CC BY
50ТЕОРИЯ И ИСТОРИЯ ПРАВА И ГОСУДАРСТВА; ИСТОРИЯ УЧЕНИЙ О ПРАВЕ И ГОСУДАРСТВЕ
Три модели мировоззрения как основа проектов всеобщей истории
государства и права Князев П. А.
Князев Павел Андреевич /Knyazev Pavel Andreevich - кандидат исторических наук, доцент, кафедра теории и истории государства и права и международного права, юридический факультет, Самарский национальный исследовательский университет, г. Самара
Аннотация: характеризуются три корневые концепции, прямо или косвенно воздействующие на методику изучения проблем всеобщности права. Библейская теология времени пытается разрешить противоречия между горним и нижним «градами власти»; марксистское учение о прогрессе формационных ступеней конструирует всеобщую историю государства и права как процесс изживания классового насилия и права; историософия Арнольда Дж. Тойнби культивирует «моногуманизм» для возведения «моноцивилизации».
Abstract: three root concepts are characterized which directly or indirectly influence methods of studying problems of generality of law. Biblical theology of time tries to resolve contradictions between celestial and lower «cities ofpower»; Marxist theory of the progress of formations projects general history of state and law as the process of overcoming class violence and class law. Arnold J. Toynbee's historisophy cultivates «mono-humanism» for building a «mono-civilization».
Ключевые слова: историология государства и права, библейская теология времени, упреждающий хилиазм, классовое право, мировое государство, конец истории, моногуманизм.
Keywords: historiology of state and law, biblical theology of time, preemptive Mliasmus, class law, world-wide world state, end of history, monohumanism.
Профессиональный историк-правовед или начинающий студент, приступающий к изучению проблем «всеобщности и текучести права», может сразу же задаться несколькими вопросами, которые допускают различные толкования и непохожие ответы. Работая на опережение, можно попытаться вначале дать ёмкий «каркасный ответ», характеризуя установки и механику работы, уже выполненной нашими предшественниками. В историографическом наследии нашей «настольной науки» существуют три корневых концепции, которые, как представляется, оказали и продолжают оказывать самое серьёзное воздействие на методику историописания «всеобщего» социального мира. Это библейская «философия истории», марксистское учение об исторических «формациях» и историософия «цивилизаций» Арнольда Дж. Тойнби. По мере постижения этих моделей мировоззрения можно убедиться, что техника «историзма», основанная на идее «всеобщности» прошлого и настоящего государства и права, может меняться, приобретая различные методические свойства в толкованиях «причинности» в прошлом, его способности преследовать некоторые «цели», а затем и качества, характеризующие детали или «предметность» универсального и в то же время пёстрого мира людей.
Авторские работы российских специалистов, преследующие, прежде всего учебно -профессиональные цели, содержат, как правило, краткие замечания касательно принципов, которые определяют свойства их историко-правовых опытов и
творческих находок1. В нашем случае важно смоделировать ёмкие и несложные для понимания конструкции, полезные в деле науки, учёбы или самообразования. Эти своеобразные отчёты могут послужить ориентировочными сводками для понимания версий всеобщей истории государства и права, которые время от времени поступают на полки библиотек. Итак, нам важно выяснить, как теология Нового завета, учение К. Маркса и его последователей, наконец, модель А. Дж. Тойнби могут раскрыть ход общественного развития в интересах исторического правоведения. Нам также важно понять, каких результатов может ожидать читатель, желающий опознать ценности, которые рассеяны по страницам новозаветной «теологии времени» или в трудах рациональных скептиков и агностиков, - настроить фокус зрения, который не заостряется в доступных систематизациях.
Объединённая библейская модель как пример теологии прошлого, настоящего и будущего2
1. Начальник и причина истории: всемогущий Бог Библии [32, с. 144-147].
2. Орудие «божественной истории»: выбранный Богом народ («соль земли» или благоверные, ходящие под Богом) (Благовестие от Марка. 12: 29; Второзаконие. 6: 45; Благовестие от Матфея. 5: 13; 7: 6).
3. Способ исполнения вышней воли: под водительством божественно избранных вменить народам ойкумены («по праву», игнорируя или отражая известное сопротивление) требования единого вышнего порядка (Второзаконие. 18: 9-10; Благовестие от Матфея. 28: 18-20).
4. Цель исполнения воли Небес: вековечное блаженство привилегированных плеяд после «светопреставления» [32, с. 623-625, 641-642].
Историзм теологии времени можно раскрыть:
1) Божественный процесс, как он явлен в библейской теологии времени, стремится к преодолению всякого народного («языческого») государства и права на Земле как «неподлинных»;
2) Задачей «теолога времени» становится не изучение следов прошлого ради отыскания секулярной пользы, а вопрос о решении загадки длящегося события горнего и нижнего «градов власти»; так, размышления над взаимосвязью «чистого неба» и «порочной Земли» побудили отца Августина написать развивающий библейские мотивы труд по мотивам противостояния Горней власти и земного произвола; сочинение Августина по «теологии времени» запомнится как классическая работа по христианской философии истории; сам же трактат именно такую цель не преследовал и никакой гражданской «историософии» не вырабатывал3;
1 К примеру: [11]; [5, с.3-7]; [9, с. 3-4]; [19, с.14-17, 23-25]; [21, с.11-12, 18; 20-21, 24-25, 36-37]; [23, с.3-4, 8-10]; [25, с.8]; [29, с.3-5]; [37, с.3-6}.
При этом правовед Норбер Рулан откровенно признал, что французская традиция правопонимания (следует полагать, уже как часть «западной» вообще) унитарна (мономерна); напротив, «русский читатель мог бы здесь послужить проводником французскому коллеге, менее привычному к правовому плюрализму». Попытки стандартизировать понимание «права вообще» не приводят к успеху. Среди российских историков права убеждённость в содержательной и формальной пестроте государства и права, как в старые времена, так и в наши дни, является, видимо, общепринятой. См.: [26, с. 6, 13, 23-24].
В точке радикальной оппозиции историзму правопонимания заключается механика логического нормативизма. Логические конструкции в этом случае подчас принимаются за единственное выражение научности в праве. См., напр., статью «Нормативизм» в: [4, с. 227-228].
2 Представленная здесь позиция может быть сверена с русскими переводами древнееврейского эпоса. См.: [3].
3 Если феерия человеческой истории вытеснялась надеждой на получение горнего гражданства: [1, с. 3-5]; [2, с. 585]. См. также: [24, с. 77-85]. Доп. детали: [30, с. 185-187, 192196]. Нумерология Августина: [27, с. 333-335].
3) Выводы, сделанные в трактате Августина и их значимость в будущем, не могли и не могут обесценить коренной посылки всеобщей теологии времени: поскольку известные земные государства и их право так или иначе противились воле (праву) Небес, «подлинные» государство и право восторжествуют, когда «.. .Земля и все дела на ней сгорят» (Новый завет. 2 соборное послание ап. Петра. 3: 10). Попытки строительства «царства Божия» на непокорной Земле (упреждающий хилиазм) или в проектах историзированной теологии и «хронометрии» в этом случае лишаются почвы1.
Марксистское учение о прогрессе формационных ступеней государства и права
Историзм советского марксизма можно выразить так2:
1. Начальник и причина истории - возрастающий процесс производства и воспроизводства разумной жизни, которая движется в потоке прошлого и настоящего через обретение, изобретение и совершенствование приёмов труда, его орудий и производства, полезных для развития обществ (производительные силы)3. Ради этого племена, народы и сообщества людей вступают в производственные отношения и объединяют коллективные усилия для изготовления, распределения, обмена и потребления полезных услуг и вещей. Единство производительных сил и производственных отношений осознаётся как способ производства, в котором разворачивается общественный прогресс. Экономическая жизнь общества в целом также называется его базисом.
2. Исторически общества опознаются на шкале совершенствования способа производства в качестве стадий прогресса или общественно-экономических формаций, которые также подвержены воздействию собственных потенциалов формирования, но уже как процессов4. Таких формаций пять: первобытнообщинная (без антагонизма), рабовладельческая, феодальная, капиталистическая и коммунистическая (без антагонизма, внутренней стадией, которой считается строй социализма). По характеру принадлежности «вещей» эти пять формаций выражаются в пяти доминантах собственности: 1) племенной; 2) античной общинной (и государственной); 3) феодальной или сословной; 4) буржуазной; 5) коммунистической5.
Режим созидания ценностей и управления ими, как и особенности культурного, религиозного, идеологического и политического устройства обществ, входят в характеристику духовной надстройки над базисом. Вырастая из базиса, надстройка возвратным образом формирует его очертания и направление развития. Т.о., к элементам надстройки причастно и право. Формационный прогресс, несмотря на локальные особенности, принадлежит людям в целом, хотя различные племена, народы и нации преуспели в нем далеко не равным образом.
3. Ни одна историческая формация не обеспечивала людей благами настолько, чтобы они полагали свой быт полностью состоявшимся или справедливым.
1 К сравн.: [32, с.588-592, 600-601, 605-610].
2 Свериться с представленной здесь позицией можно по 2 изд. сочинений К. Маркса и Ф. Энгельса, издававшихся в русских переводах с 1955 по 1981 гг. «Издательством полит. лит-ры» в Москве [15], [16], [17], [18]. С работами В. И. Ленина можно свериться по 5 изд. его сочинений, осуществленному в указанном выше издательстве и месте с 1967 по 1975 гг. [14].
3 Официальные позиции сов. марксизма касательно «способа производства» и «формационного» хода истории излагались в учеб. литературе. См.: [13, с. 35-36, 38-46].
4 Сравн.: [17, с. 7-8]; [10, с. 104-106, 112-127].
5 Понятие «собственности» здесь обобщает многоликий режим обладания, а не выражает энциклопедические формы гражданского или публичного права. См.: [15, с. 20-24, 69-70]. При этом выделенный К. Марксом «азиатский способ производства» (отвечающий признакам
застойной «азиатской» формации с верховными правами государства на землю и административной «опекой» над подданными) не вписывался в ход «прогрессивного времени». Он был изъят из модели формаций, принятой в образовании. См.: [20]; [7]. Политико-правовое толкование «азиатской формации»: [44, с. 101-136].
7
Расхождение между уровнем развития производительных сил и формационным содержанием производственных отношений вызывает нарастающий конфликт между угнетателями и угнетёнными. Т.о., произвол, царящий в той или иной формации, порождается историческим антагонизмом между эксплуататорами и эксплуатируемыми. В первой формации его еще нет или он вызревает. Во второй рабовладельцы экспроприируют личность и труд рабов. В третьей феодалы (вооруженное дворянство) присваивают плоды труда земледельцев и ремесленников, прикрепленных к своему неблагодарному труду исстари или под кабалой. В четвертой собственники земли, заводов, фабрик и банков (капиталисты) вынуждают батраков и работников (пролетариев) трудится за «скудный паёк», которого нередко не хватает даже для простого воспроизводства семьи. Изрядная доля общественного богатства, созданного обществом, достается немногим эксплуататорам. Государство и право - это историческая реакция антагонистических формаций на сопротивление угнетенных классов, выражение воли «сильных»1. Право, в конечном счете, обеспечивает более или менее успешный режим экспроприации, в корне несправедливой, любого достояния трудовых классов - вплоть до самой жизни людей .
4. Формационный прогресс побуждается не только ростом технологического разума для производства предметов потребления (бытовых ценностей) и самих «средств производства» (сырья, орудий и станков), но неизбежной и настойчивой борьбой растущего класса (рабов, закрепощенных батраков, буржуа, а затем и наёмных работников) с классом «без будущего» (господами и распорядителями средств производства). Революция, - как радикальный способ классовой борьбы, может ускорить «рождение» новой исторической формации [15, с. 69-70]3.
5. Формационная история последовательно движется к ступени, которая свободна от антагонизма между эксплуататорами и эксплуатируемыми. Задача формационной истории - подготовить специалиста и всякого здравого человека к этому неизбежному достижению бегущего времени.
Творческий потенциал учения о формациях можно раскрыть так:
1. Исторический процесс в советской традиции, сконструированный вслед за К. Марксом и его последователями, поэтапно устраняет гнёт формаций, которые эпохально довлеют над поколениями несчастных людей. Несчастье изживает себя через технологический рост, выталкивающий рабские или батраческие формы эксплуатации, а особенно через сопротивление авангарда угнетенных (в т.ч. и наступательной партии) в движениях революционного отпора господству деспотизма.
2. Первейшей задачей историка является изучение формаций, сгорающих от хозяйственной косности и межклассовых конфликтов, - понимание их в той мере, в какой это объясняет путь в «закономерное будущее» и выявляет его основания в
1 В каждой формации их нужно опознать, но обращаясь к буржуа XIX в., «Манифест» отчеканил: «...ваше право есть лишь возведенная в закон воля вашего класса, воля, содержание которой определяется материальными условиями жизни вашего класса» [16, с. 443].
2 Ёмкое понимание политико-экономического «класса» советский марксизм заимствовал у В. И. Ленина, юриста по образованию, революционера по «профессии»: «Классами называются большие группы людей, различающиеся по их месту в исторически определенной системе общественного производства, по их отношению (большей частью закрепленному и оформленному в законах) к средствам производства, по их роли в общественной организации труда, а следовательно, по способам получения и размерам той доли общественного богатства, которой они располагают. Классы, это такие группы людей, из которых одна может себе присваивать труд другой, благодаря различию их места в определенном укладе общественного хозяйства» [14, с. 15].
3 Объясняя «роды» промышленного капитализма (по сути, как стадии прогресса мировой формации), К. Маркс констатировал: «Насилие, является, повивальной бабкой всякого старого общества, когда оно беременно новым. Само насилие есть экономическая потенция» [18, с. 761].
прошлом и настоящем. Объясняется это задачей строительства «научного социализма», которая намечена политическим руководством той или иной страны.
3. Алчность и низменные формы господства сопровождают всю конфликтную историю человечества. Право выражает юридическую функцию капитала. В «проклятой истории» классовое право сравнительно неподлинно: его истинность ограничена задачами преходящих формаций. Корневая задача такого права -«юридическая помощь» в деле экспроприации чужой человеческой жизни. «Настоящее право» восторжествует там, где будет устранён всякий социальный паразитизм (политико-экономический антагонизм) и, соответственно, сама потребность в режиме классового насилия, - т.е. в историческом государстве. Единая «земшарная республика» новых людей, похоронивших гнёт под властью мудрого авангарда, установит царство свободы на обломках мрачной необходимости.
Устранение «классового права» должно было расчистить путь к присвоению смысла истории как положительного движения к коммунизму. Но вопреки установкам советского марксизма и его версий, теория строительства «социализма по Марксу» или согласно его «творчески осмысленному» наследию в так и не была создана как наука, способная к устойчивому положительному развитию1. Этого не произошло ни в СССР, ни в странах «социалистического выбора»2. «Социалистическое право» сдерживало образование частного капитала (как основы антагонизмов) во всех отраслях хозяйства, - даже в кооперативном секторе, а также в сфере мелких услуг. Но «хозяйственная диктатура» не могла вырасти в «политическое народовластие», от имени которого вводились позитивные
3
ограничения и запреты .
Т.о., проект «изучения времени» в согласии с идеями советского марксизма так и не смог выстоять на полигоне порядка, сложившегося после рукопожатия «двух формаций» - победителей во второй мировой войне. Технология удачного понимания и гуманного искоренения «пороков всеобщего прошлого», т.е. необходимая часть теории строительства коммунизма, не создана и по сей день.
Историософия цивилизаций в работах Арнольда Джозефа Тойнби
Резюме историко-мондиалистского проекта А. Дж. Тойнби:
1. Объектами исторического исследования в историософии А. Тойнби представлены «цивилизации», которые в отличие от «примитивных обществ», оставили заметные следы, пригодные для исторического изучения. Примитивные общества могли быть предшественниками цивилизаций, а могли и не стать ими. Таковые «неисторические» альянсы привлекают внимание антропологии. Тойнби
1 Хотя историзм К. Маркса претендовал на содержательность, превосходящую возможности «партийного ремесла», коими вдохновляется заведомо узкий исторический метод. Объективное знание о прошлом предопределяло объективность успеха в настоящем, т.е. удачное строительство неантагонистического общественного быта: «Мы знаем только одну-единственную науку, науку истории, так как почти вся идеология сводится либо к превратному пониманию этой истории, либо к полному отвлечению от неё» [15, с. 16]. См. детальное толкование историософии марксизма: [28, с. 625-632].
2В косвенной форме это публично признал и председатель Совета министров СССР, когда в 1952 г. издал сборник «Экономические проблемы социализма в СССР». Ослабление и ревизия режима «хозяйственной диктатуры», хотя и успешной в отношении технологического роста, завершились демонтажом социалистического права в 1985-1993 гг. См. [31, с. 42-44]; [12, с. 26-27]. Теоретическим выражением идеального опыта строительства коммунизма (социализма) в СССР и мире стал трактат, изданный лишь в 1955 г., - 38 лет спустя со времени коммунистического переворота. См.: [22, с. 390, 414, 436, 522].
3 Характеристика политэкономии социализма в СССР: [12, с. 37-39]. Демонтаж хозяйственной диктатуры в стране был опосредован политически: [6, с. 308 и сл.].
9
подчёркивал, что 1915 г. на Земле существовало около 650 «примитивных обществ» с тенденцией к сокращению их числа1.
2. Всеобщая история удобна для понимания как историологическая конструкция, объясняющая рождение, рост, надлом и распад активности сообществ, воспитанных в лонах «идейных матриц», которые складывались в ходе рождения цивилизаций. Указанные события запечатлелись, хотя бы и слабо, в эпосах, культах и памяти народов, духовные пастыри которых взращивали цивилизованное матричное сознание. При этом надлом (breakdown) - это замедление или остановка творческого роста (a loss of creative power), а распад таит в себе потенциальные ренессансы или воспроизводства погибшей цивилизации в иной социальной среде или на иной подходящей почве [39, c. 5-6 и сл.]; [35, c. 455 и сл.].
3. Дезорганизация привычного порядка вещей или вторжение могучей силы в доселе устойчивый мир побуждает его обороняться от незваной и опасной стихии или приспосабливаться к ней. Так, племени, народу, людям, на том или ином континенте, в той или иной стране, бросается вызов. Духовные вожди будущей цивилизации находят спасительный ответ, и начинается первый поступательный цикл растущей цивилизации.
Доктрина «вызова-и-ответа» (challenge-and-response) является ключевым инструментом А. Дж. Тойнби в процессе его исторических опытов и ассоциаций [38, c. 73-75, 84-85, 101-103, 111-112, 393-394]; [35, c. 156-160]. Когда древний Мардук убил дракона Тиамат, а затем сотворил из его останков новую Землю, то шумеры, народ, начавший свыше 6000 лет назад освоение новой земли в Юж. Ираке, поднимал, орошал и засевал почву для роста могучей шумеро-аккадской цивилизации. Когда хитрый Змей совратил Адама и Еву, а Хозяин райского сада Библии послал их на труд «в поте лица своего» (что согласуется и с проклятием земледельца Каина), началась история выживания кочевников-семитов, названная затем теологами «достоянием всего человечества». Вторжение сонмищ врагов, уничтожающих сами основы народной культуры - едва ли не самый грозный исторический вызов людям всякой цивилизации, осознающей не только свою уникальность, но и самоценность соседских представлений о правде. Иными словами, «удар» (blow) по сознанию творческой элиты будущей цивилизации и религиозное переживание вторжения хаоса в мир, становятся тем основанием, на котором произрастают цивилизации. Затем они отправляются навстречу своей судьбе в двутактном режиме, опираясь на мировоззрение, воспринятое в начале пути.
4. Если «примитивное общество» не знает заботы творческого меньшинства -шаманов, прорицателей, жрецов, поэтов, кузнецов, начальников работ (и что для нас важно, - инженеров, историков и правоведов), способных ответить на известный пагубный вызов (событие природы или вредительство недругов), оно ещё не может считаться «цивилизованным». А. Дж. Тойнби приводил различные списки развившихся цивилизаций, как завершившихся, так и ныне живых. Русскому читателю более всего известны 21 цивилизация Тойнби (он называл и 19 и более, чем 26). Среди них - около 17 живых (таких как «западно-христианская» и «восточно-
1 Концентрированным заключением к двенадцатитомнику «Постижение истории», который издавался с 1934 по 1961 г., можно назвать компендиум «Постижения истории в одном томе с иллюстрациями». Этот труд, изданный при поддержке Джейн Кэплэн в 1972 г., подытожил, исправил и упорядочил творческие находки А. Дж. Тойнби за 52 г. сложнейшей работы (19201972), - время, в течение которого британский историк готовил, публиковал и пересматривал знаменитую историю цивилизаций. Т.о., финальное издание-компендиум можно назвать базовым для итоговой оценки его идей и методики историописания. Отдельные тома «Постижения» обладают в представленной здесь позиции, прежде всего историографическим и иллюстративным значением. Cf. [42, ^ 10-14, 44-46]. Сравн.: [33, ^ 79-80].
10
христианская», «арабо-мусульманская», «индуистская», «дальневосточная», и др.) и 4 угасших (таких как «древнеегипетская» или «шумерская»)1.
5. Катализаторами-авангардами поступательного исторического процесса, по -своему выделившегося в каждой цивилизации, предстают «творческие меньшинства», занимающиеся наставничеством и «спасением» родных цивилизаций от дегенерации и гибели по мере постижения и обустройства в их среде могучих и полезных идей.
Как только творческая изобретательность авангардий истощается (в силу утраты меньшинствами каналов притягательного наставления масс), система гибнет (désintégration case). Когда «дудочник, утративший своё умение, не может больше увлечь толпу в пляс», - пишет Тойнби, - тогда умолкает царственный концерт и удар правящего кнута «может побудить к активному бунту» [35, с. 457]. Бунтовщиков против цивилизаций Тойнби называет внутренним пролетариатом, а также внешним пролетариатом (агрессивные переселенцы извне, такие как древние германцы или монголы). Массы больше не внемлют беспомощным «элитам», лишившимся легитимности и самой санкции цивилизации на право и власть.
Данный механизм социального подчинения безынициативных масс мудрым творцам А. Дж. Тойнби называет мимесисом [35, с. 141-142]; [42, с. 224-228]. Мимесис или массовое следование за наставлениями мудрецов обеспечивает необходимую гармонию в обществе и мобилизует его на отражение вредных вызовов исторического процесса, в том числе и революционных атак пролетариата.
Детали философии и методики проекта, намеченного А. Дж. Тойнби, представляются следующими:
1. Тойнбианская историософия невозможна без этического агностицизма, усвоенного историком в свете родной «западно-христианской цивилизации». Полувековые усилия Тойнби оправдываются надеждой на успех «человеколюбия» на Земле, где исстари соперничают 3-5 «высших религий», которые обусловили жизнеспособность цивилизаций-чемпионов. Гармонизация «любви» и «совести» -источник благополучия людей [34, с. 144-150]; [8, с. 398].
2. Качество этого «сострадательного агностицизма» всегда подчиняется гуманности, заключённой в целевой идее «божьей любви» (обнаруженной Тойнби в 1 соборном послании ап. Иоанна) и надежде на торжество прогрессивного мирового порядка под управлением единого духовного и политического центра. Мировое государство (World-wide World state) может быть создано под влиянием и могуществом одной авангардной державы, исполненной нового «религиозного благородства», которое далеко превзойдёт паллиативный примитивизм её соперников. «Социалистический способ управления экономикой» и непреложность духовной свободы личности смогли бы обеспечить общественный комфорт существования «цивилизованного мира» [36, с. 785-786, 788-790]; [34, с. 59, 137, 242]; [8, с. 120, 144, 215, 218, 392-393]2; [41, с. 138-158]. Т. о., качество любого исторического права и его политической механики можно успешно постичь с позиций социального равенства и соответствующей ему этики духовной свободы.
3. Ни одна из цивилизаций не сумела искоренить милитаризм - чаще всего они его терпели или культивировали. С амбициозными различиями цивилизаций (да и со всеми их версиями), которыми питается суверенитет отдельных государств желательно идейно покончить, так как самостоятельность в эпоху ядерных вооружений обращается
1 Агностицизм: [34 с. 136-137]; [35, с. 140]; [33, с. 77-79]. Список цивилизаций подвижен, как и историческое творчество: [42, с. 71-72]; [43, с. 589].
2 Коммунизм как «новая форма иудаизма» и «полезная религия» в деле «ассимиляции чуждой цивилизации»: [8, с. 213-214].
пагубное самоуправство. Оно угрожает жизни всего земного сообщества [36, с. 770771, 778-780, 782-784]; [34, с. 137]; [40, с. 16], [41, с. 184 и сл.]1.
4. Работа любого историка цивилизаций перспективна в деле культивации «моногуманизма» как духовной почвы для арсенала «архимудрецов», созидающих «моноцивилизацию». Она загладит ошибки воображения и рассудка и, соответственно, выбьет опорки исторического произвола. Последовательный тойнбианец обращается против самой историчности народов и становится упрямым антагонистом пёстрого прошлого, «неудобного в настоящем».
5. Исследователь концепции Тойнби неизбежно увидит, что возведение гипергосударства и гипер-права оказывается решающим ответом на вызовы, с которыми не смогли справиться исторические цивилизации, как распавшиеся, так и клонящиеся к закату.
6. Исторические цивилизации возможны как умозаключения нарративиста. В процессе конструирования их моделей он учитывает несколько важнейших условий:
- цивилизации питаются религиозно-этическим потенциалом (этосом) своих «отцов-основателей» и завершают своё уникальное творчество по мере истощения сил и сокращения возможностей их плодотворного применения;
- цивилизация способна, по крайней мере, на два циклических двутакта, реагируя на атаки природной среды или вмешательство бунтарей и чужаков (из иных цивилизаций); самая протяжённая лента циклов, видимо, может быть изучена на примере Дальневосточной цивилизации (Китая);
- двутакт очередного цикла, если он сохраняет базовую этическую основу цивилизованного творчества, может быть изучен как событийный сегмент права и конструкций, которые его увековечили в деяниях прошлого; таковы государство и необходимые для его «запуска и работы» институции; в этом отношении историческое время каждой цивилизации может быть размечено как линейка событий правотворчества; его выводы будут востребованы энциклопедией права и в специальных проектах всеобщей истории, и в её секциях; Тойнби почти ничего не говорит о механике «конструирования моночеловечества», фундамент которого постулируется во «Всеобщей декларации прав» ООН2; читатель должен догадываться, за какой привод «исполненная благородства держава» может «ослабить» разномыслие и «эгоцентризм» на глобусе и побудить «сострадательных подданных» принять единый позитивный порядок.
Сравнение трёх моделей «всеобщего» взгляда на мир может привести к следующим соображениям:
1. Во все три подхода закладывается идея единого катализатора в принципе единого процесса мирового совершенствования (прогресса). Однако содержание этой идеи раскрывается по-разному. Первая концепция связывает социальное развитие с преследованием Горней цели спасения «избранных», которые приобретают место на Небе ценой отказа от самостоятельного правотворчества. Всё же они вправе рассуждать о наилучшем исполнении Вышних требований, изречённых пророками, авторитетных и поэтому «самоочевидных». Поэтому любое историописание государства и права выходит на исследование косного произвола, глухого к единой стратегии «гуманизации».
1 «Я верю в необходимость мировой религии или философии как в основу единого мира» [8, с. 294].
2 И всё же он подчёркивает, что «было бы абсурдно считать, что человечество способно выработать кодекс, который воплощал бы в себе нравственные принципы и правила, пригодные на все времена», хотя «человеческой природе... внутренне присуще разграничивать "добро" и "зло", "правильно" и "неправильно" в абстрактном смысле». «Это, - констатирует Тойнби, - всё, но этого немало» [34, с. 143-144].
12
2. В первой модели катализатором религиозного развития обществ выступает эпический бог Израиля, удача которого связывается с духовной селекцией внемлющих и завершением истории на старой Земле. Во второй модели катализатором исторического процесса считается прогресс социально-экономических формаций, который зависит от успешного роста производительных сил. Характер нормотворчества выводится из корыстного произвола угнетателей, посягающих на благополучие угнетённых. Относительность (и несовершенство) права, скованного целями эксплуатации, завершается в «исходе» всеобщей истории и торжестве человека, который выбрался из её тисков на поле «истинной правды». Её подлинность отрицает формационное насилие по причине уничтожения антагонизма. Т.о., конструирование всеобщей истории государства и права сводится к изучению совершенствования человечества на пути к полному отказу от классового насилия и, соответственно, к критике классовых форм права. Как и в первой модели, исторический человек не имеет настоящего права, и любое нормотворчество прошлого определяется дефицитом хозяйственного прогресса, «самоочевидного» и поэтому авторитетного. Тактика и стратегия «гуманизации» человечества сводятся к выведению его на дальнейшую ступень совершенства. Поэтому историк обязан считаться с тем, что «феодальное право» прогрессивнее «рабовладельческого», а право эпохи промышленного капитализма «совершеннее», чем какие-то формы порядка в прошлом.
3. В третьей модели катализатором истории относительно самостоятельных миров представлена реакция иррационального творческого сознания на вызов хаоса, которая сеет зёрна истории будущего. Подлинность государства и права связывается с авторитетом модели существования, созданной его «отцами-основателями». Заведомая ригидность любой из моделей - залог их конечной «безответности» и, следовательно, исторической уязвимости. Задача историка-правоведа в таком случае могла бы состоять в демонстрации и последующей критике косной истории циклов каждой цивилизации. В качестве эталона «подлинной цивилизации» и «подлинных» государства и права маячит настольная стратегия «гуманизации», к которой следовало бы подтолкнуть религии и народы Земли на пути их неопределённо долгой диффузии.
4. Все три модели исходят, явно или опосредованно, из собственной уверенности в том, что ход истории поиска, конструирования и пользования правом, предопределён его идеальными и, соответственно, универсальными свойствами. Эти конструкции можно определить, как отрасли философии времени - теологическую, технологическую и антропоцентрическую. Одновременно они предстают как виды моногуманизма. Его убеждённость в существовании эталонного покоя любви и разумности отрицает историю как бесконечный процесс эволюции, деволюции и многовариантности социального разума. Тяжёлое восхождение к спасению, свободе или гуманности должно приблизиться к нулю на последней из стадий положительного развития мира.
Литература
1. Августин Аврелий. Творения в 4 т.: Т.3. О граде Божием. Книги I-XIII. СПб.: Алетейя, 1998. 595 с.
2. Августин Аврелий. Творения в 4 т.: Т.4. О граде Божием. Книги ХГ^-ХХП. СПб.: Алетейя, 1998. 592 с.
3. Библия. Книги Священного писания Ветхого и Нового завета / В рус. пер. с паралл. местами. М.: Российское Библейское Общество, 1994. 1371 с.
4. Всемирная история государства и права. Энциклопедический словарь / Под ред. А. В. Крутских. М.: ИНФРА-М, 2001. 398 с.
5. Графский В. Г. Всеобщая история права и государства. М.: Норма, 2001. 730 с.
6. Грегори П. Политическая экономия сталинизма. М.: Росспэн, 2009. 400 с.
13
7. Дискуссия об азиатском способе производства: По докладу М. С. Годеса. Изд. 2-е. М.: Либроком, 2009. 184 с.
8. Избери жизнь. Диалог Арнольда Дж.Тойнби и Дайсаку Икэды. М.: Изд-во Моск. ун-та, 2007. 448 с.
9. Ильинский Н. И. История государства и права зарубежных стран. М.: Изд-во деловой и учеб. лит-ры, 2006. 624 с.
10. История Всесоюзной коммунистической партии (большевиков). Краткий курс (репринтное изд. текста 1945 г.) / научное послесловие Р. А. Медведева. М.: Логос, 2004. 400 с.
11. История государства и права зарубежных стран: Учебник для бакалавров / Под ред. К. И. Батыра. М.: Проспект, 2013. 576 с.
12. Катасонов В. Ю. Экономика Сталина. М.: Институт русской цивилизации, 2014. 416 с.
13. Келле В. Ж., Ковальзон М. Я. Курс исторического материализма. М.: Высшая школа, 1969. 434 с.
14. Ленин В. И. Великий почин // Полное собрание сочинений. Изд. пятое. Т.39. М.: Издательство Политической литературы, 1970. С. 1-29.
15. Маркс К., Энгельс Ф. Немецкая идеология // Маркс К., Энгельс Ф. Полное собрание сочинений. Изд. второе. Т.3, 1955. С.7-544.
16. Маркс К., Энгельс Ф. Манифест коммунистической партии// Маркс К., Энгельс Ф. Полное собрание сочинений. Изд. второе. Т.4, 1955. С. 419-459.
17. Маркс К. К критике политической экономии// Маркс К., Энгельс Ф. Полное собрание сочинений. Изд. второе. Т. 13. М.: Издательство политической литературы, 1959. С. 1-167.
18. Маркс К., Энгельс Ф. Капитал. Т. 1// Маркс К., Энгельс Ф. Полное собрание сочинений. Изд. второе. Т. 23. М.: Издательство политической литературы, 1960. С. 43-784.
19. Мухаев Р. Т. История государства и права зарубежных стран. М.: Юнити, 2005. 587 с.
20. Нуреев Р. М. Экономический строй докапиталистических формаций. Душанбе: Дониш, 1989. 244 с.
21. Омельченко О. А. Всеобщая история государства и права. Т.1. М.: Эксмо, 2007. 592 с.
22. Островитянов К. В. и др. Политическая экономия. Учебник. М.: Гос. изд-во полит. литературы, 1955. 639 с.
23. Прудников М. Н. История государства, права и судопроизводства зарубежных стран. М.: Юнити-Дана, 2007. 415 с.
24. Репина Л. П., Зверева В. В., Парамонова М. Ю. История исторического знания. М.: Дрофа, 2006. 288 с.
25. Рубаник В. Е. История государства и права зарубежных стран для бакалавров. СПб.: Питер, 2011. 544 с.
26. Рулан Н. Историческое введение в право. М.: Nota bene, 2005. 672 с.
27. Савельева И. М., Полетаев А. В. История и время. В поисках утраченного. М.: Языки русской культуры, 1997. 800 с.
28. Савельева И. М., Полетаев А. В. Знание о прошлом: теория и история. В 2-х томах. Т.2. СПб.: Наука, 2006. 751 с.
29. Саломатин А. Ю. История государства и права зарубежных стран. М.: РИОР: ИНФРА-М, 2011. 342 с.
30. Соколов Б. Г. Генезис истории. СПб.: Алетейя, 2004. 372 с.
31. Сталин И. В. Экономические проблемы социализма в СССР. М.: Концептуал, 2011. 156 с.
32. Тихомиров Л. А. Религиозно-философские основы истории. М.: ФИВ, 2012. 808 с.
33. Тойнби А. Дж. Постижение истории. Сборник. М.: Прогресс, 1991. 736 с.
34. Тойнби А. Дж. Пережитое. Мои встречи. М.: Айрис-пресс, 2003. 672+8 с.
35. Тойнби А. Дж. Исследование истории. Возникновение, рост и распад цивилизаций. М.: АСТ: АСТ-Москва, 2009. 676 с.
36. Тойнби А. Дж. Исследование истории. Цивилизации во времени и пространстве. М.: АСТ: АСТ-Москва, 2009. 868 с.
37. Черниловский З. М. Всеобщая история государства и права. М.: Юрист, 1995. 576 с.
38. Toynbee A. J. A Study of History. Vol. 2. London: Oxf. Univ. Press, 1934.
39. Toynbee A. J. A Study of History. Vol. 4. London: Oxf. Univ. Press, 1951.
40. Toynbee A. J. Democracy in the Atomic Age. The Dyason Lectures. Melbourne: Oxf. Univ. Press, 1957. 80 p.
41. Toynbee A. J. Change and Habit. The Challenge of Our Time. Oxford: One-world, 1966 (1992). 240 p.
42. Toynbee A. J. A Study of History. The one-volume ed. Illustrated. London: Oxf.Univ.Press & Thames and Hudson, 1972 (1988). 576 p.
43. Toynbee A. J. Mankind and Mother Earth. A Narrative History of the World. New York & London: Oxf. Univ. Press, 1976. 641 p.
44. Wittfogel K. A. Oriental Despotism. A Comparative Study of Total Power. New Haven & London: Yale Univ. Press, 1967. 556 p.
