CC BY
48
МИГРАНТЫ В ЕВРОПЕ
УДК 130.2. Баатр КИТИНОВ
ТРОПЫ ЕВРОПЫ: МИГРАНТЫ В ПОИСКАХ ИДЕНТИЧНОСТИ
Аннотация. Автор предлагает рассматривать миграционную проблему с точки зрения наличия процессов возрождения в исламе, оказывающих несомненное воздействие на формирование идентичности у своих последователей, на развитие политических процессов в Среднего Востока и Магриба и на создание мусульманских миграционных сообществ с иными качествами. Миграционный кризис, потрясший европейские страны в 2015 г., серьёзно отразился на развитии политических процессов внутри ЕС. Однако признавать перемещение в Европу значительных масс людей из Сирии и соседних территорий последствиями "арабской весны", деяний ДАИШ (ИГИЛ) или поиска благополучной жизни представляется не вполне корректным; отмеченное было спровоцировано процессами возрождения в исламе и попытками традиционного восточного общества дать ответ на внешние вызовы. Автор, исходя из положения конструктивистов о значимости идентичности (во многом основанной на религии) для всех социальных и политических институтов и процессов, полагает, что такая масштабная миграция стала возможна ввиду наложения двух цивилиза-ционных парадигм: поиска мусульманами своей идентичности и идентификационным кризисом современного европейского общества.
Ключевые слова: миграция, Ближний Восток, Европа, политический процесс, ислам, религия, идентичность.
Миграция из стран Среднего Востока и Магриба (далее - СВМ) в Европу, особенно бурно проявившаяся в 2015 г., является одной из наиболее актуальных проблем для европейских стран и ЕС. Её причиной являются разрушение устоявшихся режимов правления на огромной территории от Афганистана до Туниса, где регион, занимаемый Сирией, оказался одним из ключевых; ситуация усугубилась созданием ДАИШ (ИГИЛ), укрепившегося в Ираке и Сирии, и его жестокими методами "правления" на захваченных территориях. Предполагается, что с разгромом исламских радикалов и построением демократических режимов в проблемных странах типа Сирии станет возможно стабилизировать ситуацию в СВМ и остановить массовую миграцию.
© Китинов Баатр Учаевич - кандидат исторических наук, доцент РУДН. Адрес: Россия,
г. Москва, ул. Миклухо-Маклая, 6. E-mail: [email protected] DOI: http://dx.doi.org/10.15211/soveurope520164146
Европа как источник тревог и надежд
Коллизии регионального и мирового уровня (после катаклизмов 1991 и 2001 гг., сюда же следует отнести события "арабской весны", начавшейся в 2011 г., массовый наплыв в Европу мигрантов в 2015 г.) вызывают даже у стран - мировых лидеров переоценку способностей, возможностей и ограничений существующих государственных институтов и механизмов. Это реальный вызов для европейских государств, которые столетиями являлись олицетворением цивилизации.
В разные периоды своей истории с целью "оцивилизовывания" "аборигенов" Европа выносила переполнявшую её витальность за пределы субконтинента, и там, где она смогла закрепиться, её судьба оказывалась тесно соотнесена и связана с историей соответствующего региона - будь то Африка, Азия или Ближний Восток. Однако были и исключения - например, Индия и Китай - страны-цивилизации, обладающие потенциалом к восприятию и переработке нового. Их способность сохранять свою идентичность при давлении внешних (западных) моделей и институтов является во многом следствием взаимодействия многоаспектной культуры и многовековых традиций оригинальной политической практики. К числу таких стран следует отнести и Россию, политический и иной потенциал которой сформировался на базисе комплексной евро-азиатской культуры.
Можно предположить, что именно смешанный характер культурно-цивилизационных показателей оказывает влияние на цельность и самодостаточность России, Индии и Китая, на проведение ими последовательной политики. Соответственно, более монокультурные и моноэтнические государства оказываются беззащитными в условиях быстро изменяющегося мира, "взламывания" прежних политических и культурных (религиозных, идентификационных) структур и кодов.
Европейские государства не относятся к моноэтническим, но в идентификационном отношении их в целом следует отнести к единой христианской культуре (хотя и значительно утерянной), с подобными (однотипными) политическими процессами и структурами. Образование ЕС означало унификацию многих сторон европейской политической практики, что ограничивало вариативность реакции на возможные масштабные кризисные ситуации. То же справедливо в отношении экономической жизни общества. Неудивительно, что последовавшие вскоре кризисы -экономический и социальный (миграционный) - выдвинули на первый план вопросы жизнестойкости и идентичности единой Европы [Migrants Provoke..., 2015]. Европейские страны оказались не готовы к кризисам как у себя, так и в соседних регионах.
В кризисной ситуации в странах СВМ поляризация между различными учениями шиизма и суннизма сопровождается этнической сегрегацией и "войной всех против всех"; поразительна скорость развития и ожесточённость таких явлений и процессов. "Война всех против всех", когда речь идёт уже не о регионах, а об отдельных населённых пунктах, позволяет предположить иные причины, которые нельзя ограничить только "требованиями демократии" или "правами человека".
Попытки Востока критиковать (вплоть до объявления "священной войны") современность (модернизм) Запада являются частью более широкого по охвату поиска культурной аутентичности незападного мира. Изучение причин таких попыток позволяет заключить, что их основным источником является проблема кризиса идентичности. Эта проблема становится центральной для определения её роли в политических процессах: "предметом интереса политики являются вопросы иден-
тификации" [Хантингтон, 2003: 142]. При имеющихся реалиях продуктивен анализ не только взаимодействия государств (обществ) между собой и внутри себя, но, как считают конструктивисты, также важна самоидентификация государства (общества) с собой, со своей цивилизационной идентичностью [Wendt, 1999: 36; Fox, 2008]. Значит, важна и самоидентификация цивилизаций, что в кризисных ситуациях актуализируется процессами возрождения.
ЕС хотел бы отгородиться от исламского региона СВМ буферными зонами-государствами типа Турции или прежней Югославии, однако, как показывает современная мировая практика, такие образования уже не только не справляются с возложенными на них "обязанностями", но в действительности могут стать "логистическими" центрами для нелегальной миграции. Ситуация для ЕС ещё более усугубляется наличием разных векторов и уровней развития европейского и арабо-исламского сообществ, хотя в своё время европейские страны потратили немало усилий на "модернизацию" Среднего Востока.
Следы истории
Проникновение Европы на Балканы и Ближний Восток в начале XIX в. определило необходимость экономических и политических перемен в Османской империи, а также повлияло на формирование просветительского движения среди верующих (особенно в арабоязычном регионе, и прежде всего среди арабов-христиан). Реформы в империи в последней четверти XIX в. привели к актуализации значения халифата и снижению значимости султаната, чем воспользовались Великобритания и Франция, повлиявшие на формирование "арабизма" и поддержавшие сепаратистские настроения арабов с целью образования независимых арабских государств.
Просветительское движение способствовало возникновению в конце XIX в. панисламизма как цивилизационного антизападного течения, и в этом значении как своего рода квазинационализма, который использовал понятие исламской уммы как центральное для своей идеологии и, несомненно, использовавший идею "уммы" в политико-технологическом русле национализма, а точнее, квазинационализма [Труевцев, 2003: 106-107] - по сути, квазиидентичности. Появление панисламизма совпало с процессами оживления среди мировых религий, имевшими место с середины - конца XIX в. и длящимися до сих пор. В исламе они проявились по-особенному, как тесно связанные с политическими процессами и реформами, созданием государств и попытками образования их союзов.
Развитие и взаимовлияние политических процессов и цивилизационно-идентификационных факторов в традиционных обществах СВМ часто шло под влиянием и под знаком западной цивилизации. Распад Османской империи и формирование арабизма породили не только новые государства, но также новые независимые центры исламского духовного притяжения и идентичности (Саудовская Аравия, Египет, Турция). С учётом негибкости традиционных обществ такие центры были потенциально "заряжены" конфликтным потенциалом и возможностью фрагментирования мировоззрения своих последователей. Это было особенно характерно для территорий прежней Османской империи. Здесь наметившийся процесс становления арабских государств (в перспективе нацеленных на создание единого арабского государства) был в известном смысле "скорректирован" образованием Израиля (1948) и возрождением иудаизма, ещё более усложнившим религиоз-
ную карту региона. По сути, регион Ближнего Востока потерял часть своей исламской идентичности. Неудивительно, что имевшая место антитурецкая направленность арабов в связи с политикой Франции и Великобритании, поспособствовавших появлению Израиля, довольно скоро приняла выраженный антизападный (антиевропейский) характер. Арабо-израильские войны (1948-1973) вызвали радикализацию взглядов ряда мусульманских деятелей, которым требовался новый полигон для апробации своих идей; им позже стал Афганистан (с 1979 г.).
Ещё с начала 1980-х гг. в поддержку той или иной стороны, борющейся за лидерство в исламе, был вовлечен и Запад, поспособствовавший образованию движений радикалов разных окрасок - Талибан, Аль-Каида, ДАИШ. Последовавшая серия американских и европейских "гуманитарных интервенций" привела к ещё большей их радикализации и определила их интерес к Европе как к ближайшей, новой зоне борьбы за влияние. И это логично. Во-первых, в Европе благодаря послевоенным и последующим трудовым переселениям сконцентрировалась значительная масса выходцев из стран СВМ, получивших западное образование и сохранивших исламскую идентичность. Во-вторых, имеющийся в СВМ хаос и безвластие сделали сущностным вопрос выживания путём миграции на территорию, способную принять возрождающуюся энергию мигрирующих, и Европа выглядит лучшим вариантом.
Степень негибкости общественных систем на Востоке обуславливают специфика и формы восприятия явлений и процессов, инициированных западными институтами. Таким образом, можно определить первую методологическую посылку -исламские общества в целом восприимчивы к определённой степени модернизации выборочно, в зависимости от разных факторов - от исторических (Турция) до ци-вилизационных (Иран). Вторая посылка связана с общим кризисом современного "поствестфальского" мира [Эйзенштадт, 2012: 44]1, когда народы СВМ обращаются в прошлое, где практически всё определялось религиозной идентичностью.
Столкновение концепций общественного развития, выработанных западной цивилизацией (капитализмом и социализмом), и их не всегда удачная имплементация в ряде восточных обществ позволили предположить тупиковость некоторых теоретических конструкций. Так, во второй половине ХХ века комплексное изучение специфики восточных сообществ показало, что стремление западной цивилизации к их модернизации привело некоторых из них к краху. Процессы возрождения охватили практически все религии и все конфессиональные сообщества, и их кризисный потенциал оказывает возрастающее влияние на политические процессы самых разных уровней. Политика, особенно в странах с исламским населением, оказывается самым тесным образом связанной с религией. М. Юргенсмейер отмечал, что "поворот к XXI веку был ознаменован глобализацией и религиозной политикой, причём они обе были взаимосвязаны" .ие^е^теуег, 2008: 1х].
Возрождение ислама и кризис идентичности
Современные политические процессы в странах СВМ сформировали новое качество феноменов сепаратизма и религиозного экстремизма. "Явление и консолидация современной религиозной воинственности коренятся в невыполнении обе-
1 Ш. Эйзенштадт формулирует ситуацию как "Новый мировой беспорядок".
щаний современности. Результатом... выступает культурная и экономическая путаница, являющаяся благодатной почвой для роста религиозного экстремизма и консерватизма", - писал известный политолог Дж. Хайнес, руководитель Центра изучения религии, конфликтов и сотрудничества университета Метрополитан [Haynes, 1994: 31-34].
Нет ничего странного в том, отмечает Ш. Эйзенштадт, что фундаментализм произрастает в таких религиях, как иудаизм, христианство и ислам, поскольку они "заряжены" на имплантацию утопических проектов на земле - "даже в наши дни, когда такие взгляды облечены в современные светские термины" [Eisenstadt, 2003: 514]. Учёные отмечают, что "большинство исламских движений в современном мире не идёт далее призыва к соблюдению "истинного ислама"... Они игнорируют необходимость постоянных преобразований с учётом потребностей современного мира. Их программы редко выходят за рамки абстрактных, утопических ценностей, связанных с политизированным исламом и системой халифата" [Фадеева, 2002: 139]. Действительно, целью своей активности Талибан, Аль-Каида, ДАИТТТ и другие близкие им организации считали и считают формирование Халифата, с идеологическим (т.е. религиозным), а не национально-географическим основанием. Верную оценку подобным планам давал акад. В.В. Бартольд: "Утопия политического объединения мусульманского мира в виде одного государства или союза государств встречается. до наших дней, но всегда в виде доктрины, не столько религиозной, сколько политической, большей частью как средство для достижения вполне определённых целей" [Бартольд, 1966: 402].
Политические и особенно экономические пертурбации приводят к изменениям в традиционных социальных структурах исламского мира, это заметно прослеживается на примере мигрантов. Перемещение значительных масс мусульман на Запад имеет причинами не только поиск лучших экономических возможностей или бегство от войн; в действительности продолжается формирование новых сообществ с особой идентичностью, нацеленных на укрепление своих (в СВМ и Европе) обществ и "взламывание" иных - обычное явление в ходе процессов возрождения. По мнению французского специалиста по исламу Оливье Руа, такие сообщества могут быть "чисто идеальными (связанных только верой), могут основываться на традиционных групповых связях. но они всегда действуют как реконструкция" [Roy, 2002: 157]. О. Руа также отмечает, что в странах Запада мусульмане получают больше религиозной свободы, чем у себя на родине.
Формирующиеся в Европе и других частях мира "новые религиозные сети выходят за пределы классических контуров современности и влекут за собой возникновение новой цивилизационной общности. Глобальная цивилизационная общность порождает масштабные культурные изменения", - уверен Ш. Эйзенштадт [Эйзенштадт, 2012: 39]. Современные события в Европе свидетельствуют, что не столько европейцы влияют на мигрантов, сколько сами мигранты стремятся обратить европейцев в свою веру и культуру, чему подтверждение - заявление архиепископа Кентерберийского Роуэна Уильямса о необходимости признания в Британии исламских законов [Архиепископ, 2008].
Кризис идентичности идёт через кризис государственных институтов, т.к. она, хотя и ведёт к росту интеграции, одновременно вызывает ослабление национальной власти. Э. Фрост считает, что в такие периоды затрагивается как сама суверенность государств, так и идентификация государства в мире [Frost, 2001: 36]. Традиционно
оживление религий порождало волны миграции носителей новой идентичности, призванных не только сохранять, но и пропагандировать новые учения, в т.ч. путём укрепления своей идентичности. Так было всегда, следовательно, возрождение, миграция и актуализация идентичности часто являются взаимосвязанными и взаимообусловленными.
Современное европейское государство превращается для своих чиновников в химеру, оно стало вездесущим существом, обязанным обслужить каждого "по потребностям". Абсолютизация индивида и его свободы, подчинение государственной машины любой прихоти каждого гражданина заставляет руководителей этих стран не замечать реальных угроз национальной, экономической и иной безопасности, самоидентификации государства. Вероятно, такой подход обусловлен господством в ведущих западных странах (нео)либералистской теории: "либерализм подчёркивает роль внутренних факторов в формировании государственных интересов, реализация которых ограничена на системном уровне институтами. А неолиберализм перемещается в этот угол до такой степени, что выделяет роль ожиданий, нежели власти и интересов" ^еп&, 1999: 31].
Попытки некоторых лидеров Запада акцентировать христианский религиозный компонент своей культуры не получают должной поддержки со стороны основной части населения, выступающей за плюрализм мнений и воззрений. Она уже отказалась от прежних норм идентичности и оказалась под влиянием псевдорелигиозных учений и деструктивных культов, а то и нигилизма.
Религия в теории и практике западной политической мысли
Вот как характеризовал ещё в 1980-х гг. роль религии на Западе известный советский философ Д.М. Угринович: "В результате длительных и сложных социальных изменений во многих капиталистических странах возникает ситуация, которая в буржуазной социологии именуется религиозным плюрализмом. Речь идёт о наличии в обществе нескольких религиозных организаций, конкурирующих друг с другом" [Угринович, 1985: 179]. Провозглашаемый как крупное достижение демократии "религиозный плюрализм" на деле обладает значительным антисоциальным зарядом. Граждане европейских стран во многом отошли от своей христианской цивилизационной идентичности, и в нынешних условиях миграции из СВМ сталкиваются с трудностями при определении своих же интересов. Под угрозой оказываются скрепы, объединявшие и организовавшие различные социальные структуры и слои; общество либо подпадает под власть "охотников за головами", и порождает фанатиков, либо демонстрирует интерес к иным конфессиям (что связано с проблемой идентичности), чтобы в итоге настроиться против всех, и часто - против этнически и конфессионально близких народов; это одинаково справедливо как для "коренных" жителей ЕС, так и пришлых, мигрировавших туда ранее.
Защищая самобытность в условиях требований Запада по "открытию" своих обществ и государств, Восток традиционно обращался к религии, тем самым определяя устойчивость и воспроизводство религиозных представлений и стереотипов в массовом сознании и идеологии своих государств. Соответствующие представления, показатели идентичности сохранялись мигрантами и после их перемещения в западное сообщество, которое, в свою очередь, также изменило своё восприятие пришлых: "начиная с 11.09 в Европе случился переход от мигранта к мусульмани-
ну" [La Barbera, 2015: 6]. Такая ситуация опасна для общества, уверен Ф. Фукуяма, поскольку "несмотря на упрочение чувства общности среди людей, вызванное расколом с традиционной конфессией и учреждением новой, долговременный эффект подобного умонастроения заключается в подрыве уважения не просто к конкретному религиозному институту, но и к авторитету и власти вообще" [Фукуяма, 2004: 478]. Отсутствие уважения к имеющимся властным структурам создаёт ситуации, потенциально нацеленные на дисгармонию в обществе и создание новых центров влияния, где христианской цивилизации едва ли будет отводиться значимое место.
Например, общепринятым в пределах западной цивилизации стало использование в политической и иных практиках теории "мультикультурализма", впервые возникшей в Канаде в 1960-х гг. в связи с необходимостью инкорпорации локальных индейских общин в канадское общество. Практическая реализация теории должна была основываться на следующих принципах:
1. Меры по увеличению миграции [людей] из различных частей мира, неадекватно представленных в основном населении мультикультурного сообщества;
2. Меры по ограничению негативных или дискриминационных реакций... доминантной группы в отношении растущего представительства других;
3. Меры по редуцированию политической власти и свободы действий избранных представителей, комбинированные с другими мерами по увеличению ответственности судей и других независимых властей [Forbes, 2007: 36].
Такого рода принципы на государственном уровне дополнительно стимулировали идентификационные и процессы возрождения как в новоприобретённом, так и в своём, "европейском", исламском сообществе. И хотя лидеры ведущих стран Европы уже дали негативную оценку "мульти-культи" [Это столкновение., 2010; По словам., 2011], проблема кризиса идентичности сохраняется; нам следует согласиться с мнением французского учёного Э. Перро, отметившего, что чувство принадлежности к единственному и общему для всех людей миру "сопровождается распадом прежних ценностей и привязанностей и созданием множеством индивидуумов и групп собственных, особых миров, собственных "вселенных"" [Новоже-нова, 2000: 147]. Отсюда следует, что "прежние стандарты, даже социально значимые и имеющие определённую историю, могут исчезать по причине наличия различных альтернатив" [Hynek, Teti, 2010: 193]. Видный теоретик либерализма П. Вэйтман считает, что в современном обществе его члены должны обучаться нормам, привычкам, ценностям этого общества и их восприятию; духовные иерархи должны подготовить свою паству к таким гражданским обязательствам [Weithman, 2002]. Однако много уже упущено, Запад проигрывает прежде всего в вопросе идентичности, и поэтому полагать, что корень зла (миграции) имеет только внешнее происхождение, - это, скорее, односторонний взгляд на причины миграции.
Процессы известной исламизации в Европе, конечно, будут определять дальнейший поиск методик, направленных на поиск взаимопонимания религий, "диалог цивилизаций и культур", "религиозный плюрализм". Однако их креативный потенциал редко коррелирует с региональными контекстами. Неудивительно, что были и будут, кроме пришлых извне, исламские радикалы и из среды самого западного общества, поскольку их идентичность - это в первую очередь религиозная, а не национальная (государственная), пусть даже и в оболочке образования от известных вузов Европы и Америки. Европа уже не в состоянии предложить своим новым
гражданам единый путь в общее стабильное будущее; теперь это, образно говоря, сеть тропинок, самостоятельно протаптываемых новыми европейцами в соответствии с их нынешним опытом и представлениями, в т.ч. об общем будущем.
Заключение
Миграцию из СВМ в Европу надо воспринимать не только как следствие экономических, политических и социальных процессов и обстоятельств. Одним из главных условий является обострение идентификационной проблемы в обществах СВМ, сопровождаемое ростом влияния религии на образ жизни и формы поведения. Возрождение ислама и миграционные коллизии - взаимоувязанные явления и процессы, в известной мере поддерживающие и стимулирующие друг друга. Они также спровоцированны политикой мультикультурализма и "гуманитарными интервенциями". Кризис идентичности обусловил появление в Европе мигрантов нового типа, мотивированных исламским идентификационным дискурсом.
Миграционный кризис показывает, что западные оценки и подходы к ситуации в СВМ мало способствуют достижению мира в регионе. Очевидно, что смена режима в Сирии, как того добивается Запад в лице США, и разгром ДАИШ как необходимые условия стабилизации ситуации в регионе не более чем мифы политкор-ректности. Вероятнее всего, кризис в регионе СВМ, обусловленный во многом процессами возрождения в исламе и поисками идентичности у целых народов, будет сохраняться ещё долго. Он будет подпитываться цивилизационной неопределённостью и кризисом единой европейской идентичности в странах ЕС, поскольку для Запада идентичность - это, скорее, то, что они делают, чем то, чем они владеют [La Barbera, 2015: 3].
Список литературы
Архиепископ Кентерберийский не уйдёт в отставку. Газета. 11.02.2008.
Бартольд В.В. (1966) Сочинения. Работы по истории ислама и арабского халифата. Т.6. М.: Наука.
Новоженова И.С. (2000) Глобализация в сфере сознания и новые религиозно-духовные поиски европейцев// Актуальные проблемы Европы. №4.
По словам Дэвида Кэмерона, "государственный мультикультурализм потерпел провал". URL: http://zaiprotiv.info/novosti/pol-slovam-devida-kemerona-gosudarstvennyj-multikulturalizm-poterpel-proval003584 5.02.2011 (дата обращения: 10.09.2014.)
Труевцев К.М. (2003) Арабский мир в XX веке: развитие национальной идеи// Полития. №3.
Угринович Д.М. (1985) Введение в религиоведение. М.: Мысль.
Фадеева И.Л. (2002) Расколотое общество: представления о демократии политических лидеров стран Ближнего и Среднего Востока// Мусульманские страны у границ СНГ. М.: Институт востоковедения РАН.
Фукуяма Ф. (2004) Доверие: социальные добродетели и путь к процветанию. М.: Аст.
Хантингтон С. (2003) Столкновение цивилизаций. М.: Аст.
Эйзенштадт Ш. (2012) Новые религиозные констелляции в структурах современной глобализации и цивилизационная трансформация// Государство, религия, церковь в России и за рубежом. №1.
"Это столкновение двух глубоко отличных друг от друга парадигм"// Коммерсант. 02.11.2010.
References
Arhiepiskop Kenterberijskij ne ujdjot v otstavku. Gazeta. 11.02.2008.
Bartol'd V.V. (1966) Sochinenija. Raboty po istorii islama i arabskogo halifata. T.6. M.: Nauka.
Novozhenova I.S. (2000) Globalizacija v sfere soznanija i novye religiozno-duhovnye poiski evropejcev//Aktual'nyeproblemy Evropy. №4.
Po slovam Djevida Kjemerona, "gosudarstvennyj mul'tikul'turalizm poterpel proval". URL: http://zaiprotiv.info/novosti/pol-slovam-devida-kemerona-gosudarstvennyj-multikulturalizm-poterpel-proval003584 5.02.2011 (data obrashhenija: 10.09.2014.)
Truevcev K.M. (2003) Arabskij mir v XX veke: razvitie nacional'noj idei// Politija. №3.
Ugrinovich D.M. (1985) Vvedenie v religiovedenie. M.: Mysl'.
Fadeeva I.L. (2002) Raskolotoe obshhestvo: predstavlenija o demokratii politicheskih lide-rov stran Blizhnego i Srednego Vostoka// Musul'manskie strany u granic SNG. M.: Insti-tut vostokovedenija RAN.
Fukujama F. (2004) Doverie: social'nye dobrodeteli i put' k procvetaniju. M.: Ast.
Hantington S. (2003) Stolknovenie civilizacij. M.: Ast.
Jejzenshtadt Sh. (2012) Novye religioznye konstelljacii v strukturah sovremennoj globali-zacii i civilizacionnaja transformacija// Gosudarstvo, religija, cerkov' v Rossii i za rubezhom. №1.
"Jeto stolknovenie dvuh gluboko otlichnyh drug ot druga paradigm"// Kommersant. 02.11.2010.
MariaCaterina La Barbera. Identity and Migration: An Introduction// Identity and Migration in Europe: Multidisciplinary Perspectives. La Barbera, MariaCaterina, ed. Springer, 2015.
Eisenstadt, S.N. Comparative Civilizations and multiple modernities. Part 1. Leiden: Brill, 2003.
Fox, J. A World survey of Religion and the State. Cambridge University Press, 2008.
Frost Ellen L. Globalization and National Security: A Strategic Agenda// The Global Century. Globalization and National Security. 2001. Vol. I. P.36. URL: http://www.ndu.edu/inss/books/Books_2001/Global%20Century%20-%20June%202001/C2Frost.pdf_(accessed 10 March, 2014.)
Haynes, Jeff. Religion in Third World Politics. Boulder, CO: Lynne Rienner, 1994.
Hugh Donald Forbes. Trudeau as the First Theorist of Canadian Multiculturalism// Multiculturalism and the Canadian constitution. Ed. by Stephen Tierney. The University of British Columbia, 2007.
Hynek, Nik and Teti, Andrea. Saving Identity from Postmodernism? The normalization of Constructivism in International Relations// Contemporary Political Theory. 2010. Vol. 9. №2.
Juergensmeyer, Mark. Global Rebellion. Religious Challenges to the Secular State, from Christian Militias to al Qaeda. University of California Press, 2008.
Migrants Provoke an Identity Crisis in Europe. URL:
http://www.nytimes.com/2015/06/26/world/europe/migrants-provoke-an-identity-crisis-in-europe.html?_r=0 (accessed 7 Nov., 2015.)
Roy O. Globalized Islam: The Search for a New Ummah. London: Hurst & Company, 2002.
Weithman P.J. Religion and the Obligations of Citizenship. Cambridge University Press, 2002.
Wendt Alexander. Social Theory of International Politics. Cambridge University Press, 1999.
Trails of Europe: migrants in search of identity
Author. Kitinov B.U., Candidate of historical sciences, associate professor of People's Friendship University of Russia. Address: Miklukho-Maclay ulitsa, 6, Moscow, Russia. E-mail: [email protected]
Abstract. Migration crisis that shook the European countries in 2015, seriously affected the development of political processes in the EU. However, to recognize the movement of large masses of people to Europe from Syria and neighboring areas, as only consequences of the "Arab Spring", acts of ISIL or search for better life, seem to be in correct. Those events were provoked by the revitalization processes in Islam and the attempts of the traditional oriental society to respond to external challenges. The author, basing his ideal on opinions of the Constructivists about the importance of identity's indicators (largely based on religion) to all social and political institutions and processes, believes that such a large-scale migration has become possible due to the overlapping of two civilizational paradigms: search by Muslims of their identity and the identity crisis in the modern European society.
Keywords: migration, the Middle East, Europe, political process, Islam, religion, identity.
DOI: http://dx.doi.org/10.15211/soveurope520164146
