CC BY
61
УДК 94 (47)
ТРУДЫ Н.Ф. КАПТЕРЕВА О ЦЕРКОВНО -ГОСУДАРСТВЕННЫХ ОТНОШЕНИЯХ МОСКОВСКОЙ РУСИ И ВОПРОС О ВВЕДЕНИИ ПАТРИАРШЕСТВА В РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ
Д.В. Гусев
Санкт-Петербургский государственный университет Россия, 199034, г. Санкт-Петербург, Университетская набережная, 7/9
e-mail: rascol@bk.ru Researcher ID: C-6421-2016 http://orcid.org/0000-0002-1011-7072 SPIN-код: 5852-3547
Авторское резюме
На рубеже XIX-XX веков в русской церковно-общественной мысли набирает силы идея о восстановлении патриаршества в Российской Империи. Особенный всплеск данной проблемы приходится на начало XX века, а именно 1905-1907 гг. Для Н.Ф. Каптерева, как глубокого исследователя, ни одно политическое действие не представлялось однозначным. Исследователь считал, что не стоит подходить тем более к вопросам церковной политики формально, даже если это кажется правильным и традиционным на первый взгляд, а всегда нужно смотреть на проблему исторически, и анализировать весь путь, указывая, почему то или иное явление возникло, как оно развивалось и перед чем мы стоим сейчас? Изжило ли себя окончательно или в нем есть еще смысл? В этом отношении опыт Н.Ф. Каптерева в анализе современной ему ситуации может быть примером и для нашей действительности, а также образцом стойкости, мужества и независимости мысли, за которые ученый страдал всю свою жизнь.
Ключевые слова: Н.Ф. Каптерев, Московская Русь, церковно-государственные отношения, Патриаршество, Российская империя, историография.
N.F. KAPTEREV'S WORKS ON THE CHURCH-STATE RELATIONS IN MUSCOVY AND ON THE ISSUE OF RESTORING THE PATRIARCHATE IN THE RUSSIAN EMPIRE
Dmitry Gusev Saint Petersburg State University 7/9 The Universitetskaya Embankment, St. Petersburg, 199304, Russia
e-mail: rascol@bk.ru
Abstract
At the end of the 19th century, the idea of restoring the patriarchate in the Russian Empire gained prominence in the Russian church and social thought. A particular surge of attention to this problem occurred at the beginning of the 20th century, namely in 1905-1907. To N.F. Kapterev, a thorough researcher,
not a single political action seemed unambiguous. The researcher believed that issues of church politics should not be approached formally, even if it seems right and traditional at the first glance; one should always look at the roots and sources of a problem and analyze all of its history, asking how a particular phenomenon arose, developed and what it evolved into now, whether it has completely exhausted itself or there is still meaning in it. In this respect, N.F. Kapterev's analysis of then -current situation can be an example for modern intellectuals, and the scholar himself can serve as a model of perseverance, courage and independent thinking, for which the scientist had suffered all his life.
Keywords: N.F. Kapterev, Muscovy, church-state relations, Patriarchate, Russian Empire, historiography.
* * *
На рубеже XIX-XX веков в русской церковно-общественной мысли набирает силы идея о восстановлении патриаршества в Российской Империи. Особенный всплеск данной проблемы приходится на начало XX века, а именно 1905-1907 гг. Внешне это выражалось, прежде всего, в докладах высокопоставленных лиц Государю, затем обсуждении на самом высоком уровне способы её реализации. Николай II не был противником учреждения в Москве патриаршего престола, однако, учитывая непростую обстановку в стране, вызванную народными волнениями и прошедшую революцию 1905 года, счел неблаговременным решение такого важного вопроса и отложил его. Время само себя определило: не прошло и двадцати лет, как новое правительство, отделив Церковь от Государства, способствовало как можно более быстрой организации выбора патриарха. Таким образом, совпали два очень важных исторических события: Империя теряет императора, а Церковь возвращает патриарха. Оба эти события характеризуются длительной внутренней подготовкой, и если падение монархии обуславливалось скрытыми социально-политическими процессами, то восстановление патриарха -целенаправленное действие общественной мысли.
Уже к началу XX века стало ясно, что структура русской Церкви находится в некотором критическом состоянии. Мы имеем замечательный документ, созданный при содействии С.Ю. Витте, напечатанный и разосланный им членам Комитета Министров (Витте 2002: 519-520). Это записка «О современном положении Православной Церкви» (Слово 1905). Обозначим некоторые ключевые положения данной записки.
Прежде всего, автор обращает свое внимание на глубокий упадок церковной жизни. Выражается он, как отмечается, в «отчуждении прихода и особенно образованных слоев общества от своих духовных руководителей» (Слово 1905). Причиной такого состояния автор считает все более усиливающуюся формализацию пастырской деятельности духовенства, а первопричиной, зародившей такую формализацию -петровские реформы церковного управления. Именно в них заложено то семя, из которого и выросло большинство современных проблем русской Церкви.
По С.Ю. Витте главная и самая здоровая основа, на которой должно зиждиться все устройство Церкви - принцип соборности. В управлении Церковью
участвует вся община через своих представителей, а патриарх - не единоличный управитель, а только председатель существовавшего возле него собора.
В реформах Петра I соборность была подменена коллегиальностью. Коренное различие между ними состоит в том, что в первом случае имеет место представительство от каждой епархии, а во втором - Церковь превращается в «систему внутренней бюрократической организации», так как члены Синода назначаются правительством. Таким образом, в Церкви живое общение стало постепенно заменяться канцелярским, что пагубным образом отразилось и на взаимоотношении с обществом. Единственный выход в сложившейся ситуации, по мысли автора - только «возврат к прежним каноническим формам церковного управления» (Слово 1905).
Что же они представляли собой? Записка Витте так характеризует эти формы. Древнерусская община ранее была самостоятельной определяющей единицей. И строительство храма, и выборы священника с притчем, школы, благотворительных учреждений - все это организовывала община. Она же и следила за моральным уровнем своих членов. Постепенно, с ростом на Руси крепостного права и усилением государственной централизации стал ослабевать и общинный уклад. Соответственно, ухудшилось и материальное положение духовенства, т.к. раньше ранее приход обеспечивался общиной.
Выход из сложившейся ситуации может быть в восстановлении самоуправления церковной общины, наделив её правом выбора притча. Затем, необходимо улучшить функционирование духовных школ, лишить их сословного характера, повысить образовательный уровень, чтобы будущие священники хорошо знали светскую жизнь и владели общественными науками, иначе архаичный язык, на котором они говорят, не будет иметь отзвука в обществе. И наконец, необходим созыв Поместного собора, который уже не собирался более двухсот лет. На нем непременно должны быть представительства от белого духовенства и мирян, рассмотрены вопросы об изменении церковной жизни, освобождении от бюрократизации и возврат к допетровским традициям старины.
В записки напрямую подводилась платформа под идею о выборе патриарха.
Вызвав широкий общественный резонанс, эта записка в собственно церковных кругах была воспринята неоднозначно. Из Воспоминаний С.Ю. Витте нам известно, что К.П. Победоносцев отнесся к этим предложениям негативно, переведя обсуждаемый вопрос из Комитата Министров в Священный Синод (Витте 2002: 520).
Однако нам интересна реакция еще одного человека, а именно, профессора Московской Духовной Академии, Н.Ф. Каптерева. Ученый специализировался как раз на церковно-политических отношениях в Московской Руси, к тому же, занимался и общественной деятельностью (см. биографический очерк: Голубцов 2003). Его мнение в ученых академических кругах было очень авторитетно и всегда отличалось смелостью и независимостью.
В апреле 1905 года Николай Федорович выпускает в свет статью «Власть патриаршая и архиерейская в Древней Руси в их отношении к власти царской и
приходскому духовенству» (Каптерев 1905: 657-690; 1905а: 27-64). Эта статья напечатана в Богословском вестнике за апрель и май 1905 года и как нельзя лучше показывает, под каким углом Каптерев рассматривал взаимоотношения светской и церковной власти. Причину, побудившую Каптерева взяться за такое сочинение, сам автор объясняет так:
«Среди других вопросов, интересующих в настоящее время русское общество, невольно выдвигается и вопрос о положении русской церкви, о той роли, какая бы ей должна принадлежать в строе и направлении нашей жизни» (Каптерев 1905: 657).
Далее автор раскрывает это:
«Такое отношение пастырства к явлениям текущей жизни, его сознательное уклонение от деятельной живой роли в ней, обыкновенно объясняется многим тем, что русская церковь не есть самостоятельное саморазделяющее учреждение, а только одно из ведомств государственной машины... Русская церковь, говорят, несвободна, она придавлена светским чиновничеством, не может сделать ни одного самостоятельного шага, а потому и не может проявить себя в общественной жизни как творческая умиротворяющая сила, авторитетно и энергично приводящая в жизнь свои зиждительные начала, ... многие задумывались над этим печальным угнетенным положением нашей церкви... Говорят, что нужно у нас восстановить уничтоженное Петром патриаршество, когда-де церковь наша была независима от светской власти, когда она, управлялась своим главою -патриархом, могла оказывать и действительно оказывала в нужных случаях могущественное влияние на всю общественную и самую государственную жизнь, и когда сама светская высшая власть слушала её советы, принимала во внимание её указания и свои важнейшие постановления приводила в исполнение не иначе, как по её благословлению, почему-де ни одно крупное и заметное явление в общественной и государственной жизни не происходило тогда помимо ведома и благословления главы церкви - патриарха. Сделаем небольшую историческую справку для уяснения того, чем в древней Руси патриаршество было в действительности, в каком отношении оно находилось к царской власти и пр., чтобы видеть, можно ли восстановление у нас патриаршества в том виде, как оно существовало в древней Руси, считать такою мерою, которая действительно даст нашей церкви независимость от светской власти, откроет просторный и широкий путь для мощного её воздействия на всю нашу общественную жизнь» (Каптерев 1905: 657-658).
В этой цитате ключ понимания Каптеревым смысла и задач, которые предстоит решить, и прежде чем общественности и правительству предстоит взяться за коренные реформы в сфере церковного управления. Сам Каптерев, как это не странно для духовного историка, вовсе не так однозначно относился к идее о восстановлении патриаршества, и даже более того, был скорее противником её. К таким мыслям привели его научные изыскания, каким он видел церковно-государственные отношения и патриаршество, в частности, в древности и до синодальной реформы, и какими в последствие. В этой работе он их прослеживает и анализирует, поэтому она нам наиболее интересна и важна, и мы остановимся на ней подробнее. Сама статья состоит их двух частей и напечатана, соответственно, в
двух номерах Богословского вестника, четвертом и пятом за 1905 год. Итак, как автор видит развитие церковной власти на Руси?
В удельно-вечевой период русской истории, то есть с самого принятия христианства в Х веке, митрополиты не были зависимы от светских властей. И это понятно: сами он были греки и подчинялись непосредственно Константинопольскому патриарху, который их и ставил, а, в случае чего, судил. Русские же князья имели право только жаловаться на них в Константинополь. При таком положении митрополиты могли твердо и смело проводить в государство церковно-христианские начала, обличать и мирить князей.
Во времена политичской раздробленности власть митрополита возрастает -теперь она простирается над всей Русью, то есть становится гораздо значительнее и влиятельнее власти князей, которые правят лишь в своих землях. Но есть здесь одно обстоятельство. Митрополиты, при таком положении не использовали всей своей силы, потому что были чужеземцы, к русской жизни относились достаточно равнодушно, да и к тому же греки, по понятным причинам, отправляли на Русь далеко не лучших кандидатов. И идеалы церковно-государственного строя, поэтому вырабатывались не на русской почве, а привозились из-за моря, уже готовыми и сформированными.
Однако со временем происходит усиление власти московских князей, и князья начинают притягивать к себе митрополитов и больше начинают настаивать, чтобы те избирались из русских, и таким образом приходит начало тесному союзу духовной и светской власти в лице митрополита. Великий князь подавлял удельные княжества, становясь главою московского царства. С усилением московского царства, поменялось отношение к митрополитам - они стали назначаться не только из русских, но и ставиться самим князем в Москве, причем еще независимо от Константинополя. Все это говорит о том, что общественное положение митрополита к светской власти коренным образом поменялось. Митрополит стал ее поданным. Князь уже в любой момент мог поменять неугодного митрополита. Некого стало ему мирить, митрополит мог только «печаловаться» перед царем за опальных и обиженных, да и то всё реже и реже. Народ же практически никак не реагировал на такое падение самостоятельности митрополита, поскольку тот никогда не был народным избранником. И в именно таких отношениях находилась светская и духовная власть, когда было учреждено патриаршество. В то время Московское государство было признано наследницей Византии, но византийская традиция требовала, чтобы рядом с царём находился и патриарх, а, следовательно, и Москва с этой стороны не должна была уступать Византии.
В 1586 году за милостынею в Москву прибыл антиохийский патриарх Иоаким. Царь Федор Иоанович попросил довести мысль об учреждении патриаршества в России до других восточных патриархов. Здесь очень важной вещью является то, отмечает Каптерев, что мысль о патриаршестве высказалась царём не собору архиереев, а боярам, и переговоры вел не какой-нибудь иерарх, а Борис Годунов.
Через два года прибыл за милостынею сам константинопольский патриарх Иеремея, и царь решает воспользоваться этим событием, чтобы поставить своего патриарха. Но Иеремея сам захотел стать патриархом в Москве. На это ему ответили, что если он хочет остаться, то пусть едет на древний престол во Владимире, ибо в Москве уже есть митрополит, на что Иеремея отказался. Тогда русские заявили, что если он сам не хочет, то пусть поставит патриарха. По велению царя патриархом поставили Иова. И опять же, учреждение патриаршества велось исключительно светской властью, без участия духовных лиц, и только в самом конце был собран Собор, который заявил, что во всём полагается на волю благочестивого государя. И тут Каптерев приходит к следующему, очень важному для нас выводу. Принятие патриаршества не было вызвано особыми, настоятельными причинами, лежавшими во внутреннем строе общественной жизни, а оно было явлением чисто внешним, не затрагивающим внутренних основ церкви, только украшением, а значит, отношения между светской и церковной властью не изменились, патриарх всецело зависел от государя, что и доказывают последующие события.
После смерти Бориса Годунова патриарх с собором присягнули сыну Бориса -Федору. Но он был убит, а Лжедмитрий провозгласил себя царем, разграбил, избил патриарха и отравил его в Старицу. Собор же венчал Лжедмитрия и законно признал привезенного им из Греции нового патриарха Игнатия. Никто не выступил против этого. После низложения Шуйского образовалась боярская партия, которая низложила Гермогена тоже. На его место был возвращен Игнатий, но он через несколько месяцев бежал в Литву. Кафедра пустовала в течение семи лет, после чего был избран Филарет Никитич. То есть мы видим, что патриархи избирались и низвергались исключительно светской властью в своих интересах, а собор особо не протестовал, да и народ тоже.
При Филарете патриаршая власть укрепляется, он независимо управляет церковью, государственными делами и носит титул великого государя наравне с царем. Причина этого - он сам был отцом государя, и тот его слушался. Но в общем, патриархи продолжали быть зависимыми. Следующие за ними, Иоасаф и Иосиф, являлись ставленниками государя, даже не думавшими о какой-либо церковной независимости. Второе после Филарета исключение - патриарх Никон. Это фигура особенная. Никон приобрел сильное влияние на царя и сделался полным господином всех церковных дел. Царь сделал Никона вторым Великим Государем, и Никон стал принимать участие и во всех государственных делах. Никон думал, что такая власть принадлежит ему по праву, но реальной почвы под этим не было, данное положение обуславливалось лишь капризом царя.
После разрыва с Алексеем Михайловичем Никон сразу пал. В последствие он писал и доказывал, что священство выше царства, но на тот момент его идеи не нашли поддержки. Только с течением времени духовенство стало прислушиваться к Никону, и даже многие архиереи в этом вопросе встали на сторону Никона и официально это выразили на Соборе 1667 года.
Светской же власти необходимо было противопоставить мнению Никона воззрения не признающие церковной власти над государственной. Лучше всего они могли быть заявлены тоже духовными властями, только более авторитетными, чем сам Никон. Нетрудно догадаться, о чем идет речь. Конечно же, светское правительство сделало запрос на восток. И, естественно, ответы восточных патриархов были противоположны воззрениям Никона.
«Таким образом, - заключает Каптерев, - восточные патриархи ... признали, что царская власть выше духовной, так как царь есть наместник Божий на земле, что патриарх наравне со всеми другими поданными обязан царю безусловным во всем повиновением, что всякое повеление, идущее от царя, будет ли то словесное или письменное, «закон есть» и потому вполне обязательно для патриарха, который должен «подлагать себя под суд царский», и наравне с другими подданными, нести кару за всякое противление царским повелениям» (Каптерев 1905: 679). И, тем не менее, многие русские архиереи, мечтавшие освободиться от светской власти, были недовольны ответами с востока и решили снова поднять этот вопрос.
На соборе 1667 года были острейшие прения, никто не мог доказать свою правоту. Наконец, избрали средний путь, а именно: царь имеет преимущество в делах гражданских, патриарх - в делах церковных, сохраняя, таким образом целою и непоколебимою вовеки стройность церковного учреждения. И все согласились. Но, вопрос об отношении царской и патриаршей власти не вошел ни в какие официальные документы, не был закреплен подписями, не получил официального значения, а потому, фактически, положение патриарха оставалось прежним, т.е. в полной зависимости от царя.
Уже Алексей Михайлович мог без труда устранить патриаршество, но он хотел быть царем по примеру древних греческих царей, поэтому и избрал безличного Иоасафа. Петр же не считал Византию образцом для подражания, а потому окончательно упразднил патриарха. «Очевидно, наше патриаршество, созданное исключительно светскою властию по политическим чисто мотивам, в свое столетнее существование не пустило никаких прочных в народной жизни корней, не имело с нею никакой живой, органической связи, и потому, как возникло, так и умерло, только по хотению светской верховной власти, почти совсем не оставив никаких серьезных следов даже в строе и характере самой нашей церковной жизни» (Каптерев 1905: 683).
Еще с XV века, если не ранее у нас был развит институт светских архиерейских чиновников, «избиравшихся из целых родов служилых людей, которые жили при архиерейском доме, имели в своем пользовании архиерейские земли и несли при архиерее разные службы, от которых они и кормились» (Каптерев 1905: 683). Большинством архиерейских приказов ведали светские церковники. Из них самыми важными и влиятельными в церковном управлении были: бояре, дворецкие и дьяки. Через бояр к архиереям поступали все дела, включая духовные, бояре их рассматривали и подготавливали. Дворецкие заведовали всем домом и хозяйством, плюс им были подчинены все служивые люди: дети боярские, должностные лица, деловая
прислуга, ремесленники, рабочие и т.д. Помимо этого они управляли всеми архиерейскими землями, а ещё имели право суда над всеми лицами, жившими на архиерейских землях. Что касается дьяков, то это «люди совершенно необходимые во всяком деле, требующем знания законов, старины, письменного канцелярского искусства, без подписи которых ни одна бумага не могла получить официального характера, и без деятельного, и часть руководящего участка которых не делалось ни одно сколько-нибудь важное дело» (Каптерев 1905: 685). Проще говоря, бояре, дворецкие, дьяки ведали всем архиерейским управлением. А Стоглавый Собор вообще постановил, что архиерей без одобрения царя ни ставить, ни увольнять их не может.
Вот постепенно и становится ясным, что представляла собой церковная власть в древности, и Каптерев приходит к мысли о том, а надо ли возрождать, что было раньше? «Говорить ... что патриархи в древней Руси были независимы от светской власти, что они, как верховные представители церкви, пользовались полною свободою и самостоятельностью, и руководись в своей деятельности только церковными началами и нормами, решительно невозможно. Церковная власть и в патриарший период древней Руси находилась в такой же зависимости светской власти, в какой она находилась и в последующий синодальный период; с уничтожением патриаршества и с учреждением св. Синода никаких существенных перемен в этом отношении не произошло: взаимные отношения между светскою и духовною властию остались те же, какие были и ранее. И напрасно некоторые наши писатели винят императора Петра Великого в том, что он, уничтожив патриаршество и учредив св. Синод, тем самым будто бы лишил русскую церковь ее былой самостоятельности и независимости, сделав ее только послушным орудием светской власти. Ничего подобного в действительности не было. Послушным орудием в руках светской власти духовная власть была с того самого времени, когда на Москве выросла и вполне окрепла власть сначала великого князя, а потом царя московского» (Каптерев 1905: 687-688).
Но вместе с тем, в патриарший период патриархи оказывали гораздо большее влияние на нашу общественную жизнь, чем представители церкви в синодальный период. «В лице патриархов наша церковь пользовалась и со стороны светской власти большим вниманием и уважением, чем это было после учреждения св. Синода» (Каптерев 1905: 688). Дело тут, по мнению Каптерева, в следующем: до Петра наши государи были «завзятыми, искренними церковниками». Они воспитывались и обучались в традициях Православной Церкви и церковные дела имели для них доминирующее значение. После Петра дело изменилось. Цари стали воспитываться не так, сформировался иной круг воззрений, церковная жизнь отодвинулась на задний план. «Это новое направление в нашей умственно-культурной жизни, - отмечает Каптерев, - начались с самых верхов, с течением времени стало захватывать все более широкие круги, вытесняя отовсюду былую Московскую церковность, которая, оставаясь прежнею и неизменную, но сумела удовлетворить новым народившимся религиозно-нравственным требованиям и запросам, а это естественно породило рознь между представителями нашей церкви, оставшимися в большинстве при прежней условной церковности, и более образованны слоем русского общества. Теперешняя рознь между
интеллигенцию и церковностию, о чем так любят говорить многие витии в обличительном тоне для интеллигенции, явилось не со вчерашнего дня, а есть результат очень продолжительного и постепенного процесса, и эта печальная рознь не может быть уничтожена одним восстановлением старого патриаршества в прежнем виде, тут нужно для достижения цели, много и очень много потрудиться и самим представителям церкви и притом потрудиться над многим» (Каптерев 1905: 689-690). Такими словами заканчивается первая часть труда Каптерева.
Продолжение этой темы напечатано в следующем номере Богословского вестника. В нем Каптерев делает новые наблюдения, подтверждающие его взгляды. В частности, также говорит, что патриарха выбирали по велению царя, и выборы епархиальные архиереев зависели более от царя, чем от патриарха, приводит соответствующие примеры. И еще замечает о некоторых вещах, которые могут быть нам интересны, а именно; что русские архиереи никогда не имели собственной инициативы в решении дел даже церковных. Всё в готовом виде принималось от греков. Греческая церковь всегда жила собственною творческою жизнью, сама создавала законы, сама правила, вносила с течением времени церковные изменения, вызванные новыми условиями и потребностями.
Мы же не создавали, а только подражали, копировали готовое греческое. Этому способствовало то, что русская церковь долгое время была подчинены Константинопольскому патриарху, и митрополиты наши были греки. Но, с другой стороны, принятый строй мы воспринимали как нечто совершенное, не терпящее никаких изменений.
В период, когда митрополиты избираются только из русских, изменений не происходит, епископы по-прежнему пассивны и некнижны, в церковных делах желали опираться на сторонний авторитет. Им становится великий князь, затем царь. Он и решает главные церковные дела (такие как стоглавый собор, введение патриаршества) и воздействует на решение соборов (четвёртая женитьба Ивана Грозного, заставление Лжедмитрием избрать в патриархи Игнатия, помазание, а не перекрещивание Марины Мнишек и т.д.), назначает архиерейских чиновников, т.е. у наших царей церковное перемешивается с государственным, и четкой грани в этом нет, а потому и церковная власть как самостоятельная сила, независимая от государства, не могла существовать.
Единственные два случая, когда церковная власть распоряжалась всем самостоятельно - времена Филарета Никитича и Никона. Но здесь, по словам Каптерева, получается парадокс: «По-видимому, наши архиереи должны бы были вполне сочувствовать такому положению дел, сердечно радоваться, что они освобождались от гнёта светской власти и были подчинены своему духовному главе, от которого только и зависели. В действительности, однако, этого не было, а было как раз обратное. Архиереи находили управление Филарета Никитича очень суровым, но особенно они недовольны были управлением Никона, которое казалось архиереям невыносимым, самоуправным и прямо тираническим» (Каптерев 1905а: 43-44).
Объяснение этому Каптерев приводит далее: «Очевидно, что архиереи XVII века не особенно хорошо чувствовали себя, когда патриархом был человек энергичный и властный, что они тяготились своею зависимостью и подчиненностью патриаршей власти, когда она стремилась проявить свою властительную и церковную мощь помимо собора и совета с другими иерархами, что они всегда готовы были против давления и самовластия патриарха, избираемого не им, а царем, прибегать на защиту и покровительство светской власти, в ней находит противовес незаконным, по их мнению, притязаниям патриархов на главенство между ними» (Каптерев 1905а: 46).
Каптерев считает, что епархиальные архиереи и даже патриархи были избранниками светской власти, от которой зависели и которой руководствовались. Поэтому говорить о свободе и независимости епархиальных архиереев от светской власти в Московский период нельзя. Архиерей походил больше на государственного чиновника, чем на смиренного архипастыря.
В конце статьи Каптерев подводит итоги рассуждений и окончательно формирует взгляды на обе власти. Читаем: «.древняя патриаршая Русь не может служить примером и образцом для современного лучшего церковного строительства . Словом наш московский патриарх был только внешним: декоративным украшением сколько церкви, столько же и государства, ничем органически не связанным ни с церковным строем ни тем более с народною жизнию. Восстанавливать такое патриаршество с таким же характером и условиями его деятельности, было бы, очевидно, большою ошибкою. . Точно также и епархиальные архиереи патриаршего периода были ставленниками только светской власти, от которой они всегда и во всём зависели: ни местное духовенство, ни паства, как бы следовало, в их выборе на кафедру не принимали никакого участия; ... что касается приходского духовенства, его положения в патриарший период, то оно, как мы видели, было почти невозможно... И если для архиерея всё низшее епархиальное духовенство было тяглым, податным сословием, зато для паствы оно было её избранником, её единственным действительным учителем и руководителем в религиозно-нравственной и церковной жизни.
В то же время нельзя оставаться и при современных существующих у нас церковных порядках, уже торжественно признанных несостоятельными, Призыв отовсюду теперь раздающийся, чтобы для обновления всей нашей церковной жизни и переустройства церковного управления, был созван прежде всего всероссийский «истинный» церковный собор, то есть собор, состоящий не из архиереев только и монахов, но и из белых священников, диаконов, а также и из мирян, словом, представителей всей церкви, а не какой-нибудь только отдельной её части, есть конечно самый верный путь к предстоящей в будущем творческой деятельности, а вместе с тем заключает в себе и самый серьезный залог ее плодотворности» (Каптерев 1905а: 46).
Как мы видим, несмотря на признание необходимости реформ церковного управления Каптерев настроен достаточно решительно против принятия патриаршества на современном этапе взаимоотношения Церкви с госудаством. В перспективе, избрания патриарха, в принципе, возможено, но предстоятель должен быть совершенно не такой, какие были раньше. Патриарх нужен совершенно иного
происхождения, иного характера, а его архипастырская деятельность должна быть поставлена в совершенно другие условия, но какие? На этот вопрос ответа не дается, автор указывает лишь, что над многим должно трудиться.
Данную тему церковного переустройства этой работой Каптерев не заканчивает. Через год в Московском еженедельнике издается статья «К вопросу о восстановлении у нас патриаршества (историческая справка)» (Каптерев 1906: 26-38). Эпиграфом к статье служат слова «Во мнозе совете спасения бывает». Обращаясь к читателям, автор говорит:
«Предсоборная комиссия, сейчас состоящая при св. Синоде, порешила учредить у нас патриаршество, наделившего будущего патриарха особыми правами чести и власти, чтобы выдвинуть его, по правам и преимуществам из ряда других русских епархиальных архиереев. В будущем патриархе думают найти основу для будущей самостоятельной русской церкви, опору и защиту её независимости от чрезмерного давления светской власти, мощный, богатый источник для развития в народе истинной церковности и подъёма в нём ослабевшего духа веры и благочестия. Патриаршество, проповедуют его горячие современные нам поклонники, есть будто бы тот истинный настоящий бальзам, который один только способен исцелить все давнишние язвы и раны нашей церковной жизни, и даже в жизни общественно-политической водворит мир, тишину, порядок и общее успокоение. Картина, конечно, заманчивая, но только... возможна ли этому она в действительности?» (Каптерев 1906: 26).
Далее Каптерев повторяет в принципе то, что было и в предыдущей работе, поэтому подробного содержания здесь мы приводить не будем. Для нас важны две вещи: Каптерев выступил не в научном сборнике, а в журнале для очень широкого числа читателей, и при этом, как видно из вступления, скептическая мысль по поводу принятия патриаршества только усилилась.
В том же 1906 году в свет вышла и еще одна работа, в которой затрагивались интересующие нас вопросы. Это «Царь и церковные московские соборы XVI и XVII столетий» (Каптерев 1906а). В ней также говорится о том, что пробудившееся современное общественное самосознание устремило взоры на церковные порядки, видя их несовершенство, желает улучшения и т.д. Высшая же власть признала справедливость всех этих стремлений перестроить нашу церковную жизнь и хочет предоставить это сделать не Святейшему Синоду, не наспех собранному из одних епископов, собору, а настоящему будущему всероссийскому собору (Каптерев 1906а: 1-2). При этом переустройство церковного управления и церковной жизни должно совершиться на прочных канонических началах, которые должны быть соблюдены во всей своей полноте.
«Но здесь сейчас же встречаются и серьёзные затруднения, - говорит Каптерев. -Древние каноны можно понимать и толковать очень различно, почему они даже в старой Византии имели нужду в особых толкованиях и передатчиках их применительно к пониманию и требованиям позднейшей жизни. Вполне естественно поэтому, что и наши современные канонисты расходятся между собою в понимании и толковании различных канонов и особенно в решении того, что нужно и можно по канонам и что нет, а это,
конечно, сильно колеблет безусловное доверие к извлечению ими незыблемых канонических начал перестройки современного строя нашей церковной жизни» (Каптерев 1906а: 1-2).
Говоря о созыве собора, Каптерев предлагает снова окунуться в историю и посмотреть, какими были соборы в древности, чтобы избежать возможных ошибок в созыве нового всероссийского собора. Как мы можем догадаться, ничего духовного Каптерев в этих соборах не видел. Он опять говорит, что все они проходили с подачи и под контролем государства, все архиереи - не больше, чем простые орудия в руках царя. Конечно, попытки выступить единой силой у архиереев были, как, например, при Федоре Алексеевиче, но, в общем и целом, всё оставалось неудачным.
Вывод, естественно, тоже вполне ожидаемый: на протяжении XVI-XVII столетий вся соборность «была очень своеобразная, малопохожая на истинную настоящую соборность. ...такая соборность свидетельствовала не о подъеме общественной церковно-религиозной жизни, а только о старании и заботах светского правительства дать правильное и нормальное направление церковным делам. ... В лице Синода, этого постоянного церковного собора в миниатюре светское правительство приобретало такой орган, который с большим удобством и легкостью мог быть, и действительно был, постоянным надежным проводником государственных видов и целей в делах церковных, нежели какими были прежние церковные соборы, очень хлопотливо, медленно и редко собираемые. . с учреждением св. Синода церковные соборы, . окончательно прекратили своё существование, тем более, что созывавшие ранее соборы светское правительство со времени Петра - 1-го, перестало интересоваться церковными вопросами с тем напряжением, с какими интересовались благочестивые московские государи, бывшие великими любителями, почитателями и знатоками всякой уставной церковности, чего уже нельзя сказать о государях петербургского периода. Конечно, теперь можно было бы от архиереев ожидать инициативы собрания соборов, но наши иерархи как до Петра были чиновниками, действовавшими по приказу и указке светского правительства, так такими же большею частью они остались и после Петра...» (Каптерев 1906а: 120-121). А в этом заключении есть очень любопытная деталь, которая касается не архиереев, а как раз светского правительства. Архиереи, по мнению Каптерева, как были, так и остались подчиненными государству. Но само государство до Петра ставило церковные задачи на высший первоочередной уровень, оно было сильно воцерковлено, в то время как после Петра дела церковные отодвинулись на дальние планы. То есть получается, что раньше не церковь была благочестивее, а государство! Этот момент нам предоставляется весьма важным.
Следующая работа Каптерева на эту тему также весьма любопытна. Известный духовный писатель, И.В. Преображенский, служивший в канцелярии Священного Синода, собрал свод статей, посвященных ожидаемой церковной реформы, выходивших в разных периодических изданиях и издал их отдельным сборником (Преображенский 1905). Каптерев, изучив это издание, публикует ответную статью, которая называется «К вопросу церковной реформе» (Каптерев 1905б: 501-524). Он отмечает, что эта книга навела его на некоторые размышления. В ней указывается, что Преображенский использовал в своей книге перепечатки не
менее 60-ти статей, но только четыре из них духовные, а остальные - светские, да и то из этих 4-х духовных только в двух вопрос о церковной реформе разрабатывается систематически правильно. А перепечаток многочисленных епархиальных ведомостей вообще практически нет. Почему? Видимо, считает Каптерев, потому что Преображенский не нашел в них оригинального и соответствующего важности предмета материала. «В действительности молчание духовенства, по самым живым и насущным для него вопросам, очень просто объясняется тем обстоятельством, что духовенству епархиальные архиереи за самыми ничтожными исключениями, запрещают свободно говорить и выражать свои истинные мнения, запрещают ему собираться для публичного совместного обсуждения церковных вопросов, запрещают публичное чтение по ним рефератов даже в столицах, грозят карой тем, кто бы из духовных осмелился обсуждать вопросы публично» (Каптерев 1905б: 501-524).
Интересная мысль! Второй раз мы видим здесь противопоставление архиереев и приходского духовенства. То есть получается, что архиереи являются безвольным орудием государства, но тем не менее вместе с этим запрещают приходскому духовенству обсуждать публично церковные вопросы. Мало того, по мысли Каптерева, архиереи хотят церковную реформу решать только в кругу архиереев, даже без белого духовенства (Каптерев 1905б: 516). И далее Каптерев высказывает мнение об обер-прокуроре. Он говорит, что на власть обер-прокурора надо смотреть не только глазами архиереев, но и глазами приходского духовенства. А духовенство находится в полном бесконтрольном распоряжении епархиального архиерея.
«Таким образом, - заключает Каптерев, - обер-прокурорская власть является, при современном строе и характере епархиального управления единственною уздою, еще несколько сдерживающею архиерейский произвол и усмотрение единственною, хотя очень далёкою и слабою, защитою для приходского духовенства от архиерейских неправд. Понятно поэтому, что уничтожение власти обер-прокурора Синода, при существующих епархиальных порядках и отношениях между архиереем и подведомственным ему духовенством, было бы для последнего очень большим несчастием, потерей и той последней, хотя бы и очень небольшой, защиты, какую оно сейчас все-таки иногда находит обер-прокуроре против произвола епархиальных архиереев» (Каптерев 1905б: 516). Такое заключение может показаться странным для человека, который именно благодаря обер-прокурорской власти был лишен права печататься, и вынужден был написать целых три диссертации, чтобы получить степень доктора, как нам известно из биографии самого Каптерева (см.: Голубцов 2003).
Следующий блок материалов, который нам хотелось бы разобрать, находятся в архиве Каптерева в Санкт-Петербургском Филиале Архива РАН (СПФ АРАН, Ф.124 оп.1).
Там сохранились некоторые его записки, позволяющие узнать, какие вопросы, касающиеся церковно-государственных отношений его волновали (Как мы знаем, помимо научной деятельности Каптерев занимался еще и общественной: он был депутатом в Государственной Думы от партии прогрессистов) .В частности вот один любопытный документ: «Записки Н.Ф. Каптерева с историческими справками о
подчинении русской церкви светским властям в связи с отказом Синода признать право Гос. Думы на пересмотр законов, касающихся церковного ведомства» (СПФ АРАН Ф. 124 оп.1 ед.хр.24). Записка представляет собой характерный для Каптерева вид исторической справки. Объясняет он это так: «Заявление представителей ведомства православного исповедания, что Гос. Дума не имеет права вмешиваться в церковную жизнь и законодательствовать в этой сфере, где единственным правомочным законодательствующим лицом является исключительно Св. Синод, по-моему мнению решительно несправедливо, так как это заявление ведомства противоречит всей нашей многовековой и современной нам исторической церковной действительности, с которой я поэтому и считаю нужным познакомить нашу комиссию» (СПФ АРАН Ф.24 оп.1.ед.хр.24л№1). Полагаю, и нам было бы тоже весьма любопытноо с этим познакомиться.
Итак, Каптерев начинает с вопроса, что такое царь по представлениям старой Московской Руси? И отвечает на него словами видных церковных деятелей: «Преп. Иосиф Волацкий о царях выражается так: «бози бо есте (цари) и сынове Вышнего. Вас бо (царей) Богъ въ себе место посади на престоле своем... Царь убо естеством подобен есть всем человеком, властию же подобен есть Вышнему Богу. Господь Бог устроил царя в свое место, и посадил на царский престол, суд и милость предаст ему, и церковное и монастырское, и всего православного государства и всея русские земли власть и попечение вручил ему». При венчании на царство Федора Иоановича (1584), митрополит между прочим говорил ему: «вас (царей) Господь Бог в себеместо избрал на земли, и на свой престол вознес, посади, милость и живот положи у вас».
Протопоп Иоанн Неронов пишет государю Ал М - чу (Алексею Михайловичу -Д.Г.) от 27 февр.1654 года: «припадаю, молю твое благородие, о равноапостольне, послушати изволи в сокрушении сердца вопиющаго ти, государю, и яко богу по Бозе бози». Противник Никона Лазарь учит, что власть царя божественна, и что «якоже отстоит от земли, и солнце выше луны и большим светом есть: сице и царская божественная власть вышши и больши прочих властей». Инок Амвросий пишет г-рю Ал-М-чу: «вся тягота церковная ныне на твоей выи висит; а на властей ныне ни на которых нечево смотреть - времени служат, а наперед не озираются беднии пастухи». Церковные наши соборы тоже решительно проповедовали, что ведению царя подлежат все церковные дела и самые церковные соборы. В постановлениях собора 1660 года о царе говортся: «ему же (царю) свою церковь Господь преда, и закону ея поучатися день и нощь науки на устроения и возрождение сущим под рукою людем... Оному-царю, яко общему всех благу не точно о благочинии церковном тщатися... но и во общую спасаемых душ православных пользу, по благословной вине церковной, богоугодно священный собор созывати подобает» (СПФ АРАН Ф.24 оп.1.ед.хр.24л№1). Из приведенных отрывков понятно, что московские государи видели себя наместниками Бога на земле, что они вправе контролировать всю деятельность на Земле, согласовывать её с божественными законами и постановлениями, ведь ответственность перед Богом несут прежде всего они, а не церковные иерархи. «В виду указанного представления о себе наших московских государей, - продолжает Каптерев, - они всегда считали себя в праве, и помимо
представителей церкви, предпринимать свои собственные меры к упорядочению, исправлению и улучшению религиозно-нравственной жизни народа в этом случае помимо всех церковных властей и учреждений, а иногда приказывая сделать известное распоряжение патриарху, о чем последний прямо говорит обыкновенно в своих грамотах» (СПФ АРАН Ф.24оп 1, ед. хр. 24 л №2). Таким образом получается, что все церковные соборы Московской Руси в XVI и XVII веках, по словам Каптерева, были одним из проявлений верховных забот наших благочестивых государей о Церкви и правильном течении всех церковных дел. И государь был главным инициатором соборов, он решал, собирать их или нет, назначал время, место, состав и количество участников, открывал сам эти соборы, утверждал соборные постановления, затем заботился о проведении их в жизнь.
«При этом, прежде чем собирать собор цари учреждали предсоборную комиссию, обыкновенно состоявшую из царского дьяка, боярина, думского дворянина и, вероятно, других служивых людей. Духовные лица в этих комиссиях встречаются редко. Эти предсоборные комиссии собирали и разрабатывали материал, который потом и вносился на рассмотрение и обсуждение собора, причем самом соборе по повелению г-ря (государя -Д.Г.) образовывалась еще особая комиссия, которой государь указывал «Соборное дело ведать», и в состав которой входили два архиерея и мирская предсоборная комиссия именно преобладавшая над духовными лицами. Очевидно предметы и вопросы, какие должен был рассматривать и обсуждать собор, определялись не им, т.е. собором, а исключительно государем, который, вероятно, предварительно советовался обо всем с м-том (митрополитом - Д.Г.), а потом с п-хом (патриархом - Д.Г.), или со своим духовником, точно также царскими вопросами и предложениями создавались и те определенные рамки, только в пределах которых и могла двигаться вся соборная деятельность, не имевшая права переходить за установленные для неё царем границы, или вносить от себя что либо новое, чего не давалось и не предусматривалось в царских вопросах и предложениях» (СПФ АРАН Ф.24оп 1, ед. хр. 24 л №2).
Как можно теперь заметить, этом небольшом отрывке московские соборы предстают перед нами в несколько другом свете: раньше они носили скорее негативный оттенок, Каптерев писал, что они не были духовны, а были лишь орудием светской власти. Теперь же получается, что царь - Божий помазанник, совершенно законно и правильно управляет соборами, и только он имеет право это делать, как только он же имеет право утверждать и, соответственно, отменять соборные постановления. Так, например, Грозный просил разрешения у собора на четвертый брак, и собор торжественно разрешил. Постановления церковного собора, шедшие против воли и желания царя, вменялись ни во что и собора как бы не существовало.
Далее Каптерев начинает рассматривать вопросы, вытекающие из заглавия статьи. Мы позволим себе привести еще несколько исключительно важных цитат. «Но что особенно характерно и что имеет прямое отношение к нашим думским занятиям по церковным вопросам, это - что церковные соборные постановления получили силу закона и приводились в исполнение в некоторых случаях не иначе, как только после
того, как они проходили через Боярскую Думу на рассмотрение и утверждение к-рой (которой - Д.Г.) передавал их царь, прежде чем утвердить их окончательно.
Вообще нужно признать, что Боярская дума в церковных делах играла более видную роль, нежели обыкновенно думают, так как она входила в состав церковных соборов, то окончательно утверждала состоявшиеся на церковных соборах постановления, тем более, что царь и о мелких вообще церковных делах советовался с своими боярами» (СПФ АРАН Ф.24оп 1, ед. хр. 24 л №2). Намёк здесь более чем понятен. Этой справкой Каптерев хочет сказать, что неплохо бы и Синоду все свои постановления отсылать для утверждения в Государственную Думу.
А дальше Каптерев приводит смысл и порядок работы собора, какими ни были в древности, чтобы Синод не думал, что только он имеет право решать церковные дела. Читаем: «Так как наши соборы были только совещательными учреждениями при г-ре (государе - Д.Г.), с к-рыми г-рь (с которыми государь - Д.Г.) советовался по делам церковным, то эти вполне определяется весь существенный характер деятельности соборов. Московские г-ри в указах благочестия, в несоблюдении признанны всеми церковных порядков и требований видели не только нарушение правил веры и благочестия, но и пагубное потрясение коренных основ жизни государственной, от чего гибнет государство. В виду этого наши г-ри, созывая церковный собор и предлагая на его обсуждение те или другие вопросы, ставили отцам собора первою и непременною обязанностию, чтобы вопросы были рассматриваемы и решаемы на соборе, как этого требует божественный закон, т.е. Св. Писание, правила св. апостолов и святых отцов, правила вселенских и поместных соборов, разные церковные уставы и правила. Собор все свои постановления обязательно должен был обосновать на этих указанных основах, обязательно должен был так или иначе подвести их по приятые церковные нормы и правила, чтобы таким образом ничем не нарушить божественного закона. В такой постановке ведении дела и заключалась собственно задача церковного собора. Как скоро собор это сделал, т.е. показал, что его обсуждения и решения предложенных ему вопросов действительно основаны на божественном законе, вполне согласны с ним, а не есть результаты личного усмотрения, домышления или творчества отцов собора, - роль собора была кончена, он выполнил свое назначение и от г-ря уже зависело далее, придать или не придать решениям собора окончательную форму обязательного закона, почему, например, Стоглавый собор в своих постановлениях выражается о себе: «По данной нам о Бога власти и царским советам собор повелехом», так что одна данная от Бога власть, без царского совета, не могла составить окончательного соборного повеления. В виду этого наши русские соборы, состоявшие и русских, никогда не употребляли в своих постановлениях формулы: «Изволися Духу Святому и нам», почему и самым постановлениям нашим соборам никогда не придавалось характера непогрешимости и неизменяемости, в них не видели акта непосредственного действия Св. Духа, а обычные церковно-государственные постановления, опиравшиеся и находившие свое оправдание в божественны законах. Цари приглашали на собор сведущих в божественном законе людей, и им потом поручали проверять, правильно-ли отцы собора ссылались на святые Правила, и если оказывалось, что неправильно, то царь не признавал самый собор.
И сейчас, в «Основных Законах Российской Империи», наши государи признают себя, как это было и раньше, «верховными защитниками и хранителями догматов господствующей веры», именно 64-я статья «основных законов» г-т (говорит - Д.Г): «Император, яко христианский Государь, есть верховный защитник и хранитель догматов господствующей вере, и блюститель правоверия и всякого в Церкви святой благочиния. В сем смысле Император в акте о наследии престола 1797 апреля б (17910) именуется Главою Церкви». И статья 65-я г-т: «В управлении церковном Самодержавная Власть действует посредством Святейшего Правительствующего Синода, Ею учрежденного» (СПФ АРАН Ф.24оп 1, ед. хр. 24 Л.№3,4).
Главная мысль данного изложения видна сразу: царь, он же сейчас император, был и остается высшею властью на земле, как идеологически и мистически, так и фактически и документально. Править царю помогает Государственная Дума, а потому, опять же, и Синоду не мешало бы все свои постановления отсылать ей.
Такая мысль для ученого не случайна. Ему, как никому, были хорошо известны трудности, с которыми сталкивался и преподаватель, и ученый, и простой прихожанин. Много раз писал он о несовершенстве административного архиерейского управления, когда епископы начинали действовать исключительно в своих интересах, ставя их выше общецерковных и гражданских. Одни и те же люди составляют и государство и Церковь, а потому, коль скоро Российская Империя является православной, то интересы этих двух институтов должны согласовываться и контролировать друг друга, чтобы не случилось произвола с обеих сторон. Государство защищает Церковь и формулирует перед ней конкретные исторические задачи, Церковь же наполняет государство смыслом, формирует его дух и способствует его усилению и развитию. Без правильного, необходимого баланса начинается взаимное отторжение и непонимание друг друга.
Резюмируя все вышесказанное, можно отметить, что для Каптерева, как глубокого исследователя, ни одно политическое действие не представлялось однозначным.
Исследователь считал, что не стоит подходить тем более к вопросам церковной политики формально, даже если это кажется правильным и традиционным на первый взгляд, а всегда нужно смотреть на проблему исторически, и анализировать весь путь, указывая, почему то или иное явление возникло, как оно развивалось и перед чем мы стоим сейчас? Изжило ли себя окончательно или в нем есть еще смысл?
Как видно, в условиях Российской Империи, при наличии православного Императора, обер-прокурорская система не изжила себя, и была исторически наиболее приемлема к условиям, в которых находилась тогда система государственного управления. Новые условия диктовали и новые правила - с исчезновением Императора, как лица, отвечающего за Церковь перед Богом, и возникла непреодолимая необходимость скорейшего выбора предстоятеля русской церкви, что и было сделано в 1918 году.
В этом отношении опыт Н.Ф. Каптерева в анализе современной ему ситуации может быть примером и для нашей действительности, а также образцом стойкости, мужества и независимости мысли, за которые ученый страдал всю свою жизнь.
ЛИТЕРАТУРА
Витте 2002 - Витте С.Ю. Воспоминания, мемуары. Т. 1. М., 2002.
Голубцов 2003 - Голубцов С.А. Николай Фёдорович Каптерев и его труды об эпохе Патриарха Никона и царя Алексея Михайловича. М., 2003.
Каптерев 1905 - Каптерев Н.Ф. Власть патриаршая и архиерейская в Древней Руси в их отношении к власти царской и приходскому духовенству // Богословский вестник. 1905. Апрель. С. 657-690.
Каптерев 1905а - Каптерев Н.Ф. Власть патриаршая и архиерейская в Древней Руси в их отношении к власти царской и приходскому духовенству // Богословский вестник. 1905. Май. С. 27 -64.
Каптерев 1905б - Каптерев Н.Ф. К вопросу о церковной реформе // Богословский вестник. 1905. Ноябрь. С. 501-524.
Каптерев 1906 - Каптерев Н.Ф. К вопросу восстановления у нас патриаршества (историческая справка) // Московский еженедельник. 1906. № 35. С. 26 -38.
Каптерев 1906а - Каптерев Н.Ф. Царь и церковные московские соборы XVI и XVII столетий. Сергиев Посад, 1906.
Преображенский 1905 - Преображенский И.В. Церковная реформа. Сборник статей духовной и светской периодической печати по вопросу о реформе. СПб., 1905.
Слово 1905 - Слово. 1905. № 108 от 28 марта.
СПФ АРАН - Санкт-Петербургский филиал Архива РАН.
REFERENCES
Golubcov 2003 - Golubcov S.A. Nikolaj Fyodorovich Kapterev i ego trudy ob epohe Patriarha Nikona i carya Alekseya Mihajlovicha [Nikolay Fyodorovich Kapterev and his works about an era of the Patriarch Nikon and the tsar Alexey Mikhaylovich], Moscow, 2003 [in Russian].
Kapterev 1905 - Kapterev N.F. Vlast' patriarshaya i arhierejskaya v Drevnej Rusi v ih otnoshenii k vlasti carskoj i prihodskomu duhovenstvu [The power patriarchal and hierarchal in Ancient Russia in their relation to the power imperial and to parish clergy], in: Bogoslovskij vestnik. 1905. Aprel' [Theological messenger. 1905. April], pp. 657-690 [in Russian].
Kapterev 1905a - Kapterev N.F. Vlast' patriarshaya i arhierejskaya v Drevnej Rusi v ih otnoshenii k vlasti carskoj i prihodskomu duhovenstvu [The power patriarchal and hierarchal in Ancient Russia in their relation to the power imperial and to parish clergy], in: Bogoslovskij vestnik. 1905. Maj [Theological messenger. 1905. Mai], pp. 27-64 [in Russian].
Kapterev 1905b - Kapterev N.F. K voprosu o cerkovnoj reforme [To a question of church reform], in: Bogoslovskij vestnik. 1905. Noyabr' [Theological messenger. 1905. November], pp. 501-524 [in Russian].
Kapterev 1906 - Kapterev N.F. K voprosu vosstanovleniya u nas patriarshestva (istoricheskaya spravka) [To a question of restoration of patriarchate at us (historical information)], in: Moskovskij ezhenedel'nik [Moscow weekly], 1906, № 35, pp. 26-38 [in Russian].
Kapterev 1906a - Kapterev N.F. Car' i cerkovnye moskovskie sobory XVI i XVII stoletij [Tsar and church Moscow cathedrals XVI and XVII of centuries], Sergiev Posad, 1906 [in Russian].
Preobrazhenskij 1905 - Preobrazhenskij I.V. Cerkovnaya reforma. Sbornik statej duhovnoj i svetskoj periodicheskoj pechati po voprosu o reforme [Church reform. The collection of articles of spiritual and secular periodicals on the issue of reform], St. Petersburg, 1905 [in Russian].
Slovo 1905 - Slovo. 1905. № 108 ot 28 marta [Word. 1905. No. 108 of Mar ch 28] [in Russian].
SPF ARAN - Sankt-Peterburgskij filial Arhiva RAN [St. Petersburg branch of RAS Archive] [in Russian].
Vitte 2002 - Vitte S.Yu. Vospominaniya, memuary. T. 1 [Memoirs, memoirs. Volume 1], Moscow, 2002 [in Russian].
Гусев Дмитрий Владимирович - Сотрудник библиотеки им. М. Горького Санкт-Петербургского государственного университета (Санкт -Петербург, Россия). Dmitry Gusev - The library worker of Maxim Gorky St. Petersburg State University (St. Petersburg, Russia). E-mail: rascol@bk.ru
