CC BY
159
ТЕОРИЯ И ИСТОРИЯ СЛОВЕСНЫХ ФОРМ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ КУЛЬТУРЫ
Е.Э. Фетисова
ТРЕТИЙ «ЦЕХ ПОЭТОВ»: ТРАДИЦИИ И НОВАТОРСТВО
Исторически в Санкт-Петербурге (Петрограде) существовали три Цеха поэтов.
Первый Цех поэтов был основан Н. Гумилёвым и С. Городецким в 1911 г. и просуществовал до 1914 г. Первое заседание объединения состоялось 20 октября 1911 г. на квартире Городецкого. Кроме основателей, в «Цехе» состояли А. Ахматова (была поначалу секретарем), О. Мандельштам, В. Зенкевич, В. Нарбут, М. Кузьмина-Караваева, М. Лозинский, Василий Гиппиус, Мария Моравская, Вера Гедройц, а также на первых порах -М. Кузмин, В. Пяст, Алексей Толстой, Виктор Третьяков и другие. Манифесты акмеизма: «Наследие символизма и акмеизм» Н. Гумилёва1 и «Некоторые течения в современной русской поэзии» С. Городецкого2 (опубликованы в журнале «Аполлон», 1913, № 3), «Утро акмеизма» О. Мандельштама (опубликовано в 1919 г.)3
1 Гумилёв Н. Наследие символизма и акмеизма. - Режим доступа: http://www.stanford.edu/class/slavic272/materials/declarations/gumilev_nasledie_acme ism1913.pdf
2 Городецкий С. Некоторые течения современной русской поэзии. - Режим доступа: https://www.stanford.edu/class/slavic272/materials/declarations/ gorodetsky_nekotorye1913 .pdf
3 Мандельштам О. Утро акмеизма. - Режим доступа: http://www.stanford.edu/ class/slavic272/materials/declarations/mandelstam_utro1913.pdf
Исследователь акмеизма Т.А. Бек справедливо причислила Третий Цех поэтов к неошколе с глубоким философским и теоретическим (научным) содержанием: «Благодаря мощной педагогической и просветительской энергии Гумилёва акмеизм в весьма спорных очертаниях неошколы просуществовал до начала 20-х годов. В 21-м опять был возобновлен "Цех поэтов" (условно - третий), где Гумилёв, объединив вокруг себя поэтическую молодежь, обсуждал со своими подопечными акмеистические теории, эйдо-лологию1 - науку об образах, технику стихосложения, стремясь создать поросль "младших акмеистов". Того же наполнения были и занятия в студии "Звучащая раковина" <...>. Гумилёв с творческой последовательностью проповедовал не устаревшие для него за десять лет устои, то, по ироническому выражению критики, "насаждая ровные ряды акмеистических елочек", то давая мощный толчок и свободу развития далеким от акмеистических установок дарованиям (как, например, Вагинов или Нельдихен)»2.
Название объединения, созвучное названию ремесленных объединений в средневековой Европе, подчеркивало отношение участников к поэзии как к профессии, ремеслу, требующему упорного труда. Во главе цеха стоял синдик, главный мастер. По замыслу организаторов, цех должен был служить для познания и совершенствования поэтического ремесла.
Впоследствии не раз предпринимались попытки возобновить деятельность акмеистического Цеха поэтов. Второй Цех поэтов, основанный осенью 1916 г., возглавили Г. Иванов с Г. Адамовичем. Но и он просуществовал недолго.
В 1920 г. появился Третий Цех поэтов, который был последней попыткой Гумилёва организационно сохранить акмеистическую линию. Под его крылом объединились поэты, причисляющие себя к школе акмеизма: С. Нельдихен, Н. Оцуп, Н. Чуковский, И. Одоевцева, Н. Берберова, Вс. Рождественский, Н. Олейни-
1 Эйдолология - наука об образах, термин, принятый в «Цехе поэтов». В статье «Анатомия стихотворения» (1921) Гумилёв писал: «Теория поэзии может быть разделена на четыре отдела: фонетику, стилистику, композицию и эйдолологию. <...>. Эйдолология подводит итог темам поэзии и возможным отношениям к этим темам поэта» // Антология акмеизма: Стихи. Манифесты. Статьи. Заметки. Мемуары. - М.: Мозкоузки гаЪоеЫ!, 1997. - С. 248.
2 Блок А. «Без божества, без вдохновенья.» (Цех акмеистов) // Антология акмеизма: Стихи. Манифесты. Статьи. Заметки. Мемуары. - Указ. соч. - С. 7.
ков, Л. Липавский, К. Вагинов, В. Познер и другие. Третий «Цех поэтов» просуществовал в Петрограде около трех лет (параллельно со студией «Звучащая раковина») - вплоть до трагической гибели Н. Гумилёва.
Творческие судьбы поэтов, так или иначе связанных с акмеизмом, сложились по-разному: Н. Клюев впоследствии заявил о своей непричастности к деятельности содружества; Г. Иванов и Г. Адамович продолжили и развили многие принципы акмеизма в эмиграции; на В. Хлебникова акмеизм не оказал сколько-нибудь заметного влияния. В советское время поэтической манере акмеистов (преимущественно Н. Гумилёва) подражали Н. Тихонов, Э. Багрицкий, И. Сельвинский, М. Светлов.
В сравнении с другими поэтическими направлениями Серебряного века акмеизм по многим признакам представляется явлением маргинальным. В других европейских литературах аналогов ему нет (чего нельзя сказать о символизме или футуризме). И тем парадоксальнее звучат слова А. Блока, литературного оппонента Н. Гумилёва, заявившего, что акмеизм явился всего лишь «привозной заграничной штучкой». Ведь именно акмеизм оказался наиболее плодотворным для русской литературы в целом, являя собой ярчайший пример развертывания потенциальной «культурной парадигмы» во времени и пространстве, оказавшей определяющее влияние на судьбу русской поэзии ХХ в. Н.А. Богомолов подтверждает этот тезис: «Отметим все-таки, что реликты Серебряного века, явно существуя уже вне всякой системы, вызывали вполне плодотворный интерес современников. Пастернак, умерший в 1960 г., Маковский (1962), Асеев (1963), Ахматова (1966), Д. Бурлюк (1967), Крученых (1968), Адамович (1972) так или иначе, в большей или меньшей степени, служили своеобразным передаточным механизмом если не знаний об ушедшей эпохе, то хотя бы самых общих впечатлений. Даже своеобразные "связки" возникали: Пастернак - А. Вознесенский, Ахматова - группа молодых ленинградских поэтов, Кручёных - Г. Айги. Время от времени (в эмиграции, конечно) это могло принимать до известной степени институализированный характер, как в желании Ю. Иваска собрать воспоминания современников об акмеизме»1.
1 Богомолов Н.А. Вокруг «Серебряного века»: Статьи и материалы. - М.: НЛО, 2010. - С. 15.
Центральным образом-мифом для акмеизма и неоакмеизма был и является библейский Адам («Адам и Ева», картина Ганса Тома, 1897). Совершенно уникальную роль играл первый человек, созданный из «красной глины» (праха земного) в творчестве и мировоззрении акмеистов, которые на основе переосмысленного образа Адама как небожителя построили свою концепцию мироздания. Акмеисты (адамисты) возвели Адама в ранг изобретателя поэзии, усматривая его творчество в том, что он дал номинации вещам и предметам осязаемого мира. Акмеисты в своих произведениях связывали с Адамом мотив радости существования, счастья бытия. С. Городецкий писал: «Но этот новый Адам пришел не на шестой день творения в нетронутый и девственный мир, а в русскую современность. Он и здесь огляделся тем же ясным, зорким оком, принял все, что увидел, и пропел жизни и миру аллилуиа». О. Мандельштам в оригинальном стихотворении «Notre Dame» метафорически (подобно Леонардо да Винчи) соотнес образ тела Нового Адама с храмом и органы тела - с частями храма.
В.Н. Топоров усматривает связь между акмеизмом и культурой эллинизма, проводя дихотомию аполлоновского «номинализма» - левого крыла акмеизма (адамизма) и аполлоновского «реализма» - традиционного акмеизма на основе онтологических предпосылок. По мнению ученого, акмеизм восходит к аполлонов-ской модели мира и, соответственно, противостоит дионисийско-му: «Русский номинализм, т.е. представление о реальности слова как такового, животворит дух нашего языка и связывает его с эллинской филологической культурой не этимологически и не литературно, а через принцип внутренней свободы, одинаково присущей им обоим <...>. Эллинизм - это сознательное окружение человека утварью, вместо безразличных предметов, превращение этих предметов в утварь, очеловечение окружающего мира, согревание его тончайшим телеологическим теплом <...>. Наконец, эллинизм - это система в бергсоновском смысле слова, которую человек развертывает вокруг себя, как веер явлений, освобожденных от временной зависимости, соподчиненных внутренней связи через человеческое "я"»1. Данная концепция является отражением предельной ясности, предметности Слова-Логоса («Слово и куль-
1 Топоров В.Н. Из истории петербургского аполлинизма: Его золотые дни и его крушение. - М.: ОГИ, 2004. - С. 11-12.
тура» О. Мандельштама), «вещности» мира, находящегося в ожидании Адама, дающего номинации окружающим его явлениям Вселенной, которые исповедовал акмеизм.
Кроме того, антитеза «аполлоническое - дионисийское» разграничивает соответственно акмеизм и символизм не только на онтологическом уровне, но и в лице его мэтров, крупнейших представителей - Н. Гумилёва и А. Блока. Не случайно киевский поэт и художник Виктор Третьяков проводит дихотомию обоих поэтов в 1920 г.: «Блок - это музыкальная лирика, это хаос и стихия, ломающие форму. Гумилёв - это форма, сковавшая хаос, это поэт зрительного образа. <...> Блок служит богу Дионису, а не Аполлону. Он потомок Лермонтова, а не Пушкина. А Гумилёв. Он так любит точность, стройность, ясность и теорию. Он даже язык богов - поэзию хочет подчинить железному закону необходимости. <...> Он напоминает древних мастеров слова: миннезингеров, труверов и менестрелей, создавших стройную науку слагания песен <.. .>»\ Означенные два полюса и заложены в корне всех противоречий символизма и акмеизма, определяя их взаимодействие как «притяжение - отталкивание». Это коренное противоречие в конце концов привело к резкому, подчас категоричному размежеванию двух направлений русской литературы, основанному на конфликте даже не Блока и Гумилёва, а на конфликте различных литературно-философских категорий: «К этому месту дневника публикатор дает примечание из рукописной книги Лукницкого "Труды и дни Н. Гумилёва" (т. II, с. 292), основанное на сведениях, полученных от С.Г. Каплун, участницы Вольной философской ассоциации в 20-е гг.: «1921. Апрель. Ал. Блок написал статью "Без божества, без вдохновенья". Статья эта (Н.С. читал ее в рукописи) привела к разрыву личных отношений между Н.С. Гумилёвым и Ал. Блоком. Гумилёв написал ответ на статью Блока, но не успел его опубликовать. Статьи этой найти не удалось (Лукницкая 1990: 238. Примеч. 1)»2.
1 Третьяков В. Светлой памяти Н.С. Гумилёва (К годовщине его смерти) / Сегодня. - Рига, 1922. // Тименчик Р.Д. Что вдруг. Статьи о русской литературе прошлого века. - Иерусалим; Москва: Мосты культуры / Гешарим, 1973. -С. 354-355.
2 Ронен О. Серебряный век как умысел и вымысел: Пер. с англ. - М.: ОГИ, 2000. - Вып. 4. - С. 100.
Вопреки распространенному мнению, первоначальный «Цех» поэтов не являлся детищем, органическим следствием акмеизма, но был ориентирован преимущественно на конгломерат представителей совершенно разных литературных течений: «Между тем в Цехе поэтов, созданном Гумилёвым и Городецким осенью 1911 года, никогда не ставился знак равенства между принадлежностью к нему и к акмеистической школе» (свидетельство Владимира Пяста). В «Цех», и Блоку это было хорошо известно, входили стихотворцы, относившие себя к самым разным поэтическим направлениям. «Всем пишущим об акмеизме, - 28 марта 1913 г. информировал Гумилёв Брюсова, - необходимо знать, что «Цех» поэтов стоит совершенно отдельно от акмеизма». Приведенное соотношение в еще большей степени характеризует Третий «Цех», для которого акмеизм, при сохранении его магистральной линии, безусловно, уже не являлся единственным доминирующим течением; синтетизм различных литературных течений дополнялся здесь вполне сформировавшейся оппозицией традиционного акмеизма (идеологией основателя акмеизма Н. С. Гумилёва) и поэтикой представителей «парижской ноты».
Иными словами, сформировалось два полюса зарождающейся поэтики Третьего «Цеха»: акмеизм в его традиционном понимании, перешедший затем в свою «латентную» фазу и уступивший со временем место литературе второй волны эмиграции. О. Лекманов отмечает: «Гумилёвский акмеизм был одной из составных частей нарождающейся "парижской ноты". Но далеко не единственной и даже не главной»1.
Противоречия между этими двумя полюсами базировались не на формальном, а на глубинном, философско-онтологическом уровне, что нашло отражение во внешне сдержанном, но внутренне раздраженном, подобно сжатой пружине, «письме Адамовича к Гумилёву <1919 или 1920 год>»: «Вы настоящий "бедный рыцарь" и Вас нельзя не любить, если любишь поэзию. Меня чуть отпугивает только Ваше желание всех подравнять и всех сгладить, Ваш поэтический социализм к младшим современникам, - но даже тут я головой понимаю, что так и надо, и что нечего носиться с "инди-
1 Лекманов О. «Пусть они теперь слушают...». О статье Ал. Блока «Без божества, без вдохновенья» (Цех акмеистов) // НЛО. - М., 2007. - № 5. - С. 215.
видуальностью" и никому в сущности она не нужна. Хорошая, общая школа и общий для всех "большой стиль" много нужнее»1.
Сохранилась и даже углубилась в Третьем «Цехе» традиционная оппозиция акмеизма и символизма, не утихали споры о «преодолении символизма» акмеизмом, и наоборот, о трансформации символизма в господствующее литературное направление, отчасти поглотившее акмеизм, а затем перешедшее в свою «латентную» фазу в 1917-1934 гг. в эмиграции. В этот период, как считает О. А. Клинг, «символизм превратился в "правое" литературное течение, переживая четвертую и последнюю фазу своего развития: "1917-1934 годы; 1934-й - год смерти А. Белого) - "латентный", когда символизм в условиях изменившегося политического режима не столько бытовал в рамках своей литературно-эстетической (Брюсов) и мировоззренческой (Белый, Вяч. Иванов, Блок) парадигм, сколько трансформировался в сознании политической и литературной верхушки, а также ангажированной критики в некое "правое", консервативное литературное течение. Традиции символизма продолжали существовать в эмигрантской литературе (салон Мережковских, А. Ремизова - в Париже, Вяч. Иванова - в Ри-ме)"»2. Поскольку поэтика Третьего Цеха базировалась на двух полюсах - поэзии метрополии (традиционном акмеизме) и литературе эмиграции, для которой оставались значимы традиции символизма (даже в качестве потенциальной культурной парадигмы, на уровне художественных приемов и образов, как обогащение символистских канонов), то противопоставление «символизм -акмеизм» не только не снималось, но, наоборот, все более доминировало в возрожденном Н. Гумилёвым Третьем «Цехе поэтов».
1 Письмо Адамовича к Гумилёву <1919 или 1920 год> РГАЛИ.Ф. 2567 (Оксман). Оп. 2. Ед. хр. 145. Публикация открывается единственным сохранившимся письмом Адамовича к Гумилёву (ранее публиковалось трижды: Тимен-чик Р.Д. Неопубликованное письмо Георгия Адамовича Николаю Гумилёву // РЫ1о1о§1а: Рижский филологический сборник. Русская литература в историко-литературном контексте. - Рига: Латвийский университет, 1994. - Вып. 1. - С. 109112; Письмо Н.С. Гумилёву / Публ. Л. Володарской // Стрелец. - 1996. - № 2. -С. 253-254; Новоржевский период Георгия Адамовича / Сост. и пред. О. А. Коростелева // Русская провинция. - Тверь, 1999. - № 1 (29). - С. 87-90; здесь печатается по тексту оригинала, хранящегося в РГАЛИ), а также единственной опубликованной при жизни Гумилёва рецензией на его книгу «Шатер».
2 Клинг О. Эволюция и «латентное» существование символизма после Октября // Вопросы литературы. - М., 1999. - № 4. - С. 58.
Брюсов, однако, в 1920-е годы в статье «Вчера, сегодня и завтра русской поэзии» (1922) относил акмеизм лишь к одной из школ символизма: «К прошлому, к правым <...>, хотя и с оговоркой, - "в литературном смысле", критик отнес всех скопом символистов и акмеистов (акмеизм, по мнению Брюсова, - лишь школа символизма)»1. Его негласными оппонентами выступили В. Вейдле, Б. Эйхенбаум и В. Жирмунский, ратовавшие за «преодоление символизма» акмеизмом и удостоенные высокой оценки мэтров акмеизма: «Между футуристической критикой символизма и рефлексией Эйхенбаума есть точки соприкосновения. Вейдле и Эйхенбаум судили символизм как часть прежней, уходящей культуры (Мандельштам в свете негативного отношения к символизму в 1920-е годы положительно оценил работы Эйхенбаума и Жир-мунского)»2.
Классификация акмеистов, отчасти положенная впоследствии в основу приведенной выше классификации неоакмеистов, лишь подтверждает все вышесказанное. Под русскими поэтами-акмеистами подразумевались поэты Серебряного века, творчество которых в 1910-е или в начале 1920-х годов было так или иначе связано с акмеизмом. Внутри акмеистического направления различаются так называемые «старшие» акмеисты, связанные с первым Цехом поэтов (1911-1914), и «младшие» акмеисты, связанные со Вторым и Третьим «Цехом поэтов» (1917-1922). Однако «среди исследователей отсутствует единство в интерпретации акмеизма. К акмеистам часто причисляют учеников Гумилёва (Г.В. Адамович, Н. А. Оцуп, Г. В. Иванов, И. В. Одоевцева), которых вернее именовать "поэтами круга Гумилёва". Под влиянием Ахматовой у ряда критиков утвердилось понимание "чистого" акмеизма как группы Гумилёва, Мандельштама и самой Ахматовой, связанных не столько художественным, сколько общим духовным кодексом и узами "высокой дружбы"»3. Кроме того, необходимо учесть, что целый ряд поэтов примыкали к акмеистам скорее организационно, чем в силу особенностей поэтики, участвуя в акмеистических изданиях или поддерживая тесные личные связи с лидерами этого
1 Клинг О. Эволюция и «латентное» существование символизма после Октября // Вопросы литературы. - М., 1999. - № 4. - С. 58.
2 Там же.
3 Полонский В.В. Акмеизм // Новая Российская энциклопедия: В 12 т. - М.: Энциклопедия; ИНФРА-М, 2005. - Т. 2. - С. 222.
течения. Так, наиболее активные участники Третьего «Цеха» (Г. Иванов, Г. Адамович, Н. А. Оцуп, И. В. Одоевцева), выехав в 1922 г. из советской России, некоторое время еще поддерживали деятельность этого Цеха поэтов в Берлине и Париже.
Во многом эстетическая программа Третьего Цеха поэтов была ориентирована на традиционный акмеизм Цеха поэтов времен А. Ахматовой и Н. Гумилёва.
1. Представление о «Цехе» как «школе домашнего типа», где усилия участников направлены на сотворение глобального бытия истории посредством «словотворчества», а главное - на поиск смыслового ядра Слова - основы поэтической Вселенной.
2. Отказ от линейной упорядоченности поэтического текста и утверждение особого «синхронно-реминисцентного» хронотопа, призванного «склеить двух столетий позвонки», доказать циклическую связь времени и пространства.
3. Автором-Демиургом («новым Адамом»), харизматическим лидером осуществляется проповедь земного мироощущения, осваивается ремесло понимания, производится рождение Слова-Логоса, моделируется действительность с принципиально новой номинацией вещей и предметов.
4. Поэт (акмеист и неоакмеист) - одновременно «синдик», цеховой «мастер-ремесленник», «Бог-творец» и «мастеровой».
5. Открытый диалог с Читателем, который становится равноправным собеседником Автора.
6. Амбивалентность текстового и внетекстового бытия - одна из важнейших граней новой эстетической программы, цель которой - утверждение жизненной поэзии, поиск баланса между земным и небесным, процесс «одомашнивания» мира.
7. Преодоление локального историзма во имя метаисториче-ских горизонтов Вселенной.
8. Тезис об обязательности числа «три» - в основе новой поэзии «трех измерений»: «Строить можно только во имя "трех измерений", так как они есть условия всякого зодчества»1. Традиционный пиетет к числу «три» демонстрирует и Третий «Цех»: «ТРЕТИЙ цех - число три - таинственное, магическое число. Нас сейчас трое. Если потом будет больше - милости просим!
1 Мандельштам О. Утро акмеизма // Критика русского постсимволизма / Сост., вступит. ст., преамбулы и примеч. О.А. Лекманова. - М.: Олимп: АСТ, 2002. - С. 191.
Но первоначальный триумвират состоялся. Дальнейшее увеличение количества сути уже не изменит». Не случайно именно трем акмеистам, Николаю Гумилёву, Анне Ахматовой, Осипу Мандельштаму, образовавшим «золотой фонд» акмеистической поэзии, а также «третий, наиболее замкнутый, эзотерический круг» (согласно концепции О. А. Лекманова), вместе с их «другом, учителем и помощником» Михаилом Лозинским, «было дано увенчать своим творчеством и (что не менее важно) жизненным поведением "серебряный век" русской поэзии»1.
9. Читатель участвовал в процессе сотворения мира Автором; Автор предсказывал «горизонт читательского ожидания».
10. Синхронно-реминисцентный хронотоп создавал стереофоническую (полифоническую) панораму реальности, впечатление равнозначности и в то же время недостоверности «чужих» голосов перед лицом единой невыразимой Истины.
11. Введение «чужого» драматического голоса, «внутреннего пространства» Автора или персонажа, использование мифа и неомифа в качестве художественных «кодов» способствовало формированию новой разветвленной системы жанров на стыке «жанровых валентностей».
12. Значительное расширение образного поля текста за счет параллельного сосуществования разных пространственно-временных отрезков, введения образности фантастического типа (снов, пространства памяти и души, пространства иных измерений, галлюцинаций и т.п.), использование «меонального» типа описания, «меональной» образности (термин Л.Г. Кихней).
13. Синтез «индивидуальной» и историко-культурной конкретики с проникновением в Вечные, Вселенские смыслы способствовал изображению конфликтов универсального и сакрального содержания.
14. Все произведения, создаваемые в ходе «цехового» производства, имплицитно нацелены на соотнесение со всеми остальными произведениями мировой культуры, образующими в итоге единую культурную «парадигму» - единый семиотический Текст,
1 Лекманов О.А. Концепция Серебряного века в записных книжках А. Ахматовой // Лекманов О.А. Книга об акмеизме. - М.: Московский культурологический Лицей, 2008. - С. 178.
созданный Автором-Демиургом и именуемый далее «семантической поэтикой».
15. В перспективе своего развития неоакмеизм, равно как и акмеизм, мыслился его адептами как масштабное синтетическое направление, спиралевидная (циклическая) парадигма, развертывание которой пришлось на весь «Настоящий Двадцатый Век».
Последний Цех поэтов выпустил четыре альманаха. Первый, «Дракон», переиздан в 1923 г. в Берлине под названием «Цех поэтов».
Поэтические альманахи Третьего «Цеха»
Альманах - «тип периодического, но систематического издания. В начале ХХ века литературные альманахи четко распределяются по направлениям, по писательским группам, это тоже своего рода журналы, только без политических и хроникальных отделов»!, - выделяет особенности альманаха С. Махонина.
Третий Цех поэтов избрал формой своего печатного органа именно альманах. Границы между жанрами альманаха и журнала весьма подвижны, как показал В. Вацуро на примере альманаха Л. Дельвига «Северные цветы» (1825-1832): «Время шло вперед, и те люди, которые издавали альманахи, готовили их уничтожение, то сознательно, то бессознательно. Они стремились к журналу <.>»2. Тем не менее на уровне жанровой формы это было возвратом к традициям первого Цеха поэтов, издававшего журналы «Гиперборей» и «Аполлон», ориентированные в жанровом и тематическом отношении именно на альманахи, являющиеся столь нередкими явлениями в эпоху Серебряного века. В этом отношении интересна история альманаха «Дракон», возвращающего читателей к творчеству Н. Гумилёва: к 1918-1919 гг. относится гумилёв-ская «Поэма Начала», из которой при жизни поэта напечатана «Книга первая: Дракон» в альманахе, по ней озаглавленном3. Тематика «Поэмы Начала» Н. Гумилёва отсылает нас, в свою оче-
1 Махонина С.М. История русской журналистики начала ХХ века. - М.: Флинта, 2002. - С. 99.
2 ВацуроВ.Э. «Северные цветы»: История альманаха Дельвига - Пушкина. - М.: Книга, 1978. - С. 251.
3 Иванов Г. Дракон: Альманах стихов. Вып. 1: Издание Цеха Поэтов. - Петербург, 1921. См.: Сохранились черновики второй книги поэмы.
редь, к ахматовской космогонической поэме «Энума Элиш» («Когда вверху» в переводе В.К. Шилейко1), восходящей к шумеро-аккадскому эпосу о сотворении мира. Кроме того, необходимо учитывать и тот факт, что «материал, включенный в журнал, теряет индивидуальные оттенки и повертывается к читателю своей суммарной, типологической стороной как в идеологическом, так отчасти и в эстетическом отношении»2.
Альманах, по словам В. Вацуро, характеризуется наличием «узкого дружеского кружка, уже переставшего быть салоном и еще не ставшего редакцией»3. Альманахи «Царицынские подмостки», «Третий Цех» и «Дракон», позднее переизданный в Берлине под названием «Цех поэтов» (1923), были изначально задуманы организаторами как печатные органы, последовательно проводившие акмеистическую линию поэтов своего («цехового») круга, цеховой «ячейки». Постепенно они расширили свои функции.
Эклектичный, весьма неоднородный состав участников альманаха «Дракон» (Вып. I. Пб., «Цех поэтов», 1921. 80 с. 5000 экз.) определяется двумя смыслообразующими оппозициями: «символизм - акмеизм», «поэзия метрополии - поэзия эмиграции».
Символисты: А. Блок, Ф. Сологуб, А. Белый.
Акмеисты: О. Мандельштам, М. Зенкевич, М. Кузмин, М. Лозинский, В. Рождественский, С. Нельдихен (последние два -представители Третьего Цеха, «младшие» акмеисты).
Поэты первой волны эмиграции: Г. Адамович, Г. Иванов (одновременно «синдики» акмеистического Третьего Цеха), Н. Оцуп, М. Тумповская, И. Одоевцева.
Парадоксально, но А. Блок, печатаясь в первом выпуске альманаха «Дракон» («Сфинкс») («Шевельнулась безмолвная сказка пустынь.»), подверг жесткой критике «цеховой» характер, «политику уравниловки», преобладание новых «цеховых» поэтов над «просто поэтами», под которыми подразумеваются символисты и поэты-эмигранты, творчество которых якобы специально представлено в «Драконе» незначительными произведениями в целях
1 То, что Шилейко так передавал первые слова текста, видно из материалов, сохранившихся в его фонде в архиве Московского государственного музея изобразительных искусств им. А.С. Пушкина.
2МаксимовД.Е. Из прошлого русской журналистики. - Л.: Издательство писателей в Ленинграде, 1930. - С. 178, 232.
3 Вацуро В.Э. Указ. соч. - С. 251.
снижения их таланта, «цехового» нивелирования «под общим знаменателем» даровитых поэтов. Напомним, что ярчайшим представителем «просто поэта» в понимании Г. Адамовича («Письмо Г. Адамовича к Н. Гумилёву»), равно как и А. Блока, являлся начинающий поэт, примкнувший к Третьему Цеху акмеистов, -Сергей Нельдихен: «Но прошло шесть лет, и Адам появился опять. Воскресший "Цех поэтов" выпустил альманах "Дракон", в котором вся изюминка заключается в цеховом "акмеизме", ибо имена Н. Гумилёва и некоторых старых и новых "цеховых" поэтов явно преобладают над именами "просто поэтов"; последние, кстати, представлены случайными и нехарактерными вещами.
Мне не хотелось бы подробно рецензировать альманах - это неблагодарное занятие: пламенем "Дракон" не пышет. Общее впечатление таково, что в его чреве сидят люди, ни в чем между собою не сходные; одни из них несомненно даровиты, что проявлялось, впрочем, более на страницах других изданий. В "Драконе" же все изо всех сил стараются походить друг на друга; это им нисколько не удается, но стесняет их движения и заглушает их голоса»1.
В противовес статье А. Блока и мемуарам Н. Гумилёва, Г. Иванов написал две рецензии на альманах ЦП-3 «Дракон» 1921 г., в которых противопоставил талантливого С. Нельдихена, начинающего поэта Третьего Цеха, И. Одоевцевой по ряду оснований: «Сергей Нельдихен в короткий срок (полгода) сделал большие успехи. Несколько стихотворений, написанных им в последнее время, выгодно выделяются своеобразием и остротой. Он не задается мировыми темами, а просто описывает повседневную жизнь и будничные переживания такими, как они есть. Его стихи нередко бывают оживлены каким-нибудь выпадом, приятным своей вздорностью или неожиданностью. Можно сказать, что С. Нельдихен нашел нужную манеру для цикла стихотворений и удачно использовал ее. Поэт находит себя, когда он отыскал в своем творчестве некий стержень, который служит ему опорой в его непрестанном стремлении вперед. То, чего Нельдихен достиг, заслуживает быть отмеченным. <. > Ирина Одоевцева тяготеет к бутафории страшных баллад: к воронам, призракам, пред-
1 Блок А. «Без божества, без вдохновенья.» (Цех акмеистов) // Антология акмеизма. - Указ. соч. - С. 248.
чувствиям, вещим снам и т.п. Ее стихи всегда построены как рассказ, но сквозь их внешнюю эпичность всегда пробивает какой-то очень женский лиризм и затаенное, но острое чувство иронии. <...> Напечатанный в "Драконе" ее "Роберт Пентегью" отличный образчик лирико-эпического рассказа. <...> Ирина Одоевцева еще не совсем научилась справляться с трудным ремеслом поэта. <...> Но достоинств в ее стихах больше, чем недостатков, и, думается, эти последние - просто следствие поспешного роста. Поэт быстро развивается и совершенствуется у нас на глазах, и неудивительно, что его голос ломок и движения, порой, неуклюжи, как у подростка. <1921>»1.
Как уже упоминалось выше, первый альманах акмеистов «Дракон» был переиздан в Берлине под названием «Цех поэтов». В этом названии отразилась новизна переживаемой ситуации («Цех поэтов» по аналогии с другими периодическими изданиями в эмиграции - «Ковчег», «Скит», «Новый град» и т.п.) и заметна оглядка на традиционный акмеизм, первоначальный Цех поэтов, созданный Н. Гумилёвым; данное название, проникнутое пафосом «нести наследие культуры», указывало также на прямую связь с русской классикой и на стремление максимально сохранить ценности русской классической поэзии.
Однако изменилось не только название, но и содержание, и состав участников, и эстетическая платформа, и тематическая концепция альманаха. Фактически из символистско-акмеистического журнала «Дракон» («Цех поэтов») превратился в альманах русской эмиграции, став печатным органом поэзии зарубежья. На страницах «Цеха поэтов» печатались теперь знаменитые представители первой волны эмиграции: Г. Адамович, Г. Иванов (главные редакторы и «синдики» акмеистического Третьего Цеха, а также «младшие акмеисты» и основные «центры притяжения» литературной молодежи в эмиграции), И. Одоевцева, Н. Оцуп, Вл. Познер и другие. Кроме того, теперь альманах «Цех поэтов», помимо художественно-эстетической и просветительской функций, приобрел и литературно-критическую функцию, так как произведения
1 Иванов Г. Дракон: Альманах стихов. бург, 1921 // Богомолов Н.А. Материалы художественных альманахов и сборников: 1994. - Т. 1. - С. 89.
Вып. 1: Издание Цеха Поэтов. - Петер-к библиографии русских литературно-1900-1937: В 4 т. - М.: Лантерна-Вита,
вышеперечисленных авторов дополнились блоком статей, рецензий и очерков (Статьи. Адамович, Георгий. Комментарии1), в соответствии с манифестом-программой Третьего «Цеха» («Мы организовали виртуальный Третий Цех, где собираемся публиковать избранные произведения разных лет и самое свежее - из-под пера! Тут же мы будем друг друга редактировать и править. И тут же помещать все высказывания о наших произведениях, в том числе и нелицеприятные»), а также своеобразным «почтовым ящиком» (Почтовый ящик. - Оцуп, Николай. Что или как?), в совокупности выполняющими функции своего рода «литературного коллажа».
Однако необходимо учесть, что тематически журнал проводил магистральную акмеистическую линию в эмиграции, и поэтика произведений русских эмигрантов в значительной степени сохранила акмеистические черты. Более того, подобно газете «Накануне», издательству «Петрополис» (Берлин), журналу «Новая русская книга» (1922-1923, Берлин, редактор А.С. Ященко), «возрожденный» альманах «Цех поэтов» в Берлине активно содействовал сближению, культурному «диалогу» поэтов метрополии и диаспоры, связывая два потока литературы - эмигрантской и созданной на родине.
Подобные функции призван был выполнять и Альманах «Цеха поэтов»2. В содержательном аспекте здесь заметна та же дихотомия «старших» («мэтров», «синдиков» «Цеха») и «младших» акмеистов (эмигрантов), хотя несомненный приоритет отдается последним (открывают альманах стихотворения Г. Адамовича и целый критический отдел рецензий занимают эмигранты первой волны Н. Оцуп, Г. Адамович, Г. Иванов). Стихотворения и поэмы печатаются в альманахе отдельно, в разных разделах-блоках, соответственно озаглавленных. «Старшие» акмеисты (мэтры) О. Мандельштам, М. Зенкевич, М. Лозинский представлены немногочисленными стихотворениями. Творчество акмеистов Третьего «Цеха» С. Нельдихена, П. Волкова, Л. Липавского, В. Познера представлено исключительно поэмами с различными жанровыми «ва-
1 Цех поэтов. - Берлин: Трирема, 1923. - Кн. 4-я. - 80 с. // Богомолов Н.А. Материалы к библиографии русских литературно-художественных альманахов и сборников: 1900-1937. - М.: Лантерна-Вита, 1994. - Т. 1. - С. [197].
2 Альманах цеха поэтов. Кн. 2. - Пг.: Цех поэтов,1921. - 88 с. 1. - 500 экз. / Хронологический указатель, 1921. - Т. 2. - С. 44-45.
лентностями» (поэмы: Волков, П. Первое отречение (из симфонии). («Хаос. хаос. хаос кругом.»). - Липавский, Л. Диалогическая поэма. («Выплеснут временным прибоем. »). - Нельдихен, С.
1. Из поэмы-эпопеи «Праздник». («За летние месяцы в печке набралось много бумаги.»); 2. «В небе выключили вентилятор.»; 3. «Летними вечерами мы играем в прятки, в горелки, в жмурки.». - Познер, В. Баллада о дезертире. («Бои не страшны, переходы легки и винтовка тоже легка.»1). К ним примыкают эмигранты «первой волны» («младшие» акмеисты): Г. Адамович, Г. Иванов, И. Одоевцева, Н. Оцуп, А. Оношкович-Яцына. Кроме того, альманах содержит раздел «Критика», занимающий примерно одну четверть от общего объема, в котором печатаются рецензии эмигрантов («младших» акмеистов) Н. Оцупа, Г. Адамовича, Г. Иванова, Г. Адамовича (критика: Оцуп, Н. Ахматова. «Подорожник» (Рец.). - Адамович, Г. Рец.: Н. Гумилёв. «Шатер»;
2. Маяковский. «150 000 000». - Иванов, Г. Рец.: 1. Вс. Рождественский. «Лето. Деревенские ямбы»; 2. СОПО. 1-й сборник стихов Москов. Союза поэтов. - Адамович, Г. «Фимиамы» Сологуба (Рец.). - Оцуп, Н.В. Хлебников. Ночь в окопе. Имажинисты. 1921. (Рец.))2. Несмотря на предельную эклектику содержательных приоритетов (две рецензии посвящены футуристам Вл. Маяковскому и В. Хлебникову, одна - символисту Ф. Сологубу, одна - имажинистам, названия рецензий недвусмысленно указывают на желание участников следовать традициям акмеизма первого «Цеха поэтов»: две известные рецензии посвящены основателям и мэтрам акмеизма - А. Ахматовой и Н. Гумилёву (критика: Оцуп, Н. Ахматова. «Подорожник» (Рец.). - Адамович, Г. Рец.: Н. Гумилёв. «Шатер» <.>). И лишь одна из вышеперечисленных рецензий (Иванов, Г. Рец.: 1. Вс. Рождественский) следует заветам манифеста Третьего Цеха: «Тут же мы будем друг друга редактировать и править. И тут же помещать все высказывания о наших произведениях, в том числе и нелицеприятные». Тираж альманаха -500 экземпляров, соответственно в 10 раз меньше тиража альманаха «Дракон».
1 Альманах цеха поэтов. Кн. 2. Пг.: Цех поэтов, 1921. - 88 с. 1. 500 экз. // Хронологический указатель, 1921. - Т. 2. - С. 44-45.
2 Там же.
Вышеперечисленные альманахи соединяли в себе литературно-художественный сборник, реликты журнала «обычного русского типа» (С.Я. Махонина), журнал-манифест и своеобразную энциклопедию акмеизма.
Синтетизм жанровой природы альманаха «Царицынские подмостки», функционирующего до сих пор, очевиден и заявлен уже на обложке: «Тесная связь с двумя московскими театрами, с одной стороны, и с международным Союзом Писателей - с другой, делает альманах "Царицынские подмостки" уникальным среди прочих литературно-художественных изданий современности».
И наконец, неоакмеизм существовал не только как масштабное направление, культурная парадигма ХХ-ХХ1 вв., но также в виде теоретического «проекта» будущего (например, Проект «АКМЕИЗМ». Антология петербургской поэзии эпохи акмеизма. Составление и предисловие G. Ivask and H.W. Tjalsma. Париж, 1973), отраженного в исследованиях-антологиях зарубежных ученых, представляющих собой «библиографию» в чистом виде - мемуары, заметки, высказывания мэтров течения. Но так как эмигрантская поэзия составляет неотъемлемую часть русской, то не подлежит сомнению, что в будущем изучение неоакмеизма как культурной парадигмы ХХ в. сопряжено с комплексным исследованием данного феномена в контексте источников как зарубежной, так и отечественной литературы.
