CC BY-NC-ND
28
Ю.В. Красовицкая
ИЗМЕНЕНИЕ БИБЛЕЙСКОГО ОБРАЗА
«НОВОГО ЧЕЛОВЕКА» В ДРАМАТУРГИИ ЭКСПРЕССИОНИЗМА (НА ПРИМЕРЕ ДРАМ ГЕОРГА КАЙЗЕРА)
Цель статьи - показать изменения, произошедшие с библейским образом «нового человека» в литературе экспрессионизма. Анализ проводится на материале двух пьес Г. Кайзера.
Пьесы представляют различные варианты поведения человека. В драме «Граждане Кале» в процессе внутреннего обновления герой подает пример и возвышается над окружающими, в драме «С утра до полуночи» поведение героя больше напоминает бунт. Используемые в драмах библейские мотивы и образы намеренно снижаются. В результате исследования автор приходит к выводу о том, что показанные различия являются проявлениями единого, начавшегося задолго до эпохи экспрессионизма процесса обмирщения сакральной и сакрализации профанной сфер, в результате чего «обновление» человека в экспрессионизме приобретает совсем другую коннотацию.
Ключевые слова: «новый человек», экспрессионизм, обновление, снижение библейских мотивов, возвышение статуса человека.
Экспрессионизм в Германии отличался от многих авангардистских течений в других странах Европы страстным стремлением к изменению мира, к абсолютным духовным ценностям, прорыву в новые сферы жизни. Экспрессионисты разработали свой особый художественный метод, иначе показали положение человека в современном мире. В годы Первой мировой войны в экспрессионизме парадоксально сочетались разочарование и отчаяние с верой в грядущее преображение человечества.
© Красовицкая Ю.В., 2012
Ю.В. Красовицкая
Возвеличивание человека началось задолго до экспрессионизма. «Поднятие человеческого до божественного уровня»1 стало особенностью модерна2.
Начавшийся задолго до экспрессионизма отказ от религиозности в ее прежнем понимании сочетался в этой литературе с глубинной верой: испытывая отвращение к действительности, экспрессионисты возлагали надежды на внутренне преображенного «нового человека», способного изменить мир. Его образ появился еще в библейских текстах, но претерпел к началу XX в. серьезные изменения.
В Священном Писании человек признавался венцом творения, что свидетельствовало не столько о его высоком положении, сколько о возлагаемой на него ответственности. Под обновлением человека в Новом Завете понималось очищение и освобождение от грехов, ведущее к последующему спасению и вознесению в конце времен3. Христос - «последний Адам... дух животворящий» (1Кор. 15:45) - дарил жизнь всем уверовавшим в Него. Носившие земной образ получали в воскресении образ небесный. Спаситель являл собой «пример» первого «нового человека» (Рим. 8:29) - близкий и в то же время недостижимый. Обновление человека традиционно понималось церковью не как акт воли, но как милость Бога, данная верующим во Христа.
Понимание этого основополагающего религиозного догмата существенно изменилось в эпоху Возрождения и особенно радикально в культуре рубежа Х1Х-ХХ вв., ориентированной на «посюстороннее бытие» человека и соответственно с этим его новый статус в обществе, природе и космосе. На месте «традиционной» формировалась новая «секулярная» религия, которую отличало возвышение человека. Идея обновления не потеряла своей актуальности, однако путь к преображению мира виделся в земном преображении человека и человечества4.
Это не могло не оказать влияния на экспрессионистское представление об обновлении человека. Несомненным было и влияние Фридриха Ницше, провозгласившего смерть Бога и рождение «нового человека», освободившегося от религиозных и моральных ограничений.
Особый характер экспрессионистского «обновления» человека убедительно демонстрируют две пьесы виднейшего драматурга эпохи экспрессионизма Георга Кайзера.
Изменение библейского образа «нового человека».
ф Ф Ф
Георг Кайзер (1878-1945) писал: «Все есть видение, оно едино и заключает в себе небо и землю, и небесно-земного человека. Носители видения - фигуры. Образ видения сверкает все ярче, становится труднопостижимым. Однако существует только одно видение - видение обновления человека. Человек современности -лишь переходное звено по отношению к грядущему человечеству. Ему еще чужда всеохватность, но познать ее крайне важно. Именно творчеству дано выразить эту еще не проявившуюся в полной мере человеческую мощь»5.
Важным был сам путь обновления человека. В небольшом сочинении «Формирование драмы» Кайзер пишет, что драма - это наилучшая возможность выплеска энергии. В процессе письма драматург фактически уподобляется Богу, герой драмы осуществляет прорыв (Aufbruch), а затем угасает под тяжестью достигнутого6.
«Новых людей» в драмах Кайзера объединяет стремление пробудить остальных, однако своей цели они пытаются добиться по-разному. Эсташ де-Сен-Пьер («Граждане Кале») приносит себя в жертву ради других. Кассир («С утра до полуночи») пытается пробудить в окружающих страсти, спровоцировать эмоциональный взрыв. Герои выбирают разные способы воздействия и в итоге добиваются различных результатов.
Растерянность «нового человека»
Драматург считал «С утра до полуночи» («Von morgens bis metternachts», 1916) одной из самых удачных своих пьес. Одним из лучших произведений, написанных Кайзером между 1912 и 1915 гг., называли ее и исследователи.
Сюжет, по признанию автора, возник неожиданно. Однажды перед отъездом в Италию он обратился в банк за выдачей аккредитива. Оформлением занялся немолодой и, очевидно, очень бедный кассир. Кайзер подумал, что этот человек, вероятно, мог бы с легкостью присвоить себе аккредитив и уехать на юг: он имел столько же прав наслаждаться жизнью, что и его клиент7.
Драма состоит из двух частей. Действие развивается стремительно: герой пьесы решается на то, на что не решился обслуживавший автора кассир. Начинается стремительная смена декораций -непрекращающийся бег совершившего прорыв, вырвавшегося из обыденности человека.
Ю.В. Красовицкая
Кайзер неоднократно использует библейскую символику. Аллюзии и реминисценции особым образом оттеняют суть происходящего. Однако все образы и мотивы кажутся намеренно «сниженными», «приземленными».
В драме упоминается картина немецкого художника эпохи Ренессанса Кранаха Старшего, изображающая Адама и Еву в райском саду. Один из персонажей восхищается живописным полотном: для него это «первое и единственное эротическое изображение первой человеческой пары.»8.
Глядя на картину, Кассир отмечает сходство между прельстившей его клиенткой банка, ради которой он совершил ограбление, и Евой. Он убежден, что Дама намеренно его искушала. Дама родом из Тосканы, но Кассир произносит название этой итальянской области как «Тос-канаан» - подобно «Ханаану»9 [С. 174]. Вскоре он разочаровывается в своей надежде, но все же Дама вызывает у него чувство благодарности за произошедшее пробуждение: «Я обязан вам жизнью! <...> Во мне вы, шурша, все перевернули. Прыжок вслед за вами поставил меня в центр неслыханных событий» [С. 171]. Следующим в череде неслыханных событий оказывается краткое посещение собственной семьи, а затем бег в морозную ночь, в неизвестность - дальше!
Первая часть заканчивается встречей со Скелетом, олицетворяющим смерть, но Кассир видит тут не предостережение, а знак «обновления». Он вырывается из прежней оболочки, преступает все прошлые правила и ограничения, отказывается от былой жизни. Деньги придают ему уверенность, он пускается на отчаянные авантюры. Своими действиями Кассир провоцирует окружающих, что приводит к непредсказуемым последствиям. В нем, как и во всем обществе, накапливается взрывоопасная энергия, грозящая коллапсом.
«С утра до полуночи» он мчится по кругу. Этот «бег» героя намеренно дублируется в пьесе гонкой велосипедистов по кругу в спортивном дворце, где Кассир, провоцируя нарастающее возбуждение публики, все время поднимает ставки.
Простор, однако, постепенно сужается. Последняя сцена драмы разыгрывается в узком длинном зале с одной дверью. До этого в описании всех помещений, где происходит действие, подчеркивалось наличие нескольких дверей, будто символизирующих переход и выход. Из последнего зала выход лишь через единственную притворенную дверь.
Мотив обольщения и обмана повторяется в финале. Снова женщина, на этот раз девушка из Армии Спасения10, выдает Кассира
Изменение библейского образа «нового человека»...
полицейским и, будто тридцать сребреников, требует от них заслуженную награду. Этот эпизод перекликается с предательством Иудой Искариотом Иисуса Христа (Мф. 26: 14-16; Мк. 14: 10-11; Лук. 22: 3-6). Однако вместо Спасителя в драме изображается преступник, поверивший в собственную безнаказанность.
Завершающим событием бурного дня становится сцена в зале Армии Спасения. Она как будто напоминает последний суд, где каждому предоставляется возможность признаться в своих грехах и, тем самым, заслужить место на скамье покаяния. Тромбоны и литавры сопровождают каждое выступление. На занавесе нашит большой крест, как будто ждущий распятого человека. Четвертым исповедующимся становится Кассир. Он уже не равен себе в начале пьесы. Испытание людей деньгами, попытка пробудить в них живые страсти приводит к разочарованию. В подтверждение своих слов о ничтожности денег Кассир выбрасывает кредитные билеты и монеты в зал. И тут «загорается жаркая свалка... Наконец, сплетенная толпа в судорогах докатывается до дверей и выкатывается из залы» [С. 198]. Деньги оказываются для большинства важнее спасения души.
Сцена заседания Армии Спасения, по мнению Г.П. Кнаппа, представляет «суррогат организованной религиозности», которая на самом деле не может стать убежищем и не может указать путь к спасению11. Это именно та религиозность, которую высмеивали за ее бессилие и искусственность другие драматурги-экспрессионисты.
Тема бунта проходит через всю пьесу. Бунт связан с отказом от прошлого, попыткой взбудоражить окружающих, намерением дать свободу страстям. «Земля корчится в родильных муках - весенние бури. Дело идет на лад. Я знал, что я звал не напрасно», - восклицает Кассир [С. 171]. Но его действия - это не служение людям, а провокация. Кассир рушит привычный жизненный уклад, не заботясь о последствиях. Упоминание весенних бурь, хаоса, урагана подчеркивает стихийность происходящего.
Поступки героя доводятся до предела. События в пьесе, меняющееся пространство и время сжаты. Все происходит «на бегу». Герой стремится к уничтожению «последних покровов», обнажению всего скрытого, к пробуждению страстей, к «ревущей наготе» [С. 181], но его действия лишь пробуждают в людях зверя.
В последней сцене Кассир фактически признает свое бессилие. Но и раньше перед зрителем предстает растерявшийся человек, готовый пойти на любую авантюру. Героя не останавливают ни смерть матери, ни гибель человека на велосипедных гонках, ни
Ю.В. Красовицкая
несчастье официанта в публичном доме. В самом конце Кассир стреляет в себя и оказывается распростертым на кресте, нашитом на занавесе, за его «распятием» не следует ничего. Со стоном вырываются последние слова: Ecce Homo - «се Человек»12.
Возвышение «нового человека»
Фактически одновременно с первой была написана пьеса «Граждане Кале» («Bürger von Calais», 1912-1914)13, совсем иначе изображающая человека. Показательно, что если пьеса «С утра до полуночи» была посвящена современности, то «Граждане Кале» посвящены событию давнего прошлого.
В «Гражданах Кале» Кайзер отказывается от распространенной в экспрессионизме техники Stationendrama с ее фрагментарностью и абстрактностью. Действие происходит в середине XIV в. во время Столетней войны в осаждаемом английскими войсками французском портовом городе Кале. Измученные долгой осадой жители должны решить: защищать ли Кале с оружием в руках или принять требование английского короля раскрыть ворота и, тем самым, спасти город от кровопролития и разрушения. При этом шесть знатных граждан должны быть выданы англичанам и публично казнены. В пользу второго варианта высказывается главный герой Эсташ де-Сен-Пьер, он же становится первым добровольцем. Вскоре находятся еще шесть, однако Эсташ де-Сен-Пьер решает подвергнуть их стойкость дополнительной проверке. Кайзер намеренно вносит свою поправку: добровольцами становятся не шесть, а семь человек. Это способствует усилению интриги: необходимо решить, кто же лишний, кто может выйти из «игры» и сохранить свою жизнь.
Дюгесклен - главнокомандующий крепости Кале, антагонист Эсташа де-Сен-Пьера - убеждает граждан до последней капли крови защищать город, а следовательно, и честь Франции. Он молод и решителен, однако более необходимыми в данной ситуации оказываются мудрость и опыт 70-летнего Эсташа де-Сен-Пьера. Смирение и жертвенность возвышают героя. Он наделен большим мужеством. Он готов отдать себя в жертву ради спасения других и принять смерть.
В основу конфликта положен принцип непротивления злу насилием. Эсташ де-Сен-Пьер - «новый человек» - призывает своих шестерых товарищей к преображению через смирение. Без этого их жертва, их подвиг теряют смысл. Не ярость, но спокойная
Изменение библейского образа «нового человека»...
решимость должна руководить этими людьми. В противном случае отказ от сопротивления расценивался бы как трусость. В Новом Завете говорится об обновлении верой в Бога. В «Гражданах Кале» обновление достигается смирением человеческих страстей.
Накануне сдачи города семеро героев, готовых пожертвовать своей жизнью, собираются за общим столом. Этот эпизод приобретает особое значение, поскольку отсылает к Тайной Вечери в Новом Завете (Мф. 26:17-35; Мк. 14:12-26; Лук. 22:7-39; Ин. 13-14; 1Кор. 11:23-25). Разделяя с добровольцами фрукты и вино во время общей трапезы, Эсташ де-Сен-Пьер говорит: «Мы сидим вокруг стола - мы преследуем одну и ту же цель - у нас общее стремление - разделим же и общую трапезу!» [С. 275]. Он делит плод на семь частей и наливает вино в бокал, пуская его по кругу. Трапеза знаменует объединение людей ради общего дела. Она не несет в себе смысла Тайной Вечери, основным содержанием которой был священный акт установления таинства евхаристии и заключения нового - внутреннего - завета между Богом и человеком (Иер. 31:31,33). В «Гражданах Кале» договор заключается между людьми ради достижения общей цели - спасения города. Описание трапезы в пьесе снижает смысл событий, описанных в Евангелиях, однако для окружающих происходящее здесь и сейчас имеет гораздо большее значение.
Эсташ де-Сен-Пьер ночью выпивает яд, призывая, таким образом, остальных без страха следовать за ним и верить в свою избранность. Эту смерть можно считать неоправданной, ненужной. Однако она подчеркивает, что окончательное обновление достигается полным отказом человека от самого себя, самопожертвованием. Герой не ждет какого-либо воздаяния после смерти. Самым важным оказывается то, что он делает на земле.
Отец Эсташа де-Сен-Пьера обращается к собравшимся на площади горожанам: «Я пришел из ночи - я не возвращусь в нее. Мои глаза открыты - я их не закрою более. - я видел нового человека - он родился в эту ночь!» [С. 296]. Первым «новым человеком» назван Эсташ де-Сен-Пьер. Он тот, кто сумел поставить себя на службу другим, не требуя почестей и признания.
После того как старик замолкает, все собравшиеся на площади замечают, что уже рассвело и солнечный свет осветил двери церкви. Свет играет в драме важную роль. Дюгесклена - «старого человека» - Эсташ де-Сен-Пьер считает слепцом. Призывая сограждан к подвигу жертвенности и смирения, он пророчит наступление «светлого утра» [С. 263]. Это и происходит, когда старик-отец
Ю.В. Красовицкая
заканчивает свою речь. В финале тело Эсташа де-Сен-Пьера поднимают на светлый церковный алтарь. Свет символизирует начало нового, он же является символом святости.
Драма заканчивается триумфом «нового человека», возвысившегося едва ли не до самого Спасителя. Заключительная ремарка, описывающая фрески «Положение во Гроб» и «Вознесение из Мертвых» Спасителя, окруженного шестью учениками, указывает на высокую оценку автором поступка «нового человека». Подтверждение тому - слова старика-отца: «.тот, кто лежит здесь, стоит на моих плечах и над всеми вами! <...> Достигает ли до вас голос с такой вышины <...> Чувствуете ли вы еще страдание - и шипы, и острые пытки истязания? - Он победил их - он исцелил раны вашего тела! Вы стоите рядом с ним - его нет и он более живой, чем каждый из вас. Не цветет ли берег обетованной земли? Он, ликуя,
возвещает его - он увлекает последнего из вас в челн» [С. 295].
* * *
Перед нами две совершенно разные драмы Г. Кайзера. В «Гражданах Кале» главный герой Эсташ де-Сен-Пьер переживает глубокое внутреннее преображение и обновление. В противоположность ему Кассир пускается на авантюру и в итоге разочаровывается и гибнет. Попытка пробудить людские страсти оказывается бесполезной, публичное покаяние и призыв отказаться от денег приводят к ожесточенной драке. Очевидным становится бессилие человека. Ему лишь кажется, что он сумел вырваться из своего прошлого мировоззрения и жизненного уклада. На деле «обновление» оборачивается провокацией.
Различие двух разобранных пьес свидетельствует не только о многообразии тем и сюжетов в творчестве Г. Кайзера, но и о процессе поиска экспрессионистами выхода из критического состояния жизни. Экспрессионизм был устремлен в будущее, к обновлению мира и человека, но сам путь обновления оставался, как правило, неясным для большинства писателей этого направления и их современников.
Несмотря на то что важнейшим принципом творчества экспрессионистов было сохранение и возрождение духовности, новозаветные представления об обновлении человека претерпевали серьезные изменения. Мотивы и образы, взятые из Священного Писания, как правило, снижались до «земного» уровня. В то же время человек - слабый и подверженный влиянию страстей - брал на себя ответственность за обновление мира и уже обновленный и
Изменение библейского образа «нового человека»...
просветленный («Граждане Кале») возносился чуть ли не до божественного уровня.
Подобная двойственность - обмирщение сакрального и возвышение профанного - стала особенностью экспрессионистской драматургии, а затем нашла продолжение и в последующей литературе.
Примечания
1 Ruprecht E. Literarische Manifeste des Naturalismus 1880-1892 / Hrsg. von Erich Ruprecht. Stuttgart: J.B. Metzlersche Verlagsbuchhandlung und Carl Ernst Poe-schel Verlag, 1962. S. 147.
2 В современном немецком литературоведении модерн (die Moderne) - макроэпоха, идущая от Нового времени (Kemper D. Ineffabile. Goethe und die Individualitätsproblematik der Moderne. München: Wilhelm Fink Verlag, 2004. 496 s; пер. на рус. яз.: Гёте и проблема индивидуальности в культуре эпохи модерна / Пер. А.И. Жеребина. М.: Языки славянской культуры, 2009. С. 16).
3 Lexikon für Theologie und Kirche. 2., völlig neu bearb. Aufl. Freiburg im Breisgau; Basel; Wien: Herder, 1957-1968.
4 Küenzlen G. Der Neue Mensch. München: Wilhelm Fink Verlag, 1994. S. 94-98.
5 Kaiser G. Werke in drei Bänden. Bd. 3. Romane, Erzählungen, Aufsätze, Gedichte / Hrsg. von K. Kändler. 1. Aufl. Berlin und Weimar: Aufbau-Verlag, 1979. S. 535-536.
6 Ibid. S. 554-556.
7 Ibid. S. 566-567. Кайзер Г. Драмы / Вступ. ст. А.В. Луначарского. М.; Пг.: Госиздат, 1923. C. 164. В дальнейшем ссылки на это издание даются в тексте с указанием номера страницы.
Ханаан - сына Хама и внук Ноя (Быт. 9:22). По преданию, имя Ханаан имеет негативную окраску, отзвук греха, нарушения запрета.
Организация, существовавшая с середины XIX в., ее целью была помощь духовному и физическому возрождению людей.
Knapp G.P. Die Literatur des deutschen Expressionismus: Einführung, Bestandsaufnahme, Kritik. München: Beck, 1979. S. 54.
Промежуточный эпизод Страстей Христовых. Согласно Евангелию от Иоанна, эти слова были сказаны Понтием Пилатом: «Тогда вышел Иисус в терновом венце и в багрянице. И сказал им Пилат: се, Человек!» (Ин. 19:5). Впоследствии «Ecce Homo» стало крылатым выражением, обозначающим человека, достойного сострадания.
Премьера состоялась 29 января 1917 г. в Новом театре во Франкфурте-на-Майне.
8
