CC BY
17УДК: 561:551.77
Т.В. Кезина
ТРОПИНКАМИ СУДЬБЫ
Отмечая юбилейные даты после 50 лет, мысленно подводишь какие-то жизненные итоги: что сделано, а что еще только предстоит сделать, особенно если твоя жизнь связана с наукой. Ты проводил исследования, обосновывал свои научные данные, писал статьи, защищал диссертации, выезжал на конференции и симпозиумы, испытывал радость и огорчения, общаясь с коллегами. Достигнув определенного рубежа на жизненном пути, хочется не растерять того, что приобрел, того, чего добился, и постараться сделать то, что задумано.
Все чаще с течением времени вспоминаю о людях, которые стояли рядом со мной, словом и делом приходили на помощь, показывали пример трудолюбия, честности и порядочности в служении делу и в человеческих взаимоотношениях. В первую очередь это моя бабушка -Мария Максимовна Писеева, мой отец Владимир Алексеевич Черкасов и мама - Антонина Федоровна, пережившие страшную войну, потерявшие многих близких, простые и скромные люди (сельский доктор и учительница), с небольшим достатком, но вырастившие четверых детей и давшие им хорошее образование.
***
.. .Первые мои шаги в палинологию определили открытие в Благовещенске, на базе Амурской группы лабораторий (где я работала с августа 1978 года), Амурского комплексного научно-исследовательского института ДВНЦ АН и перевод в лабораторию палеогеографии, которой руководил кандидат геолого-минералогических наук А.Г. Аблаев. Он занимался палеоботаникой и стратиграфией, палинология здесь была очень кстати.
Я закончила инженерно-физический факультет Дальневосточного государственного университета в 1978 году. Наша кафедра геоморфологии и палеогеографии находилась под патронатом Института географии ДВНЦ АН СССР и лично Андрея Петровича Капицы. В то время (1973-1978) он был директором Тихоокеанского института географии, а во Владивостоке находилось много специалистов из Москвы и Ленинграда, так как на Дальнем Востоке, частности в Приморье, активно велись работы по геологическому картированию, поискам полезных ископаемых и разноплановые геологические исследования, строился академгородок и открывались научно-исследовательские институты.
В нашей группе было 11 студентов, но вели у нас занятия доктора и кандидаты наук, работавшие над докторскими диссертациями, из ТИГа, ДВГИ, специалисты геологического управления: доктор геолого-минералогических наук, профессор Вера Васильевна Никольская, доктор геолого-минералогических наук, профессор Николай Петрович Васильковский, доктор технических наук, профессор Юрий Борисович Шауб, доктор географических наук Борис Иванович Втюрин, доктор географических наук Юрий Георгиевич Пузаченко, кандидат геолого-минералогических наук Борис Леонидович Залищак, кандидат геолого-минералогических наук Геннадий Петрович Скрыльник, кандидат географических наук Иван Иванович Крылов, кандидат геолого-минералогических наук Алексей Михайлович Короткий, кандидат географических наук Емельян Иванович Арчиков, кандидат геолого-минералогических наук Нина Михайловна Органова и многие другие, вскоре ставшие докторами наук и известными учеными.
Мы, студенты, были вхожи в кабинеты и лаборатории институтов, с нами проводили учебные занятия на институтском лабораторном оборудовании, так как на молодой кафедре, кроме помещений и бумажных учебных пособий, мало что было. Компенсируя такой пробел (благодаря А.П. Капи-
це и нашим неутомимым университетским преподавателям Т.П. Бутылиной, Е.И. Арчикову), нам предоставляли широкие возможности познания практических сторон нашей будущей профессии.
После первого курса проводилась практика в поселке Рудная Пристань Дальнегорского района, а руководил практикой доктор геолого-минералогических наук, профессор, известнейший геоморфолог Алексей Иванович Спиридонов, приглашенный специально для нас из МГУ им. Ломоносова. Жили мы на берегу озера Зеркальное, рядом была научная база «Смычка», принадлежавшая ТИГу, а в 800 метрах - берег открытого моря!
За четыре недели мы на «вахтовке» объехали весь Дальнегорский район. Посмотрели все береговые формы рельефа, пещеры, музеи горнодобывающих предприятий поселка Ковалерово, поднимались на вершины горных хребтов, спускались в шахты на глубину 800 метров, осматривали карьеры. Занятия с нами проводили геологи предприятий. Мы не упускали момента и всюду отбирали для кафедры и для себя коллекции минералов, руд, ископаемой фауны и флоры. Сегодня о такой практике для своих студентов АмГУ я могу только мечтать.
Последующие наши практики - на Чукотке, Камчатке, Сахалине, на Нижнем Амуре - были не менее интересны и проходили под руководством производственников или научных сотрудников ТИ-Га и ДВГИ. Именно тем, что я увидела на практиках, был обусловлен мой дальнейший интерес к палеонтологии и стратиграфии.
Заканчивая университет, мы мечтали работать в геологических партиях на Чукотке или в Приморье и заниматься геоморфологическим картированием. Но выбрать место работы по собственному желанию мы не могли: в то время существовала система распределения выпускников.
Всю нашу группу распределили по научно-исследовательским лабораториям ДВНЦ, объясняя, что специалисты геоморфологи там нужнее, работа интересней, но и полевые работы у нас будут. Я приехала в Благовещенск с надеждой, что скоро снова вернусь к своим друзьям во Владивосток. Однако судьба распорядилась иначе, и вот уже более 38 лет я живу и работаю в Благовещенске, и в моей трудовой книжке всего три записи о трудоустройстве: АКГРЭ (в период производственной практики), АмурКНИИ и АмГУ.
В 1980 году, находясь в декретном отпуске, я прошла стажировку в палинологической лаборатории Приморского геологического управления по обработке проб для целей пыльцевого анализа и методам его проведения. В марте следующего года я приступила к работе. Было интересно, хотя много времени отнимали вопросы оснащения и налаживания работы лаборатории, добывания химических реактивов, многочисленные (по прихоти руководителей разного ранга) переселения, работа на строительстве корпуса АмурКНИИ, работа с химией (с нарушением всяких норм техники безопасности - для лаборатории требовались два раздельных кабинета, а у нас всё было в одном месте - и обработка и анализ), сложные 90-е, когда приходилось заниматься тем, чем занимался институт (сбор и электролиз фиксажей, отбор крупнообъемных проб из отходов переработки старательских артелей и др.). Но тем не менее мне всегда удавалось найти возможность заниматься палинологией.
В 1991 году я закончила заочную аспирантуру при биолого-почвенном институте ДВО РАН (руководитель - доктор геолого-минералогических наук В.А.Красилов). В 1992 году защитила кандидатскую диссертацию при докторском диссертационном совете ГИН РАН (Москва) на тему «Пали-ностратиграфия кайнозойских отложений приразломных впадин Верхнего Приамурья».
Несмотря на то, что за шесть лет мной были опробованы разрезы угольных месторождений Зейско-Буреинского бассейна, в основу кандидатской диссертации (по совету Н.Б. Верховской, палинолога БПИ) были положены научно-исследовательские и хоздоговорные работы по палинологическому изучению кайнозойских отложений приразломных впадин Верхнего Приамурья, проведенные в составе лаборатории палеогеографии АмурКНИИ. Эти исследования позволили включить в унифицированную стратиграфическую схему Дальнего Востока схемы стратиграфического расчленения
кайнозойских отложений приразломных впадин Верхнего Приамурья: Пиканской, Урканской и Уруша-Ольдойской, ставшие важным связующим звеном между схемами Амурского региона и Забайкалья.
С конца 90-х я с большим интересом и с полной самоотдачей участвовала в работах, проводимых на территории Приамурья палеоботаниками ГИН РАН, возглавляемых М.А. Ахметьевым, сначала по программе «Палеоген России», а позже - по совместному российско-китайскому проекту «Граница мела и палеогена в бассейне р. Амур» (руководители - профессор М.А. Ахметьев и профессор Сун Ге из КНР). В августе 2003 года была осуществлена необходимая подготовка по проведению в Благовещенске международного симпозиума и полевые работы по Амурской области, приуроченные к симпозиуму.
В рамках проектов под руководством М.А. Ахметьева мной были изучены типовые разрезы Архаро-Богучанского, Ерковецкого и Райчихинского буроугольных месторождений (включая участки «Прогресс» и «Пионер»), флороносных слоев, выделяемых в верхней части разреза «Белая Гора», и проведена корреляция разрезов на основе биостратиграфических данных. Позднее эта работа позволила провести ревизию палинологических данных по буроугольным месторождениям Амуро-Зейского бассейна - Сергеевскому, Свободному и Тыгдинскому.
Работа в коллективе стратиграфов и палеоботаников стала хорошей школой общения с иностранными коллегами, дала опыт выступлений на симпозиумах и привела к тому, что в 2007 году под руководством доктора геолого-минералогических наук, профессора М.А. Ахметьева в геологическом институте УРО РАН Сыктывкара я защитила докторскую диссертацию на тему «Палиностратигра-фия угленосных отложений позднего маастрихта и кайнозоя Верхнего Приамурья».
С начала 2005 года и по настоящее время я работаю в Амурском государственном университете на кафедре «Геология и природопользование». В списке работ у меня более 70 публикаций в российских и зарубежных журналах, три авторские монографии и ряд учебно-методических пособий для студентов кафедры. К большому моему сожалению, заведование кафедрой (более 7 лет) и масса проблем, которые приходилось решать наряду с учебной нагрузкой, не позволяли полностью погрузиться в свою любимую работу.
Жаль, что когда ты научился ценить время, оно уходит так быстро. Но я благодарна судьбе за то, что она предоставила мне возможность выбрать замечательную профессию, неоднократно встречаться и общаться с интересными людьми, ведущими палинологами и палеоботаниками нашей страны: доктором геолого-минералогических наук Е.Д. Заклинской, доктором геолого-минералогических наук Л.В. Ровниной, доктором геолого-минералогических наук А.Ф. Хлоновой, доктором геолого-минералогических наук М.В. Ошурковой, кандидатом геолого-минералогических наук Г.М. Братце-вой, каедидатом геолого-минералогических наук О.П. Ярошенко, доктором биологических наук Н.Р. Мейер-Меликян, доктором геолого-минералогических наук Н.С. Болиховской, доктором биологических наук П.И. Токаревым, палеоботаниками: доктором геолого-минералогических наук М.А. Ахметьевым, доктором геолого-минералогических наук В.А. Красиловым, доктором геолого-минералогических наук М.П. Долуденко, доктором геолого-минералогических наук А.Б. Германом, доктором геолого-минералогических наук С.В. Наугольных, кандидатом геолого-минералогических наук Т.М. Кодрул и многими другими.
Елена Дмитриевна Заклинская (1910 - 1989) - одна из тех, кто стоял у истоков фундаментальной и прикладной палеопалинологии в нашей стране, кто сыграл выдающуюся роль в создании ее теоретических основ и практического использования.
В палинологию Елена Дмитриевна пришла в начале 1930-х из практической геологии. Ее учителями были известные болотоведы, пионеры спорово-пыльцевого анализа в СССР М.И. Нейштадт
(1903-1985) и С.Н. Тюремнов (1905-1971), работавшие тогда в научно-исследовательском торфяном институте в Москве. Многое было сделано в содружестве с В.П. Гричуком. Став в 1930 году организатором и руководителем лаборатории спорово-пыльцевого анализа в Институте геологических наук АН СССР (ныне - ГИН РАН), Елена Дмитриевна всегда отстаивала самостоятельность этого научного направления, многое сделала для развития палинологии в СССР. Под ее руководством возникла московская палинологическая школа, воспитавшая много талантливых специалистов. При ее участии была создана первая палинологическая лаборатория в Пекине, за что она была награждена орденом КНР, а ее китайские ученицы хранят о ней светлую память. Ею была создана и выведена на международную арену Палинологическая комиссия СССР.
Значителен вклад Е.Д. Заклинской в науку. Спорово-пыльцевой анализ кайнозойских отложений позволил ей обосновать детальное расчленение пограничных слоев мела и палеогена Западной Сибири и Дальнего Востока. Для решения проблемы сопоставления континентальных и морских образований методами палинологии ею было организовано изучение спор и пыльцы, захороненных в океанических осадках, и заложено новое направление — маринопалинология. Работы Е.В. Кореневой, ученицы Е.Д. Заклинской, получили широкое признание и нашли применение в реализации международного проекта глубоководного бурения дна океанов.
Палинологические данные позволили решать вопросы по истории растительности как составной части эволюционного преобразования органического мира. Благодаря этому палеопалинология заняла место в одном ряду с другими биостратиграфическими методами.
Важным моментом палеопалинологии стало использование спорово-пыльцевого комплекса без требования обязательной привязи его к тем или иным известным ископаемым растениям. Это существенно облегчило решение многих стратиграфических задач.
Е.Д. Заклинская сама отбирала материал для изучения в различных районах страны (Казахстан, Нижняя Волга, Камчатка, Амурская область и др.), участвовала в экспедиции на научно-исследовательском судне «Витязь», в международных конференциях и симпозиумах. Она всячески поддерживала палинологов. В 70-80-е годы Елена Дмитриевна была вице-президентом Международной палинологической комиссии, председателем Палинологического комитета СССР.
За годы научной работы ею опубликовано более 150 научных работ, в том числе 7 монографий.
При воспоминании о Е.Д. Заклинской я живо вижу худенькую, щупленькую женщину со взбитыми каштановыми волосами, непременной чашкой кофе и сигаретой в руках. Впервые я встретила ее в 1984 году на палинологической конференции в Красновидово, куда из Москвы надо было добираться электричкой. На перроне недалеко от меня стояла группа женщин, оживленно обсуждавших что-то. И среди них - энергичная женщина в светло-коричневой пятнистой шубке и темных очках. Меня удивило ее обращение к собеседницам: «Гретик, Олечка, Лидочка». Как выяснилось позднее, на перроне беседовали Елена Дмитриевна Заклинская, Грета Михайловна Братцева, Ольга Павловна Ярошенко и Лидия Васильевна Ровнина.
Мы провели в Красновидово три или четыре дня. Время пролетело стремительно.
К прощальному ужину выпустили стенгазету в стихах и написали такие строки: «А Заклин-ская - фельдмаршал, наш Кутузов боевой, Через флеши и редуты всех ведет нас за собой». Были стихи и про других участников конференции, но я их не запомнила, а эти врезались в память на всю жизнь. И правда: кроме всего прочего, Е.Д. Заклинская помогла многим попасть на эту конференцию.
Вторая моя встреча с Еленой Дмитриевной состоялась года через три. По совету В.А. Краси-лова, руководителя кандидатской диссертации, я обратилась к Е.Д. Заклинской с просьбой позволить мне познакомиться с работами зарубежных палинологов: в нашей стране трудно было найти такую литературу, а у Елены Дмитриевны за годы работы собралась большая библиотека.
Мы договорились о встрече часов на десять утра. Встретив меня в прихожей, Елена Дмитриевна показала мне свою квартиру, по которой можно было ходить кругами, стол, за которым я могу работать, и самодельный стеллаж у стены, где находились интересующие меня книги, а потом пригласила выпить с ней кофе, сказав, что еще не завтракала. Завтрак ее ограничился чашкой кофе и сигаретой. Я пыталась убедить ее, что надо бы что-то поесть, но она ответила, что ей некогда. Собрала рукопись какой-то работы и ушла в ИГиРГИ. Возвращалась домой она довольно поздно, и мне приходилось ключ от квартиры отдавать консьержке.
В последующие пять дней я пыталась чем-то ее угостить. Приносила фрукты, овощи, пирожки. Но уговорить Е.Д. Заклинскую это попробовать, стоило большого труда. Неизменными оставались кофе и сигарета. Хотя, по воспоминаниям коллег, раньше она очень любила готовить.
В последний день моей работы, вечером, у нас состоялся самый длинный и душевный разговор обо всем. Из ее рассказов стало понятно, насколько нелегкой была ее жизнь. Она рассказала, как с двумя детьми поехала за мужем в ссылку, как сложно было в конце 30-х годов в Академии наук, как она отстаивала своих учеников, как трудно возвращались к мирной жизни в сороковые. Она не жаловалась, ни о ком не сказала худого слова, просто рассказывала. Помню, что несколько раз повторила: «...сами не ходят на работу. А я еще своими ногами хожу в институт.». Сопоставив сроки и факты, я теперь понимаю, что для человека, который не мыслил себя без любимой работы, осень 1988 года была «черной», а слова «сами не ходят» относились к директору института академику А.В. Пейве, который был уже болен, и на работу его привозили. Однако не А.В. Пейве был причиной отстранения Е.Д. Заклинской от заведования лабораторией, которой было уже далеко за 70, а распоряжение Президиума АН СССР об ограничении возраста для руководящих кадров Академии наук.
Обаятельная женщина, прожившая нелегкую трудовую жизнь, Елена Дмитриевна обладала внутренним достоинством, не раболепствовала перед авторитетами, была требовательна и к себе, и к подчиненным. Увлеченность профессией, трудолюбие, упорство, человечность и доброжелательность - вот ее главные качества, пронесенные через всю жизнь.
После ухода Е.Д. Заклинской (10 октября 1989 года) председателем Палинологической комиссии и «мамой» всех палинологов Российской Федерации стала Лидия Васильевна Ровнина. Выпускница биолого-почвенного факультета Саратовского государственного университета, она сначала преподавала в школах, а с 1953 года работала в палинологической группе Центральной лаборатории объединения «ГлавТюменьГеология» (Тюмень). После получения второго высшего образования в Ленинградском горном институте стала аспирантом заочного обучения СНИИГГиМСа (Новосибирск).
Лидия Васильевна Ровнина возглавляла палинологическую лабораторию в институте «Зап-СибНИГНИ» (Тюмень) с 1966 года. В 1967 году защитила кандидатскую, а в 1994-м - докторскую диссертацию. С 1968 года и по 2009 год работала в ИГиРГИ (Москва), сначала руководителем палинологической группы, затем заведующей сектором стратиграфии и палинологии. Сюда мы все и приходили к с Л.В. Ровниной со своими проблемами и вопросами. Она знала заботы и чаяния каждого. Всячески старалась обеспечить нас новой литературой, справочниками, поздравляла с праздниками, интересовалась нашей работой и радовалась нашим успехам. Добрая и отзывчивая, доброжелательная, она щедро делилась своими знаниями.
Лидия Васильевна была хорошим организатором и пытливым исследователем. Она опубликовала более 160 научных работ. У нее было много наград и почетных званий, - как и учеников, которые защитили под ее руководством диссертации. Она была не только крупным ученым, но и хорошей мамой и супругой не менее известного человека - Льва Ивановича Ровнина, с 1980-го по 1987год министра геологии РСФСР. Однако я узнала об этом только после ее смерти, а многие не знают об этом и до сих пор.
В год ее смерти я разговаривала с ней по телефону в конце февраля. Она звонила мне из больницы и сказала массу хороших слов по случаю моего дня рождения. Я была очень тронута ее сердечностью. А через месяц Лидии Васильевны не стало... После известия о ее смерти долго щемило сердце, не хотелось верить в прилетевшую весть. Побывать на ее могиле долго не представлялось возможным, и лишь в сентябре 2014 года мы с Г.М. Братцевой навестили ее. Л.В. Ровнина похоронена на Котляковском кладбище Москвы, недалеко от центрального входа.
Е.Д. Заклинская и Л.В. Ровнина внесли значительный вклад в становление и развитие отечественной палинологии. Они смогли объединить палинологов всего бывшего Советского Союза в сплоченную группу не только единомышленников, но и друзей, как верно написала Я.К. Еловичева. Это было объединение без официоза, с теплой атмосферой общения. Каждый из нас, приезжая на конференции, чувствовал себя желанным и своим. Доброжелательность, гостеприимство, стремление всегда и во всем поддерживать своих коллег были их главными чертами.
Доктор геолого-минералогичес-Доктор геолого-минералогических наук, ких наук, профессор
профессор Е.Д. Заклинская. Л.В. Ровнина. ГИН, 2005 г.
Светлые воспоминания остались у меня от встреч и общения с Н.Р. Мейер-Меликян, В.С. Волковой, А.Ф. Хлоновой. Нонна Робертовна была специалистом в области электронной микроскопии и приобщала нас на конференциях и школах-семинарах к тонкостям данного направления в палинологии.
В.С. Волкова и А.Ф. Хлонова работали в ИНГГиГ СО РАН и посвятили свою жизнь изучению кайнозойских и меловых палинофлор Западной Сибири и Дальнего Востока. Они активно сотрудничали с палинологами Москвы, Ленинграда и Дальнего Востока. Охотно принимали нас на консультации и для обмена опытом, делились палинологической литературой. Светлая им память!
***
...С первого приезда в Москву и по сегодняшний день непременным для меня является визит в лабораторию палеофлористики Геологического института РАН, где до сих пор стоит старая массивная мебель, помнящая и Е.Д. Заклинскую, и В.А. Вахрамеева, и С.В. Мейена. Мне всегда приятно встречаться с сотрудниками лаборатории. Традиции гостеприимства, заложенные с конца 50-х годов, продолжают жить здесь и сегодня. Большая заслуга в этом тех, кто трудился раньше и трудится здесь сегодня ( М.А. Ахметьев, Г.М. Братцева, О.П. Ярошенко, М.П. Долуденко, А.Б. Герман, Т.М. Код-рул, С.В. Наугольных и др.).
Михаил Алексеевич Ахметьев родился в Москве в 1935 году. Учиться начинал в сельской школе в Чувашии во время эвакуации. После возвращения в Москву продолжил учебу в школе-десятилетке № 662. Школьником увлекался рассказами о путешествиях, географией, геологией, историей.
Окончил геолого-разведочный факультет МГРИ, а затем аспирантуру при кафедре исторической геологии этого института и трехгодичные очные курсы английского языка. Одновременно слушал лекции и посещал практикумы по высшим растениям. Вместе со студентами сдал экзамены на биофаке МГУ по курсам «Систематика», «Морфология», «Анатомия растений», «География растений» и др.
В 1965 году он защитил кандидатскую диссертацию на тему «Стратиграфия и флора неогена вулканогенных образований Восточного Сихотэ-Алиня», включавшую монографическое описание флор рек Ботчи и Демби.
В 1980 году М.А. Ахметьев защитил докторскую диссертацию, а в 2000 году за руководство многочисленными аспирантами и соискателями получил звание профессора. За весомый вклад в науку Михаилу Алексеевичу в 2014 году было присвоено звание «Заслуженный деятель науки Российской Федерации».
К палеоботанике он обратился во время геолого-съемочных и редакционно-издательских работ на Нижнем Амуре и в Северном Сихотэ-Алине (1958-1968), работая в экспедиции ХХ района Мингео СССР. В Нижнем Приамурье в 1963 - 1965 годах он проводил досъемку и готовил к изданию два листа Госгеолкарты 1:200000: (Мариинский и Видановский с продолжением последнего на Сахалине).
Будучи начальником партии, которая осуществляла геологическую съемку в бассейнах рек Самарги, Коппи и Ботчи (с 1960-го по 1962 год), собрал богатые коллекции растений палеогена и неогена. Обрабатывал их сам в БИНе, куда на несколько месяцев был прикомандирован из аспирантуры. Вот так палеоботаника и вошла в его жизнь.
На сегодняшний день М.А. Ахметьевым опубликовано более 180 научных работ, в том числе 10 монографий, посвященных стратиграфии и флоре кайнозойских отложений различных областей России и зарубежья. Он активно сотрудничает с зарубежными палеоботаниками, а результатом такого сотрудничества становятся научные работы о новых ископаемых растениях.
С 1954 года по 2008 год им было проведено более 50 полевых сезонов в разных регионах бывшего СССР и за рубежом: в Забайкалье, Восточных Саянах, Нижнем Приамурье, Северном Сихотэ-Алине, Южном Приморье, Зайсанской впадине, Крымско-Кавказском регионе, Южном Урале, Западной Сибири, в Исландии, Западной Африке (республика Кабо-Верде), в Китае.
Последние полевые сезоны 90-х и 2000-х прошли в пределах Амурской области (Райчихин-ское и Архара-Богучанское, Ерковецкое буроугольные месторождения, стратотип цагаянской свиты «Белая Гора») и на правобережье реки Амур в КНР. Плодотворное сотрудничество с китайскими учеными Цзилиньского стратиграфических центра, Нанкинского палеонтологического института и Шеньянского палеонтологического музея продолжается и сегодня.
Для М.А. Ахметьева геологические экспедиции составляли главную часть его жизни, каждое новые растение для него счастье! Мы со студентами к вечеру, бывало, валимся с ног, а он садится у костра и разбирает образцы. Но когда после ужина Михаил Алексеевич, да еще наш водитель Слава Дроздов начинали рассказывать разные житейские истории, у нас всякий сон пропадал, и над лагерем допоздна стоял дружный хохот.
Наверное, оптимизм и жизнелюбие помогали и помогают Михаилу Алексеевичу в работе и жизни до сегодняшнего дня. Он немного романтик и человек, тонко чувствующий природу. На мой вопрос, что ему запомнилось в полевых работах больше всего, он ответил: «У меня перед глазами до сих пор стоит фантастическая по красоте панорама бухты Чихачева в лучах заходящего сентябрьского солнца». Картина, видимо, и вправду была завораживающей, потому что молодой геолог и начальник партии полтора часа сидел на курумниках горы «Бабушка» и смотрел на закат. В этом районе названия бухт залива, рек, впадающих в него, островов, а также поселков то русские, то француз-
ские. Последние сохранились со времен Лаперуза, открывшего залив в 1787 году. Острова Буссоль и Астролябия, названные по имени его фрегатов, река Нелли, впадающая в залив в поселке (в честь молодой жены Лаперуза), поселок Де Кастри в честь морского министра Франции в правительстве Людовика XVI. Местные жители речку Нелли давно перекрестили в «Нельку», под этим названием она фигурирует и на топоснове. В тех местах М.А. Ахметьев однажды впервые в жизни увидел «тройную» радугу и до сих пор не может забыть это зрелище.
В настоящее время М.А. Ахметьев - ученый с мировым именем - увлеченно изучает историю Москвы. Его ученики живут и работают не только в России, но и в разных странах мира. Сам М.А. Ахметьев до сих пор трудится в Геологическом институте РАН. Из-за перелома бедра ездит на работу на такси. На биофаке МГУ с 2002 года преподает студентам курс палеоботаники.
В нескольких музеях и институтах КНР висят его фотографии, а на территории Цзяиньского природного парка установлена его скульптура.
Обед у обочины. Полевые работы 1998 года. М.А. Ахметьев в геопарке г. Цзяинь (КНР),
Слева-направо: М.А. Ахметьев, Г. Симутина, рядом со свои бронзовым двойником.
М. Кезин (студенты), водитель В.В. Дроздов, Фото автора.
Д.В. Клоков, С Р. Манчестер (США).
Грета Михайловна Братцева родилась в Москве, в семье военного инженера-строителя. Но раннее ее детство прошло в Благовещенске.
В 1950 году она окончила географический факультет МГПИ. Работала в лаборатории споро-во-пыльцевого анализа МГУ, затем палинологом во ВНИГРИ. В 1954 году Г.М. Братцева переходит в палинологическую лабораторию ГИН АН СССР - сначала лаборантом, затем младшим и старшим научным сотрудником. В 1968 году под руководством Е.Д. Заклинской защитила кандидатскую диссертацию.
В основном Грета Михайловна изучала споры и пыльцу мезозойских и кайнозойских отложений для целей стратиграфии и палеофлористики. За годы трудовой деятельности участвовала в геологических экспедициях во многие районы Дальнего Востока, Монгольской Народной Республики. Была участником международной советско-китайской экспедиции по Амуру в конце 50-х. В задачи экспедиции входило изучение отложений в береговых обрывах реки Амур.
Позднее ею были исследованы верхнемеловые и палеогеновые отложения Райчихинского бу-роугольного месторождения с монографическим изучением спор и пыльцы и публикацией качественного фотографического материала. Эти статьи и сейчас используются палинологами в определи-тельской работе.
Г.М. Братцева внесла большой вклад в палинологическое изучение мезо-кайнозойских отложений Дальнего Востока. Она успешно сотрудничала с биостратиграфами и палеоботаниками по изучению кайнозойских отложений Сахалина и Камчатки, Сибири, Капской впадины и Исландии. Принимала участие в изучении керна глубоководных скважин, пробуренных в Атлантике научно-
исследовательским судном «Гломар-Челленджер». За годы работы Г.М. Братцевой опубликовано более 70 научных работ, включая 7 монографий.
у РОССИЙСНДР АКАДЕМИЯ НА
ГЕОЛОГИЧЕС ИНСТИГ'
Участники российско-китайской экспедиции Т.В. Кезина, Г.М. Братцева (ГИН),
на Амуре. Во втором ряду крайняя слева профессор Сун Ге (КНР), 2005 г. Фото автора.
Г.М. Братцева.
Во время подготовки кандидатской, а затем докторской диссертации я часто обращалась к Грете Михайловне, так как она изучала споры и пыльцу Зейско-Буреинского бассейна. Первая моя встреча с ней состоялась на конференции в Красновидово, а в дальнейшем наши встречи происходили так часто, как только позволительно было дальневосточникам выезжать в командировки.
Поскольку Е.Д. Заклинская была очень занятым человеком, то для получения ее визы на письме-приглашении к конференции мы отправляли письма на Г.М. Братцеву и непременно получали положительный ответ. Она помогала Е.Д. Заклинской и Л.В. Ровниной в вопросах организации и проведения конференций, неоднократно сама была участником международных симпозиумов, где выступала с устными докладами.
В 1996 году Грета Михайловна вышла на пенсию. Но и сегодня она не утратила связи с коллегами по работе не только лаборатории, но и других организаций. Грета Михайловна Братцева остается человеком с разносторонними интересами и открытым к общению.
Ольга Павловна Ярошенко окончила географический факультет МГУ. В 1949-1954 годах работала в палинологической лаборатории Главсевморпути. В 1955 году организовала палинологическую лабораторию на геологическом факультете МГУ, которой заведовала до 1959 года, а затем была приглашена В.А. Вахрамеевым в аспирантуру лаборатории палеофлористики ГИН АН СССР и в скором времени защитила кандидатскую диссертацию. Она продолжает трудиться до настоящего времени.
Научный интерес О.П. Ярошенко в основном связан с проблемой палинологического обоснования и ярусного деления позднепермских, триасовых, юрских и нижнемеловых отложений России. Ею проведено монографическое описанием миоспор из триаса Западного Кавказа и нижнего триаса Печорской синеклизы, изучены микроспоры из спорангиев плауновидных растений нижнего триаса Московской синеклизы и Кузбасса.
Работая в составе советско-сирийской экспедиции АН СССР (Дамаск, 1977 - 1979) по линии Государственного комитета по внешним экономическим связям, она по палинологическим данным провела важнейшую работу по стратиграфическому расчленению нефтегазоносных отложений перми и триаса, вскрытых скважинами в Месопотамии и Алеппского плато. Организовала в Дамаске палинологическую лабораторию и подготовила специалиста-палинолога.
Ольга Павловна остается ведущим специалистом-палинологом по стратиграфии мезозойских отложений, и к ней часто обращаются за консультациями. Она является автором более 80 научных публикаций, в том числе 4 монографий.
А еще Ольга Павловна - очаровательная и добрая женщина. Она казалась мне очень строгой и неприступной, но мое мнение в корне изменилось при подготовке к защите моей кандидатской диссертации в мае 1992 года.
Кандидат геолого-минералогических наук О.П. Ярошенко О.П.Ярошенко с коллегами палинологами, 2011 г. в конце 80-х.
Как и все диссертанты, я с содроганием сердца приехала в ГИН. За час до защиты выяснила, что не хватает одного плаката, как мне казалось, очень важного в моем докладе. Позвонила своим родственникам, договорилась, чтобы они привезли его на станцию метро «Третьяковская». Бегу туда - никого. До защиты остается 30 минут, я возвращаюсь обратно чуть не плача. И вдруг Ольга Павловна строго, хорошо поставленным голосом говорит мне: «Таня, идите в зал и готовьтесь к защите, а я пойду к метро и принесу плакат». Для меня это была такая поддержка!
Защита началась все-таки без плаката. Плакат привезли с опозданием, и на стенд он не попал, но Ольга Павловна с плакатом была в зале, и это придавало мне уверенности. Я поняла, что на самом деле она очень хороший и добрый человек, всегда готовый прийти на помощь. В последующие годы я могла убедиться в этом еще ни один раз.
Майя Прокофьевна Долуденко - доктор геолого-минералогических наук, палеоботаник с большим опытом. Длительное время она была ученым секретарем докторского диссертационного совета при ГИНе. Именно в тот период я защищала кандидатскую диссертацию и при ее непосредственной помощи готовила документы после защиты. Те, кто проходил подобную процедуру, поймут меня, - насколько важна в таком деле человечность, педантичность и профессионализм ученого секретаря. Всеми этими качествами обладала Майя Прокофьевна. Все ее подопечные благодаря ей справлялись с документами достаточно быстро.
Научные интересы М.П. Долуденко связаны с юрскими флорами Земли. Сперва она изучала споры растений, позже стала изучать макроостатки юрских и раннемеловых флор. Сама выезжала в экспедиции в различные районы Европы и Азии, чтобы отобрать пробы - в Грузию, Дагестан, на Северный Кавказ, в Южный Казахстан (Каратау), Таджикистан, Узбекистан, Киргизию, в Англию (Йоркшир), в Польшу. В настоящее время М.В. Долуденко по-прежнему в строю, продолжает помогать молодым ученым и сама ведет научную работу.
Клара Александровна Печникова - по статусу старший лаборант, правая рука М.А. Ахметье-ва, а по сути - ангел-хранитель лаборатории палеофлористики. Она, как правило, первая, кто вас встречает, и ответит на ваши вопросы, и скажет, кого и когда можно найти в лаборатории, и, конечно же, напоит чаем. На окне их кабинета стоит удивительный цветок - цикламен, с крупными белыми
цветами. Его подарили еще В.А. Вахрамееву, и с тех пор он ежегодно бурно цветет, выпуская до полусотни бутонов, благодаря заботливым Кларочкиным рукам.
С начала 90-х годов состав лаборатории палеофлористики существенно изменился, пришедшие молодые ученые к настоящему времени защитили докторские (С.В. Наугольных, А.Б. Герман) и кандидатские (Н.И. Запорожец, Г.Н. Александрова, Т.М. Кодрул, Н.И. Костина., М.Г. Моисеева.) диссертации.
Доктор геолого-минералогических наук, профессор С.В. Наугольных и палинолог Н.Ю. Филиппова, 2005 г.
В настоящее время сотрудники лаборатории палеофлористики участвуют во многих проектах и вносят существенный вклад в изучение стратиграфии разновозрастных отложений и флор Земли, продолжают начатые традиции и помогают в подготовке кадров палинологов и палеоботаников для научно-исследовательских институтов России, ближнего и дальнего зарубежья. Случайные люди там не задерживаются. А те, кто работает долгие годы, - это люди, преданные своему делу и увлеченные своей профессией.
Зав. лабораторией, профессор А.Б. Герман выступает с докладом на конференции в ГИНе.
