрессионизма» [2, — 76~911.
К сожалению, в настоящий момент существует лишь одно издание пьес Георга Кайзера, датируемое еще 1923 годом с вступительной статьей А. В. Луначарского. Учитывая, что немецкий экспрессионизм служил во многом инструментом, средством агитации и пропаганды «романтиков-анархистов», «низов», близких по духу российскому пролетариату, можно предположить закономерный спад интереса к данному культурному явлению в конце 1930-х гг., что привело к приостановке публикаций произведений немецких экспрессионистов, в том числе Г. Кайзера. Более того, для «комфортного» введения пьес немецких экспрессионистов в русскую культуру 1920-30х гг. переводы подвергались существенной правке. Так, например, пьеса-фарс Вальтера Газенклевера «Вмешательство Наполеона» (1930) была по согласованию с автором адаптирована А. Луначарским для постановки в Московском театре сатиры: если у Газенклевера Наполеон воскресает и обнаруживает господство американского капитала на земле, то в советской версии он объединяется с Россией для совместной борьбы против Америки ^
——3471. Однако пьеса Георга Кайзера «Граждане Кале» избежала этой участи. Переведенная на русский язык театральным критиком П. А. Марковым драма полностью сохранила свою патетическую направленность и возвышенный авторский стиль, что, безусловно, позволило более точно понять авторский замысел и выявить типологическую близость с условно-аллегорическими пьесами Л. Андреева.
Драма «Граждане Кале» (первая редакция 1912-1913) относится к раннему этапу творчества Георга Кайзера и предвосхищает ключевые моменты кайзеровского экспрессионизма - обезличивает персонажей и предпринимает попытку рождения «нового человека». В пьесе представлен исторический сюжет осады французского города Кале в 1346 году во время Столетней войны, ранее заявленный в «Хрониках» Жана Фруассара (1326-1370) и изображенный в одноименной скульптурной композиции Огюста Родена (1884-1888). После продолжительной осады города английским войском граждане Кале должны принять решение: защищать город дальше или повиноваться наступлению и сдать Кале, избегая кровопролития и полного разрушения. При этом шесть граждан должны быть казнены, но вызываются на смерть семеро. Кайзер несколько меняет исторический сюжет, вводя тем самым интригу: кто-то один должен
выйти из игры. Эсташ де-Сен-Пьер, один из выборных граждан, выпивает ночью яд и тем самым выводит себя из игры, чтобы жертва других шести граждан ради спасения Кале была «чистой». Выборные, заметив, что Эсташ де-Сен-Пьер не явился в назначенные срок, решают его предать позору и судить, но отец героя сообщает им о самоубийстве,
говоря при этом, что «видел нового человека - он родился в эту ночь» [1, с- 296]. Драма заканчивается внезапным помилованием города и самих выборных граждан в честь рождения сына английского короля.
Пьеса была воспринята публикой с ажиотажем. После постановки спектакля «Граждане Кале» режиссером Артуром Хелльмером (Arthur Hellmer) 29 января 1917 года на сцене Нойес театр (Neues Theater) во Франкфурте-на-Майне к Г. Кайзеру пришел успех.
К моменту выхода в свет пьес «Царь Голод» (1908) и «Анатэма» (1909) Леонид Андреев был уже широко известен, в том числе и как драматург. Пьесы «К звездам», «Савва» и «Жизнь Человека» с успехом шли в российских и зарубежных театрах. В письме к К. С. Станиславскому в августе 1907 года Леонид Андреев пишет: «...к будущему сезону я напишу для Вас „Царь-голод", пьесу, которую я намереваюсь сделать боевой. Не смущайтесь заглавием. Это отнюдь не какая-нибудь политическая злободневщина, которую я сам ненавижу. Голод я хочу подвергнуть исследованию со стороны философской и широко общественной и дать вневременное художественное обобщение его. Очень сложная, даже грандиозная постановка, много действующих лиц и в центре -любопытная фигура самого „Царя-голода"» [Цит. по 4, с. 511]. Пьеса не нашла ожидаемого отклика и, в отличие от «Граждан Кале» Г. Кайзера, не снискала продолжительной сценической популярности. «Царь Голод» до революции был запрещен цензурой и не ставился в России, а «Анатэма» напротив - с успехом шла в Московском Художественном театре благодаря Вл. И. Немировичу-Данченко, на которого пьеса произвела сильное впечатление: «Андреев написал превосходную пьесу. Трагедию. И настоящую» [Цит. по: 5, с.248]. Важно отметить, что Немирович-Данченко выдвинул в «Анатэме» на первый план социальную проблематику. В этом присутствовало расхождение с идейным замыслом драматурга, который ставил в «Анатэме» философско-эстетические проблемы. Возможно, именно это повлияло на положительную рецепцию публикой пьесы.
Сравнивая действующих лиц пьес Кайзера и Андреева, прежде всего обратимся к фигурам главных героев. Как уже говорилось выше, Кайзер ставил перед собой цель попытаться изобразить «нового человека», который преображается через смирение, возвышается своей жертвенностью, примиряется с человеческими страстями. В данном случае стоит обратиться к изначальной задумке Леонида Андреева относительно пьесы «Анатэма». В первой версии трагедия называлась «Давид Лейзер», а Анатэма был обозначен как Дьявол. Можно предположить, что Андреев собирался сделать главным персонажем именно Давида Лейзера, а тему всепрощающей доброты и жертвенности доминирующей.
Образы Давида Лейзера и Эсташа де-Сен-Пьера по своему замыслу несут идею смирения и покорности: ощущение безусловного счастья от раздачи всех денег голодным, самоубийство ради чистоты совести других. Оба героя приносят себя в жертву. Встает вопрос: была ли эта жертва оправданной? Здесь исследователи творчества Андреева и Кайзера видят ответ на этот вопрос по-разному. Критик В. Львов-Рогачевский считал, что финал «Анатэмы» - это «признание любви и братского единения» [Цит. по: 6, с.24]. Ю. В. Бабичева также видит в пьесе «апофеоз христианской любви» [7, с-187]. л. А. Колобаева трактует замысел Л. Андреева как утверждение идеи «любви и добра,
несмотря на их «глупость», трагическую приговоренность к слабости и поражению»
с-138]. Действительно, Ограждающий входы в конце пьесы говорит о бессмертии Лейзера, что позволяет нам утверждать, что герой своим самопожертвованием утвердил путь к подлинному человеческой справедливости. Но при этом жертву Давида Лейзера нельзя считать в той же мере героической, что и жертву Эсташа де-Сен-Пьера, ведь финал пьесы убеждает нас «в невозможности с помощью одной любви, ее внутренней силы, устранить социальные бедствия и изменить мир и человека в нем» [8, с-139].
Сходство пьес «Царь Голод» и «Граждане Кале» начинается с посвящения супругам обоих авторов, притом несколько завуалированным. Леонид Андреев посвящает пьесу памяти умершей двумя годами ранее супруге Александре Михайловне Андреевой (в девичестве Велигорской): «Посвящается А. М. А.». Георг Кайзер прячет имя супруги, называя ее матерью своего сына: «Посвящается Матери Данте Ансельма» [В 1908 году Кайзер женится на Маргарете Хабенихт, дочери крупного магдебургского торговца. В мае 1914 у Кайзера рождается первенец - сын Данте Ансельм]. Возможно, это связано с глубокими личными переживаниями обоих авторов. Известно, что после смерти супруги Леонид Андреев пребывал в продолжительной депрессии, что несомненно нашло отражение во всем последующем творчестве писателя.
В авторских ремарках, указывающих на оформление сценического пространства, также есть точки соприкосновения: «низкие сводчатые потолки» в «Царе Голоде» во второй картине и «низкая дверь» во втором действии «Граждан Кале», которые как бы сверху нагнетают атмосферу действия пьес. В первом действии пьесы Кайзера - красное кирпичное здание, в пьесе «Царь Голод» - красные внутренности завода, красным окрашиваются седые волосы Царя Голода. Красный цвет будто возвещает о том, что прольется кровь.
Символическую значимость несут в себе и звуки в пьесах. Так, на протяжении всей пьесы «Граждане Кале» удар колокола в начале каждого действия предзнаменует будущие события, накал страстей и тяжесть выбора граждан, а в конце колокола звучат в честь короля Англии, помиловавшего город. Можно сказать, что звук колокола становится своего рода проводником интриги драмы. У Андреева мы также видим символичность звука. Н. Валентинов выделяет у Андреева «талант отвлеченной
символики» [9, с-54], а музыкальность пьесы «Анатэма» подчеркивает Ю. В. Бабичева, выделяя «симфонии музыкальных образов, входящие в качестве равноправных в образно-символическую систему драмы» [7, с-193].
Если в «Жизни Человека» Леонида Андреева в центр поставлен человек и его трагедия, то в «Царе Голоде» речь идет о людях как коллективности, представлена трагедия социального порядка. «Царь Голод» рассматривается Б. С. Бугровым как «метафизическая концепция народного бунта как стихийного взрыва разбуженных
инстинктов» [10, с-81]. Недаром речь в пьесах во многом торжественная, напыщенная, оттого даже не всегда понятная читателю. Кайзер в речи главного персонажа Эсташа Де-Сен-Пьера использует такой прием, как нагромождение вопросов:
ЭТАШ ДЕ-СЕН-ПЬЕР. - Создавали ли мы наше дело со смехом и песнями? Не поднимались ли мы к нему шаг за шагом, в непрерывном служении? Где дается господство - без служения? Служения, которое понуждает - мучает - которое должно быть выполнено? - Вы служили до вчерашнего дня - можете ли вы избежать этого
сегодня, когда вам пожаловано господство? [1, с' 260]
Ряд риторических вопросов обостряет драматическое напряжение и способствует нагнетанию атмосферы сценического действия. Тот же прием мы видим и в обеих пьесах Леонида Андреева:
ЦАРЬ ГОЛОД. - Чего добились, безумцы? Куда шли? На что надеялись? Чем думали бороться? У нас пушки, у нас ум, у нас сила, -а что у вас, несчастная падаль? Вот лежите вы на земле и. смотрите в небо мертвыми глазами, - ничего не ответит вам небо. И сегодня же ночью вас поглотит черная земля, и на том месте, где вы будете зарыты, вырастет жирная трава; и ею мы будем кормить нашу скотину. Вы этого хотели, безумцы? [4, с.301]
АНАТЭМА. - Ты все еще здесь на страже? А я думал, что ты ушел, ведь и у цепной собаки есть минуты, когда она отдыхает или спит, хотя бы конурою служил ей целый мир, а господином - вечность! И разве боится воров вечность? Но не гневайся; как добрый друг пришел я к тебе и молю покорно: открой на мгновение тяжелые врата и дай заглянуть мне в вечность. Ты не смеешь? Но, быть может, разошлись от старости могучие врата, и в узенькую щель, никого не тревожа, сможет заглянуть несчастный, честный Анатэма - укажи ее знаком. Тихонько, на брюхе, я подползу, взгляну - и уползу обратно, и он не будет знать. А я буду знать и стану богом, стану богом, стану богом! Так давно уже мне хочется стать богом - и разве плохой бы я был бог? [4, с-304-305]
Если в «Гражданах Кале» ряд риторических вопросов несет побудительную, агитирующую функцию, то в «Царе Голоде» и «Анатэме» скорее призван создать гипнотически эмоциональную обстановку, нагнетающую безысходность. Проведенный анализ некоторых художественных особенностей пьес дает увидеть определенные сходства между экспрессионистской драматургией Георга Кайзера и условно-аллегорическими пьесами Леонида Андреева, что позволяет говорить как о непроизвольной преемственности средств художественной выразительности, так и об общей эстетической направленности драматургов.
Библиография
1. Кайзер Г. Драмы. М.: Пг.: Госиздат, 1923. 298 с.
2. Волевич И. В. Глава V: Кайзер // История немецкой литературы: В 5 т. Т.5. 1918 -1945. М.: Наука, 1976. С. 76-91.
3. Коренева М. Ю. Из истории восприятия немецкого экспрессионизма в России 1920-х гг. // ХХ век. Двадцатые годы: Из истории международных связей русской литературы. СПб.: Наука, 2006. С. 299-353.
4. Андреев Л. Н. Драматические произведения. В 2 т. Т.1. Л.: Искусство, 1989. 526 с.
5. Фрейдкина Л. Дни и годы Вл. И. Немировича-Данченко. М.: Всероссийское театральное общество, 1962. 643 с.
6. Бугров Б. С. Мятежная душа // Андреев Л. Пьесы. М.: Советский писатель, 1991. С. 3-38.
7. Бабичева Ю.В. Богоборческая драма Леонида Андреева «Анатэма» // Русская литература ХХ века (дооктябрьский период). Сб. 2. Тула: Тульский государственный педагогический институт им Л.Н. Толстого, 1970. С. 178-194.
8. Колобаева Л. А. Концепция личности в русской литературе рубежа Х1Х-ХХ вв. М.: МГУ, 1990. 333 с.
9. Валентинов Н. Мы еще придем! О современной литературе, «Жизнь человека» и «Царь Голод» Л. Андреева. М., 1908. 76 с.
